№12.2021. Сергей Яремчук. В союзе со смелостью. М. Хлебников «Союз и Довлатов. Подробно и приблизительно».

Сергей Яремчук

В союзе со смелостью

В 2021-м, в год 80-летия Довлатова, в издательстве «Городец» в серии «Книжная полка Вадима Левенталя» вышла книга Михаила Хлебникова «Союз и Довлатов. Подробно и приблизительно».

Автор явно подстраховался, выставив щит самоиронии: «подробно и приблизительно» – так можно сказать про черновик, но не про 360-страничную биографию известного писателя. Материалов о нем предостаточно. В 2015 году в серии «ЖЗЛ» издательства «Молодая гвардия» Валерий Попов выпустил книгу про Довлатова. Три года спустя Герман-младший снял фильм «Довлатов». Почему же Хлебников решил написать свое исследование не точно, а «приблизительно»? Попробуем разобраться.

Уже в «Прологе» Хлебников иронизирует над Веллером, Ефимовым, Рейном и Поповым, опубликовавшими свои мемуары о Довлатове. Попову достается больше других. Его текст, по мнению Хлебникова, «неряшлив», а в целом похож на то, как «Кот Матроскин пишет биографию». В первой же фразе первой главы книги Хлебников резюмирует труды своих предшественников: «Как видим, авторы, пишущие о Довлатове, зачастую не свободны – давайте смягчим – от честного писательского эгоцентризма». Далее перечисление нестыковок и шероховатостей письма у литераторов в довлатовском окружении продолжается. Союзниками Михаила Хлебникова становятся смелость и бескомпромиссность. Порой его заносит на виражах, но где наша не пропадала? После «Большой чи(с)тки» вектор хлебниковской критики направлен на новые разгромы. И только к Довлатову, долго и трудно вступавшему в большую литературу, автор книги относится с ярко выраженным сочувствием.

5 октября 1965 года будущий автор «Зоны» и «Заповедника» становится сотрудником многотиражки Ленинградского кораблестроительного института. Через полгода дебютирует в «Звезде» – с рецензией на сборник Феликса Кривина. Далее были журналистские публикации в «Авроре» и «Неве». Первое и последнее выступление в СССР Довлатова-прозаика было 13 декабря 1967 года. Тогда же он отправил несколько рассказов в «Новый мир», но получил отказ. Довлатов не попал и в другой «актуальный тренд эпохи: молодежную прозу». В 1968 и 1969 годах у молодого питерца выходят только две миниатюры – обе в журнале «Крокодил». «И вызвали нечто вроде скандала, правда, нелитературного свойства», – свидетельствует Хлебников.

В аннотации к книге сказано: «Через фигуру великого писателя рассказывается об эпохе, окружении писателя, атмосфере в кругах творческой интеллигенции позднего СССР». Об этой атмосфере у Хлебникова есть, к примеру, такой яркий фрагмент:

«”Классическая” проза Довлатова – использование имен настоящих людей, реальных событий с незаметным смещением. При всей близости к “жизненной правде” люди и события перерастают ее, превращаются в персонажи и сюжеты. Обаяние довлатовского письма рождается из ощущения удвоения мира. Действительность освобождается от лишнего, обыденного, сгущается и становится художественной правдой. В это время писатель еще ищет удачную форму и формулу своего писательства, шлифуя приемы и ходы в устных рассказах. Окружающие могли воспринимать писательскую практику Довлатова несколько иначе. Вспоминает Валерий Воскобойников: “Надо отметить, что у Сережи было одно не очень приятное качество: он обожал злословить и сплетничать… Оставаясь у меня ночевать, Сережа мог несколько часов подряд рассказывать мне малоприятные вещи о своих ближайших друзьях (я представляю, что он им говорил обо мне!)”».

Далее Хлебников делает вывод:

«С чем можно сравнить положение Довлатова в те годы? Наверное – топтание на пороге. Куда и зачем идти, ясно, но невозможно сделать шаг вперед, преодолеть расстояние, отделяющее журналиста от молодого писателя. Рецензии, очерки, юморески – все это около литературы. Работа литературным секретарем у Пановой также не приближала к писательству. У Довлатова стремительно развивается комплекс литературного неудачника, скрыть который было непросто даже за маской весельчака, природного рассказчика, излучающего обаяние».

