Сергей Матюшин. Эффект Готерна

Похвала орнитологии

Человек может закрыть глаза и увидеть стайку птиц. Особенно если он лежит на тёплой траве на вершине сопки. Если открыть глаза, то наверняка в небе окажется стайка ласточек или стрижей. Но у человека глаза закрыты. Зрелище стайки птиц длится секунду, а то и меньше. Можно их сосчитать или нет? Если Бог есть, то сосчитать можно, ведь Богу известно, сколько птиц человек видел внутренним взором. Если Бога нет, сосчитать нельзя, поскольку это сделать некому.

То же самое можно сказать о муравьях, если бы человек лежал на лесной поляне возле муравейника, о рыбах, будь он на берегу реки или озера, альфидах и наядах, нимфах рощ, озёр, источников.

Разберёмся с птицами.

Допустим, что птиц меньше десяти, но больше одной, но не девять, восемь, семь, шесть, четыре, пять, три, две. То есть искомое число – между десяткой и единицей. Но такое целое число помыслить невозможно; следовательно, Бог есть.

Вместе с тем надо согласиться, что возможности человека «помыслить» весьма сомнительны.

О происхождении дерева и железа

В первой книге Моисея рассказывается, что в начале Бог сотворил небо и землю, в третий день зелень, траву и плодовые деревья, на шестой день – новые деревья, но опять же плодовые. После седьмого дня – полевой кустарник и полевую траву. Затем – человека из праха земного. Потом Бог насадил рай в Эдеме, но и там были сугубо плодовые деревья, даже древо познания добра и зла и древо жизни имели какие-то плоды. Но с последнего никто ничего так и не попробовал. О первом есть разные мнения: яблоня, смоква, финиковая пальма. В основном сошлись на яблоне. Что за плоды производило древо жизни – осталось неизвестным. И для чего оно было создано – тоже оставалось долго неизвестным, ведь если оно недоступно, значит – совершенно бесполезно для человека. Есть мнение, что именно из этого дерева были изготовлены доски для креста, на котором распяли Иисуса. Моисей об этом помалкивает, но ведь понятно, что, оказавшись на древе жизни, Иисус обрёл возможность стать бессмертным, потому что, судя по первой книге Моисея, именно для того оно и было создано Богом. Все остальные деревья, видимо, мутанты первого. И вопрос их жизнестойкости и необходимости для человека – дискуссионный. Факт налицо: лесной покров планеты исчезает. Ведь невозможно же назвать Парадизом зловонные удушливые джунгли Амазонии или чахлые акации прерий и Палестины.

Стало быть, для человечества важнее всего отыскать остатки креста Иисуса, выделить ДHK и восстановить древо жизни как породу. Кажется, дело идёт именно к этому. Тогда мы станем вкушать плоды древа жизни и проблема бессмертия разрешится. Можно будет заняться Вселенной, вселяться в неё, что и есть основная задача человечества.

Словом, дерево было создано ради изготовления из него досок для креста Иисуса. Чтобы оно дало Христу жизнь вечную, что и произошло.

Теперь о железе.

Оно было создано только для того, чтобы изготовить гвозди, которыми прибивали к кресту руки и ноги Христа. После чего железо за ненадобностью исчезло. Где-то в Индии есть колонна из чистого железа, а больше его нигде на Земле нету. Происхождение колонны наукой не выяснено. Пока сошлись на том, что это метеорит, но мировая металлургия не произвела ни грамма подобного железа – потому что оно человечеству не нужно. Говорят, что-то подобное есть в священном камне мусульман Каабе.

На три гвоздя для Иисуса ушло, вероятно, не более полукилограмма этого железа. Остальное осталось в Индии, где Христос странствовал до тридцати лет и набирался мировой мудрости. Оттуда он принёс на родину гвозди, оставив остальное железо тамошним мудрецам и брахманам.

Вот почему у нас нет ни одного куска настоящего железа, как и единственно необходимого нам дерева.

Репликация Иисуса Христа

В конце 2000 года группа исследователей-путешественников из Непала обнаружила трёх сходных пациентов в психиатрических клиниках разных стран. Одного – в клинике им. Кащенко (Москва), второго в клинике Ипсланти (США), третьего в клинике Дизендорф (Израиль). Bce трое считали себя одним и тем же человеком – Иисусом Христом. Сами исследователи были буддийскими врачами-монахами.

Что интересно, у всех троих исследователи обнаружили одинакового рода стигмы: на лбу, от тернового венца; на спине – от бичевания; справа между рёбер – от удара копья Лоэнгрина; и шрамы от гвоздей на ступнях и запястьях. Все трое имели одну группу крови, сходную с той, что на Туринской плащанице. ДНК их совпадали не совсем. Все трое говорили на многих языках, особенно хорошо на русском, английском и иврите. Между собой они беседовали на языке, который эксперты идентифицировали как древнеарамейский с примесью греческого и латыни.

«Троица», так их назвали исследователи, была сведена в одной клинике, нейролингвистическом центре города Лондона, и долго там наблюдалась. Пятилетнее исследование показало, что все трое говорят об одном и том же, хотя время от времени и упрекали они друг друга в неточности изложения своих собственных слов. В таких случаях они переходили на неизвестный науке язык, похожий фонетически на птичий.

Английские медики пригласили специалистов-теологов из Ватикана. Епископы попросили подключить патриарха всея Руси Кирилла, главного раввина Израиля и специалиста по исламу Гейдара Джамаля. Вместо Джамаля, сославшегося на чрезвычайную занятость, прилетел имам главной мусульманской мечети в Мекке.

Тройственная комиссия беседовала с изначальной троицей года два. Иисусы были доброжелательны, но несловоохотливы. Формулируя ответы, нередко один ссылался на другого, а третий, например, советовал обратиться к первому или второму. Разночтения, говорят, были несущественны.

Велись подробные протоколы, но они почему-то до сих пор не опубликованы ни РПЦ, ни Исламским всемирным университетом, ни учёными теологами Израиля.

Я слышал, что они не будут опубликованы никогда, – так, мол, решила исследуемая троица. Обоснование своего решения они якобы выдвинули такое: любые выводы устареют раньше, чем кто-либо сможет их прочесть.

В некоторых СМИ мира эта история известна под названием «Сад расходящихся тропинок».

То есть – вы можете выбрать собственный путь, вернуться обратно, если почувствуете в этом необходимость, и начать всё сначала.

Как понимает читатель, при этом важно непременно быть в саду, а не в пустыне, это минимально необходимое условие интересной и приятной прогулки.

Абсолютное доказательство

Один бедный садовник, огорченный однообразием и скудостью своей жизни, как-то, будучи в дурном настроении, перед ночью сказал своему хозяину, что богатеи живут в земном раю, а вот садовники вроде него обречены на жизнь ничтожную, и не на что им надеяться. Хозяином этого садовника был престарелый монах, бывший патриарх, а теперь немощный, сварливый и скупой старец. Он много времени проводил в неустанных молитвах, стоя на коленях на камне.

– Разве моя жизнь похожа на райскую? – возразил старец. – Посмотри на меня, я одинок, болен и дряхл, у меня нет радостей, кроме надежды на иную жизнь после смерти. Близка смерть моя, но ведь я не ропщу. А ты крепок, здоров, лета твои невелики, а ты ропщешь. Потому что слабоверный и не знаешь, что тебя ждёт Рай.

– Почему ты так говоришь, отче? – удивился садовниик. – Вот я злюсь на жизнь и на тебя, значит – грешу. Pазвe быть мне в Раю? Кроме того, я ворую в твоём саду розы и продаю их тем, кто хоронит своих близких.

