Азалия Илимбетова. Культ коня в мифологии башкир

Исследование истоков происхождения и развития верований и обрядов, связанных с культом коня у башкир, дает возможность расширить границы нашего познания духовной культуры башкирского народа, раскрыть новые стороны его этнической истории, взаимосвязи с культурами других народов.

Наиболее широко распространенным обычаем у башкир, который, кстати, наблюдается и в настоящее время, было развешивание почти на каждом дворе на оградах или крышах сараев, на ульях и на оградах пасеки, на бортях черепа лошади. Этот обычай, по мнению одних башкир, предохраняет скот, пчел и т. п. от сглаза, а также, чтобы не уходило счастье (малды¤ ќото китћ) от хозяина этой пасеки или этого скота. Другие объясняют это так: у хозяина, во дворе которого имеется череп лошади, был хороший конь, а после смерти этого коня хозяин не хотел, чтобы его череп был кем-нибудь затоптан. С. Злобиным записан такой вариант интерпретации этого обычая. Ему рассказали, что если череп лошади "на землю бросишь — этой масти скотина жить не будет, вся переведется".

Аналогичные обычаи и поверья бытовали в прошлом и у других народов. По представлению туркмен и чуваш, конский череп предохраняет от сглаза. Казанские татары вешают конские черепа для того, чтобы уродились овощи и хлеба. Конские черепа, как средство против сглаза, можно было увидеть в недавнем прошлом на кольях плетней, на шестах, на оградах или крышах сараев и домов у марийцев, мордвы, русских, кавказских народов — грузин, армян, азербайджанцев, осетин, кабардинцев, карачаевцев, балкар, ногаев, а также турок, болгар, сербов и других народов.

К этим обычаям примыкает, по нашему мнению, и традиция вывешивать во время праздника тайлга (тайлган, тайых, та тайх) шкуры и головы жертвенных лошадей у алтайских, южно-сибирских народов: шорцев, различных групп хакасс (качинцев, бельтиров, койбалов, согайцев), телеутов, якутов, бурят и монголов. Комплекс подобных обычаев, связанных с черепом и другими частями коня был известен в прошлом и у различных народов, начиная с Индии — на юге, массагетов — в Средней Азии, хантов и манси — на севере. Все эти обычаи объединяет одно — почтительное отношение к черепу или шкуре коня.

Некоторые исследователи объясняют такую широкую распространенность традиции выставлять череп лошади на ульях, домах, помещениях для скота и т. д. тем, что конь был неразлучным товарищем наездника, помогающим ему в его предприятиях. "Было естественно, поэтому наделить магическою силою лошадиный череп, копыта и прочее". Другие видят в нем отголоски одного из ритуалов жертвоприношения коня Богу Неба.

Не возражая против таких гипотез, нам хотелось бы обратить внимание на более древние корни этого обряда, а именно, на его связь с тотемическими представлениями тех или иных народов, в том числе и башкир.

Как известно, непременным признаком тотемизма является запрет убивать тотемное животное. Но в труднейших условиях борьбы за выживание первобытные люди все же в принципе не могли отказаться от убийства и поедания тотема. Поэтому табу на употребление в пищу мяса тотемного животного постепенно стало ослабляться и было вытеснено запретом употреблять в пищу определенных, чаще всего малопродуктивных, частей тотемного животного: головы, конечностей и т. д., а заботы о тотемном животном, его почитание стали проявляться в форме заботы, почитания этих, табуированных для пищи, частях тотемного животного. А чтобы тотем не наказывал людей за убийство и употребление в пищу его мяса, люди стали проводить различные умилостивительные обряды, на которых вместо почитания, заботы о реальном коне, проявляли почитание и заботу о шкуре или голове коня, выставляя его как чучело на шестах и кольях, как например, на празднике тайлга.