В 1969 году Довлатов уходит из институтской газеты. Годом ранее его отчисляют с третьего курса «заочки» журфака ЛГУ. Он становится учеником камнереза на комбинате декоративно-прикладного искусства – в то время как его сверстники Аксенов, Битов, Гладилин публикуются вовсю. Обтесывать себя Довлатов вскоре начинает в другой многотиражке – на заводе ЛОМО. И снова – примерочные, пристрелочные публикации: в «Крокодиле», альманахе «Молодой Ленинград»…

Хлебников приводит и несколько малоизвестных фактов. Довлатов – автор текста песни «Свидание с Ленинградом», ее исполнили Анатолий Королев, Муслим Магомаев, но намек на свое авторство Довлатов позволяет себе только в повести «Заповедник». В псковский кукольный театр Довлатов высылает свою пьесу «Человек, которого не было» – много лет спустя ее находят среди архивных завалов завлита… В борьбе за место под солнцем Сергей проигрывает не только поэтам-песенникам и Аксенову с Битовым, но и своему брату Борису, блестяще окончившему ЛГИТМИК и ставшему вторым режиссером таких известных кинофильмов, как «Белое солнце пустыни» и «На войне как на войне».

В сентябре 1972 года Довлатов переезжает в Таллинн, устраивается в газету «Советская Эстония». И уже через год отправляет в эстонское книжное издательство свой первый сборник прозы. Летом 1974-го в «Юности» выходит повесть «Интервью». Статус молодого автора резко меняется. Подписывается договор с издательством «Ээсти раамат» с выплатой аванса – 1500 рублей. И вдруг – обыски КГБ, увольнение из газеты… Довлатова нашли в окружении сотни винных и водочных бутылок – «в нелепой позе поверженного Гулливера».

Без книги, работы и денег писатель возвращается в Ленинград 8 марта 1975 года. Устраивается в детский журнал «Костер» – на 8 месяцев. Не писать – отвечать на письма читателей. О буднях редакционной работы «Костра» Хлебников рассказывает ворох баек. Одна из них – про редактора, который изображал деловую активность по телефону, разговаривая сам с собой. О Довлатове, завершившем год с тремя юморесками в «Авроре» и рецензией в «Звезде», Хлебников пишет без тени юмора: «Для автора… это уже не путь к нормальному писательству, а способ просто заработать несколько десятков рублей». Очень скоро Довлатов вновь покидает город на Неве – на этот раз он уезжает работать экскурсоводом в Псковскую область, в Пушкиногорское экскурсионное бюро. На два года. И начинает писать повесть «Заповедник». Она будет опубликована, но только не сразу и не на родине, а в 1983 году в США.

Немного о лакунах. Ни «подробно», ни «приблизительно» критик (!) Хлебников не разбирает творчество героя своей книги, автора культовых произведений «Соло на ундервуде», «Чемодан», «Зона», «Компромисс»… Михаил исследует биографию Довлатова до августа 1978-го, не трогая 12-летнюю историю эмиграции. По касательной описана личная жизнь писателя, имевшего двух официальных жен, одну гражданскую и множество романов. Однако впечатления от рассказа о довлатовских мытарствах в Советском Союзе как череде жизненных обнулений все эти умолчания никак не портят.

Закончив чтение книги, впору вернуться к вопросу в начале этого отзыва. Восстанавливая избранные факты творческой жизни Довлатова, Хлебников опирается не на документы, а на воспоминания коллег-литераторов, каждый раз подстраиваясь под чужую оптику. Микроскоп, используемый в поисках истины, дает неизбежный и предсказуемый приблизительный результат: «Лицом к лицу лица не увидать» – помним прекрасно. Но хлебниковский авторский взгляд на СССР в эпоху Довлатова, безусловно, интересен.

В «Эпилоге» Хлебников еще раз примеряется к Довлатову, написавшему о книге Берберовой: «В ней есть черты биографии, авантюрного романа, культурного трактата и физиологического очерка». «Мне бы хотелось, чтобы это получилось и у меня. Пусть даже отчасти», – признается Хлебников. У Михаила – получилось. При этом о «союзниках» Довлатова по литцеху сказано гораздо больше, чем о личностном росте Сергея Донатовича. Кое-кто из них стал уже «союзником» самого Хлебникова. Но это может стать поводом уже для совсем другой книги, написанной, возможно, не менее «подробно и приблизительно».