Рифмир Мардамшин. Бои местного значения. Продолжение

(Продолжение. Начало в № 4)

 

 

СВЕЖАЯ СИЛА

 

С возвращением Дмитрия Юсупова из длительной командировки жить стало веселее, а Санычу легче. Загоревший под лучами южного солнца, Дима резко выделялся на фоне бледнолицых сотрудников отдела. Знакомясь с Анваром, крепко пожал ему руку, отметил, что рад пополнению, выразил надежду, что вместе поработают на славу. В традиционное чаепитие в этот день была внесена существенная изюминка – сладости из Узбекистана. Все внимательно слушали Димин рассказ об увиденном и пережитом в хлебном Ташкенте.

– Никогда в жизни не видел столько золота и бриллиантов! – воскликнул тот, завершая увлекательное повествование об участии в операции по конфискации имущества у местной мафии. – Спортзал комитета был набит драгоценностями, словно пещера разбойников Али-Бабы. Представьте себе, секретарь обкома имел целый гарем из числа балерин театра оперы и балета. Восток есть восток, живы традиции эмиров и ханов!

Дима еще долго делился своими впечатлениями. А Анвара между делом стал приобщать к игре в шахматы, приговаривая, что аналитическое мышление развивает, а это оперработнику необходимо. Анвар в шахматах был откровенно слаб и поначалу Дима громил его в пух и в прах. Это задело самолюбие новичка, в свободное время он начал изучать книжки о дебютах, гамбитах. В результате его сопротивление постепенно нарастало. Бескомпромиссные битвы иногда задерживали их на работе допоздна. В такие вечера раздавались телефонные звонки. На другом конце провода возмущалась жена Димы, напоминая, что у того есть семья. А Дима в ответ с железными нотками в голосе популярно объяснял, что идет подготовка к важной операции и просил не беспокоить по пустякам.

 

* * *

Встав рано утром, Анвар посмотрел на висевший на стене календарь. Зевая и потягиваясь, обратил внимание, что сегодня 1 апреля, то бишь «День смеха». «Надо бы по доброй традиции разыграть кого-нибудь», – подумал он. Как правило, он не упускал случая в этот день подшутить хоть над кем-нибудь. Но здесь на службе круг общения пока был не такой обширный. Начальник как объект розыгрыша исключался, субординацию надо соблюдать. Оставались Дима и Васильич. Вспомнил, что сегодня в отделе заканчивается дежурство вахтера Салима Кинзябулатовича, бывшего сотрудника милиции, человека простоватого, добродушного и доверчивого. Анвар поднял телефонную трубку. Слегка изменив голос, представился дежурным по водоканалу и попросил принять телефонограмму: «В связи с аварией на теплотрассе временно будут отключены водоснабжение и отопление. Рекомендуем запастись водой на день».

Придя на работу, Анвар заметил, что все имеющиеся в отделе емкости наполнены водой, включая стаканы для чаепития. Сам Кинзябулатович уже ушел, в отделе, как всегда, маячил один лишь начальник. Войдя в кабинет своего подчиненного, Саныч, не вынимая изо рта папиросу, сообщил, что сегодня отключат воду и, возможно, не будет тепла. Пощупывая батарею, похвалил вахтера, проявившего смекалку и заботу.

Анвар, не выдержав, прыснул и признался в своем розыгрыше. Лицо Саныча посуровело. Поспешно удаляясь в свой кабинет, он пробурчал, что здесь серьезная контора, в которой шутить не принято. Но через пару минут из его кабинета раздался громкий смех. Стало быть, до шефа юмор дошел. Вскоре он вернулся в кабинет Анвара, улыбаясь, пустился в воспоминания. Рассказал, как его, молодого опера, в первый день службы старики заставили лезть на крышу и махать какой-то палкой с проволокой, якобы, чтобы глушить «Голос Америки». И так поступали с каждым новобранцем. Как давно это было…

 

ДИВЕРСИЯ

 

Едва только Дима заснул, как зазвонил телефон:

– Дима, это я, Слава. Тут такое дело. Сейчас позвонили с комбината. Там взрыв какой-то. Ставлю тебя в известность и сам выезжаю туда, дежурная машина уже на подходе.

Дима сообразил, что его беспокоит главный инженер Слава Горин, его друг, который одновременно являлся и надежным источником информации, в первую очередь по иностранцам.

– Что за взрыв, что такое? – произнес Дима, вставая с постели. Сон мгновенно пропал. Жена начала ворчать, что с этой его работой нет покоя даже ночью.

Дима попросил Горина попутно заехать за ним. «Это ЧП, а может, и диверсия», – начал он соображать, одеваясь под проклятия жены.

Слава подъехал быстро.

– Ну, что там произошло? – спросил Дима, занимая свободное место в машине. – Докладывай еще раз.

– Сейчас узнаем. Этого только нам не хватало, ведь скоро сдача объекта, шуму сейчас будет. А ты что галстук-то натянул, на совещание собрался что ли?

– Ты мне скажи, что рвануло-то?

– Сообщили, что котельная взлетела в воздух. Если производство остановится, труба дело. Считай, заработали геморрой. Виновных найдут, головки полетят кое у кого, как пить дать, вот увидишь. Да и ваша контора, наверное, зверствовать будет.

Ближе к комбинату навстречу попалась машина «скорой помощи». На душе стало еще тревожнее.

На месте происшествия наблюдалась суматоха. Пожарные машины, огни, шум-гам, выкрики, команды… Очаг возгорания в целом был уже потушен, везде толкались зеваки из ночной смены комбината. Стали прибывать представители разных инстанций. Вскоре огнеборцы закончили свое дело и начали собирать имущество. Никто не знал, что делать дальше. Прибыла оперативно-следственная группа горотдела милиции. Сотрудники в погонах встали как вкопанные, не зная, с чего начать. Дима понял, что кому-то надо взять руководство на себя.

– Ребята, давайте оцепим место происшествия. Толпу оттесните подальше. Следственный чемодан при вас? Ищите следы от взрывчатых веществ. Возможно, здесь произошла диверсия. Собирайте аккуратно все посторонние предметы.

Обращаясь к руководителю городского технадзора, тот с серьезным видом буркнул, что взорвался котел.

– Я это и без тебя вижу. Отчего взорвался?

– Котлы, как правило, взрываются из-за прекращения поступления воды. Надо посмотреть задвижки.

– Товарищ капитан, – сказал Дима, обращаясь к руководителю милицейской бригады. – Вижу, вы здесь главный эксперт. Обследуйте трубы с задвижками, может, следы пальцев обнаружите. Обратите внимание на стаканы, бутылку. Пьянствовали что ли здесь?

Все это он приметил там, где недавно располагалось место работы и отдыха котельщиков. Затем подошел к стоявшим неподалеку руководителям города. У всех были понурые лица, предчувствие, что скоро «сверху» последуют вопросы, как допустили такое.

– Ахат Бареевич, – обратился он к первому секретарю горкома партии. – Надо создать штаб по расследованию ЧП, наметить меры по преодолению последствий. Каждый из нас должен быть готов отчитаться перед своим начальством.

– Да-да. Идемте, обсудим это в здании администрации комбината.

Прибыв около пяти утра в отдел, Дима доложил ситуацию дежурному по КГБ республики, набрал домашний номер Саныча.

Несколько минут спустя в отдел ворвался взволнованный Саныч, с трудом восстановив дыхание, спросил, что случилось.

 Дима коротко обрисовал ситуацию.

– Кошмар, кончилась опять наша спокойная жизнь. Ну, какие у тебя версии? Дежурному доложил, говоришь?

– Да, доложил. Вначале подумал, что дело рук французиков, но логики не вижу, у них сроки, контракт.

– Тем не менее, надо установить, где находился каждый из них вчера в течение дня и этой ночью. Что еще?

– Надо искать лиц, недовольных строем, озлобленных на начальство.

– Да-да, правильно размышляешь. По факту надо завести дело. Я сей же час сяду писать постановление, а ты займись планом. Как одну из версий укажи халатность нашу российскую. В котельных частенько аварии случаются, и не всегда вследствие диверсий… Давай-ка, пользуясь случаем, поднимем личный состав по тревоге. Давно не тренировались. Что они спят, когда мы с тобой тут работаем в поте лица? Заодно проверим нашу боеготовность.

– Михалыч, ко мне! – крикнул он в коридор.

Встревоженный от ранней суеты вахтер явился мигом.

– Слушаю!

– Объявляю тревогу, организуйте сбор личного состава!

Михалыч насторожился еще больше, в голове промелькнула мысль – уж не война ли. Вспомнил о детях, внуках…

– Васильевну тоже что ли приглашать? – спросил он, приходя в себя.

