№10.2022. Эвелина Фенина. Художник неповторимого дарования. К 100‑летию Тамары Нечаевой

Эвелина Павловна Фенина (1929–2014) – искусствовед, заслуженный деятель искусств БАССР, доцент художественно-графического факультета Башкирского государственного педагогического университета, автор многочисленных книг и статей по искусству Республики Башкортостан.

Эвелина Фенина

Художник неповторимого дарования

К 100-летию Тамары Нечаевой

Тамара Павловна Нечаева была замечательным художником, славящим нашу республику, и значительным человеком. Трудно представить себе творческую личность, особенно в сегодняшнем обществе, обладающую столь разными талантами – и художника, и общественного деятеля, и просто честного гражданина, преданного своему народу и своему государству. Этот небольшой материал – дань памяти и глубокого уважения человеку, которого я хорошо знала и почитала.

Тамара Нечаева была скульптором. Слово «скульптор» в данном случае вмещает очень многое – занятия мелкой пластикой и станковой скульптурой, работу в области монументальной и монументально-декоративной скульптуры. В последние 20 лет, а может и больше, совсем рядом со скульптурой были очень серьезные работы в новой для искусства Башкирии, да и для самого скульптора, форме – монументальных декоративных керамических панно.

А еще Тамара Павловна была прекрасным живописцем, немного учившимся у известного уфимского художника Анатолия Петровича Лежнёва. Дар этой маленькой изящной женщины, дар художника был огромным, и в каждом из искусств она умела сказать свое неповторимое слово.

Когда в 40-х годах прошлого века, в самом начале, работы Тамары Нечаевой впервые были экспонированы на одной из республиканских выставок в Уфе, это были живописные, а не скульптурные произведения. Яркие, броские своей пастозной живописью, эти холсты, как думали коллеги, определят дальнейший путь молодого автора. Но уже в конце 40-х Тамара стала проявлять интерес к пластике. «Портрет врача», «Мама», «Молодой башкир» – еще не крупные, но уже не этюды, а полноценные работы, где можно было увидеть стремление к образу, к проникновению во внутренний духовный мир.

Искусство скульптуры – это дар Божий плюс умелые руки. Я заметила: людям более интересна хорошо сделанная, добротная скульптура, им дорого состояние «рассматривания» – как лицо вылеплено, как рука сделана, как передана поза. Все это дольше останавливает внимание, передает общую атмосферу времени, характер эпохи. Но при этом возникает опасность увлечения мелочами, излишними деталями, которые могут заслонить характер образа. Важно строго и точно отобрать атрибуты, сопутствующие главной задаче.

Тамара Павловна очень хорошо и сразу поняла, где, в каких видах скульптуры, в каких образах можно допускать детализацию предмета, а где нужно широкое обобщение. Например, есть в ее творчестве такое направление, как мелкая пластика, фарфор. Причем это не чашки-блюдца, а именно пластика статуарная. Вот там и одежда, и лица, и позы, и пальчики – все есть, и все интересно смотреть. А сложные характеры, крупные образы решались ею совсем в другом искусстве.

С точки зрения биографической, жизнь Тамары Павловны шла достаточно успешно: приехав в Уфу в 1941 году, она в 1943-м – уже член Союза художников республики, с 1947 года принимала участие в региональных, республиканских, всероссийских, всесоюзных и международных выставках, народный художник РБ и РСФСР, лауреат республиканской премии имени Салавата Юлаева. После каждой крупной выставки о работах Нечаевой писали в превосходных тонах, о ней делали теле- и радиопередачи, награждали всякими грамотами и медалями.

Но, я думаю, в душе художника всегда жили беспокойство, неудовлетворенность сделанным. Иначе как и чем можно объяснить обращение от монументальных работ, портретной скульптуры к мелкой пластике, к разновариантной по форме керамике, от статуарных изображений до керамических больших панно? Это было не просто желание «все схватить», а неуёмное, всепоглощающее стремление к возможностям выразить мир своих ощущений и представлений через такие непохожие друг на друга формы, какая-то внутренняя жажда всеохватности.

На мой взгляд, главное качество искусства Нечаевой – публицистичность. Ее работы, посвященные истории края, темам национально-освободительного движения, портреты пронизывает дух гражданской активности, высказанное языком пластики темпераментное обращение художника к современникам.

