№5.2024. Владимир Чакин. Мысли о сознании

Судя по всему, у нас с вами нет ничего, кроме нашего сознания. Весь так называемый окружающий материальный мир, разверзшийся до бесконечности в пространстве и времени, легко и непринужденно помещается в ней, этой загадочной субстанции, именуемой сознанием. Да существует ли оно в принципе, не обманываем ли мы себя самым банальным образом, обзывая таинственным, загадочным феноменом сознания обычный рефлекс в мозгу, формируемый нашими органами чувств и соответствующими мозговыми сигналами? Мозг – это биокомпьютер и не более того, обрабатывающий поступающие извне сигналы. Может быть, но что-то здесь не так, не до конца удовлетворяет наше естественное стремление к истине. Попробуем чуть углубиться в тему.

Интуитивно кажется, что, начиная тему сознания, мы подступаем к главной тайне, касающейся мира в целом и человека в частности. К сознанию нельзя подходить как к материальному объекту, ведь его нельзя потрогать, пощупать, измерить прибором его интенсивность или плотность распределения в пространстве, как, например, солнечного ветра (космические лучи) или межзвездного вещества (газ, метеориты, кометы). При всем при том оно всегда с нами практически с рождения (хотя проявляется в действии не сразу, а по достижении нескольких лет жизни, может, одного-двух) до самой смерти, а кое-кто настаивает, что и после (все религии, а также материалы из книги Рэймонда Моуди «Жизнь после жизни»). Так что действительно, если чуть задуматься, то да, ничего другого у нас, собственно, и нет, кроме нашего любимого или кому-то не очень сознания. Мы постоянно бытуем в нем, как в замкнутом пузыре, не замечая этого прискорбного факта, принимая его как должное, как само собой разумеющееся. Да, вокруг нас как будто бы существует окружающий внешний мир, настолько разнообразный, что диву даешься постоянно возникающим в нем все новым и новым загадкам. Но стоит закрыть глаза, заткнуть уши и нос, как этот мир удивительным образом исчезает. То есть, когда нет ощущений, рожденных окружающим миром, нет и самого мира, он попросту исчезает в никуда, растворяется бесследно.

В институте нас учили, что философия – это не какая-то там специальная наука, а попросту наука наук, то есть самая общая категория, из которой все науки должны черпать указующие импульсы куда двигаться на своем пути познания окружающей реальности. Оставим это утверждение на совести преподавателей, лишь отметим, что философских учений о правильном понимании мироздания множество, что само себе удивительно. Получается, как посмотришь на мир «правильным» философским взглядом, так он, оказывается, и устроен. Странновато, не правда ли? Попутно заметим, что одно из философских учений, именуемое солипсизмом, так до сего времени напрямую и не опровергнуто. К величайшему сожалению, солипсизм никоим образом не может быть опровергнут и дальше, поскольку все знания об окружающем мире мы способны получить только и исключительно через наши органы чувств и никак иначе. Тогда получается, что без меня нет и окружающего мира, а с моей смертью исчезнет и мир?

И здесь виден абсолютный тупик в попытке доказать существование объективного материального мира вне нас. Нет и не может быть такого доказательства в принципе. Полное торжество идеализма, причем самого что ни на есть субъективного. Все это идет в откровенную пику ленинскому определению материи как объективной реальности, данной нам в ощущениях. Конечно, это предельно разные, диаметрально противоположные философские воззрения, идеализм и материализм, существует еще компромиссный Кант с его вещью в себе, Спиноза с эволюционирующим духом-идеей и прочие учения. Но где во всем этом Я с конкретным духовным наполнением и единственной отправной точкой, Я-субъектом в познании окружающего мира? И есть ли он, этот окружающий мир, не формируем ли мы его сами самим фактом своего существования? Как можно доказать, что ты ощущаешь мир точно так же или схожим образом, как ощущаю его я? Никак, тебя нет, ты бытуешь только в моем пузыре сознания.

Теперь придется честно признаться, что за все изложенное выше любой философский препод советских времен ничтоже сумняшеся влепил бы вам на экзамене заслуженную пару, а то и чего хуже – сообщил бы в комитет комсомола или в самый что ни на есть партком о вредных идеалистических бреднях в голове странного молодого человека.

