№2.2023. Илгиз Ахметов. Путь к истине. Продолжение

О, сколько их было, этих поездок. Бесконечных, без никакой надежды…

Очередная поездка планировалась слишком дальняя. Через Москву, Питер… Дальше на север. Там, не доезжая Мурманска, ребята обнаружили заброшенное предприятие оборонки, в котором вроде никого и быть-то не должно, а оно электроэнергию потребляет, пар поднимается. В общем, там есть люди. Предположительно, невольники. И их много. Они оттуда не выходят, их самих никто не видел. Может, там…

Думая о возможных вариантах предстоящих поисков, невольно вспоминаю эпизоды из прошлого. Например, как в пригороде одного из сибирских городов я на такое странное предприятие вышел…

Вспомнились и другие эпизоды, например, в небольшом городе, после закрытия единственного крупного предприятия, пошла деградация… Взрослое население к бутылке пристрастилось, среди молодёжи наркотики… С участковым осматривали притоны. Чего мы там только не увидели! Угасающую серую массу, в основном молодёжь. Полуголые, а иногда и абсолютно голые тела совсем ещё молоденьких девушек, даже школьниц в состоянии наркотической отключки… Кругом грязь, шприцы, блевотина, горы пустых бутылок… Подошли к двери очередного притона. Закрыто.

– Минуточку…

Лейтенант просунул руку в дырку, повернул защёлку. В квартире никого не было. Странно тихо. И жутко. Ощущения оправдались, когда прошли в следующую комнату. Мужчина средних лет, изогнувшись, лежал на диване. Пульса нет. Тело уже остыло…

– Так. Уходим. Не хватало ещё тебя сюда приплести… Сейчас уйдём, через час я приду сюда со стажёром. С обходом якобы… С ним и «обнаружим».

Вот так. По всей стране так. Уничтожают нашу молодёжь. Невидимым оружием. Невидимой рукой. Наркотой…

Или вот ещё случай. Уже совсем другого порядка. Вроде как антипод, что ли…

Правда, он был уже немного позже, через несколько месяцев, зимой…

Заброшенный, даже почти весь разрушенный военный городок. Недалеко от Барнаула. Есть такой город на Алтае. Раньше там знаменитые магнитофоны производили. «Романтик» назывались... А городков военных... Таких по стране очень много. Было… И везде развал. И здесь картина такая же. Рядом с городком – ангары. Тоже разрушенные. Дальше лесок. Небольшой. Ещё дальше открытая местность. Посреди этого поля почему-то стоит туалет. Через это поле, через разрушенный военный городок, никуда не сворачивая, с самого посёлка тянется тропинка. Утоптанная, как будто сотни людей за день проходили… Куда? В этот туалет? Странно. Что это за туалет такой, за 5 км от жилых домов?

В бинокль вижу: вот один зашёл. Время идёт, а он всё не выходит. А, вот! Ещё один идёт! За ним – ещё двое!!! Зайти-то заходят, а никто ведь не выходит! Прямо треугольник Бермудский! Дверь в потусторонний мир!

А попробую-ка я тоже! Пока не увижу своими глазами, всё равно ничего само собой не прояснится. А я не люблю такие загадки. Есть загадка – должна быть и разгадка. И я это разгадаю. Хотя бы для себя.

Выскакиваю незаметно из своего укрытия, спускаюсь к тропинке. Под ногами поскрипывает последний снег уходящей зимы. С каждым шагом ноют мои увечья. Но ничего, одолею, даже если нет – я на всё из-за сына готов. Иду туда, куда все шли. Пока ничто ничего не предвещает. Вот и туалет этот. Чем ближе, тем тревожнее. Ничего, бывало и пострашнее. Всё! Назад уже никак! Открываю дверь… А там ступеньки… Лестница вниз. Вход в подземный мир. Интересно, что там? Стоять здесь, мешкать, привлекать внимание опасно. Надо идти. Идти туда, куда и все, – спускаться вниз.

А там оказывается вполне уютно. Почти как в подводной лодке. Видимо, здесь раньше убежище военного городка было, а теперь кто-то всё это к рукам прибрал. Переборки лишние разобрали: раздевалку, сушилку соорудили. Спальные отсеки по купейному принципу соорудили, прямо как в железнодорожном вагоне. Иду дальше – впереди большой зал. Освещение хорошее. Рядами стоят столы. На них машинки швейные. За ними… Да кого там только нет! И вьетнамцы, и узбеки, и русских много… Шьют всё. И спортивные костюмы, и рубашки, и пуховики… Они здесь живут, работают. Свободно выходят, свободно возвращаются.

– А я могу поговорить с кем-нибудь старшим?

– А ты кто? И как сюда попал? Сюда нельзя посторонним…

– Вообще-то я вхож в любые двери. Пока никто против не был…

– Как сказать, как сказать…

– Я сына ищу, – показал снимки.

– А сколько лет?

– 18. С плюсом.

– Призывной возраст. Таких нет. Это точно. Здесь всё проверяется. Так что и ты просто так отсюда не выйдешь.

– Как сказать… – с ухмылкой повторил я его слова.

За спиной уже стояли два шкафа с эбонитовыми дубинками. Первый, что стоял ближе, поднял свой аргумент и размахнулся. Только он опоздал. В одно мгновение я оказался у него за спиной. А удар пришёлся по коробке электрощитка. Посыпались искры. Задымились провода. В момент этого замешательства я ударил этого охранника сзади под колено. Он согнулся и упал вперёд. Прямо на эти искры.

– Не дёргаться! Стреляю без предупреждения! Спрашиваю в последний раз! Видел ли кто это лицо? – в левой вытянутой руке я держал фотографию, а в правой – вальтер в боевой готовности.

Все молчали. Ясно, значит, никто никогда не видел.

Не понимают, когда нормально спрашиваешь. Только силу и признают. Сволочи.

– Помогите ему встать. А ты – веди меня к старшему. – Я вильнул стволом в сторону второго охранника. – Расходимся по рабочим местам, товарищи, расходимся. Продолжаем работать.

Я демонстративно всунул пистолет в оперативку. При этом все успокоились. Такое поведение всегда действует безотказно. Как демонстрация силы и власти. И самое главное – надёжно и доверительно.

Мы прошли вдоль длинного коридора вглубь этого подземного сооружения.

Старший оказался в прошлом десантником. Общий язык нашли сразу. Поговорили, я на всякий случай оставил координаты. Адрес, номер телефона. С кодом, конечно. Дал и номер спутникового. Но предупредил: на этот номер звонить только при экстренных случаях. На что он ответил:

– Если встречу сына твоего – это и будет тот самый экстренный случай! Надеюсь, счастливый.

– А ты ребят потренируй, а то навыки слабоваты…

– Я им утреннюю пробежку назначу. По 5 км для начала. С холодным обтиранием. Как мы в молодости!!!

 

КАЗАНЬ

 

Старинный город.

Осталось ещё примерно 40 км. Снег идёт. Буран. Местами даже дорогу перемело. При свете фар снежинки танцуют свой сказочный хоровод…

Впереди, на остановке люди стоят. Молодёжь. Почти мальчишки. В возрасте моего сына… Может, и мой Ильнур где-то вот так стоит… Мёрзнет… стоит, голосует так же…

– Куда?

– До пригорода возьмёте? Мы в Аракчино.

– Садитесь. В общем так, ребята, проезд бесплатным не бывает…

– Брось, батя, мы ребята не такие…

Поехали. Едем. Километры, один за другим, остаются позади. Сзади чья-то рука тянется, включает музыку. Добавляет громкость на полную.