Например, уже в первой работе «для улицы», в портрете революционера Ивана Якутова (в 1952 г. памятник был установлен в уфимском парке имени Якутова), есть эмоциональный нажим, динамика композиции, которые сильно воздействуют на восприятие образа в целом – это революционер, трибун, каким и был герой художника.

Монументальное искусство в годы формирования и активного роста Нечаевой как скульптора, а это 50–70-е годы, как никакой другой вид искусства обретало массового зрителя. Сегодня в республике есть много примеров широкого фронта работ в монументальном искусстве – синтез архитектуры и скульптуры, архитектуры и мозаики, архитектуры и фрески, рельефа, чеканки и т.д. Все эти формы создания единого эстетического облика города и формировали у художников чувство гражданской ответственности. Наверное, отсюда и публицистичность творчества Тамары Нечаевой.

Нечаева не раз подчеркивала, что влияние скульптуры на монументальную живопись, появление на этой основе новых форм создает для художника огромное поле деятельности в смысле большей выразительности эстетического идеала современности. Под влиянием этой идеи она и обратилась от чистой скульптуры, от своих памятников к новому для себя виду – монументально-декоративным керамическим панно.

Наверно, опыты в «делании» панно начались у Тамары Павловны еще в 1960-х гг.; от небольших по размерам мозаичных картин она пришла в 1970 г. к крупным монументальным формам.

Монументальное искусство в республике Башкортостан имеет в своем активе разные по своим достоинствам произведения. Еще в 1919 г. молодой тогда Александр Эрастович Тюлькин, впоследствии крупнейший художник республики, сделал праздничное оформление улицы Ленина – это была вырезанная из фанеры и расписанная на тему «Красная конница» триумфальная арка; она и была первой «монументальной» живописной работой в Уфе. Затем были росписи ВДНХ в 1938 г. (авторы В.П. Андреев и А.В. Храмов), фрески в Ишимбае, в Уфе (конец 60-х годов, авторы М.А. Назаров и П.П. Салмасов) и т.д. Появились и редкие скульптурные памятники – памятник В.И. Ленину на ул. Коммунистической (1925 г.), памятник А. Матросову и т.д. Тамара Нечаева продолжила в 60–70-х годах, вернее, умножила своими произведениями количество памятников, и не только в Уфе. Например, в 1969 г. совместно с Б.Д. Фузеевым она сделала памятник первооткрывателям башкирской нефти в Ишимбае, памятник генералу Шаймуратову в Кармаскалах (1983 г.), памятник Салавату Юлаеву в эстонском городе Палдиски в 1989 г. (памятник заново был сделан в 1997 г. после варварского разрушения) и т.д.

Но работа с керамической мозаикой – это особое. Аналогов почти не было, за исключением работы Е. Ланире для метро «Комсомольская» да декоративных мозаичных панно З. Церетели в курортном городе Цхалтубо.

Нечаеву в поисках новых средств для решения монументальных образов вела все та же публицистичность, стремление к воздействию на массы людей в воспитании чувств. Пластические формы, где можно сочетать скульптурность линий, четкость силуэтов с живописью, цветом и привели ее к монументально-декоративному мозаичному панно. Эти панно появлялись на выставках, прежде всего на зональных «Урал социалистический», которые с 1964 г. регулярно каждые 2-3 года знакомили зрителей региона с успехами нашего искусства. С тех пор на многих художественных выставках России и СССР панно Нечаевой обрели свое законное место. С годами определился круг тем: индустриальный рост республики, торжественно-праздничные сюжеты, исторические темы. Причем всегда в своих панно художник уходила от мелких деталей, сиюминутных примет. А такие определения, как масштабность в изображении, например, пространства города, работы людей, ощутимы («Новая улица», «Сталевар»). Тамара Павловна называла свои панно «пласты». И правда, как пласты жизни, пласты истории возникали перед глазами зрителя. Яркие краски, мастерское использование техники обжига, ангоб в сочетании с фантазией легких вихрей в «Красавицах», рельефном рисунке в «Празднике урожая» подготовили для художника естественный переход к крупным формам, большим масштабам. Мысли Тамары Павловны все чаще обращались к проблеме сосуществования монументально-декоративного искусства с архитектурой. Было сложно, но одновременно очень интересно найти именно то, что абсолютно необходимо, как ей казалось, для формирования какого-то данного интерьера, чтобы ее произведения (монументальное панно), стиль и характер интерьера, органически жили в нем.

