Юрий Узиков. Мартовский краеведческий калейдоскоп

ГРЕКИ СПАСЛИ «МАЛЬЧИКА С КУРАЕМ»

Многих уфимцев и гостей столицы завораживает скульптура кураиста перед кинотеатром «Искра». Вот как раскрывает замысел скульптора искусствовед Людмила Ртищева: «Скульптура кураиста расположена в центре круглой чаши фонтана, сдвинутой к краю прямоугольной в плане площади. Фоном для восприятия служит монументальное здание кинотеатра. Она установлена в 1974 году. Скульптор — М.А. Соловьева.

Обнаженная тоненькая фигурка мальчика-подростка в полный рост опирается на правую ногу, стоит на эхине каннелированной дорической колонны, примерно на половине высоты колонны, ритм каннелюр прерывается гладким нешироким поясом. В руках мальчика курай.

Статуя изящна и поэтична, в струящихся ритмах фигуры передается некое музыкальное ощущение. Характер лепки спокойный. В общем решении ощущается сильное влияние античной скульптуры».

Моя маленькая заметка о «Мальчике с кураем» была опубликована давным-давно в газете «Вечерняя Уфа», других сведений у меня не было.

Но вот журналистка Елена Суховерхова узнала, что автор живет в Америке и, используя электронную почту, выяснила, как родился «Мальчик с кураем».

Елена связалась с автором скульптуры М.А. Соловьевой-Ефимовой.

Последовали вопросы и ответы:

— Маргарита Александровна, расскажите, пожалуйста, как создавался «мальчик»? Вы действительно побывали в Уфе?

— Это был заказ Ленинградского художественного фонда. Я должна была сделать скульптуру для фонтана, а Татьяна Милорадович — выполнить архитектурную часть проекта. С Милорадович и архитектором Владимиром Васильковским я впервые приехала в Уфу зимой 1971 года. Самое сильное впечатление от поездки — было очень холодно.

На утверждение я привезла два эскиза, на одном из них мальчик с кураем был одет в башкирскую национальную одежду, на другом — стоял голеньким. Проходило утверждение в обкоме партии. Выбрали второй вариант. Что для меня было полной неожиданностью.

Архитектурный проект тоже был утвержден. Скульптуру поставили на колонну в большой чаше, украшенной башкирским орнаментом.

Скульптуру мальчика отливали на ленинградском заводе монументальной скульптуры.

— И все-таки почему утвердили вариант нагого мальчика на колонне?

— Думаю, что это Васильковский и Милорадович сумели убедить чиновников. Красоту не надо прикрывать. В Древней Греции был культ тела. Мы можем видеть эти скульптуры в залах Эрмитажа, во всех лучших музеях мира — гармоничные, прекрасные.

Колонна, на которой стоит мальчик, — тоже в традициях Древней Греции и Рима. Во многих городах есть такие памятники-колонны. К счастью, те, кто принимал нас в Башкирском обкоме, осознали, что это в традициях искусства. Для меня обнаженный мальчик с кураем был своего рода пожеланием (хотя и наивным!) республике возрождения. И еще — единением человека с природой, ведь мы — часть ее. Может ли существовать все живое, человек без чистого воздуха, солнца, воды?

Вот так и родился в Уфе «Мальчик с кураем». Скульптуру установили в 1974 году. А его «мама» живет в Бостоне. Занимается творческой работой. Когда будет возвращаться домой, пока не знает. Маргарита Александровна сказала, что в Уфе про мальчика говорят: «Все продай, купи курай». По-моему, это хорошо, по-народному. То есть будешь счастлив...

БЛАГОРОДНАЯ ИНТРИГА НЕ СБЫЛАСЬ

20 октября 1826 года в Москве Александр Сергеевич Пушкин написал в альбом нашей землячке Е.А.Тимашевой стихотворение, посвященное ей:

Я видел вас, я их читал,

Сии прелестные созданья,

Где ваши томные мечтанья

Боготворят свой идеал.

