Илюс Мухаметов. Неизвестный полководец

Он знает будущее и прошедшее,

и люди из того, что Он ведает,

постигают лишь то,

что Он Сам захотел открыть им.

Коран

Окно в Европу

Расширив владения Московии после взятия Казани и Астрахани на восток и юг, государь и великий князь Иван Грозный приступил к обустройству своей стремительно развивающейся державы. Реформировались законодательство, церковь, институты управления, армия. Вышел Судебник – полная система древних законов, был издан указ о местничестве – табель о рангах, где подробно описывались достоинства, старшинства и роды; предписывалось, кто кому должен подчиняться. Уставлено было, что воевода большого полка должен быть всех знатнее, что начальники передового и сторожевого полка только ему уступают в старейшинстве. Учредили Стоглавый Собор, призванный навести порядок в церковных делах. Были приняты меры для обуздания «суеверия и пустосвятства», запретили без всякой нужды строительство церквей, а «бродягам-тунеядцам» келий в лесах и пустынях, покупку церковным иерархам владений без разрешения государя.

Идеологом преобразований выступил митрополит Макарий, сформулировавший новую доктрину строительства России: «Русское государство не есть только государева вотчина, а известная организация, имеющая в виду обеспечение интересов общества, дело государственное есть дело земское, а не только государево». Состояние наук, образования, инженерного дела, производств нуждалось в преобразованиях в первую очередь. По существу, необходимо было создать современное отечественное производство техники, оружия, боеприпасов. С этой целью в качестве агента в Москву был приглашен саксонец Шлитт, который ознакомил руководство России с успехами передовых наук и промышленности в Германии. Было решено отправить вместе со Шлиттом в Германию российского посланника, чтобы вывезти оттуда в Москву специалистов во всех областях – в науке, производстве, технике, медицине, типографии, вплоть до языковедов и даже теологов. Император Карл V ответил на предложения Ивана Грозного согласием, но с условием, что направляемые в Россию специалисты не должны впоследствии переправляться в Турцию, вообще не употреблять их способности во вред Немецкой империи. Посланник Москвы получил от императора грамоту с дозволением искать в Германии людей, готовых для выезда в Россию, а Шлитт набрал более ста двадцати человек и готовился с ними к отправке из Любека в Ливонию.

Узнав намерения России, встревожились северные соседи Ливония, Дания и Швеция и начали склонять императора Германии к отмене решения об отправке специалистов в Россию. Чиновники Ливонского ордена в 1554 году написали письмо императору: «Уже Россия так опасна, и благоразумно ли будет умножать силы природного врага нашего сообщением ему искусств и снарядов воинских? Если откроем свободный путь в Москву для ремесленников и художников, то под сим именем устремится туда множество людей, гонимых в Немецкой земле: они будут самыми ревностными слугами царя. Нет сомнения, что он замышляет овладеть Ливонией и Балтийским морем, дабы тем удобнее покорить все окрестные земли: Литву, Польшу, Пруссию, Швецию». В результате император изменил свое решение, Шлитта посадили в тюрьму, наш посланник бесследно исчез и только в 1557 году возвратился в Москву один, без денег, а набранные им инженеры разбежались. И только немногие из них, вопреки воле императора Германии и магистра Ливонии, тайно смогли приехать в Россию.

Итак, задолго до Петра Первого Иван Грозный замыслил прорубить «окно в Европу», но для этого предстояло покорить несговорчивую Ливонию. Самые прямые и удобные пути, связывавшие Россию с Европой, проходили через Балтийское побережье, занятое Ливонией. С 1503 года Россия и этот немецкий орден находились в состоянии ни войны, ни мира, довольствуясь только торговыми связями. Ливония проявляла недоброжелательство, заграждая путь в Москву не только специалистам в науке и ратном деле, но вообще всем иноземцам.

Положение требовало вмешательства и тем, что фанатики нового лютеранского исповедания в Дерпте, Ревеле, Риге опустошали древние католические и православные церкви, на что еще отец Ивана Грозного Василий III отвечал: «Я не папа и не император, которые не умеют защищать своих храмов!» Сам Грозный тоже отправил послание ливонским властям, в котором заявил, что не снесет подобных действий. Кроме того, известный европейский торговый город Ганза и ганзейский торговый союз жаловались российскому руководству, что правительства ливонских городов запрещают купцам ввозить в Россию металлы, доспехи, оружие.

В 1554 году ливонцы уже просили Россию возобновить перемирие на 15 лет. Россия соглашалась – с условием уплаты ежегодной дани по немецкой марке с каждого человека и выплаты недоимки за минувшие 50 лет. Но бургомистры не хотели быть зависимыми от России, на что представитель государя Российского А. Ф. Адашев ответил: «Вы свободно и клятвенно обязались платить нам дань: дело решено, если не хотите исполнить обета, то мы найдем способ взять свое».

Поздней осенью 1557 года сорок тысяч воинов стояло на границе. Главным воеводой был царь Шах-Али со своим двором. В командовании также были бояре Глинский, Даниил Романович, Иван Шереметьев, князья Серебряные, А. Курбский и другие знатные сановники. В войсках кроме россиян и татар было много черемисов, мордвин, пятигорских черкесов. Ждали только приказа государя Ивана Грозного, а государь ждал ливонских послов. Послы, прибыв, объявили, что денег нет. Тогда государь, как пишут историки, пригласил их обедать во дворце и велел подать им только пустые блюда. Послы встали из-за стола и поехали голодные назад, а вслед за ними русские войска 22 января с огнем и мечом вступили в Ливонию.

