Ангам Хабиров. В зеркале Назара Наджми

Широк был диапазон творческих интересов Назара Наджми. Кроме стихов, баллад, поэм, пьес, литературно-критических и публицистических статей, острых выступлений по актуальным проблемам современности, он оставил потомкам множество воспоминаний о своих коллегах по перу, о деятелях литературы и искусства как республиканского, так и союзного масштаба.

Первым пробным камнем Н. Наджми в новом для него жанре мемуаристики был очерк «Несколько слов о друге» (1962), в котором он на фоне трагических событий конца 30-х – начала 40-х годов воссоздал незабываемый образ видного башкирского поэта Малиха Хариса, погибшего в 1944 году на фронтах Великой Отечественной войны. Для полноценного воплощения образа друга в живых картинах автор мастерски использовал запоминающиеся художественные детали.

Назар Наджми не скрывает своего преклонения перед поэтическим талантом Малиха Хариса. При этом с сожалением отмечает, что потенциальные возможности его остались не до конца раскрытыми. Для точной и убедительной оценки таланта своего друга Н. Наджми находит красивые метафорические сравнения, называет его «букетом, родником, кладом стихов», считая, что стих присутствовал даже в дыхании его, взгляде, движении.

Важно подчеркнуть, что в первом мемуарном произведении Назар Наджми делится своим пониманием природы и определенной сложности этого жанра. «Некоторые авторы, пишущие воспоминания, – отмечает он, – хотят того или нет, больше рассказывают о себе, нежели о том человеке, кому они посвящены. Не приведи бог, чтобы эта болезнь ненароком коснулась и меня».

Размышлять о том, каким целям и задачам должны отвечать мемуарные произведения, Назар Наджми продолжает и в очерке «Все осталось нам…» (1970), посвященном памяти выдающегося поэта, драматурга и прозаика Баязита Бикбая. Еще в самом начале очерка автор подчеркивает, что Баязит Бикбай – фигура крупная в нашей литературе. Когда пишешь воспоминания о знаменитостях, заметно возрастает чувство ответственности. Вместе с тем, у тебя должно быть и какое-то право, чтобы написать о подобных личностях.

Автор очерка не просто констатирует эти требования к мемуарному жанру, но и пытается по-своему обосновать их. Ответственность мемуариста, например, он объясняет тем, что слишком велика опасность измельчить своими воспоминаниями облик крупной личности. Моральное же право, по мнению Н. Наджми, определяется глубиной творческих взаимоотношений автора воспоминаний и его героя, а также их близостью или отдаленностью в обыденной жизни.

Характерно, что в очерке «Все осталось нам…» постепенно начинает вырисовываться и образ самого мемуариста. Это человек исключительно скромный, порой даже стеснительный, остро чувствующий меру ответственности, тонко и почти безошибочно улавливающий настроение, состояние души, внутренние переживания собеседника.

Чрезвычайный интерес представляет мемуарное произведение Н. Наджми «Огни, минуты» (1971). Его можно считать образцом того, какие теплые, дружеские, творческие отношения могут складываться между поэтом-песенником и композитором, сочиняющим музыку на его слова. Этот очерк посвящен светлой памяти талантливого композитора Наримана Сабитова, так рано и неожиданно ушедшего от нас.

Разумеется, речь в очерке идет не только и даже не столько о личных взаимоотношениях двух мастеров – мастера слова и мастера музыки. Автор воспоминаний стремится воссоздать живой образ человека, с кем долгие годы связывала его творческая судьба. При этом он подчеркивает удивительный талант, высокий профессионализм и неуёмную работоспособность своего современника. Мемуарист восхищается образованностью, интеллигентностью Н. Сабитова, глубоким пониманием поэзии, высочайшей внутренней культурой и его исключительной скромностью.

В 60–70-е годы в зеркале Назара Наджми оказались также Хади Такташ, Расул Гамзатов, Кайсын Кулиев, Сибгат Хаким, Яков Ухсай, Фаузия Рахимгулова. В очерках, посвященных этим поэтам, автор немногословен, но абсолютно точен в оценке их творчества и определении их места в литературном строю.