– Что это за дерьмо? Ты это слушаешь?

Дальше в таком же духе… Я что-то сказал, теперь уже и не помню что. Они что-то спросили, я что-то ответил. Теперь я им должен оказался. С каждым словом сумма становилась всё больше и больше. А снег шёл. Буран не утихал.

– Хоть фары протру.

Остановившись, вышел, протёр фары, лобовое стекло. Встал перед фарами, демонстративно расстегнул куртку, да так, чтоб всем было видно, вытащил из оперативки вальтер, передёрнул затвор. Подошёл, открыл водительскую дверь, руку с пистолетом положил на дверь:

– По одному выходим, строимся по важности. Без лишних движений. И слов. Предупредительного не будет. Стреляю на поражение…

– Ты чё, отец, хоть знаешь, с кем базаришь? Мы со стоянки…

– Да хоть с преисподней! Руки! Первый – два шага влево! Второй – на шаг! Третий – на месте. Четвёртый – шаг вправо! Снять куртки!

Кто-то пытался возразить, но с выстрелом вниз от асфальта посыпались искры. Претензий не стало.

– Сами напросились, засранцы. Физик сказал – баста! Дёрнетесь – порешу! Живо! Разззз-де-лись до трусов! Обувь оставляем! Обувь надеть, я сказ-з-зал-л-л!!! Бего-ом марш в сторону горрррода!!!

Я понимал: да, жестоко, конечно. Но как иначе? Момент воспитания родители прошляпили. А может, пацаны прогуляли… Должен же их кто-то образумить. Тут все средства хороши.

Вещи кинул на заднее сиденье, тронулся. Звук с рупора напугал сорванцов не меньше, чем ствол.

– В темпе! Держаться вместе! Шаг держать! Ждать на вашей стоянке буду! Не отставать! Мешкать будете – замёрзнете!

А ведь ещё больше пяти километров! Не замёрзнут? Надо ехать. Да побыстрее.

Вот и стоянка. Остановившись заранее, всю их одежду связал вместе их же поясным ремнём, ножи и кинжалы, а так же один поджиган сложил в пакет. Подъехал, остановился так, чтоб уехать экстренно можно было. Всё. Надо заходить. Связку с одеждой в одну руку, всё остальное – в правую. Остальное – это пистолет, накрытый шарфом, и пакет с трофейными тесаками. Странно – никого. Справа от ворот – будка, поднятая метра на три на столбах. Связку бросил возле ступенек – и наверх! Открываю дверь – а там за столом с десяток полупьяных мужиков в карты на деньги режутся.

Заходя, с ходу бросил пакет на стол:

– Здесь арсенал вашей мелюзги. Пришлось их успокоить. А то шустрые больно. И наглые.

– А где они? Что ты с ними сделал?

– Спокойно! Без резких движений! Стреляю без предупреждения! – и приподнял шарф. Видели ли пистолет все, не знаю. Но это и не важно. Главное – показал. И видел их главный.

– Да мы тебя сейчас…

– Хорошо. Вместе уйдём. Одному скучно, пожалуй, будет, – левой рукой из кармана достал гранату, зубами выдернул кольцо и плюнул его на середину стола.

– Ф-1. Шансов нет, господа. Вариант единственный…

– Здесь решения принимаю я. Как я решу… – он неуверенно замолчал.

– Ты решишь, а я порешу. Не буду повторять.

– Да ты блефуешь! Муляж…

– А ты попробуй. Могила будет братской. Братская могила братвы… – я слегка усмехнулся. От этой улыбки шёл холод смерти.

– Похоже, серьезно. Ну, поговорим. На тот свет всегда успеем.

По братве прошёл напряжённый шум, но никто не проронил ни слова.

– Чего ты хочешь? – у главаря было прямо ангельское терпение.

– Люблю деловой подход. Первое – это важно. Ваши пацаны сейчас спортом занимаются: бегут в сторону города. В трусах и ботинках. Стоп! Не шуметь! Я говорю! А то не успеете – сосульками станут. Их раздел я. За наглость. Они – ваши. Вы – в ответе.

Главный покорно кивнул, но промолчал. Я продолжил:

– Сейчас отправим двоих – один всегда сомнителен… Доверяю слабо…

Опять толпа недовольно зашумела.

– Тихо! Он прав! Говори дальше.

– Так назначьте двоих. Одежда ихняя внизу – у ступенек…

– Всё предусмотрел. Серьезный. И бесстрашный. Ты кто?

– Не всё сразу. Отправь двоих. Чем раньше – тем лучше…

– Так, – он приподнялся, я шевельнул правой рукой, делая знак сесть. – Вы двое… На моей машине. Пацанов – сюда. И без глупостей!

Двое ушли. Наступила тишина. Оглушительная. Гробовая. Толпа поняла, что я их убивать не хочу. И каждый так же знал, что никто и ничто меня не остановит.

– Отвечаю на вопросы. Я – Физик. Могли слышать, как про вечного капитана… Может, кто и слышал. У меня беда. Я сына ищу. Подробности не сейчас. Но ради сына я на всё готов. Сложить горы… из трупов…

– Я так понимаю, остальные здесь лишние. Пусть выйдут?

– Одобряю. И так сильно напугал. Выпускай по одному. И без глупостей.

Я смотрел каждому выходящему в глаза. И во всех видел пустоту.

– Теперь одни. Говори.

– Уже сказал – сына ищу. По трассе ваших посадил – наглеть стали. Дальше сами расскажут. Приврут, конечно. Но ты опыт имеешь. Разберёшься. За наглость надо платить. За неоправданную наглость.

– Правильные слова говоришь. Сколько? Да опусти ты ствол… – он закурил, да с таким наслаждением, даже глаза светились.

– Ну, хорошо. Гранаты нам достаточно. Сколько, говоришь?.. Да по пятнадцати на рыло.

– Однако…

Мы оба молчали. Главарь, приподнявшись, взял чайник сзади с тэнов, служивших обогревателем, разлил по кружкам. Он думал. Я не хотел мешать.

Вдруг так резко повернулся, уставился прямо в глаза, чего обычно бывалые не делают никогда, и, подчёркивая каждое слово, произнёс:

– А ты… Не Бугульминский? Не ты тогда разыскивал варваров, что Брумеля того?

Я не успел ему ответить. Он всё понял. Вот он о чём думал!

А на улице сквозь вой ветра послышался звук подъезжающей машины. Потом шаги по ступенькам. В дверях появился пацан с накинутой на почти голое тело шубой и заорал:

– Убью! Разорву! – а дальше вереница слов без падежей…

– Сыц! – главный резко встал и яростно крикнул. – Знать надо было, на кого хвост поднимаешь!

Опять наступила тяжёлая тишина. Вошедшие первыми мальчишки стояли на коленях, а вторым тесным рядом стояла братва.

– Скажите спасибо ему за то, что не бросил вас, а сюда пришёл. Сдохли бы! Хоть знаете, кто это? Вы шапку снимать перед ним должны! За вас я ему дам эти деньги. Здесь около 15 кусков. А вы – отрабатывать будете, за жизни ваши! Каждый по 15! – его пальцы указывали на гору купюр на столе. Сделав паузу, он уже спокойно, добавил: – Мы чай допьём. Не мешайте. Стойте тихо.

Ароматный крепкий чай со смородиновым вкусом приятно ласкал нос.