Князь Д. Ф. Адашев громил Южную Ливонию на пространстве 200 верст, взял города Нейгауз, Киренпе, Мариенбург, Курслав, Ульцен и соединился под Дерптом с главным воеводой Шах-Али, который взял г. Алтентурн. Немцы предприняли попытку контратаки из крепости Дерпт, но их разбили наголову. Еще разгромили немцев близ Везенберга, сожгли предместья Фалькенау, Пиркеля, Конготы и Лаиса. Оставалось 50 верст до Риги, 30 верст до Ревеля, но в конце февраля, взяв пленных и контрибуцию, войска возвратились в Ивангород. Воеводы писали к магистру ливонских немцев, что они могут еще умилостивить государя Ивана Грозного смирением, что царь Шах-Али и бояре готовы за них ходатайствовать. Шах-Али, которого одни ливонские историки именуют кровопийцей, другие весьма умеренным, скромным человеком, взялся склонять Ивана Грозного к миру.

Ожидая послов, Иван Грозный велел остановить войну до 24 апреля. Настал Великий пост, но немцы-лютеране, «презирая уставы древней веры», открыли огонь по Ивангороду, где базировались русские войска. В ответ воеводы также открыли огонь по Нарве. Бои за Нарву шли долго, и только 12 мая 1558 года удалось взять эту неприступную крепость. 28 июля войска под командованием П. И. Шуйского овладели крепостью Дерпт (Юрьев) и завладели оставленными там 552 пушками. Орден обратился к Дании и Швеции за помощью. Но шведы, помня поведение ливонцев во время тяжелой войны между Московией и Швецией в 1554–57 годах, когда те предали своих союзников, отказали им в помощи. А Дания претендовала в основном на острова и побережья и полагала, что при развале ордена и так все получит, не испортив отношения с Московией. Немцы в итоге были вынуждены присягнуть России и получили от Ивана Грозного жалованную грамоту.

Победа в ливонской войне позволила России вырваться из континентальной изоляции. «Московский государь ежедневно увеличивает свое могущество приобретением предметов, которые привозятся в Нарву; ибо сюда привозятся не только товары, но и оружие, до сих пор ему неизвестное, приезжают и сами специалисты, посредством которых он приобретает средства побеждать всех… До сих пор мы могли побеждать его только потому, что он был чужд образованности», – писал уже польский король Сигизмунд-Август английской королеве Елизавете. Нарва становится главными воротами России на Балтике. По велению И. Грозного здесь образуется казенная верфь и строятся корабли. Мастеров и оружейников посылали за рубеж «для присмотра, как на западе льют пушки да строят корабли». На Нарве базировалась российская флотилия из 17-ти кораблей для охраны торговых судов. Так за 130 лет до Петра Великого в России был создан собственный флот.

Всю военную операцию по установлению российского контроля над Балтийским побережьем возглавлял полководец по имени Шах-Али, носивший высокий титул – царь. Немецкие современники – Генинг в газете «Lifflendishe Churlendishe chronica», Бреденбах в «Livonice historiae compendiosa series» и другие – приписывали Шах-Али все жестокости, совершенные россиянами при завоевании Ливонии. В «Chronica der provintz Liffland» говорится об опустошениях, но главный воевода прямо не обвиняется в жестокостях. А рижский бургомистр Франц Ниенштедт даже хвалил Шах-Али и называл его человеком разумным: «Dieser war ein ansеhnlicher, grosser Mann von Person und auch verstanding und bescheiden» – «Он был значительной, важной особой, а также разумным и умеренным». Так охарактеризовали главного воеводу русской армии немецкие историки после окончания ливонской войны. К сожалению, в российских источниках сведения об этом полководце почти отсутствуют или написаны в тенденциозном русле. Только профессор В. В. Вельяминов-Зернов в своем труде по исследованию истории Касимовского ханства зафиксировал сведения из его жизни.

Происхождение

Шах-Али был сыном касимовского царевича Шейх-Аулияра, приходившегося племянником сарайскому хану Ахмату, в царствование которого великий князь Иван III объявил независимость России. Этот род происходил от ордынского хана Тимура Кутлу, прямого потомка Джучи, сына Чингисхана. Тимур Кутлу в свое время был в непримиримой борьбе с Тохтамышем, родоначальником казанской династии правителей.

Сыновья хана Ахмата были последними ханами в Сарае, которые после падения Сарая под ударами крымского хана Менгли-Гирея и касимовского царя Нур-Давлета переехали в Московию и возглавили волости и города. В 1502 году царевич Шейх-Аулияр владел Сурожиком (к северо-западу от Звенигорода) и участвовал в литовском походе. Еще в Сарае он женился на княжне Шаги-салтан, дочери князя Ибрагима Ногайского. В 1505 году у них родился сын Шах-Али. Около 1512 года после смерти касимовского владетельного царевича Джан-Ая Шейх-Аулияр был назначен владетельным государем Касимовского удела, основанного царевичем Касимом в 1445 году (другие названия – Городец Мещерский, Царевичев Городок, Хан-Керман, расположен на берегу Оки на севере Рязанской области). В 1516 году родился сын Джан-Али. В том же году Шейх-Аулияр умер, а Касимовский удел перешел к его сыну Шах-Али, было ему 11 лет. Это послужило крымскому хану поводом для протеста, который хотел отдать этот удел царевичу Сахибу. Союз Крыма и Москвы из-за этого инцидента на время распался.

