№2.2024. Талгат Сагитов. Дуновения памяти

Продолжение. Начало в № 11 2023 года.

Перевод с башкирского языка Азамата Сагитова

Комсомол I

Талгат Сагитов утвержден инструктором отдела учащейся молодежи и пионеров Башкирского обкома ВЛКСМ. 5 марта велено выходить на работу. Удивительно, как за пару дней всё неожиданно изменилось. Впереди было ещё полгода до завершения учебы, написания диплома, начал дружить с девушкой, в планах было возвращение в деревню учительствовать... Однако Хызыр Ильяс, по предложению Роберта Баимова, вывел меня за руку на светлую дорогу, казавшуюся несколько загадочной и чужой. О том, что большинство молодых специалистов-выпускников так или иначе хочет найти работу и остаться в Уфе, я – наивный человек – узнал позже, тогда только и понял, что судьба улыбнулась мне во весь рот.

Когда я вышел на работу, то увидел знакомые мне лица. Оказалось, что уроженец Кугарчинского района, председатель профкома нашего университета Октябрь Валитов работает в обкоме заведующим отделом пропаганды и агитации и является членом бюро. Впоследствии он трудился лектором обкома КПСС, начальником управления по надзору печати, стал доктором наук и долгое время занимал должность директора Нефтекамского филиала БашГУ. За соседним столом также уроженец Кугарчинского района Мадриль Гафуров – заведующий отделом студенческой молодежи. Не будет ошибкой сказать, что он был одним из первых в республике, кто организовывал движение студенческих строительных отрядов – так называемый III семестр. Талантлив был всесторонне: писал стихи и на башкирском, и на русском языках, активно работал в журналистике; смог проявить себя и в органах власти – работал помощником председателя Президиума Верховного Совета Башкирской АССР, а позднее, считая телевизионную журналистику своим настоящим призванием, долгие годы работал собственным корреспондентом Центрального телевидения по Башкортостану. Думаю, я многое перенял у своего более опытного однокашника.

Наш отдел курировала секретарь обкома Зоя Васильевна Смирнова – раньше она работала в Сибае. Её открытость, простота, основательность, человечность вызывали во мне глубокое уважение. Позднее она вышла замуж за бывшего комсомольского деятеля Петра Бойко, с ним они вырастили трёх дочерей. Зоя Васильевна долгие годы возглавляла отдел образования Советского района Уфы. На должности заместителя заведующего отделом работала Галина Яковлевна Никонова, которая замечала всё своим спокойным, внимательным, умным взглядом и работала не покладая рук. И для семьи время находила. После комсомола трудилась секретарем Дёмского райкома КПСС. Я бесконечно благодарен этим трём опытным людям, которые были старше меня на семь-восемь лет. Они аккуратно, терпеливо, не одергивая, не задевая моего честолюбия, не затрагивая моей чести, бережно учили меня работать на достижение поставленных целей... Полагаю, имею право считать, что их уроки я очень добросовестно и основательно усвоил.

Теперь мой распорядок дня претерпел изменения. До пяти часов я на работе, с пяти до полуночи – рядом с девушкой, в которую с каждым днём влюбляюсь всё больше и больше. С шести утра до начала работы занимаюсь дипломом. Всё же корабль постепенно начал давать течь – времени катастрофически не хватает. На работу не пойти нельзя. Радиожурнал «Народные таланты» я уже успел передать другому человеку. Долгожданное время с 17 до 24 часов другому человеку не поручишь. На сон и написание диплома мне остаётся время с полуночи до 8 утра. Однажды Анас предложил мне: «Ты, Талгат, не изводи себя так. Давай договоримся. Ты, ни о чем не беспокоясь, ходи на свою работу, общайся со своей девушкой, пиши свой диплом. В комнате в дни твоего дежурства я сам буду убираться, и готовить будем не по очереди, а только я сам». Что тут скажешь – кроме благодарности других слов у меня нет. В те времена не было ни требований, ни возможности напечатать дипломную работу на машинке – сдаешь написанное от руки. Однако работа должна была быть написана красивым, каллиграфическим почерком. «И за это не беспокойся, Талгат. Ты мой почерк знаешь, я сам твой диплом перепишу». На душе стало спокойно, чувство тревоги покинуло меня. Освободившееся же от тревоги место вдобавок к уже имевшимся наполнилось благодарностью и уважением к Анасу. Диплом защитил на «5».

Год назад, объявив о строительстве коммунизма, в программы вузов включили предмет «Научный коммунизм». По этому предмету, сформированному из отдельных разделов марксистско-ленинской философии, политэкономии социализма, политэкономии капитализма и т. д., вместе с материалами последних съездов КПСС предусмотрен государственный экзамен. Тактика сдачи этого экзамена была понятна. Рассказываешь, как марксизм-ленинизм понимает и объясняет научный коммунизм, потом критикуешь ревизионизм, получивший распространение среди коммунистических партий Западной Европы, а в конце раскрываешь настоящие лица маоистов – в это время отношения Китая и СССР резко обострились. Не только межгосударственные отношения, но и между КПСС и китайской компартией. В 1958 году во время двусторонней беседы Мао Цзэдун высказал своё мнение: «Надо критиковать Сталина. Мы считаем, что из 10 его пальцев 3 кривые». На что Н. С. Хрущев заявил: «Думаю, что больше». Видимо, такой ответ руководителя КПСС дал понять Мао Цзедуну, что не три, а все десять пальцев должны быть подвержены критике, тем самым как бы возразив лидеру китайских коммунистов. После этого и произошло серьёзное ухудшение отношений КПСС и КПК, СССР и КНР. А экзамен, как и дипломную работу, сдал на отлично...

Начав работать, я совсем и не заметил, как окончил высшее учебное заведение. Странно так. Совершенно не помню, когда, где, кто и как нам вручал дипломы. А ведь это важная точка моей жизни, может быть, даже восклицательный знак. Теперь уже нет нужды разрываться на три части, всего лишь на две, а вернее, их соединять: работу и зарождающееся чувство.

Республику пока ещё мало знаю, но теперь надо её основательно изучить, узнавать из книг ли, просматривая ли карты, выезжая в командировки, в походы – но знать надо. И использовать для этого все имеющиеся возможности. Теперь это стало для меня необходимостью. С чем только ни сравнивают мой Башкортостан высокие поэтические умы: с берёзовым листком, с протянутой для рукопожатия ладонью, с сердцем. Вспоминаются строки пламенного Галимова Саляма:

Где паровозы рассекали

Надвое мой седой Урал,

Республику я, привечая,

С рассветом забрежившим

Встречал...

Стоит лишь бросить взгляд на карту – сразу чувствуешь мощь и величие, силу и достоиноство, вдохновенность и горделивость. Вон выгнулся, вобрав в себя изрубленное Уралом-батыром тело 12-голового дива, Ямантау – и смрадно дышит: «Я второй по высоте на Урале и первый в Башкортостане». Рядом с ним находится своенравный Иремель, влекущий людей своими тайнами. Раскинувшись, устремляются говорливые реки: на северо-востоке реки Ай и Юрюзань, на севере – Караидель (Уфимка), на северо-западе – Быстрый Танып, Кама, на западе – Ик и Сюнь – текут, питая башкирскую землю. Озёра Кандрыкуль в Туймазах и Аслыкуль Давлекановской земли, подарившие башкирскому народу образы Заятуляка и Хыухылу, белогривых племенных лошадей, как два глаза, то широко раскрываясь, то прищуриваясь, а то и помаргивая, наблюдают за жизнью благодатной земли. Хоть бы уж были довольны от увиденного. Река Дёма, берущая начало в Фёдоровском районе, как озорной жеребёнок, поскакавший было вслед за солнцем на юг, резко поворачивает в обратную сторону, будто неожиданно вспомнив о родимой Агидели-Белой, до которой надо поскорее добраться, и устремляется во всю прыть по широким лугам с перелесками, переполненными соловьиными трелями, в объятия своей родительницы-матери. Ашкадар, зарождающийся всего в 12 километрах от истока Дёмы, лишь на мгновение оглянувшись по сторонам, точно намечая путь, неторопливо несёт свои воды через степи к сыну Урала-батыра – Иделю (Белой). Когда направляешься на юго-восток – великолепные водопады: в Архангельске – Аскынский, Кукраук – в Ишимбае, водопад Гадельши – в Баймаке – журча и играя, весело устремляются по забрызганным камням, прославляя жизнь, иногда сменяя свою радостную песню на задумчивое созерцание окружающей красоты...

Вот Учалинская земля. Именно здесь берут начало главные, будто кровоснабжающие сосуды нашего бытия, реки – Агидель и Яик. Это самые настоящие символы чистоты и веры, совести и патриотизма, верности и героизма нашего народа. Не сумев покорить Яик, ему даже сменили имя. Хорошо, что додумались и нарекли реку именем Урал – почитаемым и святым для башкирского народа именем. Прекрасно понимали, что иное вряд ли примут. В одной из народных песен есть такие строки: «Мужчина, пьющий воду Агидели, не ведает тёмных мыслей». Какое духовное величие, какой высокий нравственный уровень моего народа, вкушающего воды Белой, отражают эти слова! Сколько веков наши Агидель и Урал, присоединившиеся к ним Миасс и Сакмара разносили по всем материкам и странам, городам и весям восточных, южных, западных окраин со станового – Уральского – хребта Евразийского континента, очень мощно представленного нашим народным поэтом Рашитом Нигмати:

...Урал!

Пьешь воду ты из ледяного океана,

И плещешься при этом ты в Арале... –

волнующее дыхание Урала, наполненное мириадами горячих башкирских приветствий, и будут разносить и в дальнейшем. А может, наполненные искренностью душевные послания подтолкнули народы разных национальностей сняться со своих насиженных мест и переехать целыми племенами на гостеприимную башкирскую землю. Быть может, их переезд и послужил причиной того, что мы нашу Агидель называем теперь Белой? И район на Урале Белорецкий, а не Агиделевский. Как известно радиослушателям, ежегодно в период весеннего половодья население получает регулярную информацию о суточном подъёме рек. «Уровень воды реки Белой у города Уфы за сутки поднялся на ... сантиметров...»

Когда я работал председателем телерадиокомитета, мы с моим заместителем по радиовещанию Раидом Абдулхаевичем Миндибаевым посоветовались и решили: «Давай изменим: не Белой, а на реке Агидели». В нашем же ведении. Изменили... «...реки Агидель». Два дня прошли спокойно. Может быть, потому что пришлись на дни весенних праздничных выходных. Радуемся с Раидом – кажется, название «Агидель» закрепилось. Поторопились с выводом. Немного погодя позвонил секретарь обкома КПСС Тагир Исмагилович и начал учить уму-разуму. Оказывается, наша инициатива – это самоуправство: название реки официально звучит именно таким образом, мы не имеем права его самовольно изменять, немедленно вернуть прежнее название; слушатели выражают сильное недовольство, и не только они, и так далее и тому подобное. Раз уж народ не согласен, народ (башкирский, татарский, русский) потребовал – пришлось вернуться к прежнему названию реки – Белая. Настолько мы приучены удовлетворять требования народа, что сами бежим впереди всех и первыми произносим: «Башкирия», хотя во всех официальных документах, в первую очередь в Конституции, закреплено название «Республика Башкортостан». По Шайхзаде Бабичу, священная обитель львов, именуемых башкирами, носит десятки вдохновенных названий: Гульбустан (Цветочный край), Сумбулистан (Колосящийся край), Нурбостан (Сияющий край), Райханстан (Благоухающий край), Ямбустан (Привлекательный край), Ильгамстан (Вдохновенный край), наш Шигырстан (Поэтический край)... А мы говорим: «Башкирия...» Как же тогда остается говорить всем остальным?..