Такой первой крупной работой было создание керамических панно для фойе Дворца моторостроителей в Уфе. Вместе с народным художником РСФСР Галиёй Имашевой были разработаны эскизы на тему народных праздников, и авторы приступили к созданию панно на одном из заводов Подмосковья. В длительной доработке, в опытах росписей пластов, поисках наиболее выразительной стилистики прошло два года; в 1967 г. панно было установлено, оно получило название «Праздничное» (размеры его внушают уважение – 3х7 метров). Панно представляет собой композицию, где изображены рельефно прорисованные фигуры как бы двигающихся девушек в национальных костюмах. Фризовое решение почти фронтально расположенных фигур, легко и четко обозначенное движение рук, плеч создают ощущение звучания музыки. Мажорные тона росписи подчеркивают торжественность момента. При длительном рассмотрении поражает поистине колоссальная работа мастера: каждый пласт сам по себе – богатство нюансов определенного цвета. Например, в красном фоне можно увидеть и золотые оплывы, напоминающие далекие осенние леса, и коричневые горы, и обагренные солнцем степные дали. И над всем этим господствует цветовая и ритмическая музыка женских фигур. Окрыленная удачей, Тамара Павловна продолжила опыт: панно «Трубачи» для кинотеатра «Искра», «Скачки», «Башкирский танец» для цирка были сделаны почти вслед. В интерьере здания «Башнефть», построенного еще в конце 50-х годов на Советской площади, она разместила монументальное панно «Нефть Башкирии» (1980), что изменило и в какой-то степени осовременило облик помещения. Многоплановая композиция вместила изображения нефтяников, процесс работы, орудия нефтяной техники. Работа отлична четким планом, рисунком фигур и деталей. Статику изображенных предметов художник разбила игрой цвета, линиями красных, белых, синих полос-качалок.

Определенным этапом в творчестве Нечаевой было создание работ для Дворца нефтяников в Уфе (1982 г.) Ей очень хотелось там потрудиться – интерьеров было много, все они были свободны и поначалу похожи на все остальные домкультуровские пространства.

Не панно, а целая декоративно-пространственная композиция украсила один из интерьеров дворца. Соединение пяти предметов названо «Земля прекрасная» (здесь есть и работа В. Кузнецовой). Фантазия мастера уводит глаз зрителя и в лес, и к озерам, есть здесь и птица, и конь, и небо. Это и цветной керамический горельеф, и отдельно расположенные объемы. Прелестные образы башкирской природы, обилие цвета, его гармония – все сливается в единую тему страстной любви к родине. Это уже не просто место для гуляния в антракте, а место прикосновения к искусству, наслаждения им.

Делая свои пласты и панно для выставок, Нечаева всегда в уме держала применение своих работ в архитектурно-пространственной среде. Поэтому ее произведения такого плана воспринимались, как и было задумано автором, монументальными, насыщенными крупной образной силой. Именно такими воспринимаются лучшие панно «Пугачёв и Салават» (1969), «Индустриальная Башкирия» (1971, 1979, 1984). Именно такие произведения были интересны Нечаевой-художнику. К сожалению, не все замыслы реализовались. И объективные причины были, перемены в судьбе государства, и художник был не всегда настойчив. Но до конца своих дней Тамара Павловна не оставляла мысли реализовать свои идеи и уже сделанные работы в больших архитектурных плоскостях.

Но вместе с тем скульптура как вид искусства тоже никогда не была оставлена ею. Буквально за три года до смерти она сделала свой последний памятник – памятник Салавату Юлаеву в далекой Эстонии. В г. Палдиски (бывш. Рогервик, бывш. «Балтийский порт», с 1783 г. город) провел свои последние годы жизни закованный в кандалы национальный герой башкирского народа.