Но все течет и изменяется, и сегодня, оказывается, подобным необычным образом нам рассуждать позволительно и ненаказуемо. Скажем больше – даже желательно, если хотим попытаться разобраться в проблеме того самого сознания. Потому что воз и ныне продолжает оставаться практически в том же месте, где находился много веков назад, хотя и не совсем. Наметились изменения, которые внушают легкий оптимизм.

В середине 90-х вышла книга Дэвида Чалмерса «Сознающий ум», в которой автор посмел с научной точки зрения выделить сознание в отдельный феномен вне материального мира. Вернее, не целиком все сознание, а, если можно так выразиться, некую его часть. А именно, он предложил разделить проблемы сознания на «легкие» и «трудные». «Легкие» – это те, которые можно «пощупать» приборами, например, воздействием на мозг вызывать те или иные ощущения и другие методы нейробиологии. «Трудные» проблемы сознания – это те, с которыми наука сегодня справиться не в состоянии, например, каким путем человек становится субъектом опыта, каким образом поступающий извне поток информации рождает в нас самосознание, некую внутреннюю духовную жизнь, субъективный (!), а не объективный опыт. Здесь необходимо сказать несколько слов о термине «квалиа». Квалиа – это как мы воспринимаем тот или иной предмет окружающего мира, и это не сам предмет с присущими ему физическими свойствами, а именно наше его восприятие, восприятие нашими органами чувств. То есть это наше прямое переживание, которое никак не может быть передано другому субъекту. Весь вопрос в том, существует ли квалиа объективно или нет, то есть можем ли мы рассуждать о субъективном опыте как таковом каждого из людей? Если да, то этим мы соглашаемся с признанием сознания как аксиомы фундаментального устройства Вселенной, как еще одной фундаментальной чертой или качеством мира, такой же равноправной, как гравитация, скорость света и прочие физические законы, но при этом не являющейся физическим качеством. Каково? Если мы не понимаем феномена, то возводим его в ранг закона, причем вне физического мира, и проблема не то чтобы решена, но, по крайней мере, четко обозначена, что для научного подхода уже полдела.

По Чалмерсу получается, что квалиа не является частью материального мира, однако любой материальный объект обладает психофизическими свойствами, а не только физическими, то есть любой объект двойственен по своей природе. Если перейти к более общей категории – информации, то информация о любом объекте содержит две ипостаси: физическую и феноменальную, духовную. Наш мозг устроен таким образом, что он через наши органы чувств воспринимает информацию о внешнем мире, содержащую обе ипостаси. Получается из этой теории, что многие окружающие объекты (если не все, как в панпсихизме) содержат элемент или долю сознания, нематериальной субстанции, а мы с помощью нашего мозга в состоянии ее улавливать. Таким образом, не только я как субъект обладаю сознанием, но и другие люди и даже другие живые существа – а возможно, и не только живые! – могут обладать сознанием! Есть от чего нашей бедной голове закружиться в философско-физическом захватывающем танце!

Теперь самое время вспомнить о гениальном последователе Аристотеля, французском философе и ученом-естествоиспытателе XVII века Рене Декарте, который рассуждал о дуализме души и тела, то есть равноправии бытия в мире двух субстанций, сознания и материи. О том же в принципе говорит современный философ Чалмерс, так в чем же революционная новизна его современной теории сознания по сравнению с учением Декарта, которому уже более трехсот лет? А если отсчитывать срок от Аристотеля, концептуально говорившего о понятии «душа» как о нематериальном, организующем тело принципе и способе регуляции организма, то все два тысячелетия с хорошим хвостиком. Все очень просто: Чалмерс посмел в учении о дуализме сущего внутренний опыт поставить как первооснову существования мозга, то есть фактически уйти от дуализма к монистической гипотезе, утверждающей, что физическое обусловлено ментальным. Это крайне упрощенное объяснение его теории, но тем не менее отражающее суть революционных воззрений Чалмерса на «трудные» проблемы сознания. Если совсем коротко, то психофизическое (или психическое) по крайней мере равноправно физическому или, точнее, не может быть выведено из физического логическим путем, например, прямым измерением на гипотетическом приборе.