– Печорский рецепт? – я вопросительно улыбнулся.

– А ты разбираешься.

– Да, знаю толк в колбасных обрезках… – мы расхохотались, да так, что я чуть было не выронил гранату.

Один из парней осторожно и медленно подошёл к столу, поднял кольцо-чеку гранаты и протянул мне в руки:

– Зуб даю, никто вас пальцем не тронет.

– Подтверждаю. Кстати. Про Брумеля… – кивнул главный.

– Другом был. Нарк приблудный трубой по куполу… В Самаре нашли… Через цепочку его золотую… – слова мои выходили обрывками, уж слишком тяжёлыми были эти воспоминания.

– Слышали мы про ваш бильярд с бейсбольной битой. Ещё тогда хотел тебя увидеть. Молодцы. Для меня ведь он как брат был… Царство ему небесное…

Оказалось, и они искали убийцу. И не только они. Все практически, кто по понятиям жил. Да так получилось, что именно моей группе и повезло. С другой стороны, мы ведь по науке работали: и отпечатки пальцев, и опрос свидетелей, сбор и анализ данных. Всё под карандаш. Как меня учили мои наставники. Хорошая следственная группа, где каждый знает своё место и дело. И главное – пунктуально точно его выполняет. Исполняет.

Однако, заманчиво было бы централизовать такую деятельность… Методом демократического централизма. Каких проблем можно было бы избежать!

Пора ехать. Проводили как близкого.

– Ах, да! Марат Шакиров… Знал его?

– Брат мой двоюродный. Его отец – брат моей матери… Я даже на похоронах не был. Не успел… На Амуре был тогда. На Дальнем Востоке.

– Уважали мы его. Он ведь здешний. В Аракчино родился. Здесь жил. Здесь и… Земля пухом… Да и ты чем-то на него смахиваешь. Ах, да! Ты хоть фотки сына покажи, вдруг чего…

– Ну, в Казани его точно нет. Уже проверяли. На всех уровнях.

Они, конечно, по снимкам не могли ничего сказать. Действительно его никогда не видели.

Всё. Поехал. Впереди та же трасса. Тот же буран кружит, тот же хоровод. Чтоб не заснуть, надо отвлечься. Но чем? Кассеты – все давно наизусть знаю, попутчиков нет… Песни петь тоже надоело. Постепенно мысли направляются в одну сторону.

Память. Память о друге, так безвременно ушедшем из наших рядов. Был он бизнесменом, причём преуспевающим. Флагманом, так сказать… Золото, ювелирные изделия… Он даже огранку камней сам делал. А какие филиграни плёл! Это шедевры! Часто мы с ним за «рюмкой чая» философствовали. Почти после каждой беседы у него рождались новые творения.

В ту злополучную ночь, со слов его жены, он работал над очередным шедевром. Сигареты кончились. Он, в чём был, накинув на плечи ветровку, в домашних тапочках и вышел. В конце соседней пятиэтажки тогда стоял ларёк круглосуточный. Продавали всё, что покупалось. И выпить, и закусить, и покурить, и посерьёзнее (в смысле – наркота).

Подошёл, купил курево.

– Пиво тоже дай бутылку…

Недалеко вокзал, иногда пассажиры прибегают.

Два придурка с поезда как раз дозу искали. Брумеля увидели. Как они потом говорили, его золотую цепь на шее. От вида золота их переклинило. Пошли следом, по пути трубу какую-то прихватили… дальше понятно…

Бутылку пива опустошили сразу. Выходит, врали. Цепочку они увидели уже на бесчувственном теле.

Убить человека из-за бутылки пива… Возле самого подъезда… На глазах у жены, вышедшей на балкон… Видно, предчувствие… Уж очень они любили друг друга.

На крик стали собираться люди, милиция приехала.

А злоумышленники убежали, сорвав цепь. Продавщица из ларька видела, как они бежали к поезду. Утром мы нашли эту самую бутылку. Менты проглядели, зато мы сняли отпечатки. Трубу ещё до нас милиция забрала. Всерьёз даже дело заводить не стали. Списали как хулиганство, приведшее к смерти. И успокоились. Но мы-то нет! Ребята быстро определили поезд, бригаду в полном составе. И прибыли. Мы. Тоже в полном составе. Собрали всех в одно купе, начали «беседу». Разговор не клеился. Больше всех права качал начальник поезда. И получил за это. Слабак оказался. После первого же удара потерял самообладание и начал плакать, как дошкольник. Пришлось вывести за шкирку в соседнее купе и добавить. Разговор с остальными шёл уже легче: знали, что не шутим. Двое с автоматами придавали дополнительный штрих нашей серьёзности. Общая картина вырисовалась такая. Поезд уже трогался, эти двое не добежали до своего вагона. Потому и влезли в предпоследний вагон. Дальше передвигались по составу до своего четвёртого вагона. Проходя через вагон-ресторан, предложили официанту цепочку. Он показал, что цепочка была в крови. На их одежде тоже были пятна крови. Проводник четвёртого вагона в подробностях описал преступников, сказал их возможные имена, показал, где сошли. Потом добавил, в какой ломбард они собирались сдавать эту цепь. Была пятница. Ломбард не работал. Из объявления на дверях следовало, что откроется не раньше вторника.

Делать нечего, пришлось уехать. И вовремя. Оказалось, что по нам объявлен план «Перехват». Начальник поезда подсуетился. Трусишка зайка серенький… Об этом поведал наш «слухач». За эфиром он следил постоянно. Всё! Дёру! В следующий раз на других машинах приехать надо. Успеть бы за город выбраться! Успели. Дежурный постовой на перекрёстке то ли наш рафик не заметил, то ли ещё не получил ориентировку… В общем, мы проехали. Дальше по трассе проблем не было.

Во вторник приехали на двух машинах. Я – на своей. Связь по рации держали, были тогда такие, для сельского хозяйства. «Лён» назывались. С кварцованной частотой. Удобно, однако. Настраиваться на частоту не надо. Тональный вызов есть. 60 км – хорошая дальность. Постоянно на приёме.

В ломбарде приёмщицей работала девчонка молодая, просто исполнитель, пришлось хозяина вызывать. А тот с охраной приехал. Стал борзеть. Успокоился только тогда, когда прибывшая наша вторая группа дала очередь по потолку в два ствола. Внушительно, однако. Значит, с этого и надо было начинать? Странно. У справедливости должны быть крепкие зубы…

Зато сразу откровенный стал. Выложил всё, что знал.

– Не найдём убийцу – за тобой придём. А вас, псы, – я ткнул пальцем в грудь одного из охранников, – отстреляем заранее. Пеняйте на себя, если под ногами путаться будете. Если не мы – придёт следующая группа. Но дело будет раскрыто. Я сказал. Повторять не буду.