– Вы что, инструкцию забыли? Она у нас аттестована, поднимайте и ее, чтобы служба медом не казалась!

Личный состав кое-как собрался. Не будучи в хорошем расположении духа, Саныч устроил разнос.

– Что это за боеспособность у нас?! Собираемся больше часа, тогда как нам на сбор дается максимум сорок минут! Анвар, где твой тревожный чемодан?

– Что это такое? Впервые слышу.

– Сейчас Крымов покажет, что это такое. Пришел последним, наверняка чемодан свой доукомплектовывал.

– А он у меня всегда в кабинете.

– Продемонстрируешь потом своему подопечному содержимое.

– А что случилось-то, по какому поводу суета?

– Сейчас объясню…

Все настороженно устремили взгляд на начальника.

– Пренеприятная новость, товарищи. Ночью рванула котельная комбината. Это ЧП. А теперь, кроме оперативного состава, все свободны.

Водитель и делопроизводитель вышли.

– Ну что, ребятки, переключаемся полностью на расследование этого дела. Главный вопрос, который нам зададут: почему допустили, где упреждающая информация о ЧП и диверсионных актах? Крымов, тебе ведь придется ответить. В отсутствие Димы кто у нас курировал комбинат? Дай бог, чтобы это был неумышленный акт. Но если мы прозевали там вражину, то…

– Опять я, ну причем тут Крымов? Между прочим, пока я там работал, таких безобразий не наблюдалось.

– Так пока ты там ходил, лясы точил, кто-то и готовил диверсию. Если, конечно, она имеет тут место. Одним словом, задача каждого собирать любую информацию, имеющую хоть малейшее отношение к взрыву. Разговаривайте на эту тему с источниками, со всеми, с кем встречаетесь, подслушивайте разговоры прохожих, на транспорте, в очередях. Сейчас народ только об этом и будет говорить. Может, и подскажут люди, где искать правду. Выявляйте недовольных, возможно, наш анонимщик вылезет. То, что его не нашли, помяните мое слово, еще долго будет аукаться, припомнит нам начальство это.

 

* * *

Прибывшая из Центра правительственная комиссия поработала недолго. Никому не было выгодно раздувать или затягивать это дело. Сошлись на том, что во всем виноваты сами пострадавшие от взрыва люди. Один из них скончался в тот же день, второй лежал в коме, врачи не были уверены в благополучном исходе. Специалисты определили, что поступление воды в котел прекратилось по причине пьянки на рабочем месте. Один из пострадавших, некто Карим, не должен был находиться в котельной в то время. Возможно, кто-то из них закрыл задвижку. Видимо, оба «ушли в аут». Вода не поступала, котел накалился докрасна. Проснувшись, котельщик, видимо, открыл задвижку – и случилась катастрофа.

Комиссия приняла во внимание оперативность при восстановительных работах. Тем не менее, нашли стрелочника: наказали директора комбината. Его и уволили за ненадлежащее обеспечение техники безопасности и провал трудовой дисциплины. Влепили еще и строгача по партийной линии.

У Димы были все основания закрыть дело, переключиться на текучку. Но чутье ему подсказывало, что здесь не все так просто. Никто не хотел принять во внимание, что врачи обнаружили в крови потерпевших сильнодействующее снотворное. Он начал отрабатывать версию, что имела место настоящая диверсия. Скорее всего, был кто-то третий, который напоил бедолаг, чтобы закрыть задвижку…

 

АКТИВНЫЕ ПОМОЩНИКИ

 

9 мая Анвар посетил родные края. Поздравить отца-фронтовика, инвалида Великой Отечественной, с Днем Победы было делом святым. Не всегда это удавалось, но на этот раз такая возможность подвернулась. К тому же после смены места работы у родителей еще не появлялся.

В далеком сорок четвертом отца, восемнадцатилетнего юношу, призвали в армию. Обучив на танкиста, направили в действующую армию, на фронт. Но участвовать в боях ему не суждено было. Их колонну на марше обстреляла немецкая авиация. Осколом серьезно ранило ногу. Попал в госпиталь. Последовала страшная операция – ампутация. Стопу отпилили обыкновенной пилой. Но беда не приходит одна – в антисанитарных условиях госпиталя мухи заразили рану, пришлось пережить вторую ампутацию. Нога стала еще короче. Домой вернулся на костылях. С тех пор ненавидел мух, да и врачей тоже. В летний сезон, подпрыгивая на костылях, шлепал жужжащих тварей беспощадно, не успокаивался, пока дома летала хотя бы одна особь.

Посещение родных краев, встреча с родными, друзьями детства доставили Анвару большое удовольствие. Чего только стоило походить босиком по траве, понаблюдать за стаей гусей с выводком! Особенно успокаивало щебетание маленьких гусят, когда, устав, они залезали под теплые крылышки своих мамаш.

Практически вся деревня уже знала, где теперь работает Анвар. Авторитет его сильно поднялся, друзья, одноклассники проявляли усиленное любопытство, спрашивая, чем же он занимается в этих самых органах. Земляки были единодушны в том, что теперь он стал страшным человеком, ибо нет более грозного заведения, чем КГБ.

– Да, в твои лапы теперь лучше не попадать. Не посмотришь, что земляк, влепишь по полной катушке, – говорили ему при встрече.

– Слушайте, покажите мне кого-нибудь из своих знакомых или родственников, пострадавших от нашей конторы, – пытался успокоить их тот. Но все оставались при своем мнении. Кто-то припоминал, что в деревне были репрессированные, мулла, например, отбарабанил на лесоповале.

После обеда, заметно подуставший от общения с односельчанами, Анвар только было прилег подремать, как к ним домой пришел в гости дядя Варис, тоже участник войны. Поздравив с праздником ветеранов, Анвар ушел в соседнюю комнату. Отец с дядей за самоваром чая пустились в воспоминания, Анвар невольно прислушался к их беседе. Дядя стал рассказывать, как после учебки загрузили их в эшелон и поехали они на фронт.

– И надо же такому случиться: состав наш надолго застрял на станции, что неподалеку от нас. Целый день там нас продержали. До дома рукой подать. Прошу у командира разрешения сбегать к вам (ты же еще в сорок втором дома был), но куда там, трибуналом начал пугать. Так и слонялись по привокзальной площади. А чтобы служба медом не казалась, заняли нас строевой подготовкой. Маршировали вокруг вокзала с песнопением про кипучую, могучую страну нашу, Белоруссию родную и прочее. Один смелый во время отдыха спрашивает: на черта, мол, нам эта строевая, когда, наконец, настоящие винтовки в руки дадут. Представь, у многих вместо них были деревянные макеты. Командир отвечает, дескать, после первой атаки у убитых подберете. Вот так, на самом деле мы были пушечным мясом… А твой, значит, в контрразведчики подался? – спросил дядя, прихлебывая чай.

– Да, давно уж говорил, что «сватают» в органы. Лишь бы к добру все это. Ты знаешь, наш сосед-баламут (про Шакира говорю) недавно разоткровенничался и признался, что в годы войны, оказывается, был агентом «Смерша», – продолжил отец. – Как только, говорит, в части кто-то начнет его доставать, шлеп информацию особисту, что тот якобы распространяет панические слухи или ругает Сталина. Через несколько дней уводят бедолагу неизвестно куда. Но вскоре сослуживцы раскусили, кто стучит, и начали его конкретно прессовать. Собрались было даже придушить. Тот побежал к своему оперативнику – срочно перебросили его подальше, в другую часть.

Отец и дядя засмеялись. Анвар тоже сквозь сон улыбнулся. «Вот тебе на! Саныч без конца твердит, что советский народ не должен не только знать, но даже задумываться о том, что у нас есть агенты, кроме вражеских, конечно. А тут даже деревенские в курсе…», – подумал он, проваливаясь в сон. Из тихо звучавшего радиоприемника слышались отрывки какой-то литературной композиции, посвященной Великой Победе. Знаменитый голос Левитана сообщал, что сегодня «на Западном фронте без перемен, идут бои местного значения»…

 

* * *

Приятные впечатления от посещения родных краев улетучились быстро. В первый же день после выходных Анвара озадачили не совсем приятным делом: после оперативки шеф попросил его задержаться и неожиданно спросил, хочет ли он поскорее получить квартиру.

– Ну конечно, – пробормотал Анвар в ответ на столь неожиданный вопрос. Ему при зачислении обещали: жилье будет предоставлено. Угол-то сразу нашли, но с квартирой пока дело не спорилось.

