Николай Грахов. Рамиль Гарафович Хакимов и литературное объединение при газете «Ленинец» в начале 80-х годов

С Рамилем Гарафовичем Хакимовым мы познакомились в самом конце 70-х годов прошлого века, когда он начал руководить литературным объединением при газете «Ленинец», членом которого я был. Появился он у нас, сменив Рима Билаловича Ахмедова, который вёл литобъединение около года, в свою очередь заменив Бориса Романова. Борис Николаевич к тому времени окончил Литературный институт им. М. Горького и уехал в Москву в качестве редактора издательства «Современник».

Надо сказать, что пришёл к нам Рамиль Гарафович, уже примерив на себя некую роль «старшего товарища и наставника». К этому времени он был обласкан властями, получил официальное литературное признание республиканской общественности, имел различные награды и поэтому был несколько удивлен не особенно горячим приёмом его персоны членами литобъединения. Дело в том, что ещё со времени создания литературного объединения, в самом начале 70-х годов (во всяком случае, я впервые появился в оном в августе 1972 года), отношения внутри литобъединения всегда были товарищеские, дружеские и достаточно свободные: иерархия по чинам соблюдалась не особенно. Собирались мы в старой редакции газеты на углу улиц Пушкина и Аксакова, на первом этаже дома, где ныне располагается Управление миграционной службы республики. К моменту появления Рамиля Гарафовича в объединении было уже построено великолепное здание Дома печати на углу улиц Пархоменко и 50 лет Октября, где на восьмом этаже и расположилась газета. По сравнению с предыдущим помещением редакции, это были просто королевские апартаменты. Здесь-то, в кабинете главного редактора, и происходили наши регулярные встречи. Позднее, с ростом количества участников, объединение стало собираться на девятом этаже – там, кажется, было что-то вроде конференц-зала.

Членами тогдашнего литобъединения – кстати, оно, насколько помню, тогда называлось «Литературное объединение при газете «Ленинец», – были Иосиф Гальперин (староста объединения, он тогда как раз начал работать в «Ленинце»), Эдуард Смирнов, Вячеслав Сиваков, Светлана Хвостенко, Сергей Воробьёв, Евгений Мальгинов, Станислав Шалухин, Нина Турицына, Виктор Скворцов, Александр Евграфов, Михаил Ерилин, Леонид Соколов, я – Николай Грахов – и многие другие, чьи имена, к сожалению, выветрились из памяти. Должен отметить, что многие из этих ребят позднее стали заметными фигурами на литературном горизонте Башкортостана.

Довольно быстро Рамиль Гарафович сориентировался в раскладе сил и, надо отдать ему должное, стал успешно вовлекать участников объединения в общую работу русскоязычной литературной секции Союза писателей Башкирии. Под его началом проходили многочисленные выступления членов литобъединения: поэтов, прозаиков, сатириков… Способствовало этому то, что многие из нас имели солидный опыт публикаций и публичных выступлений. Стоит отметить, что опять-таки многие имели опыт участия в обсуждениях рукописей на молодёжных литературных конференциях и – внимание! – у десятка членов объединения в Башкирском книжном издательстве уже лежали одобренные к печати рукописи пусть и не больших, но книг. Со многими членами Союза писателей Башкирии, интересовавшимися нашим творчеством, мы были знакомы лично, и Александру Павловичу Филиппову – председателю русскоязычной секции Союза писателей Башкирии – мы все были известны. Собственно говоря, именно в этом и заключались первоначальные трудности адаптации Рамиля Гарафовича в литобъединении: он пришёл учить молодых и наивных мальчиков, а столкнулся с подготовленными литераторами.

Возвращаясь к тогдашним встречам с читателями, хотелось бы заметить, что наше литературное объединение своими выступлениями охватывало не только многочисленные институты, техникумы, ПТУ, заводы и фабрики Уфы, но и другие города республики, а также многочисленные колхозы и совхозы. Большую помощь нам оказывало Бюро пропаганды, существовавшее при Союзе писателей Башкирии. Достаточно часто наши поездки и выступления пусть минимально, но оплачивались, а уж транспортом обеспечивались обязательно. Содействовали этой необходимой как для нас, так и для трудящихся работе обком КПСС Башкирии и обком ВЛКСМ Башкирии – вот тут-то и пригодилось хорошее отношение власть предержащих к Рамилю Хакимову.