Мы ещё сутки этого наркомана искали. Оказалось – друг его прятал. Взяли его (друга), вывезли на побережье. Упёртый оказался. Я не я, про него не слышал никогда. Вот тогда и случился этот «бильярд» с бейсбольными битами. Одну ногу к дереву, другую на фаркоп. Подтянул слегка. А ребята в наглую глушат водку да битами машут… (Правда, на самом-то деле в бутылках была самая обыкновенная вода. Так что пьянка – это всего лишь своего рода психологический трюк.) Попаду не попаду… Коровьими лепёшками. Промеж ног… По шарам… Его… Да ещё издеваются: мол, яйца твои с горошинку, что ли, никак попасть не можем? Быстро язык развязался. А через несколько минут вторая группа уже пошла на задержание…

Ба! А снег-то перестал! Смена погоды всегда напрямую отражается на нашем самочувствии, настроении, даже на работоспособности. Бурана нет – и настроение лучше! Хорошо-то как! Уже скоро передохну. Во Владимире. Там я постоянно отдыхаю. Перед Москвой. Усталым заезжать в огромный город – дело рискованное. Лучше отдохнуть. Владимир – самое подходящее место. Как-то давно уже я остановился возле круглосуточного кафе. Место тихое, спокойное (мне показалось). На стоянке – несколько машин. Остановился рядом. Машину закрыл и пошёл к дверям. И тут вспомнил: деньги-то в машине забыл!

Подхожу обратно, а там уже один старательно в моём замке ковыряется. Руки сами к пистолету потянулись. Резкий удар рукояткой по шее легко обезвредил вора. Смотрю: ко мне бегут ещё двое, с чем-то в руках – то ли биты, то ли палки… Увидев направленный на них ствол, встали как вкопанные. Ещё через мгновение исчезли. А мой как раз в этот момент начал шевелиться. Крепко пнул – опять распластался. Выдернул за ногу в открытое место, а он, дурак, бежать вздумал. Мой кошачий прыжок настиг его в одно мгновение…

– Бежать вздумал? Пуля догонит…

– Отпусти, дяденька, больше не буду…

– Отпущу, отпущу… В камеру.

Толкнув дверь телом своей добычи, я зашел в зал:

– Ментов вызывай, добре молодец! Вора с поличным поймал.

– Отпусти его. Я здесь участковый. И здесь я решаю.

Из-за стола поднялся полупьяный старлей с ещё недопитым бокалом пива в руках.

– Как ты стоишь перед старшим по званию?! Что ты себе позволяешь?!

– А шо, я ведь после работы…

– Поз-з-зор-р-р!!! Вылетишь! Как пробка! С бочки своей пивной!

Я левой рукой схватил стул возле ближайшего стола, дёрнул к себе, а малец, поднятый за шкирку, на какое-то мгновение оторвался от пола и прокрутился в воздухе несколько раз.

Ох, в какой прекрасной физической форме я был в те времена! Ни ещё кровоточащих свежих ран, ни переломов, ни увечий… И не устал ещё от бесконечных поисков…

Мальчишка грузно «пристулился». О! Какое я слово-то придумал! А ведь точнее и не скажешь, судя по его промокшим брюкам…

Не сдержался, дал по шее. Ударился об край стола. С носа кровь пошла. Мальчишка зарыдал.

– Отпусти его. Я тебя прошу. Не тронет он больше.

Беседа продолжалась ещё несколько минут. За это время мы нашли общий язык.

– Твою машину здесь больше никто не тронет. Я обещаю.

– Ты что, крышуешь их?

– Ну, не совсем… Присматриваю. Они живут здесь, питаются, дворы подметают… Беспризорники же…

– Так я… сироту ударил… Грех-то какой…

– Не вини себя. Побочный эффект нашей профессии… Только всевышнему ведомо, что грех, а что праведно…

Он поднялся, тяжело подошёл к мальчишке, погладил по головке:

– Хоть вы не позорьте меня! Я за вас поручился… А вы… Утром все ко мне. Наказывать буду. А теперь – марш отсюда!

Оставшись одни, мы продолжили беседу.

Я рассказал ему про сына, снимки показал. Одну фотографию он взял.

– Так-то не видел вроде. На моём участке точно нет. Поспрошаю (подмосковный говор – значит, он здесь коренной!).

– Может, мальчишки что знают?

– И у них, и у коллег спрошу. Ты хоть в розыск подавал?

– Да, но что-то не телятся…

– Усталый ты. Здесь у меня комната. Как от жены ушёл, здесь кантуюсь. Зайди. Поспи. Только поешь сначала. Что-то и я проголодался, – он позвал официанта, заказал. А потом добавил:

– Капитан заезжать будет иногда. Покормите. За машиной пусть ребята присмотрят. Ключ мой дашь, чтоб отдохнул.

М-да... Который раз я сюда заезжаю? Уж со счёту сбился. Мой старлей за этот год успел с семьёй помириться, а я до сих пор сына ищу… И никакого просвета. Никакой зацепки. Это уж точно «надежда умирает последней». А если умрёт – что со мной будет?

А так случилось, умер раньше я сам, вернее убили меня… Это надежда только и удержала, вернула к жизни… Ну, и вера, конечно…

Я, выхватив пистолет из-под подушки, соскочил с кровати: это со скрипом открылась дверь…

– Спи. Ты всего полтора часа проспал. Поел хоть?

– Не успел…

– Пойдём тогда, перекусим. Что так вздрогнул, когда я зашёл?

Я вкратце рассказал историю с пацанами в Казани.

Уже за столом старлей начал:

– Не знаю, что это значит, но сына твоего никто всерьёз и не ищет… Там отметка стоит такая, как будто искать и необязательно…

– Не понял?

– Да что тут непонятного, ребята сказали, так делается, когда кого-то за нос водят. Враги у тебя есть?

– Как у всех. Сколько угодно. Но вряд ли…

– Тут что-то серьёзное… Так делают, когда копают под кого-то. Может, ты дорогу кому перешёл?

– Уж не знаю и что думать. Разве что наркодилеры…

– Не смеши меня! Они просто убивают! Не заморачиваются так. Нет человека – нет проблемы…

– Что верно, то верно.

– Когда-нибудь волков ловил?

– А ты откуда знаешь?

– Да нет. Я спрашиваю…

– Я глотку грыз волка в тайге… Не знаю даже, как сумел…

– А знал кто об этом?

– Да многие. Я даже хвастался, рассказывал… В подробностях… Даже добавлял, для эффектности…

– Так вот, я не это имел в виду. Прежде чем ловить, начать охоту на волков, флажки ставят. Линией. Волк за флажки не переходит. Так его в западню и загоняют. Может, и тебя кто-то пытается загнать? Ты ведь не просто волк. Волчище. К тому же одинокий. Говорят, ты мало кому доверяешь теперь. С тех пор, как группы твоей не стало… Похоже, это тебя пытаются использовать. В чём-то большом и страшном. Прислушивайся к жене. Подслушивай. Может, сын вовсе и не пропал… Я не удивлюсь, если тебе в пищу галлюциногены добавляют.

– Запутал ты меня!

– Тебя запутаешь, пожалуй. Разве что дьявол… Кстати: униженная женщина – это и есть дьявол во плоти. Думай! Ты ведь аналитик!

– Чего?!

– Не делай невинный взгляд, я покопался. Чуть в лоб не дали. По бумагам чист как стёклышко! Не служил, рядовой. А ты – с боевым опытом. И ты – капитан. Что ни на есть самый настоящий! Причём минуя старлея получил. Заслужил, значит. И про спецподготовку твою узнал. Засекретили в 91-м, тоже знаю.

– Откуда?

– Оттуда! Неважно. Соловей напел. Под подписку на 10 лет. Обязал он меня тебя поддерживать… Теперь вопрос: кто ещё знает об этом твоём прошлом? О твоей секретной жизни? Про спецназ…

– Никому не рассказывал. Моя подписка ещё долгая…

– Вспоминай, может, случайно при разговоре. Вот ты в школе работал. А трудовик там сомнительный… Тёмный тип…

– Да ну, алкаш он просто…

– Думай, думай! Каждую мелочь, каждый пустяк. Жена знать могла?

