Игорь Фролов. Незнайки на Луне. К 50-летию американского «Лунного проекта»

Игорь Александрович Фролов родился 30 мая 1963 года в городе Алдан Якутской АССР. Окончил Уфимский авиационный институт. Воевал в Афганистане. Книга прозы «Вертолётчик» в 2008 г. вошла в шорт-лист Бунинской премии. Финалист премии Ивана Петровича Белкина (2008, за повесть «Ничья»). Выступает также с критическими статьями, филологическими исследованиями («Уравнение Шекспира, или «Гамлет», которого мы не читали» и др.). Член Союза писателей России, член Союз писателей Башкортостана, член Союза журналистов РБ, Союза журналистов РФ

Незнайки на Луне

К 50-летию американского Лунного проекта

Необходимое предисловие

Первая часть этой статьи была написана пятнадцать лет назад, когда НАСА выложило в свободный доступ сотни фотографий миссии «Аполлон». Снимки были качественные, в трех разрешениях – низком, среднем и высоком. Конечно, мне, как поклоннику космической темы, было чрезвычайно интересно рассматривать эти снимки. Тогда я еще не подвергал сомнению правдивость американской официальной версии и считал доходящие до меня слухи о якобы фальсификации лунной эпопеи всего лишь проявлением злопыхательства отставших в той гонке. Я с детства жалел, что не наша страна первой послала человека на Луну, но считал, что, как и в спорте, здесь победил сильнейший. Мы первыми вырвались в космос, а они, собравшись с силами, обошли нас на пути к Луне, и злопыхать теперь – ниже нашего достоинства. Однако, чем дальше я углублялся в фотографический мир миссии «Аполло», тем больше возникало вопросов. И наступил момент, когда я понял, что с этой миссией и в самом деле все не так просто.

Готовя первую часть статьи к печати, я обратился к своему расследованию пятнадцатилетней давности, где использовал снимки с сайта НАСА именно высокого разрешения – очень важны самые мелкие детали. Рядом с фото я помещал ссылку на этот снимок формата large, чтобы каждый желающий мог проверить мои наблюдения. Но сейчас, попытавшись открыть те снимки по тем ссылкам, я обнаружил там вежливое «Ушла на базу». Если серьезно, НАСА изменило тот сайт, оставив упоминание, что для нашего удобства снимок перемещен на другой сайт, но не оставив ссылки, где искать именно этот снимок. Поэтому в данной публикации мне придется анализировать варианты фотографий низкого качества, – дотошные читатели могут обратиться к новому сайту НАСА и найти там оригиналы высокого разрешения. Правда, я почему-то не уверен, что некоторые из этих оригиналов сегодня выглядят так же, как и пятнадцать лет назад.

1. Несколько вопросов к фотолюбителям из НАСА

Солнце или прожектор?

Чем же объяснить такую разницу в освещении? Чтобы ТАК освещаться Солнцем (при ТАКОМ освещении луномобиля), астронавт должен находиться не на Луне и даже не на геоцентрической орбите, как сама Луна, а на гелиоцентрической, предположим – на земной, и отставать от Земли этак на целую астрономическую единицу (150 млн км)! Либо этот астронавт должен очень сильно завалиться на свой правый бок – градусов на 45 от вертикали, – но тогда его тень, приобретя видимое на фото направление, будет очень короткой.

Потемкинская Луна

На наш второй вопрос: что сие значит? – сторонники NASA предлагают два варианта на выбор.

1. Нас просят вспомнить о таком понятии, как «глубина резкости» объектива. И о том, что на фотографии может быть четкий передний план и размытый задний.

Так точно. Но, как я ни вспоминал, так и не припомнил, чтобы глубина резкости объектива делила почву на снимке границей резкости – резкость должна убывать постепенно. И еще. Лет тридцать назад любой начинающий фотолюбитель знал, как навести на резкость так, чтобы ближний и дальний планы получились с одинаковой четкостью – нужно наводить на точку, находящуюся от фотографа в два раза дальше, чем ближайший значимый предмет на переднем плане. Считается, что американские астронавты были подготовлены как заправские фотографы…

2. Предположим, говорят нам, что астронавт стоит на холме, и резкая граница есть граница холма, а дальний план – низина, размытая в силу своей удаленности. Логично и похоже на правду. Чтобы подтвердить или опровергнуть, читаем описание данного снимка (http://dayton.hq.nasa.gov/ABSTRACTS/GPN-2000-001123.html):

Apollo 16 astronaut Charles M. Duke Jr., pilot of the Lunar Module «Orion», stands near the Rover, Lunar Roving Vehicle (LRV) at Station no. 4, near Stone Mountain, during the second Apollo 16 extravehicular activity (EVA-2) at the Descartes landing site. Light rays from South Ray crater can be seen at upper left. The gnomon, which is used as a photographic reference to establish local vertical Sun angle, scale, and lunar color, is deployed in the center foreground. Note angularity of rocks in the area.