Если говорить о памятниках, исполненных Нечаевой в последние 20 лет, то надо подчеркнуть некоторые сходные моменты и черты – большую эмоциональную насыщенность и высокую степень обобщения. Случайные черты, как в древнеегипетском монументальном портрете, стираются. В лице Салавата акцент не на каких-то личностных чертах (была же модель!), не на возрасте и даже не на психологии. Важен для художника тип, герой, героическое начало. Монументальность здесь, как в лучших произведениях классики, – свойство более внутренней направленности скульптуры, чем в ее размерах или чертах лица. Таково пластическое мышление скульптора в данном случае.

Если говорить о памятниках, сделанных Тамарой Павловной, то она учитывала все обстоятельства, чтобы органично вписать памятник в улицу, в площадь. Например, когда задумывался и решался «Ш. Худайбердин» (совм. с Б.Д. Фузеевым, 1981) у Дома печати, принимались во внимание и характер пространства, и особенности окружающей архитектуры, и исторический облик города, и взаимосвязь с ландшафтом.

В портретной скульптуре, которой Тамара Павловна занималась всю свою творческую жизнь, как бы ни отвлекали другие формы, ее интересовали прежде всего отношения человека, модели и среды. Это были скорее типы, созданные на основе конкретных поведений, людей, обликов – получались очень интересные по силе образы.

Портрет Мустая Карима – тип поэта, трибуна; портрет Загира Исмагилова – тип музыканта-творца. Шагит Худайбердин – революционер, пламенный оратор. Отсюда в портретах, их композициях вся пластика строится на резкой экспрессии, сильных ракурсах, крупной лепке форм. Свойства и возможности материала также важны; выбор материала у Нечаевой связан с теми характеристиками, которые она собиралась придать своим типам-образам. Например, портрет М. Карима сделан в мраморе, мягком материале, что дало автору возможность придать образу дополнительные, мягкие оттенки, создать красивую игру света и тени, усложняющие рисунок образа. А портрет З. Исмагилова – бронза, художник как бы подчеркнула материалом жесткий, резкий как образ типаж. Получается, что материал в какой-то степени влияет на интерпретацию характеристик моделей. У Нечаевой-скульптора основой портретной композиции всегда являлся четко обозначенный в пространстве, обособленный объем головы или бюста. Такое видение шло от классического принципа пластического восприятия. Эта конструктивность влияла на цельность образа, на главную задачу – создание такого произведения, где публицистика, призыв, обращение к людям звучали бы в полную силу.

Безусловно, Тамара Нечаева была примером. В творчестве – тем, что своими произведениями стремилась создавать образы современников, людей высокого гражданского достоинства. Тем, что ею были созданы работы самых разных видов и жанров, и в каждом из них она, как художник, умела сказать свое веское слово. Тем, что она верно и преданно служила на благо Отчизны, каждодневно заботясь и переживая с нею вместе ее историю. Тем, что, будучи способной влиять на ход событий нашего республиканского Союза художников (она была и членом правления, и дважды избиралась председателем правления СХ, и членом правления Художественного фонда, и членом различных выставкомов), она ни разу не употребила свою власть во зло. Много помогала молодым художникам в получении мастерских, заказов и прочих не очень крупных, но важных дел. Кроме того, с ее именем, например, связано такое непонятное для современного, сегодняшнего художника явление, как шефская работа: это когда завтра надо ехать в такой-то район, показать там свои работы, писать или лепить сельских людей или заводских тружеников, рассказывать им про искусство. Это было тяжелая, но очень благородная работа. И Нечаева, подавая пример, ездила, лепила, выставляла, рассказывала.

Успевала она многое. Только личная жизнь не сложилась. Но она говорила, возможно, желая спрятаться от сочувствия друзей, что ее работы – ее дети. Она умела только одно – хорошо и талантливо тратить себя, находясь в постоянном беспокойном поиске. Как все крупные люди, у которых только одна цель – искусство, она была одинока при жизни. Правда, она знала хвалебные в свой адрес слова и цену себе знала тоже.

Мы же обязаны хранить творчество этой замечательной женщины, рассказывать о ее произведениях, чтобы в сложных годах нового века и в суете повседневной не ушло из памяти прекрасное искусство, созданное скульптором, керамистом и живописцем Тамарой Павловной Нечаевой.