– Нет. Я многогранно страховался. Когда случайно мелькали манеры, ссылался на спортивное прошлое, позже – на видео. А когда на учебке – официально на курсы усовершенствования учителей отправляли. По документам тоже всё чисто. Комар носу не подточит…

– Но где-то всё-таки произошла утечка. Во сне не разговариваешь? Может, гипноз… Или по пьяни нечаянно. Что-то ведь было перед исчезновением сына?

– В школе он работал. Он же условно… На год… За угон. И ещё прилагалось… И то, что машину повредил, и побег, и то, что дрался при задержании… Я документы собрал. Вроде как УДО… Хотел, чтоб в институт… Только сняли судимость, через день исчез.

– А говоришь, ничего… Поподробней, пожалуйста, – еле заметно улыбнувшись, он сделал многозначительную паузу, потом продолжил: – С самого начала. С момента, как что не так пошло. С самого рождения! Ты и сам отлично знаешь: в своих проблемах трудно разобраться. Со стороны всегда виднее. Доктора ведь сами себе диагноз не ставят! И не лечат сами себя. Это другие врачи делают…

Я начал рассказывать, местами он прерывал, какие-то моменты я пересказывал подробнее, по несколько раз…

Ну вот, опять пришлось отвлечься…

Про поездку в сторону Мурманска ведь начал было… Да ладно, потом об этом, попозже…

 

КАК СЫН ОТ РУК ОТБИЛСЯ

 

Пока он был маленьким, вроде всё хорошо было. Шумный, подвижный, конечно, но обычный ребёнок. Иногда озорство, конечно, переходило границы… Телевизор как-то раз уронил, мячиком по моей аппаратуре попал, моторчик с игрушечной машины в розетку воткнул…

Как-то раз с очередной поездки привёз пистолет игрушечный – присосками стреляет. Так на следующий же день мне прицельно в глаз. Да так точно, я даже закрыть не успел. Как он тогда смеялся над моей болью! Я, как подорванный танк, дёргался в разные стороны, упав лицом на диван, упёрся головой…

– Ур-р-ра! Я папу подбил!

Жена против так ничего и не сказала.

– Папа теперь Циклопом будет. С одним глазом. Меньше будет видеть.

Вроде в шутку. А сын всерьёз. Он ещё несколько раз пытался попасть. Причём в тот же, правый глаз. Пришлось подпилить затворный крючок, чтоб зарядить не удавалось. Глаз, заплывший кровью, болел долго. Долго я ходил с красным глазом. В госпитале даже лекарства для меня специально выписывали с центрального склада в Екатеринославке. Жена придумала очередную хохму:

– Папа теперь вампир у нас, видишь, какой у него глаз красный!

А сын в садике слова эти разболтал… Косо смотрели все. В школе ведь тогда работал, учителем… Представь, каково перед детьми!

Постепенно прошло, вроде и забылось.

Так! Почему я о плохом? Ведь и хорошего много было! Я ведь для них старался, чтобы всё было. Бывало, в четырёх местах одновременно работал! По вечерам садился возле детской двухъярусной кровати, читал им книжки. «Робинзон Крузо», «Дети капитана Гранта», «40000 лье под водой»… О, как они слушали! Глотали каждое слово! Я, усталый, много читать, конечно, не мог. Прочитав пару страниц, я засыпал. Книга падала с рук, я, сонный, сползал на пол. А они, дети, продолжали наседать:

– А что дальше? Что было потом? Ну, прочитай ещё…

А я, измотанный дневными проблемами, читать дальше просто не мог. Обессиливший, так и оставался лежать на полу… И я оставался виноватым. Оттого что заснул. Оттого что устал… А о том, что я работал… Да никому это просто неинтересно… Позже там, рядом с детской, поставили кровать. И я читал лёжа на этой кровати. Почти всегда я там и оставался до утра. А утром круговорот начинался вновь…

Опять получится, что только о плохом и помню… Но что такого плохого в том, что я им шедевры детской литературы читал!? Ведь сколько поколений на них воспитаны!

Рыбалка – это вообще отдельная тема. Об этом можно рассказывать бесконечно. Как любой дальневосточник, я был (а почему был, и сейчас!) просто помешан на рыбалке. Ведь там такая чудная вода, такая природа. Водоёмы чистые, прозрачные. В первых лучах солнца блестит чешуя…

Такой красоты больше нигде не сыщешь.

Чтоб набрать воду в котелок, ну, для чая, надо сначала рыбу разогнать… Чтоб уха вместо чая не получилась! За пару часов рыбалки краснопёрку я вёдрами приносил! Сушили, жарили, солили. Эх, как давно это было… Но ведь было!

Поехали как-то раз на Амур. Мы – на этом берегу. На том берегу – Китай. Здесь мы рыбачим, а на том берегу – китайцы. Крупную вытащишь – показываешь, хвастаешься… Они тоже ликуют.

Рано утром вытащил я рыбку маленькую. Коричневую. Друг мой, Гена Воропаев, сказал, что это касатка болотная. Хищная рыба.

– Брось ты её! Слизь на ней плохая.

А я, дурак, бросил в траву. Ильнур её поднял, играл. Поранился. Слизь в рану попала. Ядовитая слизь. Ребёнок бредить стал. Закончилась наша рыбалка. Наспех собравшись, умчались домой. Почти пятьдесят километров до дома. Позвали фельдшера. Медицина – бессильна. Хорошо, что узнал наш сосед – дядя Федя Суббота. Он и спас. Отпоил отваром каких-то трав. Сутки от него не отходил.

…Выздоровел!

Какое счастье!

Так. Кстати. Про Генку Воропаева… Упомянул про него, а ничего не рассказал…

Родом он из Украины. Предки, то есть корни, из-под Харькова. Настоящие представители рабочего класса. И Генка такой же… До переселения на Дальний Восток работал токарем на одном из многочисленных заводов города. Надо заметить, учителя у него были хорошие. Да и он сам был способным учеником. Как тогда говорили, «по зову сердца» изъявил желание на освоение дальневосточных просторов… Там он тоже работал токарем. Познакомились мы возле его станка. Кстати, токарному делу он же меня и научил!

Уже спустя годы…

Это его дедушка под Харьковом вышел. Один против колонны танков…

Вышел, чтоб остановить. Только… Не смог…

Прошла колонна.

Прямо по нему.

Он, участник Первой мировой, герой Великой Отечественной… Дошедший до Берлина… Кавалер орденов Святого Георгия и орденов Славы…

Остался под гусеницами танков. Его раздавили его же соотечественники: дети и внуки его сверстников. Те, кто стал членом «Правого сектора»… Свора убийц и предателей своего народа.

Но он не умер. Хоть и тело стало безжизненным…

Такие не умирают.

Душа его будет жить вечно. Хоть и тело по асфальту размазали… Даже хоронить было нечего… Раз не похоронен – значит, он с нами. Такие, как он, – бессмертны. Они, уйдя из этой жизни, становятся бессмертными. Они – наше прошлое. История. И мы не вправе их забывать.