Астронавт «Аполлона-16» Чарльз М. Дюк младший, пилот лунного модуля «Орион», стоит возле Ровера, лунного кочующего транспортного средства (LRV) на Стоянке № 4, около Каменной горы, во время второго выхода на месте посадки «Аполлона-16» рядом с кратером Декарт. Светлые лучи от Южного Луча кратера могут быть видны вверху слева. Гномон, который используется как фотографический указатель для определения местного вертикального угла Солнца, масштаба и лунного цвета, развернут в центре переднего плана. Обратите внимание на угловатость камней в данной области.

И все. Никаких указаний, что астронавт и его верный кар стоят на возвышенности (на той же Каменной Горе, а не возле нее) и смотрят на открывшуюся панораму лунных далей. Но иного объяснения у нас нет, и мы будем придерживаться версии возвышенности до тех пор, пока не обнаружим каких-либо опровергающих свидетельств. А к поиску нас подвигает последнее предложение описания – об угловатости камней. Этим самым нам ненавязчиво напоминают, что данный снимок действительно сделан на Луне, где камни остроугольны, поскольку отсутствуют такие привычные для землян факторы эрозии, как воздух и вода. Намек поняли. Очень весомое доказательство и крепкая привязка снимка к Луне.

Итак, давайте всмотримся.

После всего увиденного уже не выглядят убедительными крупные кратеры и заявленные в описании лучи – это всего лишь совокупность светлых и темных пятен, легко создаваемых инструментами осветления и выжигания (попробуйте сами, и вы увидите, что с их помощью получаются образования лунного рельефа, неотличимые от «авторских» (кто бы этот автор ни был – Творец или ретушер). Небрежность «работы» свидетельствует, что ретушер рассчитывал на доверчивость зрителей, поэтому не замазал очень мелкие камушки – и даже более крупные, те, что укрылись от его рассеянного внимания над крылом луномобиля. Показательно и то, что нижняя часть снимка ретуши не подвергалась, хотя на ней присутствуют заметные царапины, пятна и другие дефекты, – но, понятно, что они не несут в себе никакой компрометирующей информации, а посему не представляют интереса для редактора. После открытия компьютерной ретуши на данном снимке даже предположение о диораме 1972 года отпадает – зачем декорации городить, клеить задний план, если через 30 лет все можно сделать на компьютере. Хотя, вполне возможно, что просто подретушировали старую диораму.

Итак, вопрос по фото 3: с какой целью редактировалась верхняя часть снимка и почему лунный ландшафт на дальнем плане, судя по теням от камней, снят в иное время лунных суток (и под иным углом, скорее всего – сверху, с большой высоты), чем композиция на переднем плане?

Сутки за трое

An extraordinary lunar panorama at Station 4 (Shorty Crater) showing Geologist-Astronaut Harrison H. Schmitt working at the Lunar Roving Vehicle (LRV) during the second Apollo 17 extravehicular activity (EVA-2) at the Taurus-Littrow landing site. This is the area where Schmitt first spotted the orange soil. Shorty Crater is to the right. The peak in the center background is Family Mountain. A portion of South Massif is on the horizon at the left edge.

На необычной лунной панораме на Стоянке 4 (Кратер Шорти) показан геолог-астронавт Гаррисон Шмитт, работающий возле лунного кочующего транспортного средства (LRV) во время второго выхода (ЕВА 2) в районе посадки рядом с горами Таурус и кратером Литтроу. Это область, где Шмитт впервые обнаружил оранжевую почву. Справа – кратер Шорти. Пик в центре заднего плана – Семейная гора. На горизонте слева – часть Южного горного массива.

Итак, чем же необычна данная панорама, помимо того, что Гаррисон Шмитт и Семейная гора (всего в 6 км от астронавта) освещены под разными углами и имеют каждый свое Солнце на лунном небосклоне?

Сравним эту лунораму с фото 6. Тот же Аполлон-17. Время первого выхода. Астронавт на луномобиле отбрасывает длинную тень. По самым щадящим измерениям высота Солнца над горизонтом – не больше 15 градусов (по этому адресу, если менять последнюю цифру ссылки, вы найдете еще несколько снимков, где тени показывают высоту Солнца от 12 до 15 градусов). На фото 4 даже на глазок видно (жаль, нет гномона на переднем плане!), что Солнце очень высоко – где-то в районе зенита. (Камни в левом углу вытянуты, а в правом углу вообще освещены справа – видимо, это следствие всемогущей широкоугольности объектива или результат панорамного метода съемки. Мы будем ориентироваться на центральную часть снимка – астронавта и луномобиль.)