Классик татарской поэзии Хади Такташ, размышляет Н. Наджми в очерке «Счастье» (1970), ушел из жизни, когда ему было тридцать. А он всю жизнь с нами, в наших сердцах, точно так же, как и Пушкин, Лермонтов, Тукай, Галим Салям. Пушкину было 38… Лермонтову, Тукаю, Саляму – по 27… Такташу – 30… В чем же секрет столь притягательной силы этих талантов? Возможно, они чувствовали, что им отведено слишком мало времени и потому горели так ярко? Или, наоборот, угасали так рано из-за того, что горели чересчур ярким пламенем? Ища ответ на поставленные риторические вопросы, автор очерка приходит к убеждению, что Такташ – подарок судьбы, что он в полном смысле слова является народным поэтом, хотя официально у него этого звания не было. Зато, продолжает автор, оно зародилось в душах людей, народ сам сделал Такташа своим поэтом. Такташ, по мысли Н. Наджми, не только народный поэт, но и поэт поэтов, явление в литературе. Стараться быть похожим на него – весьма и весьма рискованно.

Назар Наджми был поэтом глубоко национальным по сути своей, в то же время – поэтом-интернационалистом по широте взглядов на мир, по тому, как он понимал и воспринимал истинную поэзию, призванную «чувства добрые лирой пробуждать». У него немало друзей среди русских поэтов, особенно среди тех, кто небезуспешно занимался переводом его стихов и поэм, он постоянно общался с ними, некоторые из них гостили у него в Уфе. Потому нет нечего удивительного в том, что близкими ему по духу были не только башкирские и татарские поэты и писатели. Нередко, благодаря воспоминаниям, творческим портретам Назара Наджми, мы заметно расширяем и углубляем свое представление о литературе и искусстве других народов нашей (когда-то необъятной!) страны.

Дагестанской звездой назвал он Расула Гамзатова в очерке, написанном в 1965 году. Еще тогда Н. Наджми признал Расула Гамзатова одним из крупных представителей многонациональной советской поэзии. И утверждал, что поэт, опираясь на богатейшие национальные традиции и традиции устного народного творчества, заново открывает читателям Дагестан. Расул Гамзатов не ограничивается лишь своими корнями. Будучи талантливым и высокоэрудированным поэтом, он изучает Махмуда, Пушкина, Лермонтова, Шекспира, Гёте, Гейне, Бёрнса. Однако, при всем при этом, не отрывается от родной почвы, остается сыном, певцом своей земли. Достоинством поэзии Р. Гамзатова автор очерка считает ее мудрость и простоту.

В очерке «Камень и сердце» (1970) Н. Наджми тепло и искренне отозвался о другом, не менее ярком представителе Кавказа – Кайсыне Кулиеве. Поводом для создания очерка послужила книга К. Кулиева «Раненый камень», за которую он был удостоен Государственной премии РСФСР имени А.М.Горького. В небольшом по объему очерке Назару Наджми удалось представить своего балкарского друга как простого человека и как поэта. Автор утверждает, что Кайсын Кулиев – человек открытой души и щедрого таланта, один их тех поэтов, которые определяют уровень современной многонациональной поэзии. Внешне стихи его тихие, но в этой кажущейся тишине – неукротимая ярость и раны бурлящего сердца. При каждом повторном чтении его стихов находишь для себя что-то новое, открываешь что-то таинственное.

Большое познавательное значение имеет, несомненно, очерк Н. Наджми «Радуга поэта» (1971), посвященный народному поэту Чувашстана Якову Ухсаю. Автор очерка с нескрываемой гордостью заявляет, что Якова Ухсая подарила чувашской литературе благодатная башкирская земля подобно тому, как она подарила татарской литературе Галимджана Ибрагимова, Наки Исанбета, Фатиха Карима, Амирхана Еники и многих других.

