№5.2024. Александр Чикижев. Здравствуй, седая ночь

Когда зимой я услышал, как мой сын-третьеклассник напевает давно забытые, но до боли знакомые песенки «Ласкового мая» и «Миража», то осторожно осведомился на понятном ему языке – где он подобрал эту кринжатину? Сын обиделся – мол, это вовсе не кринж, а песни из крутого сериала «Слово пацана», который все школьники смотрят сейчас на видеоплатформах. И кратко рассказал содержание уже просмотренных серий. Поскольку я отец хоть и молодой, но человек уже сильно зрелый и хорошо помню не только времена перестроечных группировок – в том числе и казанских, – но и свое детство 70-х гг. прошлого века, то подробно рассказал сыну о том, что пацаны всех времен и народов всегда делили ареалы своего обитания на зоны влияния – двор против двора, улица против улицы, район против района.

– Представь, – говорил я сыну, – мы, пацаны с Разреза, учились в школе, которая стояла на территории пацанов Целины, поэтому пришлось идти в секции бокса и самбо. Так что эти перестроечные группировки не были чем-то необычным, ну, разве что Казань отличилась какой-то особенной жестокостью. И, кстати, в те годы ни один уважающий себя пацан не то что не пел – не слушал песни «Ласкового мая» и «Миража» – это была музыка для девочек-малолеток.

А потом мы вместе устроили семейный просмотр так захватившего наших детей сериала. Тем более что нынешние властители дум молодежи – психологи – возбраняют что-либо запрещать ребенку, настоятельно рекомендуют воспитывать личным положительным примером, а плохое кино советуют просмотреть вместе с ребенком, акцентируя его внимание не на романтике преступности, а на том, как все они плохо кончили. Кстати, так подстраховались и создатели сериала – показали в конце «портреты погибших на этом пути».

Итак, во время просмотра мама с папой терпеливо обращали внимание сына, как плохо всем, когда ребенок встает на указанную фильмом скользкую дорожку – и семье, и ему самому. Папа пытался дискредитировать преступную романтику указанием на тупость, слабость и подлость киношных пацанов, избивающих стаей одного: в ход шли сравнения с шакалами, гиенами, вспомнилась присказка из детства – вороны собираются в стаи, орлы летают по одиночке. Сын все терпеливо выслушал и сказал, что если он не будет входить в группировку, то станет не орлом, а чушпаном. Я, конечно, его прекрасно понял, поскольку в его лета познал всю пацанскую школу (именно поэтому он уже четвертый год ходит на самбо). Еще я осознал, что психологи, советующие развенчивать романтику пацанской стаи, в большинстве своем – женщины, которые правил той стаи просто не знают, и с новой напастью родителям придется справляться без квалифицированной психологической помощи, как и без помощи школы, превращенной за годы нашего капитализма в заведение, готовящее «качественного потребителя» (программа одного из бывших министров образования), но полностью отринувшее воспитательные функции.

А напасть стремительно набирала обороты, даже не дожидаясь последних серий. В младших классах образовывались группировки, главари которых, не мудрствуя лукаво, объявляли, что «стоят за эту улицу», – и в нашем классе оформились сразу три группировки, между которыми метались не успевшие определиться чушпаны. Возникли трения, пацаны начали приглашать друг друга на «забив» после школы. Мой сын оказался во главе одной из группировок и, под влиянием отца, повел политику на объединение всех в одну, мотивируя тем, что группировщики из старших классов начали наезжать на младших, а значит, нужно держаться вместе. Но объединение с амбициозными лидерами других групп, как и ожидал папа, оказалось делом нелегким. Словом, ком проблем, созданных сериалом, нарастал. И самым интересным было то, что вирус прошлого смог заразить новое поколение детей, казалось бы невозвратно далекое от нашего детства улиц и подворотен – реальных территорий, за которые шла пацанская схватка. В современном ограничении степеней детской свободы были и свои плюсы – нынешние тинейджеры, привязанные к дому гаджетами, общающиеся и играющие онлайн, пусть и перестали читать, зато по большому счету перестали тянуться к портвейну и наркотикам – этим уличным стимуляторам жизни, – их наркотиком стал интернет. А тут вдруг – раз – и головой в таз! – ты еще и за улицу ответить должен, а то и за треть класса. Конечно, сыграло свою роль отсутствие у растущего поколения жевунов и мигунов романтических устремлений – сегодня никто из вступающих в большую жизнь не хочет покорять вершины гор и глубины океанов, лететь в космос, изобретать эликсир молодости и пр. Электрод-телефон вживлен в мозг подопытному поколению, и оно, как та крыса, непрерывно жмет на экран, получая дозу легкого удовольствия. А кино, так взбудоражившее это юное болото, повествует именно о легком удовольствии – в нем не идет речь о воспитании себя в героя, противостоящего злу в одиночку – это как раз весьма затратный и часто не благодарный труд, – речь о том, чтобы собраться в стаю и запинать слабого и беззащитного. Между прочим, после выхода сериала в СМИ все чаще начали появляться сообщения о бандах подростков, просто так забивающих до смерти одиноких прохожих.

Самое время поинтересоваться – кто заказчик, кто организатор этого мутного проекта? Исполнители – автор сценария, режиссер, актеры – не скрываются, пожиная плоды скандальной славы. А вот кто финансировал проект, кто раскручивал и продолжает раскручивать, кто настойчиво оберегает его от попыток Роспотребнадзора и даже Следственного комитета найти признаки вредного влияния на подрастающие умы? Кстати, когда в начале 2022-го начались кастинги и поиски мест съемок в Казани, именно казанское чиновничество выступило против съемок этого кино в Татарстане. Но организаторы не расстроились и выбрали на роль Казани конца 80-х Ярославль.