Территория Касимовского ханства включала несколько уездов. Население было этнически неоднородным, состояло из «можар» (мишар), мордвы и бесермян, а в XVII веке здесь появились русские. В документах XVI века упоминаются также и «башкирцы». Господствующий слой составляли султаны, сеиты, беки, уланы, мурзы, тарханы, казаки. Наиболее крупные феодальные кланы были общими с Казанским ханством – ширины, барыны, аргыны, кыпчаки. Были известны и джалаиры. Начиная с конца XVI века, царевичи и цари ханства начали переходить в христианство. В 1573 году принял крещение девятый хан Саин-Булат, который вместо Ивана Грозного был объявлен царем и великим князем Всея Руси. Последний хан Сеид Бурхан крестился под именем Василий. Отсюда вышли Костровы, Ширинские, Тургеневы. В исторической литературе обычно считается, что это ханство было марионеточным и служило всего лишь буферной территорией между Москвой и Казанью. Но московские великие князья обязаны были платить Касимовскому ханству дань – «выход». Все владетели Касимова были прямыми потомками Чингисхана и носили законно признанные всеми мировыми правителями титулы царь (хан) или царевич (султан). Касимовские цари и царевичи в качестве воевод участвовали во всех войнах, которые вели московские государи.

Два царя из Касимова – Арслан и Ураз-Мухаммед – внесены в энциклопедию знаменитых Россиян до 1917 года. Но куда более знаменитые цари, сыгравшие несравненно большую роль в средневековой истории России, – Шах-Али, а также Саин-Булат (Симеон Бекбулатович) – не удостоены такой чести. С Касимовским царством связаны имена главных национальных героев России – Дмитрия Михайловича Пожарского и Кузьмы Минина. Мать князя Д. Пожарского – княгиня Беклемишева – происходила из рода мещерских князей Ширинских, породнившихся с потомками царевича Бахмета – выходца из Джучиева улуса. Поэтому во время отражения польской интервенции в 1610 году городок Касимов стал одним из опорных пунктов организации народного ополчения во главе с князем Пожарским и Кузьмой Мининым – выходцем из знаменитого ордынско-кипчакского рода «мин» (Полное собрание русских летописей, т. 25, стр. 249). Как известно, указ о возвращении из ссылки касимовского царя Симеона в 1612 году подписал именно князь Дмитрий Пожарский. В Смутное время один из последних царей Арслан в составе войск Пожарского участвовал в военных действиях против поляков и самозванцев (в Ярославле и Вологде). После завершения Смуты и воцарения Михаила Федоровича Романова Арслан становится владетельным царем касимовским. Он приезжал в Москву, где ему оказывался почетный прием у царя и патриарха; участвовал в придворных церемониях и приемах иностранных послов.

Шах-Али – это принятая позже в исторической литературе форма имени, а подлинное имя его – Шейх-Гали с губно-заднеязычным произношением звука «г», как у казанских татар, башкир и казахов. Этот звук отсутствует у мишар и касимовских татар. Мишаре, говорящие на самом западном диалекте татарского языка и считающие себя «татарами высшего сорта», являются коренными жителями Мещерского края, где было образовано Касимовское ханство. Отсюда изменение второй части имени на Али. В русских летописях чаще всего встречается в форме Шиг-Алей или просто Алей. Шейх-Гали – это имя, обязывающее к свершению великих деяний, поскольку переводится как «патриарх-великий».

Хан и полководец

В 1518 году умер казанский хан Мухаммед-Амин и на его место Москва, где в то время великим князем был отец Ивана Грозного Василий III, предложила кандидатуру Шах-Али, который никаких прав на казанский престол не имел. Но, несмотря на это обстоятельство, казанцы приняли эту кандидатуру, и в феврале 1519 года в Москву было отправлено посольство для заключения договоров. Шах-Али не мог быть врагом Москвы на казанском престоле, к тому же его юный возраст гарантировал московскому правительству контроль и опеку над ним, и все это делало кандидатуру Шах-Али незаменимой для Москвы. Но по отношению к Крымскому ханству выбор Москвы был вызовом и вероломством. По договоренности, Крым и Москва совместно должны были добить Польшу – крымское войско уже дошло до Кракова, одерживая победы, но Москва не исполнила союзный договор.

Провозглашение Шах-Али ханом Казани состоялось в Москве 1 марта. После этого были заключены следующие договоры между сторонами: 1) о взаимном именовании обоих государей в официальных бумагах «братьями»; 2) Шах-Али дал расписку в том, что он будет охранять интересы русских в Казани и до конца жизни не нарушит этого договора; 3) члены казанского посольства также дали такую клятву. В ответ на возведение Шах-Али на казанский трон крымское посольство в Москве заявило протест. На заявление крымских послов русское правительство дало ответ, что оно предполагало предоставить казанский престол одному из крымских царевичей, но казанцы сами избрали на престол Шах-Али, во избежание еще более нежелательного избрания, например, кого-либо из астраханских царевичей – также непримиримых врагов Крымской династии.

8 марта в сопровождении казанских и русских послов новый хан выехал из Москвы. В апреле состоялась официальная церемония возведения Шах-Али на престол, причем казанцы дали присягу верности как новому хану, так и союзу с Россией. Церемония возведения была один к одному схожа с подобным мероприятием в Касимове. В ханском дворце присутствовали все светские вельможи, религиозные деятели и представители Москвы. После провозглашения сеидом молитвы при всеобщем ликовании четыре человека с четырех сторон подняли Шах-Али и возвели на золоченый трон. Хану тогда было всего 13 лет. Юноша не отличался приятной внешностью, а скорее производил даже впечатление неповоротливого человека. Зато он, как и некоторые другие полководцы (Наполеон, Тамерлан), также не отличавшиеся эффектной внешностью, был одарен другими важными качествами: природным умом, выдержанностью, проницательностью, целеустремленностью, которые помогли ему сделать успешную военную и политическую карьеру. А основательность его ума отмечают все без исключения средневековые авторы – «разумичен был преизлише».