Тотемизм при дальнейшем развитии постепенно обрастал магико-анимистическими наслоениями. Результатом такого процесса являлось возникновение не только веры в происхождение людей от тотема, веры в него как предка и покровителя, но и возникновение идеи о том, что и отдельные части (а именно те части, которые были запрещены употреблять в пищу) тотема (позднее — даже предметы, связанные с ним) могут благотворно воздействовать на судьбы людей. Выставление на видных местах конских черепов как средство против сглаза является реликтом магико-анемистических представлений, существовавших в древности у различных народов, в том числе у башкир. Поэтому и по поверью башкир, конская сбруя (хомут, седло, потник и т. д.), положенная под голову во время ночевки, предотвращает от страшных сновидений (баҐлыЎыу). Конь не поддается влиянию нечистых сил. Он может их видеть. Если в дом заселяется нечистая сила, то, чтобы изгнать ее, загоняют туда лошадь. Подкова лошади, прибитая на порог дома или под дверью, оберегает дом и проживающих в нем людей от злых духов. Конский пот считался лечебным средством при различных опухолевых заболеваниях (им протирали опухоли ). Поэтому и в башкирских эпосах для лечения ран батыров предлагали смазать их пеной из рта лошади. Кнут, пропитанный лошадиным потом, до сих пор считается наиболее сильным оружием, мгновенно убивающим змею. Такое убеждение отразилось и в башкирской мифологии. И. И. Лепехин, объясняя происхождение названия горы "Йылан тау" (Змеиная гора), пишет: "Она прозвана змеиною по башкирским сказкам, что в старину живал в ней великий змей, который убит был от одного их батыра, Клянчу прозываемого, и который употребил особливую выдумку к преодолению сего сопротивника. Он напоил свою саблю лошадиным потом, который они за змеиного поборника почитают".

Наиболее важной, отличительной особенностью тотемизма является вера в происхождение людей от тотема — определенного вида животного или растительного мира.

Хотя некоторые исследователи отрицают наличие у тюркских народов тотемических представлений о лошади, но этнографические и фольклорные данные свидетельствуют об обратном.

Так, в башкирских богатырских сказках имеется немало мотивов о происхождении человека от лошади, превращения людей в лошадей и наоборот — лошадей в человека.

В одном из вариантов сказки "Бу¦ансы батыр" (Бузансы-богатырь) главный герой сказки является кобыльим сыном.

У бездетных старика и старухи погиб весь скот, осталась только одна серая кобыла (бу¦ бейћ). У нее вместо жеребенка родился мальчик, которого старики усыновили и назвали Бу¦ансы. За неделю он вырастал как за год. К пяти годам стал силачом. Потом он совершает много подвигов.

В другом варианте сказки — главный персонаж сказки не кобылий сын, а перевоплощенный в ребенка жеребенок. Жили-были старик со старухой, но у них не было детей. Однажды ожеребилась их кобыла. Они завернули жеребенка в теплый кафтан и внесли в дом. Ночью разбудил их детский плач, который исходил из того места, где лежал жеребенок. Когда они развернули кафтан, то увидели, что жеребенок превратился в ребенка.

В сказке "Алатай" (Пегий жеребенок) героя сказки в детстве воспитывает жеребенок, которые росли вместе: за день — как за месяц, за месяц — как за год, и становится мальчик могучим батыром, а жеребенок — волшебным конем, обладающим способностью не только разговаривать по-человечески, но и принимать облик человека.

В сказке "Юлбат" у одного царя было 30 сыновей, а самого младшего сына звали Юлбат. Чтобы женить сыновей, отец находит другого царя с 30 дочерьми, но царевен похищает див. Трех царевен див отдает в жены своим сыновьям, а остальных превращает в двадцать семь кобылиц. Юлбат, совершив различные подвиги, находит царевен и превращает их обратно в девушек ударом волшебной плетки. Мотив возможности превращения человека в лошадь имеется и в сказке "Исмай".

В сказке "Алсу¦ар менћн Кирсу¦ар" (Алсудар и Кирсудар) волшебный конь Кирсудара обладает способностью двигаться со скоростью ветра и превращать своего хозяина в могущественного батыра, который в трех сражениях разбивает наголо целое войско противника.

Таких мотивов в башкирских сказках очень много. Но продолжать приведение примеров дальше, как нам кажется, нет необходимости. Даже в этих немногих приведенных сказках достаточно убедительно прослеживаются мотивы о том, что создатели этих сказок — древние башкиры верили в возможность превращения человека в лошадь и лошади в человека, верили в возможность рождения человека от лошади, в родство с ней. А такие представления о животном, как известно, являются важнейшими признаками тотемического мировоззрения.

Таким образом, во многих башкирских сказках конь выступает как тотем, как покровитель древних башкир. Поэтому и в некоторых сказках конь, как тотем, выступает в роли воспитателя или дает героям сказок духовную энергию и физическую силу.

В свете рассматриваемой в данной работе проблемы определенный интерес представляет попытка дать объяснение происхождению башкирского праздника "Баш ите ашау" (Поедание головы). И в настоящее время башкиры почти повсеместно приглашают в середине марта в гости родных для поедания головы забитого на мясо скота, в том числе и лошади. Сегодня этот обычай не имеет никакой ритуальной и религиозной нагрузки. В то же время обращают на себя внимание следующие моменты в этом празднике — поедание головы родственниками и рекомендация не выбрасывать череп после поедания мяса с головы. Несомненно, что эти детали праздника в прошлом носили ритуальный характер.

