Майя Фаттахутдинова. Эпоха Сан Саныча

Почему его так называли, я не знаю. И теперь уже не могу спросить. Мы действительно, по слову Пушкина, «ленивы и нелюбопытны» и, поглощенные собственными сиюминутными переживаниями, особенно в молодости, не слишком-то интересуемся прошлым наших близких. А когда с возрастом этот интерес пробуждается, то уже некому, оказывается, удовлетворить наше любопытство. Вот и я в свое время не успела выяснить, почему первый директор кинотеатра «Родина» Габдрахман Хакимуллович Фаттахутдинов, мой дедушка, остался в памяти знавших его людей под именем Сан Саныча. Так его звали те, с кем вместе работал, а еще чуть ли не половина города.

Известно было: если хочешь в кино, а билетов в кассе уже нет, – иди прямиком к Сан Санычу. Говорят, что имя закрепилось за ним с юности: мальчишку-подростка, оставшегося сиротой и рано пошедшего работать, старшие по возрасту и служебному положению поначалу называли Сашкой – так было проще, так и осталось и перешло (но уже уважительно – с отчеством) во времена его директорства. Имя прикипело к человеку, как сам человек – к увлекательному и тогда еще относительно новому искусству кино. А возможно, что дедушка ничего бы мне об этом не рассказал: человек удивительной, редкостной скромности, немногословный, он вообще не любил говорить о себе. Так или иначе, история кинотеатра «Родина» оказалась накрепко спаянной с именем Г. Х. Фаттахутдинова. Поэтому в связи с 55-летним юбилеем кинотеатра и столетием со дня рождения его первого директора предоставим слово тем, кто хорошо его знал. Вначале – слово официальное.

Радмир Марванович Янгиров, киновед:

– Выходец из социальных низов, Фаттахутдинов пятнадцатилетним пришел в кино, которое сделалось призванием всей его жизни. Прошел все должностные ступени: начинал с расклейки афиш, изготовления рекламных щитов, работы сторожем, потом был помощником киномеханика, киномехаником, администратором. В 1934 году, двадцати пяти лет, он был назначен на должность директора самого большого в предвоенной Уфе кинотеатра «Октябрь». Это одноэтажное здание располагалось на том месте, где теперь находится гостиница «Агидель». Кассовый зал кинотеатра был одновременно фасадом здания, разделенного на две части – фойе и сам зрительный зал на 500 мест. Зал был выстроен в подражание театральным: откидные деревянные кресла, подиум перед экраном, карманы лож. Главным преимуществом зала была его высота, что создавало хороший акустический эффект при демонстрации звуковых лент. Но были и недостатки: сконструированный без чердачного перекрытия, зал не мог защитить от помех снаружи; особенно понижалась слышимость, когда по крыше барабанил дождь.

Следует вспомнить, какой подъем переживал в те годы отечественный кинематограф. Кино сделалось важнейшей составляющей культурной жизни народа. Звуковое кино быстро вытеснило немые ленты, на которых ожившие тени, движущиеся под аккомпанемент тапера, при всем мастерстве их создателей, не давали полноты отражения жизни на экране.

В том же 1934 году началась демонстрация знаменитого фильма «Чапаев». Героическая эпопея о событиях гражданской войны, впечатляющая достоверность в раскрытии образа народного героя всколыхнули всю страну. Посмотреть «Чапаева» стремились все: закупались билеты для тружеников промышленных предприятий, спешили посетить кинотеатры студенты и школьники, строем приходили в кино и смотрели ленту о боевых традициях Красной Армии бойцы и командиры. На всех сеансах залы были переполнены. Кинотеатр начал работать с предельной интенсивностью, время отдыха сотрудников сократили, а продолжительность рабочего времени увеличили, что дало возможность устроить дополнительный киносеанс.

И как раз во время демонстрации «Чапаева» зимой 1935 года случилось непредвиденное. В зале вдруг громко заговорило московское радио. Зрители напряженно воспринимали происходящее на экране, а из-под самого потолка, заглушая звуковое сопровождение, доносились знакомые голоса дикторов и лилась бравурная музыка. Нарастающее негодование зрительного зала прервал возмущенный голос сидящего в зале крупного партийного чиновника. Указав пальцем на появившегося перед ним директора кинотеатра, он прямо обвинил его во вредительстве. Зал затих, но мощные звуки радиопередачи, словно усиленные невидимой мембраной, продолжали перекрывать властный голос. «Что я пережил в эти несколько минут, не могу передать, – рассказывал мне Фаттахутдинов много лет спустя. – Наверно, меня спасло от ареста и расправы только то обстоятельство, что не наступил еще кошмарный тридцать седьмой. Но после этого случая у меня появилась первая седина».

