Леонид Соколов. Иван Иванович

Вася Качумелов имел внешность неказистую, да и росточком не выдался. И по причине явной своей заниженности, возраст Василия определить было крайне трудно. Время вроде как бы замедляло на нем свой бег и двигалось такими же маленькими шажками, которыми двигался сам Василий Качумелов. Не то ему тридцать лет, не то сорок. А может, и все пятьдесят набежало. Он как был для соседей просто — Василием, так им и остался. И положенное уже в этом возрасте отчество никак не прицеплялось к нему. И только при внимательном рассмотрении можно было заметить некие складки и морщинки на его удлиненном кабачковом лице, и начинающие увядать лопухастые уши, и залысину, и...

Но только внимательно на Василия никто не смотрел,— ни начальство, ни соседи, ни, тем более, — соседки. Как, впрочем, ни на кого не глядел и герой нашего повествования. Исключение составлял разве что телевизор. Вот ему-то и уделял Качумелов все свободное время. Как придет с работы, так и смотрит в этот ящик. По улице походит — и опять домой к телевизору. И так всю жизнь...

Тут логично задать вопрос: а было ли что в Васином доме кроме телевизора?!

Ну конечно! И тумбочка была, и стол, и холодильник, и пара стульев. И не то кресло, не то — кровать... И некоторые домашние животные были, которых Качумелов не только не кормил, но, наоборот, вел с ними упорную многолетнюю междоусобицу. Хотя сказать по правде, борьба эта не приносила особых результатов.

Так с кем же это столь рьяно воевал Василий? Ответ, однако, очень и очень простой. Едва ли найдется человек, который чуть ли не ежедневно сталкивается с этим вездесущим существом, спутником всех наших горестей и побед, до боли знакомого с малых лет — с тараканом...

И странное дело, чем больше боролся с данными насекомыми Василий Качумелов, тем больше их становилось. Не помогали ни дихлофос, ни порошки, ни ловушки, ни великое множество других крайне ядовитых препаратов. А если таракан и сдавал свои позиции, то ненадолго. А затем возвращался вновь, приводя с собой все новые и новые силы, многократно превышающие прежнее разбитое, казалось бы, войско... В конце концов, подсчитав все как денежные, так и духовные, и физические потери, Качумелов решил сдаться без боя.

Внимательный, а то и совсем невнимательный читатель возможно скажет: «Да что это все про телевизор, да про тараканов... Какая ж тут логика?» А никакой логики и нету. Телевизор — это одно, тараканы — другое... И все-таки, несмотря ни на что, связь между тем и другим прослеживалась. И вовсе не потому, что некоторая часть тараканов была прописана внутри данного ящика. Но еще и потому, что...

Впрочем, все по порядку. Начнем с того, что как-то раз не то сидел, не то лежал Василий на своем не то кресле, не то кровати и смотрел телевизор. А там передача шла про животных. Ну всяких там медведей, жирафов, козлов... А в самом конце стали про тараканов рассказывать, правда, не про наших, а про американских, индийских, аргентинских, еще каких-то. Качумелов вначале даже возмутился: дескать, нашли чего показывать, лучше бы к нему заглянули. Тут такое кино заснять можно, на целый сериал хватило б... И даже хотел лишить телевизор жизнедеятельности, но в последний момент передумал. И правильно сделал, поскольку узнал про своих постоянных спутников немало интересного. Что-де тараканы шевелят не только усами, но вроде бы как и мозгами, и даже некоторые команды понимают... А еще тараканьи бега показали. Будто это и не тараканы, а борзые какие-то. А рядом масса народа толпится и на каждого таракана ставки делаются, да еще какие! И Васю Качумелова такой азарт взял, что он даже с места своего насиженного подпрыгнул и кричать начал, словно на футболе или хоккее находится...

Вот такой интересный сюжет про тараканов увидел маленький неказистый человек без отчества... Другой бы через какую-нибудь минуту обо всем и позабыл. Но это — другой. Качумелов же не только не позабыл, а напротив, теперь только и мозговал над увиденным. И делал это не даром. И такая в эту самую голову мысль заглянула, что Василий даже про телевизор позабыл: «А почему это ихние тараканы все могут, а наши нет?..»

И до того мысль эта занозой засела в черепке, что Качумелов незамедлительно решил перейти к делу.

В тот же самый вечер он твердо вознамерился выловить с десяток экземпляров...

Но шло время, а тараканы, о которых столько говорили еще с большевистских времен, самым неожиданным образом куда-то исчезли. Напрасно Василий заглядывал едва ли в каждую щель включая нутро телевизора. Но не обнаружил не только тараканов, но даже их признаков.

Следующим вечером он устроил на кухне настоящую засаду и сидел неподвижно, как охотник, несколько часов кряду. Сквозь лазейку среди штор заглядывала любопытная, как соседка, подслеповатая луна, создавая своим присутствием какую-то холодную, таинственную обстановку и нагоняя не то тоску, не то страх. Но Василий сумел-таки перебороть себя, — в конце концов, он же не в лесу и не на волков охотится...