Писателей – участников встреч – кормили, и это было важно для нас, молодых ребят, тем более после долгой и утомительной дороги, – поездки совершались в любое время года, в любую погоду и порою в отдалённые районы. После кратковременного отдыха и происходили встречи с доярками, комбайнёрами, рабочими… Часто они затягивались на несколько часов: людям в те времена действительно не хватало живого общения, телевидение в отдалённые районы только-только начинало проникать, и далеко не у всех были телевизоры. Да и мы, тогда ещё молодые литераторы, видели «вживую» ту самую жизнь, о которой учились писать и которую так хотели понимать…

К середине 80-х гг. я сам, к сожалению, довольно редко участвовал в работе литобъединения, так как на время учёбы на вечернем отделении филфака БГУ устроился работать по скользящему графику в котельные. До защиты диплома оставалось меньше года, и я решил, что пришло время для возвращения из простых работяг в состав ИТР. В своё время приобрел среднее техническое образование по строительству и успел поработать в этой области на разных должностях – от простого мастера-строителя до работника производственных отделов строительных трестов и куратора ремонтно-строительных управлений… И вот во время поиска работы, соответствующей имеющемуся диплому, в центре Уфы я совершенно случайно столкнулся с Рамилем Хакимовым. Обменявшись со мною последними новостями, Рамиль Гарафович поинтересовался моей учёбой и работой. Я, конечно же, поделился с ним всеми своими проблемами. Он же, как всегда, был конкретен и целенаправлен. «Позвонишь мне через пару дней!» – произнёс он, записывая мне свой номер телефона на клочке бумаги, и, распрощавшись, поспешил по своим делам.

Через пару дней я позвонил ему. «Будь в 10 утра у входа в обком КПСС. И не забудь захватить паспорт, диплом и копию трудовой книжки», – послышалось в телефонной трубке. «И оденься поприличнее!» – через секунду добавил он…

И вот через день мы встретились у дверей Белого дома, близ парка имени Александра Матросова. Критически оглядев меня и что-то хмыкнув под нос, Рамиль Гарафович жестом призвал меня не отставать и устремился к дверям.

Честно говоря, я до сих пор не особо понимаю, каким образом, поднимаясь по широким лестницам и стремительно передвигаясь по коридорам в ковровых дорожках, мы оказались в довольно просторном кабинете. На меня с большим сомненьем (и не скрывая этого сомненья) воззрился не очень высокий, кряжистый человек с несколько вьющимися, начинающими седеть волосами. Как позднее узнал, это был инструктор обкома партии по вопросам строительства.

«Значит, говоришь, поэт?» – протянул он, обращаясь к Хакимову. «Поэт, Владимир Васильевич!» – бодро подтвердил Рамиль Гарафович. Владимир Васильевич снова весьма скептически окинул меня взглядом, взял в руки мою трудовую книжку и стал бегло её просматривать. «Пьёшь?» – вдруг в упор спросил он. Я несколько замялся, вопрос был сложный, ибо выпивать порою случалось… «Где партийный билет?» – внезапно спросил он. Тут началось самое интересное. Кроме комсомола, за спиной у меня ничего не было. Во время службы в армии чуть было не вступил в ряды КПСС, но тогда в нашей части случилась самоубийство одного солдата, и нам, трём рядовым, кандидатам на приём, было сказано: «Какая партия? У вас люди самоубийством кончают…» Больше попыток влиться в стройные партийные ряды с моей стороны не было: по возвращении домой сумел разобраться, что огромное количество функционеров «единой и нерушимой» вступили в оную только для карьерного роста, а вовсе не потому, что разделяют её звонкие лозунги…

Выяснив, что я беспартийный, инструктор с недоумением обратил взор на Рамиля Гарафовича. «Ну и кого ты ко мне привёл? Как он вообще прошел сюда?!» – читалось на его лице. До сих пор думаю, что тогда я прошёл в здание обкома партии только благодаря гипнотической уверенности и стремительности движений Рамиля Хакимова: милиционер на посту у входа, взглянув на его партбилет, просто не успел остановить нас, чтобы потребовать мой.

Вот тут-то и проявилось в Рамиле Гарафовиче профессиональное владение словом. В течение следующих десяти минут я узнал о своей персоне очень много интересного. Оказалось, что я поэт, подающий большие надежды, что пользуюсь в среде литераторов давним и заслуженным авторитетом, что без моих прекрасных переводов вряд ли увидел бы свет второй том антологии «Поэты Башкирии», что именно мои выдающиеся выступления подвигли многочисленные трудящиеся массы Башкирии в очередной раз превысить план по многим и многим показателям, – перечень моих заслуг перед обществом был достаточно длинным…

«Ладно!» – приняв для себя какое-то решение, прервал красноречивый поток Владимир Васильевич и взялся за телефонную трубку. «Сейчас вызовет охрану, и нас выпрут!» – с грустью подумал я, пока набирался номер телефона. «Слушай! – властно произнёс Владимир Васильевич в трубку, не представляясь (видимо, узнавать его собеседник должен был просто по голосу). – Завтра в одиннадцать к тебе придёт от меня человек. Оформишь его к себе в производственный отдел!» Он положил трубку на аппарат и посмотрел на нас выпроваживающим взглядом. «Вот тебе адрес! Зайдёшь в одиннадцать к управляющему трестом. Он там всё знает, что надо…» – произнёс инструктор обкома, протягивая мне бумажку, и неожиданно подмигнул. В глазах у него забегали весёлые чёртики.