Я пил отраву в вашем взоре,

В душой исполненных чертах,

И в вашем милом разговоре,

И в ваших пламенных стихах:

Соперницы запретной розы

Блажен бессмертный идеал...

Стократ блажен, кто вам внушал

Немного рифм и много прозы.

В примечании к стихотворению сказано, что обращено оно к второстепенной поэтессе и светской даме Екатерине Александровне Тимашевой (1798—1881). А упоминаемая здесь «запретная роза» — московская красавица, племянница Тимашевой — Киндякова, вышедшая в 1824 году замуж за Лобанова-Ростовского. Брак этот был номинальным, чем и объясняется ее прозвище (номинальный, по Ожегову, — фиктивный).

Екатерина Тимашева не была обделена вниманием поэтов, ей посвящали стихи Е.А.Баратынский, П.А.Вяземский, Н.М.Языков. Но Пушкина она боготворила, восторженно отзывалась о нем в стихотворениях «Послание к учителю» и «К портрету Пушкина», датированных 22—25 октября 1826 года.

Но Пушкин не был бы самим собой, если бы забыл о встрече с такой женщиной. В письме П.А.Вяземскому 9 ноября он спрашивает:

«Что Тимашева? Как жаль, что я не успел с ней завести благородную интригу! Но и это не ушло...».

Следующая встреча ее с поэтом была 26 декабря 1826 года на балу по случаю отъезда М.Н.Волконской в Сибирь к мужу-декабристу. Своими впечатлениями о бале Екатерина Александровна поделилась в воспоминаниях, которые были обнаружены в 1919 году в Уфе в архиве Тимашевых.

Егор Николаевич Тимашев, ее муж, был наказным атаманом Оренбургского казачьего войска, дослужился до чина генерал-майора и, выйдя в отставку, жил в имении в Ташлах (ныне Оренбургская область). Отец его, Николай Иванович Тимашев, был прокурором Уфимской провинциальной канцелярии, губернским предводителем дворянства. Был у него дворовый человек Тимофей Савельевич Беляев. Он создатель, а не переводчик, как считалось раньше, известной эпической поэмы «Куз-Курпяч». Это первое произведение на русском языке, созданное в 1812 году на основе башкирского эпоса. На него обратил внимание А.С.Пушкин. По его просьбе было записано краткое изложение поэмы «Куз-Курпяч».

«Значение этого бессмертного произведения, — подчеркивал Мустай Карим, — велико еще тем, что оно принадлежит не только башкирам, оно обогрето сердечным теплом, озарено светлым разумом и других братских народов, с которыми были схожи и близки наши исторические судьбы. Естественно, и песни были схожи и близки».

В черте города Уфы, на левом берегу реки Шугуровки, есть поселок Тимашево (ранее известный под названием Сергиевка, Белоусово, затем Тимашево). Историки-краеведы Георгий Федорович и Зинаида Ивановна Гудковы установили, что деревня была названа в середине XIX века по имени владелицы Е.Е.Тимашевой, жены уфимского уездного предводителя дворянства К.К.Тимашева. Капитон Кузьмич, в отличие от оренбургских Тимашевых, о которых шла речь, принадлежал к уфимскому роду. Род уфимских Тимашевых берет начало с середины XVI века. Один из представителей этого рода В.И.Тимашев был дьяком при Борисе Годунове.

Поэтому хотя и не связаны предки владельцев уфимского поселка Тимашево с поэтом А.С.Пушкиным, но, как говорится, и они не лыком шиты. Борис Годунов — это тоже имя в истории.

ПИСАТЕЛЬ ПО ИМЕНИ «МЕТКИЙ»

Кирей Мэргэн (Меткий) — это псевдоним Ахняфа Нуреевича Киреева, писателя, ученого, фронтовика. Он родился 11 июля 1912 года в дереве Кигазы ныне Мишкинского района. Как и отец, работал сельским учителем, потом сотрудником районной газеты.

