№12.2023. Алёна Насырова. Я сам выбираю путь

«Далеко, далеко на лугу пасутся ко… Коровы! Правильно! Коровы. Пейте, дети, молоко, будете здоровы!» – весёлая детская прибаутка вертится на языке с самого раннего утра. Я вот молоко не особо люблю, а к коровкам неравнодушен с рождения. У бабушки и дедушки их две – Марта и Мая. Марта – красно-пёстрая, в преклонном возрасте (по человеческим меркам ей лет тринадцать, а по коровьим, наверное, все сорок). Мая – светлого окраса, молодая (телилась два раза только), ростом и размером меньше, но сена и травы съедает раза в три больше. И куда лезет?! Телится Мая всегда раньше, дней на десять, и кормит потом до глубокой осени сразу двух телят: своего и Марты. Бабушка её и не доит, телята всё молоко сладкое высасывают. Вы бы видели! Умора! Уже сами большие, а как услышат мамку, бегут, встречают, в сарай скорее зовут.

Я наших красавиц сразу вижу: вот они плетутся в конце большого стада коров и овец. Да, да! Именно плетутся, другого слова и не подберёшь. Узнаю я их прежде всего по рогам: у обеих они очень кривые: у одной – правый, у другой – левый. Вот и получается, как в поговорке – два сапога пара. Раньше, до рождения Даниски, мы за коровами часто ходили втроём: я, мама, Тимур. И каждый поход превращался в целое приключение. Хотите, расскажу об одном из них? Ну тогда усаживайтесь поудобнее.

– Впереди огромное болото, кишащее зубастыми крокодилами, давайте разбежимся и перепрыгнем, – говорит мама.

Это она специально придумывает, потому что Тимурка постоянно просится на руки (ему нет и двух лет), а дорога дальняя. Наверное, тысяча моих детских шагов.

Я разбегаюсь и легко перелетаю растянувшуюся лужу, у Тимохи ноги коротковаты: он громко плюхается прямо на её середину. Невозмутимо выходит и вновь предпринимает попытку.

– Теперь мы застряли надолго, – делаю унылое лицо и отхожу в сторону.

Тими, упрямый и настырный, будет прыгать до победного конца. Мама давно смирилась с его характером: смотрит с улыбкой и подбадривает:

– Тими! Тими! Давай!

И вот Тимур, грязный от макушки до пят, с попытки десятой берёт лужу, в которой и воды почти не осталось, одна грязная жижа и мелкие камни.

Довольные и счастливые (особенно Тимур), продолжаем неблизкий путь. Проходим мимо груды камней, кирпича, песка, арматуры – всего не разобрать в мешанине. Скорее всего, это древнеегипетские развалины или остатки прошлых цивилизаций, а не просто строительный мусор. Мама не разрешает подходить к ним, а тем более взбираться на вершину. Но несколько деревенских мальчишек (выглядят на пару лет старше) возомнили себя царями мусорной горы и гордо стоят на ней. Они что-то выкрикивают на башкирском языке, бросаются врассыпную и бегут на территорию бывшей школы. Мы идём за ними: здесь можно весело провести время, пока стадо не спустилось с горы.

Папа говорит, что окончил здесь одиннадцать классов в далёком две тысячи лохматом году. Ой, даже сложно представить, как давно он был школьником! Наверное, во времена динозавров.

Сейчас все местные дети учатся в другом посёлке. Как только завершится строительство нашего дома, мы переедем в мою любимую деревню, я тоже буду ездить в соседнюю школу. На автобусе! Это тебе не городская маршрутка, битком набитая людьми, а чуть ли не персональный транспорт: подъезжает к дому в строго определённое время и отвозит до места назначения. Согласитесь, круто? Хотите так же? Перебирайтесь в нашу деревню Ибракаево. Я буду очень рад новым друзьям!

В школу я пойду только через два года, но уже распределил все обязанности: бабушка встречает меня вкусным обедом, а дедушка помогает делать уроки. Я слышал краем уха, что он иногда решал сложные задачи за дядю Нияза, братишку папы, поэтому на сто процентов уверен: проблем с математикой у меня точно никогда не будет!

Математика математикой, а мы уже дошли до детской площадки, на которой собралась вся местная детвора. Девчонки скромно сидят в сторонке и смотрят на парней, выполняющих такие крутые трюки на турнике, что дух захватывает. А мальчишки, от мала до велика, крутятся и подтягиваются, качают мышцы и ловят стеснительные и восхищённые взгляды. Я до турника пока не дотягиваюсь: рост не дорос. Вот подрасту на сантиметров десять-тридцать, всем покажу класс!

– Коровы, коровы идут! – от громкого голоса пространство вокруг вмиг замирает и затихает.