– Ты, сын мой, злишься на своё неверие, – сказал старец, – а это не есть грех. А в своём воровстве ты признался, и это есть покаяние. Ты борешься сам с собой. Так поступают праведники. Иди в свой сад и спи спокойно. Сегодня будет тебе знак.

В эту ночь садовнику приснился патриарший сад, он пышно благоухал, был полон птиц, нимф и эльфов; среди трав и источников гуляли полупрозрачные существа в облике как бы ангелов. Садовник сорвал красную poзy, укололся о её шипы и проснулся.

Утром пришла его жена, прачка старца, и увидела, что садовник сидит на кровати и держит в руках красную розу.

– В нашем саду такие большие цветы не растут, – удивилась жена. – Где ты её взял? Наш старец сегодня ночью преставился, – заплакала она.

Садовник пошел в дом старца и положил розу на грудь своему мёртвому хозяину.

Астрофизики XXI века отрицают цветочную и ангелическую составляющую Рая. По их убеждению, Рай – это вселенские, космические пустоты, «тёмная материя» и «тёмная энергия». В этих пустотах их насельниками непрерывно создаются новые миры («блаженны миротворцы»). Учитывая наличие бесконечности и отсутствие времени, работа их бесконечна, а места хватит всем и навсегда.

Упомянутый же садовник, видимо, будет создавать некие цветочные цивилизации, если это имеется в планах Всевышнего.

 О вредности эволюции

Поначалу возникли споры и вирусы, потом они превратились в бактерии.

Но какой смысл в переходе к более сложным формам существования? Ведь бактерии очевидно существовать сложнее, чем вирусу: еды надо больше, соседка может оказаться хитроумнее или вообще хищницей.

Между тем бактерии превращались в коацерваты и водоросли, те в папоротники, хвощи, деревья; среди растительности появились взаимопожирающие насекомые, животные и иные чудища.

Уже амёба протягивала свои псевдоподии, желая что-нибудь схватить и сожрать. Морская анемона превращалась в медузу; некоторые виды поедали других. Появились рыбы, а со времён Брейгеля известно, что большие рыбы поедают маленьких, а также водоросли, медуз и что попадёт.

То есть постепенно всем эволюционным формам жить становилось сложнее и сложнее, а выжить и совсем трудно.

Когда дошло до человека, началось уничтожение всего – рыб, растений, друг друга, животных, вирусов.

И теперь у вирусов один враг – человечество, которое изобретает противовирусные препараты. Вирус создал человека, а человек уничтожает своего создателя. Что-то тут не вяжется у эволюционистов; ведь странно выглядят затеи эволюции: производить взаимоуничтожающие существа.

А если человек в конце концов начнёт осваивать иные миры? Нетрудно вообразить, что он там натворит. Ведь не исключено, что в иных мирах человек поначалу будет выглядеть как вирус и, по земной привычке, станет там отстраивать аналог земной эволюции.

Вот и возникает естественным образом вопрос: какой смысл в эволюции? Взаимоуничтожение всех и всего?

Так что теория и практика эволюции достаточно бессмысленна по определению и по достижениям её носителей, от бактерий до человека. Другими словами, она вредна, как и её сторонники во главе с Ч. Дарвином. Креационисты тоже путаники те ещё. Думаю, и те и другие – визионеры.

Но остановиться, видимо, уже не удастся.

Может быть, в программу Творца затесался вирус (как в компьютер)?

Поиск его и уничтожение – вот цель человечества, если оно хочет выжить.

Это будет выполнением замысла Творца, единственно богоугодным занятием. Ведь одно из имён Бога – Творец, Создатель, то есть он не планировал взаимоуничтожение существ и явлений, он планировал созидание.

Бог создал человека, как человек создаёт сыновей своих, чтобы они помогали ему жить, когда он постареет, устанет или заболеет.

Где находится Данте?

В архитектонике «Божественной комедии» Земля – шар; в центре Северного полушария высится гора Сион, Южное полушарие состоит из воды, в центре его гора Чистилища. Под горой Cион уходит к центру Земли воронка Ада, в ней девять кругов наподобие амфитеатра. На вершине горы Чистилища цветёт Райский Сад, Эдем.

Вокруг Земли вращаются девять сфер – семь планетарных небес; восьмое – недвижные звёзды, девятое – кристальное небо, его окружает Эмпирей, где вокруг точки, которая есть Бог, раскрывается безмерная Райская Роза; у Розы девять кругов, они состоят из душ праведников в образе ангелических существ. Так в общих чертах устроен дантовский загробный мир.

Долгое время конструкцию Данте ошибочно считали аллегорией. Современная космогония нашла, что Данте верно угадал – так всё там и устроено. Об этом скоро сообщит сам Стивен Хокинг.

Первая часть «Комедии» описывает Ад, вторая – переход от греха к добродетели, Чистилище; третья – Рай, обиталище совершенных. Жизнь человеческая может быть трёх видов: жизнь грешников, кающихся и праведников (Ад, Чистилище, Рай).

Поэму Данте некоторые читали, несколько человек перечитывали. Но никто не помнит, в чём там, собственно, дело. Сейчас объясню.

Данте и Вергилий путешествуют, последовательно посещая все круги Ада, Чистилище, приближаются к Раю. В самом начале пути Вергилий объясняет, что они находятся среди тех, кто умер раньше, чем была провозглашена Вера. Это очень важно уяснить.

Первые, кто приветствуют Данте и Вергилия, – Гомер, Гораций, Овидий и Лукиан, они ведут Данте и Вергилия в Замок, где обитают. Там Данте встречает античных богов, героев, библейских царей и пророков, мусульманина Аверроэса, Ибн Рушди, последователя Аристотеля. Все они не испытывают страданий, но знают, что отвергнуты Богом. Тут же находятся все Авраамовы предки и души некрещёных младенцев, они лишены возможности видеть Бога и принадлежать ему. Да и Замок этот – в Аду. Тут своего рода музей восковых фигур, – ни Цезарь, ни антики, ни философы и поэты античности ничего не делают. Тысячелетиями в Замке не меняется ничего. Данте такое положение считает ужасом – отсутствия надежды и Бога достаточно, чтобы обитатели Замка вечно испытывали ужас. Тени великих принимают Данте в своё собрание, но это не настораживает Данте.

ЭТО ПЕРВОЕ.

В двадцать шестой части Ада Улисс рассказывает Вергилию и Данте о своём вечном стремлении изведать весь мир, всё, что есть в нём и в человеке. Между тем Улисс признан обманщиком и помещён в Ад, потому что нарушил запрет богов и пустился в плавание по нижней части Земли. Плавание Улисса заканчивается кораблекрушением около горы Чистилища. На тот же берег, на который ступил Улисс, теперь ступает и Данте, посещает миры, запрещённые для человека, хочет постичь тайны, едва намеченные Святым Духом, – замысел абсолютно греховный. Кроме того, он осмелился приравнять свою любовь к Беатриче к любви к Богородице и Иисусу. Данте как бы готовит собственную гибель своей любовью, дерзостью и отвагой.

ЭТО BТOPOE. (История Улисса его не настораживает и не останавливает.)

Постепенно поэма превращается в путеводитель по загробному миру с исповедями умерших.

Данте осуждает грешников, но в сердце своём их оправдывает (история о Паоло и Франческе).

Пытаясь «всё понять», Данте приходит к выводу, что «всё можно простить». И тяготит Данте вопрос: справедливо ли Бог карает за отсутствие веры человека вполне примерной жизни?

По сути дела, всё это – сомнение в справедливости Бога, то есть невеpиe в его абсолютность.

ЭТО ТРЕТЬЕ.

Одолев Ад и Чистилище, Данте встречает в Земном Раю свою Беатриче. Эта сцена считается одной из самых поразительных во всей мировой литературе.