Если принять во внимание, что снимки сделаны на Луне, где сутки длятся 29, 53 земных суток (синодический месяц) или 708, 72 часа, то необычным кажется, что за два выхода астронавтов из трех Солнце прошло по лунному небосклону не менее 60° (соответствует пяти земным суткам!). И это при том, что даже на экваторе за все 75 часов их пребывания на Луне светило поднялось всего лишь на угол 38°!

Давайте все-таки разберемся. Из описания нам известно, что фото 4 сделано во время второго выхода на поверхность астронавтов «Аполлона-17». Определим пространственно-временную точку события, зафиксированного фотокамерой.

Лунный модуль прилунился 11 декабря 1972 года в 19:54:57 UT (всемирное или гринвичское время) в районе Таурус-Литтроу, в точке с селенографическими координатами ? = 20,1653° с.ш. и ? = 30,7658° в.д. Второй выход на поверхность Луны начался 12 декабря в 23:28:06 UT и завершился 13 декабря в 07:05:02 UT (длительность выхода составила 7 ч. 36 м. 56 с.).

А теперь, зная, где и когда было сделано интересующее нас фото 4, мы поверим геометрию солнечных лучей и теней алгеброй небесной механики и посмотрим, совпадут ли результаты. Иными словами, мы попытаемся определить высоту Солнца над горизонтом в момент съемки двумя способами – по направлению и длине теней на снимке и расчетом этих же данных по таблице эфемерид (и с помощью постоянной части астрономического календаря 1972 года) на указанный момент в указанном месте. Должно получиться равенство – конечно, с учетом неизбежных погрешностей измерений и расчетов. Приступим.

Методика проста. Требуется определить угол между линией, проведенной из центра Луны через точку высадки и линией, соединяющей центры Луны и Солнца во время второго выхода астронавтов.

Такое расхождение (30° расчетных против 60° наблюдаемых на фото) невозможно объяснить погрешностями измерений или расчетов. На фото 4 тени определяют Солнце почти в его верхней кульминации на данной широте (70°), то есть в местный лунный полдень, тогда как астронавты прилунились на восходе Солнца. Это означает, что ко времени окончания второго выхода они пробыли на Луне вовсе не 35 часов, а четверть лунных суток, или около 177 часов!

Как же объяснить столь вопиющее противоречие между алгеброй и геометрией? Вот наш третий и последний вопрос. Есть два ответа. Либо ошибся я, либо американские фотографы установили прожектор, перепутав высоту Солнца над лунным горизонтом в 28,89° с его зенитным расстоянием в 61,11°.

На этом и закончим небольшое непрофессиональное исследование нескольких фотоснимков, выбранных из сотен выложенных НАСА в свободный доступ. Так называемые антискептики (те, кто верят в американцев на Луне) сегодня в общем согласились с тем, что множество фото- и видеоматериалов той лунной эпопеи являются фальшивыми. На это у них есть беспроигрышное оправдание – просто в экстремальных условиях полетов и высадок многие фото- и киноматериалы получились недостаточно хорошего качества, и их пришлось переснимать на Земле, что можно понять и простить лунных первопроходцев за эту невинную подтасовку, – хотели же как лучше... Но дело, видите-ли, в том, что и фотографии, и кино – действительно, только видимость, вершина айсберга из накопленных любознательными любителями честной космонавтики фактов-улик. С фотографий все только начинается...

2. Полеты во сне и наяву

Давайте зададим вопрос – возможен ли был в конце 60-х, при том развитии космической техники – ракет-носителей и пилотируемых космических кораблей, полет к Луне в принципе? И сразу ответим на него – да. Это утверждение основано на промежуточных результатах советской лунной программы, которую мы выполняли шаг за шагом. Знакомый нам корабль-ветеран «Союз» был создан именно для пилотируемого полета к Луне. Но до «Союза» у нас были «Востоки» и «Восходы». А президент Кеннеди, ошеломленный и уязвленный полетом советского человека в космос, сделал заявление о том, что американец ступит на Луну уже до конца 60-х, всего через полтора месяца после полета Гагарина, когда американский астронавт еще не побывал в «настоящем» космосе. Напомню, что Алан Шепард вслед за Гагариным смог только «подпрыгнуть», т.е. капсула «Меркурий», установленная вместо ядерной боеголовки на баллистическую ракету, не достигла первой космической, не вышла на орбиту искусственного спутника Земли и, пролетев по баллистической траектории за пятнадцать минут, упала в океан, совершив так называемый суборбитальный полет. То есть Кеннеди поставил перед Америкой задачу пилотируемого полета к Луне и высадки на нее человека в то время, когда у Америки еще не было технических возможностей для выполнения орбитального пилотируемого полета. Это важно. Если подбирать подходящее сравнение, то Кеннеди призвал конструкторов, создавших самокат и пытающихся изобрести велосипед (на котором уже рассекают советские гонщики), к вечеру создать мотоцикл и съездить на нем в другой город.