По всему видно, что Н. Наджми был близок с Яковом Ухсаем и достаточно хорошо знал его творчество. Утверждать так позволяет хотя бы тот факт, что на примере поэмы Я. Ухсая «Звезда моего детства» башкирский поэт весьма убедительно раскрыл некоторые особенности творческой манеры чувашского друга, указав на автобиографический характер целого ряда его произведений. Стихотворение же Я. Ухсая «Тучи» было использовано Назаром Наджми для создания прекрасного поэтического образа радуги, соединяющей два братских народа, две культуры, две литературы.

Н. Наджми дважды обратился к личности народного поэта Татарстана Сибгата Хакима. Первый раз, в небольшом очерке «Как рождается поэт?» (1970), он искал ответ на поставленный в заголовке вопрос и пришел к неожиданному выводу: настоящий поэт рождается от стихотворения к стихотворению.

Повторно Н. Наджми вернулся к С. Хакиму спустя четырнадцать лет в очерке «На передней линии души» (1984). На сей раз автор очерка более широко осветил творчество татарского поэта, связывая становление его не только с традициями устного народного творчества, но и письменной литературы. Здесь, конечно, выстраиваются в один ряд имена Тукая, Такташа, Туфана, Мусы Джалиля, а через них, лучше сказать – вместе с ними, всплывают Пушкин, Лермонтов, Есенин, Твардовский – поэты, чьи творения были хорошо знакомы Сибгату Хакиму и соответствовали его эстетическим вкусам. Основной смысл очерка «На передней линии души» можно определить коротким вопросительным предложением: в чем завораживающая сила поэзии Сибгата Хакима? Ответ, который вытекает из его содержания и к которому подводит нас Н. Наджми, тоже короткий и предельно ясный: сила поэзии Сибгата Хакима – в ее естественности, в том, что своими корнями она уходит в толщу народной жизни и питается ее живительными соками.

Похожая мысль высказывалась Назаром Наджми чуть раньше – в конце 70-х годов. В период с августа 1974 по июль 1981 года он с берегов Демы слал открытые письма татарским поэтам Сибгату Хакиму, Гамилу Афзалу, Ильдару Юзееву, Сажиде Сулеймановой, Радифу Гатауллину, Мударрису Аглямову. В 1982 году эти письма (внешне они напоминали известные письма Мустая Карима с берегов Рижского взморья, адресованные молодым башкирским поэтам Абдулхаку Игебаеву, Марату Каримову, Рами Гарипову, Рафаэлю Сафину) под заглавием «Соседи по огню» были опубликованы в ноябрьской книжке журнала «Агидель».

Как видно из писем, Назар Наджми достаточно хорошо ориентировался в братской татарской литературе, в ее поэзии и прозе, лично был знаком со многими представителями этой литературы, внимательно следил за их творчеством, искренне радовался успехам соседей по огню, восхищался поэтическими находками коллег. Безусловно, особой популярностью и уважением пользовался у него Сибгат Хаким. Не случайно же именно письмом под названием «Истоки», предназначенным Сибгату Хакиму, открываются «Соседи по огню».

Первый период (весьма условно, конечно!) работы Назара Наджми над воспоминаниями, а также над созданием литературных портретов современников завершается очерком «Есть еще что сказать» (1971). По жанровым признакам его можно считать эссе-обращением, в котором автору удалось психологически тонко подметить основные черты характера своей современницы Фаузии Рахимгуловой и указать на некоторые особенности ее поэзии. В немногих, но довольно емких фразах воссоздан колорит эпохи, показано, как повлияли тяжелые военные и послевоенные годы на творческое становлении и рост целого поколения молодых, начинающих поэтов. Эти годы, по мнению автора очерка, были похожи на задержавшуюся зиму и запоздалую весну. Вспоминая прошлое, Н. Наджми говорит, что им с Фаузиёй Рахимгуловой не удалось вспыхнуть внезапно и гореть ярким пламенем, а пришлось мучительно долго, почти ощупью карабкаться по неизведанным тропам литературы. И с этим нельзя не согласиться

В начале 1974 года Н. Наджми закончил автобиографические записки «Кто бы мог подумать…». (В качестве заголовка использована  фраза из широко известного стихотворения татарского поэта Хади Такташа «Мокамай».) Записки эти стали достоянием читателя не сразу, а лишь спустя пять лет – впервые они были опубликованы в четвёртом номере журнала «Агидель» за 1979 год.