Ситуацию удалось скоро выправить. Киномеханики, не дожидаясь указаний директора, быстро поднялись на крышу и обнаружили, что выпавшим ночью снегом пригнуло провода радиотрансляции, возник резонирующий эффект. Поскольку городской радиоузел располагался в соседнем здании, то оттуда вскоре подоспела квалифицированная помощь, и провода быстро освободили.

В канун Великой Отечественной войны коллектив кинотеатра «Октябрь» успешно организовал рекламную кампанию и провел торжественные мероприятия по случаю выхода на экран историко-художественной ленты «Салават Юлаев». Душой этих инициатив, мотором в осуществлении все новых замыслов по пропаганде лучших произведений отечественного кино был Г. Х. Фаттахутдинов. «Октябрь» стал для него не только местом работы, но еще и домом: там, в небольшом служебном помещении, он и жил вместе с женой и первенцем сыном. «Веселое это было соседство, – вспоминал он позже. – Рядом с жилищем шумное место – кассовый зал. Вход в комнату – через фойе кинотеатра, в котором перед началом каждого вечернего сеанса играет эстрадный оркестр».

Позже городские власти предоставили комнату в коммунальной квартире. И тут же служебное помещение по инициативе директора было переоборудовано: его расширили за счет пристроя и организовали малый зал – для демонстрации детских фильмов. В годы войны от этого замысла пришлось отказаться: не хватало киномехаников. Однако через много лет эту задумку Фаттахутдинов сумел осуществить в новом кинотеатре «Родина»…

Здесь позволю себе прервать рассказчика, ибо между «Октябрем» и «Родиной» в биографию дедушки встроился любопытный эпизод. Ближе к концу войны Г. Х. Фаттахутдинов, назначенный начальником управления кинофикации южного берега Крыма, переехал с семьей в Ялту (у него начинался туберкулез, и назначение на работу в теплые края оказалось как нельзя более кстати). Первый же восстановленный кинотеатр – существующий и до сих пор – он назвал именем старшего сына. И туда, в кинотеатр «Спартак», в феврале 1945 года пришла госпожа Элеонора Рузвельт, поскольку в те дни в Ялте проводилась конференция с участием руководителей трех союзных держав. Супруга американского президента хотела посмотреть какой-то советский фильм. Нужной картины, кажется, в кинотеатре не оказалось, и общение с важной гостьей ограничилось рукопожатием и коробкой конфет, которую она подарила директору. Однако рассказ о знакомстве дедушки с женой президента США стал одной из наших семейных легенд.

Р. М. Янгиров:

– На моем рабочем столе архивный документ: «В конце мая 1939 г. по заявке «Башкино» проведено инженерно-геологическое исследование Башгеологоуправлением под строительство каменного здания пл. 40х50 кв. м. Строительный участок под здание кинотеатра находится в самом центре г. Уфы, на углу улиц Ленина и Чернышевского». Завершается документ лаконичным заключением: «Данную площадку под строительство можно считать пригодной» (Центральный государственный исторический архив РБ, ф. 1250, оп. 2, д. 156). Таково первое документальное свидетельство, определившее начало строительства кинотеатра, который получил название «Родина».

Проведенная в 1939 году перепись населения страны показала, что в столице Башкирской республики насчитывалось 258 тысяч жителей. По существующим в то время правилам, в Уфе должны были работать несколько кинотеатров. По общему их количеству (пять) город вроде бы удовлетворял среднестатистическим требованиям. Но эти кинотеатры вмещали мало зрителей и располагались в открытых в самом начале века, зачастую не приспособленных для кинопоказа помещениях. «Октябрь» был самым большим из них. Так что заявка на строительство нового кинотеатра была решением оправданным. Этого требовала небывалая популярность киноискусства. Однако время реализации замысла – от разработки проекта здания до его открытия – растянулось на многие годы. Главной причиной стало начало Великой Отечественной войны. В годы военного лихолетья это место использовалось под временные зрелищные мероприятия – например, летом там сооружали цирк-шапито, в котором устраивались представления гастролирующих артистов.

Перелом в ходе военных действий оживил намерения городских и республиканских властей вернуться к строительству кинотеатра. Но реализацию замысла осложняло отсутствие утвержденного проекта здания. Обратились к самым последним для того времени вариантам и в конце концов остановились на проекте, разработанном для Сталинграда.