Шах-Али просидел на троне два года, при нем находился посол Ф. А. Карпов, вмешательство которого во внутренние дела ханства вызвало недовольство казанцев, и они тайно пригласили крымского царевича Сахиб-Гирея – давнего соперника рода Шах-Али. Крымский хан Мухаммед-Гирей обещал казанцам полную независимость, если они возьмут к себе в цари брата его Сахиб-Гирея и соединятся с Тавридою для восстановления древней славы Чингизова потомства. Новый хан прибыл со своим войском внезапно, беспрепятственно вступил в Казань и произвел погром среди приближенных Шах-Али и русских купцов. Вместе с уцелевшей частью своей гвардии Шах-Али вырвался из Казани и отправился в Москву. Спасение бывшего хана автор «Казанского Летописца» приписывает самому Сахибу, который «упросише у казанцев, пощади его, царского ради семени».

Вот как произошло возвращение казанского хана в Москву. Великий князь Василий, узнав о перевороте, «много дней не ел и не пил от печали, плакал об участи Шах-Али и христиан». А когда узнал о спасении Шах-Али, выслал навстречу ему людей с запасом еды и одежды. Шах-Али добирался в Москву в сопровождении рыбаков, питаясь сушеной рыбой, травами и кореньями, терпя голод и лишения. После пересечения границы Московии его путешествие до столицы было уже почти торжественным: везде великокняжеские чиновники ждали царя-изгнанника с приветствиями, а народ, как написано в летописи, – с изъявлением усердия и любви. При приближении хана к Москве бояре встретили его за посадом и поклонились ему до земли, государь Василий III на лестнице дворца обнялся с ним дружески. Оба плакали. «Хвала всевышнему! – сказал Василий. – Ты жив: сего довольно». Он благодарил Шах-Али именем Отечества за верность, утешал, осыпал дарами. Так завершилось первое ханство Шах-Али, которому в это время было всего 15 лет. Выжил он в своем первом царствовании, можно сказать, благодаря своей принадлежности к древнему царскому роду.

Скорее всего, тоже из-за благородного происхождения, и учитывая величие разума, великий князь Василий III оставил его у себя при дворе. Здесь его видел в 1526 году посол Римского императора барон Сигизмунд Герберштейн. «Мы увидели государя в поле, он сидел на гордом коне, в богатом терлике, в высокой, осыпанной драгоценными камнями шапке, с златыми перьями, на бедре висели кинжал и два ножа. Подле него ехали с правой стороны царь казанский Алей, вооруженный луком и стрелами, а с левой стороны князья». Шах-Али участвовал в царской охоте вместе с императорскими послами. Во время охоты ему оказывался особый почет: он ехал рядом с Василием, одновременно с послами спустил собаку на зайцев, на месте стоянки имел отдельный шатер; во время обеда также сидел рядом с Василием.

В 1523 году полководец Шах-Али во главе русских войск совершил свой первый боевой поход и привел к присяге на верность России черемисов (предков современных мари). Во втором походе на Казань в 1524 году он возглавлял сухопутные войска, которые прибыли на место боев на речных судах по Волге. Воинов было свыше ста тысяч. Но суда воеводы И. Палецкого с провизией и оружием в результате нападения на них сторонников Казани черемисов утонули в Волге, предварительно запруженной в узких местах. При прохождении судов черемисы с берегов атаковали корабли с личным составом и орудиями, спуская на них бревна и камни. Суда, увлекаемые стремлением воды, разбивались об камни, погибло множество людей, утонуло снаряжение. Пушки, извлеченные из воды, черемисы впоследствии передали своим союзникам – казанцам. Возглавлял казанские войска уже новый хан Сафа-Гирей, племянник Сахиба, который уехал в Крым за помощью. Это было первое противостояние двух непримиримых соперников за казанский престол. 7 июля Шах-Али предложил предводителю казанских войск мирно удалиться к себе в Крым и не становиться виновником кровопролития. На что Сафа-Гией, уже зная результат нападения черемисов на войска Шах-Али, ответил: «Чья победа, того и царство, сразимся!» В итоге казанцы отразили атаки московитов и ханство осталось за Сафа-Гиреем.

В декабре 1530 года ввиду ожидавшегося переворота в Казани Шах-Али был отправлен в Нижний Новгород, готовый оттуда ехать в Казань и занять трон. Но на этот раз казанцы, боясь мести с его стороны, предпочли кандидатуру Джан-Али – младшего из братьев. А Шах-Али получил в управление Коширу и Серпухов. Это вызвало недовольство с его стороны, дело дошло до ареста и отправки в ссылку на Белоозеро. Последовали репрессии и против сторонников Шах-Али. Это был самый тяжелый период в его биографии, и возможно, что это могло быть заговором со стороны политических соперников.

Через несколько лет в Казани произошел дворцовый переворот – хана Джан-Али убили, и снова встал вопрос о казанском престоле. Недовольные переворотом сторонники союза с Москвой эмигрировали в Россию. Шах-Али оказался для них единственным кандидатом, и правительство Елены Глинской (матери малолетнего Ивана Грозного) по специальному постановлению боярской думы в декабре 1535 года вернуло его из ссылки. В Москве состоялся официальный прием хана и царицы Фатимы – супруги Шах-Али. Сам Иван принял царя в сенях и ввел к государыне. «Царь Шах-Али! – сказал ему сановник Карпов. – Василий Иоаннович возложил на тебя опалу: Иоанн и Елена простили вину твою». После обсуждения вопросов, связанных с казанским престолом, Шах-Али проводили с честью и дарами. Царица Фатима, встреченная у саней боярами, а в сенях самою Еленою, обедала у нее в палате. Иоанн приветствовал гостью на языке татарском и сидел за особенным столом с вельможами.