Я снова смотрю на карту. По своей территории, по численности населения моя Родина больше, чем десятки государств мира. У нас – 21 город, 54 района. Каких только районов у нас нет: Мечетлинский (сплошь из мечетей), Кармаскалинский (муравьиный), Татышлинский (курковый) и даже Бакалинский (лягушачий). Встречаются названия с известными, славными именами. Взять Гафурийский район. Ещё в 1930 году в начале районирования это административное образование было названо именем народного поэта Мажита Гафури, родившегося на этой земле. А вот Салаватский район. Дорогим всем именем героя этот район был назван только в начале 1941 года. Возможно, благодаря фильму «Салават Юлаев», снятому режиссёром Яковом Протозановым в 1940 году, когда имя башкирского батыра разнеслось по всему СССР и местным властям стало неловко (возможно, Москва дала указание) – есть национальная гордость, а района с его именем нет. Зато уже в 1930 году успели увековечить имя Кулуя Балтачева, который вложил много сил в подавление восстания, преследуя повстанцев-пугачёвцев, активно участвуя в боевых действиях против них. Естественно, он объяснял свои действия клятвой верности императрице и выполнением соответствующего долга. Только в стране Советов такую верность не понимали и не принимали. Но район с таким названием тем не менее появился.

Неподалеку от Уфы находится живописный Кушнаренковский район. Что же это за человек, чьим именем могли назвать один из центральных районов, что же такого он сделал для Башкортостана? Во вновь создаваемые машинно-тракторные станции в 1933 году из Москвы в Башкортостан был направлен заведующим политическим сектором большевик Кушнаренко. Спустя два года в 1935 году он умирает в возрасте 40 лет. И в тот же год район, ранее бывший Топорнинским (был такой помещик), становится Кушнаренковским. Увековечивание памяти Кушнаренко на этом ещё не ограничивается. Исторические памятники конца IX века – курганы, артефакты, обнаруженные в результате археологических раскопок на этой земле, вошли в историю под названием «Кушнаренковское погребение», «Кушнаренковская культура». Стоит заметить, что в то время названия административных районов, их границы утверждались только Москвой. Вот так вот...

Ещё один наш район носит имя личности – Нуримановский, образован в 1930 году. Имя того самого Багаутдина Нуриманова, который активно участвовал в революционном движении в Башкортостане, затем в Гражданской войне и за сотрудничество с красными и большевиками был расстрелян в 1918 году башкирскими войсками в возрасте 25 лет. И, конечно же, присвоение району его имени становится реальностью тоже только после утверждения Москвой.

Размышляя над картой, я наткнулся на деревню Серменево Белорецкого района. О-о, эта деревня подарила миру выдающегося композитора, народного артиста СССР Загира Гариповича Исмагилова. Если повести глазами чуть в сторону, кажется, что деревня Ассы бодро машет приветственным жестом: «Не побывав у меня, не проходите дальше – я взрастила народного артиста СССР Арслана Кутлуахметовича Мубарякова». И добавляет, что здесь же выпестована его дочь, народная артистка СССР Гюлли Мубарякова, звезда сцен Белорецка, Уфы, Башкортостана и России. Белорецкая земля явила миру личностей, сравнимых по масштабам с великими горами Ямантау и Иремель, ставших славой и гордостью всей республики. Трёх из четырёх народных артистов СССР из Башкортостана! Какой славный край, взрастивший столько талантов.

В республике, оказывается, таких немало. Только каждый район имеет свои особенности, свою «специализацию». Архангельский район «пестует» военных: маршал авиации Иван Пстыго, генерал-майор Иван Антипин, генерал-майор Иван Киселев, полковник Герой Советского Союза Тимофей Саевич. К тому же Иван Пстыго и Иван Киселев – односельчане. А какие выдающиеся личности вышли из края северо-западных башкир! Сыновья рода Айле: Кул Гали, Тазетдин Ялсыгул, отец и сын Гали Сокорой и Гарифулла Киеков; народный поэт Башкортостана Ангам Атнабаев из деревни Курдым Татышлинского района; гайнинский башкир Исмаил Тасимов, уже в ХVIII веке на собственные средства открывший первую в России горную академию в Санкт-Петербурге. Сколько людей, посвятивших свои жизни и судьбы служению родному народу, родной стране!

Деревня Кляшево Чишминского района оказалась особенно щедрой, плодовитой – столько здесь взошло звёзд: народный поэт Мустай Карим, народный поэт Сайфи Кудаш, народная певица Фарида Кудашева, литературовед-критик Афзал Кудаш, генерал-майор, Герой России Риф Сахабутдинов. Вот деревня Слакбаш из Белебеевского района протягивает руку для пожатия своему соседу – деревне Кляшево. Это тоже славный край. На этих землях росли, вдыхали воздух, пили воду и бегали в поймах реки Сильби основоположник чувашской литературы – Константин Иванов, написавший первую на родном языке поэму «Нарспи», и первый чувашский народный поэт – Яков Ухсай.

«И я воспитала немало достойных сыновей для Башкортостана», – подает уверенный голос Мишкинская земля. Посмотрите на бюст Поэта в деревне Кигазитамак – это со своей прародины приветствует республику знаменитый Шайхзада Бабич. К нему присоединяется уроженец этого села – доктор филологических наук, ученый-фольклорист, профессор, крупный писатель Кирей Мэргэн. Рядом с ним его коллеги из деревни Большие Шады: мастер пера Али Карнай, народный писатель Башкортостана драматург Флорид Буляков, классик марийской литературы из Чураево – Яныш Ялкайн. Гордимся мы и Гази Загитовым из Янагушево, одним из первых водрузивших Красное Знамя над Рейхстагом.

А эта неприметная деревня – Кинзя-Абызово Куюргазинского района, носящая имя начальника штаба Пугачева полковника Кинзи Арсланова (абыз – грамотный, образованный), – воспринимается как символ стойкости, мужества, отваги и героизма башкирского народа. По-другому и быть не может – три Героя Советского Союза с гордостью могут сказать, что являются уроженцами деревни Кинзя-Абызово, основанной Кинзёй Арслановым, где до сих пор живут его потомки. О первых Героях Советского Союза из башкир, потомках Кинзи Арсланова – Гафиятулле Арсланове, Сальмане Биктимерове, Хасане Гайсине – с гордостью рассказывает деревенский музей, созданный в начале ХХ века...

Деревне Канлы-Туркеево, расположившейся на берегу озера Аслыкуль, тоже есть кем гордиться: «Я тоже никому ни в чём не уступаю. Сразу три лауреата премии Салавата Юлаева – поэт Хаким Гилязов, режиссёр Габдулла Гилязов и народный поэт Факия Тугузбаева – есть только у меня». Не отстаёт деревня Утяганово из Кармаскалинского района: «Я тоже запустила ввысь кречетам подобных двух учёных, двух лауреатов премии Салавата Юлаева – Гайсу Хусаинова и Роберта Баимова».

Как бы ни пришлось подобным образом перебрать каждый район, город, село. Да и пусть придётся. Впереди ещё предстоит большая и благородная задача – вспомнить всех поимённо и рассказать о каждом из таких людей. Каждый внёс свой вклад в духовное развитие нашего народа, нашей нации, в её созидательные шаги, жил заботой о ней. Слава Аллаху, наш  духовный, нравственный, культурный мир очень богат. Не зря в среде интеллигенции ходит шутка. «Каждый из вас, башкир, богат, то бишь бай». – «Да, да, но как вы догадались?» – «Так ведь, это сразу же в глаза бросается. Взять хотя бы ваших писателей: до революции среди них был только один богатый человек – Мухаметсалим Уметбай. А после революции сколько писателей прибыло, обжилось, разбогатело. Салях Кулибай, Нажип Идельбай, Хусаин Кунакбай, Сулейман Муллабай, Ангам Атнабай, Абдулхак Игебай, Мухаммед Ильбай, Кадир Алибай, Кадим Аралбай, Сафуан Алибай, Фаузия Юлдашбай, Флюза Мырзабай, Факия Тугызбай, Буранбай, Наиль Гаетбай, Мирас Идельбай, Джалиль Киекбай, Ралиф Кинзябай, Азамат Юлдашбай, Лира Якшыбай, Шакир Янбай. Среди богачей есть и очень (бик) богатые: Баязит Бикбай и Равиль Бикбай. Даже есть сверх-, супербогатый: Ахмер Утябай. Баи-то баи, но чем обладали? Признанный аксакал среди баев – Баязит Бикбай – видел республику с «почерневшим телом от полученных тысяч плетей», никогда не бывавшей самостоятельной владелицей своих неисчислимых материальных богатств и бессчётных сокровищ; единственно чем всегда выделялась, так это богатством духа, богатством мыслей, богатством чувств. Крепостью своих убеждений.

Застоялся, должно быть, я у карты. Надо республику изучать и в поездках. Посетил Чишминский, Баймакский, Кушнаренковский районы. Чем занимался, точно не помню. Скорее всего, проверял организацию и проведение одного комсомольского новшества – движение под названием Ленинский зачёт.

Прошёл слух, что летом в республику приезжает Н. С. Хрущёв. Слух оказался верным. 5 августа, специальным поездом прибыв в город Октябрьский, на автомобиле доехал до Уфы. Во время его приезда я находился в Нефтекамске в командировке. Не смог поэтому ни побывать в толпе встречающих, ни поприветствовать главу государства. Как говорила народная молва, в этот раз Башкирия не выказала большого гостеприимства, зато какая-то собачонка при встрече на Уфимском вокзале проявила изрядную прыть. То ли со страху, то ли от радости неслась она по широкой улице прямо перед идущей кавалькадой машин, сопровождающих Никиту Сергеевича. В связи с этим в народе пошли гулять слухи: «Протокол чуть не испортили», «Руководителей республики подверг жёсткой критике, что установка электроопор слишком дорого обходится»; даже говорили, хозяин уехал с мыслью, что «пора уволить первого секретаря Башкирского обкома»...

Спустя пару месяцев, в самом конце рабочего дня всем сотрудникам велели дождаться возвращения первого секретаря обкома комсомола Ирека Хадыевича Сулейманова, вызванного на экстренное совещание в областной комитет КПСС. Долго ждать не пришлось. «Никита Сергеевич Хрущёв освобожден от должности первого секретаря ЦК КПСС», – к этой ожидаемой неожиданной новости нас призвали отнестись со спокойствием. Я усмехнулся про себя: только что Хрущёв сам критиковал культ личности Сталина, сбросил его с политического пьедестала, тело из мавзолея поручил убрать. И вот, не дожидаясь смерти правящего лидера, его и самого убрали. Моя усмешка говорит лишь о том, что и как гражданин, и в политическом плане я был пока ещё незрелым. Во время смерти Сталина мы искренне переживали и плакали, а сейчас чувства были совсем иными. А может, людям, которые понимали ситуацию в стране, переживавшим за нашу бестолковость, нужно было, всесторонне всё обдумав, взвесив, наоборот плакать? Н. С. Хрущёв будет вынужден заявить об отставке: «Я уже стар», – и добавить: «Никому и во сне присниться не могло, чтобы кто-то мог сказать Сталину: “Ты нас больше не устраиваешь, лучше тебе подать в отставку!”» Началась эпоха Леонида Ильича Брежнева.