В современном Волгограде здание кинотеатра, отстроенного сразу после войны, обращает на себя внимание. Торжественный фронтон с массивными колоннами впечатляет своей монументальностью. Однако сооружение проигрывает оттого, что встроено в красную линию улицы и теряется в череде соседних зданий. В Уфе сталинградский проект не был принят полностью, но поспособствовал утверждению замысла о строительстве двухэтажного кинотеатра вместо одноэтажного, предполагавшегося поначалу. И осуществление проекта в Уфе оказалось гораздо более удачным: над цокольным этажом воздвиглось изящное здание, наподобие античных храмов, как бы парящее над соседними домами, к тому же отделенное от них площадью и имеющее все преимущества кругового обзора. Эффект устремленности к небу приумножали голубые кессоны под самой крышей. Кинотеатр «Родина» на долгие десятилетия превратился в одно из самых ярких по замыслу и исполнению архитектурных сооружений города: его изображение было растиражировано в тысячах открыток, почтовых конвертов, украшало каждый альбом или книжное издание о башкирской столице.

Все сочеталось в этом здании: функциональное предназначение и эстетическое начало. На первом этаже, сразу за входными дверьми, открывалось торжественно оформленное просторное фойе, по соседству с ним был спроектирован зеленый уголок. Небольшой уютный буфет органично вписался в общую картину интерьера первого этажа. В два зрительных зала, расположенных на втором этаже, вели двухмаршевые лестницы. Наличие двух залов по 350 посадочных мест позволило сократить интервалы между сеансами.

Г. Х. Фаттахутдинову было поручено курировать ход строительства «Родины». И здесь его творческий подход к делу позволил внести в проект несколько не предусмотренных первоначально нововведений. В цокольном этаже здания был по его настоянию открыт Зеленый зал, который быстро завоевал популярность у детей и молодежи. Здесь начали демонстрировать детские художественные и мультипликационные ленты; этот же зал оказался единственным в городе постоянно работающим пунктом показа хроникально-документальных и научно-популярных картин.

В новое учреждение культуры сразу после его открытия перешел работать весь коллектив «Октября» во главе с директором.

Достоинства нового кинотеатра, открытого в 1953 году, были оценены не только уфимцами. Авторов проекта выдвинули на соискание Государственной премии 3-й степени. Указ был уже опубликован в газетах, однако вмешалось непредвиденное обстоятельство. Никита Сергеевич Хрущев публично выступил с жесткой критикой «архитектурных излишеств», и в докладе вождя кинотеатр «Родина» был упомянут как образец таковых. К тому времени Хрущев еще в Уфе не побывал и, по существу, повторил чьи-то мысли – быть может, завистливого конкурента тех, кто спроектировал одно из лучших зданий Уфы. Но главному эта несправедливая критика помешать не могла: кинотеатр уже открылся, жители города его приняли и полюбили. Он был признан одним из лучших в системе кинофикации страны и стал участником Выставки достижений народного хозяйства. А Габдрахман Хакимуллович Фаттахутдинов на многие годы стал легендарной личностью как организатор культурного обслуживания тысяч и тысяч уфимцев.

В кинотеатре «Родина» умели принять зрителей по-особому тепло; чрезвычайным событием считалось, если случалось прервать сеанс по техническим причинам (пропадал звук или обрывалась во время демонстрации лента). Чистота во всех помещениях, умение в считанные минуты подмести зал перед приходом новых зрителей – все это сделалось кодексом чести для коллектива.

Мне посчастливилось более десяти лет работать и общаться с Фаттахутдиновым. Я пришел к нему с предложением организовать кинолекторий. Незадолго до этого я вернулся в Уфу после трехлетнего пребывания в Москве, где учился в аспирантуре МГУ и регулярно посещал Центральный дом кино. Впечатления от приобщения к классике отечественного и мирового кинематографа, от встреч с замечательными кинорежиссерами и актерами захотелось по возможности привнести в культурную жизнь родной Уфы. Фаттахутдинов сразу оценил открывающиеся возможности для охвата новых зрителей, а также общественную значимость не использованной прежде формы кинопропаганды. По его инициативе я был представлен начальнику Управления кинофикации В. П. Мосунову, который обещал всячески поддержать идею кинолектория. Быстро, без проволочек был решен вопрос о месте проведения занятий: для них открылись двери уфимского Дома актера с прекрасно оборудованным залом. Кинолекторий предложили назвать Народным университетом по киноискусству.

