Леонид Соколов. На льдине

Если сказать, что Петухов любит рыбалку, значит, вообще ничего не сказать. Иван Андреевич любил рыбалку до фанатичности. Для него не существовали понятия: «дождь», «снег», «мороз», «ветер»… Он знал, что рыба клюет всегда, было бы желание ее поймать. И такое желание имелось в чрезмерном количестве. Разбуди Петухова глубокой ночью и только намекни, что где-то там, на краю земли, неплохо клюет, как через минуту он уже в полном рыбацком снаряжении готов ехать, идти, лететь куда угодно на чем угодно и сколько угодно. Для семьи и общества в целом Петухов уже был безнадежно пропащим человеком. Вначале жена пыталась воспитывать, ворчать, ругаться. Но потом, видимо, следуя известной пословице — горбатого могила исправит, махнула рукой… А Петухову только этого и надо было. И никакая сила не могла его остановить…

Ну да ладно действовал бы Иван Андреевич в одиночку, ловил в тихом омуте своих ершей да окуней… Нет же, втянул в свои сети и соседа, Петра Спиридонова. Вроде умный мужик, с лысиной, а попался на удочку. Жил как нормальный человек, по театрам ходил, музеям, даже над диссертацией, говорят, корпел. Теперь же все полетело как куриные перья. В этой умной некогда голове только и места осталось для крючков, поплавков да насадки разной… Все разговоры только вокруг этого. И ничего другого больше и не существует: ни забот, ни хлопот, ни сада, ни огорода…

Вот они и мотаются со своими удочками. И куда их только черти не заносят…

Однажды два этих «сапога» решили по последнему льду порыбачить. Где именно — никому не сказали, потому что настоящий рыбак никогда правды не скажет. Он маршрут свой в глубочайшей тайне держит. Легче шпиона заставить говорить. Рыбака — никогда! Рыболов нем как рыба. А если много говорит, это не рыболов. Одно название.

Известно только, что рыбачили они где-то в морском заливе. И как же в этот день клевало!.. И так клевало, и эдак тоже клевало. Это была не просто рыбалка, это было высшее ее воплощение, ради чего все остальное было лишь артподготовкой. В такие минуты забываешь обо всем на свете…

И только когда раздался некий странный гул, потом треск лопающегося, как стекло, льда, до рыбаков наконец дошло, что льдина ожила, превратилась из спящего монолита в некое плавучее средство.

И как же в данной ситуации поступили наши герои? Может быть, с истошными криками «по-мо-ги-те!» носились вдоль кромки льда? Может, пытались перепрыгнуть с льдины на льдину, чтобы выбраться на берег?

Ничего подобного. Оба сохраняли невозмутимое спокойствие, до последней секунды продолжая заниматься любимым делом.

А тем временем льдина отдалялась от берега все дальше и дальше, раскалывалась на части и все более увеличивала свои скоростные данные. Уже и волны испытывают ее на всю катушку, да так, что трещина прошла совсем рядом и разделила льдину на два самостоятельных экипажа. Один под управлением Петухова, другой — Спиридонова. Последний только и успел крикнуть: «Андреич, мотыль-то у тебя остался?!»

— Малость имеется! — ответил Петухов.

— А клюет?!

Но ответа уже не услышал. Льдины разошлись как в море корабли…

— Что за жуткие вещи такие вы тут рассказываете! — упрекнет меня иной читатель. И сразу же будет ясно, что этот «иной» не рыбак. А настоящий рыбак рыбака поймет и ничуть не удивиться и не такое еще вспомнит…

Приняв для профилактики по бутылке на брата порознь, оба и заснули. А льдины мягко покачиваясь на ослабших к ночи волнах вполне заменяли матрац…