А пока…

Так сын на волосок от смерти остался. Оказывается, взрослый, и тот еле переносит эту дрянь, а ребёнку-то каково…

С тех пор я к незнакомым мне существам стал относиться настороженно. Беда впрямь под ногами…

Правда, и приятных, беспроблемных моментов тоже много было. К примеру, те же рыбалки на дамбе или на водоёмах карьера. Да и кроме рыбалки тоже много хорошего было. Собирали землянику. За голубикой в леса ездили… В тайгу его, конечно, не брал. Слишком подвижный. Уйдёт – заблудится. А там не найдёшь. Это тебе не лесок размером сто на сто метров… Там и волки, и медведи…

Приехали к нам как-то раз в гости родители жены. Мы с тестем чем-то по строительству занимались. А! Вспомнил! Душ летний делали. Ёмкость наверх поднимали – топливный бак с комбайна. Я его заранее пропарил, чёрной краской покрасил. Я наверху, тесть снизу помогал. Только подняли, закрепили на место, решили чуток отдышаться, до сверхчувствительного моего носа донёсся едкий запах.

– Бензин течёт где-то!

Побежал по крышам, спрыгнул с трёхметровой высоты и оказался рядом с мотоциклом. Ильнур был на сиденье, укрывшись моей штормовкой, с открытого бака нюхал бензин. Токсикоманил. Как я бил его тогда! Сам ударю, сам жалею, а бить надо! Даже Амур, пёс наш, плакал на цепи, как будто упрашивая не бить. Конечно, всё равно не помогло. Так и не отучился… Тесть тогда прямо настоящими слезами молил:

– Не убивай, лучше меня ударь…

Вот ныне рукоприкладство пытаются отменить. Телефоны доверия придумали. Социальные службы всякие создали. Деньги казённые им девать некуда. Лучше бы создали по одному кружку в каждой деревне при мехмастерской, дали бы доплату хорошему пожилому механизатору. Так мальчишки и не вылазили бы оттуда! Тут тебе и профориентация, и патриотическое воспитание, и уважение: как к труду, так и к человеку труда. Так ведь нет! Оказывается, ребёнок – это личность, у него есть права. А обязанностей у него нету? Быть той же самой личностью, как остальные, уважать другие личности, подчиняться пирамиде возраста? Субординация, наконец!

А то, что удумали! Сорванец звонит на этот злополучный номер, приезжают «защитнички», родителей – в КПЗ. И ещё штраф баснословный. Всё! Свобода! Мечта идиота… Разбираться никто не будет, да и не захочет. Захочет-то – не сможет! Сверху не позволят. Им отчётность, видите ли, надо. Статистику…

Поглубже покопаться, обмозговать… так неизвестно, до чего додуматься можно. Да только все мысли в одном направлении идут – за океан. Американская модель свободы. Только забывают всё, что Америка как страна возникла в результате оккупации, и делали это в основном беглые преступники. Страна беглых каторжан и преступников. Создали «свою» мораль, «свои» порядки… Но нам-то она зачем? У нас что, своей национальной культуры, своего менталитета нет? Или кому-то так упорно хочется их разрушить? Вот Китай, к примеру. Развивается своим путём. Ни на кого не ровняется. Зато всё новое, перспективное впитывает, как никакая другая страна не может. Воровать там нельзя. Это смертный грех. Причём в самом прямом смысле. Эх, нам бы такое. У всех чиновников руки бы поотрубали…

Помню, экскурсию организовали. Я тоже ездил. Суточный тур по Китаю. Много полезного я для себя открыл, многое понял про эту страну. Шли мы по парку. По обе стороны – скамейки стоят. Когда до середины дошли, нас догнал молодой человек… Он нашёл фотоаппарат, его ребята наши забыли на скамейке. Прямо упрашивал:

– Пожалуйста, это же ваш…

У них, оказывается, смертная казнь за воровство. За присвоение чужого…

Ещё много хорошего мы видели за эти сутки…

Традиции у них вековые. И искусство ремесла передаётся из поколения в поколение. Как-то великий Мао сказал: «Каждой крестьянской семье – свой топор!» Вождь сказал, значит, вождь повелел!

Деревня, куда нас привезли, была артелью металлургов. Люди там жили кланами. Клан рудокопов, клан угольников, клан формовщиков, клан сталеваров, клан верховный… Верховный клан у них действительно верховный, главный. С нашим обществом, если сравнить, – администрация, правление… Они находят заказ, разрабатывают его, следят за производством, сроками исполнения, наводят надлежащий внешний вид готовой продукции, упаковывают, реализуют. Они и прибыль распределяют. Незачем шахтёру в бухгалтерии разбираться! И сталевар должен своё дело знать, а не упаковкой заниматься. И знания свои, секреты мастерства они передают как наследство. Причём не выдают никому. При нас, на наших глазах весь процесс прошёл – отлили топор. Я сам в руках держал этот ещё тёплый, но уже насаженный на черенок, заточенный, как лезвие, топор. Такой, что хоть брейся, хоть гвозди руби… Не зря слава китайского топора известна всему миру…

Только вот вопрос: почему американский беспредел нам нужен, а китайский гуманизм нет?

Конечно, и в истории Америки можно много положительного найти. К примеру – история автомобилестроения. Ведь понятие «народный автомобиль» появилось именно там. В годы Великой депрессии. За всем этим стоит великий гигант Форд.

С раннего детства, ещё мальчишкой, он с огромным желанием смотрел за работой мастеров, которые ремонтировали повозки: делали телеги, изготавливали колёса, шили брезентовые накидки на фургоны. Он не просто интересовался, он учился! Учился навыкам, накапливал опыт. В 14 лет он изготовил свой первый велосипед. С того момента, как он продал своё первое изделие, появился в мире новый гений. Это он изобрёл лёгкие колёса на спицах, вернее довёл их до совершенства! После расширил производство, его велосипеды пользовались успехом и спросом.

Впрочем, успех ему сопутствовал всегда.

И тогда, когда продавался первый его автомобиль, и когда заработал первый в мире конвейер, и когда его автомобиль стал первым в мире народным автомобилем…

В те годы, когда работал главным энергетиком в крупном совхозе, мой оболтус с мальчишками разбил стёкла и фары всей поставленной на линию готовности техники. Главным виновником оказался мой сын… Провокатора-зачинщика и выяснять не стали. А мне пришлось восстанавливать более 50 единиц техники. Все старые друзья, узнав, съехались. Кто что мог, то и нёс. Кто фары, кто приборы. Труднее всего было найти лобовые стёкла на новые модели тракторов. Беда случилась в пятницу, а комиссия по приёмке должна была приехать в понедельник. За такое короткое время такой огромный объём работы… Хорошо, мужики с пониманием отнеслись.

В целом успели…

Поседеешь тут…

 

***

 

– Ты не о главном… Отвлёкся ты… – старлей тяжело вздохнул, стал набивать трубку. – Боюсь я за тебя. И с каждым очередным эпизодом всё больше и больше...

– Страшно – когда боишься. Было бы кого бояться. А если не бояться, то и страх неведом. Не так страшен чёрт, как его малюют…

– Друг один у меня твердил всё время: «Чёрт – существо женского рода!» Отчасти он прав. Царство ему небесное…

– …?

– Жена… его… в гараже заморозила…

– Как?

– Зима. Они в гости ездили. На своей машине. Приехали домой. Он там набрался крепко. Спал на заднем сиденье всю дорогу. Жена в гараж железный машину закатила и закрыла. Мороз на улице под 40…

– Не проснулся?

– Проснулся. Но выйти было никак. Всё, видно, испробовал… Ещё бы немного, вынес бы дверь домкратом. Не успел. Замёрз.

– И чем всё закончилось? Посадили её?