Бережно сохраняю скромную афишу, изготовленную в единственном экземпляре, которая провисела в кинотеатре «Родина» всего две недели, приглашая слушателей в Народный университет. Поначалу установили самые скромные цены на входные билеты, но уже после двух мероприятий молва о кинолектории быстро распространилась по Уфе, и свободных мест в зале не оказалось. Подняли до верхней планки (до цены билета на вечерний сеанс) стоимость посещения лекций и творческих встреч, но это не остановило зрителей. Напротив, желающие посещать занятия легко согласились приобретать абонементы на целый учебный год: цикл занятий в то время предполагал 8 лекций и 4 творческие встречи с мастерами кино с обязательным просмотром нового, еще не увидевшего экран фильма.

Многие встречи превращались в подлинный праздник кино. Зрители с радостью приветствовали всенародных любимцев: Нонну Мордюкову, Николая Крючкова, Георгия Жженова. Особенно запомнился приезд группы фильма «Офицеры»: режиссера В. Рогового, актера Г. Юматова, актрисы А. Покровской. На первой же встрече с уфимскими зрителями они убедились, что фильм принимается восторженно и работе творческой группы обеспечен небывалый успех. Так и случилось: до наших дней, спустя почти сорок лет, картина, воспевающая ратную доблесть, с крылатой фразой одного из персонажей «Есть такая профессия – Родину защищать» не сходит с экранов. Запомнились также беседы с В. Этушем, З. Федоровой, А. Ларионовой, Н. Фатеевой, О. Табаковым.

На первый взгляд, встречи эти проходили без сучка без задоринки. И мало кто знал, какие организационные трудности приходилось преодолевать их главному организатору – директору кинотеатра «Родина». Размещение в гостинице, организация завтраков, обедов и ужинов – все ложилось на его плечи. Иногда приходилось заниматься и вопросами поддержания физического здоровья московских гостей. Но с каждого занятия кинолектория его слушатели расходились с ощущением праздника – и это было лучшей оценкой его трудов. Популярность кинолектория заставила других директоров кинотеатров, притом не только уфимских, потребовать от руководства Управления кинофикации организовать подобные лектории по всей республике.

К сожалению, даже в Уфе нередко пытались ограничить общение зрителей с фильмами мастеров отечественного кинематографа. Озабочено было этим идеологическое руководство обкома КПСС. Однако препоны эти мы обходили, пользуясь правом первоэкранного показа, и до того, как появлялись строгие предписания положить неугодную ленту на полку, на занятиях киноуниверситета удавалось ее показать. Хорошо помню, как в переполненном зале демонстрировались две серии фильма Андрея Тарковского «Андрей Рублев». А в широкий прокат фильм по республике не был выпущен. Такая же судьба постигла фильмы «Солярис», «Чучело».

Что же выделяло Г. Х. Фаттахутдинова среди его коллег – директоров других кинотеатров? Прежде всего, его особые личностные качества. Это был человек, влюбленный в свою работу и целиком погруженный в нее, расположенный к людям и умело управляющий коллективом, чуткий ко всему новому и перспективному. Не случайно именно он оказался в центре многих памятных событий, связанных со звездными годами отечественного киноискусства. Безусловно, один он во многих своих начинаниях вряд ли преуспел бы. Помогло его умение привлечь по-настоящему влюбленных в кинематограф людей, которые изъявили готовность непосредственно участвовать в реализации поначалу казавшихся фантастическими замыслов и инициатив…

С раннего детства я запомнила рядом с дедушкой невысокую, с копной пышных черных волос, очень энергичную женщину, к которой он то и дело обращался. Я тогда еще не осознавала, что Надежда Александровна – заместитель директора, его правая рука, ближайшая помощница и надежная опора, но чувствовалось, что она важное лицо в кинотеатре и что без нее там ничего не делается. И сегодня, сорок лет спустя, она с удовольствием вспоминает о тех временах и о своем начальнике.

Надежда Александровна Желябова:

– Я проработала с Сан Санычем семнадцать лет. Это был золотой человек, душа-человек. Таких больше нет и не будет. Ко мне он относился как к дочери, не давал никому в обиду. Добр был необычайно. К нему можно было прийти с любой проблемой, любым делом – всегда выслушает и постарается помочь каждому. Была у нас билетер, Фатыма-апа Рахматуллина, она болела туберкулезом, – он ей доставал лекарства. И сына ее опекал (Наиля Исмагиловича Рахматуллина, известного в Уфе художника по свету, много лет проработавшего в театре кукол, – М. Ф.).