13 апреля 1300 года, в предпоследний день своего путешествия, Данте вступает в Земной Рай, расположенный на Вершине Чистилища. Он выходит к реке, видит на берегу женщину в платье цвета огня; по трепету собственной крови он догадывается, что это – Беатриче. Данте ищет взглядом Вергилия, но того уже нет рядом, Вергилий в Аду, ибо он – античный поэт, язычник, вход таким в Рай закрыт.

Беатриче говорит Данте, что ему надо оплакивать собственные грехи, а не исчезновение Вергилия. Безжалостная Беатриче перечисляет сонму вьющихся вокруг неё ангелов Дантовы прегрешения. Данте теряет дар речи, заливается слезами. Беатриче приказывает ему исповедоваться перед всеми окружающими её ангелами, а их – мириады и мириады... Суровая девушка Беатриче! Данте, конечно, ожидал совсем другого. Ведь он боготворил Беатриче. После смерти возлюбленной Данте попытался вернуть её себе воображением; всё сооружение «Комедии» – это своего рода алтарь, чтобы вставить в него одно-единственное желаемое свидание – встречу с Беатриче.

Она для Данте значила всё. Данте для Беатриче – почти ничего. А вот Паоло и Франческа навсегда неразлучны в своём Аду – «...тот, с кем навечно я скована терзаньем...». Терзанье в Аду – сладостней «райского» одиночества Данте.

ЭТО ЧЕТВЁРТОЕ.

Теперь о двадцать первой песне «Рая». Именно там вся боль Данте. Желанное свидание оборачивается мукой, унижением и страданием похуже адских. И это страдание относится не к персонажу по имени Данте, а к Данте – автору, человеку, поэту и постановщику «Комедии».

ЭТО ПЯТОЕ.

На вершине горы Чистилища Данте теряет Вергилия. Предводимый Беатриче, чья красота всё ярче с каждым новым небом Рая, Данте оказывается вблизи высшего лимба, Эмпирея. Небо уже не земное, а вечное, из одного света. Данте видит этот свет, сонмы тихо поющих ангелов, несчётноликую Розу Рая, составленную из душ праведников.

Внезапно он чувствует, что Беатриче нет рядом. Только что была! Она обнаруживается вверху, где-то вблизи центра Розы, то есть рядом с Богом. Вот куда помещает её желание и воображение Данте! А мы знаем, кто должен быть рядом с Богом... Но у абсолютно любящего не возникает даже мысли об Иисусе или Богородице.

Данте приветствует и молит её. Он хочет вручить ей свою душу: «Так я воззвал; с улыбкой, издалёка, она ко мне свой обратила взгляд; и вновь – к сиянью Вечного Истока...».

Некоторые это понимают так: разум (Вергилий) – это путь к вере; вера (Беатриче) – это путь к Богу; приведя к цели, и тот и другая больше не нужны.

Другие считают, что в последнем взгляде Беатриче и последней улыбке – нерушимый обет, это должно сказать Данте: мольба услышана, Беатриче уверяет его в прежней Любви.

Третьи уверены, что апофеоз Беатриче и был первоначальным зародышем всей «Комедии» или даже Данте желал создать Рай именно для своей избранницы.

Может быть и так: Данте создал лучшую книгу в мировой литературе, чтобы вставить в неё свидание с невозвратимой Беатриче (Портинари к этому времени уже умерла).

Несчастный грезит о счастье; любой из нас предаётся этому ежедневно.

Но Беатриче, мельком с улыбкой глянув на Данте, возводит глаза к вечному источнику света. Данте не жалуется, не стенает, всё земное в нём перегорело и отмерло. Как автор Данте пишет эту сцену себе самому, чтобы хоть в воображении побыть рядом с любимой.

Но дальнейший скорбный путь Данте – в лучшем случае – в Чистилище. Ибо, пока он путешествовал с Вергилием по Аду и Чистилищу, он не раз усомнился в абсолютной справедливости Бога. И наказание оказалось неотвратимым.

Скорее всего, он окажется в Замке Ада, где его поджидают Гомер, Гораций, Овидий и Лукиан, а также Вергилий, уже там устроенный.

Обратный путь Данте хорошо знаком.

Таков приговор Данте Алигьери и всем ему подобным за недостаточность Веры. Потому что малейшее сомнение в Боге – уже безверие. И такое существо лишается надежды на Чистилище и третьего спасительного взгляда Беатриче.

Но разве Беатриче была рождена ангелом? Или она – дочь Духа Святого? Нет, она земная, а значит, заведомо грешная женщина.

Тогда за какие заслуги она попадает в Эмпирей?

Я думаю, только за то, что её любил Данте, ибо он, низвергнутый в Ад, наполнил душу Беатриче высшей силой, которая равна святости, – своей Любовью.

Так что в этой истории кто-то ошибается – или автор «Комедии», или Данте-персонаж, или Беатриче, или читатель.

Или – сам Бог.

Слепой

Один человек, его звали Борхес, постепенно терял зрение, но до наступления полной слепоты успел прочесть сохранившуюся часть Александрийской библиотеки, которую всё же не сумели уничтожить османские халифы. Этот человек говорил: «Я знаю множество зрячих, и это не прибавило им ни ума, ни любви, ни счастья». Последние два слова Борхес не говорил. Вероятно, поэтому он новеллу заканчивает так: «Хочу умереть раз и навсегда вместе со своим собственным телом».

Я тоже встречал изрядное количество зрячих. Но, несмотря на этот факт, я предполагаю, что халифы не так уж много принесли миру зла. И не так уж много унесли добра из мира, тем более они не знали, что творят.

Если бы Борхес не прочитал сохранившуюся часть Александрийской библиотеки, он упомянутую в первом абзаце фразу дополнил бы теми двумя словами, которыми её дополнил я.

Напомню, что зрячих я тоже видел изрядное количество. Причём некоторые умели читать и даже писать.

 Как Павел Ф. отменил Альберта Э.

Универсальный гений, великомученик и священник Павел Флоренский больше всего интересовался математикой, теорией искусства, философией и теологией. Он впервые объяснил сущность «обратной перспективы» и символику иконостаса. Но власти настоятельно рекомендовали ему разработать надёжный метод запаивания консервных банок, что он с успехом и сделал, за что был уничтожен большевиками в 1937 году в Соловецком лагере.

Более известный Альберт Эйнштейн начиная с 1905 года неустанно морочил весь мир аккуратным сочинением насчёт ОТО, общей теории относительности. Его подельник Вернер Гейзинберг, основатель «новой физики», нашёл, что все события во времени и пространстве совершенно независимы от нашей способности наблюдать их. Другими словами, человек ни на что повлиять не может. Власть мироздания над нами абсолютна.

Эрвин Шредингер, тоже «квантовик», как следует поразмыслив, к 1958 году пришёл к выводу, что устройство и законы Вселенной можно понять только мистически, в частности с помощью «Упанишад» и восточной философии. То есть – современная космология идёт неправильным путём.

Чуть позже нобелевский лауреат Юджин Винер указал, что большинство физиков вернулись к признанию того, что первична мысль (разум), то есть именно сознание первичная реальность, а не материя. Так все заядлые материалисты превратились в убеждённых идеалистов. К этому моменту Винер уже знал, что психопат Альберт Эйнштейн, измученный своей теорией относительности, признал существование Бога как Творца и Первопричину.

Сегодня без понятия «Бог» не обходится ни один астрофизик мира, в том числе и гениальный – Стивен Хокинг.

Так что можно утверждать, что «разум возобладал».

Задолго до гейзинбергов, шредингеров, винеров и хокингов священник Павел Флоренский непринуждённо доказал ошибочность положений ОТО Эйнштейна. Эйнштейн, будучи фанатиком, мнил, что не может быть скорости больше скорости света – 300000 км/сек. Этим утверждением он упразднял всемогущество Бога-Творца. Но не сообразил, что этим же положением он провозглашает непознаваемость Вселенной. То есть – признаёт существование Бога.