Наша лунная программа началась уже в 1958 году с обращения Главного конструктора Сергея Королева и академика Мстислава Келдыша к Хрущеву, в котором они обосновали необходимость освоения Луны. Для тех, кто забыл, напомню о скорости, с которой в те годы шла советская космическая программа. В сентябре 1959-го наша «Луна-2» попадает в Луну и оставляет на ней вымпелы, а через месяц «Луна-3» совершает облет Луны и фотографирует никем из людей до того не виданную обратную сторону нашего естественного спутника.

Пропуская пока начало пилотируемой космонавтики, прыгнем в 1964 год, когда Королев получает «добро» на пилотируемую лунную программу. Обратите внимание, мы начали ее на три года позже американцев, но уже в том же 1964-м наш лунник совершает первую в истории мягкую посадку на Луну. В это время американские «рейнджеры» тоже начали попадать в мишень, но они врезаются в Луну, передавая на Землю снимки приближающейся лунной поверхности.

Королев начинает работу над тяжелой лунной ракетой Н-1. Американцы уже давно работают над своим лунным носителем «Сатурн-5» (главный конструктор, как мы помним с детства, Вернер фон Браун – талантливый нацистский преступник, создатель ракет «Фау-2»). В отличие от Манхэттенского проекта (создание атомной бомбы – опять же под управлением немецко-фашистских ученых), который был засекречен наглухо, лунный проект американцы ведут с приветливой открытостью. Королев, взглянув на чертежи двигателей «Сатурна-5», с уверенностью сказал: «Не полетит», – он уже пробовал эту схему, она оказалась нежизнеспособной – в слишком большой камере сгорания не догорало топливо.

Итак, к середине 60-х у нас создан лунный отряд, сформировано несколько экипажей для облета Луны, для высадки на Луну, создан корабль «Союз» и его беспилотный вариант (в СМИ после удачного полета проходил под именем «Зонд»), который должен облететь Луну, разогнанный до второй космической скорости ракетой «Протон», – ее тяги хватает, чтобы забросить к Луне корабль – без лунного модуля, но с двумя космонавтами. Лунный модуль, кстати, тоже создан, идут его испытания, есть киноматериалы о том, как знаменитый вертолетчик Юрий Гарнаев, испытывающий модуль, буквально танцует на нем над Землей. В это время испытания американского лунного модуля оканчиваются взрывом и больше не проводятся – астронавты пересаживаются на тренажеры.

Королев ведет лунную программу по нарастающей, одновременно развивая программу последовавших за одноместными «Востоками» многоместных «Восходов». Вслед за выходом Леонова в открытый космос и полетом трех космонавтов были запланированы еще пять полетов по программе «Восход»: первый в мире длительный (две недели) полет экипажа из трех космонавтов, первый в мире женский экипаж – три космонавтки на орбите и выход одной из них в открытый космос; полет медицинского экипажа (одним из врачей-космонавтов должен был стать Юрий Сенкевич) с проведением на орбите операции на подопытном кролике; полет с проведением эксперимента по созданию искусственной гравитации... Даже по приведенной малой толике дел видно, что к 1966 году Королев набрал невероятную скорость и был локомотивом не просто космической эры, но Истории.

И вдруг он умер. Это случилось в январе 1966 года в результате несложной операции. После перестройки появилась и стала доминировать версия, что его смерть – следствие избиений Королева в застенках НКВД, – у него была сломана челюсть, и во время операции анестезиолог не смог правильно вставить трубку, наркоз оказался нештатным, и у Королева не выдержало сердце. Не знаю, как было на самом деле, но смерть Королева оказалась необходимым условием для выигрыша лунной гонки американцами. О том, какой доли энергии лишилась советская космическая программа со смертью ее Главного, говорит тот факт, что после ухода Королева была остановлена программа «Восход». Конечно, не последнюю роль в торможении советского космоса сыграло и смещение Хрущева. Никита Сергеевич, натворив, как говорится, делов в советской экономике, все же верно понимал значимость космических побед: если СССР еще не достиг паритета с Америкой в обычных и ядерных вооружениях, то контроль над космосом означал не просто паритет, а превосходство – как техническое, так и моральное – социализма над капитализмом. И высадка советских космонавтов на Луну могла стать гвоздем в крышку гроба если не капитализма вообще, то веры в его конкурентоспособность в соревновании систем, а значит, он и правда должен уступить место социализму, как учили основоположники марксизма. Хрущев даже позволял себе издеваться над первыми американскими спутниками размером с апельсин, прозрачно намекая, что мы можем вывести на орбиту любую тяжесть, – а значит, и сбросить эту тяжесть куда и когда захотим.