Вероятно, свои корнями они уходят далеко в глубь веков и связаны с древнейшими обычаями совместного поедания родом раз в году тотемного животного с целью приобщения к нему и обрядам извинительно-умилостивительного характера более поздних эпох. То есть по своему содержанию и назначению башкирский праздник "Баш итен ашау" в прошлом, возможно, был таким же обрядовым явлением, как например, ритуальное коллективное поедание австралийцами раз в году мяса тотема. Они считали, что если совсем не есть мяса тотема, то коллектив потеряет связь с ним.

С другой стороны, можно предполагать, что башкирский праздник "Баш ите ашау" в прошлом носил такую же ритуальную нагрузку, как медвежьи праздники у народов Сибири и Дальнего Востока, на которых в третий день праздника коллективно поедали медвежью голову, на следующий день или через день выполняли обряды похорон черепа медведя — насаживали его в лесу на подрубленный ствол молодого дерева. У исследователей извинительно-умилостивительный характер этих обрядов, выполняемых во время медвежьих праздников, не вызывает сомнения.

В башкирской мифологии нашел отражение еще один мотив, связанный с культом коня. Это мотив о небесных или подводных конях — тулпарах и акбузатах. Они, обладая даром речи, советуют батырам наиболее безопасные пути преодоления трудностей, обладая скоростью ветра, спасают героев от преследования врагов и т. д. При необходимости они могут внезапно исчезнуть и внезапно появиться, т. е. могут быть невидимыми.

В эпосе "Урал-батыр" Акбузат — это волшебный конь Солнца, подаренный ее дочерью Хумай Урал-батыру, которого впервые человек приручил для верховой езды. Вот как описывается акбузат в эпосе "Урал-батыр":

"Уши, словно шило, навострил,

Грива расчесана, волосок к волоску,

Ноздри — словно большое ведро,

Зубы — как дольки чеснока;

Грудь — как у кречета, узок в боках,

Ноги тонкие, легкие,

Медью отливают глаза.

Шея — словно изогнувшаяся змея,

Двойная макушка, челюсть узка,

Шея — длиной в сажень,

Глаза — как у сокола, как у орла,

Ход высокий, вскинута голова,

Гарцует он, храпит;

Уши, как ножницы, торчат,

По сторонам беспокойно косит,

Словно хваткий волк,

Глазом влажным сверкает;

В ярости жует удила,

Пена падает с губ,

Поскачет — птицей взлетит,

Облако пыли оставляя за собой."

Акбузат, если в огонь попадет — не сгорит, в воду войдет — не утонет, ударом копыта он горы сокрушает и моря рассекает. Он на небе родился и на небе вырос. Когда акбузат скачет по земле, буря поднимается такая, что камни и скалы рушатся, вода в реках пенится.

Акбузат в эпосе "Урал-батыр" не только верный спутник батыра, помогающий ему в борьбе против злых сил. Он сам обладает волшебными качествами — может разговаривать по-человечески, выбирает для своей хозяйки Хумай самого отважного, сильного и доброго батыра на земле — Урал-батыра, спасает землю от всемирного потопа, перекрыв источник бушующего потока воды, прокладывает дорогу и горы в безбрежном море, приводит после смерти Урал-батыра на Уральские горы лошадей и т. д. То есть выступает фактически в роли культурного героя, активного участника в сотворении природы.

В эпосе "Акбузат" — это тот же небесный конь Урал-батыра, но похищенный после смерти Урал-батыра царем подводного царства Шульгеном (по эпосу "Урал-батыр" он является старшим братом и соперником Урал-батыра). Он и в эпосе "Акбузат" выступает как надежный друг в пути и отважный в бою помощник главного героя Хаубана, исполняет все его желания и дает ему силу. Кроме того, в эпосе "Акбузат" волшебный конь является покровителем, повелителем всего скота. Он выгоняет из озера Шульган несметное количество лошадей, овец, коров и другого скота.

В эпосе "Заятуляк и Хыу-хылу" главного героя Заятуляка спасает от смерти обладающий человеческим языком, предупреждающий все его желания крылатый конь (толпар). Заятуляк был лучшим и любимым сыном вождя племени — Самархана. Он приносил с охоты большую добычу, чем вызвал гнев старших братьев. Завистливые и озлобленные братья решают убить Заятуляка, но конь спасает его от гибели: он уносит батыра далеко от отцовского дома, к берегам озера Аслыкуль.