– Так вот, товарищ Салахов, председатель горисполкома, от которого во многом зависит решение проблемы, обратился с деликатной просьбой. Замучил его своей простотой один правдоискатель. Работает у него в исполкоме. Мелкий клерк, зато большой критикан и писака. Убрать его он хочет подальше, но тот не дает никакого повода. Прилежен, аккуратен, дисциплинирован, придраться не к чему. Одним словом, просит поработать по нему. Найти, так сказать, компромат, грехи-то у каждого есть, прости Господи. Может, к примеру, антисоветчик какой, анекдоты нехорошие рассказывает. На профилактику можно натянуть. Вот здесь его анкетные данные, изучи и приступай, – сказал начальник, протягивая листочек бумаги. – Повторяю, это будет большим плюсом в решении квартирного вопроса.

«Задание-то не только щекотливое, но и с “душкомˮ», – подумал Анвар, направляясь в свой кабинет. Информации на листочке было совсем мало: Бубнов Иван Федорович, сорока двух лет, беспартийный, из отдела архитектуры горисполкома, далее краткое изложение его трудового пути.

Анвар задумался. Первой пришла мысль непосредственно пообщаться, познакомиться с этим товарищем Бубновым и поговорить по душам. Но это надо согласовывать с шефом. Тот вряд ли даст добро. Скажет: «Непрофессионально. Никто не должен догадываться, что мы интересуемся кем-то». Значит, придется поговорить с окружением чиновника, людьми из горсовета. Но тогда в любом случае об этом станет известно «объекту». Несмотря на небольшой опыт, он уже понял, что, когда просишь человека «оставить разговор между нами», тот обязательно «под большим секретом» сообщит об этом тому, о ком говорили.

В этот момент, дымя сигаретой, к нему заглянул Саныч.

– Позвони заведующему общим отделом, попроси подготовить личные дела всех сотрудников мужского пола – посоветовал он, – объясни, что подбираешь кадры на особый период, вон какая в мире обстановка сложная. Кстати, и на самом деле, у нас план подбора кандидатов на военное время не выполнен. Вот заодно и полезное дело сделаешь. Там процедура несложная, проверишь по учетам, составишь пару справок и рапорт. Посмотри, у тебя же в сейфе лежат несколько дел.

Изучение Бубнова не заняло много времени. Типичная биография простого советского труженика. За границу не выезжал, с иностранцами не контактировал. Дело свое знает. Застрял, правда, в замах надолго. Недавно, казалось бы, имел шанс возглавить отдел. Но прислали молодого выпускника архитектурного института с рекомендацией от большого наверху человека. Это, видимо, и озлобило правдолюбца: начал писать чаще в разные инстанции, излагая перекосы на местах и нравы власть предержащих. Ознакомившись с содержанием писем Бубнова, Анвар убедился, что имеет дело с человеком грамотным, принципиальным. Он писал, например, о двойных стандартах – о том, что местные князьки с трибуны говорят одно, а в жизни творят совсем другое, отходят от ленинского стиля руководства, отрываются от народа. Сообщал о преобладании формализма и прочее, и прочее. Особенно доставалось председателю горисполкома Александру Федоровичу Демидову. Администратором он был властолюбивым, с буйным нравом. Любил охоту, застолья, лично распределял дефицит, не забывая при этом интересы своей семьи. «Во мне течет кровь моих предков – знаменитых горнозаводчиков, – говорил он в узком кругу. – Ну что я могу с собой поделать?»

 

* * *

– Васильевна, я пошел на встречу!

В лексиконе Анвара появилась понравившаяся ему дежурная фраза оперов. Если будут интересоваться, есть уважительное оправдание отсутствия на рабочем месте. А вне отдела точно с кем-нибудь да и встретишься, а при наличии сообразительности можно принести информацию, пусть и худенькую. Как-то раз знакомый сообщил ему, что, возможно, скоро поднимут цены на соль и спички. В свою очередь Анвар во время чаепития поделился этой новостью с коллективом. Саныч как раз готовил в горком аналитическую справку об оперативной обстановке, где обязательно полагалось отражать настроение граждан города, и упомянул об этом слухе. К документу, завершающемуся словами «сообщаем в порядке информирования», первый, как всегда, отнесся со всей серьезностью. Перед партактивом и агитаторами была поставлена задача опровергнуть нехорошие слухи. Но от их выступлений эффект получился обратный: с полок магазинов исчезли соль и спички.

Купив по знакомству несколько дефицитных книг из-под прилавка, Анвар направился в отдел по прямой дороге – через дворы двухэтажек. Неожиданно его взгляд остановился на полотне, развевающемся на крыше одного из домов. Анвар остановился в недоумении. Это было не что иное, как… британский флаг! Он долго не мог сообразить, в чем дело. Постояв немного, понял, что здесь дело пахнет серьезным – идеологической диверсией. В его голове начали крутиться разные мысли относительно дальнейших действий. «Надо же как-то отреагировать на этот возмутительный факт», – подумал он. – Но как? Лезть на крышу и самому сорвать вражеский флаг? Если упаду, будет больно и смешно».

Постояв немного, он ускоренным шагом направился в отдел. У дверей стояли, тепло прощаясь, Саныч и Рамзин. У Саныча было явно довольное лицо. Похоже, узнал о чем-то существенном. Попросил Анвара следовать за ним в кабинет.

– Ты знаешь, какой нации были наши самые выдающиеся разведчики и руководители органов безопасности? Приобрети себе умного секретного сотрудника – и сделает он тебя человеком. Карьера будет обеспечена! Ну да ладно. Кстати, товарищ Салахов, как идет разработка Бубнова, что-нибудь на него мы имеем?

– Практически ничего. Чист как стеклышко. Боюсь, не сможем мы оказать услугу нашему бургомистру.

– Бургомистр, говоришь, остряк ты наш. Так ничего и не откопал? Слушай, я же говорил, не бывает людей безгрешных. А интересовался его семейной жизнью?

Анвару один из его недавних знакомых, правда, сообщил, между прочим, что у Бубнова есть некоторые проблемы на личном фронте. Жена его оказалась такой коброй, что молоко надо выдавать за каждый день совместного с нею проживания. Скорее всего, от неурядиц семейных муж и начал искать утешения на стороне. Но, как отметил тот же товарищ, копаться в чужом грязном белье не дело спецслужб.

– Ну, анекдоты он рассказывает иногда не совсем корректные, – попытался Анвар уйти от вопроса. – К примеру, такой: «Вопрос армянскому радио: «Что ищут наши войска в горах Афганистана?» Ответ: «Ищут тех, кто просил оказать интернациональную помощь».

Саныч, осмыслив услышанное, тихонько засмеялся.

– Да, сам участник этих поисковых операций. Ну ладно с этим. Можно, конечно, приобщить в довесок. А вот я только что получил сообщение, что у него растет внебрачный сын. Втюрился в молодую сотрудницу горсовета – вот и доигрались. Родила сына! Оба держат это в секрете, продолжают встречаться. Но, как говорится, то, что знают двое, узнает и свинья! Я не нас имею в виду. Вот нам и карты в руки! Сейчас надо думать, как это реализовать. Кстати, он у нас партийный?

– Нет.

– В любом случае моральный облик его обсудят на собрании коллектива, только надо подсказать. А уж дальше Федорыч сам разберется!

– Стоит ли, Саныч? Это ведь жестоко. Давать огласку чисто личной жизни – как-то… ну не корректно.

– А как насчет квартиры? А как насчет нашего имиджа – всевидящего ока и недремлющего уха? Все равно ведь кто-нибудь доведет до городского главы. Уж лучше мы.

Последовала небольшая пауза. Каждый думал о своем видении ситуации. Анвар сообразил, что есть повод поменять тему разговора.

– Саныч, а сигнал в отношении английского флага в отдел не поступал?

– Какого такого еще флага? Уточни.

Выслушав сообщение Анвара, Саныч засуетился. Забежав к себе в кабинет, позвонил в ЖЭУ, чтобы по такому-то адресу выслали надежного человека, способного лазать по крышам и умеющего держать язык за зубами.

– Где наш следственный чемодан? Бегом на место происшествия, – скомандовал он, накидывая курточку.

 

ИТОГИ ПОЛУГОДИЯ

 

По мере приближения полугодового совещания у Касимова с каждым днем росла озабоченность по поводу скромненьких показателей отдела. Ни по одной из линий работы нечем похвалиться. А в конце июня обязательно приедет на подведение итогов кто-то от руководства (хорошо, если не сам генерал): будет весьма неуютно. Единственный плюс – «разоблаченный» по горячим следам знаменосец – поклонник британского флага. Хиппарю этому местному хоть благодарность объявляй: подарил маленькую галочку по линии борьбы с идеологической диверсией. Придется этот факт в отчете усиленно раздувать. А в остальном – одни минусы: не разоблачен анонимщик, ЧП на комбинате, от французов толку никакого. В оправдание, конечно, можно сослаться на длительное отсутствие оперработника, на имеющуюся вакансию, на неопытную молодежь.