Павел Флоренский предложил любому здравомыслящему посмотреть на одну звезду и тут же перевести взгляд на другую, в противоположном крае ночного неба. Между этими двумя звёздами – миллиарды световых лет, но наш взгляд проходит это немыслимое расстояние за ничтожное мгновение. Какова же скорость нашего взгляда? 300000 км/сек или бесконечно больше? Ответ очевиден.

Если у нашего взгляда (мысли) такая скорость, какова же скорость мысли Бога?

Кто-то из хокингов образно сказал, что Бог – это суперкомпьютер с бесчисленными «ядрами» и с бесчисленным количеством программ. Хватит на всех, кто окажется рядом с Первопричиной.

И исполнять эти программы – нам, человекам, если хоть кого-то из нас примут в сонм миротворцев.

Ведь, творя ребёнка, человек получает высшее наслаждение – оргазм; творя произведение искусства, человек (художник) испытывает неизъяснимое наслаждение; воспринимающему (слушателю, зрителю, читающему) тоже достаётся много удовольствия. Какая же степень удовольствия должна быть у того, кто творит новый мир – со всей многообразностью проявлений его! Блаженство миротворца неизбывно, бесконечно, вечно.

В общем, как-то так Павел Ф. отменил Альберта Э.

Конец науки персоневтики

Несколько поэтически ориентированных учёных во главе со Станиславом Лемом некогда создали науку «Экспериментальную теогонию». Для чего было учреждено существование т. н. «персоноидов», искусственно созданных разумных существ. Главная их задача – ожидание, чтобы Бог им доказал своё существование. Персоноид, по задумке этих претенциозных учёных, должен на многие порядки превосходить человека в скорости мышления. Ясно, что они надеялись на новейшие компьютерные программы.

Было создано множество программ для персоноидов. Общая цель была такова: войти в контакт с Богом.

Один из подельников Ст. Лема довольно приблизился к цели. Этому амбициозу по имени Рэймонд М. Смоллян удалось побеседовать с некоей субстанцией, которую он счёл за представителя Бога.

Хитроумный Смоллян начал с того, что попросил Бога освободить его от свободы воли, потому что он, мол, не выбирал эту свободу воли, она, мол, ему была навязана и позволяет ему грешить, ведь искушений так много. А Ты, Бог, жестоко наказываешь грешников в загробной жизни.

На что Бог (через своего представителя – субстанцию) сказал, что даёт Смолляну специальное разрешение грешить сколько угодно и не накажет его за все свершённые грехи. И предложил Смолляну пилюлю, которая навсегда избавит erо от страха греха. Смоллян решительно отказался. Бог сказал: Значит, ты уже не хочешь отказываться от свободы воли? Смоллян: Не надо было мне изначально давать свободу воли! Бог: Значит, это была моя ошибка? Смоллян: Да! Хотя мы знаем, что ты не способен совершать ошибок. Бог: Это само собой. Без свободы воли человек не заслуживает ни спасения, ни проклятия. То есть, без свободы воли человек не смог бы завоевать право на вечную жизнь. Бог: Оч-чень любопытно. Вот у меня, Бога, есть вечная жизнь; ты считаешь, что я сделал хоть что-нибудь, чтобы её заслужить? Между тем я купаюсь в вечном блаженстве, мне не приходится страдать, бороться, жертвовать. Ваша жизнь, смертные, полна страданий, конфликтов, вы даже не все уверены, что я есть. Но все вы мне завидуете. У меня нет врагов, я никогда не гневаюсь, а вы только этим и занимаетесь. Смоллян: Многие не верят в тебя, а некоторые ненавидят. Бог: Это они ненавидят своё представление обо мне. А меня настоящего ненавидеть невозможно. Ведь это я создал ангелов, у них нет свободы воли, у них нет выбора – но они счастливы и никогда не тянутся ни к чему, кроме добра. Такова и цель ваша, человеков. За что же можно меня ненавидеть? Смоллян: Так создал бы сразу всех ангелами! Бог: Я не создавал готовых ангелов. Ангелы – это конечная ступень космической эволюции для нашей, моей вселенной. Просто любой святой много старше любого грешника. Надо много жизненных циклов, чтобы понять: зло причиняет боль, зло – это страдание. Я только помогаю процессу, в результате которого все разумные существа должны достичь конечного совершенства. Я, Бог, и есть сам этот процесс. Я не причина Космического Процесса, я сам Космический Процесс. Но процесс просветления длится очень долго. Есть способ сократить путь (Дао) – сначала увидеть свет самому, тогда поможешь и всем. Смоллян: Значит, ты – процесc? Это совершенно безлично. А людям нужен личный Господь. Бог: Но ведь были на земле мои посланники! Христос, Мухаммад, Будда, да немало. Выбирайте, что вашей душе ближе. Есть народы, которые до сих пор считают богом, например, дерево и разговаривают с ним. Тоже – вполне личностное воплощение Бога. А если бы я не дал им всем свободы воли? Смогли бы они найти личностного Бога? Благодаря дарованной им свободе воли люди причиняют другим меньше страданий. Вот скажи, когда я создал равносторонний треугольник, мог ли я создать для него неравные углы? У меня не было выбора. Подумай над этим, смертный! Смоллян: Я думал, что ты можешь сделать всё что угодно. Ты же Всемогущий. Бог: Но ни моя, ни твоя воля не могут быть в конфликте с законами природы. Ты и закон природы – одно и то же. Как и я. Ты, я, природа – одно целое. Тебе всю жизнь твердили, что я сначала создал человека, а потом решил дать ему свободу воли. Между тем сознательное существо без свободной воли есть попросту абсурд. Я не создаю абсурда. Смоллян: А как же Адам с Твоим яблоком? Не абсурдно ли было есть плод, из-за которого Адам обрёл страдание? Бог: Я никогда не приказывал Адаму есть яблоко, я просто советовал ему этого не делать. Но этот глупец решил, что всё знает и без меня! И вот – последствия... Теперь прямолинейная логика стала неприложима к вашему человеческому миру. Но вам мною дарована свобода воли. И я желаю, чтобы вы все стали столь же совершенны, как я. Смоллян: Кажется... на это понадобится немало времени... Бог: Kак Бог могу гарантировать только одно: не вечность.

Обсудив информацию Рэймонда М. Смолляна, вышеупомянутая группа учёных пришла к выводу, что работа над созданием персоноидов лишена смысла... Так была упразднена наука персоневтика. Хотя отдельные фанатики до сих пор встречаются. Сейчас они кучкуются в основном вокруг БАК, Большого адронного коллайдера, и всё ещё надеются его запустить.

О великом советском психологе Лурии

Товарищ Лурия некогда написал пару занимательных книг: «Разум мнемониста» и «Человек с разбитым миром». Напечатаны они были издательством ЦК КПСС небольшими тиражами, для внутреннего пользования. Лурия сообщал в своей заявке, что основывается на работах средневекового монаха Гвардемауса и его последователей в XIX веке, европейских учёных Варингтона, Маршалла и Гарденириуса. Есть мнение, что тов. Лурия использовал записные книжки Торквамады. Последний и Гарденириус особенно интересовались людьми, по каким-то причинам крепко получившими чем-нибудь тяжёлым по голове.