В другом сказе "†ара ЮрЎа" (Черный иноходец) конь помогает своему хозяину добыть невесту. Кара юрга был предводителем чудесного табуна лошадей, вышедших со дна озера Шульган в дар батыру по имени Кушлак. После смерти Кушлака табун остается его сыну Байыулы. Байыулы однажды встречает девушку-красавицу, которая убегает от него прочь.

Тогда батыр посылает за ней своего любимого Кара юргу с заданием найти и доставить красавицу. Кара юрга догоняет девушку и игриво предстает перед ней. Девушка не удержалась и села на иноходца, который умчал ее к своему хозяину.

Какова дальнейшая судьба этих тулпаров и акбузатов? По одним легендам, они продолжают жить в потомках тех лошадей, которые выведены акбузатом из озера Шульган (эпос "Акбузат") или озера Аслыкуль (эпос "Заятуляк и Хыухылу"). По другой легенде, они превратились в две звезды в созвездии Малой Медведицы, которых башкиры называют ‰арат и Бу¦ат (серая лошадь и желтая лошадь). Только иногда акбузат, как сказано в эпосе "Ку¤ыр буЎа" (Бурая корова), появляется на земле, когда дух Урал-батыра объезжает, охраняет страну, чтобы враг не ступил на Урал и не рассеивал его народ.

Образы тулпаров или же волшебных небесных коней выступают и в легендах других народов: татар, казахов, киргизов, каракалпаков, узбеков, турков, азербайджанцев, хакасов, алтайских тюрков, якутов, тувинцев, уйгур, бурят, монголов, калмыков, таджик, курдов, осетин, мордвы, коми-пермяков, русских, а также грузин, армян, молдаван и др. народов.

У некоторых тюркских народов, как и у башкир, эти волшебные кони участвуют вместе с богами в создании живой и неживой природы. В якутском предании о происхождении человека сказано, что сначала богом был сотворен конь, из него получилось существо "полуконь-получеловек", а из этого существа — человек. Есть косвенные свидетельства о существовании подобных богов и у хакасс и алтайцев. Приведенные выше факты говорят о том, что культ крылатых коней был широко распространенным явлением, охватывающим территорию от Монголии до Греции и от Северного Урала до Индии. Такая широкая распространенность культа волшебных лошадей свидетельствует о древности его происхождения.

Первые достоверные источники, свидетельствующие о существовании культа коней у древних людей, относятся к эпохе палеолита. В Каповой пещере (Шулгэн-таш) наряду с мамонтом и носорогом нарисована лошадь. Центральной фигурой неолитических петроглифов Монголии является изображение лошади. В более позднее время (середина II тысячелетия до н. э.) образы крылатых коней обнаруживаются в мировоззрениях людей, создавших литературные памятники ведической религии. В кангюйско-кушанский период (IV в. до н. э. — IV в. н. э.) древнетюркские источники зафиксировали бытование культа небесных коней у народов Средней Азии.

Таким образом, этнографические и фольклорные материалы свидетельствуют о том, что у предков тюркских, монгольских и индоевропейских народов, в том числе и башкир, наряду с другими культами животных существовал и культ коня.

В пережитках культа коня у вышеназванных народов, в том числе и у башкир, надо, на наш взгляд, выделить два момента, хронологически различных.

Первый. Представления о возможности человека превращаться в лошадь и о способности лошади принимать облик человека и его качества, о происхождении людей от лошади, о способности коня повлиять на судьбы людей, приписывание черепу, поту и пене лошади, а также предметам конской упряжи магических свойств связаны с древнейшими тотемическими мировоззрениями этих народов. А другие представления, хотя и своими истоками восходят к тотемизму, но не вытекают непосредственно из тотемических идей, а являются следствием той роли, которую играли лошади в повседневной жизни древних народов как один из главных источников их существования и средства передвижения. К ним в первую очередь можно отнести такие мотивы в башкирской мифологии, когда лошадь выступает в роли помощника, друга и товарища в пути и в бою. При этом произошло перенесение волшебных батырских качеств героя и на его коня — у волшебного батыра и конь должен быть богатырским.

Второй. Где, в каком районе мог формироваться культ лошади? Южный Урал с древнейших времен был тем очагом, где обитали дикие лошади, и где они были одомашнены. Об этом же свидетельствуют и башкирские эпические произведения ("Урал-батыр", "Акбузат", "Заятуляк" и "Хыухылу" и др.).

А в Средней, Передней и Малой Азии, Ближнем Востоке и в Индии диких лошадей не было. Они появляются в этих районах очень поздно — только в эпоху бронзы. Поэтому можно предполагать, что культ коня мог формироваться наряду с Центральной Азией и на Южном Урале.

Из архива: сентябрь 1999 г.