Об этом он и говорил на очередном совещании.

– Уже известно, что к нам приедет зампред Машков Олег Сергеевич. Готовьтесь отчитаться по своим линиям. Наведите порядок в документах, чтобы хоть за это не краснеть. И еще, надо продумать, какой досуг предложим высокому гостю.

Дима предложил поселить его на турбазе комбината, организовать рыбалку, шашлыки и прочее.

В разговор вмешался Анвар.

– Привлеките в качестве группы поддержки дам – веселее будет, – сказал он в шутку. – Вон сколько их вокруг французов крутится!

– Каких еще дам? – раздраженно отреагировал на это Саныч. – Это, может, ты с юными комсомолками так встречал своих боссов, а у нас такое не принято. Заруби себе на носу!

В разговор вмешался Дима.

– Саныч, кстати, пользуясь случаем, докладываю о дамах интересную информацию. Встретился буквально накануне со своим источником (он в Финляндию выезжал), начал расспрашивать о том, о сем. Тот удивленно смотрит мне в глаза и говорит, что уже доложился нашему товарищу. Как я понял, Крымову. Что за дела, почему пасемся в чужом огороде?

Все устремили взгляд на Крымова.

– Да, это факт, – мгновенно отреагировал тот. – Снял я с него информацию, письменную к тому же, но не успел оформить и доложить. Могу сообщить, что там тянет по меньшей мере на профилактику, – и, повернувшись к Диме, продолжил:

– Извини, дорогой, а кто его перед выездом до умопомрачения инструктировал, пока ты на югах плов кушал?

– Ну и что там произошло? – грозно спросил заметно оживившийся Саныч.

– Да туристка одна оторвалась от группы, долго отсутствовала. Как выяснилось, погостила у финских татар. Те подарили ей какие-то аудиокассеты. Может, там антисоветчина?!

– Так-так, это интересно! И когда узнал об этом?

– Да пару дней тому назад.

– И до сих пор молчишь, как партизан? Как мне начинает надоедать твоя неповоротливость! Немедленно доложи, как положено, и чтобы через час бумага лежала у меня на столе.

 

* * *

Зампред Машков произвел на Анвара положительное впечатление. Ожидал увидеть сурового, требовательного чиновника с полковничьими погонами. Но этот довольно внушительных габаритов человек оказался вполне добродушным. К тому же обладал чувством юмора.

Начал он с индивидуального собеседования с оперсоставом. Первым был приглашен Анвар.

– Ну, рассказывай, юный чекист, чем тут занимаешься, ты ведь у нас по пятой линии? Чем дышит духовенство, творческая интеллигенция?

Анвар с горем пополам доложил высокому гостю оперативную обстановку. Чтобы снять напряженность, Олег Сергеевич спросил:

– Говорят, вы тут с Санычем вражеского знаменосца поймали? Как это случилось?

– Так это не составило особого труда, все получилось просто и неожиданно, – ответил Анвар и подробно рассказал о той «эпопее»…

Когда снимали британский стяг, собралась толпа зевак. Саныч сразу обратил внимание на длинноволосого парня, обозревавшего суету с балкона соседней двухэтажки. Домуправ пояснила, что это тунеядец Женя-Джон, фарцовщик, на которого постоянно жалуются соседи, потому что оглушает их громкой заграничной музыкой. Не долго думая, Саныч, прихватив с собой Анвара, направился к тунеядцу. Джон опешил от столь быстрого визита гэбэшников.

– Ты что, обкурился и флаги начал вывешивать? – гаркнул Саныч, тыча хиппарю в нос удостоверение (запах марихуаны, который стоял в квартире, был хорошо знаком Санычу с Афгана). Джон обмяк, и сразу начал оправдываться, что хотел просто пошутить, посмотреть, как на это народ отреагирует…

– Это один из наших скромных результатов в этом полугодии, – добавил Анвар, грустно вздохнув.

– Ну ладно, на безрыбье и рак пойдет. Что еще? О туристке вашей мне твой начальник уже доложил, – продолжал интересоваться Машков.

Именно Анвар курировал тот район, где проживала молодая женщина, попавшая в поле зрения. Потому так называемые материалы «сигнала» ему передали буквально на днях. По случайному совпадению оказалось, что «туристка» – жена его знакомого, бывшего коллеги по комсомолу Халима Сибагатова. Мир тесен, особенно в провинции. Нынче он политрук отдела милиции в соседнем районе. Супруги были людьми порядочными, занимались воспитанием молодежи. Идеологически подкованные, одним словом. Как умудрилась Эльвира (так ее звали) попасть в такую ситуацию, Анвар никак не мог понять. А советский гражданин, оторвавшийся за границей от коллектива, естественно, вызывал подозрение.

– Давайте-ка ее на профилактику прямо сейчас. Что тут тянуть? Доставь ее сюда. Когда сможешь, завтра? Показатели отдела сразу заметно вырастут, согласен, Вадим Ахсанович? – произнес Машков, обращаясь к начальнику отдела.

– Так точно, Олег Сергеевич, – ответил Саныч и, обернувшись к Анвару, приказал:

– Товарищ лейтенант, обеспечьте к утру явку этой дамы в отдел!

– Есть! – ответил по-военному Анвар. – Разрешите идти?

– Ну как, выйдет толк из этого парня? – спросил Машков, подождав, пока Салахов скроется за закрытой дверью.

– Поживем – увидим. Так-то вроде толковый. Шутник, правда, любит разыграть по поводу и без повода, – и рассказал о некоторых проделках молодого сотрудника.

– Да, хватает у нас таких. Знаешь, что выкинул как-то наш штатный хохмач Толик Ахатов? Дежурил как-то по Комитету. Утром один из начальников отдела, проходя мимо, интересуется у него обстановкой. Тот взял и ляпнул, что главный наш вражина Рейган скончался от полученных ран. Как раз накануне покушение было, помнишь? С утра, мол, вражеские голоса об этом только и говорят. Они же в дежурке по ночам слушают их от безделья. Ну и побежал наш коллега прямиком к председателю докладывать новость. А тот в это время собирался в обком партии… Можешь себе представить, что было дальше. Словом, вернулся генерал злой как тигр, – и покатился клубок в обратном направлении. Толика хотели пропесочить на партсобрании, выговор влепить, но ума хватило не поднимать шума.

Следующим на очереди для экзекуции был Крымов. Встретив Анвара в коридоре, поинтересовался:

– С мылом заходить или без? С тебя, молодого, какой спрос, а с меня точно шкуру сдерут. О чем с тобой поговорили по душам, каких мудрых советов надавали?

– Да так, о том, о сем. В основном, о туристке нашей. Прицепились, будто шпионка появилась в наших краях. Собирайся, говорят, в командировку в Финляндию, чтобы опросить тех, у кого она гостила, – решил подшутить Анвар.

– Да ты что? Может, вместе поедем? Информация-то моя. Ну ладно, я пошел, надеюсь, выйду живым и невредимым.

Из кабинета начальника он действительно вышел живым, но красным и потным. Зампреду не понравились ни итоги его деятельности, ни просьба отправить его в Финляндию…

 

* * *

На следующий день Анвар на службу пришел раньше обычного. Дабы дать понять столичному начальству, что работают они здесь от зари до зари, заявился пораньше и Крымов. Правда, само руководство на службу не торопилось, прибыли они с загородной резиденции с большой задержкой. По лицу Олега Сергеевича можно было догадаться, что прошедшая ночь была бурной.

– Ну что, когда явится наша туристка? – поинтересовался Саныч, проходя по коридору мимо Анвара.

– Прибудет первым автобусом, к 11-00.

– Сразу заведи ее к нам.

Заказали у Натальи Васильевны чай и уединились в кабинете начальника.

Тем временем прибыла Эльвира, вид у нее был явно растерянный. Иначе и быть не могло: любой от вызова в КГБ испытывал сильное потрясение. Встретив Анвара, она немного приободрилась и спросила шепотом, в чем дело. Узнав, что ее будут расспрашивать о пребывании за границей, удивилась еще больше.

– С чего бы это, неужели что-то натворила? – тихо сказала она, широко раскрыв глаза.

– Эльвира, если спросят о твоих контактах с финнами, спокойно и откровенно объясни, у кого ты там была в гостях, – посоветовал Анвар, провожая ее в кабинет к начальству.

Через полчаса Саныч, с заметно побагровевшим лицом, проводил Эльвиру к Анвару.

– Пусть напишет письменно, что отрицает имеющиеся у нас факты. Какая упертая, ну прямо партизанка! – сказал он раздраженным голосом.