Одним из направлений работы, закреплённых за мной, было обеспечение массового обучения рабочей и колхозной молодёжи в вечерних и заочных средних школах. Для реализации этих целей в Уфе действовал республиканский учебный центр. Возглавлял его полковник в отставке, умный, неугомонный, человечный Сагит Алиев. Особенно такая форма обучения была развита в Ставропольском крае, где преподаватели, выезжая прямо в поле, обучали людей во время их перерывов в работе на земле. Эта учебная система считалась передовой, и такой опыт централизованно внедряли по всей стране. В связи с этим Сагита Алиева, учителя-организатора Гумерова из Белебея и меня направили в командировку туда и ещё в Воронежскую область. Впервые предстоит увидеть регионы страны. Съездили. В Петровский район Ставропольского края, в Лискинский район Воронежской области (райцентр в одно время назывался городом Георгиу-Деж). Конечно, там, где в деревнях – казаки называют их станицами – работают две, а то и три большие школы, с учётом климатических условий, при хороших асфальтовых дорогах с помощью богатых во всех отношениях совхозах-гигантах такой процесс наладить можно. А попробуй то же самое осуществить, где маленькие деревеньки рассыпаны, как горошинки, в широкой степи, или спрятаны среди гор, или затерялись в тайге; по бездорожью в непроглядную метель, когда сугробы выше крыш или непролазная грязь кругом, а техника в основном старая и чаще стоит сломанная. Страна большая, просторная, красивая. Разные природа, климат, условия жизни, менталитет. Вот это самое разнообразие большой страны принималось бы во внимание при подготовке различных разъяснений, указаний, предложений, при принятии законов, обеспечивающих, развивающих, регулирующих жизнь такой огромной страны... Только до сих пор всё и всех причёсывают под одну гребёнку, и поэтому подавляющее большинство законов, требований, правил соблюдается лишь наполовину, многие пункты так и остаются невыполненными. (Слышал не раз фразу современных предпринимателей: суровость российских законов компенсируется необязательностью их исполнений. В чём-то отражает и прошлые времена.) Многообразие различных национальностей, разных краев, разных регионов, разного менталитета не учитывается, поэтому и размеры шагов у всех оказываются разными, а это замедляет и общие шаги. Объявленное в середине 80-х годов М. С. Горбачевым «ускорение» тоже оказалось не в состоянии что-либо ускорить.

В целом для меня поездка была очень полезной и познавательной. По прибытии в Воронеж предложение моих спутников – вернуться обратно через Москву, заодно увидеть нашу столицу – прозвучало замечательной мелодией. В первую очередь в Москве мы отправились на Красную площадь. Вышли со стороны нынешнего Исторического музея – Красная площадь! Неужели это она?! Та широкая, раскинувшаяся площадь, которую мы видели в кинофильмах, на фотографиях в газетах, журналах, на открытках? На первый взгляд она показалась мне совсем маленькой. Постепенно я то ли умом осознал, то ли прочувствовал изнутри, насколько она огромна, широка, велика, величественна и величава.

Когда раздумывали о том, каким образом провести вечер, нам на глаза попалась афиша. Именно сегодня в Большом Кремлевском дворце запланирован концерт артистов из Татарстана. Конечно, пойдем туда: это же наши соседи, почти родня. В перерыве услышали громкие артиллерийские выстрелы. Что случилось? Кинулись к окну – там залп за залпом стреляют салют. В честь чего? Оказывается, буквально два дня назад принято решение об утверждении 19 ноября Днём артиллерии и ракетных войск, и мы, случайно попав на впервые отмечаемый праздник, увидели «живой» салют.

Так за одну поездку по трём областям страны я эмоционально и духовно обогатился. И в столице страны, и на Красной площади, и от нежданных салютов.

Следующая командировка в Белорецкий район тоже прошла интересно, самобытно. Приехав туда, сразу нашел Тайфура Сагитова – он работал в районной газете. Днём занимаюсь своими делами, вечера проводим вместе. Перед выходными он предложил: «Давай съездим ко мне в Серменево. На поезде. На “кукушке”». Про «кукушку» я раньше слышал. Узкоколейная железная дорога, построенная в 1925–1927 годах до Тукана и Инзера, была необходима для перевозки сырья из этих мест на Белорецкий металлургический завод. В то время, когда других дорог ещё не существовало, это был единственно удобный транспорт, чтобы передвигаться в горах. Решили поехать. Когда автобус приблизился к вокзалу, Тайфур начал суетиться. «Ах, вон поезд только что ушел. Как только сойдем с автобуса, сразу побежим». – «Куда, зачем?» – «Нам надо догнать поезд», – отвечает. Смотрю: между нами и отъезжающим поездом метров 50–70. «Разве бегом возможно догнать поезд?» – «Можно. Ты не знаешь, побежали». Помчались, догнали тяжело дышащий поезд, заскочили в него, нашли себе место, сели, отдышались. «Ну, что, видал?» – торжествующе воскликнул Тайфур.

Вагон маленький, но места для сидения размещены раздельно, как в настоящих вагонах, и даже есть полки вдоль боковых стен, чтобы положить что-нибудь. Пока разглядывал обстановку, какой-то подросток запрыгнул на полку, сложился калачиком и уснул. Вскоре появились контролёры. Разбудив того подростка, посмотрели его билет и со словами: «Давай слезай, у тебя билет не плацкартный», – согнали мальчишку вниз. Я встрял: «Место же пустует, на него никто не претендует, пусть спит». Один из контролёров пристально посмотрел на меня и спросил: «Вы, наверное, в первый раз едете нашим поездом?» Услышав от меня: «Да», – он заткнул мне рот словами: «Видно, что не знаете наших порядков». Немного погодя Тайфур сказал: «Следующая станция наша. Но до деревни далековато, километра полтора. Трудновато будет идти в темноте», – и затем продолжил: «Погоди, я с машинистом попробую переговорить. При подъезде к селу есть небольшой пригорок, где он все равно замедляет ход, притормозит на секунду – мы и спрыгнем». Я снова недоумеваю: «Разве бывает, чтобы машинист по чьей-то просьбе остановил поезд?» – «Бывает, – говорит Тайфур, – ты просто не знаешь». Он побежал договариваться. «Всё, вопрос решён», – сказал он, вернувшись. Немного погодя, паровоз замедлился, дал два-три гудка. «Вон, сигнал нам дает, прыгаем!» – скомандовал Тайфур. Прыгнули. Мы благополучно добрались до деревни моего друга. Вот и с «кукушкой» познакомился. Осталась в памяти одна шутка из народа. На перекрёстке как-то раз столкнулась «кукушка» с лесовозом: с машиной ничего не случилось, а паровоз пополам возьми и разломись. Пересказывают с любовью. Эти узкоколейки в Белорецком, Нуримановском районах были своего рода «дорогой жизни» для местных жителей...

По возвращении в Уфу в моей жизни произошло нечто очень важное: меня приняли кандидатом в члены КПСС. Не сразу я осознал всю значимость этого события. Когда Рамиль Валеев узнал, что я принят кандидатом в члены КПСС, в один из визитов в наше общежитие, сказал мне: «Смотри, что покажу» – и достал из кармана партийный билет. На лице его промелькнули одновременно и радость, и гордость; хотя он вслух не произнес: «Видал, каков твой старший товарищ!», весь его облик говорил об этом. Удивлённо глядя на него, я спросил: «Когда же ты успел вступить?» – нужно было как-то продолжить разговор. «В армии, больше нигде бы не приняли». – «Почему?» – продолжаю я. «Да, уже благодаря моему дядюшке», – немного приуныл он. И объясняет: «Я же родной племянник Заки Валиди. КГБ не пропустит. На гражданке они проявляют большую бдительность». На некоторое время я остался без слов. Я и не знал, и не предполгал, что мама моего друга Сара – родная сестрёнка Заки Валиди. В старших классах как-то узнал, что «враг народа» З. Валиди родом из нашего района, и даже оскорбился от возмущения. Как в таком прекрасном уголке мог появиться такой плохой человек, вот надо же было ему быть моим земляком! Ладно, сам-то уехал за границу, а сколько единомышленников и сподвижников были уничтожены как классовые враги! Сколько односельчан страдало из-за него, получая неприятности! А Рамилю – дядя, оказывается! Значит, и родственные линии предков моей любимой девушки Фарзаны восходят к З. Валиди. Носила свою фамилию Шаяхметова и внимания не привлекала. Если бы мой друг сегодня немного не раскрылся, так бы и ходил в неведении. Конечно, это не та тема, чтобы рассказывать об этом. Наоборот, это родство – проблемы и несчастья, преследование и опала, пришедшиеся на долю родственников, односельчан, всего башкирского народа, научили всех их молчать, держать язык за зубами. Поэтому и моя возлюбленная не спешила начать разговор на эту тему. Остальное потом, постепенно, со временем, понемногу станет известно.

Я всегда испытывал трепет, встречаясь с Фарзаной: похоже, в самом деле она мне очень нравилась. Наверное, были и те, кто наблюдал, продолжит ли начинающий комсомольский деятель, член партии дружить с девушкой из рода кровного врага советской власти. Ну, конечно, буду дружить. Её вины в том нет. Это, может, и есть моё счастье. Самое забавное, что, когда я принял решение о женитьбе, мама как главную сватью посылает свою старшую подругу, сестрёнку Заки, Сару-апа просить у Фаткуллы, двоюродного брата Заки Валиди, руку его дочери Фарзаны. Вот они – неожиданные и непредсказуемые изгибы жизни, повороты судьбы. Тесть всю жизнь проработал в бухгалтерской системе, тяготы войны переносил в трудармии, всегда был набожным, честным и порядочным человеком. Вместе с тещей Таскирой 68 лет тянули семейный воз. Эта скромная, честная семья вырастила семерых детей и сделала из них состоявшихся, успешных людей. Все, как один, талантливые. Все трудолюбивые, деятельные. Сосватанная мне девушка была шестым ребёнком и четвёртой по счёту дочерью. И тесть Фаткулла, и его сын Риф, и моя любимая очень замечательно и красиво поют. К этой большой, дружной семье вскоре присоединюсь и я.

На личном фронте дела идут хорошо – градус взаимоотношений с Фарзаной растет. В канун годовщины со дня нашего знакомства я поднял его в ещё более высокую «категорию». Когда я называл её по имени, мне показалось, что этого недостаточно для изъявления чувств, и я стал говорить Иркэм – «милая». Она тоже была не против. В разговорах шутили – как состаримся, интересно, так же буду обращаться – Иркэм? Уже и восемьдесят лет скоро, а до сих пор называю Иркэм, и ничего удивительного в этом нет: и 80-летняя бывает милой! В нашем кругу есть одна хохма, связанная со словом «иркэм». В одно время супруга народного поэта Равиля Бикбаева Фарида-ханым сказала: «Равиль, вот Талгат красиво называет Фарзану Иркэм, почему ты для меня не найдешь подобное ласковое имя?» Все вокруг притихли, ждут ответа. Равиль посмотрел на неё да и выдал: «Ладно, раз тебе хочется, я буду называть тебя Куркэм – “моя красавица” (у этого омонима есть и второй смысл – “моя индюшка”)». Мы рассмеялись над находчивостью Равиля – за короткое время успеть найти такое двусмысленное слово. Не пристал этот экспромт к Фариде-ханым, и Равиль не стал так к ней обращаться, да и другие тоже, потому что она всегда отличалась скромностью, глубокой порядочностью, терпением и спокойствием...