Всю жизнь будущий писатель был в пути, а дороги дарили ему книги. В литературу он пришел как очеркист, новеллист, драматург, обогащенный яркими впечатлениями неожиданных встреч, поисков, находок.

Писатель и ученый Гилемдар Рамазанов подметил эту черту характера Кирея Мэргэна. Он вспоминает: «Однажды летним погожим днем с поэтом Назаром Наджми мы поехали в родные места нашего друга и писателя Кирея Мэргэна. Он тоже был с нами. Машина мчалась по степным и лесным дорогам на север Башкирии. Этот край нас покорил своей какой-то неповторимой, несколько суровой красотой. Особенно красивы были берега быстрой реки Караидели, которую мы проехали. Мне кажется, что все книги Мэргэна вобрали эту неброскую, но своеобразную красоту.

Помнится и день золотой осени, когда мы с ним ехали к башкирским нефтяникам. Из окна вагона любовались ажурным лесом нефтяных вышек на местах, где рос великий русский писатель Сергей Тимофеевич Аксаков. А однажды мы провожали Кирея Мэргэна в дальнюю поездку, в страну тайфунов и островов — Японию.

И так — всю жизнь. Наш товарищ и собрат всегда в пути».

В конце двадцатых годов четырнадцатилетний Ахняф вместе со своими сверстниками и пятью мальчиками-пионерами стал участником похода на лодках по реке Караидели. А через несколько лет комсомолец Киреев, уже будучи корреспондентом республиканской молодежной газеты, участвовал в другом походе — по следам легендарного рейда полководца Гражданской войны Василия Константиновича Блюхера по Уралу. Именно впечатления этих двух походов, дух романтики и поисков послужили впоследствии писателю толчком для написания повести «Тайны Караидели». В этой книге Кирей Мэргэн учит юных читателей быть пытливыми, любознательными, не бояться трудностей в путях-дорогах, познавать друзей и врагов, искать свое место в жизни.

...Шел год 1932-й. По путевке комсомола приехал будущий писатель в степь под Уфой. Здесь начали воздвигать корпуса мощного моторостроительного завода. Киреева, имевшего уже опыт работы в районной газете, приглашают в редакцию многотиражной газеты «Ударная стройка». Молодежь жила в бараках, было трудно. Но стройка росла. Вместе с людьми рос и юный журналист. Вскоре его выдвинули на работу в редакцию областной комсомольской газеты «Ленинсы» («Ленинец»).

В конце тридцатых годов в уфимских газетах и журналах стали появляться очерки и рассказы молодого писателя. В 1928 году увидела свет первая небольшая книжечка рассказов Кирея Мэргэна «Подарок». За ней последовали сборники довоенных рассказов «Поиск» и «Расторопный человек». Это были жизненные картины и эпизоды о современниках, строящих новую жизнь. Герои этих рассказов были живые люди, и они полюбились читателям.

С юношеских лет Киреев любил прислушиваться к образцам народной мудрости — к пословицам, поговоркам, загадкам, интересовался народными песнями, сказками, легендами, записывал их. Он объездил республику и близлежащие области Урала и Поволжья в поисках жемчужин народной поэзии, стал крупным ученым-фольклористом.

В грозные годы Великой Отечественной войны Кирей Мэргэн был корреспондентом «Комсомольской правды». Не раз он ездил на фронт в Башкирскую кавалерийскую дивизию. Затем и сам остался в действующей армии. В очерках и рассказах, написанных по горячим следам боев, писатель рассказал о героизме воинов-конников. На фронте родились его книги рассказов «Башкиры», «Джигиты», сборник «Военный фольклор», пьесы «Война» и «Моя семья».