Несомненно, автобиографические записки «Кто бы мог подумать…» явились новым шагом Назара Наджми в области мемуаристики. Внешне они кажутся даже прямым отражением сюжета, лежащего в основе поэмы «Мальчик, открывающий ворота», – автор «Записок» проходит те же этапы жизни, что и лирический герой поэмы.

«Кто бы мог подумать…» не автобиографическая повесть со всеми присущими этому жанру признаками, а воспоминания поэта о своём недавнем прошлом, прежде всего о том, что привело его в литературу. Автор доводит рассказ до двух событий, которые произошли друг за другом и имели принципиально важное значение не только в его биографии, но и в композиции произведения. Одно из этих событий – выход в свет первого, долгожданного сборника стихов под названием «Тамсылар»(«Капельки», 1950). Другое – постановка на сцене Башкирского государственного академического театра драмы спектакля по пьесе «Язгы йыр»(«Весенняя песня», 1951). Указанные факты означали, что Назар Наджми пришёл в литературу окончательно и бесповоротно. По этому поводу сам мемуарист говорит, что с данного момента начинается его вторая биография, писать о которой он не видит смысла, поскольку книги, которые вышли потом, и пьесы, по которым поставлены спектакли, говорят сами за себя и за их автора. И с этим нельзя не согласиться. Что же касается записок «Кто бы мог подумать…», то можно утверждать, что это не только автобиография молодого человека, проторившего себе дорогу в литературу, но в известной степени и небезынтересные эпизоды из биографии башкирской литературы ХХ века.

В 80–90-е годы из-под пера Назара Наджми вышли очерки-воспоминания о выдающемся татарском поэте Хасане Туфане («Встречи и расставание»; «Продолжение жизни»), о якутском поэте Семёне Данилове («Человечность»), о народном поэте Башкортостана Рашите Нигмати («Что с нами стряслось?»), о поэтах Тимере Арслане («Страницы дружбы»; «…не рвите, пожалуйста, цветов»), Кадыре Даяне, Саляхе Кулибае, Гайнане Амири («Три поэта – три характера»), о русском советском писателе-публицисте Илье Эренбурге («Сквозь пелену лет»), о поэте Г. Саляме («Всего лишь один год…»), о прозаике Сагите Агише («Живая история»), о народном поэте Сайфи Кудаше («Долгая жизнь, испытующий мир»), о народном артисте СССР Арслане Мубарякове («Высота»), о поэте и учёном-литературоведе Гилемдаре Рамазанове («Были же времена»), о прозаике Денисе Исламове («Загадочная странность»), о драматурге Нажибеке Хафизове («Между делом»), о поэте Шарифе Бикколе («Шаг из небытия»; «Друг среди друзей») и др.

Конечно, в рамках небольшой статьи невозможно рассказать подробно обо всех мемуарных произведениях Н. Наджми. ограничемся лишь констатацией факта, что они, безусловно, занимают важное место в башкирской мемуаристике. Нужно подчеркнуть, что все эти очерки-воспоминания разнообразны по тематике, богаты по стилю. Автор нередко обращается в них к диалогической форме речи, в допустимых пределах использует смешные и забавные истории, иногда даже анекдотические случаи из жизни тех, о ком он пишет, что, естественно, придаёт повествованию живость и красочность. Мемуарист стремится по достоинству оценить творчество поэта, писателя, артиста, драматурга, объективно определить их место в литературе и искусстве. Автор воспоминаний бережно, тактично относится к личности, умеет находить в каждой из них какую-либо изюминку, делающую эту личность интересной, привлекательной, незабываемой. Факты, приведённые в воспоминаниях, имеют несомненное значение для углублённого изучения литературной и культурной жизни Башкирии во второй половине ХХ века. Важно подчеркнуть, что в мемуарных произведениях Н. Наджми нашли также отражение его эстетические взгляды. Но это уже тема для другого разговора.

Из архива: ноябрь 2012г.