Мы с Иркэм, «двое безумцев, ненасытных радостями жизни», бродим по приветливым улицам столицы, наполненные приятными мечтаниями о будущем, по липовым аллеям, которые «распуская листву» и про нас тоже когда-нибудь будут вести «свой рассказ». Театры, кинотеатры, филармония, концертные залы – всё наше. В парке Матросова (ныне – парк Ленина) нас ждёт кинотеатр «Идель» с деревянными резными окнами и карнизами, крутыми широкими ступенями. Двухэтажный летний деревянный театр в саду Луначарского (ныне носит имя Аксакова) также приготовил для нас укромное место в удобной галерее трехъярусного зала, зазывая к себе раскрытыми лоджиями, спускающейся со второго этажа вдоль наружной стены лестницей с ажурно-резными, как у лоджий перилами. Я внимательнее, взволнованнее, чем сама исполнительница, слушал, как Фарзана пела на зачётах, экзаменах, студенческих концертах на городских и республиканских мероприятиях. Её голос такой замечательный, и тембр необыкновенно красивый. Просто завораживает своим исполнением. Когда она поёт, то я стараюсь не смотреть на сцену – наверное, боясь вызвать ненужное волнение. Когда Иркэм берёт самые высокие ноты, её голос взлетает куда-то высоко-высоко и в то же мгновение, проникая в моё сознание, овладевает всем моим естеством, начинает править мной окончательно и бесповоротно, проникает в каждую клеточку, унося с собой в неведомый волшебный мир. Песни из её репертуара: «Моя возлюбленная с юных лет досталась другому, скажите, друзья, что делать?» («Секрет сердца», слова И. Ганиевой, музыка С. Садыковой), «Ты моя соловушка, моя неспетая песня, сияй, расцветая, как утренняя заря» («Былбылым», слова Я. Кулмыя, музыка З. Исмагилова) пронизали моё сердце, сжигали его в огне, топили в бездне. Нет, нет, «досталась другому» – это же только слова из песни; и я сижу, уверяя себя, что это не про нас. А романтичные слова – «как утренний рассвет буду каждый день с тобой, милая» уже звучат клятвой самому себе. И буду. Эти проникновенные строчки написал наш земляк Якуп-агай Кулмый. Когда затихает песня, я никогда первым не начинаю аплодировать – мне-то всегда нравится, очень нравится, а как воспримут слушатели? Восторженные аплодисменты зала усиливаются моими рукоплесканиями.

В свое время Фарзану приметил наш прославленный композитор Хусаин-агай Ахметов. Услышав, что в Макаровском районе есть хорошо поющая школьница по имени Фарзана Шаяхметова, он приехал на прослушивание в янурусовскую школу, где она училась. «Обязательно приезжай в наше училище искусств, примем тебя. Может, даже в московскую консерваторию направим», – настойчиво рекомендовал композитор по итогам результатов. В училище Иркэм приехала, а в Москву поехать не случилось – не было у неё музыкальной грамоты. Уже по дороге в училище выяснила, что надо и ноты разбирать, и сольфеджио петь, и на фортепиано уметь играть. А в деревне, даже в райцентрах, откуда бы взялись тогда детские музыкальные школы... Во время зимних каникул, собрав творческую группу, руководителями которой обычно были Рифкат Исрафилов и Фатих Иксанов, оформив маршрутную карту в министерстве культуры, студенты училища ездили с концертами на заработки по городам и районам, предварительно договорившись с местными властями об обеспечении транспортом и питанием гастролирующих. Периодически Фаик-агай Мухамедьянов, Рами Гарипов, Рафаэль Сафин привлекали гастрольную группу для пропаганды газеты «Совет Башкортостаны» в районах. Выступления везде проходили с успехом, артистам вручали Почётные грамоты, о них писали в местных газетах.

В одно время в столовой № 46, расположенной на пересечении улиц Фрунзе – Гоголя (сейчас нет ни столовой, ни улицы Фрунзе), начали торговать медовухой. Иногда мы гурьбой: мои одногруппники Анас и Эдуард, наш земляк Даян Халитов, который учился в училище на актёра, двоюродный брат Фарзаны Венер со своей половинкой Фанией – заходили в столовую попить этот медовый напиток. А в кафе «Берёзка», расположенном в дальнем конце ресторана гостиницы «Агидель», там, где раньше стоял дом художника Нестерова М. В., мы с Иркэм ходим только вдвоём. Однажды зашли, увидели в меню напиток «Кофе с коньяком» и решили заказать его. Сидим, смеемся, гадаем: «Интересно, как выглядит этот напиток, подают его, смешав всё сразу или отдельно, в чашечке или в рюмке, а что из них больше наливают?» Принесли раздельно: в маленькой, едва наполненной наполовину рюмочке был коньяк, а кофе в миниатюрной чашке. До этого случая мы оба не знали ни вкуса коньяка, ни вкуса кофе, ни правил, как употребить эти напитки, поэтому обратились за помощью к официанту, который нам всё и разъяснил: «Сначала можно глотнуть коньяк, а потом выпить кофе. А если хотите, то можете смешать всё вместе и потом уже пить». Заглядывая туда время от времени, чувствовали себя людьми с тонким эстетическим вкусом. Проводив Фарзану, я направлялся в свою временную «берлогу» – в бойлерную гребной станции «Юность» на реке Белой, где из мебели была одна лишь койка. 272 ступеньки спускаюсь. Утром по тем же 272 ступеням поднимаюсь в город.

Весной вызвали в военкомат. Врачи посмотрели: «Гланды надо удалить, а сердце надо проверить». Операция на гландах прошла легко и быстро, а по поводу сердца поставили диагноз «недостаточность митрального клапана». Когда попросил разъяснений, ответили, что это нечто вроде порока сердца. Как же так? Я без напряжения занимаюсь физическими работами, легко поднимаю двухпудовые гири, никогда не чувствовал болей в сердце. Положили в больницу, лечат. У меня, естественно, настроения нет. В какой-то из дней санитарка лет 50 спросила: «Что, молодой человек, невесел? Что там у тебя болит?» На мой диагноз ответила словами: «Э-э, плюнь, не думай об этом, вот я с пороком сердца сколько десятков лет живу, всё нормально будет». Вдохнула в мою душу жизнь та санитарка, кажется, звали её тётя Настя. Такими своевременными были эти слова – я благодарен ей и сегодня. Правда, из-за сердца тогда в армию не взяли, но до инфаркта в 2003 году я не испытывал ни болей, ни дискомфорта.

Между тем наступил и первый в моей жизни отпуск. Оказывается в ведении ЦК ВЛКСМ, наряду со всесоюзными пионерскими лагерями «Артек» и «Орлёнок», немало домов отдыха. Кроме этого, Центральный комитет выступал и организатором выпуска печатных изданий для детей и юношества. Мне предложили путёвку на базу отдыха «Ёлочка» в подмосковном Звенигороде. Я вырос, не зная, что такое пионерский лагерь, поэтому решил туда поехать. Отдых понравился. На одном концерте дуэтом пела супружеская пара – тенор и меццо-сопрано. И так проникновенно, с чувством они исполняли песни «Соловьи» Василия Соловьева-Седого и Алексея Фатьянова («Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат, пусть солдаты немного поспят») и «Алёшу» Эдуарда Колмановского и Константина Ваншенкина («Стоит над горою Алёша – в Болгарии русский солдат»): каждый слушающий их ещё глубже понимает страдания и боль, которые нанесла ушедшая война, слёзы матерей павших, и пробирает гордость за наших соотечественников, проявивших героизм на полях сражений. Голоса артистов, показавших всю магию и силу песенного искусства, принадлежали еврейской девушке Алле Иошпе и узбекскому парню Стахану Рахимову. Позже их, признанных звёзд эстрады, властные круги по известным только им причинам убрали со сцены, разлучив со зрителем. На долгое время. Лишь спустя четверть века эта пара стала изредка появляться на небольших сценах, и в 2002 году им, наконец, присвоили звание народных артистов России... А сколько имен, персон пропало со сцен, исчезло только «по известным кому-то причинам» (будь причины объективные, тогда бы всем они были известны)... К сожалению, примеров достаточно.

Когда во время отпуска я приехал в деревню, мама снова завела песню, которую я уже слышал восемь лет назад, учась в интернате. «Сынок, возвращайся в деревню, дом построен, заживем вместе, одной тяжеловато». – «Ну, мама, люди всячески стараются перебраться в Уфу, трудоустроиться хоть куда. А я уже работаю, работа хорошая, и мне нравится, это же отличный задел для моего будущего», – пытаюсь убедить её. «Возвращайся, сынок, одной тяжело». Подумал я, подумал и решил вернуться. Оставив Уфу, работу, свою девушку. В деревню, в школу. Услышав, что я возвращаюсь домой, Фарзана, должно быть, удивилась, но ни слова не сказала – ведь я уже принял решение.

В середине августа я зашёл в Ишимбайское РОНО за приказом. Заведующий отделом Фарур Зулькарнаев предложил пойти директором Макаровской школы. Я, конечно, категорически отказался. «Ни дня не проработав в школе, да ещё в родную школу идти руководить коллективом уважаемых мною учителей? Нет». – «Тогда иди завучем». – «Я пойду только учителем. Если нормально получится, то в будущем посмотрим, а сейчас – только учителем». Буду преподавать русский язык и литературу в 10-м, 8-м и 5-м классах. Среди детей младших классов эта новость уже распространилась: «Раз Талгат-агай возвращается, мы сможем хорошо изучить русский язык». Для десятиклассников уроки литературы определил в форме лекций. Пятиклассники такие симпатичные, открытые, улыбчивые – и такие послушные, из них можно лепить всё, что захочешь. Моментально подружились. Восьмиклассники, видимо, в силу переходного возраста, замкнутые, пришлось потрудиться, пока нашёл ключи к их характерам, душам, доверию...

Ишимбай

Комсомол II

В конце октября меня вызвали в Ишимбайский горком КПСС. Зачем, интересно? На учёт как кандидат в члены КПСС уже встал, вступать в члены КПСС рановато – стажа ещё не хватало. Так для чего? Выяснилось: «Мы хотели бы выдвинуть твою кандидатуру на должность второго секретаря городского комитета ВЛКСМ». Вот тебе и на! «Я же работал в областном комитете комсомола и вернулся в деревню учителем, мама стареет, ей нужна помощь», – делаю попытку объяснить, да куда там – совсем не слушают. Нет, пойдешь, и всё! В Ишимбае, говорят, дадим квартиру, привезешь маму, до пенсии ей здесь хорошую работу найдем. Пытаюсь сказать, что маме вреден городской воздух. Отвечают, что сейчас в Ишимбае воздух сильно очистили, и потом тебя призывает горком КПСС, ты к тому же кандидат в члены КПСС. Скоро ведь должен приехать на бюро горкома для вступления в члены КПСС – придавили последним серьёзным аргументом и сказали, что в октябре предстоит пленум горкома ВЛКСМ, где и будет рассмотрен этот вопрос.

Настроение упало, в то же время я понимаю, что моя судьба уже решена. Тем не менее попытаться всё же стоит. На пленуме надо аргументированно объяснить, почему вернулся в деревню и почему не смогу работать в горкоме. Обратят ли только на это внимание? Если после выступления один-два члена горкома меня поддержат – раз человек не хочет, то и не надо – тогда, может, и не изберут. Посмотрел список – знаю нескольких членов горкома, знакомы комсорги колхозов имени Салавата Юлаева и «Красного Урала». Поговорил с ними, дал инструкции, поучаю: после того как я откажусь, дожны встать и высказаться, мол, не будем выбирать, раз не хочет. Пленум идёт, я высказался и смотрю на тех двоих. Молчат. И тут пришла неожиданная поддержка со стороны. Секретарь комитета комсомола Ишимбайского НПЗ опытная Ляля Сайфуллина сказала: «Давайте не будем выбирать, коли не хочет, прислушаемся к товарищу». Надежда вновь затеплилась. Парней, с которыми договорился, жестами, мимикой подталкиваю выступить: «Запруда прорвана, внесите свою лепту». Молчат, как воды в рот набрали. Поставили на голосование, только мои три защитника и были против. Потом члены бюро смеялись: «Раз были голосующие против, значит, кто-то уже знает, что ты из себя представляешь». Избрали. В третий раз я уезжаю из Макарово.

Первым секретарем Ишимбайского горкома комсомола работал Рустем Махмутович Фахретдинов. Познакомились, когда я ещё трудился в обкоме комсомола, вот он-то и предложил мою кандидатуру. После пленума он сказал: «Пока поживешь у нас, скоро тебе дадут квартиру, один дом как раз достраивают». Действительно, к 7 ноября выделили двухкомнатную квартиру. Неожиданные, интересные, позитивные перемены произошли в моей жизни за какие-то три-четыре месяца. Есть всё, что надо – пожалуйста, только работай. Рустам был и хорошим секретарём, и отличным парнем. Работали дружно, многое я у него перенял. Научился беречь свою честь и честь мундира, оберегать и защищать их, не допуская попадания малейших грязных пятен.