Размышляя таким вот образом о своем месте под луной, Качумелов не сразу обратил внимание, как стена, на которую он столь долго и безуспешно взирал, вдруг ожила, зашевелилась и усатое войско двинулось по направлению к тому месту, где Василий заблаговременно разложил всякие тараканьи деликатесы...

Это было поистине захватывающее зрелище. В первых рядах двигались рядовые экземпляры-разведчики, прокладывающие маршрут другим, затем появились более маститые в ранге офицеров. И наконец среди всей этой свиты возникло нечто большое, крутое и отполированное как рояль. Это был полководец — в ранге не меньше чем генерал, который выглядел на общем фоне так же, как выглядит среди автотолпы из битых-перебитых запорожцев шестисотый «мерседес»...

Сердце Качумелова заколотилось так, как колотится муж-алкаш в дверь собственной квартиры поздним вечером после зарплаты. Завороженный увиденным, он как-то и подзабыл о главной своей цели. А когда наконец опомнился, то лихого войска будто никогда и не бывало. Но, как ни странно, лишь тот самый крупногабаритный генерал застрял в одной из многочисленных щелей, откуда и был в конце концов выловлен счастливым Василием...

И зря тараканище пытался вырваться из цепких рук Качумелова, зря шевелил усами и многочисленными конечностями, зря глазел печальными, величиной с маковку, глазенками на Василия: мол, да отпусти ты меня на все четыре стороны, а я за это любое твое желание исполню...

— Ну уж нетушки, знаем мы вас не первый день. Так что извольте-ка пожаловать в плен! — торжественно произнес маленький человек и осторожно опустил свое сокровище в стеклянную банку.

Итак, первая часть задуманного грандиозного плана была осуществлена. Но оставалась и другая, самая трудная часть, — наладить с тараканом соответствующие взаимоотношения методом дрессировки. Как поведет себя насекомое, насколько оно сообразительно и какие результаты даст дрессировка?!

Вначале Качумелов попытался найти в библиотеке кой-какую литературу на этот счет. Но, сколь не рылся, так ничего и не обнаружил. Про собак, кошек, львов, тигров, медведей и прочей живности исписаны целые горы этой самой литературы. Про тараканов же человечество начисто забыло. Будто их вовсе не существовало в природе. Эту явную несправедливость и решил Василий Качумелов устранить.

К данному вопросу он отнесся с дотошностью ученого-натуралиста. Завел специальную тетрадь, где разложил по полочкам каждую деталь. Во-первых, наделил таракана кличкой простой и понятной каждому россиянину — Иван Иваныч. Во вторых, установил строгий рацион кормежки. В третьих, тщательно измерил насекомое...

Было в тетрадке и четвертое, и пятое и ... чего только не было.

Все это, вместе взятое, начисто отодвинуло телевизор на самый дальний план. Все свободное время Качумелов проводил в многочисленных экспериментах и дрессировке. Навестить Ивана Ивановича приходили другие его сподвижники, которые тут же излавливались, а стало быть, ставились новые эксперименты.

И все-таки самым лучшим своим учеником как был, так и оставался Иван Иванович. Оба понимали друг друга, как говорится, с полуслова. Василий не мог нарадоваться успехам своего воспитанника, который по праву находился на особом привилегированном положении. А задания все усложнялись. Бессонными ночами Василий заносил в тетради новые и новые записи по результатам новых экспериментов, буквально до изнеможения доводя как себя, так и своих подопечных... Смышленые таракашки научились уже откликаться на свои клички и выстраиваться в одну линию по одной только команде. А по другой — они уже мчались наперегонки, показывая с каждым разом все более высокие результаты. Бесспорным лидером и тут был Иван Иванович!

И вот наступил день, когда Качумелов наконец-то решил устроить первые в истории своего города тараканьи бега. К этому делу он подошел с исключительной ответственностью. Заранее известил редакции газет, радио и телевидения, развесил объявления и просто пустил слух.

Оставалось сидеть дома и терпеливо ждать своего часа, одновременно ломая голову над вопросом, а оправдаются ли все его надежды и затраты?! На карту было поставлено все. Казалось, что и тараканы тоже переживали вместе с хозяином, беспокойно шевеля усами...

Однако все эмоции оказались напрасны. Желающих поглазеть на невиданное зрелище оказалось столько, что маленькая квартирка-хрущевка едва не лопнула под напором хлынувшей сюда толпы ...

В этот торжественный момент и сам Василий Качумелов выглядел на все сто. В новом светлом костюме, модном галстуке и лакированных ботинках он стал даже как бы повыше. И лицо оказалось вовсе не лишено некоторой привлекательности. Даже соседи не сразу признали в нем того незаметного и безликого человечка и впервые назвали его по отчеству: Василий Кузьмич...

