Пётр Фёдоров. Радость, оплаченная болью

Объёмный том избранных стихотворений поэтессы Нины Николаевны Зиминой (1942–2014) составлен и издан с большой любовью её друзьями и коллегами по литературному цеху при финансовой помощи Благотворительного фонда поддержки социального развития Белорецкого района. Особая роль в этом издании принадлежит писателю и журналисту Игорю Калугину, взявшему на себя ответственность за первое сводное издание избранных стихов недавно ушедшей от нас незаурядной поэтессы, волею судеб жившей и творившей в небольшом уральском городе Белорецке.

         Первое, что бросается в глаза при чтении стихов Нины Зиминой, – это неподдельная радость жизни, какой бы суровой и трудной она ни была. И это не лакировка действительности и не наивность кабинетной сочинительницы, а возвращение к вековым православным традициям, которыми всегда славилась уральская земля и которые никуда не исчезли после революции, а лишь ушли в народные глубины и закалились там до удивительной твёрдости, очистившись от всего наносного, что накопилось за минувшие века. По сути, Нина Зимина – единственная в нашей республике православная поэтесса, всё творчество которой пронизано не только христианскими темами и мотивами, но, что самое важное, евангельским духом и светом.

Жребий выпал: на кресте любви

Быть распятой… Это ли не благо! 

Господи, меня благослови, 

Чтобы со креста назад – ни шага.

В предисловии приоткрывается загадка того, как девочка из простой советской рабочей семьи, учившаяся в обычной провинциальной школе и ставшая потом учительницей литературы, обрела свой не заёмный поэтический голос. Думается, дар сочинительства, доставшийся ей от Бога, совпал с суровой красотой уральской природы, где ей довелось жить, и с такими же красивыми и несгибаемыми характерами окружавших её людей, потомков староверов, преследуемых за свою веру и бежавших из центральной России на Урал. На костях которых поднялись петровская, демидовская и сталинская промышленные революции. В её стихах счастливо слились традиции русского фольклора и советских песен, поэзии Сергея Есенина и Николая Рубцова, Марины Цветаевой и Бориса Пастернака. Даже само заглавие сборника – «Синеокая княгиня» – говорит о русскости и благородстве не по крови, а по духу его автора.

         Составители сборника сочли возможным сгруппировать поэзию Нины Зиминой в десять тематических глав: о любви, о России, о вечном, о войне, о русских писателях и поэтах, о временах года и т. д. Такой способ подачи материала даёт возможность читателям более наглядно представить основные грани творчества поэтессы. Но при этом трудно проследить эволюцию её писательского пути, тем более что многие стихотворения в сборнике не датированы. И всё же главный маршрут поэзии Зиминой виден и в таком варианте: от простых девичьих чувств, подражательных стихов и поисков себя – к забытым народным истокам духовной поэзии.

Стихи Нины Зиминой мало похожи на интеллектуальную поэзию таких современных русских христианских поэтов, как Ольга Седакова или Юрий Кублановский. Иной читатель увидит в них лишь перепевы известных лирических мотивов, но за всей этой традиционной внешней формой скрывается глубоко выстраданное восхождение от неверия к вере, прошедшее не только через её личную судьбу, но и через судьбы многих людей её поколения.

Стихли сами собой

                                               майских праздников ритмы,

И осенняя грусть

                                               стала песней моей.

Перед образом чистым

                                               творю я молитвы

И крещусь пред вратами

                                               небесных церквей.

         В христианской поэзии Зиминой в сборнике выделены два больших цикла – это «Православные праздники» и «И паче снега убелюся» (по мотивам Псалмов). В них в полной мере представлен внутренний мир поэтессы, исполненный земными страданиями и искренней верой.

Мой день порой похож на ад,

А райский сад ночами снится.

И мой восход, и мой закат –

В Твоей чувствительной деснице.

Судьба словно испытывала её на прочность, ведя шаг за шагом через страдания к вере. Полученный в детстве полиомиелит ограничил её былую резвость. Неудачная операция в Свердловске поставила крест на мечтах о певческой карьере. Заново научившись ходить, опубликовала свои первые стихи в газете «Белорецкий рабочий». Окончив школу с серебряной медалью, не добрала одного балла для поступления в Башкирский государственный университет. Проработав двенадцать лет в вечерней школе после окончания Магнитогорского пединститута, получила серьёзный перелом ноги, приведший к инвалидности I группы. Именно стихи помогли ей пережить трудный период и найти себя в поэзии и вере в Бога. В стихотворении по мотивам 133-го Псалма поэтесса выводит свою молитву на уровень лаконичной и афористичной проповеди.

Без Господа

В любой земле,

Какой бы ни был век, –

Пуста душа

И пуст сам человек.