Вспоминаю об одном его уроке. Поздней ночью мы возвращаемся из колхоза. За рулём Рустам. На городской улице автомобиль остановил старший инспектор ГАИ. На вопрос, что случилось, ссылается на нарушение нами правил дорожного движения, а у самого язык заплетается. Со словами: «Иди проспись», – Рустам хлопнул дверью, и мы уехали. Когда ты прав, оказывается, можно жёстко разговаривать, и не просто можно, а даже нужно. Поступок подобного рода воспринимается как достоинство твоей должности, твоя правота, как авторитет комсомола и его правота.

Лишь только я начал работать в Ишимбае, моя Иркэм, видимо, стала сильнее скучать по своим старшим сёстрам, живущим здесь; и её наезды к ним участились. По приезде мы встречаемся, строим планы на будущее. До окончания училища нужно будет пожениться, а то дадут направление куда-нибудь далеко. Во время приятного разговора Иркэм вдруг засмеялась. На мой удивлённый взгляд лукаво улыбнулась: «Вот только могу ли я выйти за тебя замуж?» – «Что случилось, почему?» – «Во время учёбы в восьмом классе мальчик, сидевший на задней парте, постоянно дёргал за волосы. Как-то раз, рассердившись, я обернулась и сказала: “Не дай Бог, муж Талгатом будет”. А тебя зовут Талгат, как того мальчика. Вот и думаю – могу ли я идти за тебя замуж?» От души посмеялись. Тем не менее, даже говоря в шутку, надо думать, что произносишь. А если именно в такой момент Всевышний словом «Аминь!» затвердит произнесённое? Расписались мы 23 апреля.

Самое удивительное, что на нашей церемонии бракосочетания, и смущая, и радуя, присутствовали секретари Ишимбайского горкома КПСС. Уважаемый первый секретарь Минияр Бахтиевич Газнанов в компании с секретарями  Римом Ахмеровым, Борисом Кутимовым, председателем горсовета Владимиром Поляковым, председателем райсовета Олегом Евсеевым приехал в ЗАГС, чтобы пожелать нам счастья и поднять бокал шампанского. Удивительно, что такое внимание уделено молодому человеку, который даже полгода не успел проработать в должности секретаря. Мы с Иркэм всегда помнили их благословление и наставления, старались соответствующе им достойно жить.

Иркэм после окончания училища предложили направление в Московскую консерваторию, но мы уже были женаты. Договорились, что высшее образование всё же необходимо, но, где и как учиться, будем решать позже. Пока же начнет педагогическую деятельность в Ишимбайской детской музыкальной школе...

Тем же летом мы обзавелись квартирантами. Мама спросила наше мнение о возможности проживания у нас своей сестры и её мужа (живших севернее города Ивдель в Свердловской области) до тех пор, пока они сами не получат квартиру в Ишимбае (как военнослужащие), так как им очень хотелось обосноваться в родных краях. Конечно же, пусть поживут. Таким образом, с первых дней нашей семейной жизни больше года мы жили «под приглядом» бабушки, дедушки и их маленького внука.

В сентябре первого секретаря Рустема Фахретдинова перевели на другую работу, меня избрали 1-м секретарём. Мне 24 года, я самый молодой среди первых секретарей республиканских городских комитетов комсомола. И хотя у нас была полная самостоятельность, наш городской комитет партии непосредственно курировал нашу деятельность. Евгений Георгиевич Степанов – я с большим уважением вспоминаю его – заведующий партийно-организационным отделом, сам когда-то работавший первым секретарём горкома комсомола, очень осторожно, аккуратно умел и видеть, и подсказать, и показать, и контролировать нашу деятельность. Сотрудники горкома партии никогда не стесняли нас самовольным, бесцеремонным или высокомерным вмешательством в нашу работу.

Членами бюро горкома комсомола были очень опытные люди – председатель плановой комиссии горсовета – Георгий Матвеевич Борзилов – повсюду сеял свой неисчерпаемый оптимизм, несмотря на то, что у него вместо одной руки и ноги были протезы. Его поездки верхом на мотороллере были неким символом, что в любой ситуации можно и нужно видеть красоту мира, знать цену жизни; тем самым он давал пессимистам надежду, слабым – силу, колеблющимся – уверенность. До ухода на пенсию успешно работал заведующим отделом жилищного строительства в Республиканском госплане, создал прекрасную семью, вырастил замечательного сына. Старший мастер, позднее секретарь парткома Ишимбайского нефтеперерабатывающего завода, серьёзный, дельный человек Метельков Валерий Иванович; второй (а потом и первый) секретарь горкома Зулькарнаев Зубаир, который долгие годы работал в партийных, советских, хозяйственных органах. Комсорг колхоза имени Салавата Юлаева Рима Вахитова со временем изберется первым секретарём горкома, а затем, окончив высшую партийную школу, будет трудиться в партийных органах. Они для меня были надёжными единомышленниками и крепкой опорой. Поэтому и работа у нас шла хорошо.

В 1967 году у нас родился сын, первенец Азамат. Ждали мальчика, имя уже давно приготовлено, младенец «не обманул» – родился мальчиком. Имя-то ведь какое – А-за-мат – можно чётко произносить, и по мере повторения буквы «А» кажется, что и сын растёт, крепнет, развивается. Мы загадываем, чтобы, как поется в одноименной народной песне, «издалека виден белый камень величавой горы Ирендык», так и наш сын всегда был на высоте, издалека заметен своими добрыми делами. В шутку говорим, что Азамат – патриот и гражданин – это самый большой, самый дорогой наш подарок Родине в год 50-летия Великой Октябрьской революции. Слава Аллаху, наш сын оправдывает своё имя.

Регулярно совершаю поездки в колхозы, доезжаю до каждой деревни района, посетил все четыре нефтепромысла НГДУ «Ишимбайнефть» – и Канчуру, и самую дальнюю в 90 км от города – Исянгуловскую контору бурения треста «Башюгнефтеразведка». Планово провожу собрания, изучаю жизнь комсомольских организаций, что-то организую, в чём-то помогаю.

Как-то еду в Ишеево на собрание комсомольцев колхоза «III Интернационал». Думаю, о чём выступать, на что обратить внимание. Комсомольцы здесь одни башкиры, может, двое-трое русских будет. Я решил, что надо выступать на башкирском языке, ведь те двое-трое, раз здесь живут, всё равно понимают башкирский. После того собрания в башкирских аудиториях стал выступать на родном языке, который постепенно, незаметно выпадал из употребления в официальных кругах...

Во времена правления Коммунистической партии после каждого съезда, пленума КПСС, сессий Верховного Совета СССР создавались пропагандистские группы из нескольких человек для разъяснения их решений и направлялись в народ. Дают тебе текст публичной лекции, подготовленный группой лекторов Обкома партии, и, опираясь на неё, выступаешь перед людьми. Я тоже немало поездил по таким поручениям. Очередная командировка выдалась в Кугарчинский район. После обозначения пунктов выступления моим сотоварищам, секретарь райкома КПСС Азнабаев Гиният Сайфиевич обратился ко мне. «Как Вы относитесь к выступлению на башкирском языке? Иначе в нашей глубинке мои земляки, толком не знающие русского, выступления и не слушают, поскольку недопонимают». – «Как сказать, на наших комсомольских собраниях я выступал на родном языке. А такие лекции – почти целиком состоящие из политических, общественных, экономических терминов, тяжеловато будет на башкирском рассказывать, и народу вряд ли будет понятно», – ответил я. «Твои первые выступления действительно для тебя будут сложными, но люди поймут», – сказал он. Раз он так полагал, я согласился и вернулся в гостиницу, чтобы перевести материал на башкирский. Первая лекция прошла трудно – регулярно приходилось заглядывать в шпаргалку – а я на встречах с народом всегда считал необходимым говорить, глядя людям в глаза, видеть их реакцию на выступление; вторая лекция прошла легче, после третьей-четвёртой я окончательно освоился. Может быть, и преувеличиваю – выступал всегда с удовольствием, чувствуя всю красоту родного языка, стараясь донести до слушателей всё до тонкости, раскрывая полный смысл терминов, расширяя сферу их использования. Я часто вспоминаю Гинията Сайфиевича Азнабаева – фронтовика, педагога, настоящего партийного деятеля, сумевшего раздуть тлеющие угли в моей душе и превратить их в большой костёр. Благодарю его за такт, воспитанность, за его спокойные, вежливые уговоры, старание убедить в красоте и силе нашего языка...

Мы по-своему старались поднимать авторитет башкирского языка среди народа, привлекать внимание к нашей национальной культуре, литературе, напоминая, что они верные спутники в нашей повседневной жизни, символы, навечно определившие нацию. Однажды летом – в период заготовки сена – я решил организовать и провести встречу молодёжи с писателями – выходцами из нашего района. С некоторым недоверием отнеслись к этой инициативе – как такое возможно во время сенокоса? Однако никто возражать не стал. Большинство из приглашённых мастеров пера тоже согласились приехать. Башкирский Корчагин Ибрагим Гизатуллин из села Арметово, Риф Мифтахов из села Кинзебулатово, Вафа Ахмадиев, Равиль Нигматуллин из села Гумерово, к тому же порадовал своим приездом Рами Гарипов – на протяжении четырёх дней проводили встречи с жителями сел Ахмерово, Канакаево, Арметово, Гумерово. Сами встречи начинались только с наступлением ночи – когда люди завершали домашние дела. Молодёжь в течение ночи впитывала духовную пищу, а потом без сна, с утра сразу бежала на работу...

Жизнь движется вперёд. При возникновении сложных ситуаций, мне есть с кем посоветоваться – это Риф-абый, успевший поработать и в комсомольских, и в советских органах власти. Помню, спросил его: «Иногда возникает необходимость критиковать старших товарищей, руководителей хозяйств, предприятий, что надо делать в таких случаях?» – «Если надо, критикуй, тебе везде дадут трибуну. Они опытные, трудолюбивые, умные люди, поэтому и доросли до начальников. Но всё же, наверное, и не без греха. А ты пока молод, и грехов у тебя ещё не набралось. Критикуй. Только не понапрасну, а за дело, тогда и сам грехов не наберешь», – был его совет.

В своё время я применил опыт, перенятый у Рустема Фахретдинова. Когда стоял, заправлялся (у горкома была машина ГАЗ-69), чтобы ехать на комсомольское собрание в колхоз, ко мне подошел и попросил документы сотрудник ГАИ, представившийся «сержантом Муравьевым». А у меня прав нет. Он со словами: «Я не могу Вас просто отпустить», пошёл звонить заместителю начальника городского отдела милиции. «Вы права дома забыли?» – спрашивает тот меня. Я нахально отвечаю: «А Вы разве мне выдавали права?» – «В такой-то день приходите сдавать экзамен в ГАИ», – ответил он мне, а потом дал указание Муравьеву не задерживать меня. Сержант оказался человеком с юмором. Где бы мы потом ни встречались, отдавал честь: «Сержант Муравьев. Я знаю, что Ваши права всегда при Вас».

В повседневной жизни мы следим за событиями не только в стране, но и в мире. 1968 год для лагеря социалистических стран сложился тревожным: в Чехословакии началось движение «демократизации» страны. Несмотря на то, что партийные деятели, руководители нашей страны неоднократно встречались с руководством Чехословакии, позиция глав братской страны оставалась неизменной. Советский же народ считал, что какие-то меры должны быть приняты. Повсюду проводились собрания партийного актива, чтобы узнать, понять, собрать общие мнения. Мне тоже было поручено выступить на пленуме горкома КПСС. «Мне сложно найти объяснение молодёжи о причинах этого движения, найти убедительные ответы, – сказал я, – они знают, что в той стране живут лучше нас, чего же им там не хватает?» Упомянул, что молодые люди требуют принятия мер. Меры приняли – в Чехословакию введены войсковые части социалистических стран. Конец известен.