Через секунд пять детвора бросается к велосипедам и разъезжается в течение минуты. Мы никуда не спешим, я уже говорил: наши коровы всегда в последних рядах. Медленно выходим, закрываем калитку, спускаемся чуть ниже. Такая позиция выбрана неслучайно. Иногда наши ушлые бурёнки сворачивают возле колхозной столовой и забредают на территорию заброшенного школьного сада. Тогда объявляется срочный «план-перехват», и мы, сокращая путь, выходим прямо на беглянок. Хитро, правда?

Марта и Мая уже показались вдалеке. Я остаюсь возле забора, а мама, подняв Тимура на одну руку и взяв большую палку в другую, грозно выходит к ним навстречу. А коровы у нас хитрые, как лисы. Это они только прикидываются милыми и спокойными, но как только доходят до одинокого дерева, подобно автомобилю, коробка передач которого переключается на пятую скорость, стрелой бегут вниз, обгоняя даже тех, кто спустился в первых рядах.

День ото дня ничего не меняется. Вот одинокое дерево, вот коровы, а вот и пятая скорость. Мама предпринимает несколько попыток остановить их, но... безуспешно. С Тимуром на руках сильно не разбежишься. Я наблюдаю за происходящим со своей позиции и вдруг чувствую чьё-то грозное дыхание, поворачиваю голову и вижу: на меня надвигается ужасная чёрная корова с длинными, широко расставленными рогами. Она напоминает мне напуганного лося, неожиданно выбежавшего из лесной чащи и увидевшего людей.

– Мама! Мама! – кричу изо всех сил, закрываю глаза руками, съёживаюсь и боюсь даже дышать.

Она без раздумий направляется ко мне, оставляя беглянок, а Марта и Мая несутся в сторону деревенской мечети.

«Недавно мулла читал громко азан, неужели они спешат на вечерний намаз? Вряд ли их туда пустят», – одна из возможных и нелепых причин бегства проносится в голове. И тут же слышу:

– Камиль, Тимур, пойдёмте за ними. Без коров не вернёмся. Если взялся за дело, доводи до конца. Дал обещание – держи. Бабушка ждёт коров, подвести не можем.

Делать нечего: подтягиваю сползающие штаны, подтираю проступившие слёзы и смотрю вдаль. На главном перекрёстке деревни наши беглянки сворачивают направо, пробегают мимо мечети и скрываются в узком закоулке.

– Двигаемся быстро. Постараемся свернуть их до речки. Если перейдут, обойдём по мосту, – говорит мама.

Я вижу, что ей довольно тяжёло идти. Тимур на руках. А если ещё и крюк по мосту – лишний километр получается. Так и дотемна не вернёмся.

Быстрыми шагами спускаемся по дороге, стараясь не упустить из виду наш объект преследования. Проходим закоулок, обросший травой и с едва заметной тропкой. И что видим? Наши худшие опасения оправдались. Бурёнки победоносно принимаются за траву по ту сторону речки и уже никуда не спешат.

Вдруг мама замечает самодельный мост – два дохлых бревна, проложенные поперек реки Стерля.

– Переходим. Камиль, ты первый. Мы с Тимуром вслед, – неожиданно слышу я.

«Я, конечно, понимаю, Стерля – мелкая речка, которую в засушливое лето и курица вброд перейдёт, но здесь довольно глубоко. Пройти три-четыре метра одному по тонким брёвнышкам? Ни за что!» – мысли одна за другой проносятся в голове и не дают покоя.

– Сынок, закрой глаза, сделай глубокий вдох и медленный выдох. А теперь представь, ты – супергерой, и только от тебя зависит будущее человечества. Перейдёшь – победишь свой страх и спасёшь мир, нет – значит, страх возьмет вверх, а ты, поддавшись ему, проиграешь. Сынок, я рядом. Не бойся, дай руку, – вот умеет мама находить правильные слова в самый решительный момент.

И вдруг я неожиданно решаю для себя: переходим! Ступаю на тонкие брёвна. Вниз глядеть опасно и очень страшно: от непрерывного движения воды кружится голова. Мама крепко держит Тимура, а свободную руку протягивает мне. Начинаем медленно переходить. Старые брёвнышки дрожат под холодными ступнями. Кажется, что они вот-вот упадут в речку, и мы вместе с ними. Середина пути пройдена. Ещё чуть-чуть! Ещё! Вот-вот! Победа! Мы перешли!

Ага, попались, коровушки! Хотели обхитрить? Не получилось. Мы тоже не лыком шиты, умеем речку переходить.

Тем августовским вечером я поверил в себя. Поверил. А если страх опять поднимается в груди, я говорю ему: «Я тебя вижу, но не боюсь. Я смелый и отважный. Я сам выбираю Путь!» Хорошие слова, правда?