– Нет. Теперь она любовница следака, что дело вёл. Списали на несчастный случай. А ты что, в детские сказки про справедливость веришь?

– Про честь мундира хоть… – я недосказал, участковый перебил:

– Не смеши меня! Там, где ЧЕСТЬ, у них давно уже мох седым стал! В принципе, ты сам и ответил на главный вопрос… – старлей закурил. Тяжело было на него смотреть. Честному человеку такое услышать. – А всё-таки жена твоя наверное знала… И слила кому-то… А когда сын совсем от рук отбился?

– В Бугульме. Сосед к наркоте пристрастил…

– Как ты в Бугульму попал?

– Это уж совсем отдельная история… Амурская область. Шальные годы… 91-й… Брал я тогда наркобарона одного. Со своей группой. После и уехал. Причин много было. Бароном начальник отдела оказался. Так хочется его назвать бараном! Капитан. На доске почёта постоянно. Я капитана загрёб – а самому как раз капитана и дали… Так и говорили все: «Колькины погоны присвоил…»

– Ты сумбурно говоришь… Давай поподробнее. Только не всё, а как переехал только. Ну, впрочем, тебе виднее…

– Когда уволился с совхоза, свою мастерскую открыл. Ну, а контора – она ведь сама по себе: существует независимо от нашего сознания мира и убеждений. И если ты туда вошёл – уже выхода нет. Разве что в секрет… Так что работа и там продолжалась. Одно другому не мешает. Там – долг, здесь – для души. А работы – непочатый край… Телевизоры, приёмники делал, магнитофоны. В общем, аппаратуру любую. Деньги просто баснословные были. Жена тратила как хотела. В том, 91-м, я проводил её в отпуск – на Большую Землю, у нас там так говорили… Посадил их на самолёт, сам обратно домой вернулся. Жены дома нет – маскироваться незачем. Оправдания придумывать не надо. Даже автомат дома держал! Под подушкой.

Получил очередное задание. Выехали втроём. На задержание группы, бежавшей из тюрьмы, которая направлялась к границе. Приказ должен выполняться, даже если он… В общем, доехали до точки, заняли позиции. Не знали, что приказ двойной. Вторая половина – на честь. Это уже потом додумался: только дурак к границе попрёт, тем более через Амур. Сам подумай: если сбежал, значит, в лес. Точнее – в тайгу. Что-то тут не так… Лежу я, размышляю. Смотрю – вдалеке уазик появился. Сюда едет. А дорога-то одна, она в тупик идёт. Включаю рацию. Долго вызывал – бесполезно. Может, глушилки приграничные, а может, сопка мешала…

– Ваш корреспондент, похоже, не слышит вас. Может, мы поможем?

– С кем имею честь?

– Застава *** на частоте. Обстановку доложите.

– Во вверенную территорию в тупик заехала подозрительная машина. Номера не читаются. Наши координаты…

– Мы знаем. Ждите подкрепление. Вертолёт будет через 15 минут. Не отключайтесь.

А через пять с небольшим минут…

– Машина выезжает!

– Задержать! Это приказ!

– Есть задержать! Конец связи…

 

***

 

– Орлы! В ружьё!

Минута не прошла…

Взорвавшиеся две светошумовые гранаты, снайперский выстрел по зеркалу заднего вида, ещё секунду спустя и моя предупредительная очередь поверх крыши заставили их остановиться. Я, готовый открыть огонь на поражение из калаша с подствольником, уверенно приближался спереди. Ребята наступали с боков.

– По одному – на выход! Без глупостей!

Две двери с правой стороны открылись одновременно. Одновременно выскочили два человека.

– Сказ-з-зал-л-л по одному!

Удар прикладом наповал свалил одного. Я нажал гашетку. Короткая очередь, звон стекла, дикие крики…

Всё. Тишина. Вышедший первым с передней двери крепкий мужчина протянул вперёд удостоверение:

– Я капитан милиции Лахно Николай Васильевич. Опустите оружие.

– Лицом к земле, капитан! Оперативная группа КГБ. У нас приказ…

Он не успел передёрнуть затвор своего табельного, короткая очередь, и пули вошли в землю у самых его ног, подняв пыльные фонтаны…

– К земле!

К тому моменту лежали все. Все кроме этого капитана. Глаза наши встретились.

– Это ты тогда Лёшку насмерть накачал?!

– А ты докажи сначала…

Договорить он не успел. Васькин молниеносный удар прикладом отключил наглеца.

– Наручники!

У каждого из нас были по одной паре. На двоих не хватит. Смотрю – водитель совсем юнец. Жалко его стало. Смотрю на ребят – и они такого же мнения.

– Досмотрите машину!

– Ба! Тут дури с полтонны!!! Наркота!!!

– Капитана смотри!

В этот момент подлец пришёл в сознание. Дрожащими руками стал на ощупь искать свой макар…

– Ты не это ищешь?

Я демонстративно показал его пистолет и всунул в карман.

– Вы за это ответите…

– Конечно. Отметим. В рапорте. И про груз твой.

– Ты хоть знаешь, с кем связался?! Я тебя в порошок…

– Белый. Как Лёшку… Ты это хотел сказать?

– Не докажете…

– А зачем? Ты сам сознаешься…

– Я в пять минут докажу, что наркота – твоя, а ты оказал вооружённое сопротивление…

– Клянусь тебе памятью друга! Не жить тебе на этом белом свете! Скоро вертолёт будет… Погранцы не починяются вашей конторе. Они КГБ относятся. Мы тоже, кстати.

Я не успел досказать, он обоими руками схватился за мои ноги, но не успел дёрнуть: бесконтрольная очередь превратила его левую руку в сплошное месиво…

– А-а-а-а… Ответишь за всё…

– Да, да. Ты. Скоро. Уже скоро ответишь. По полной ответишь! – я всунул компенсатор ствола ему в ухо. – Можно прямо сейчас. Нажать?

– Я тебя с того света достану…

– Зря мечтаешь. Пока вот Лёшка тебя достал. Моими руками. Нет у тебя права жить. Ты сеешь горе. Смерть. – Я наступил ему на кисть, сменил магазин, передёрнул затвор. – Ну что, будем прощаться?

– Не убивай… озолочу… сколько хочешь, денег… – он недосказал. Заплакал.

– Глаза у чёрта… вечно обоссанные…

За сопкой мы уже отчётливо слышали шум винтов приближающегося вертолёта.

– Не губи…

– Поздно. Слишком поздно.

– Я не хочу в тюрьму… Отпусти… Я исчезну…

– В аду ты исчезнешь! У чертей на сковородке! За грехи твои…

– Лучше пристрели меня… Избавь от этих мук…

– Нет уж. Ты ответишь. Перед законом. По всей строгости. А потом и по полной…

Уже через несколько мгновений вертолёт обратно набирал высоту, унося с собой и 250 кг наркоты, и капитана Лахно, и его подручных, и УАЗ…

Что сделали мы? Выполнили приказ… По-другому и быть не могло. Есть преступление – должно быть и наказание. И оно их настигло. Никто не вправе сеять смерть. Уничтожать будущее.

Учить надо уроки истории…

Когда-то Англия завоевала великую страну… Индию…

Уничтожила их самобытную культуру, разграбила национальные богатства целого народа, обнаружила на этой земле опиумный мак…

Опиум продавали в Китай. С каждой очередной проданной партией спрос на дурь увеличивался. Так англичане целую страну сделали наркоманами. Загнали в тупик взрослых, отняли будущее у молодых. Народ деградировал. Наркотики отняли смысл жизни. У целого народа.