Но дальше дело не двинулось: в Москву прибыло посольство из Казани от Сафа-Гирея с новыми договорами. Под давлением Крыма Москва согласилась на кандидатуру Сафа-Гирея, не сумев навязать Казани свой протекторат. По древнему ордынскому обычаю, вдова Джан-Али ногайская княжна Сююмбике должна была выйти замуж за брата убитого мужа со всем своим имуществом. Но она оказалась женой Сафа-Гирея. Шах-Али остался ни с чем и, затаив обиду, вернулся в свой прежний удел – г. Касимов.

В последующие годы он участвовал во многих военных походах по отражению нападений казанских войск. В 1537 году был в штабе армии во Владимире, в 1540-м действовал на Муромском направлении, в 1541-м был вновь в сборном пункте во Владимире. В 1537–1538 годах казанцы действовали налетами небольших военных отрядов, попеременно появляясь на трех направлениях: первый удар был направлен в центр – на Н. Новгород и Балахну, второй севернее – на Кострому, третий южнее – на Муром.

В 1546 году в неспокойной Казани снова произошел переворот, Сафа-Гирей наконец-то был низложен. Образовалось временное правительство, возглавляемое сеидом Беюрганом. Сторонники союза с Россией отправили в Москву послов для возобновления союзных договоров и по кандидатуре нового хана. Выбор снова пал на Шах-Али. Он прибыл в Казань, но, согласно предварительной договоренности, без своей четырехтысячной гвардии. Это и решило ход дальнейших событий. Сафа-Гирей, поддержанный ногайскими и астраханскими войсками, снова вернулся в Казань. Шах-Али на этот раз занимал трон всего один месяц.

Вскоре скончался хан Сафа-Гирей, вместо него ханство возглавил при регентстве матери его малолетний сын Утемыш-Гирей. Но крымский правящий клан, оставшись без своего предводителя Сафа-Гирея, бежал из Казани. В июне 1551 года сторонники мира с Россией глава духовенства Кул-Шериф, князья Чура Нарыков, Енбарс и Бибарс Растовы в третий раз пригласили Шах-Али в Казань. 16 августа с гарнизоном в 300 человек касимовских татар и 200 русских стрельцов Шах-Али въехал в Казань. Одним из пунктов нового договора с Москвой было условие освобождения русских пленников. Новый хан начал выполнять этот пункт договора сразу же после вступления в должность. Но Казанское ханство считало уже свои последние дни. Горная сторона ханства – а это была половина территории, населенная в основном чувашами, мордвой и черемисами, – должна была отойти Москве вместе с собираемой там данью. Этот пункт договора вызвал особое недовольство казанцев. Шах-Али предложил компромиссный вариант: половину собираемых налогов в горной стороне оставлять в Казани. Он посылал Ивану Грозному свои предложения по урегулированию всех возникающих споров. В самой Казани шла ожесточенная политическая борьба между сторонниками союза с Россией и сторонниками полной независимости. Эта борьба, в конце концов, завершилась междоусобной резней, устроенной в ханском дворце.

Сторонники русского правительства, находившиеся в Свияжске, и прибывшее в Москву посольство из Казани предложили приемлемый для Казани вариант дальнейших отношений. Он позволял сохранить в Казани мусульманскую администрацию с сохранением автономии в финансовом отношении – казной распоряжался наместник, а не центральное правительство. Проект сводился к установлению личной унии между обоими государствами, и внутреннее устройство казанского ханства должно было остаться неприкосновенным. Все сводилось к замене хана наместником, назначавшимся из Москвы из числа русских людей.

 Проект был одобрен комиссией И. В. Шереметева, А. Ф. Адашева, И. Михайлова и был принят правительством. В Москве было решено вместо хана установить должность наместника, с этой целью в Казань прибыл А. Ф. Адашев. Шах-Али вторично проявил благородную твердость. «Не жалею о престоле, – говорил он Адашеву, – я не мог быть на нем счастлив, самая жизнь моя здесь в опасности. Повинуюсь государю, да не требует только, чтоб я изменил правоверию. Возьмите Казань, но без меня, силою или договором, но не из рук моих». Шах-Али подчинился воле государя и, согласившись с отречением от престола, уехал в Свияжск, вскоре покинула ханский дворец и царица Фатима. Наместником был назначен С. И. Микулинский, а делегация казанцев, состоящая из князей и мулл с огланом Ходай-Кулом во главе, приняла от него присягу в том, что на казанских «добрых людей» распространяются все привилегии русских «добрых людей», т. е. бояр и дворян. Но другая часть казанцев, которую возглавили князья и глава духовенства Кул-Шериф, не согласилась с этим и организовала оборону Казани. Новым ханом стал Ядыгар из Астраханской династии, возможность мирного исхода кризиса была упущена.