Есть сведения, что Кеннеди два раза предлагал Хрущеву вести освоение Луны вместе. Первый раз он сделал это на саммите в Вене, потом повторил предложение через посла Добрынина, – и оба раза Хрущев отказывался. Хрущев знал о том, насколько далеко СССР вырвался вперед в космической гонке, и ему не очень хотелось подтягивать, «брать на буксир» американских «двоечников», которые к тому же были противниками в холодной войне. Но Кеннеди 20 сентября 1963 года, выступая на Генассамблее ООН, сделал ошеломляющее заявление: «...Почему первый полет человека на Луну должен стать предметом национального соперничества? Почему Соединенные Штаты и Советский Союз при подготовке подобных экспедиций должны бесчисленное количество раз дублировать исследования, разработку техники и расходы? Естественно, мы должны рассмотреть вариант, при котором ученые и астронавты наших стран, а фактически – всего мира смогли бы работать вместе по освоению космоса, послав на Луну в один из дней в этом десятилетии представителей не только одной нации, но представителей обеих наших стран».

Ответ Хрущева известен со слов его сына Сергея, который с 1991-го живет и работает в Америке. Естественно, он сообщил американской прессе, что отец хотел согласиться. Даже если Хрущев и хотел – он не успел. Через месяц Кеннеди был убит.

Советский чугенолюминий и американская тугоплавкая жесть

Итак, с отставкой Хрущева и смертью Королева связка политической и конструкторско-организаторской воль сошла с исторической арены. Вместо волюнтариста Хрущева и гения Королева пришли миролюбивый Брежнев и (скажем так) не уверенный в своем конструкторском гении Мишин. Правда, еще некоторое время королевско-хрущевская инерция была сильна, и наша космическая программа, теряя то одно направление, то другое, продолжала свой полет к Луне. Мы чувствовали себя уверенно и даже диктовали повестку дня. Когда в октябре 1967 года президент США Джонсон предложил работать над полетом к Луне совместно, наши отреагировали прохладно, указав, что сначала Америка должна прекратить агрессию во Вьетнаме, потом можно и о космосе поговорить. Тогда и конструкторы и космонавты были уверены, что американцы отстают лет на десять, если не больше. Нашу уверенность не поколебала и трагическая гибель Владимира Комарова, пилотировавшего «Союз-1». Тоже весьма темная история – три беспилотных запуска корабля окончились авариями, но было решено совершить пилотируемый полет. Есть версия, что Комаров был уверен в трагическом исходе – настолько был не доведен корабль, – но его дублером был Гагарин, и Комаров решил, что рисковать жизнью первого космонавта нельзя. Комаров разбился, возвращаясь из космоса, в апреле 1967 года, а в марте 1968-го, совершая полет на истребителе-спарке с летчиком-инструктором Серегиным, разбился Гагарин.

Вот этот период между двумя смертями советских космонавтов и стал переломным в лунном соревновании СССР и США. Но когда погиб Комаров, мы еще были уверены минимум в ничьей, как ни цинично это звучит. Дело в том, что за два месяца до полета «Союза-1» должен был совершить первый пилотируемый полет «Аполлон-1» с тремя астронавтами на борту. Не на Луну, конечно, а на околоземную орбиту. Программа «Аполлон» должна была сделать первый реальный шаг. Но на одной из последних репетиций, проходившей в уже установленном на ракете «Аполлоне», все трое астронавтов погибли в случившемся внутри кабины пожаре. Дело в том, что атмосфера всех американских кораблей – «Меркурия», «Джемини» и теперь «Аполлонов» – была чисто кислородной. Почему американцы сделали такой выбор, поговорим ниже, – у нас же после гибели Владимира Бондаренко (четвертый в списке первого набора в отряд космонавтов), которая случилась в марте 1961-го при пожаре в сурдобарокамере с повышенным в два раза содержанием кислорода, уже не сомневались в правильности нашего пути – в корабле должен быть нормальный воздух и нормальное давление. Скорее всего, гибель экипажа первого «Аполлона» мы посчитали еще одним признаком американского отставания – теперь им нужно как-то устранить проблему пожароопасности кислородной атмосферы. Дело в том, что путь, выбранный американцами с самого начала пилотируемых полетов, был определен их отставанием в грузоподъемности их ракет. Недаром же их первые спутники были размером с апельсин. Вот пространная цитата из книги «Как НАСА показало Америке Луну», написанной Ральфом Рене:

«С самого начала позиция NASA была уязвимой: оно ввязалось в космическую гонку с нацией, имевшей мощные рабочие ракеты, по сравнению с которыми наши были просто детскими игрушками. Советский Союз начал свою космическую программу в капсулах, которые были в 50 раз тяжелее тех, что мы запускали спустя шесть месяцев.