Товарищ Лурия всё это проштудировал, усвоил, творчески переработал, перенёс на родную советскую почву и написал книжку «Человек с разбитым миром». Там он подробно рассказывает о человеке, получившем тяжёлую травму головы во время Второй мировой войны, но годами героически боровшемся, чтобы стать снова самим собой, которым он был до травмы. Он даже написал автобиографию, столь же странную, как если бы о самой себе рассказала грамотная летучая мышь. Из чего Лурия сделал осторожный вывод: для радикального изменения сознания травмы головы должны быть более существенными. То есть, чтобы человеку стать кем положено, одной травмы мозга мало. Не в том смысле, что надо ещё руки-ноги поломать, но дополнительно воздействовать именно на мозг.

В результате осмысления выводов великого Лурии были разработаны приёмы и способы особо ударного воздействия на мозги граждан. В результате внедрения в житейскую практику как раскрываемость политпреступлений, так и перевоспитуемость существенно возросли. Методы Лурии очень помогли и в профилактике.

Благодаря своему открытию рядовой врач Лурия стал великим советским психологом прикладного значения.

Говорят, недавно его работы были переизданы массовым тиражом издательством Партии.

Не знаю, в Рунете пока ничего не обнаружил. Википедия не даёт даже справки – кто такой Лурия. Так что, может быть, никакого Лурии никогда и не было, как и его открытий.

Случай с эксмэром Д.

Когда количество жалоб от народа превысило положенную норму, губернатор отправил в отставку слишком своевластного мэра. Он не был вором или тираном, но очень любил власть и тут временами был чрезмерно крут. Зная эту его особенность, губернатор на прощание вручил экс-мэру Почётный знак третьей степени и ценный подарок – миниатюрный действующий макет его города. Модель была исполнена с применением новейших нанотехнологий.

Хороша была столица губернии!

Под хрустальным колпаком имелись улочки, белое здание родной мэрии, действующий Собор, ухоженная площадь перед мэрией. По хрустальному небу передвигалось золотое солнце, ночью – серебряная луна; изредка пролетали самолёты, оставляя белый след. Бывало, шёл небольшой дождик с радугой, зимой кружилась неопасная метель.

По субботам в городке было весьма шумно. Нарядные человечки гуляли по главной улице, ели мороженое и большие клоки сахарной ваты. В городском саду играл оркестр. В скверах было много женщин с детскими колясками. Красивые юноши и девушки из колледжа сидели на спинках скамеек, курили марихуану и пили пиво; добрые милиционерчики грозили им пальчиками. Летали серебряные голуби, белобокие сороки и аспидные вороны. Зимой среди pябин во множестве сидели малиновые свиристели и снегири.

Мэрия по субботам работала, её кабинеты были видны в разрезе и открывали стандартное количество бюрократических проволочек и механизмы коррупции. Изредка в кабинетах происходили аресты, омоновцы изымали у чиновников валюту и дорогие часы. В такие моменты экс-мэр Д. хватался за телефон, но он был уже отключён.

На задворках мэрии имелась банька-сауна, в бассейне плескались породистые девушки с выразительными вторичными половыми признаками. Дубликаты чиновников и гендиректоров главных предприятий сидели за столиками по периметру бассейна, пили дорогие напитки и наслаждались резвящимися девушками.

По окраине сновали зелёненькие электровозы, ещё дальше, за лесом, возвышались трубы предприятий.

На окраине городка имелся сиротский приют, совмещённый с психоневрологическим диспансером и домом престарелых. Приют был устроен так, что в канун Нового года в нём всякий раз случался пожар, и дом сгорал дотла. Сироты, психи и инвалиды, пища и стеная, выбегали на снег в горящих рубахах, иные прыгали из окон.

Д. смотрел на это со слезами на глазах. И тогда приезжал пожарный инспектор, осматривал пепелище и дымящиеся трупики, бормоча: «Если бы меня в том году послушали, эти дети были бы живы». Обычно в такой момент экс-мэр Д. выключал питание макета городка. От автономного аккумулятора оставалась сиять на площади новогодняя ёлка. Народные гуляния прекращались. Д. видел себя миниатюрненького, выходившего из родной мэрии. Он был согбен и подволакивал одну ногу.

Макет работал замечательно исправно. Случаи с приютом повторялись из года в год, и это огорчало экс-мэра Д. Откуда берутся новые сироты и инвалиды? Или это оживают сгоревшие? Хорошо бы так.

Д. точно помнил, что не раз принимал радикальные решения по всякому случаю пожара. Почему же продолжается это безобразие? Где-нибудь в этой модельке его города всё же должна быть кнопка перезагрузки!

Но ни на одном пульте управления такой кнопки не обнаруживалось.

Ну, ничего, думал экс-мэр, до следующего Нового года ещё далеко. Потом он вспоминал, что отправлен губернатором в отставку, и окончательно успокаивался.

Новые сведения о поэте Борисе Чичибабине

Поэт он был хороший, но беспредельно депрессивный. Ни слова не написал о золотом зайчике солнца в холодной воде лужи большого города.

Правда, жил он в небольшом городке. Но ведь и там, в небольшом, солнечные зайчики наверняка водились в лужах. Но болен был дух его и слаба вера. «Сними с меня усталость, матерь Смерть. Я не прошу награды за работу, но ниспошли остуду и дремоту на мое тело, длинное, как жердь. Мне книгу зла читать невмоготу, а книга блага вся перелисталась. О, матерь Смерть, сними с меня усталость, покрой рядном худую наготу».

Вскоре он был услышан, и безвременная посетила его.

Недавно некий Олекг Саакс, американец армянского происхождения и большой знаток Грегори Нарекаци, выпустил обширную монографию о творчестве поэта (Олекг Саакс. Авекингес Чичибабин. – Нью-Йорк, Даблдей, 2009). Для чего люди пишут монографии о чичибабиных, мне доподлинно неизвестно, но эту было читать прелюбопытно, там много чрезвычайной правдивости историй о нескольких Рип Ван Винклях и Спящих красавицах двадцатого века, которые были знакомы с творчеством поэта Бориca Чичибабина. Эти существа, по сведениям Саакса, после прочтения стихотворений Чичибабина заболели энцефалитом и заимели провидческие, экстрасенсорные способности, то есть могли кое-кого кой от чего лечить. Но беда в том, что сам энцефалит неизлечим. И постепенно Рип Ван Винкли и Спящие красавицы перемёрли. Но не все. Часть впала в кому, в летаргический сон. Когда была изобретена Л-Допа, некоторых из них удалось разбудить. Результаты оказались удручающими: практически все Спящие красавицы, очнувшись, непринуждённо цитировали Чичибабина, а потом опять впадали в беспробудную летаргию, уже навсегда. Иное дело с Рип Ван Винклями. Эти, проснувшись, начали требовать тексты некоего Геннадия Русакова. И уверяли, что Русаков – это реинкарнация Чичибабина. Хотя к этому моменту означенный Русаков успешно работал синхронным переводчиком в ООН. А Чичибабин никогда и нигде не работал, тем более в ООН.

Но именно так, благодаря Рип Ванам родился миф о том, что Чичибабин бессмертен. Хотя последние десять лет его никто нигде не видел. Как и Геннадия Русакова.

Олекг Саакс обещал прояснить ситуацию в ближайшие годы. По крайней мере так он пишет в своих многочисленных блогах. В доказательство приводит тексты Русакова: «Я, господи, устал. Мне скушно на земле. Я видел всё, что мог. Мне большего не надо. Есть время – едкий натр, и время – соль в золе. И время пастуха, оставившего стадо. Кому в моё лицо заглядывать в ночи? Закончилась страна. Пространство завершилось. И мыши по ночам воруют кирпичи – заделывают лаз, где время копошилось. Я, господи, устал. Укороти мой путь. Возьми меня к себе и погляди налево: там, руки положив крестом себе на грудь, любимая глядит без горечи и гнева».

Может ли подобный текст некоего Русакова служить доказательством бессмертия известного Чичибабина?