Он был страстным садоводом и, когда наступала весна, все свободное время (хотя его было очень мало) пропадал в саду. Помню, как несколько раз просил: «Наденька, если меня будут спрашивать, скажи что-нибудь – ну, что вызвали в министерство, что ли, в исполком, в райком», – и исчезал: значит, поехал сад поливать. Но это бывало редко. В основном пропадал на работе сутками – и своих сотрудников часто выдергивал с выходных. Чуть не каждое воскресенье – звонок: «Надя, приходи срочно». Ведь у нас был не один только кинотеатр: у «Родины» были филиалы – Дом просвещения (где теперь Молодежный театр) и Дом актера, кроме того, мы обслуживали еще и пароходы, и воинские части, и детские сады, и пионерские лагеря. Служебная машина без конца разъезжала туда-сюда, перевозила механика и коробки с пленками. Это была адская работа. Бегать приходилось очень много – то в главлит, то в типографию. В самом кинотеатре у нас был огромный архив афиш, альбомов, фотографий из фильмов – мы все это хранили, устраивали постоянные выставки. Когда спустя несколько лет после ухода из «Родины» я зашла туда, то увидела, что весь архив выброшен на свалку, – и мне стало очень больно.

Я потом работала еще в нескольких кинотеатрах, но «Родина» для меня была и осталась главной. Мы были там одной семьей. Никто друг друга не обижал и не подсиживал, склок никаких не было. Сан Саныч знал о том, что делается у меня дома, и на свои дни рождения всегда приглашал. В свое время именно он посоветовал устроить мою дочь на работу в кинопрокат – и она проработала там 35 лет. И дочь дружила с его младшим сыном Эмилем: вместе ходили на каток, в гости…

По поводу рождения Эмиля вспомню еще одну семейную легенду. Весной 1950 года Фаттахутдинов поехал в командировку в Москву, где к тому времени уже учился на первом курсе геофака МГУ его старший сын Спартак. В те годы всеобщего дефицита в столицу, как известно, ездили с кучей всяких поручений от родных и знакомых. И отец попросил сына помочь ему купить детскую коляску: мол, друзья заказали. Спартак возмутился: они что там, в Уфе, с ума посходили – обременять человека такими просьбами? И не дал отцу эту самую коляску купить. А спустя некоторое время вдруг получает из дома телеграмму: «Поздравляем братом». И снова возмутился и пошел на почту выяснять, в чем дело: у меня, мол, есть только сестра, а брата никакого нет, вы все напутали. Но оказалось, все правда: появился на свет его брат Эмиль, а отцу просто было неловко признаться, что они, родители, в таком уже солидном возрасте собираются обзаводиться третьим ребенком. (К сожалению, Эмиль Фаттахутдинов, биолог и одаренный художник, погиб в автокатастрофе, не дожив до сорока).

Но вернемся в кинотеатр «Родина». Чем он был для уфимцев в 50-е – 60-е годы, думаю, объяснять не надо. Средоточием уфимского «Бродвея», исходным и конечным пунктом прогулок по улице Ленина. И мощным центром притяжения. Ведь туда ходили не только смотреть кино: там общались, заводили знакомства, назначали свидания. Перед началом сеанса рассматривали фотографии любимых артистов, которые во множестве висели на стенах. И слушали оркестр, который был гордостью кинотеатра: он в полном составе вслед за директором перешел в «Родину» из «Октября». Почти никого из музыкантов, игравших в «Родине», уже не осталось в живых, но, по счастью, ныне здравствует Евгения Владимировна Иващенко, скрипачка, ветеран оркестра и его руководитель в течение нескольких лет.

Евгения Владимировна Иващенко:

– В 1945 году я пришла в оркестр «Октября», а потом больше двадцати лет работала в «Родине», так что Сан Саныча знала хорошо. Играли мы в «Октябре» перед тремя сеансами, а в «Родине» – перед шестью: почти весь день работали. Репертуар был огромный: исполняли и классику, и народную музыку – русскую, башкирскую, татарскую, украинскую. Играли и джаз. Многие певцы выступали с нашим оркестром. Помню певицу Каролину Ковальскую. Молодой, начинающий Рим Хасанов тоже у нас пел. К нам даже из филармонии присылали певцов, чтобы они у нас свои часы отрабатывали.

Когда мне было двадцать семь, Сан Саныч назначил меня руководителем оркестра. Я не хотела, было страшновато – молодая еще, но он настоял. Тут же всех оркестрантов заставил называть меня по имени-отчеству. И три года я в этой должности проработала. Нелегко было, много раз ходила отказываться. Он говорил: «Подожди, скоро найду тебе замену», – а сам лукавил, не искал: я его, видно, в этом качестве устраивала. Наконец пришел мой муж с той же просьбой: он разговаривал с Сан Санычем, а я стояла за дверью кабинета и ждала. Но и мужу он отказал. Пришлось мне пойти на хитрость и родить третьего ребенка – тогда уж ему поневоле пришлось меня от руководства оркестром освободить.