Советские капсулы, походившие на емкости со сжатым воздухом, были куда более приспособлены к полетам, чем наши космические скорлупки. Космические корабли русских имели достаточную прочность стен, чтобы выдержать нормальное атмосферное давление внутри и противостоять внешнему вакууму. Но мы, не имея ракет, способных поднять подобную массу, не могли себе позволить такой роскоши и вынуждены были сооружать легкие (из оловянной фольги!) капсулы, чтобы просто «вступить в игру».

Большая подъемная сила советских ракет давала им возможность использовать дыхательную смесь, состоящую из 20 % кислорода и 80 % азота – эквивалент обычного воздуха. (...) Не имея в своем распоряжении толстостенных капсул, NASA с самого начала решило использовать смесь из 50 % кислорода и 50 % азота при давлении в 0,5 атм. В августе 1962 года это требование было снижено до использования чистого кислорода при давлении в 0,3 атм.»

Кстати, о фольге. Конечно, это преувеличение, фольгой называется металлический лист толщиной менее 0,2 мм. А из чего делались американские космические капсулы? Для беспристрастного сравнения приведу некоторые сведения о конструкционных особенностях первого советского пилотируемого корабля «Восток» и первого американского пилотируемого корабля «Меркурий». Спускаемый аппарат «Востока» был сферой, сваренной из лепестков листового алюминиевого сплава толщиной 3 мм. Сверху он был покрыт теплозащитой толщиной от 40 до 110 мм. Спускаемый аппарат «Меркурия» имел форму «фара» с широким днищем и конически сужающимся корпусом и был изготовлен из двойных титановых листов толщиной по 0,25 мм каждый плюс внешний слой из никелиевого тугоплавкого сплава толщиной 0,4 мм. Теплозащита была на днище, которым спускаемый аппарат входил в плотные слои атмосферы, корпус же, по мнению американских конструкторов, защищал от высокотемпературной плазмы тот самый слой кобальт-никеля. К проблемам теплозащиты мы еще вернемся, а пока найдем компромиссный термин для определения материала, из которого делались американские корабли. Это не фольга, но жесть – диапазон толщины именно ее, жести.

В силу такой конструкционной особенности, «Меркурий» был в 4 раза легче «Востока». Разница, конечно, не в 50 упомянутых раз, но все же экономия веса значительная. И неудивительно, ведь «Меркурий» летал на спиртовой ракете «Рэд Стоун» – слегка модернизированной Вернером фон Брауном его же «Фау-2».

Атмосфера «Аполлона» оставалась без изменений – кислород под давлением 0,3 атм., то есть, стенки его были примерно той же толщины. Но, в отличие от своих двух предков, этот корабль был на порядок тяжелее и требовал ракеты-носителя совсем другой грузоподъемности...

Ракетная атлетика – легкая и тяжелая

Зная, что американские носители для программ «Меркурий» и «Джемини» («Близнецы» были так слабы, что пришлось пожертвовать безопасностью астронавтов – пожароопасная кислородная атмосфера и чрезвычайная тонкостенность кабины (по воспоминаниям одного астронавта, стенку можно было пробить ногой при неловком движении или обронив отвертку при сборке на Земле, – думаю, это он так иронично гиперболизировал). Обратимся теперь к ракетам класса «Сатурн», которые Вернер фон Браун создавал специально под космический корабль «Аполлон». Ракета «Сатурн-1» была двухступенчатой и по заявленным ТТХ могла выводить на низкую орбиту до 10 тонн полезной нагрузки. Не знаю, для каких конкретно целей она была создана, но в американском отчете сказано, что из десяти пусков все десять были удачными. О значении слова «удача» можно спорить и толковать его широко – от вывода на орбиту заявленной полезной нагрузки до невывода ее (и даже своей второй ступени) на орбиту – тогда можно обозначить взлет и падение как суборбитальный полет с отработкой систем управления и еще чего-нибудь. Так было и с «Сатурном-1»: четыре из десяти ее полетов обозначены как суборбитальные, потом ракета вышла на орбиту и уже в шестой полет взяла с собой макет «Аполлона» – алюминиевую конструкцию, видимо, повторяющую габариты настоящего корабля. Но я поторопился с этим «видимо». В отчете указано:

«”Аполлон – модель 1” представлял из себя алюминиевую конструкцию, моделирующую размер, вес, форму и центр тяжести корабля». То есть это была болванка формой и весом как реальный «Аполлон». Но как же быть с тем фактом, что реальный «Аполлон» даже без лунного модуля и системы аварийного спасения весил тридцать тонн? В полном комплекте – под пятьдесят. А «Сатурн-1» мог, как мы помним, поднять на низкую орбиту только десять тонн. Хорошо, будем считать заявленную в отчете идентичность ошибкой – опиской, опечаткой – и «единица» носила на орбиту макеты, какие могла потянуть. Но после успешных полетов с легкими макетами (видимо, отрабатывали возможность «взять» хотя бы этот вес. Дальше наступил второй этап – теперь ракета стала называться «Сатурн-1B», и ее заявленная полезная нагрузка была уже 18 тонн. Опять же, вывести реальный «Аполлон» на низкую орбиту ей было не под силу, но, тем не менее, она совершила десять успешных – и ноль неуспешных! – полетов, Смотрим отчет. Полеты начались в феврале 1966 года. Первый и третий полеты с «Аполлоном» без экипажа, системы аварийного спасения и лунного модуля, но – суборбитально, т.е. на орбиту вытянуть не смогла. И немудрено, силы у ракеты на 18 тонн, а на нее посадили тридцать! Второй полет ракета без корабля подняла сама себя на орбиту, там на четвертом витке при попытке включить двигатель повторно взорвалась вторая ступень. Т.е. мы видим, что с «Аполлонами» на орбиту новая ракета не тянет. Но явно хочет продемонстрировать какие-то сверхвозможности, если сделала уже две попытки. Хорошо, предположим, что в беспилотном полете не нужны системы жизнеобеспечения, запасы еды, воды, кислорода и прочее, т.е. летал выпотрошенный «Аполлон». Но мы опять попадаем впросак с нашей благожелательностью. Читаем в отчете о двух следующих пусках:

«22 января 1968. Беспилотные испытания лунного модуля на земной орбите. Использовалась ракета-носитель от уничтоженного пожаром корабля “Аполлон-1”. 36 витков».

То есть ракета вдруг, поднапрягшись, подняла на орбиту еще и лунный модуль весом 15 тонн! Правда, можно предположить, что испытывался только лунный модуль без «Аполлона» – по приказам из Хьюстона расстыковывался и снова состыковывался со второй ступенью, – на 15 тонн все же сил у «единички», судя по заявленным характеристикам, хватило.

Но чудеса ракетных сверхусилий еще не начинались. Читаем дальше:

«11 октября 1968. Первый пилотируемый полёт корабля “Аполлон”».

Это тот самый «Аполлон-7», который должен был взлететь год и восемь месяцев назад и называться «Аполлон-1», но этому помешала гибель экипажа в пожаре на борту корабля с кислородной атмосферой. На этот раз все обошлось – наверное, этот экипаж лучше проинструктировали.

Как удалось ракете, поднимающей максимум 18 тонн, поднять-таки в два раза больше, – для этого, по хорошему, ей нужна была еще одна ступень, – мы так и не поняли. Остается поверить, что в данном конкретном случае терпение и труд все перетерли, и ракета этими запусками «накачала мышцу». От чудесного подъема американского корабля на низкую орбиту до первой высадки астронавтов на Луну оставалось всего девять месяцев.

Не забудем, – американцы работали сразу по двум направлениям, и скорость двух движений нужно было синхронизировать. За одиннадцать месяцев до первого орбитального полета «Аполлона», 9 ноября 1967 года, был произведен успешный пуск ракеты «Сатурн-5» с беспилотным кораблем. Эта ракета может поднять на низкую орбиту 140 тонн и доставить к Луне 50 тонн! Что еще нужно, чтобы спокойно одержать победу! Да, не очень получилось с «Сатурном-1», зато теперь включим форсаж! Для полной уверенности нужен еще хотя бы один удачный пуск «пятерки» – и дорога к Луне открыта! Непонятно только, зачем было год мучиться, пытаясь вывести на орбиту муляжи «Аполлонов» с заведомо немощной «единицей», если «пятерка» уже била копытом? Ну да ладно, у богатых – свои причуды (на американскую лунную программу было выделено 24 млрд долларов – в 6 раз больше, чем на советскую).

4 апреля 1968 г. состоялся второй запуск «Сатурн-5» с беспилотным «Аполлоном». Однако, прежде чем говорить о его результатах, посмотрим, что в это время происходило на советском лунном тракте.