Я позвонил в штаб-квартиру ООН. Консультант раздражённо объяснила, что никогда у них не было в штате никакого Русакова и быть не может. Я насел про Чичибабина. «Фак! Фак! Фак!» – наорала консультант и пообещала послать счёт за причинение морального ущерба ООН. Саакс – последняя надежда. Но он на связь не выходит.

Если кого-нибудь интересует, что я думаю обо всей этой истории, так скажу: не читал я ни Чичибабина, ни Русакова. Поэтому ничего о них не знаю, как и об Олекге Сааксе, армянине. Неведом мне и Грегори Нарекаци. Его-то я уж точно не читал.

И другим не советую.

Краткая история империи Шихуади

Вокруг империи Шихуади клубились неисчислимые орды кочевников. Они не были обременены письменностью, законами и культурой, поэтому не имели истории и преданий. Причём племена эти были невиданно плодовиты. И скоро все рыбы, животные и растения к северу от империи Шихуади были истреблены. Лазутчики доносили, что кочевники нацеливаются завоевать империю Шихуади, в которой процветали науки и ремёсла, и поэтому было повсеместное изобилие. Император распорядился выстроить по хребтам горного массива стену длиной в полмира, чтобы в его империю не проникли дикие и алчные кочевники.

Мудрецы императорского двора разъяснили Шихуади, что благоденствие кочевников определяется тем, что у них отсутствуют письменность, законы и история. Есть только немногомысленные предания о великих завоевателях. А чтобы победить орды кочевников, надо быть им подобными.

Шихуади приказал собрать со всей империи книги, свитки, старцев, помнящих прошлое, и всё это сжечь на ритуальных кострах.

От чёрных дымов многочисленных костров небо над империей потемнело. Солнце не проникало к земле, начались засухи, голод и болезни. Но постепенно дымы рассеялись. И империя начала жить заново. Появились новые книги; новая история начиналась с эпохи великих костров. Были созданы иные науки и ремесла; искусство, прославляющее Шихуади и его деяния.

Орды кочевников остановились по ту сторону Великой Стены. Им пришлось обустроить города и земли. Учёные кочевников изобрели устройства, способные разрушать Великую Стену. Начались войны. Жители империи Шихуади, надеясь на Великую Стену, не развивали военные науки и оказались беззащитными перед магмой кочевников. И вскоре она заполнила империю Шихуади. Вельможи завоевателей сожгли все новые свидетельства истории и их носителей. Когда империя была полностью разорена и истреблены все её рыбы, животные, земли и люди, кочевники вышли к океану. И принялись строить большие корабли, намериваясь завоевать остальную часть мира.

Так закончилась история империи Шихуади и началась история кочевников.

Древнекитайский патриот адмирал Чжен Хэ в свете деяний Васко да Гамы

К концу XV века в Китае было всё: книгопечатание, порох, фарфор, учение Конфуция, замечательная кухня, огромная армия, тьма грамотных чиновников, компас, много риса и всяческие искусства. По книгопечатанию Европа, например, отстала от Китая почти на тысячу лет – Гутенберг изобрёл книгопечатание только спустя 950 лет. Фарфор сделали в Дрездене через 800 лет после того, как он появился в Китае. А наличие фарфора, как известно, основной показатель высокоразвитой цивилизации, особенно если в стране много белой глины. С феодализмом в Китае было покончено за 500 лет до нашей эры.

Великий Конфуций разработал строгие правила бытования чиновничества – это должны были быть высокообразованные люди с отличной наследственностью и мощной этикой, их назначал сам император Минь, и они обязаны были бескорыстно служить обществу.

Китай, как считали его правители, был много выше по общему развитию, чем весь окружающий мир; страна и её граждане были убеждены, что они всё знают лучше всех. Постоянно обнаруживались огромные запасы белой глины, тутовые рощи давали сырьё для производства шёлка; фарфор и шёлк покупал весь мир. Император посмеивался: барахло покупают, а книги Конфуция нет. Что взять с варваров. Это была эпоха Минь.

И вот как-то знаменитый китайский адмирал Чжен Хэ построил гигантский флот и отправился путешествовать, чтобы окончательно убедиться, что весь иной мир находится в варварском состоянии. Чжен Хэ доплыл до берегов Восточной Африки, посмотрел нынешние Сомали, Кению, Танзанию, глянул на Мадагаскар и Эфиопию. До Египта его воины и матросы не сподобились добраться, хотя эта страна была рядом. Да Чжен Хэ и не видел в этом нужды: страны Африки, которые он посетил, были населены дикарями, они ничего не знали и ничего не умели, стало быть, решил адмирал, и Египет таков, а слава его – миф. Правда, к XV веку от былой мистической славы Египта уже мало что осталось.

Словом, китайский адмирал посмотрел, что есть в Африке, и решил, что ему и его стране ничего тутошнего не нужно, потому что в Поднебесной есть всё – фарфор, Конфуций и компас.

Тогда же – но в противоположном направлении – плыл небольшой флот такого Васко да Гамы. Это был то ли испанский, то ли португальский авантюрист, а люди его были бедны, жадны, но любопытны. В общем, это были европейские бандиты, но интересовались диковинками мира. И Васко решил, что высшим слоям европейской аристократии нужны корица, ваниль, перец и прочие пряности. И в самом деле – все эти пищевые приправы были с восторгом приняты Европой, стоили бешеных денег. Оказалось, что приправы весьма стимулируют мозговую деятельность, и вскоре в Европе появились университеты, образовалась высокоразвитая цивилизация.

А великий Китай благодаря нелюбопытному адмиралу очень скоро впал в стагнацию и к XX веку превратился в застойное автократическое государство с многочисленными кровавыми разборками и дикостями вроде «культурных революций». То есть империя начала уничтожать сама себя.

Правда, сейчас дела в Поднебесной поправились. А всё потому, что вместо нелюбопытных адмиралов появилось много любознательных чиновников с европейским образованием, а употребление различных экзотических специй стало обязательным как для начальников, так и для плебеев.

О происхождении паштета из соловьиных языков

Одним из первых римских царей был такой Тарквиний Гордый (534 – ? гг. до н. э.). И был у него сын; история имени не сохранила. Но его деяния стали образцом утверждения власти для многих других царей земли.

Однажды Тарквиний начал войну с соседним городом-государством Габией.

Сын царя бежал туда, сославшись на ссору с отцом. И жители Габии, изнуренные длительной войной, избрали этого юношу своим военачальником, надеясь, что он знает, как победить своего агрессивного отца.

Тарквиний вскоре принял посланника сына и, гуляя с ним в саду, принялся молча сшибать самые высокие головки мака у него на глазах, никак не комментируя свои жесты.

После встречи с посланником сын Тарквиния начал отправлять в изгнание всех влиятельных граждан своей новой родины Габии, а военачальников обвинил в бездарности и измене и казнил. Сенат же Габии он составил из представителей плебса и вольноотпущенников.

Вскоре страна пришла в полный упадок и сдалась на милость Тарквинию.

Сын царя Тарквиния утвердился наместником новой римской провинции Габии.

Габия стала главным поставщиком соловьиных языков и печени мурен для симпосиумов римской знати.

Паштет из соловьиных языков был основной пищей римских царей, а потом и императоров. Говорят, Нерон мог зараз съесть большой кратер соловьиных языков.

Эффект Готерна

Сотни полторы лет назад в одной европейской стране жил человек Теодор Готерн. Никакими достижениями он не прославился, но в памяти некоторых потомков сохранился – благодаря одному интересному совету.

Имеются разрозненные сведения, что ряд людей, которые воспользовались его советом, спасли свои жизни. Согласимся, что это мог быть полезный совет.

Несколько лет назад мой далёкий друг рассказал при встрече, что жив благодаря совету этого неведомого Теодора.