Первая мысль, которая пришла в мою конспирологическую голову в поисках ответа на выше поставленные вопросы, была вполне логичной. Это все либеральное подполье, желающее отомстить за релокацию своих лучших членов. Почерк, по всем признакам, креаклов – сделано в общем талантливо, все персонажи как бы неоднозначны, – правда, если присмотреться, почти каждый склеен из черной и белой половинок, тогда как в настоящем искусстве недостатки героя есть продолжение его достоинств. Но разбор фильма не входит в отведенный мне минимум текста. Главная печать, заверяющая зрителя в либерализме заказчика и организаторов, – чернуха, рожденная ужасным советским бытом. Черной краской выписаны почти все реалии советской жизни конца 80-х – начиная от злобных учителей советской школы до мента, избивающего сына любимой им женщины кирпичом в валенке – типа, чтобы следов не было, – но авторы могли бы и поинтересоваться, что таким орудием перевоспитания почки и прочие внутренности отбиваются не только у нежного подростка, но и у взрослого преступника.

Однако стоило спросить всезнающий Интернет, как все смешалось в конспирологическом мозгу. Оказалось, либералы тут не при делах. Денежки на проект дал некий Институт развития интернета (ИРИ), к слову, «координационный центр по организации производства контента, направленного на духовно-нравственное воспитание молодежи, и его распространения в сети Интернет». Сегодня ИРИ инициирует и финансирует различные культурные проекты патриотической направленности. Интересующее нас кино в пресс-релизе ИРИ охарактеризовано вполне воспитательно-патриотично: «Сериал “Слово пацана” о тех, кто жил в “эпоху перемен” и сумел найти в себе силы выбраться из замкнутого круга». Если считать, что гибель одних героев и колония для малолетних преступников для других – это выход из замкнутого круга, то, наверное, можно согласиться с пацанами из ИРИ. Правда, мне кажется, что там сидят не пацаны, а чушпаны из новых поколений, которых собрали, дали денег и определили стратегию те комсорги конца 80-х, один из которых выведен в сериале, – тот, что «варил» джинсовку, организовал кооператив, куда собирал чушпанов. Из этой касты потом и вышли Миша Ходорковский и большинство хозяев новой жизни, тогда как пацаны полегли в боях за будущие капиталы тех комсоргов.

Так зачем же идеологическому центру понадобилось сегодня вбрасывать, как говорил незабвенный Михаил Сергеич, идею агрессивной ксенофобии в детскую среду, когда даже такая малая ячейка детского общества, как школьный класс, раскалывается на враждующие группировки? Думаю, это не было предвыборным ходом – показать, как мрачно жилось в СССР, миф о котором, кстати, среди молодых людей все явственнее обретает черты мифа о Золотом веке. В нынешней России – осажденной Западом крепости – совсем не нужна сравнительная пропаганда. А вот найти противовес способности Интернета мгновенно объединять молодежь, создавая густонаселенные флешмобы под любым девизом, – вот этой силе вполне можно противопоставить разделение молодежной среды на много мелких фракций, которые отталкиваются друг от друга, будучи заряжены одинаково ксенофобски – причем, заметьте, безо всякой политики.

Конечно, это все домыслы, и вполне допускаю, что в данном случае выбор из пары «дурак или враг» нужно делать в пользу первой позиции, как ни обидно это прозвучит для некоего (конечно же, коллективного) заказчика-организатора. Не предвидеть, чем обернется в жаждущей эмоций и активности подростковой среде преступная романтика, умноженная тем же Интернетом на бесконечность, – для этого нужно быть, мягко говоря, неумным. А если учесть критику самой идеи снять такой фильм, которая звучала, когда эта идея только появилась, то остается удивляться еще и упрямству неумных культуртрегеров, поставленных проводить политику власти в молодежные массы.

Но все не так плохо, как могло показаться читателю данной реплики. Интернет обладает удивительной способностью быстро лечить тот вред, который сам же и наносит. Я говорю о почти мгновенной интернет-ротации всяческих трендов и брендов. Не успел прогреметь фильм или роман, завтра о них уже все забыли, потому что гремит что-то новое. И так во всех сферах жизни, а не только в культуре: возьмем ужасный теракт – все ждали, что заказчики и организаторы вот-вот будут найдены и покараны, кто бы и где бы они ни были. Но невиданное половодье в центре страны буквально вымыло из информационного потока предыдущую злобу дня. Словом, современная жизнь не имеет недостатка во все новых и новых новостях, моментально перекрывающих вчерашние ужасы. Поэтому я небезосновательно надеюсь, что и всплеск негативной детской активности, вызванной «Словом пацана», пойдет на убыль с той же скоростью, с которой меняется у нынешних цветов жизни мода на компьютерные игры, – и тут заинтересованным в продлении феномена не поможет недавно состоявшийся прокат сериала по федеральному ТВ-каналу: дети телевизор не смотрят.

P.S. Родителям же чад, схвативших дозу «Слова пацана», рекомендую в качестве антидота совместный просмотр прекрасного фильма о трудных подростках конца СССР – режиссер Динара Асанова, в главной роли – Валерий Приемыхов. Кино называется просто – «Пацаны».