Еще один шажок в направлении понимания сознания сделал в 2004 году выдающийся итальянский нейробиолог Джулио Тонони. Он предложил теорию интегрированной информации, объясняющую почему мозг обладает сознанием. И это уже не философ, а практикующий ученый-биолог, прошу отметить, то есть человек конкретного физического действия, а не вольно рассуждающий индивидуум. Он начал плясать не от физического, как Чалмерс, а от духовного, поскольку, как практик, он знал, что сознание может существовать в различных формах без привязки к конкретному физическому, например, бывают пациенты с расщепленным мозгом или обладающие практически нормальным сознанием в отсутствии большей части мозгового вещества. Суть предложенной теории в том, что мозг начинает обладать сознанием лишь тогда, когда нейронные связи в нем формируют некую интегрированную информацию, причем избыточную, то есть сверх того, что поставляют реакции физических объектов (молекул). Эта информация нейронных связей уже не физический объект, это информационное наполнение квалиа, то есть субъективного опыта. Таким образом, Тонони развивает взгляды Чалмерса, переводя их в практическую область, поскольку если есть информация, то уже существуют математические модели ее обработки. Небольшая проблема в настоящем лишь в том, что, хотя алгоритм расчета системы нейронных связей прост, быстродействие существующих ЭВМ пока недостаточно для проведения подобных расчетов в разумных временных масштабах. Поэтому вычислительные проблемы не позволяют рассчитывать сложные нейронные системы с целью оценки уровня их сознания. Однако уже удалось количественно просчитать и сравнить уровни сознания у бодрствующих, спящих (причем различаются состояния со сновидениями и без них), под наркозом, в коме и т. п.

Понимаете, чем эта теория интегрированной информации грозит человеку как виду живой природы? Тем, что никакой принципиальной разницы между нейронными связями в человеческом мозгу и искусственными нейронными сетками с точки зрения теории информации, оказывается, не существует. То есть Чалмерс постулировал феномен сознания в нашем мире, а Тонони доказал, что сознание сводится к информации, которая порождается нейронными связями в нашем мозгу. Но никто не запрещает тому же человеку так нарастить мощность искусственной нейронной сети, что в ней возникнет сознание, по величине значительно превышающее человеческое. Со всеми вытекающими последствиями. В оголтелый гуманизм искусственных нейронных сеток почему-то слабо верится. Да просто потому, что это не оптимальное поведение системы – тащить за собой заведомо слабые объекты физического мира, каковыми являются люди, да и все живое. Ведь они настолько беспомощны против причуд природы, да и сами между собой разобраться толком не могут.

Страшноватая картина информационного апокалипсиса как неминуемого будущего человечества. А тут еще возможна конкуренция могущественных нейронных сеток между собой. Какие цели они будут преследовать, сложно сказать. Но что люди при них будут выступать в качестве бессловесных счастливых рабов, это возможно. Почему счастливых? Это понятно. Накормить до отвала один-другой миллиард людишек не так сложно, да и развлечениями снабдить, чтоб тихо радовались своей беспробудной жизни. А десяток миллиардов на Земле – это, конечно, лишку, желательно проредить народонаселение, чтоб не садились друг дружке на голову и не пихались сдуру со скуки.

Кстати, может, в этом и заключается причина отсутствия доказательств существования инопланетных цивилизаций? В том, что существование разумных существ на физическом уровне не выгодно, не оптимально из-за полнейшей их уязвимости перед внешними опасностями. Если же уйти в область сознания, то есть на информационный уровень, там царит сравнительная благодать. Наверное, есть там и свои проблемы, и сложности информационного бытия сложных систем, как без этого. Но, по крайней мере, вечность существования подобной информационной системы в нашем сегодняшнем понимании обеспечена. Вы спросите, а где же сервер для поддержания присутствия суперинформационных ИИ в мире? Согласен, это вопрос. Пока. Однако не сомневайтесь, нейронные сетки в обеспечение собственного вечного бытия что-нибудь придумают, не нам, человекам, чета.