Д., так звали моего друга, к сорока годам как-то растерял все, что у него было: семью, работу (он был разносчиком телеграмм), здоровье; и как следствие – приобрёл стойкое ощущение своего отсутствия в мире. И вот однажды, рассказывал Д., следуя совету Теодора Готерна, он написал сам себе обширное письмо, где в подробностях рассказал адресату всё то немногое, что случилось за прошедший день. Прибавил свои оценки, комментарий, рассуждения по всякому пустячному поводу или впечатлению. Причём в конце письма настоятельно просил адресата, то есть самого себя, подробнейшей реакции на всё написанное. Такова суть совета Готерна человеку, теряющему ощущение собственного присутствия в мире. Получив письмо, Д. много удивился богатству собственной жизни, обилию событий и переживаний и, следуя просьбе автора письма, отреагировал просимым образом. Завязалась оживленная переписка, возникла полемика, переросшая в мировоззренческий спор. Появились ссылки на Платона, Юма, Экклезиаста, Альберта Швейцера и позднего Михаила Пришвина. Жизнь, рассказывал Д., преобразовалась из пустой и тусклой в яркую, многогранную, диалогичную. Чтобы содержательно и аргументированно отвечать самому себе, пришлось много читать, справляться по разным поводам в энциклопедиях, книгах, Интернете. Если письма по каким-то причинам задерживались, Д. не находил себе места: писал напоминания в резком тоне, снабжал конверты уведомлениями о вручении, беспокоил почту, благо по служебным делом бывал там ежедневно. Позже стали приходить нарядные открытки с поздравлениями к различным праздникам, небольшие денежные переводы – изредка. Однажды поступила посылка, в ней было несколько маленьких акварелей в красивеньких рамочках. Рисунки: рыба, петух, ночной пруд, ветка сирени в стакане. Д. удивился: он не помнил, что посылал такую посылку. Да и рисовать он не умел. На запросное письмо ответа не пришло. Что это значит, спрашивал меня Д., рассказав эту историю. Я предположил, что ввязался кто-то третий. Но как этого третьего вычислить, задумались мы с Д. Было ясно, что такое почти невозможно. В скольких руках побывает письмо или бандероль, пока дойдёт от меня до меня, справедливо рассуждал Д. Да, практически невозможно, не спорил я; технику прохождения почтовых отправлений Д. знал хорошо.

Сложилось так, что вскоре мне пришлось уехать из города Т.

На новом месте жизнь не заладилась. Исчезла жена, появились болезни, не складывалось с работой. Я засомневался в достоверности своего присутствия в мире.

И вот как-то получаю письмо, где описывалась ситуация с получением акварелей моим другом Д. Обратный адрес был мой.

Но я никогда, в отличие от моего друга Д., последователя рекомендаций Теодора Готерна, не писал писем самому себе. Как-то отправил на Новый год одну поздравительную открытку Д., но она вернулась со штампом: «Адресат выбыл в неизвестном направлении». Знаем мы это «неизвестное» направление...

Что оставалось делать?

Я всё же написал обширное послание Д., подробно изложил ситуацию. Попросил советов. Приложил конверт.

В ответном письме Д. написал: «Никогда никому, кроме себя самого, я не писал никаких писем, ничего об акварелях не знаю, рисовать не умею и никогда не умел. Твой Д.».

В рамочке «адрес отправителя», естественно, стоял мой новый адрес. Правда, свой почерк я не узнал.

Таковы бывают последствия придерживания советов некоего Теодора Готерна.

Моё несчастное прошлое время

Некоторое время я пребывал в психушке; не, не в качестве пациента, в роли врача-психиатра-ординатора.

Это был несчастнейший период в моей жизни, потому что количество человеческих страданий, окружавших меня в палатах скорби, стало почти невыносимым. Я перегрузился. Шеф, профессор Щерба, внук Кащенко, тоже как-то перестал мне нравиться, хотя он назубок знал всех фрейдов, юнгов и новейшую европейскую психиатрию. Дело в том, что он начал меня, молодого энтузиаста, уверять, что разум и материя – это две разные субстанции. То есть получалось, что ни одного душевнобольного мы никогда вылечить не сможем, поскольку лекарств для души не имеется. В таком случае – какой смысл в моих занятиях и моей жизни?

Профессор же вёл жизнь, на мой взгляд, полную душевных страданий. Он говорил, что конца человеческим мучениям не предвидится. Паpy раз даже заводил речь о самоубийстве, хотя житейски был гедоником: не пропускал хорошенькую медсестричку, был не дурак выпить и хорошо поесть. Охмелев, непременно затевал петь душещипательные цыганские романсы о любви.

Если всё так, спрашивал я, почему бы не покончить жизнь смоубийством – и конец всем страданиям.

Профессор объяснял, что, во-первых, не хочет своей смертью причинять боль близким, а семья у него была немаленькая. Во-вторых, самоубийство морально неоправданно; в Священном Писании, мол, нет позволения на это. В-третьих, он опасался, что жизнь после смерти всё же может существовать, и побаивался вечного наказания (особенно ему почему-то не нравилась перспектива вариться в пылающем дантовском серном озере). В таком случае, сетовал он, конца страданиям не предвидится, и самоубийство теряет смысл. Я пытался приободрить его: мол, сера в конце концов выгорит и будет просто приятный тёплый камень. Но Щерба не утешался: знаю их, загодя переведут в другое отделение! Словом, он был в отчаянии. Ни коньяк, ни медсестрички не помогали, ничего не утешало профессора.

Однажды в нашу клинику поступило новейшее лекарство, оно полностью уничтожало душу пациента, но тело при этом продолжало нормально функционировать – в точности как раньше, как абсолютно здоровое, как если бы в нём была душа. Так что никакой, даже самый близкий человек не мог бы узнать, что пациент принял лекарство. То есть никаких перемен, признаков отсутствия души, никто не заметил бы.

Профессор заставил меня весь текст инструкции, страниц сто на семи языках, перевести на русский и набрать крупными буквами (у шефа падало зрение).

Вскоре я заметил, что Щерба стал более спокойным, уравновешенным, непривычно приветливым.

И однажды вечером он сказал мне: «Как врач старой школы я должен сначала испытать это лекарство на самом себе, а потом давать пациентам». И попросил меня ввести ему в вену полторы стандартные дозы. Это было во время ночного дежурства.

Когда утром профессор проснулся, он потребовал ампулу нового лекарства и ввёл себе дозу.

Судя по той части инструкции, что была на арабском языке, первая доза, ночная, уже должна была действовать, но профессор сказал, что ничего особого не почувствовал, начал ругаться: «Эта штука совершенно не помогает! Наверняка душа у меня ещё есть, ведь я всё так же страдаю».

Я выразил мнение, что всё же душа и тело, вероятно, не столь уж разные субстанции, хотя и не одно и то же.

Нет, возразил Щерба, или дозировка недостаточна, или это не лекарство, а пустышка, плацебо. Попробуй на себе.

Он ввёл мне пару ампул. Хотя особых показаний не было – я и без того не очень страдал. Разве что огорчался, что обычные методы лечения моим душевнобольным не помогают. Я не думаю, что очерствел, скорее всего, просто адаптировался.

«Ну как? – через пару дней спросил шеф. – Как ты себя чувствуешь?»

Чувствовал я себя превосходно.

При нашей клинике был чудесный запущенный сад с фонтанами, каналом и лодками в нём. По большей части своё рабочее время я проводил на прогулках в этом саду, катался на лодке, иногда ловил карпов и карасей. Караси готовятся так...

Вскоре профессор Щерба ушёл на пенсию, я занял его место.

Наша психиатрическая клиника считается лучшей в стране.

Излечиваются практически все, кто бы и в каком бы состоянии к нам ни поступал.