Правда утром, когда протрезвевшие на свежаке головушки, глядя на бесконечный караван безмолвных холодных льдин стали независимо друг от друга соображать, куда это их занесла нелегкая, на лицах появились некие признаки растерянности… Потом Спиридонов стал кликать Петухова, а Петухов — Спиридонова. В ответ, однако, слышалось лишь злое шипение ветров и властный глас моря. Не было видно и каких-либо признаков жизни. И очертания берега тоже не было видно. С одной стороны даже хорошо, что никто тебе не мешает и рыбачить можно сколь влезет. Но ведь была и вторая сторона, и третья и четвертая сторона тоже. Самым же страшным было вовсе не море, а ворчание жен, не сравнимое ни с каким завыванием ветров… А ведь были еще и тещи. А это уже — тяжелая артиллерия. Так что если выбирать из двух зол, так уж лучше уж льдина!

Во всем этом мнения обоих очень даже совпадали, хотя обе льдины расходились все дальше и дальше…

Впрочем, не такие уж и злые эти тещи. Они то как раз первыми и спохватились о зятьках своих, забили тревогу, да такой вой подняли, какой ни одна сирена не издает…

И у жен тоже нервы сдали. Конечно и раньше бывало, что муженьки домой не очень-то торопились, находя самые невероятные причины. Но тут уже все мыслимые сроки прошли, а от рыбаков ни слуху, ни духу…

В общем, как в воду канули…

В то время как на суше сломя голову носились тещи, жены, родственники и подымали на ноги милицию и прочие органы, льдины следовали все дальше в открытое море. Нервы помаленьку стали сдавать и у рыбаков, ведь из еды одна мороженая рыба со льдом. И все остальное тоже мороженое — и одежда и руки, и голова и мысли… И сны тоже мороженые… И впервые в головушках совсем даже неплохие воспоминания возникли и про дом, и про ворчливых жен, и про тещ тоже…

На пятые сутки путешествия, положение стало катастрофическим Льдина таяла с той же скоростью, с которой такт в стакане кипятка кусок сахара. И, казалось, еще немного и вся эта расхлябанная, разнузданная стихия увлечет нашего героя на самое дно и устроит очную ставку с самим Нептуном и обоим будет предостаточно времени, чтобы вдоволь наговориться по душам…

Но этой исторической беседе так и не суждено было состояться…

Неожиданно все стихло, будто в небе отключили какой-то раздолбанный, требующий ремонта аппарат и… вкусное апельсиновое солнце повисло в небе совсем рядом и высветило вдруг прекрасную картину — полотнище. На ней умещалось все — и будто заточенные под карандаш зеленые ели, воткнутые в тощие скуластые горы, и домики-игрушки, расставленные рукой великана, и движущиеся в гору разноцветные коробочки автомобилей, и суетящийся людской муравейник, и…

Но все это являлось лишь прелюдией в этот сказочный мир. Главное же действо были рыбаки, занявшие свои боевые позиции по кромке льда. Именно сюда и прибило жалкий остаток той некогда могучей льдины, прошедшей сквозь все испытания и доставившей одного из наших путешественников к берегу.

Надо было видеть восхищенные глаза Ивана Андреевича, готовые выскочить из орбит и уже быть там, в самом эпицентре событий…

Путешественник легко перепрыгнул на свежую, хрустящую корочку льда, оглянулся… И только сейчас осознал, насколько благосклонна к нему была судьба. Льдина вдруг треснула и родила множество крохотных квадратиков, каждый из которых вряд ли мог удержать на себе даже кошку…

Петухов осторожно прошелся по новой льдине. Та поскрипывала как паркет, но в целом сработана была Дедом Морозом довольно добротно. Так что Иван Андреевич остался вполне доволен.