Иван Грозный вызвал Шах-Али как опытного воеводу в Москву для участия в заседаниях боярской думы при обсуждении вопросов, связанных с казанской кампанией. Шах-Али посоветовал идти на Казань поздней осенью или зимой, дождавшись промерзания болотистых мест вокруг Казани. Но Иван Грозный торопился. Хотел ли Шах-Али продлить последние дни Казани, где он так и не стал своим, или тут что-то другое, неизвестно. 5 августа 1552 года русская армия переправилась через Суру и вступила в пределы Казанского ханства, 13 августа достигла Свияжска. Из Свияжска в Казань были отправлены с пленным купцом письма от Шах-Али к хану Ядыгару и главе духовенства Кул-Шерифу с предложением о сдаче. Хан отверг предложение, казанцы были полны решимости отстаивать свою независимость до конца. Но силы сторон были неравны: количество московского войска, в состав которого входили и войска из касимовских татар, возглавляемых Шах-Али и Ак-сеидом, почти в 5 раз превосходило число защитников. Из союзников в поддержку Казани выступило только трехтысячное войско ногайцев. Казанская артиллерия также значительно уступала московской, насчитывавшей 150 орудий. Но главную особенность военной организации у московитов составляло применение новых технических новшеств, в том числе подкопов и пороховых мин, и эти военно-технические усовершенствования сыграли решающую роль при взятии хорошо укрепленной Казани. Иван Грозный привлек к осаде Казани инженера-пиротехника, приглашенного из Германии. Он установил в подкопы в общей сложности пятьдесят бочек с взрывчаткой, которые и решили исход штурма неприступной крепости. Результат работы пиротехника настолько впечатлил военное руководство России, что решено было увеличить количество инженеров по оружию за счет приглашенных специалистов из Европы. После взятия Казани Шах-Али находился при Иване Грозном, среди нескольких приближенных вельмож. При общем ликовании он принес государю поздравление, но в сдержанных выражениях, – он кратко сказал: «Буди, государь, здоров, победив супостаты, и на своей вотчине, на Казани вовеки!»

В июле 1553 года он был вызван в Коломну ввиду ожидавшегося нападения крымских татар. После этого до осени 1557 года безвыездно прожил в Касимове, а в конце года Иван Грозный назначил его главнокомандующим для проведения военной операции против Ливонского ордена, в которой русская армия, возглавляемая полководцем Шах-Али, одержала победу. После успешного завершения этого похода летом 1558 года Шах-Али был приглашен в Москву, и здесь ему был оказан почетный прием как герою победоносной войны. За победу его наградили «Жалованным Золотым». Затем он возвратился в свой Касимов и зажил спокойной жизнью.

Последние годы жизни

В 1562 году, в возрасте 57 лет, боевой опыт Шах-Али снова был востребован – во главе войск его отправили в Смоленск воевать против поляков. В конце этого года он участвовал в походе, предпринятом самим Иваном Грозным и увенчавшемся взятием Полоцка 15 февраля 1563 года. Взятие Полоцка стало крупнейшим стратегическим успехом Ивана Грозного в войне против Литвы. Решающую роль сыграла русская артиллерия. Ее залпы были настолько сильны, что ядра, перелетая крепостную стену с одной стороны, били изнутри по противоположной. Выстрелы пушек уничтожили пятую часть стен крепости. Был захвачен опорный пункт на реке Западная Двина. Он открывал дорогу на Вильно и защищал с юга российские завоевания в Ливонии. Кроме царя Шах-Али в этом грандиозном в истории средневековой России военном походе принимали участие еще два бывших казанца – цари Александр и Симеон, а также зять Шах-Али царевич Хайбулла. Одним из полководцев был крымский царевич по имени Тохтамыш. В походе полководец Шах-Али воевал бок о бок вместе с сыном своего многолетнего соперника Сафа-Гирея – царем Александром, которому Шах-Али после женитьбы на вдове Сафа-Гирея приходился отчимом. После смерти своего отца Утемыш-Гирей в малолетнем возрасте вместе с матерью, царицей Сююмбике, был переведен в Москву и после крещения под именем Александр по указанию Ивана Грозного воспитывался в Кремле. За ним был сохранен и царский титул. А царь Симеон, участвовавший в походе, – это и был последний хан Казани Ядыгар, который после падения Казани переехал в Москву, также принял крещение и на царском жаловании устроился в Кремле (умер в 1566 году).

Вместе с государем Шах-Али возвратился в Россию; в 1564 году он стоял в Вязьме, оттуда был переведен в Великие Луки, где провел зиму 1564–65 года. В это время шли бои с литовцами. После этого был демобилизован, вероятно из-за здоровья. По возвращении в Касимов прожил недолго и скончался 20 апреля 1567 года. Он был похоронен в семейной усыпальнице, и здесь же, по всей вероятности, была похоронена легендарная царица Сююмбике, которая жила в ханском дворце и умерла десятью годами раньше.

В отношениях с родными Шах-Али проявлял свои лучшие качества. Он воспитал свою племянницу, казанскую царевну – дочь своего брата Джан-Али, которая была выдана замуж за управляющего городом Юрьевым астраханского царевича Хайбуллу. Кроме нее Шах-Али воспитал еще двух близких родственниц – Джан-султан и Маги-султан.

Шах-Али – один из видных воевод эпохи Василия III, Ивана Грозного, и в то же время одна из самых колоритных фигур на казанском престоле, хотя ему пришлось трижды оставить ханский трон и большую часть жизни провести в роли претендента. И основным его соперником был выходец из Крыма хан Сафа-Гирей. Начиная с 1519-го и до 1552 года Казанью, сменяя друг друга, в основном правили ханы Шах-Али и Сафа-Гирей. Оба трижды сидели на ханском троне, на который оба впервые взошли в 13-летнем возрасте. Но при этом второй преуспел больше. В общей сложности Сафа-Гирей владел ханством более 20 лет, а Шах-Али – менее 4-х. Соперничество двух ханов обострилось и тем, что оба претендовали на царицу Сююмбике, которая была выдана за Сафа-Гирея и прожила с ним до его кончины. Военная карьера Шах-Али была намного успешнее, в боевых походах он одержал больше побед и пережил своего соперника почти на 20 лет. В итоге и царица Сююмбике досталась Шах-Али.