У Эльвиры вид тоже был взволнованный, чувствовалось, что беседа сильно потрепала и ее нервную систему. Анвар предложил ей присесть и успокоиться, попросил у Васильевны два стакана чая. После недолгой паузы она поинтересовалась:

– Слушай, у мужа из-за меня будут неприятности на работе?

– Ты для начала все-таки расскажи, что там произошло. Уж не думаю, что все так серьезно.

– Один наш хороший знакомый – музыкант из столичной филармонии – недавно был в длительной командировке в Финляндии по приглашению общества тамошних татар. Они попросили его преподавать фольклор, научить их петь народные песни. Не забывают свои корни, молодцы! Ну да речь не об этом. Так вот, когда он узнал, что я собираюсь туда по турпутевке, попросил передать одному его знакомому из Хельсинки иголки для швейной машины «Подольск». Тот якобы никак не может их достать, а машинка работает исправно. Не приезжать же ему в Союз из-за такой мелочи. Перед отъездом музыкант дал адрес и пачку тех самых иголок (будь они прокляты!). Ну я и заглянула в их магазинчик, нашла этого Фалеха, когда нам дали возможность самостоятельно прогуляться по Хельсинки, выполнила просьбу. Неужто передала шпионские сведения? Нет, это смешно! Там была только одна небольшая пачка иголок… А Фалех в благодарность дал аудиокассету с татарскими песнями (их альбом только выпустили). Когда вернулись домой, прослушали с интересом: они поют с акцентом татарские народные песни, аранжировки оригинальные…

– И что теперь будет? Переживаю не столько за себя, сколько за мужа. Будь он не ладен, композитор этот!

– Вот и надо было все это рассказать им, – сказал Анвар, кивнув головой в сторону кабинета начальника. – Давай, изложи все это на бумаге – и оставят тебя в покое.

Эльвира сосредоточенно начала писать, постепенно приходя в себя и консультируясь с Анваром. Даже позволяла себе пошутить:

– Может, еще стоит написать, как там плохо люди живут, то есть заодно разоблачить пороки капитализма?

Анвар с объяснительной направился в кабинет шефа. Олег Сергеевич и Саныч бурно отреагировали на содержание написанного, дружно встали и направились в кабинет Анвара, где сидела окончательно успокоившаяся Эльвира.

– Что же ты, милая, нам мозги пудрила, не рассказала об этом сразу? – прогремел Олег Сергеевич, тряся бумагой. – Где эта кассета? Срочно принести сюда!

Дав ценные указания Анвару, вернулись в кабинет Саныча.

– Готовьте бумаги на профилактику. А мне придется остаться до завтра, сейчас согласую этот вопрос с руководством.

Совещание прошло спокойно, в деловой обстановке. Без менторского тона Машков дал несколько дельных советов, настроил всех на плодотворную работу и снова уехал в сопровождении Саныча и Димы на место отдыха. На встречу с очередным дамским окружением французских специалистов.

На следующий день Эльвира заявилась с той самой злополучной кассетой. Анвару дали поручение прослушать ее и доложить содержание. Анвар с удовольствием выполнил это задание, ибо записи на самом деле были интересные. Он попросил Эльвиру дать их переписать, та, словно избавляясь от чего-то обжигающего, согласилась оставить кассету как подарок. В кабинете начальника ее пожурили за нарушение правил пребывания за границей, взяли слово, что больше так поступать она не будет. Эльвира обещала дальше своего района вообще никуда больше не выезжать, подписалась в каком-то документе и с легким сердцем отправилась домой. Это и была так называемая профилактика. Никаких нежелательных последствий для нее и мужа она не имела.

 

ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ

 

После совещания по итогам полугодия ненадолго наступает состояние расслабленности. Можно перевести дыхание, немного передохнуть. Но все понимают, что скоро наступит время ответа уже за итоги года, затем снова полугодия и так бесконечно, до пенсии. Полугодовой цикл, одним словом. А пока надо пользоваться моментом для передышки.

Но Юсупову не давало покоя заведенное по факту взрыва дело, которое, в принципе, можно было спустить на тормозах, а по истечении срока закрыть и забыть. Дима же интуитивно полагал, что здесь не все так просто, как решила комиссия. К тому же в случае успеха представлялся шанс отличиться.

Надежда на то, что второй пострадавший, Карим, до сих пор находящийся в коме, придет в себя и прояснит ситуацию, была мизерной. Врачи не обнадеживали. Итак, был ли третий? Может, еще кто-то переживает за здоровье Карима? И замышляет, как в зарубежных фильмах, проникнув в больничные палаты, сорвать поддерживающие его жизнь кислородные шланги? Десятки версий уже были проверены. Подозревался любой, у кого мог быть хоть малейший мотив для совершения такого чудовищного преступления. Кто же мог пойти на такой шаг: остановить производство ценой человеческих жертв?

Французы отпали сразу же. Глупо было предполагать, что они прибыли с целью совершения диверсии. Кстати, в тот день никто из них после обеда на работе не появлялся. Поехали в соседний район в сопровождении переводчицы и представителя комбината полюбоваться красотой местной природы. Как доложили потом, их все приводило в восторг: и горы, и леса, но особенно в диковинку были деревни и их обитатели. Ветхие избушки, аборигены, слякоть, грязь... Словом, весь местный колорит. Такого у себя они не увидят. Все запечатлели на фотоснимках. «Собирают негатив, хотят очернить нашу действительность в западных средствах массовой информации», – подумал Дима и хотел было предпринять меры для изъятия или засвечивания фотопленок, но передумал.

Оставалось подозревать только своих, доморощенных контриков. Совместно с коллегами из горотдела милиции прошерстили хулиганствующие элементы города и прочий криминал. Попутно был раскрыт ряд преступлений, так называемые «висяки». На худой конец и это было большим плюсом. Пусть не для конторы, а для милиции – все равно же в конечном итоге одно общее дело...

 

НАВОДКА

 

Ближе к концу рабочего дня Дима Юсупов решил навестить своего дружка Славу Горина, который исполнял обязанности директора комбината.

После приветствий Дима выдержал паузу и плавно перешел на тему, ради которой и зашел сюда.

– Слава, я почти на сто уверен, что здесь, – показывая пальцем в сторону уже восстановленной котельной, – произошла самая настоящая диверсия. Кто-то ведь это организовал, согласись, предварительно подумав о последствиях. Только кто? Вот в чем вопрос. Ты давай подумай, кому это было выгодно. Может, твоим недругам? Вспоминай своих заклятых врагов и друзей. Кто тебя или директора подсиживал?

– Да нет… – Слава задумался. – Какая там спланированная акция, на что ты намекаешь? Получается, что у нас контра еще не перевелась что ли? Меня, конечно, иногда тоже терзают сомнения. Бывают же люди непредсказуемые, вроде нашего мастера строящегося цеха – Володи Бармина. К тому же у него с женой-красавицей сплошная головная боль…

– Кто такой, причем тут его жена?

– Да она тоже здесь работает, на складе. А директор наш бывший положил на нее глаз. Все замечали, что зачастила она в его кабинет. Быстро выросла до заведующей. А народ у нас простой: открыто говорили, что добром это не кончится, начали подшучивать над Володей. А он кипятился, ему, естественно, все это не нравилось. Я к тому, что, может, это он таким образом решил подложить директору свинью. Перед той ночью он, говорят, на работе задержался.

– Ладно, старина, налей-ка грамм по пятьдесят из своих запасов – и разбежимся. А над твоей информацией я помозгую.

 

* * *

Диме не составило труда быстренько изучить всю подноготную Бармина. Бывшего спецназовца все, с кем он беседовал, характеризовали как человека с крутым нравом, сложным характером. Неуправляем, патологически не переваривает любое начальство – словом, анархист.

На всякий случай исследовал его почерк на предмет идентичности с почерком разыскиваемого анонимщика. Совпадения не было. Опрос соседей выявил, что накануне взрыва в семье был крупный скандал. Жена Бармина – Зоя несколько дней после этого маскировала синяк под глазом. Получив сведения, что Бармин увлекается охотой, Юсупов пообщался с председателем охотобщества, который подкинул интересную информацию: якобы в последнее время тот интересовался, где можно достать порох, частенько пропадал в своем гараже. Председатель гаражного кооператива это подтвердил.

«Мог он, чтобы напакостить директору завода, подбросить какую-нибудь гремучую смесь в паровой котел?» – размышлял Дима и все больше склонялся к положительному ответу.

Юсупов доложил свои соображения относительно фигуранта Санычу и предложил провести комплекс оперативно-технических мероприятий. Саныча инициатива подчиненного уже начала раздражать.