Сын писателя журналист Рушан Киреев пишет: «С творческой биографией моего отца, А. Н. Киреева, читатели более или менее знакомы. Ведь за пятьдесят лет творческой жизни им написано более пятидесяти книг. Хотелось бы обратить внимание на фронтовой период жизни писателя. Думаю, это будет уместно, ведь он так гордился своим ветеранским удостоверением.

Сам он это время описывал довольно сжато: «В год, когда началась война, я вступил в партию. Работал собственным корреспондентом «Комсомольской правды» по Башкирии. Участились поездки, встречи и беседы с людьми. В составе выездной редакции «Комсомольской правды» часто работал на пусковых объектах. Бывали командировки и на фронт. Позднее, осенью 1942 года, с помощью Главного политического управления Красной Армии попал в Башкирскую кавалерийскую дивизию. Там я находился в должности военного корреспондента до июля 1943 года. Новые очерки, рассказы, военные истории — все это при мне. Писать их пришлось в военном госпитале, в который был превращен санаторий имени Аксакова. О боевых подвигах башкирских джигитов я рассказал в нескольких книжках...».

Вспоминая события прошлых лет, отец скромно умолчал, что был демобилизован с полным фронтовым «букетом»: туберкулез, контузия, осколочное ранение обеих ног. Ему повезло: он был жив, и это было главное».

После войны свою жизнь посвятил исследовательской работе: был научным сотрудником Института истории, языка и литературы. В 1951—1954 годах учился в аспирантуре Академии общественных наук, защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата, а в 1963 году — доктора филологических наук. Долгие годы А.Н. Киреев заведовал сектором литературы и фольклора Института истории, языка и литературы БФАН СССР. С 1965 года по 1983, до ухода на пенсию, руководил кафедрой Башкирского государственного университета имени 40-летия Октября.

Кирей Мэргэн умер в Уфе 24 января 1984 года. Похоронен на Мусульманском кладбище.

САВИНКОВ ГУЛЯЛ ПО УФЕ

Читатели романа Василия Ардаматского «Возмездие» запомнили, конечно, главного героя книги Бориса Савинкова. Мы узнали его как опаснейшего врага нашей страны, попавшего в конце концов в ловушку чекистов.

К сожалению, писатель не упомянул о его связях с Уфой и уфимцами. А ведь в заключительном слове на суде Савинков назвал уфимца Егора Сазонова своим другом и товарищем, вспомнил об одном из покушений: «Я помню летнее утро. Петроград. Измайловский проспект. Пыльные камни. На мостовой распростертый Сазонов, раненый, со струйкой крови... Рядом — разбитая карета Плеве...» После убийства министра внутренних дел Е.С. Сазонов был приговорен к вечной каторге. Там покончил с собой. Его письма долго хранила невеста М. А. Прокофьева. И вот совершенно случайно в архиве Дома Плеханова в Ленинграде мне довелось познакомиться с письмом, из которого узнал, что эти письма Сазонова после смерти Прокофьевой оказались в архиве Савинкова в Ривьере. Его вдова Евгения Ивановна написала из Парижа в Москву письмо с предложением опубликовать документы, а гонорар выслать ей Е. И. Савинковой. Архив Обществом политкаторжан был доставлен в Москву. Вдова Савинкова получила определенную сумму от советского государства.  Кстати, Б. В. Савинков был талантливым писателем. Под литературным псевдонимом В. Ропшин выпустил несколько книг: «Воспоминания террориста», «Конь бледный», «То, чего не было», «Конь вороной». Его статьи в газете «Рабочая мысль» в свое время привлекали внимание В. И. Ленина. Можно предположить, что письма Сазонова были дороги ему и как память о друге, и как материал для очередной книги.

Сложнее ответить на вопрос, каким же образом письма попали к нему.

В личном архиве краеведа Н. Н. Барсова есть упоминание о приезде в 1918 году Савинкова в Уфу. Был тогда Николай Барсов вожаком молодых эсеров. Потому и напомнил о встречах с гостем. Естественно, что Савинков не мог не побывать на Сергиевском кладбище, где 25 мая 1917 года был перезахоронен привезенный в Уфу прах Егора Сазонова, и не мог не зайти домой к родным друга (дом находится на углу улиц Коммунистической и Новомостовой).