Ишимбайской горком партии в период руководства Газнанова Минияра Бахтиевича работал энергично, с огоньком. Урожаи всегда были высокими, быстро всё убирали; ближе к концу августа, поблагодарив и вручив подарки героям жатвы, приступали к осенним работам. Нефтяники, нефтепереработчики, машиностроители и вообще городская промышленность из года в год становилась обладателем самого ценного приза – переходящего Красного Знамени ЦК КПСС, Совета Министров СССР, ЦС профсоюзов, ЦК ВЛКСМ. Для женщин создавали новые рабочие места. Распахнула свои двери недавно запущенная трикотажная фабрика. Город строится, благоустраивается, развивается опережающими темпами. В этих же рядах и наши комсомольские организации, и комсомольцы. В нашем городе и районе авторитет горкома ВЛКСМ большой, с ним считаются, его мнение учитывают. В республике наша городская организация тоже на хорошем счету. Возможно, с учётом всего этого меня включили в состав башкирской делегации, которая примет участие в торжественном пленуме ЦК ВЛКСМ, посвящённом 50-летию комсомола. Впервые доведётся участвовать в таком большом форуме.

Мы с большим воодушевлением проводим у себя различные праздничные мероприятия. А здесь, в Москве, праздник прошёл на высочайшем уровне. Повсюду бьет ключом энергия молодых, бодрое и хорошее настроение торжествует на всей планете. Мы ощущаем себя участниками очень важного дела, события. Ведь мы – молодое поколение строителей коммунизма. Вместе пишем историю нашей молодёжи, нашей страны. Безоглядно верим в наше светлое будущее. Кто только ни был приглашен на этот праздник, состоявшийся в Кремлёвском дворце съездов, – выдающиеся личности, имена которых звучат в нашей стране, во всём мире: ветераны, герои, космонавты, деятели литературы, искусства, передовики производства, спортсмены. Казалось, от аплодисментов вздрогнул весь Дворец съездов, когда в президиуме в полном составе появились все члены Политбюро ЦК КПСС. Мы с большим волнением слушали речь генерального секретаря Л. И. Брежнева. После этого, когда председатель президиума Верховного Совета СССР Н. В. Подгорный начал зачитывать Указ о награждении комсомольских организаций государственными наградами – орденами, медалями, атмосфера в зале достигла наивысшей напряжённости. У каждого свербит мысль: достанется ли нам? какую организацию ещё поощрят? Вот в зале прозвучала хорошо нам знакомая: «Комсомольская организация города Салавата награждается орденом Трудового Красного Знамени». Вскакиваем с мест, рукоплещем, обнимаемся, поздравляем друг друга. И у нас в республике тоже есть орденоносная комсомольская организация, город всесоюзного ударного комсомольского строительства, известный в стране город молодости и спорта, город, прославляющий имя Салавата-батыра...

Вернувшись домой, я собрал комсомольский актив города и во всех подробностях, не упуская ни малейших деталей, рассказал об увиденном и пережитом. Праздничное настроение сменилось рабочей атмосферой. Погрузились в ежедневную работу. Молодёжная печать постоянно интересуется нашими заботами и успехами. В начале 1969 года в город приехал корреспондент газеты «Ленинец» Булат Рафиков. Невысокий, худощавый корреспондент был очень популярен в среде республиканской молодёжи. Своенравный, непокорный Булат-агай всегда имел свое мнение, свой собственный взгляд на жизнь, за что нередко от неё и получал, довелось и жизненных трудностей хлебнуть, бывало, что и спотыкался. Годы спустя, на собрании в Союзе писателей республики один попытался ему, уже известному писателю, большой личности, радеющему о жизни своего народа, признанному общественному деятелю, бросить упрёк: «Ты, Булат, не забывай, что падал, споткнувшись». На что он был вынужден жёстко ответить: «Я-то сумел подняться после падения, а вот ты, к сожалению, как упал, так и продолжаешь там же валяться». Вот этот самый Булат-агай, собираясь в поездку по району, дал мне поручение: «Ты, Талгат, как первый секретарь, напиши статью, а я поезжу по району, познакомлюсь с комсомольскими организациями». Собрал большое количество материалов о жизни города и района, которые постепенно увидели свет в газете. И мою статью забрал, отметив: «Без заголовка? Ну, ладно, сами подумаем, найдем». И уехал в Уфу. И нашел. Моя статья вышла в газете под крупно набранным заголовком – «Встреча с будущим министром». Этого хватило, чтобы потом другие долго подшучивали надо мной: «Да уж, будущий министр». Вообще-то хорошо, Булат-агай мог ведь и хуже что придумать. Общаясь долгие годы, мы с улыбкой вспоминали этот пророческий факт...

Вопрос, требующий решения от нашей семьи, напоминает о себе всё чаще: «Не забывайте меня!» – получение моей Иркэм высшего образования. В 1968 году в Уфе открыли институт искусств. Однако там ещё не было нужного нам вокального отделения, его откроют только в этом году. Договорились, что обязательно надо поступать уже сейчас. У моей Фарзаны возникают определённые сомнения: «Что будет с твоей работой? Будешь работать в Ишимбае, тогда придется раздельно жить? Если в Уфе работу найдешь, то где будем жить? Азамата сразу с собой заберем или позже?» И так далее. «Надо поступать в институт – это наша главная цель. Что касается работы, пойду в Областной комитет, разъясню ситуацию, попрошу помочь, хотя бы инструктором да возьмут. В обкоме меня как работника видели, моя деятельность в горкоме тоже оценивается положительно. Возьмут, думаю».

В июле Иркэм направилась в Уфу поступать в институт. Я тоже взял отпуск и поехал с ней вместе, думая, что быть рядом в такое ответственное время – крепкая поддержка. Иду по улице Уфы. Навстречу идет Владимир Свиридов – заведующий отделом спорта и оборонно-массовой работы обкома комсомола. «Талгат, я ухожу с работы. Хочу предложить на это место твою кандидатуру. Как ты смотришь?» – спрашивает. А не соответствует ли это нашему желанию найти в Уфе работу? «Подумаю», – ответил я. В этот же день после обеда встретилась секретарь обкома Нина Пищаева. «Ой, хорошо, что встретила. У меня Вазифа Байтурина (она заместитель заведующего отделом школьной молодёжи и пионеров) уходит на учёбу в Высшую партийную школу. Я хочу предложить на её место твою кандидатуру. Тем более, что ты уже работал в нашем отделе». Интересно. Ощущаю себя витязем на распутье. И здесь ответил: «Подумаю». Она добавляет: «Только Байкалу об этом не говори». А это ещё почему? «Почему» прояснилось вскоре. Байкал услышал, что я брожу по Уфе, и передал просьбу зайти к нему. Зашёл. Секретарь по пропаганде и агитации Байкал Габитов и говорит: «Риф Аюпов – заместитель заведующего отделом пропаганды и культурно-массовой работы уходит в аспирантуру. Я приглашаю тебя на эту должность». Вот тебе классическая ситуация: не было ни гроша, да вдруг алтын! Выбирай – не хочу. Посоветовавшись с Хумайра-апай, с Рифом-абыем, остановились на отделе пропаганды и культурно-массовой работы, который и мне самому был более всего по душе. «Проведи пленум в течение недели, изберите нового первого секретаря, и 1 августа выходи в обком на работу», – с таким поручением меня отправили в Ишимбай. У Иркэм ситуация тоже развивается хорошо: результат – будет зачислена.

Пока готовились к пленуму, я съездил в деревню и рассказал обо всём маме. Мама немного расстроилась, но поняла. «Не случайно Хызыр Ильяс трижды в разном обличии предлагал мне работу в Уфе. Милостью Аллаха, переедем. В третий раз, наверное, из Уфы в деревню уже не вернусь, суждено мне жить и работать в Уфе». Мама благословила меня, а со временем и сама согласилась на переезд в город.

Теперь надо решить вопрос с первым секретарём. До меня в городском комитете ни один башкир не работал первым секретарём – я был первым. Зная наших башкирских ребят только с хорошей стороны, всегда переживал, почему их не назначают на ответственные должности, почему не взращивают. Их же надо последовательно готовить. Размышляя так, мы избрали первым секретарём инженера из деревни Карайганово Зубаира Зулькарнаева. Риму Вахитову выдвинули в состав кандидатов в члены областного комитета комсомола. Приняли на работу инструктором молодого человека Гафура Мугаттарова, которому позже всучили вожжи орготдела; затем, договорившись с Обкомом, направили туда инструктором с тем, чтобы он потом, вернувшись в Ишимбай, возглавил горком комсомола. При моём содействии они работали первыми секретарями друг вслед за другом. Моего влияния уже не потребовалось, когда избирали следующего секретаря – Рамиля Резяпова.

Итак, на пленуме первым секретарём избрали Зубаира Зулькарнаева, и я переехал в Уфу на работу. Следом за мной к первому сентября прибыла и моя Иркэм. Учиться на вокальной кафедре Уфимского государственного института искусств.

Уфа III

Комсомол III

То же самое здание, оставленное четыре года назад, те же прежние коридоры и комнаты, и в воздухе неуловимо витает тот же дух молодости, тот же неискоренимый оптимизм, та же атмосфера дружелюбия. Можно сказать, что эти присущие комсомолу черты и незримый дух являются его неотъемлемыми атрибутами: все эти чувства я впитал за пять лет моей работы с молодёжью. Интересно, насколько же продлит мою работу в комсомоле назначение на новую должность?

Когда меня принимали на работу в аппарат комсомола, первым секретарём областного комитета ВЛКСМ работал Ирек Хадыевич Сулейманов. Прямолинейный, порывистый, решительный Ирек Хадыевич, пройдя практически все ступени комсомола, был уже опытным управленцем. Ходили слухи, что пришла пора перейти на другую работу, да и лет для комсомола было многовато – 33. Если сравнить с предшественниками, на самом деле кажется много. Первые секретари Клара Тухватуллина, Раис Мигранов в этом возрасте уже трудились на ином поприще, Зекерия Акназаров – даже в тридцать. А Шарифа Тимергалина, избранная в 1931 году первым секретарём в 21 год, прекратила исполнение этих обязанностей уже в 25 лет. Правда, свою деятельность в комсомоле она продолжила – вначале в аппарате ЦК ВЛКСМ, а затем была избрана секретарем Центрального комитета. У талантливой башкирской девушки, депутата Верховного Совета СССР первого созыва удачные, успешные шаги в большой политике, увы, оказались непродолжительными: она попала под репрессии и была расстреляна в 1939 году, когда ей исполнилось всего 28 лет...

Стало известно, что уход Ирека Сулейманова с должности произойдет на XXVI конференции Башкирской областной организации ВЛКСМ, которая состоится 27–28 января 1966 года. Обком КПСС для себя уже успел определить, кто будет следующим первым секретарём, а вторым секретарём собирался предложить кандидатуру Юрия Поройкова, который возглавлял уфимский горком. Однако активисты уфимской комсомольской организации видели во главе республиканского комсомола только своего Юрия Поройкова и заблаговременно начали активную работу в этом направлении.

На прошедшей в здании Башкирского академического театра драмы конференции – ранее большие общественно-значимые заседания, особенно когда предстояли какие-либо выборные дела, проводились только в большом зале Совета министров БАССР, где всё было видно как на ладони, – кандидатуру обкома КПСС на должность первого секретаря прокатили! Такого случая – отвержение предложения обкома КПСС, неприятие молодым поколением видения старших товарищей дальнейшего движения организации – возможно, никогда и не было в обозреваемом периоде. Не то что в Башкортостане или России, даже в СССР. В те времена неприятие партийного слова расценивалось как скрытая угроза, несущее серьёзную опасность событие. Вышестоящим необходимо теперь уже безотлагательно решать кадровый вопрос – избрание первого и второго секретарей.