Сан Саныч был очень требовательный человек. При нем в кинотеатре были строгая дисциплина и порядок. Но не только требовал от других – прежде всего сам работал не покладая рук, был чрезвычайно работоспособный и деловой. И очень порядочный. Ему можно было высказать все, что на душе, не боясь, что это обернется против тебя. Бывало, что и спорили по каким-то вопросам, и ругались даже, но никаких последствий это не имело. Помню, повздорила с ним как-то и несколько дней не появлялась в его кабинете. Он меня вызвал и говорит: «Что-то ты ко мне уже неделю не заходишь – в чем дело?» Тут я ему и высказала все свои обиды разом – думала, рассердится. А он только улыбнулся и пошутил: «Ты мне сейчас столько гадостей наговорила, сколько и от жены не услышишь». И снова все вернулось в мирное русло, как раньше.

Надежда Александровна и Евгения Владимировна принадлежат к старшему поколению сотрудников Сан Саныча. А теперь слово младшим – тем, кто пришел на работу в кинотеатр в конце шестидесятых, сразу после школы.

Николай Никитович Тяпкин, инженер, заслуженный работник культуры БАССР (кинотеатр «Родина»):

– Я познакомился с Сан Санычем, еще учась в 11-м классе: у нас была школа с производственным обучением – тридцать пятая. Учились мы на киномехаников и на практику пришли в кинотеатр «Родина». Теорию нам в школе преподавал технорук кинотеатра Виктор Ильич Аксенов. А в 1966-м я пришел сюда на уже работу.

Сан Саныч в кинотеатре пропадал с утра до ночи. Шустрый был очень. Мы должны были приходить в восемь часов. Только зайдем в аппаратную, как уже бежит по коридору – в пальто, в шапке – директор: «Здравствуйте, как дела?» – «Все хорошо, Сан Саныч, начинаем проверять аппаратуру», – и он уже бежит вниз смотреть, пришли ли кассиры и контролеры. Убедится, что все на местах, – тогда только идет к себе в кабинет.

Если что не так, накладки какие-нибудь, то пригласит к себе, выслушает и примет решение – бывает, что неприятное для тебя, однако всегда справедливое. Иной раз и накричит сгоряча, но потом извинится. Были случаи, когда Мосунов, начальник управления кинофикации, нас всех приглашал к себе – и директора, и технорука, и киномеханика, – чтобы взбучку дать за что-нибудь. И Сан Саныч нас перед начальством защищал, говорил: «Я руководитель предприятия, я отвечаю за все, с меня и спрашивайте».

Помню, как нас в армию провожали. Мы вместе с Мишей Кузьминым уходили. Устроили по этому поводу собрание, Сан Саныч выступил, поблагодарил за работу, напутствовал нас. И после армии мы пришли не куда-нибудь, а снова в «Родину». В основном работала здесь молодежь. Я начал в девятнадцать лет, Миша в шестнадцать, Саша Яковлев в восемнадцать – трудовые навыки перед армией все получали в «Родине». Всего киномехаников было у нас восемнадцать человек. А кроме них еще технорук, старший киномеханик и киномеханик по доставке фильмов. У нас ведь было до пятнадцати филиалов. Один киноуниверситет чего стоил: и УВД, и Дворец пионеров, и обком, и райком партии. В аппаратной одновременно находились два киномеханика. Пока одна часть идет, а идет она десять минут, нужно новую зарядить, и почистить, и угли сменить, и пленку перемотать – только успевай.

Когда в 1966 г. в Англии был чемпионат мира по футболу, Сан Саныч разрешал нам допоздна оставаться в кинотеатре: телевизоров-то еще ни у кого не было. Кончался последний сеанс, а в половине первого начиналась трансляция – мы сидели тут и смотрели.

Благодаря Сан Санычу я и прикипел к «Родине», и другого места работы у меня не было. Я здесь все профессии освоил: и киномеханика, и электрика, и сантехника, что нужно было, то и делал, – и так больше сорока лет.

А в 1974-м, перед тем как уйти на пенсию, Сан Саныч наградил меня за хорошую работу поездкой в Болгарию. Я с благодарностью его вспоминаю, потому что он научил меня нормально работать.

Александр Георгиевич Яковлев, инженер, заслуженный работник культуры РБ (Дом актера):

– Я пришел в «Родину» в 1966 году помощником киномеханика, а ушел в 1974-м – сменным инженером.