Приезд Савинкова в Уфу не был случайным. К тому времени он был крупным политиком. Прославился в партии эсеров, будучи специалистом по организации террористических актов. Побывал и в ссылке, и к смертной казни приговаривался, и в эмиграции побывал. Оттуда и вернулся после Февральской революции. Пришелся ко двору во Временном правительстве, получил назначение управляющим Военным министерством, потом военным губернатором Петрограда. После Октябрьской революции считал, что «Октябрьский переворот не более как захват власти горстью людей, возможный только благодаря слабости и неразумению Керенского». Савинковым был организован в Москве «Союз защиты родины и свободы» из гвардейских офицеров. Цель — свержение Советской власти, установление военной диктатуры. Но заговоры и мятежи подавлялись. Желая принять непосредственно участие в боевых действиях против Красной Армии, Савинков поступает в отряд генерала Каппеля, прославившегося своей жестокостью.

Осенью 1918 года «белые части» отступали под ударами Красной Армии. В это время в Уфу перебралась большая группа членов Учредительного собрания. Они более двух недель заседали в «Сибирской гостинице» (ныне Дом офицеров). Здесь было создано Временное Всероссийское правительство («Уфимская директория»). Главной целью новой организации была борьба за освобождение России от Советской власти.

Савинков решил побывать в Уфе, где, вероятно, надеялся получить какую-нибудь солидную должность в правительстве, хотя бы пост военного министра. В Уфу нужно было прорываться через кольцо красных войск. Но недаром А. В. Луначарский, знавший Савинкова по вологодской ссылке, характеризовал его как человека «несомненно находчивого и смелого, самовлюбленного и жаждущего авантюры».

На допросе Савинков рассказал:

— Я написал очень невинный документ. Я написал, что работаю в Наркомпросе, что послан в Вятскую и Уфимскую губернию для организации колоний пролетарских детей...

Что Наркомпрос просит оказать содействие.

Савинкова (между прочим, в Уфе тогда находились сотни московских и петроградских детей, вывезенных из-за голода) красноармейцы арестовали, привели в совет. Председатель-ротозей был доволен, когда гость похвалил его за порядок и бдительность. Велел выдать ему пропуск и посодействовал в покупке лошади. Вот так и добрался  Савинков до Уфы. Но на пост военного министра нового общероссийского правительства назначили адмирала Колчака. Глава Директории Н. Д. Авксентьев направил Б. В. Савинкова с военной миссией во Францию. Тот возглавил за границей колчаковское бюро печати «Унион», поддерживал просьбы А. В. Колчака, а затем А. И. Деникина о материальной помощи. На деньги, полученные за границей, были вооружены и одеты белогвардейцы. Савинков вспоминал, как военный министр Англии Черчилль, ткнув пальцем во флажки, обозначавшие на карте расположение войск Деникина, сказал: «Вот это моя армия». И Черчилль вспомнил о нем в мемуарах, отметив, что Савинкову были присущи «мудрость государственного деятеля, отвага героя и стойкость мученика».

В августе 1924 года Б. В. Савинков нелегально приехал в СССР, был арестован и предан суду. О том, что предшествовало этому, рассказали авторы художественных произведений — Лев Никулин «Мертвая зыбь» и Василий Ардаматский «Возмездие». Заканчиваются эти книги тем, что Борис Савинков на суде был приговорен к смертной казни, которая была заменена лишением свободы на десять лет. Но неожиданно покончил с собой — возвращаясь с прогулки, выбросился из окна пятого этажа во двор. Сейчас писатели А. Солженицын, Ю. Давыдов и В. Шаламов утверждают, что Савинков не сам покончил с собой. Эта версия названа и в последних энциклопедических изданиях.