Он и сам смахивал на Деда Мороза,— та же седая в снежинках борода, те же румяные щеки, тот же тулуп и валенки… Не хватало разве что мешка с подарками да Снегурочки. А впрочем, о последней лучше не вспоминать, а то ведь и растаять можно. Дело — прежде всего! И будто не было этих тревожных ночей всего того водоворота событий, бесконечного завывания ветра и тревожного звона трескающегося льда. А было только это — прекрасное утро, ради которого можно выдержать любое испытание и на прочность характера, и на прочность льдины…

Петухов бравой походкой направился к рыбакам. Подошел к первому и потоптавшись малость на месте спросил: «Ну, как, клюет?!»

Ответ последовал незамедлительно, но такой из которого Иван Андреевич так ничего и не понял.

— Чудной какой-то рыбак попался,— подумал Петухов…

Не менее чудным оказался и второй и третий, и все остальные рыбаки. Все изъяснялись на каком-то странном языке.

— Наверное иностранцев на экскурсию привезли,— наконец заключил он и тоже принялся за рыбалку.

Поклевка не заставила себя долго ждать. Через минуту окунь-здоровяк уже трепыхался возле лунки. Потом еще один…

Окуни будто с цепи посрывались и набрасывались на мотыль с той же прытью, с которой набрасываются псы на зазевавшегося прохожего. Но Петухов не зевал. Он не просто рыбачил, но искусно исполнял свою роль рыбака, его движения были безукоризненно четкими, молниеносными и красивыми…

За каких-нибудь пару часов Иван Андреевич надергал рыбы столько, сколь иному не поймать и за целый месяц, а то и год. Это было как бы продолжением того клева, за которым и последовали все дальнейшие приключения нашего героя.

И лишь когда последний мотыль был измочален вконец, Петухов оглянулся вокруг и… вдруг увидел около себя целую толпу, внимательнейшим образом следящей за каждым его движением.

То ли от неожиданности, то ли с перепугу Иван Андреевич даже прикрикнул: «А ну, разойдись!»

Но бестолковая толпа не только не расходилась, а разрасталась, множилась, сплачивалась, сбивалась в некий коллектив и глазела на Петухова с тем любопытством, с каким глазеют на автомобиль «Запорожец» где-нибудь на международном автосалоне в Лондоне или Париже… Но, во-первых, Петухов никаким «Запорожцем» не был, а во-вторых, действо происходило явно не в Париже.

— Елки-палки, ну, чего зрачки раскупорили, рыбу никогда не видели?

Далее события приняли совершенно неожиданный поворот. Невесть откуда появился маленький аккуратный человечек и на глазах всей толпы и самого Петухова сложил всю рыбу в мешок, взвалил ношу на свои далеко не могучие плечи и, пошатываясь под тяжестью чужого улова куда-то поволок. Петухов попробовал было пресечь факт воровства, но на пути его непроходимо, как в дремучем лесу встала толпа… Тем временем маленький человечек дотащил мешок до весов, куда все это и вывалил…

После этого толпа вокруг Петухова увеличилась еще более и вдруг десятки рук подхватили его и… взметнули в чистое безоблачное небо. Потом еще и еще раз, не давая Земле никакой возможности возвратить своего дитя в свои объятия…

И лишь после многочисленных протестов по поводу нарушения Петуховым воздушного пространства, последний был возвращен на Землю. И встречали его действительно так, будто последний побывал не иначе, чем в космосе…

Петухов совсем уж обалдел от всего этого и так и не мог понять, за какие такие грехи ему оказана такая вот честь.

Не мог понять еще и потому, что обращались к нему то по английский, то по немецкий, то еще на каких-то языках. И лишь когда Петухов в гневе рявкнул, мол да отвяжитесь от меня в конце концов… Лишь тогда тот же маленький человечек, свистнувший петуховский улов не без труда произнес: «Шители нашего фиглянского голотка от туши прифетстфуют фас и гады соопщить фам, сто фи яфляетесь попетителем нашиго ежискотного конкурса лупителей лыпной лофли!»

С немалым трудом, но все же до Петухова наконец дошло, о чем идет речь…

Теперь же и ему надо было ответить на вопрос, кто он такой, откуда взялся и как узнал о соревнованиях.