Мелодичные, образные и лёгкие стихи Нины Зиминой отмечены той неподражаемой русскостью, которая невозможна без знания лучших образцов русской поэзии и любви к народной жизни. Именно они придают простоту и афористичность её стихам, ненавязчивую мудрость и глубину её мыслям. В предисловии к главе о русских поэтах и писателях, озаглавленном «Я славлю стихотворчество от Бога», она высказывает мысль о том, что «слово писателя или поэта – это вечная весна на пике страсти, а весна несёт в себе обновление, возрождение и утверждение жизненной силы, даже если грозовые ветры рождают бурю, солнце всё равно не изменит своего пути и пробьётся сквозь мрак» Эта мысль перекликается с идеей митрополита Антония Сурожского, который призывал «научиться сквозь тьму видеть свет».[1]

В галерее стихотворных портретов русских поэтов Золотого и Серебряного веков видны не только хорошее знание истории литературы, но и поэтические пристрастия Нины Николаевны. Среди её любимых поэтов – Александр Пушкин, Сергей Есенин и Марина Цветаева, а также авторы стихов популярных романсов – Алексей Толстой и Афанасий Фет. Пожалуй, слишком «правильное» видение писательских судеб выдаёт в ней учительницу литературы. Но когда верх берёт поэт, возникают такие интересные художественные образы, как образ А.П. Чехова:

Доктор Чехов мог без шприца,

Уколов врачевать невозможное.

Судя по отбору писателей и содержанию стихов, культура Модерна принималась Зиминой весьма выборочно. Ей были близки традиционалисты или те поэты Серебряного века, в которых ещё сохранялись элементы традиционной христианской культуры. А чистый авангард, неоязычество и богоискательство были ей чужды.

В сборнике избранной поэзии Нины Зиминой представлены две главные для её мировоззрения составляющие: православие в его народном изводе и стихийный пантеизм. Не случайно две его главы посвящены уральской природе: временам года и луговым цветам. В стихотворении «Белорецкое лето» поэтесса одушевляет время года в образе деревенской красавицы:

По лазоревому лугу

Да по ягодным местам

Вышло летечко по кругу

В даль петровского поста.

В другом стихотворении зимнего цикла она переносит природные стихии во внутренний мир человека, преображая и одухотворяя их христианской нравственностью:

Зима в каждом сердце – метелит, пуржит,

Растёт ледяная короста.

Любить в этом мире, открыто дружить

Не-про-сто.

И в этой цельности разума и сердца, нравственного отношения к жизни заключается секрет поэзии Нины Зиминой, сумевшей в годы духовного разброда и шатаний найти в себе смелость вернуться к вере отцов и найти простые и точные слова для её выражения. Отсюда и её тяготение к классическим и народным ритмам, о чём говорил по другому поводу митрополит Антоний Сурожский: «…для христианина неприемлемы разрушительные в нравственном смысле формы, потому что они являются ложью по сравнению с более глубокой и подлинной реальностью».[2] На закате жизни поэтесса нередко обращалась к традиционным народным образам и мотивам.

Улетели гуси-лебеди в неведомую даль.

То, что пелось и любилось, – мне теперь совсем не жаль.

Возвернутся гуси-лебеди, заплачут под окном,

Разгоню я стаю дикую лазуревым платком.

Этому традиционному миру в её поэзии противостоит бездуховность современной цивилизации. В стихотворении «Нищие» она сравнивает нищих и калек прежних времён с современными «хозяевами жизни»:

Сколько их теперь, убогих,

Разнаряженных калек,

Руки целы, ноги целы,

Но уже не человек.

         Дальше следует не осуждение, не назидание, не злорадное осмеяние и упоение своей правотой, а сожаление о загубленных душах и христианское сострадание:

Что упало, то пропало,

Крах души страшней, чем смерть.

Разве вам не выпадало

И такого пожалеть?

         Православная нравственность была для неё не темой для стихотворных упражнений, а смыслом жизни. Не случайно её поэзией интересовались патриарх Кирилл и такие крупные писатели, как Виктор Астафьев и Мустай Карим. Вместо послесловия к сборнику избранных стихов Нины Зиминой собраны воспоминания и стихи её друзей: писателей, журналистов, учителей, участников литобъединения «Плавка», скорбящих об её уходе и восхищающихся её прекрасными человеческими качествами.

Молодость Нины Зиминой пришлась на 60-е годы ХХ века, когда у всех на слуху была эстрадная поэзия шестидесятников. Но её образ тех лет из нашего времени кажется похожим не на Беллу Ахмадулину или Римму Казакову, а на учительницу русского языка и литературы Татьяну Сергеевну Левченко из фильма «Весна на Заречной улице» (1956). И общее у них не только в работе в вечерней школе для рабочих металлургического завода. При всей своей неопытности и наивности героиня этого фильма несла в себе ту нравственную строгость и бескомпромиссность, которой обладала до конца своей жизни Нина Зимина. И её чистая и честная поэзия служит уроком того, что даже в самое смутное время можно сохранять верность высоким идеалам.

В своём тёплом и искреннем предисловии к сборнику Нины Зиминой Игорь Калугин написал об этой удивительной женщине: «Светлая, светлая, светлая душа! Душа, очищенная скорбями и просветлённая Верой… Постоишь, погрустишь на её могилке, а потом вдруг почувствуешь тихую-тихую радость за неё. Радость сквозь щемящую боль утраты…». И эта тихая радость, оплаченная болью и страданиями всей её нелёгкой жизни, как свет далёкой звезды, продолжает согревать наши души уже за пределами её земной жизни.

Когда буду я навсегда уходить,

Проводи меня, солнышко, проводи

И скажи: «Петь любила она и умела любить,

У неё был мой солнечный лучик в груди.

1. [1] Антоний Сурожский, митрополит. Красота и уродство: беседы об искусстве и реальности / пер. с англ. В.В. Ерохиной под ред. Е.Л. Майданович; вступ. ст. О.А. Седаковой. Москва : Никея, 2017. 192 с. С. 58.

[2] Там же. С. 91.

Из архива: октябрь 2017г.