По понятным причинам я заимел монопольное право на употребление нового лекарства.

Милости просим!

Выдержка из архива проф. Щербы, полностью его изобличающая

Когда я окончательно устроился за столом главного врача нашей психиатрической клиники, я произвёл глубокую ревизию всех файлов компьютера Щербы.

Наряду со всяким вздором обнаружились записи, полностью изобличающие мало мне знакомого врача-психиатра. Рукопись Щербы называлась «Каково быть летучей мышью». Предлагаю обществу её тезисное изложение.

«Самосознание делает проблему тело-разум практически неразрешимой. Даже самый махровый редукционализм тут мало поможет.

Возьмём простейший пример – вода. Ни водород, ни кислород по отдельности не обладают никакими свойствами воды. А вода, в свою очередь, ничем не похожа ни на кислород, ни на водород ни внешне, ни физическими или химическими свойствами. Откуда берутся новые свойства вещества после соединения простейших составляющих? И водород, и кислород мы можем сжать, сжечь и так далее. Ничего подобного с водой мы сделать не в состоянии. Водород взрывоопасен, а водой мы можем огонь потушить. Кислород, особенно атомарный, способен уничтожить всё живое, а в соединении с водородом, став водой, он обязательный компонент всякой жизни.

Так же и соединение душа + тело даёт субстанцию с совершенно иными свойствами, которых по отдельности нет ни у души, ни у тела.

Некоторые до сих пор считают, что сознание имеется у многих млекопитающих. Но кто видел среди них хотя бы одного душевнобольного? Кто видел корову, которая утверждала бы, что она индюк? Кто видел собаку, объявившую себя львом или крокодилом? Бухгалтеров, утверждающих, что они Наполеон или Сталин, – сколько угодно. То есть главный признак человека разумного, имеющего сознание, – это его способность сойти с ума, потерять душу (стать душевнобольным). А душевнобольных животных не бывает – ни среди млекопитающих, ни среди рыб, ни среди хордовых. У них нет души (сознания), потому и повреждаться нечему. По этой же причине не может быть мыслящей машины, механизма с душой. Сверхкомпьютер способен сломаться, но не сойти с ума.

Вот, скажем, у летучих мышей имеется определённый опыт. Любой, кто бывал в закрытом пространстве вместе с испуганной летучей мышью, знает, как встретиться с иной формой жизни. Внешний мир летучие мыши воспринимают с помощью эхолокации. У нас нет органа, подобного сонару летучей мыши, поэтому мы не в состоянии вообразить себя этим животным. И что могу я знать из того, как чувствует себя изнутри сама летучая мышь? На такое человеческий мозг не способен.

Если где-то во вселенной существует жизнь, обладающая сознанием, мы никогда не сможем понять её, так как у нас нет должного опыта. Скажем, субъективные переживания человека, от рождения слепоглухонемого, нам совершенно недоступны, как и наши – ему. Как же мы можем лечить его? Как мы можем лечить камбалу, летучую мышь, инопланетянина, душевнобольного, который тоже инопланетянин, если мы принципиально, онтологически, не в состоянии их понять, представить их душу? Среди них всех мы – мечущаяся летучая мышь. Не только бесполезная для них всех, но и опасная.

Кстати заметить, именно по этой причине во всех фильмах и литературных произведениях всякая иноземная жизнь враждебна землянам. Для них мы принципиально непонятны и непознаваемы. И, значит, никакой ценности не представляем. То же касается и взаимоотношений между психиатром и душевнобольным. Поэтому единственный метод лечения – изъять душу. Применительно к человеку это вполне гуманно, потому что повреждённая душа его всё равно ни на что не годится.

Мы не можем доступными нам средствами, языком описать феноменологию летучих мышей, но разве это означает, что они не испытывают сложных субъективных переживаний, сравнимых по богатству деталей с нашими ощущениями? Ведь бесконечные числа существовали бы, даже если бы всё человечество вымерло от чумы задолго до того, как некий Кантор их открыл. И закон притяжения вполне обошёлся бы без яблочка.

Чем больше отличается от интерпретатора (врача-психиатра) объект его анализа (пациент), тем меньший успех ждёт врача. Человек вообще, а душевнобольной в частности, как и летучая мышь, непреодолимо отличается от другого человека (врача), поэтому психиатр – самый бесполезный человек в мире. Психиатрия же вообще – опасна. Чем большее число людей мы будем лечить, тем больше их станет, и придёт момент, когда их, душевнобольных, образуется больше, чем нормальных, и тогда душевнобольные станут воспринимать нормальных как не-себе-подобных, то есть как больных, и примутся их лечить. То есть – превращать в душевнобольных. И таким образом может закончиться очередная цивилизация. Ясно, что поpa принимать какие-то превентивные меры.

Мысленное и физическое событие есть одно и то же событие. Я пишу это после того, как принял три дозы новейшего лекарства, которое обещало избавить меня от душевных мук. И утверждаю теперь, что единственно верный метод лечения душевных страданий – избавить страдающего от души, как хирург избавляет тело от боли, отрезая гангренозную ногу. А не отрежешь – она уничтожит всего человека. Не изъяв больную душу, не вылечить человека.

Новое лекарство оставляет в целости физическую суть человека, он соматически остаётся прежним. И весь его предыдущий опыт тоже остаётся. Человек становится душевно здоровым и безвредным для общества.

Социальное значение моего открытия невозможно переоценить. Оно поистине эпохальное. А учитывая непрерывный рост душевных болезней и рост населения, актуализация моего открытия очевидна. Разве вы хотите, чтобы вами начали управлять душевнобольные?

Ведь любой подтвердит, что зелёный цвет похож на звук медной трубы, а чёрный цвет подобен скрипичной сонате.

Чем может помочь скрипка чёрному цвету, а труба зелёному?

Словом, мышонок, мышонок, взлети выше солнца и землю с высот огляди! Что чувствует мышка, поймавшая мошку, лишь ты понимаешь один!

Человек иногда тупеет, даже наблюдая простейший, физический мир. Почему зеркало меняет левое и правое, а не верх и низ? Сколько-нибудь вразумительных исследований на эту тему мне неизвестно.

Неужели эта ситуация сложнее, чем наличие у человека души и тела? Вряд ли сложнее, но столь же недоступна пониманию.

Пора, пора приступать к разработке практических рекомендаций и действий.

Однако мне последнее время серьёзно мешает мой помощник, врач-интерн. Прежде всего к нему надо применить мой метод лечения.

Мы видим, что даже после интенсивного и радикального лечения традиционными методами самосознание у части пациентов сохраняется, и оно мешает стать им нормальными существами.

Мой метод – применение тройной дозы нового лекарства – решит проблему. Проверено на себе.

Проф. Щерба. XXI век.

Комментарии

Ну так вот, господа коллеги. Судите сами – мог ли человек, врач-психиатр с подобными убеждениями, продолжать работать в клинике? М. б., он мог бы стать хорошей летучей мышью, но никак не ведущим психиатром.

Как видно из его откровений, госп. Щерба был махровым редукционистом, причём настолько махрово-окаменелым, что ему не помогло даже наше новейшее лекарство. Мне вот помогло, а ему нет. Поэтому теперь не он, а я возглавляю нашу психиатрию.

У нашей клиники есть превосходный запущенный сад с фонтанами, каналом и лодками в нём. Практически всё рабочее время я сейчас провожу на рыбалке. В нашем канале есть караси и карпы. Карася готовят так...

Моя клиника самая знаменитая. Мы излечиваем всех, в каком бы состоянии к нам человек ни поступил. По понятным причинам я добился монополии на употребление новейшего лекарства, испытанного на мне самом. Теперь оно только у нас. Кроме как ко мне, вам некуда пойти.

Милости просим.