– Слушай, у нас плановых мероприятий уйма. Не успеем глазом моргнуть, придет пора итоги года подводить. Ты же с этой командировкой сам явно выбился из графика. Когда будут приобретены источники, где плодотворная работа среди иностранцев? Займись ими плотно. Может, уговоришь кого-нибудь работать на нас, в разведку тебя переведут, как пить дать. Перспектива службы в столице не привлекает?

– Как говорил Василий Иванович, языков не знаю. А если серьезно, Саныч, вдруг там не все так просто было и потом вылезет? Тогда нам вообще кранты. Давай выйдем с предложением в Центр.

– Ну и как ты все это представляешь?

– Всех подозреваемых возьмем под такой колпак, что о каждом шаге и сказанном слове в курсе будем. Я помню в Узбекистане…

– Да достал ты уже со своим Узбекистаном! Здесь ведь уровень совсем не тот. Ты еще вспомни, как разрабатывали Пеньковского. Так что опустись на землю. Ну заимей на крайний случай позицию среди окружения этого Бармина или подведи под него кого-нибудь. Но, повторяю, это сегодня для нас уже не главное. Только между делом, на общественных, так сказать, началах. А пока отдохни, возьми краткосрочный отпуск, с Центром я вопрос согласовал.

 

ЛЕТНЯЯ СУЕТА

 

В середине июля прибыл на практику курсант Краснознаменной Высшей школы КГБ Малик Искужин. Плотно сбитый, пышущий здоровьем молодой человек оказался личностью весьма неординарной: подвижен, энергичен, спортсмен-разрядник, плюс ко всему, как выяснилось, поет и мастерски играет на разных музыкальных инструментах. Малик быстро вписался в коллектив. С его появлением в отделе стало значительно веселее. Излишняя простота и доверчивость новичка временами вызывали раздражение, но и давали повод вдоволь посмеяться, что поднимало тонус.

Саныч дал Анвару указание временно поместить курсанта в своем кабинете и взять его под опеку, организовать, так сказать, курс молодого бойца. Возражения насчет того, что он пока не совсем созрел для такой миссии, не были приняты – и пришлось брать на себя роль наставника.

Для начала он дал Малику возможность изучить нормативные акты и ознакомиться с имеющимися у него жиденькими делами. Очень скоро стало ясно, что молодой человек неусидчив. То и дело вскакивал со стула, начинал дергаться, демонстрируя разного рода физкультурные движения. В стиле каратэ махал руками и ногами, приседал, словно готовился к очередному рукопашному бою. Успокоившись, начинал расспрашивать Анвара, чем они тут конкретно занимаются, когда начнут его привлекать к серьезным мероприятиям. Знакомство с литерными и прочими делами его быстро утомило, парень рвался к живой работе. А таковая ему представлялась в виде погонь, захватов с применением оружия.

Второй день своего пребывания в кабинете он начал с конкретного вопроса:

– Ну, когда пойдем на какую-нибудь операцию? Засиделся я уже тут в кабинете.

– Слушай, наберись терпения, готовь себя к подвигу, которому, как известно, всегда есть место в жизни.

– Кстати, о подвигах. Вчера двоих пришлось отметелить. Идут, понимаешь, полупьяные, матерятся, к девушкам начали приставать. Я сначала спокойно так, тихонечко попросил их не нарушать общественный порядок. А они на меня поперли. Ну я их и… – вскочив со стула, Малик показал бой с воображаемым противником и продолжил: – Ну, одним словом, ушли в аут. Правда, настроение подпортили старушки, что вечно сидят на скамейках у подъездов, лузгают семечки. Накинулись на меня: ты что, мол, ирод проклятый, делаешь, милицию вызовем и так далее. А я им: «Спокойно, бабули, я сам из КГБ!». Одна оказалась шибко грамотная, про какой-то 37-й год начала вспоминать, про произвол и прочее. Но я ушел оттуда быстренько, не будешь же их бить.

«С этим парнем, похоже, не соскучишься», – подумал Анвар, и спросил:

– Я гляжу, у вас там в Вышке явный крен на спортивно-массовую работу. Может тебе в спецназ записаться? А пока давай-ка в комсомольский оперотряд, местной шпане тогда официально сможешь дать жару.

– Согласен, – ответил глухим суровым голосом будущий чекист, приняв это за чистую монету.

 

* * *

Саныча вызвали в Центр на очередную коллегию. Была также запланирована учеба руководящего состава со стрельбой и метанием гранат на полигоне. То есть ему предстояло отсутствовать дня три. Перед отъездом, раздал ценные указания, особое внимание обратил на практиканта.

– Чтобы здесь без дела не слонялся! – сказал он, захлопывая свою амбарную книжку, где содержались тезисы его возможного выступления.

Дима находился в краткосрочном отпуске. Оставшийся за начальника Крымов первым делом взялся за воспитание курсанта. Для начала решил проверить у подрастающей смены знание теоретической базы, приказов, в которых сам особо не разбирался.

– Что полагается по приказу председателя 007 делать оперработнику, если жена застукает его во время конспиративной встречи с секретной сотрудницей? – задал он каверзный вопрос студенту.

Тот, накренив голову на бок, с серьезным видом задумался.

– Нас этому не учили! – наконец выдавил он.

– Вот вернешься в свою альма-матер, спроси у профессора, понял? А пока, мон шер ами (мой юный друг – по-нашему), тебе надо съездить в курируемый мной район. Появились вопросы, запросы всякие, решать надо безотлагательно. Мне некогда, за начальника, видишь, остался. Для тебя это будет боевое крещение!

Крымов открыл сейф и вытащил оттуда стопку бумаг.

– Это запросы наших коллег, внимательно изучи их. Задание архипростое, как говорил Владимир Ильич Феликсу Эдмундовичу перед «Красным террором», но важное. Надо собрать характеризующие данные на этих лиц. По месту работы и проживания. Собеседников напрямую о конкретном человеке не расспрашивай. Иначе сразу возникнут вопросы, начнут гадать, с чего это наша контора им интересуется. Узнай, например, в отделе кадров фамилии нескольких уволенных или, наоборот, принятых на работу, в их числе расспроси и об интересующем нас человеке, понял? Повтори!

Услышав вполне приличный ответ, Крымов продолжил:

– Не вздумай эти бумаги брать с собой, они секретные, перепиши фамилии в блокнот, но зашифруй. Вот, например: Иванов, а ты у себя запиши: Вонави, и так далее. Вдруг твоя тетрадь окажется во вражеских руках?!

– Я их наизусть выучу.

– Валяй, благо их тут всего пять человек.

Пролистав бумаги, Малик пошел на попятную:

– Нет, здесь слишком много информации, чтобы в голове держать. Забуду еще. Все-таки перепишу в свою записную, пусть попробует кто-нибудь у меня ее отнять! – воскликнул он, приняв стойку каратиста.

– Ладно, ладно. Кстати, тебе надо будет обязательно заглянуть к первому секретарю райкома, представиться, объяснить, что прибыл в его епархию с ознакомительной миссией. На местах должны постоянно ощущать наше присутствие. Поинтересуйся, как идет уборка урожая, каковы надои. Держись солидно, не урони высокий авторитет органов. Кстати, во что ты будешь одет? Поедешь вот так, как шантрапа, в своих джинсах, неформал ты чертов?! Тебе же предстоит встречаться с официальными лицами, поэтому надо одеться соответственно! Есть у тебя военная форма?

– Нет, в Москве оставил.

– Да ты что? Мы же здесь по вторникам занимаемся строевой подготовкой. Почему не привез с собой курсантскую одежду? Пока, парень, у тебя одни минусы: приказов не знаешь, форму одежды не соблюдаешь.

Окинув взглядом внешность курсанта, Крымов принял неожиданное решение.

– Ты, я вижу, по габаритам примерно такой же, как и я, и откуда только такая масса. Кормят что ли вас там так хорошо? Сколько в тебе килограммов-то, под девяносто? Открой шкаф, видишь, моя форма висит, наденешь ее.

– Но здесь капитанские погоны…

– Ничего страшного, я позвоню первому, что приедет наш новый сотрудник, мол, удостоверение еще не успели оформить. Завтра с утра в путь-дорогу, водителя предупрежу. К вечеру чтобы здесь были!

Через несколько минут Малик вернулся.

– Может еще и пистолет дадите, на всякий случай? – спросил он то ли в шутку, то ли всерьез.

– Уйди отсюда, пока в лоб не дал! – гаркнул Крымов.

 

* * *

Через день с утра Крымов курсанта на службе не обнаружил. Ни в положенные девять, ни часом позже. Не было на месте и водителя, и служебной машины. Вахтер сообщил, что о приезде никто не докладывал, никого он не видел. В надежде, что те прибыли поздно и еще спят, Крымов стал названивать по их домашним телефонам. Оба дома не ночевали. Приближалось время возвращения Саныча, пора было ехать в аэропорт, встречать его. Пришлось заводить свой «студебекер».