Иван Андреевич не стал ничего утаивать, рассказал все как есть, и про льдину, и про штормы и про непогоду… И чистосердечно признался, что ни о каком конкурсе он не знал.

Тогда все тот же вездесущий маленький человечек пояснил, что участие в конкурсе рыбной ловли большая честь для каждого. К нему готовятся целый год и о победе в нем — можно только мечтать!

Затем Петухова подвели к пьедесталу и под восторженные возгласы толпы повесили на могучую его шею медаль. Но ликование толпы многократно усилилось после того, как победителю преподнесли какой-то запечатанный конвертик. Петухов подумал, что там лежит поздравительная открытка, но, как оказалось, был совершенно не прав…

После этого действо развивалось столь стремительно, что мне с трудом приходится сдерживать авторучку дабы успеть зафиксировать каждый шаг нашего героя впереди которого не шла, а бежала слава…

В один миг Петухов сделался столь популярным, что каждый почитал за счастье получить от него автограф. Еще большим счастьем было заполучить самого Петухова на званый завтрак, обед или же ужин.

Многочисленные рекламные агенты толпами рыскали за его колоритной фигурой, приглашая прорекламировать продукты питания, как очень аппетитные, так и не очень...

Но главным было то, что Петухов стал давать уроки по классическому подледному лову. Желающих обучаться оказалось столько, что Иван Андреевич открыл даже специальные курсы, которые в дальнейшем переросли в целую школу!

Скоро Петухов перетащил сюда и все свое семейство и даже тешу... И надо сказать, что последние очень даже неплохо прижились на чужбине. А теща перещеголяла всех и через каких-нибудь полгода открыла свое дело по переработке рыбы...

Но она же слава имела для Петухова и негативные последствия. После того, как по телевидению был показан сюжет про удачливого рыболова-коммерсанта едва ли не ежедневно к тому самому берегу, к которому однажды прибилась петуховская льдина, стали приставать льдины с российскими рыбаками. Первое время их встречали вполне приветливо, но вскоре поток желающих путешествовать таким вот образом увеличился неимоверно. Причем приплывали уже и целыми семьями вместе с домашним скарбом, включая даже мебель, холодильники, телевизоры и все такое прочее... В конце концов, местные власти были вынуждены ввести на границе жесточайший контроль, а горе-рыбаков доставляли обратно…

Но и тех, кто успел обосноваться, как оказалось, хватило с лихвой…

Однако главным сюрпризом для Петухова было появление конкурента, организовавшего подобную школу и переманившего туда немало петуховских учеников. В конце концов судьба-злодейка столкнула обоих лбами, причем сделала это достаточно больно. Поскольку лбами оказывается столкнулись старые друзья, которые когда-то расстались в штормящем море...

Но на этот раз оба не только не только не протянули друг другу руку, но, напротив, сделали вид, что абсолютно незнакомы. На том и разошлись, как те же льдины, теперь уже навсегда…

От внезапно свалившейся на голову и славы и денег Петухов совсем потерял эту самую голову. Он все реже и реже появлялся на рыбалке, все чаще переходил от практики к теории, все больше стало и невесть откуда взявшихся конкурентов, а значит все меньше оставалось у него как учеников, так и денег...

И тогда Петухов снова вышел на лед. Вышел уверенно и гордо, как выходит на поле ветеран хоккея, от которого многочисленные болельщики ждут еще чего-то такого…

И зазвенел бур, вгрызаясь в хрустальный лед! И откупоривалась одна лунка за другой, как откупоривается бутылка дорогого вина. И начался такой клев…!!!

И Петухов не замечал уже никого и ничего. И как стемнело, и как неожиданно все закружилось, завертелось, закуролесило, заштормило… И огромная как остров льдина оторвалась от берега и взяла курс в неизвестность…

Из архива: сентябрь 2001 г.