Когда что-то происходит, я всегда задаю себе вопрос: кто заинтересован и в чём? Кому это выгодно? «Римское право», однако…

О какой выгоде можно вести речь, когда уничтожается целый народ?

Народ страны поднебесной ради обогащения английских торгашей.

Но Китай одолел эпидемию. Честь и хвала китайцам, одолевшим наркоту. Сумели быть сильными во имя будущего, вернуть это самое право на будущее.

Видно, нам, нашему правительству, надо бы получше изучить этот эпизод китайской истории. Сделать определённые выводы, что-то перенять. Правда, многие их методы для нашей страны просто непригодны… Но ведь есть и применимые моменты. Например, полный запрет любых наркотических веществ в свободном доступе. Плюс жёсткий контроль в медицинском направлении. Всех наркосодержащих препаратов. Снять неприкосновенность у депутатов, судей и ещё кого-то… Кто прикрывается этим статусом в корыстных интересах! Да и… Забыли ведь про трудотерапию… Ведь именно труд, труд во благо и во имя будущего и даёт шанс на это самое будущее!

…А у нас смертную казнь отменили. Глядя на Европу. Пропала удерживающая сила. Страх потеряли вконец. Вот приговорить бы наркобарона к смертной казни! Причём публично! Чтоб люди видели, как вьётся ужом на сковородке этот сеятель смерти!

Ведь Китай именно через страх смерти и одолел наркозависимость. Невзирая ни на какие заслуги, положение, связи…

Кстати, про Китай… Потом ведь именно в Китае и предложили мне ехать. На работу.

Но перед этим ещё кое-что было…

– Погоди, а Лёшка – кто? – перебил старлей.

– А я не говорил? Тогда слушай…

Подружился я с Юрой Куковицким почти сразу же, как на Дальний Восток приехал. Он работал художественным руководителем в Доме культуры. Только-только пить бросил. Задумал он организовать ВИА. Я его поддерживал во всех начинаниях. Я аппаратуру восстанавливал: усилители, колонки… Лёшка Резник был у него бас-гитаристом. Про эстраду рассказывать сейчас не буду, потом как-нибудь…

А Лёшка – он такой был человек, ему размах нужен. Кто-то из старых друзей, когда в гостях у него был, рассказал, что баржу-сухогруз продают. А я, дурак, возьми да ляпни: «Паром, что ли, с него делать? До Сахалина и обратно».

– В Японию! – подхватил Лёха. – За машинами подержанными. У нас на свалке загрузиться: чёрный и цветной металлолом, макулатура, да элементарные опилки, наконец! Ведь всё это материал для них. То, что у них спросом пользуется. А обратно – на ихней свалке загрузиться, машинами подержанными.

Идея дозрела быстро. Скинулись, кто сколько мог. А остальное – хозяева в рассрочку согласились… Я, конечно, не интересовался, но знаю, что Лёшка расплатился со всеми. Первые партии машин пошли на ура! Прямо с борта. А остальные местные перекупщики разобрали. Тогда ещё Совгавань, город-порт Ванино, не называли Зелёной зоной. Это потом уже. Из-за долларового оборота. Рейс за рейсом в городе возникала новая инфраструктура. Жизнь нового типа. Видно, свалки постепенно пустели, особенно прибрежные, начали поступать машины, требующие ремонта. В этом я тоже помогал. То музыку поставить, то проблемы с электрической частью…

В общем, дело пошло. Хорошо пошло. На зависть многим. Лахно тоже завидовал. Да так сильно, что сон потерял. Вот и придумал способ, как чужое присвоить.

Узнал о несчастье я слишком поздно… В те дни я в Томске был… А когда приехал, уже неделя прошла… Догадки были, доказательств нет. Присвоение Лёшкиной баржи, наверное, было одним из первых в стране рейдерских захватов.

Но ведь и я был одним из первых, кто произносил «Служу Отечеству!». Разве я отступлю? Или сдамся? Не дождётесь! И я начал своё расследование. И докопался.

Ну, и случилось то, что случилось. Логический конец. То есть финиш. Если сказать ещё точнее, чуток исказив язык, – фикуш!

А между тем официально продолжал работать в своей радиомастерской.

Простой обыватель не должен был, да и не мог знать про мою потустороннюю жизнь.

Как-то раз сижу, ремонтирую что-то. Работы всегда было хоть отбавляй. Зашёл мужик. Одет по-спортивному, раньше я его не видел никогда.

– Проблема есть… – начал он, сразу как поздоровался. – Сигнализацию ставите?

– Автомобильную?

– Да, на «четвёрку» вазовскую.

– Комплектующие есть? У меня ведь в основном бытовая электроника…

– Что скажете, то и привезём. Но дело непростое. Сигнализация должна быть с ловушкой.

– То есть?..

– Угонщика надо тёпленьким брать.

– О, брат, вам не ко мне, вам к ментам надо…

В дверях появился второй:

– Я – подполковник милиции (фамилию уже забыл…). Я сам ответственный за раскрытие угонов. Дело сложное. И ты нам не откажешь. Нам известно, кто ты. Ну, я про твою службу в КГБ. С твоим руководством я согласовал. Вернее, они как раз и вышли на меня. И порекомендовали именно тебя. На помощь.

– Это приказ?

– Не совсем… Здесь честь затронута. Честь мундира. Отказаться – никак не можешь. Не сможешь…Ты специалист. Мы уже слишком многое объяснили. Так что назад ходу нет.

– Тогда картину в подробностях, пожалуйста. Вдруг не смогу…

– Сможешь. Может, кто-то другой и не смог бы, а ты – сможешь. Потому и пришли.

За чашкой чая стали обсуждать. За это время то и дело заходили клиенты – приходилось отвлекаться. Я то готовый телевизор или магнитофон отпускал, то наоборот – принимал… А в голове дозревала реальная картина со всеми нюансами.

На двух листах бумаги соответственно медленно, но верно появились и корректировались блок-схема аппаратуры и спецификация деталей.

– Значит, не зря тебя Физиком окрестили…

– ?..

– Да всё мы знаем про тебя… Иначе бы как доверились.

– Да оправдаю я ваши надежды. За честь я горы сверну… И новые воздвигну… Главное, все детали найти…

– Это – как раз не проблема. Твои мозги, наши руки…

– Контактные концевики в Белогорске закажем. В авиамастерских… Предприятие режимное. Кто попало не зайдёт. Там друг у меня, он поможет. Он чеченец, так что быстро и надёжно. Центральный блок я за ночь спаяю. Простую, на показ, сигналку в универмаге центральном, напротив военкомата купите. Самое сложное – паралитический газ. Баллон как у дихлофоса должен быть… Лучше – с клапаном пошире… Под электромагнитный активатор…

– В Хабаровск съездить придётся. Поеду сегодня же. Ночным поездом – утром там. А ты, – сказал подполковник и повернулся к своему водителю, – задним числом у секретаря оформи мне командировку. В любой отдел ГАИ области. Хабаровской, конечно, области… Причина, как всегда, оперативно-служебная необходимость. Отправишь по факсу. В областную.

– Есть…

– Приятно иметь дело с кадровыми… – усмехнулся я… – А в Белогорск сам съезжу.

– А как приятно нам, наконец, вместе мы поставим точку. Только бы всё получилось! Да я тебя расцелую!

– Не стыди меня… Мужик я всё-таки…

(Продолжение следует)