УЗНИК ГОРНОГО ЗЕРЕНТУЯ

Сын уфимского мещанина Егор Сергеевич Сазонов (по документам — Созонов) родился 26 мая 1879 года в селе Петровское Уржумского уезда Вятской губернии, учился в Уфимской мужской гимназии, затем поступил на медицинский факультет Московского университета. Цель жизни он определил так: стать земским врачом и лечить больных. Далек был от политики, но весть о том, что 183 киевских революционно настроенных студента отданы в солдаты, вызвала в душе юноши протест, и он призвал своих товарищей по университету выступить против такого решения царского правительства. Демонстрация была разгромлена. Егор Сазонов был исключен из университета и по этапу отправлен в Уфу. Здесь он принял участие в создании «Уральского союза социал-демократов и социалистов-революционеров».

29 марта 1902 в квартиру Е. Сазонова по бывшей Б. Успенской улице, дом 99 (ныне Коммунистическая, 105 «б»), ворвались полицейские. Начался обыск. Егор незаметно вырвал из записной книжки несколько листов и сунул в рот, начал энергично разжевывать... Но оказалось, в спешке не заметил, что вырвал не то что нужно. В руках полицейских оказались неопровержимые улики: адреса, явки. Его заключили в уфимскую тюрьму, обращались с ним грубо. Он объявил голодовку. Последовал перевод в Самару, а оттуда — в якутскую ссылку. По пути в Восточную Сибирь Егор Сазонов бежал и, перейдя на нелегальное положение, уехал в Швейцарию. За границей окончательно примкнул к партии социал-революционеров и вступил в боевую организацию.

С поддельным паспортом на чужое имя Е. Сазонов вернулся в Россию и вместе с товарищем по боевой организации бросил бомбу в министра внутренних дел В. Плеве, который был убит на месте, а сам Сазонов — ранен. Здесь же, на месте покушения, он был арестован и предан суду. Сазонова лишили всех прав и определили на бессрочное содержание в каторжной тюрьме, заключили в Шлиссельбургскую крепость. Потом была Бутырская тюрьма, откуда Егора отправили на Нерчинские рудники. В конце 1907 года его перевели в Горный Зерентуй (ныне Читинская область), где режим содержания ссыльных был более свободным. До окончания срока ему оставалось около двух месяцев, но долгожданной свободы узник Горного Зерентуя так и не дождался. Начальником тюрьмы назначили некоего Высоцкого, который стал применять порку к политическим заключенным. Участились самоубийства. Чтобы предотвратить их, привлечь к судьбам узников общественное мнение, 10 декабря 1910 года Егор Сазонов принял яд. Его похоронили в Горном Зерентуе. 25 мая 1917 года прах Е. С. Сазонова был привезен в Уфу. Состоялось перезахоронение на Сергиевском кладбище. На могиле в 1917 году был установлен памятник. Он представлял собой четырехгранный обелиск высотой 3 м, шириной 1,3 м. Сложен из кирпича, зацементирован и отштукатурен. В центре обелиска, в нише, в кирпичную кладку вмурована мраморная плита серого цвета с надписью: «Егор Сазонов. Родился 31 мая 1879 г.  Погиб в Горно-Зерентуйской тюрьме 10 декабря 1910 года». На этой же плите текст: «Погибнуть в борьбе за победу своего идеала — великое счастье. Среди ужасов смерти и крови рождается свобода». На другой стороне обелиска, тоже в нише, была вмурована мраморная плита с текстом: «Я должен умереть. Ожидать лишний день — это значит, может быть, увидеть новые жертвы». Верхняя часть памятника была увенчана четырехскатным металлическим покровом из листового железа. Теперь на месте разрушенного памятника установлен серый безликий типовой обелиск.

В Уфе в Кировском районе сохранилась улица Егора Сазонова (бывшая Будановская). Название дано 3 февраля 1937 года.

Из архива: март 2007 г.