Я пробормотал «спасибо», Хакимов дружески пожал инструктору руку и, чуть приотстав, стал быстро договариваться с ним ещё о чём-то…

Таким образом благодаря Рамилю Гарафовичу я вернулся в ряды ИТР. Во избежание ненужных разговоров я не называю строительный трест, где благополучно проработал вплоть до защиты диплома по филологии и где поначалу сотрудники месяца два косились на меня, подозревая во мне скрытого соглядатая из обкома партии, пока не успокоились, разобравшись в моей незамысловатой ситуации.

К концу лета 1985 года благодаря большим усилиям со стороны Рамиля Гарафовича, в результате его долгих встреч и переговоров на различных уровнях, свершилось знаменательное событие в жизни литобъединения: в Башкирском книжном издательстве вышла в свет так называемая кассета под названием «Разбег». Название должно было символизировать приход в литературную жизнь Башкирии новых молодых сил. Главная хитрость кассеты заключалась в том, что она занимала только одну позицию в тематическом плане издательства, а на деле представляла собой объединённые единой суперобложкой пять отдельных сборников стихотворений шестерых членов литобъединения. На суперобложке значилось: «РАЗБЕГ: Сергей Воробьёв, Николай Грахов, Иосиф Гальперин, Айрат Еникеев, Светлана Хвостенко, Станислав Шалухин». Я к этому времени получил диплом филолога и работал в качестве редактора художественной литературы издательства, как и Сергей Воробьёв, приглашённый на полгода ранее.

Выход кассеты мы решили отпраздновать. Рамиль Гарафович предложил провести это действо на территории его дачи, расположенной в писательском посёлке близ села Кляшево, на берегу реки Дёмы, неподалёку от Уфы. Круг участников был достаточно узкий – авторы кассеты и ещё несколько не разъехавшихся по летним отпускам ребят из объединения.

И вот мы оказались на даче у нашего руководителя. Впечатление она производила: двухэтажная, просторная, построенная из толстого соснового бруса – в те времена мало кто из высшего руководства республики мог позволить себе подобные загородные хоромы. Видно было, что дачу эту любят, ухаживают за ней и содержат в порядке. Поначалу я, как человек, имеющий строительное образование и работавший на стройке, даже проконсультировал Рамиля Гарафовича по некоторым вопросам, касавшимся сохранности стен от загнивания, но вскоре всё это стало неактуально.

Во дворе имелись жаровня для шашлыков и, конечно же, баня. Спиртного у нас было достаточно, маринованного мяса тоже, и поэтому вскоре мы, перебивая друг друга, восторгались окружающей природой, произносили тосты, радостно теребили свои – первые! – сборники стихов и пытались сформулировать что-то мудрое, вечное и достойное события! Весёлые воспоминания о былых совместных выступлениях перемежались чтением стихов, звучали немного грустные песни, благо я захватил тогда с собой гитару, вновь звучали тосты и уверения в вечной и нерушимой дружбе… Потом все отправились купаться в Дёме, а вернувшись, снова устроились вокруг импровизированного стола и гомонили, и гомонили…

Рамиль Гарафович взирал на всё это безобразие с несколько грустной улыбкой, понимая, что первый выпуск участников литобъединения состоялся…

И это было действительно так. После памятной пирушки многие ушли из литобъединения. Кто-то давно перерос его уровень, кто-то попытался найти себя в других видах творчества, кто-то просто бросил писать.

Наши встречи с Рамилем Гарафовичем не прекратились, но предмет этих встреч был уже чисто деловой – конкретная работа, конкретные тексты или книжечки, какие-то конкретные разовые мероприятия.

Со временем встречи становились всё реже и реже, пока совсем не прекратились. Летом 1999 года, на момент ухода Рамиля Гарафовича Хакимова от всех нас, я был в далёкой поездке и по возвращении узнал об этом грустном событии от Стаса Шалухина, с которым мы и посидели за бутылочкой хорошего вина, вспоминая добрым словом нашего руководителя…

Из архива: август 2012г.