У шефа после коллегии настроение было не ахти, и весть об отсутствии водителя и практиканта омрачила его еще больше, поселив в душе тревогу.

«Не дай бог, что случилось, – думал он. В голову лезли всякие дурные мысли. – ЧП только не хватало для полного счастья! Тогда уж точно обещанный выговор влепят, с занесением в личное дело».

– С какой стати ты отправил его в район без согласования со мной? Позвонил в милицию, гаишникам нашим?

– Нет, не успел, – ответил Крымов, не рискнув признаться, что об этом даже не подумал.

Только Саныч успел войти в кабинет и сесть за свой рабочий стол, как раздался телефонный звонок. На связи был первый секретарь того самого райкома, где застрял курсант.

– Здравия желаю, Вадим Ахсанович! Как дела? Что не появляешься в наших краях? Давно уже не виделись, совсем забыл о нас.

– Здорово, Ринат Амирович! Виноват, исправлюсь. Как идут дела? Знаю, горячая пора настала для сельчан.

– Ничего, не впервой. А как дела идут, доложит твой новый сотрудник. Слушай, шибко он мне понравился, такой молодой, а уже капитан. Ты уж его не ругай, я вчера с ним оторвался немного на природе, оставил ночевать. Весело было с ним. Столько анекдотов рассказал! И на гитаре играет, и поет душевно. Я через него тебе кое-какие дары природы отправил, прими от души. К концу уборки сам приезжай, поохотимся. Принято?

Не успев до конца осознать услышанное, Саныч пробормотал, что предложение принимает с благодарностью. Зажигая на ходу папиросу, направился в кабинет Крымова.

– Ты представляешь, что отчебучил наш студент? Первому райкома представился как капитан. Ну и молодежь растет нам на смену!

В это время послышались скрип двери и шаги. Саныч вышел в коридор – навстречу шел курсант в расстегнутом кителе, в неплохом настроении. Пары вчерашних возлияний, чувствовалось, еще не улетучились.

– Здравия желаю, – пробормотал он тихим голосом, растерявшись от неожиданной встречи с шефом. – Вот вам гостинец от руководства района.

Голова его слегка накренилась на бок, глаза стали наивно-стеклянными, рот приоткрылся, когда протянул Санычу большой сверток.

– Ну, здравия желаю, товарищ капитан! Ты, я вижу, растешь прямо на глазах. К концу практики, наверное, уже майором станешь!

– Задание я выполнил, – продолжил Малик, пытаясь сменить тему разговора. – Разрешите переодеться?

– Да нет, ты уж так походи, чтобы все видели, какой ты у нас красавец. – Обращаясь к стоявшему позади водителю Расиху, Саныч произнес:

– Ну ладно, он дурак, сопливый еще, не знает, что творит. А ты-то куда смотрел?

– Саныч, вы же сами знаете, как встречает гостей Ринат Амирович. Вспомните, как с Васильичем в прошлом году у него застряли, тогда обоих пришлось буквально грузить в машину.

– Иди смотри машину! – прервал его Саныч. – Володя, Анвар, ко мне в кабинет, итоги коллегии буду докладывать.

Невольно став свидетелем этой сцены, Анвар от души посмеялся. Молодой, косясь на него недовольным взглядом, молча начал переодеваться. После этой веселой сцены опера с трудом сосредоточились на выступлении шефа. Санычу пришлось пару раз сделать им замечание, чтобы настроить на серьезное восприятие очередных ценных указаний Центра.

 

ИНИЦИАТИВА НАКАЗУЕМА

 

Дождавшись выхода Димы из отпуска, Саныч сам засобирался на отдых. Впереди маячила приятная перспектива – морское побережье, шум волн и вкус натуральных кубанских вин. А главное – никаких забот.

Собрал личный состав, объявил, что в период его отсутствия, по согласованию с руководством, исполняющим обязанности начальника остается Дима. Крымова это немного задело, но не сильно.

– Отпуск обмывать будем?

– Обмоем обязательно, но после приезда. Выезжаем срочно, путевка горит. Каждому составил письменное задание. Будьте добры, исполняйте, но это программа-минимум, действуйте по обстановке. Приеду – проверю. А ты, Дима, будь построже, держи исполнительскую дисциплину на уровне. Чтобы на одну мою путевку не отдыхал весь отдел!

Получив временную власть и самостоятельность в принятии решений, Дима в первую очередь решил активизировать работу по поиску диверсанта. Неважно, что это уже мало кого волнует, он должен доказать свое. Диме не давал покоя бывший спецназовец с его гаражом. Ему казалось, что именно там кроется ключ к разгадке. Как было бы здорово поставить точку в этом деле в отсутствие Саныча. Не лишенному карьеристских замашек Диме казалось, что именно здесь он сможет отличиться и сделать серьезную заявку на продвижение по служебной лестнице. После долгих раздумий в его голове созрел план операции: «Необходимо проникнуть в гараж подозреваемого и провести негласный осмотр, – рассуждал он, прохаживаясь по кабинету из угла в угол. – Если вдруг там обнаружатся порох, селитра и прочие арсеналы, тогда можно будет провести официальный обыск». Дима уже представлял, что далее последует признание виновного в содеянном, а ему – почет и слава, ордена и медали…

Для осуществления своего, как ему казалось, гениального плана, он решил обратиться к начальнику уголовного розыска Роберту Хабирову, с которым давно поддерживал тесные отношения. Стараясь не выдавать своих истинных намерений, выяснил, нет ли у того позиций вокруг «объекта». Выяснилось, что в поле их зрения Бармин не попадал.

– Слушай, коллега, сделай доброе дело, пригласи его на днях к себе. По повестке или без повестки, сам решай. Опроси на предмет того, к примеру, где он был в ту злополучную ночь, когда взорвалась котельная. Продержи в своих коридорах как можно дольше. А я в это время проверну одну комбинацию, потом объясню. Может, сумеешь расколоть его. По секрету скажу, есть подозрение о его причастности к нашему общему делу – диверсии на комбинате. Тебе, наверное, тоже не дает покоя этот случай?

– Да у меня голова болит совсем по другим делам: мелких краж по городу стало до хрена, показатели портятся до невозможности… А ты тут со своей мнимой диверсией. Поставили же уже точку, зачем искать приключения на свою голову?!

Но отказать человеку из солидной конторы он все-таки не посмел. Теперь Диме надо было решить «маленький» вопрос: как проникнуть в злополучный гараж? Тут в памяти всплыл местный ветеран-«медвежатник» по кличке Бобер. Саныч как-то пригласил его к себе домой, разобраться с заклинившим дверным замком, помнится, он тогда лихо справился с задачей. Правда, уговорить его тряхнуть стариной было непросто. Тем не менее, договорились. План был бесхитростный: Бобер открывает калитку железных ворот, а он проникает в гараж и делает свое дело, то есть находит улики. Затем гараж закрывается – и далее путь прямиком лежит к прокурору за ордером на официальный обыск.

Дима на всякий случай привлек к операции курсанта. Пусть, как говорят в воровской среде, постоит на стреме.

Бобер, согласившийся поработать бескорыстно, выразил надежду, что никакой кражи не будет. Диме странно было слышать нравоучения от такого типа.

Вначале все шло по плану. Подъехали на отделовском «уазике» к гаражам, когда владельцы авто выкатили свои машины и разъехались кто куда по своим делам. Сам Бармин, вызванный по повестке, уже слонялся по коридору здания ГОВД.

Бывший рецидивист легко вскрыл замок, вернулся в машину, отъехали в сторонку.

– Делаю это только из уважения к вашей конторе! – буркнул он недовольно. – Шпионов, небось, ищете?

Пришла очередь Димы. Запершись изнутри, он стал осторожно перебирать вещи, освещая их фонарем. Среди хлама автозапчастей и охотничьих снастей удалось обнаружить порох и патроны крупного калибра, которыми валят лосей. Динамита и гранат, естественно, не было.

«Если даже это он устроил взрыв, неужели оставил бы улики?» – запоздало пришла в голову верная мысль. На всякий случай перелопатил в погребе картошку, отчего стал чумазым. В этот момент случилось то, что не было предусмотрено планом. Откуда ни возьмись, к своему боксу, что по соседству с барминским, на велосипеде подкатил милицейский опер времен Берии, пенсионер дядя Вася. Открывая свои ворота, бросил подозрительный взгляд на маячившего неподалеку Малика, затем перевел его на ворота гаража Володи. Подошел, прислушался, попытался открыть их.

– Вова, ты здесь что ли?