Как политик Шах-Али отличался принципиальностью. «Владелец этот был человек жестокий, крутой и кровожадный», – писали историки тех времен. В решительный момент казанской истории он показал стойкость: отказался от престола, но не сдал столицу. Как патриот и полководец он был за Россию, как правоверного мусульманина его волновала и судьба своего народа, и поэтому ему приходилось искать выходы из трудных политических ситуаций. Да и выжить политику и военному во время жестокого правления Ивана Грозного само по себе было уже подвигом, и это удалось тогда далеко не каждому. Так, в 1564 году, боясь репрессий, сбежал в Литву ближайший сподвижник государя князь Курбский. «Ежели ты вспоминаешь об изменниках и чародеях, так ведь таких собак везде казнят…» – писал Грозный беглецу в первом своем послании. Самому Ивану Грозному приходилось также нелегко. «…Если бы Иван IV не держал правление в жестких и суровых руках, то не жил бы так долго; против него постоянно составлялись коварные и предательские заговоры, но он всегда открывал их», – сообщал английский торговый агент своей королеве Елизавете.

Это были времена, известные в истории как опричнина, представлявшая систему чрезвычайных мер военного времени. С их помощью Грозный пытался в условиях войны уничтожить опасность оппозиции, возможные действия которой выявила измена Курбского. В те годы пострадали и многие приближенные государя: полководцы братья Шереметевы, Адашевы, полководец Воротынский, боярин Висковатый, член Избранной рады монах Сильвестр и другие. Но Шах-Али был уверенный в своих силах воевода, в котором всегда нуждалась русская армия, поэтому ему не было нужды ради карьеры или в угоду кому-либо менять свои взгляды, веру. «Я – мусульманин и не хочу восстать на свою веру», – говорил он решительно. Пережив и милость, и гонения со стороны Василия III, не обозлился на государей, в решающий момент для России по просьбе Ивана Грозного возглавил ливонскую военную кампанию. Шах-Али был также убежденным сторонником мирного союза Москвы и Казани. В отличие от предыдущего главнокомандующего русской армией Мухаммед-Аминя (1500 г.), он, став ханом Казани, не повернул оружие против Москвы.

Но главным условием политического долголетия и неприкосновенности Шах-Али было следующее малоизвестное историческое обстоятельство. Цари и царевичи Касимова, являясь прямыми потомками золотоордынских владетелей из рода Чингисхана, в иерархической лестнице правителей находились выше московских великих князей, которые на протяжении всего существования Касимовского ханства платили дань его правителям. Московские князья, предки которых получали ярлык на княжение у предков касимовских царей, естественно, не могли испытывать к чингизидам ничего, кроме пиетета. Цари Касимова фактически были в роли монархов в Московии. Не вмешиваясь в повседневные управленческие дела и политические интриги князей и государей, они выполняли две основные обязанности царей – восседали на царском троне и, как истинные потомки своего великого предка Чингисхана, возглавляли боевые походы российской армии.

Царя и полководца Шах-Али оценивают среди казанцев как человека, содействовавшего падению Казани, не считавшегося с интересами своего народа. Но здесь не учитывается еще один исторический момент. Казанское ханство являлось только частью империи под названием Великая Татария, зафиксированной в иностранных средневековых исторических документах как Grande Tartarie, в которую кроме Казани, Крыма, Ногайской орды, Сибири, Большой Орды входила и Московия, известная в средние века как Московская Татария – Tartarie Moskovite. После распада Великой Татарии – Золотой Орды – в постордынском пространстве борьба против центра, Большой Орды, за самостоятельность перешла в борьбу за лидерство между бывшими улусами. Сильнейший из них должен был снова объединить империю и возглавить ее. И в этой ожесточенной борьбе победителем оказалась Московская Татария, возглавляемая царями из Касимова и великими князьями Москвы.

По свидетельству средневековых европейских историков, события, связанные с падением Казанского ханства, были сугубо внутриордынской междоусобицей. Подтверждением может служить следующий документ – хронологическая таблица, датированная 1725 годом, изданная в немецком городе Брауншвейг. В нем отмечено: «Iohannes Basilowiz, Erzersiel mit deinen tartarn, und brachte an sein Reich Casan und Astracan'», что переводится как: «Иван Васильевич со своими татарами (выделено авт.) взял в свое царство Казань и Астрахань». Приведенный факт не вписывается в концепцию официально принятой версии средневековой истории России. Но сам Иван Грозный также подтверждает выводы немецких историков. Он после боя, увидев павших защитников крепости, сказал: «Это не христиане, но подобные нам люди». Таким образом, получается, что Казань действительно брали татары Ивана Грозного, разница между противоборствующими сторонами была только в вероисповедании. Как показывает ход событий, Шах-Али, будучи на казанском престоле, пытался урегулировать кризис политическими средствами.

Московия своевременно взяла курс на модернизацию армии, оснащение ее современным боевым оружием, чему в значительной степени способствовали специалисты, вызванные из европейских государств. Поэтому одной из главных причин возвышения Москвы необходимо считать именно этот факт. И для этого, как уже было написано, приходилось с боями прорываться на Балтийское побережье, вести длительные войны, которые в качестве главного воеводы возглавлял царь Московии Шах-Али. Правители остальных татарских государств, в том числе и Казанского ханства, готовились, как старые генералы к прошлым войнам, уповая только на быструю конницу и лучшую когда-то военную организацию ордынских армий. Поэтому Москва заслуженно возглавила под своим началом обновленную Великую Татарию на тех же территориях под новым названием – Российская Империя. Но на картах, изданных в Европе в XVIII веке (например: 1754 г., Carte del'Asie), оба названия империи еще писались одновременно: Grande Tartarie и Emperie Russienne. Причем первое название писалось намного более крупными буквами.