Тогда был мальчишкой и, быть может, не все понимал, а сейчас, по прошествии стольких лет, уже осмыслив все, думаю: с каким удивительным человеком довелось работать. Это мнение не только мое, но и всех сотрудников Сан Саныча. Ему ничего не надо было рассказывать. Он всю нашу кухню досконально знал, поскольку прошел все ступени, от расклейщика афиш до директора. Знал, что от кого можно требовать. Поэтому ему было легко общаться с людьми. Дверь его кабинета не закрывалась: к нему шли все и со всеми вопросами, он всем был доступен, всех выслушивал, причем никогда не изображал из себя начальника.

Сам был пламенным энтузиастом кино – и команду подобрал подходящую: его заместители – Галина Васильевна Арапова, Надежда Александровна Желябова, технические руководители очень сильные – Виктор Ильич Аксенов и Валентин Иванович Сеснев. Команда была мощная, и каждый был на своем месте. В то время был самый расцвет кино. Люди ломились в кинотеатры, хороших фильмов было множество. И во главе кинотеатра стояли люди, которые болели этим искусством. Мне очень повезло, что работал с такими людьми, и прежде всего – с Сан Санычем. У меня о нем остались самые добрые и теплые воспоминания.

А теперь слово одному из зрителей, детство и юность которого оказались тесно связаны с «Родиной».

Айрат Акрамович Ахметшин, актер Башкирского государственного театра кукол, народный артист РФ:

– Я из многодетной семьи, и меня еще маленьким приводили в «Родину» старшие братья и сестры: оставляли играть в детской комнате, а сами шли смотреть кино. Сан Саныча я узнал позже, уже в школе, поскольку учился в одном классе с его сыном Эмилем. Раньше ведь были учебные, познавательные программы, фильмы, мы всем классом на них ходили. Ну, а наш класс, естественно, ходил чаще других. Был такой случай: мы отправились в кинотеатр на очередной просмотр. Пошел журнал и вдруг прервался. Мы думали, что сейчас начнется фильм, но вместо этого включается свет, выходит Сан Саныч и говорит: «Ребята, извините, что мы прервали показ фильма, но есть важное правительственное сообщение. Сегодня, 12 апреля 1961 года, в космос полетел Юрий Алексеевич Гагарин». Сам директор кинотеатра посчитал нужным выступить перед нами, школьниками! Для меня и по сей день это событие – полет человека в космос – связано с «Родиной», где я об этом услышал. Ну, мы, конечно, были в восторге, закричали «ура», шапки стали бросать, тут уж было не до фильма.

Сан Саныч был очень хороший человек – мудрый, спокойный, добрый. Он возглавлял родительский комитет нашего класса. Они ведь и жили напротив кинотеатра, на Чернышевского. После школы мы часто с Эмилем к ним заходили, обедали, рвали в саду яблоки – родители-то целый день на работе.

И когда я стал постарше, то в «Родину» бегал постоянно. Там такие очереди выстраивались на улице перед кассой, особенно когда шли фильмы вроде «Трех мушкетеров» или «Великолепной семерки». Изредка, когда трудно было с билетами, я подходил к администратору и говорил, что учусь в одном классе с сыном директора, – «злоупотреблял», каюсь.

В характере первого директора «Родины» настойчивость, инициативность, любовь к порядку и дисциплине, незаурядные деловые качества сочетались с предельной скромностью, самоотверженностью, интеллигентностью и деликатностью – не всякий руководитель, увы, может похвастать таким сочетанием. Но если подчиненные знали его строгим и добрым одновременно, то к своим родным он был обращен исключительно доброй своей стороной.

Заур Сахибович Исхаков, кандидат технических наук:

– Я рос без отца: его репрессировали до моего рождения. Подростком, еще до армии (что очень важно), я впервые пришел в дом Фаттахутдиновых, своих дальних родственников. Теперь даже не помню степень моего родства с Сан Санычем, но он стал для меня примером во всем: повлиял на мои взгляды, мировосприятие, характер. С первой встречи подкупали его доброта, душевность, отношение к близким, особенно к жене: он старался помочь ей во всех заботах по дому, не гнушался никакой «женской» работы. Когда бы я ни пришел, меня обязательно угощали, привечали как родного. Могу сказать, что Сан Саныч заменил мне отца. Храню его фотографию, на которой когда-то в юношеском порыве написал: «Дядя Саша – самый лучший человек». Особенно любил приходить к ним, когда он приносил домой списанные уже картины и на домашнем проекторе их прокручивал – для своих. Так что кино для него было занятием круглосуточным. И, конечно, ходил к нему в «Родину» – и один, и с будущей женой Дилярой, которая настолько прониклась любовью к кино, что с тех самых пор начала собирать фотографии мастеров мирового кинематографа и за многие годы собрала огромную, в чем-то даже уникальную коллекцию. Совсем недавно эта коллекция выставлялась для всеобщего обозрения и освещалась прессой – и происходило это именно в «Родине».