Первый секретарь определён – опытный, авторитетный Юрий Поройков. После длительного совещания, анализа списков кадрового резерва на должность второго секретаря выдвинули 23-летнего Абрара Ярлыкапова, который в это время учился в высшей школе комсомола в Москве, а до этого успел поработать первым секретарём Хайбуллинского райкома ВЛКСМ. И если уфимским активистам имя этого приветливого, обаятельного, учтивого молодого человека, в какой-то ситуации где-то попавшегося на глаза первому секретарю обкома КПСС Зие Нуриевичу Нуриеву, ничего не говорило, то республиканскому комсомолу оно чуждым не было.

Таким образом, первым секретарем стал 31-летний Юрий Поройков, вторым – 24-летний Абрар Ярлыкапов. Они были хорошим тандемом. В период работы Юрия Дмитриевича в аппарате обкома я работал в Ишимбае сначала вторым, а потом – первым секретарем. Однако впервые познакомился с ним в бытность его работы первым секретарём Кировского райкома на встрече с членами комитета комсомола университета. Эта эрудированная, творческая личность, регулярно публиковавшая свои стихи (в период работы в комсомоле под псевдонимом), хорошо знающая литературу и культуру, недолго оставалась в башкирском комсомоле – перевели в Москву. Проработав недолгое время заведующим отделом ЦК ВЛКСМ, Поройков с головой ушёл в журналистику. В журнале «Молодой коммунист» (было раньше такое издание) работал главным редактором, занимал должность первого заместителя редактора в «Литературной газете», затем – первого заместителя генерального директора информационного агентства ИТАР-ТАСС. Издал много книг, а сборник стихов «Лесов зелёный вздох» с добрыми авторскими словами подарил и мне...

В 1968 году первым секретарем избрали 26-летнего Абрара Бадретдиновича Ярлыкапова, вторым секретарем стал Юрий Маслобоев. Я вернулся в обком, когда он уже трудился в новом качестве. Более трёх лет я проработал под руководством сверстника. Попал в хороший отдел. Если комсомол как помощник партии был призван для воспитания молодого поколения, то при выполнении этой задачи в первых рядах был наш отдел – агитации и пропаганды, ведущий и культурно-просветительскую работу в среде молодых. А главная цель нашей работы, наша цель, в которую мы все безоглядно верим, – построение прекрасного, процветающего, справедливого, гармоничного общества, вовлечение в этот процесс молодёжи, воспитание в ней высоких моральных качеств. В то время всё наше общество было полно стремлений и устремлений в будущее, называемое коммунистическим, охвачено от мала до велика завораживающим словом «коммунизм». И мы, чтобы построить коммунизм, выкладывались с полной отдачей.

Наш отдел работал в некой возвышенной, творческой, жизнерадостной обстановке: в орбиту нашего внимания входили учителя и журналисты, учёные и энтузиасты, культура и искусство, радио и телевидение, наука и образование, народные таланты и спортивный мир. В обкоме комсомола это направление работы лежало на плечах секретаря, одновременно заведующего и отделом (отдельно должность заведующего отделом введут позднее) пропаганды и культурно-массовой работы, – Габитова Байкала Мавлетовича. Проработав в Абзелиловской средней школе учителем, завучем, на различных должностях в спортивных, комсомольских организациях, он успел снискать заслуженный авторитет лидера. Шустрый, сообразительный, расторопный, образованный современник, набравшийся опыта в партийных органах (Уфимском городском комитете КПСС), был замечен и направлен учиться в дипломатическую академию МИД СССР. После изучения мадьярского языка его направили работать в Венгрию в посольство. Байкал Мавлетович поднялся до больших высот: стал первым секретарём, затем – советником посольства. До ранга Чрезвычайного и Полномочного посла осталось буквально два шага. Будучи советником, параллельно занимал должность секретаря объединённого парткома, включающего большое количество работавших в Венгрии членов КПСС.

В 1984 году Комитет телевидения и радиовещания СССР командировал меня в Венгрию. Меня и ещё одного члена делегации – он же выполнял и функции переводчика – в аэропорту Будапешта встретил Байкал. Там же вместе с представителем «Аэрофлота» завел нас в комнату официальных приёмов. Подняв рюмку, он сказал: «Талгат, запомни этот момент: мы принимаем тебя там, где встречают лишь членов Политбюро, секретарей ЦК КПСС, министров союзных министерств». Показал свою квартиру, познакомил с семьёй. Для нас эта встреча была большим праздником, встреча на земле мадьярских братьев, которые давно, тысячелетия назад переселились с башкирской земли на запад и обосновались в стране, сегодня называемой Венгрия.

При покровительстве Байкала Мавлетовича наш визит в Венгрию прошёл очень успешно. Байкал сильно скучал по родным краям, по Башкортостану. «Эх, Талгат, порой так хочется вернуться преподавать в школе Аскарово», – говорил он. Мы тогда ещё не знали, что Заки Валиди, живя в Стамбуле, тоже часто мечтал вернуться в родную деревню и стать учителем. Один – выдающийся учёный мирового уровня, вынужденный оставить родную страну, другой – государственный деятель, стоящий на страже интересов великой державы – СССР. И оба переживают за свою страну, Отчизну, скучают по родной земле. Каждый из них утоление неизбывной тоски видел в обучении детей у себя в родной деревне. Хоть и понимаешь случайность такого совпадения, а всё же это удивительно.

Два бывших сокурсника по университету: Мидхат Мамбетов, заведующий сектором культурно-массовой работы, и Вазир Мустафин, руководитель лекторской группы, – ещё не стали аксакалами, но уже были в ряду «самих с усами». С такими людьми работа будет идти на одном дыхании и в полном взаимопонимании.

Летом руководителя нашей республики Зию Нуриевича Нуриева назначили министром заготовок СССР. Известный политик, оставивший после себя в памяти жителей Башкортостана только добрые дела, впоследствии долгие годы будет успешно работать на должности заместителя председателя Совета Министров СССР. В своей книге «От аула до Кремля», написанной уже в период пребывания на заслуженном отдыхе, Герой Социалистического Труда повествует о своем жизненном пути, увязывая его с развитием Башкортостана и СССР, о важности нахождения каждым человеком своего места в стремительном мире. Первым секретарем Башкирского обкома КПСС был избран Мидхат Шакиров, ранее возглавлявший Уфимскую городскую партийную организацию. Возможно, ожидалась другая кандидатура, так как именно в это время среди партийного актива появилась шутка: «Аппарат обкома КПСС шокирован. Но очень скоро он будет Шакирован».

А мы, сотрудники отдела, занимаемся своей повседневной работой. С целью усиления, углубления, расширения политического воспитания молодёжи мы организуем различные политические кружки, подбираем для них руководителей, которых сами обучаем на различных курсах; требуем от них непрерывности занятий и высокого уровня обучения, проверяем качество их работы. Разработав лекции по самым разным событиям, направляем комсомольских работников, молодых учёных, парней и девушек, в том числе и из числа педагогов, преподавателей вузов, выступать с этими лекциями перед молодёжью республики. Организуем сдачу Ленинского зачёта, который проходит по всей стране. Направляем культурно-политические десанты на всесоюзные, республиканские ударные комсомольские стройки. И за художественную самодеятельность тоже отвечает комсомол. Работа с талантливой творческой молодёжью – одна из наших серьёзных задач: находить таких, стимулировать их неуклонный рост, помогать доносить новые голоса до широкой общественности. Организация субботников и воскресников с привлечением большого круга молодёжи при возведении в самом центре Уфы памятника героям Октябрьской революции и гражданской войны, увековечившего в сердце народа славные страницы нашей истории, сбор средств на его строительство – стали к тому же и делом нашей чести.

С целью поощрения, поддержки молодых творцов, признания их достижений в области литературы, искусства, живописи и исполнительского мастерства в 1967 году была учреждена Премия имени Галимова Саляма. Первыми лауреатами этой премии стали: писатель Анвер Бикчентаев за повесть «Сколько лет тебе, комиссар?», художник Федор Кащеев за картину «Башкирский кумыс», режиссёр спектакля по трагедии Мустая Карима «В ночь лунного затмения» Шаура Мусовна Муртазина и ансамбль танца Дома культуры имени Салавата Юлаева (руководитель Геннадий Анищенко). А вот лауреаты 1968 года: автор поэмы «Мать-Земля призывает!» Абдулхак Игебаев. Будущий народный поэт Башкортостана со всей пылкостью отчаянно пытается донести человечеству, всей Вселенной умоляющий призыв Матери-Земли о мире. Учёный и писатель Салават Галин, удостоенный премии Г. Саляма за книгу «Годы и песни», подарит нашему народу ещё и талантливую дочь – будущего учёного, музыковеда Гульназ Галину. В числе лауреатов и героический пример стойкости духа, образец железной воли – башкирский Корчагин Ибрагим Гиззатуллин, которого военные раны обрекли на полную неподвижность на всю оставшуюся жизнь. Тем не менее душой и мыслями он активно продолжал жить в этом мире, взявшись за писательский труд. С помощью супруги Зулейхи-апа напишет несколько повестей и романов. Одна из них – повесть «Перед выходом на большак» – удостоена премии Г. Саляма. Эта удивительная семья вырастила пятерых детей: троих крепких, достойных сыновей, похожих на Ибрагима-агая, и двух красивых, обаятельных дочерей, подобных Зулейхе-апа. В будущем средний сын Хасан, выйдя в звании полковника в отставку, будучи доктором юридических наук, долгие годы преподавал в Уфимском авиационном институте. Его сын пойдет по стопам отца и тоже получит учёную степень доктора юридических наук. Сын Амира –Азат – известный журналист, лауреат республиканской премии имени Шагита Худайбердина.

Наш композитор Нариман Сабитов, заразительным смехом пробуждающий окружающих, безмерно любящий жизнь, получил премию за балет «Люблю тебя, жизнь!». Неожиданно через три года, всего в 46 лет, он навечно сомкнет глаза, оставив нам в наследство множество музыкальных произведений. Его не реализованный полностью талант равно распределится между сыновьями – архитектором Ильдаром и композитором Рустэмом Сабитовыми...

Мне довелось быть участником «урока» тонкого вкуса и высокой культуры Наримана Сабитова. Мы собрались в кафе Дома актёра, чтобы вручать премии новым лауреатам. По традиции на торжество приглашались лауреаты прошлых лет. Во время церемонии в зале возникло ощущение какой-то вялости. И в этот момент Нариман Сабитов встает и выходит на сцену – не сцена, конечно, возвышение, приподнятое на 25–30 сантиметров место в углу кафе – садится за пианино, берёт один-два аккорда и начинает петь. «Эй, мой священный поющий саз, отчего так кратко ты сыграл? Сломаешься ты – угасну я, и, верно, разлучимся мы с тобой» (стихи Габдуллы Тукая, написанные на мотив башкирской народной мелодии «Тафтиляу»). Песня в его исполнении звучала настолько прелестно, божественно, что придала праздничный оттенок нашему сугубо официальному мероприятию...

О его находчивости, с которой можно было брать пример, ходило много историй. Поставленный по случаю одного из праздников правительственный концерт (не из-за того, что их готовило Правительство, а потому, что они были очень ответственными) на чей-то взгляд показался неудачным. Ответственных за концерт пригласили на заседание бюро областного комитета КПСС. Концерт разнесли в пух и прах, а ответственных собираются наказать по партийной линии... Дают слово режиссёру и дирижёру концерта Нариману Сабитову: «Вот вы говорите, что за этот концерт надо дать выговор. А сколько концертов проходит на хорошем, высоком уровне! За всё время ещё ни разу не слышали слов благодарности». – «Постой, постой, – прерывает его Зия Нуриевич Нуриев, – в прошлый раз, встретив твою жену на улице, я ей сказал: “Концерт получился хороший, мужу обязательно передай!” Она разве это не довела до тебя?» – «Зия Нуриевич, нельзя ли этот зарождающийся выговор тоже передать через мою жену?» – отважился Сабитов. В зале на мгновение воцарилась тишина, и вслед за ней раздался гомерический хохот первого секретаря. Через смех он сказал: «Ну, вас! – взмахнул рукой. – Идите отсюда!» – и закрыл на этом тему… Эта высокая премия дожила до 1990 года – её обладателями стали около пятидесяти творческих личностей.