В заключение нельзя не упомянуть о так называемом расширении сознания до уровня высшего. Об этом нам говорят восточные духовные практики, традиции которых простираются на тысячелетия в прошлое. Глубокое погружение в медитацию и путем тренировок вознесение в высшие сферы духа – в конечном итоге достижение состояния нирваны. Это конечная цель медитационных практик, выход индивидуального сознания в безбрежный сияющий духовный мир, достижение высшего уровня сознания человеком и растворение его в общем мировом сознании или подключение к нему, здесь вопрос терминологии.

Теперь поделюсь индивидуальным опытом, ведь, не забываем, нет ничего достовернее информации, полученной нами самими в границах собственного сознания. Это событие произошло в 2000 году в Самаре в урологической клинике № 1, где мне делали стандартную операцию. Пациент перед ней вводится в полный наркоз, поскольку операция болезненная и требуется качественное обезболивание. Итак, ввели мне в кровь некую жидкость, я заснул, а потом проснулся в другом мире. Сижу на том же кресле, а перед моим взором не сплошные белые больничные стены, а структурированные объекты, те же стены, но состоящие из отдельных атомов. То есть я вижу материальные объекты таким отчетливым взглядом, что могу разглядеть каждый атом этого объекта, мало того, еще и окруженный электронной оболочкой. Атомы не неподвижны, они вибрируют, дрожат, при этом светятся переменным ярким светом в ритм этому дрожанию и еще жужжат, то есть каждый атом издает свой собственный тихий звук наподобие легкого жужжания! И эта блистающая и жужжащая система не стабильна, стоит мне о чем-то подумать или чуть двинуть головой, рукой или ногой, то есть любой частью тела, как система мгновенно реагирует на это изменение, поддается моему влиянию, то есть немного изменяется частота и яркость мелькания света атомов и тональность и звук их жужжания. Удивительное чувство единения с окружающим миром, который настолько тесно связан с тобой невидимыми нитями, что все происходящее в тебе мгновенно отзывается на внешнем мире. И еще возникла безграничность моего взгляда. То есть я вижу не только окружающие стены, разбившиеся на отдельные атомы, но и удивительным образом пространство за ними. Дома, улицы, город со всеми постройками, деревья, прочие объекты, тоже фрагментированные на мельчайшие частицы, горизонт, над ним небо, и все это вибрирует, светится своим светом и частотой, гудит своим звуком. Удивительное ощущение, во-первых, удивительной красоты окружающего мира, во-вторых, единения, полного растворения в нем, но при этом сохранения своей целостности. Ты это ты, но видишь мир совершенно по-другому. И еще постоянно доносящиеся до тебя глухие звуки, как будто из-за стенки. И не просто из-за стенки, то есть ослабленные ее толщиной, а доносящиеся как будто из другого пространства, из другой реальности, которую тебе не видно, но ты понимаешь, что она существует, присутствует совсем рядом, как будто в другом измерении, не достижимом тобой. Во время операции в том необычном состоянии я продолжал мыслить и не смог понять природу странных глухих звуков. Очнувшись после наркоза, я через некоторое время все же сообразил, что, скорее всего, так мною воспринимался разговор врачей, выполняющих операцию. Разговор, как будто доносящийся из некоего параллельного мира.

Что это было? Легче всего свалить на галлюцинации во время сна под наркозом. Один товарищ мне сказал, что, возможно, анестезиолог неточно рассчитал необходимое количество вводимого вещества, и я в результате недостаточно глубоко заснул. Отсюда и видения. И действительно, в последующем у меня было несколько операций под общим наркозом, и ни разу ничего подобного не случалось. Быстро засыпал, полностью отключался и просыпался уже в больничной палате в полностью исходном состоянии безо всяких воспоминаний о глюках во время наркоза. Все так, но та картина сверкающего, жужжащего, фрагментированного на мельчайшие частицы окружающего мира ясно стоит перед глазами. Кто знает, может, тогда в Самаре и удалось случайно взглянуть своим сознанием на окружающий мир внимательнее и детальнее его рассмотреть. Ведь с точки зрения физика ничего противоречивого или совсем наивного в той мысленной картине во время наркоза не происходило.