Для близких дедушка готов был делать что угодно – «лишь бы им было легче, чем мне». А уж он-то знал цену трудностям. Четырех лет от роду остался без родителей, на попечении бабушки, вместе с младшими братом и сестрой. И всю жизнь о них, младших, заботился. И не только о них, но и обо всей многочисленной родне. Заботился совершенно бескорыстно. Он вообще был бессребреником, к материальным благам не стремился. На родине, в Миассе, когда мальчишкой начинал подсобным рабочим в кинотеатре, однажды, копая яму для каких-то хозяйственных нужд, наткнулся на золотую жилу. Побежал к директору, а тот велел ему молчать, иначе, мол, весь кинотеатр разнесут. И он это золото снова закопал и никогда о нем не жалел, вспоминал этот случай с улыбкой. Своей настоящей «золотой жилой» считал любимое дело, которое хоть и забирало силы без остатка, но воздавало собственным ростом, благодарностью и уважением множества людей: зрителей, сотрудников, кинодеятелей…

Крепким здоровьем дедушка похвалиться не мог ни в каком возрасте, но на хвори никогда не жаловался, и лежащим в постели я его не помню. Однажды, уже пожилым, получил перелом ребер, но работать дома и в саду не переставал ни на день. Так и ушел без жалоб, оставаясь опорой для всех окружающих.

Кстати, дедушкой я его никогда не называла. Для меня он был – папа Саша, с самого моего рождения. Потому что выжила я во многом благодаря его заботам (врачи очень сомневались в том, протяну ли хотя бы год). В любое время дня и ночи он бегал в аптеку и по магазинам, доставал лекарства, узнавал, где можно раздобыть грудное молоко (у мамы молока не было, а купить обычное в те годы было большой проблемой). Каждый вечер тащил из служебного буфета домой весы (именно тащил – они были неподъемной тяжести), чтобы проверить, прибавляю ли я в весе, а по утрам возвращал их на место. И носил меня на руках куда чаще, чем мой родной папа, который по молодости побаивался маленьких детей.

До сих пор ощущаю отсвет его доброты и обаяния. Мне, его внучке, авансом обеспечено доброе расположение тех, кто его знал и любил. Когда при упоминании его имени у людей теплеют взгляды и оживляются лица – это дорогого стоит. И дух семьи, который он поддерживал в «Родине», хранят бывшие его сотрудники: кто давно уже на пенсии, кто работает в других местах – но все в курсе жизненных перипетий своих коллег, встречаются, общаются или, по крайней мере, что-то знают друг о друге.

Никто из троих детей Сан Саныча не пошел по его стопам и профессионально не был связан с кино. Однако старший сын унаследовал любовь к этому искусству. Спартак Габдрахманович в юности увлекался кинолюбительством (у нас дома до сих пор громоздятся коробки с отснятыми им пленками). Позже, став ученым секретарем Башкирского филиала Академии наук, принял самое активное участие в организации в филиале кинолаборатории, на базе которой талантливый оператор Азат Иманаев снял несколько документальных фильмов, в том числе «Янган-Тау» и «Сабантуй». «Сабантуй» занял первое место на Международном конгрессе по антропологии и этнографии в Чикаго. В конце 80-х годов С. Г. Фаттахутдинов привлек к сотрудничеству специалистов «Центрнаучфильма» – так возникли фильмы «Сарматское золото» и «Башкирский научный центр», научным консультантом которых он стал. А техническую помощь кинолаборатории БФАН оказывал все тот же Александр Яковлев, который начинал помощником киномеханика в «Родине», у Сан Саныча.

Времена изменились, и кинотеатр, к сожалению, утратил былое значение в жизни уфимцев, несмотря на стремление его теперешнего руководства сохранять и развивать прежние традиции. Ходят даже слухи, что скоро «Родине» придет конец, что ее просто вытеснит только что построенный совсем рядом огромный кинокомплекс. Печально, если это и в самом деле произойдет. Ведь здание, пусть даже суперсовременное и напичканное всяческой аппаратурой, – это еще не все. В «Родине» живет особая аура, созданная многими поколениями, – она не должна бесследно исчезнуть. Это островок городской истории, вместилище благодарной человеческой памяти, – и пусть он сохранится подольше.

С коллегами и родственниками Г. Х. Фаттахутдинова (Сан Саныча) беседовала Майя Фаттахутдинова, заслуженный деятель искусств РБ

Из архива: декабрь 2007г.