Держим на контроле строительство железной дороги Белорецк – Чишмы. Приметив мучающегося от вынужденного безделья Булата-агая Рафикова, я предложил ему поехать в длительную творческую командировку на строительство этой железной дороги. Он с радостью согласился. Объездив стройку вдоль и поперёк, познакомившись с молодыми людьми, изучая, наблюдая за их работой, через несколько месяцев писатель предложил вниманию читателей повесть «Снег в горах ложится рано», которая всем пришлась по душе. В подаренной мне книге он написал трогательные слова как автограф: «Талгат! Бывают в жизни периоды, когда говорят: “Если бы не ты!” Если бы не ты, не родилась бы и эта книга. Эта книга – свидетельство того, что ты очень-очень нужен людям. Булат. 9.03.78 г.».

Мне повезло прожить бок о бок с аксакалом, с главой представителей башкирских родов – Булатом Загретдиновичем Рафиковым.

В 1970 году бюро областного комитета комсомола учредило Республиканскую премию имени Газиза Альмухаметова. Одним из главных инициаторов был Мидхат Мамбетов. Эта премия задумывалась как поощрение молодых певцов, профессиональных и самодеятельных исполнителей. Первый конкурс состоялся в 1971 году. Среди профессионалов I место присудили студентке второго курса института искусств Фарзане Сагитовой, II место – студентке того же курса Гакифе Мажитовой. Среди самодеятельных исполнителей первый приз завоевал обладатель великолепного баса, студент медицинского института Наиль Габдуллин из Абзелиловского района, II место досталось Хамдуне Тимергалиевой из Бураево. После выступления Фарзаны на заключительном концерте присутствовавшая в зале заведующая отделом культуры обкома КПСС Клара Габдрахмановна Тухватуллина сказала работникам культуры: «Вот же готовая певица, хоть сейчас бери да выводи на сцену, а вы жалуетесь, что артистов нет». В будущем победители этого конкурса добьются весомых успехов на выбранном ими поприще. Фарзана Сагитова станет известным профессором Уфимского института искусств, заслуженным деятелем искусств России, Гакифа Мажитова-Казаккулова, долгие годы преподававшая в педагогическом училище, будет удостоена звания заслуженного работника культуры Башкортостана. Наиль Габдуллин, сохраняя верность профессии, не оставит и искусство – станет заслуженным врачом республики и заслуженным работником культуры. Хамдуна Тимергалиева завоюет любовь башкирских и татарских поклонников песни, станет заслуженной артисткой Башкортостана, заслуженной и народной артисткой Татарстана. Какие таланты открывали, находили, благословляли на пути к большому искусству, культуре различные смотры, премии, конкурсы, организуемые комсомолом Башкортостана!..

Договорились с министерством культуры показать по телевидению вручение премий лауреатам, их чествование, а в завершение – исполнение песен победителями. Только случилось нечто непредвиденное: секретарь обкома комсомола Байкал Габитов именно в тот день был в командировке, и на телевидение поручили идти мне. Это обычное дело, но в этот раз среди тех, кто должен получить Почётную грамоту областного комитета, есть и моя супруга – обладательница первого места Фарзана Сагитова. Что поделаешь, пошёл. От имени обкома поздравил лауреатов, вручил грамоты, пожелал успехов. Потом уже вместе с известным композитором Хусаином Ахметовым, который и ввёл Фарзану в мир музыки, известной певицей Бану Валиевой, педагогом моей Иркэм, мы в небольшом кругу подвели итоги первого конкурса, поговорили, пообщались. Я смог лишний раз убедиться, что великие люди – и открытые, и простые, и человечные.

Жизнь конкурса имени Г. Альмухаметова, слава Аллаху, оказалась долгой. Прервавшись на некоторое время в 90-е годы, немного передохнув, возобновившись вновь, он и сегодня собирает молодые таланты, приглашая их на состязания...

На протяжении многих лет объединённая редакция радиокомитетов автономных республик выпускала в свет передачи «Между Волгой и Уралом», подготовленные шестью автономными республиками, и знакомила с жизнью в братских республиках. Следуя традиции, в дни 50-летия СССР мы решили провести Неделю молодёжной литературы и искусства республик Поволжья и Урала с целью дальнейшего укрепления нашей дружбы. Равиль Файзуллин из Татарстана, Раиса Сарби (тогда – Яковлева) и Порфирий Афанасий из Чувашии – все трое впоследствии станут народными поэтами своих республик; Флор Васильев из Удмуртии, писатели из Мордовии, Марий Эл, встречаясь с молодёжью, рассказывали о своей жизни, рассуждали в целом о будущем культуры, демонстрируя высокий уровень современной литературы и искусства молодых. Познакомился с Равилем Файзуллиным, а дружеские отношения с Раисой Сарби, Порфирием Афанасьевым (позднее чувашское произношение своего имени «Пурхи Ахван» взял как псевдоним) длятся и по сей день.

В Уфе познакомился ещё с одним «Т. Сагитовым», более того, двойным тёзкой – Талгатом Сагитовым, о которым был давно наслышан. Среднего роста мужчина из Стерлибашево, коренастый, с ухоженными усами, пользующийся большой популярностью солист Башкирского государственного театра оперы и балета оказался в общении очень простым, скромным, высококультурным человеком. В свободное время пропадал на охоте, вместе со своей умной собакой – сыграла главную роль в телевизионном фильме «Желтоухий» по рассказу Рамазана Уметбаева «Сарыгулак» – прошёл вдоль и поперёк республиканские леса и степи. Наше двойное совпадение чуть было не сделало из меня певца.

...Идет отчётно-выборная конференция комсомольской организации Хайбуллинского района. После всех докладов и выступлений объявили: «Слово предоставляется секретарю обкома Талгату Сагитову». После принятия конференцией решений, выдвижения и обсуждения кандидатур в члены районного комитета, подготовки списка для голосования, как обычно бывало, объявляется большой перерыв, во время которого бюллетень со списком успевают отпечатать в типографии. В этом перерыве всегда показывают концерт. Когда мы с первым секретарем райкома КПСС сидели и смотрели представление, к нам подбежала ведущая, посмотрев на меня, спросила: «Вы – Талгат Сагитов?» Я был удивлен, ведь когда мне давали слово, то конкретно назвали и моё имя и фамилию. Я ответил: «Да». – «Вы уж извините, я не сразу поняла. Не смогли бы Вы спеть на нашем концерте?» А-а, вот в чём дело! «Нет, красавица, не получится». Она всё продолжает настаивать, но я твёрдо стою на своём: «Я же не петь сюда приехал». Таким образом, я лишил делегатов конференции возможности услышать голос Талгата Сагитова…

Как некое продолжение этого: мы с друзьями, находясь в хорошем настроении, тоже часто пели. И вот один из них говорит: «Талгат, такое ощущение, что по радио твой голос звучит иначе». – «Всё может быть, – говорю я небрежно, – техника же искажает голос». Рассказав при встрече об этих случаях и о том, что, купаясь в лучах его славы, получил свою толику, сильно развеселил моего «двойника».

В декабре 1972 года меня избрали секретарем областного комитета. Теперь в моём ведении ещё и военно-патриотическое воспитание, спорт, работа с молодёжной прессой и бюро «Спутник», занимающееся молодёжным туризмом. В конце года в обком обратилась группа женщин – ветеранов войны. От имени более 3500 добровольцев, направленных в 1942 году одним эшелоном на Сталинградский фронт после завершения курса подготовки специалистов противовоздушной обороны. Говорят, хотелось бы устроить встречу оставшихся в живых девушек. Бюро обкома поддержало это желание, и мы начали с энтузиазмом готовить встречу, назначенную на 10 мая. В середине апреля Абрар Бадретдинович вызвал меня и сообщил, что встречу женщин-ветеранов необходимо перенести на более поздний срок. Как это возможно, если подготовка идёт полным ходом и все приглашения уже разосланы? Невозможно, никак нельзя переносить! «Перенесём. Позови Дядину (сопредседатель оргкомитета со стороны ветеранов) и скажи ей об этом». «Нет, нельзя, они сразу пойдут в обком партии, и нам всё равно придётся проводить», – говорю. «Ты что, боишься? Не бойся, позови, скажи: переносим, дату и время позже сообщим», – заключил первый секретарь. Я пригласил Н. Дядину, смущаясь и краснея, полный неловкости, довёл до её сведения принятое решение. Она обескураженно выслушала и молча ушла. Во время обеда – комсомольцы ходили в столовую обкома партии – нас неожиданно пригласили: «Маслобоев, Сагитов – зайдите к заведующему отделом административных органов обкома Валишину». Предположили, что Н. Дядина пошла прямиком в обком, к Валишину, рассказала ему о разговоре со мной. Шариф Ахметович только начал было расспрашивать, как прозвучало: «Маслобоев, Сагитов – к Ахунзянову». Едва успели зайти к нему в кабинет, как Тагир Исмагилович коротко бросил: «Идём к Мидхату Закировичу». Как-то неожиданно вся ситуация быстро закрутилась вихрем и затянула нас в свою круговерть. Первый же прозвучавший вопрос не предвещал ничего хорошего: «Где ваш первый секретарь?» – «На конференции Краснокамской районной комсомольской организации». – «Пусть немедленно возвращается», – скомандовал он и повернулся к нам. Много жёстких, справедливых слов сказал нам первый секретарь: «Вы же партийные работники, только вам поручено работать с молодёжью. Не пора ли уже осознать, что работать надо вдумчиво?» Затем он спросил Ахунзянова: «А Вы знали, что готовится это мероприятие?» – «Как-то раз Сагитов у меня в кабинете обмолвился об этом», – ответил он. «С того самого момента ответственность перешла на вас. Почему не интересовались, не держали на контроле?» – начал он его накручивать. Наказав нам провести встречу как положено, на высоком уровне, выпроводил всех восвояси. Войдя в свой кабинет, разгоряченный приёмом у шефа, Тагир Исмагилович бросил в сердцах на стол карандаш: «На фронте было легко: ты знаешь, где находится враг, откуда нанесёт удар; а здесь и не знаешь: справа стрельнут или слева, спереди или сзади, профсоюз, комсомол или печать…»

Подготовку и проведение запланированной встречи на должном уровне поручили заместителю заведующего отделом пропаганды обкома партии – Сергею Яковлевичу Габриелову. Мы бегали по его поручениям, как мальчишки на побегушках. Хороший был человек, настоящий партийный деятель. Он пользовался большим авторитетом за свою простоту, отзывчивость, вежливость, доброжелательность, трудоспособность. Под руководством такого человека это мероприятие прошло с большим успехом. Женщины-ветераны в знак благодарности подарили медовницу, изготовленную из фарфора, в виде кадушки с пчёлкой на крышке. И по сей день мы каждый раз вспоминаем ветеранов, вкушая мёд из этого горшочка.

Тем летом Абрар Бадретдинович уехал в Москву на учёбу в высшую партийную школу. С тех пор он прошёл большой, содержательный путь, ему есть чем гордиться. Доктор экономических наук, профессор Ярлыкапов работал заведующим отделом ЦК ВЛКСМ, инструктором, консультантом в ЦК КПСС, был участником боевых действий в Афганистане. Благородный сын нашего народа успешно исполнял обязанности Полномочного представителя нашей республики при Президенте России.

(Продолжение следует)