Наконец открывается драгоценная коробочка, звучит команда: «На старт!» — и тотчас же оттуда выскакивают и строятся в одну линию чистенькие и аккуратненькие тараканчики с индивидуальными номерами на спине.

Их появление вызывает ликование толпы. Мордастые фотоаппараты и глазастая оптика видеокамер фиксируют каждое мгновение, и мгновения эти прекрасны!

Василий Кузьмич внимательнейшим образом смотрит на секундомер и вдруг что есть силы дует во взятый напрокат у знакомого милиционера свисток...

Тараканы рванули с места так, как удирает от погони угнанный цыганами колхозный мерин. Какое это все-таки захватывающее зрелище! Обалдевшая толпа переполняется эмоциями, общими для всех болельщиков. Здесь и крики, и свист, и даже выяснения отношений, переходящие в потасовку... Но, конечно же, больше всех переживает Качумелов. И есть от чего: его главный воспитанник, его основная надежда — Иван Иванович — плетется едва ли не в самом конце.

— Давай, Ваня, давай! — исходит в крик Василий, — покажи, на что способен!

Вот уже пройден один круг, другой, третий. Лихая спесь молодежи несколько поостывает. И вот тут-то Иван Иванович показывает, что не напрасно он ел свой хлеб! Эти три круга были для него скорей легкой разминкой. И вдруг будто кто стегнул его кнутом, и тараканище — это необузданное гордое насекомое — едва ли не взмывает вверх и прям-таки летит над беговой дорожкой и ... первым достигает цели!

Раздается взрыв аплодисментов, Качумелов попадает в объятья толпы. Никто не хочет расходиться. Василии Кузьмич по-настоящему счастлив. В одну минуту к нему пришла слава и на своих тощих плечах принесла Качумелову все, о чем можно было только мечтать!

После этого едва ли не все жители небольшого городка решили последовать примеру и ночи напролет возились с тараканами. Но и Василий Кузьмич время не терял, ежедневно устраивая бега. Билеты раскупались за неделю вперед. Дети и пенсионеры могли увидеть увлекательнейшее зрелище бесплатно, а студентам и учителям предоставлялась солидная скидка. И вроде бы все были довольны...

Но, оказывается, не совсем все. Имелись и те, кто просто чернел от зависти так же, как чернеет птица-грач на фоне манной каши. И нет ничего удивительного в том, что однажды нагрянули какие-то люди в камуфляжной форме с автоматами в руках, которые перевернули вверх дном все содержимое дома, но ничего, кроме не то дивана, не то кровати да сломанного черно-белого телевизора, не обнаружили. Качумелов так и не понял, что же именно они искали.

Следом нагрянули какие-то наглые занудные бабенки и что-то долго строчили сразу тремя гелиевыми ручками так, как не строчит ни один пулемет. И надо признать, что записи эти были сработаны бюрократически-профессионально. На и без того вялые уши Василия Кузьмича навешивалось столько лапши, что, казалось, последние уже никогда не вернутся в свое изначальное положение. Качумелову ставилось в вину, что он работает без лицензии, что отсутствует кассовый аппарат, что ни у него, ни у тараканов нет санитарной книжки и сертификата качества…

Но самое страшное было не это. От Качумелова незамедлительно потребовали прекратить деятельность и передать по описи всех тараканов соответствующим службам.

Василий Кузьмич был готов на все, только ни на это. Он даже добровольно предложил отдать взамен самое ценное из того, что имел. А именно — телевизор с тумбочкой в придачу. Но в ответ услышал: мол, мы еще посмотрим! Качумелов даже хотел включить, чтобы посмотрели. Но опять же был остановлен странной логикой: «Мы что, по-вашему, никогда телевизора не видели?».

Тем самым ему дали понять, что никакие другие варианты рассматриваться не будут. И еще раз потребовали немедленно предъявить для описи тараканов, с помощью которых якобы тот занимался грязным подпольным бизнесом.

При этом три тетки так приперли Качумелова к облезлой стене своими тяжеленными взглядами, многократно увеличенными лупоглазыми линзами очков, что тому не оставалось ничего другого, как достать из потайного места драгоценную коробочку.

Но стоило Василию Кузьмичу открыть крышку и чуть прищелкнуть пальцами, как отдрессированные тараканы с прям-таки пожарной скоростью вырвались наружу и скрылись в ближайшей щели...

От Качумелова потребовали объяснений, и три тетки опять нацелились на него пиками трех авторучек. Отступать было некуда….

И вдруг в этот самый критический момент откуда-то возникли до боли знакомые силуэты его питомцев! Впереди, как полководец, малость прихрамывая на одну из лапок и грозно шевеля усами, двигался Иван Иваныч. А за ним из многочисленных щелей-укрытий выползали все новые н новые подкрепления. И вся эта лавина двинулась прямо на неприятеля...

Враг позорно бежал, издавая дикие визги, побросав все свои бумаги, авторучки и прочую бюрократическую атрибутику…

Это была победа!

Из архива: апрель 2002 г.