Колоритная и в чем-то харизматическая личность царя и полководца Шах-Али во все времена привлекала внимание историков, литераторов и даже драматургов. Уже было сказано о профессоре В. Вельяминове-Зернове. С. Герберштейн в своей книге «Записки о Московии» уделил ему некоторое внимание. Надо отметить историко-психологический этюд Г. С. Губайдуллина, в свое время конфискованный одним из правителей романовской династии. Есть пьеса «Шах-Гали» османского драматурга Хайдара-Али. Но найдутся ли сегодня режиссеры, способные проникнуться духом тех драматических времен возрождения великой империи?

В городе Касимове и поныне существуют уникальные архитектурные памятники эпохи Шах-Али: мечеть с минаретом, мавзолей и ханская площадь. Мечеть построил еще первый владетель Касим хан в 1467 году, и в ней проходили церемонии возведения на трон всех Касимовских царей. Изначально она строилась из крупного кирпича, но в 1702 году по приказу Петра I ее разрушили. В 1768 году по указу Екатерины II мечеть восстановили в один этаж из белого камня на старом основании. Остатки этой древней кладки видны в нижней части ее первого этажа. В 1830 году надстроили второй, на который водрузили золоченую железную луну. Толстая круглая башня-минарет с более узким цилиндрическим переходом и конусообразным верхом была возведена вместе с мечетью вблизи дворца царя Касима в 1467 г. на Татарской горе. Минарет, как все постройки, был сложен из известняковых блоков и является современником столицы Золотой Орды – города Сарая. Это единственное действующее здание, сохранившееся с ордынских времен, а от самого Сарая остались только утонувшие в солончаках фундаменты. В минарете имеется винтовая лестница, сложенная из белокаменных блоков, по которой можно подняться на его ходовую площадку, освещаемую маленькими окнами. С этим минаретом очень близкое сходство имеет Малый Столп в Булгаре, что подтверждает тесную связь архитектурной школы Касимова с булгарским искусством предыдущей эпохи. Эта древняя мечеть с возвышающимся над ней шпилем с «яблоком» и круглым минаретом не похожа на современные мечети с острыми шпилями, а скорее даже напоминает, если не считать полумесяц, православную церковь с колокольней, что доказывает единство исходных корней двух верований.

Ханская площадь замощена камнем, на ней был ханский дворец, ныне уже не существующий. Еще в 1627 году стояли триумфальные ворота, которые, украшенные надписями, оформляли площадь. В ста метрах от мечети находится текие (мавзолей) Шах-Али, построенный им в 1555 году. В нем похоронены, кроме самого хана, все его родственники. Внутри текие было всего 11 надгробных камней. Это здание имеет 8 м в ширину, 14 м в длину, около 5 м в высоту и состоит из двух комнат. В большой комнате были захоронения, в меньшей, служившей прихожей, читали поминальную молитву по религиозным праздникам. Внизу есть подвал, в который проделан отдельный ход с улицы. Под ним есть еще один подвал с подземным ходом. Еще в XIX веке после произведенных здесь реставрационных работ было отмечено: «Сильно пострадали внутри текие гробницы и надгробные камни, и, к сожалению, пострадали не столько от времени, сколько от рук человеческих». При раскопках в советское время археологи-гробокопатели потревожили уже останки самих обитателей мавзолея – выкопали черепа и остатки тканей, часть которых передали в музеи Рязани и Касимова. Были ли среди них останки самого Шах-Али, неизвестно.

Мавзолей был реставрирован с точным сохранением прежнего облика: водостоки из белого камня сделаны так же, как это было принято в XVI веке. Его архитектурными элементами являются несколько маленьких арочных проемов окон без наличников и несложный карниз. Над входом в текие в профилированной рамке установлена каменная плита. На ней высечена надпись, которая гласит: «Строитель и собственник этого здания – Шах-Али-хан, сын Шейх-Аулияр-султана, 21 числа месяца Рамазана 962 года (9 августа 1555)». Далее слова из Корана: «Бог, нет Бога, кроме Него, Бога живого и Бога сущего. Им не овладевают ни дремота, ни сон. Ему принадлежит все, что на небесах, и все, что на земле. Кто может быть перед Ним заступником, иначе как с Его разрешения? Он знает будущее и прошедшее, и люди из того, что Он ведает, постигают лишь то, что Он Сам захотел открыть им. Престол Его простирается над небесами и землею, и Ему ничего не стоит оберегать их. Один Он всевышний и великий».

Белокаменное здание мавзолея ограждено столбами с чугунными решетками, вокруг стелется газон с травой и пешеходной тропинкой, спереди и справа проложена асфальтированная дорожка. Невдалеке с левой стороны от входа стоят старые березы, почти над крышей свисают электрические провода, рядом видны неказистые здания, а вдали, на противоположной стороне неспешно текущей Оки раскинулись широкие зеленые луга. Все здесь кажется обыденным, ничто не несет на себе печати мемориального пиетета. Но строгая простота и некоторое запустение вокруг мавзолея лишь подчеркивают в нашем сознании былое величие человека, оставившего богатое наследие в средневековой истории России.

*  *  *

Очерк был написан в вязи с 500-летием царя Шах-Али в 2005 году и, возможно, был единственным, посвященным этому государственному деятелю, стоявшему у истоков возрождения Российской Империи. И пусть он станет связующей нитью между прошлыми исследованиями и будущими историческими, литературными произведениями, посвященными забытому царю и полководцу, способными возродить воинский дух в нашем народе. Ибо «…нельзя быть без воинского духа: ангелы Божии, небесные силы и те ни на один миг не выпускают из рук своих пламенное оружие…»

Из архива: октябрь 2008г.