Тишина. Дед начал стучать. Курсант, не ожидавший такого поворота событий, растерялся, хотел убежать, но решил, что это будет явное дезертирство. Приблизившись к нежданному фигуранту, мягко произнес:

– Дед, ты здесь не ходи!

– А ты кто такой сам-то, что здесь делаешь?

– Жду Вовку. Должен подойти, – ответил тот, проявив смекалку.

«Здесь явно орудует банда воров», – подумал ветеран, еще не утративший способности аналитически мыслить. Он внимательно осмотрел молодого человека с головы до ног, запоминая на всякий случай его облик. У дяди Васи появилось желание дать этому молодцу монтировкой по башке и сдать его в милицию. Но внушительные габариты оппонента удержали его от столь опрометчивого шага.

Заводя свой допотопный «Запарай», дед судорожно соображал, что делать дальше. Старая колымага чихнула, пустив клубы черного дыма. Выкатившись из гаража, бывший мент спешно закрыл ворота и взял низкий старт в сторону здания городской милиции. Поднимаясь впопыхах по лестнице отдела, он чуть не столкнулся лбом с Барминым.

– Володя, полундра! Там кто-то лазит по твоему гаражу. Давай возьмем наряд милиции и накроем их!

Бармин, злой на стражей порядка, неизвестно по какому поводу продержавших его несколько часов, гаркнул:

– Газуй, дядя Вася! Представляешь, пытаются шить мне взрыв на котельной, идиоты! – возбужденно начал он рассказывать по пути свои мытарства.

Издавая характерный рев, «Запорожец» двинулся в обратном направлении. Чекисты тем временем успели восстановить в гараже статус-кво и начали спешно ретироваться с территории кооператива. Навстречу мчалась знакомая малолитражка. Малик прилег на заднем сиденье «уазика» и прикрыл голову руками. Расстроенный Дима, восседавший впереди, не успел понять, в чем дело.

 

* * *

Вечером Дима сидел у себя в кабинете, обдумывая ситуацию.

«Поддался на дурацкую подсказку Славы, безмозглый, – рассуждал он, шлепая ладонью по столу. – Самодеятельность чуть не обернулась настоящим ЧП».

Немного остыв, начал подводить итоги своего неуклюжего проекта: «Итак, ничего подозрительного в гараже подозреваемого не обнаружено. Ну порох у каждого охотника для браконьерских дел имеется. Словом, Бармина надо оставлять в покое. А что делать дальше? Может, на самом деле не стоит заниматься этим гиблым делом?»

Его мысли прервал звонок в дверь. За порогом стоял начальник угрозыска Роберт Хабиров.

– Так что ты там замутил с этим Барминым? Объясни мне, не держи за дурака! – на повышенных тонах начал он, входя в кабинет Димы. – Ты знаешь, какую головную боль я заимел?

– Садись, успокойся. Воды или водочки?

– Наливай! – сие предложение он принял без раздумий. – Скажи только честно, это ты лазил в гараже Бармина, пока я его в милиции мурыжил?

– Да подожди ты, расскажи по порядку, что случилось?

Пропустили по рюмке. Закурив, Роберт рассказал, что после того, как он отпустил Бармина, не прошло и получаса, как тот снова заявился в его кабинет в сопровождении ветерана НКВД. Начали доказывать, что пока он был здесь, кто-то проник в его гараж, и если бы не сосед, то угнали бы его старый «Москвич».

– А дед, между прочим, подробно описал человечка, который на стреме был. «Хотел, – говорит, – огреть этого бугая монтировкой по голове, но уж больно он здоровый, испугался». А бывший спецназовец, горячий парень, закатил истерику: мол, это мы, менты, затеяли такое дело, специально вызвав его к себе без причины.

Дима не знал, как выкрутиться. Жаль, что сам не вышел на ветерана – коллега как-никак, может, помог бы. Помолчав немного, раскрыл свой неосуществленный план.

– Слушай, успокой ты их, сходи с ними в гараж, пусть убедятся, что ничего не пропало, намекни на старческий маразм соседа. Не читал что ли, сейчас то тут, то там всякие полтергейсты и барабашки начали появляться. Ладно, давай, чтобы хоть немножко реабилитироваться перед тобой, поделюсь одной информацией. Правда, что у вас в розыске некто Алексей Морозкин?

– Да, есть такой. Откуда тебе известно?

– Да это не столь важно. В общем так. Могу организовать явку с повинной. Только с условием, что не будете его сильно прессовать. Ваш брат с ним, насколько я понял, обошелся не совсем тактично.

Дима не стал раскрывать, что по просьбе коллег из Центра он встретился с отцом разыскиваемого. Тот рассказал, что сын его, к сожалению, не совсем путевый, недавно стал жертвой милицейской провокации. Привлекли его якобы к так называемой операции «контрольная закупка», чтобы поймать за руку одного торговца наркотическим зельем. Эта зараза только начинала распространяться среди молодежи. Сложная милицейская комбинация где-то дала трещину, и Алексей вместо «покупателя» неожиданно превратился в фигуранта дела. Показателей ради. Возможно, за ним был грешок, потому он не нашел ничего лучшего, как скрыться.

Полгода находился в бегах, помаявшись, инкогнито заявился домой. Родители, естественно, не знают, что теперь делать.

– Давай его, там разберемся.

– Хорошо, послезавтра сам приведу к тебе в кабинет.

Позже Дима пожалел об этом. Хабирову стало обидно, что ребята из конкурирующей фирмы утрут ему нос. Срочно собрал своих архаровцев, дал нагоняй, что плохо ищут Морозкина: он где-то здесь, а никто из них об этом не знает. Дал сутки, чтобы найти беглеца. Те в спешном порядке вытащили мужа сестры Алексея и стали выбивать информацию о местонахождении Морозкина. Работали в стиле опричников, применяя запрещенные приемы, настоящие пытки. Переусердствовали. Позже у одного парня, человека слабовольного, «поехала крыша», и спустя полгода он повесился. А Алексея ничего не подозревающий Дима доставил в ГОВД, где он так и просидел в следственном изоляторе до суда. И только по негласному ходатайству Димы судья дал ему условный срок.

 

* * *

Очередной опрос дежурившего в КПП комбината в ту злополучную ночь вахтера неожиданно принес новую пищу для размышлений.

– Я же уже все рассказал, сколько можно меня пытать? Признаться, может, что это моих рук дело? – буркнул он.

– Все-таки вспомните, пожалуйста, еще раз, кто проходил накануне взрыва из чужих, не работающих на заводе. Если кого-то пропустили по знакомству, не бойтесь последствий, скажите.

– Да никого я не пропускал. Но, кажется, двое уволенных приходили в тот день за расчетом.

«Уволенные, уволенные… Надо просеять каждого, кто уволился или был уволен в те дни. Текучка здесь небольшая, и это не составит труда», – подумал Дима и направился было в отдел кадров, но остановился.

– Скажите, а есть возможность при желании проникнуть на территорию через какую-нибудь лазейку? Только честно.

– При желании можно. Но кому это нужно? Здесь же не мясокомбинат, несунов нет. А так охрана, вахтеры не могут, конечно, следить за всем периметром.

 

* * *

Вечером Дима предложил Анвару «погонять в шахматишки». Так и не собравшись с мыслями после позавчерашних приключений, проиграв пару партий, с шумом захлопнул доску.

– Слушай, я с этим диверсионным делом практически зашел в тупик. Ясно, что, кроме меня, это никому уже не надо, но я принципиально хочу довести его до полной ясности. Теперь больше, чем когда-либо, уверен, что там был третий. Одним словом, мне нужен помощник, а, кроме тебя, надеяться не на кого. Кто такой Санька, ты уже, наверное, понял. Пофигист, ничего ему не надо. Короче, путем отсеивания в кругу подозреваемых у меня осталось около десятка лиц, возможно, причастных к взрыву котельной. Их надо досконально проверить. Времени мало, как говорят шахматисты, я в цейтноте. Скоро Саныч вернется, не даст этим заняться. Дам тебе четверых, узнай-ка о них всю подноготную, начиная с пеленок: где жил, где, когда и с кем был. Составь психологический портрет, а главное, поминутно восстанови, где они были и чем занимались в тот злополучный день.

Дима достал из своего сейфа листок со списком, шлепнул им по столу и, многозначительно откинув назад голову, уставился в окно. Анвар начал внимательно читать.

– Слушай, вот эта фамилия… Такое впечатление, что где-то я ее уже слышал. Улемаев, Улемаев... Васильич, кажется, занимался каким-то Улемаевым, когда тебя не было. У него тогда какой-то конфуз вышел. Помнится, Саныч шибко шумел.

Из архива: май 2015 г.