Глубокое зондирование

А там после нескольких неудач с облетом Луны беспилотным «Зондом», который забрасывала туда ракета «Протон», наконец победа была почти одержана. Почти – потому что «Зонд-4» немного не достал до Луны – вышел на длинноэллиптическую орбиту с большой полуосью 330 000 км (до Луны не хватило 50 000 км), вернулся к Земле, и только на посадке произошел сбой – спускаемый аппарат начал уходить в нерасчетный район. Соображения секретности одержали верх, и была отдана команда на самоликвидацию. К этому времени уже сформировали три экипажа для облета Луны, тренировки шли вовсю, и в ЦУПе под Евпаторией космонавты Попович и Севастьянов, сидя в специальном бункере, вели переговоры с Землей через ретранслятор «Зонда-4». Американцы этот радиобмен Земли с якобы летящим к Луне пилотируемым кораблем услышали и сначала решили, что советские космонавты действительно совершают облет Луны. Как их успокоили, неизвестно, но, думаю, мы просто продемонстрировали им наши возможности и не стали переводить демонстрацию в настоящий обман, хотя технически ничего не мешало нам именно тогда, 2 марта 1968 года, уверить весь мир, что мы облетели Луну.

Для запуска пилотируемого корабля к Луне советский протокол требовал три подряд успешных полета беспилотников. Казалось, у нас еще есть время, – тот апрельский пуск «Сатурна-5» стал аварийным, и наши решили, что американцы будут готовить еще один пуск «пятерки» с беспилотным кораблем, чтобы достичь хотя бы двух третей уверенности в успехе, – а мы тем временем постараемся удачно совершить беспилотные облеты Луны. И 14 сентября 1968 года мы отправили к Луне «Зонд-5».

Сухая информация: «Зонд-5» (7К-Л1 № 11) – советский беспилотный космический корабль программы «Зонд», восьмой из запущенных прототипов лунного корабля «Союз 7К-Л1» по программе облёта Луны экипажем из двух человек. Запущен 15 сентября 1968 года. Выполнил первый в мире облёт Луны с возвращением на Землю. Кроме того, на борту «Зонда-5» впервые живые существа достигли лунной орбиты, а также вернулись на Землю.

Живыми существами были черви, мухи и две степные черепахи. С ними слетали и растения. После полета у растений были выявлены некоторые хромосомные изменения (упоминаю об этом, чтобы показать ответственность, с которой подходили советские ученые к подготовке полета человека к Луне). Счетчики радиации разных конструкций были установлены на контейнерах с растениями и живыми существами, и полученная живыми пассажирами корабля доза оказалась вполне приемлемой для безопасного полета через все радиационные околоземные пояса в год (оговорка на всякий случай) неаактивного Солнца.

И опять с космической трассы на Землю радиоволны доносили голоса людей, и опять американцы подумали, что русские летят к Луне. Казалось бы, нужно срочно исправлять недостатки «Сатурна-5», делать еще хотя бы один беспилотный пуск, чтобы обойти наконец наших черепашек. Можно даже пожертвовать первым местом в облете, главный этап гонки все же – высадка человека на Луну, именно на ней должны быть сконцентрированы все силы. Да, советские «Протоны» могут доставить к Луне корабль с двумя космонавтами, но не могут отправить туда же корабль с лунным модулем, для этого нужна более тяжелая ракета, а вот с Н-1 у русских пока проблемы – идут стендовые испытания, до пусков пока не дошло. Так что, по логике гонки, американцам нужно было спокойно подготовить и осуществить третий – контрольный – пуск своей «пятерки», не обращая внимания на русских, уже зная их педантизм в подготовке.

Но не тут-то было! В любой борьбе, кроме реальной силы, нужно уметь с умом использовать психологию, уметь блефовать, в конце концов, заставляя противника нервничать и суетиться. Я думаю, что именно на этом этапе произошел перелом в гонке. Вместо подготовки еще одного беспилотного пуска лунной ракеты американцы объявили, что пилотируемый облет Луны назначен на 21 декабря 1968 года! Понимая, что это блеф (Каманин в дневнике использовал мягкое «авантюра»), мы, тем не менее, засуетились. Группа космонавтов из трех лунных экипажей написала письмо в Политбюро ЦК КПСС с просьбой разрешить лететь немедленно (было начало декабря), несмотря на недоделки и недоработки, – мол, присутствие человека на борту повысит надежность автоматики, в случае ее сбоя можно будет переходить на ручной режим. Они даже вылетели на Байконур и приступили к тренировкам, но приказа стартовать так и не дождались. 21 декабря 1968 года, точно по давно составленному расписанию, «Аполлон-8» с тремя астронавтами на борту (после единственного орбитального полета его собрата по серии!) верхом на ракете, у которой вероятность удачного полета, судя по двум запускам (всего двум!) была равна фифти-фифти, устремился к Луне!

Здесь уместна цитата из книги Владимира Губарева, журналиста «Комсомолки», бывшего свидетелем тех событий: «Главный конструктор академик В. Мишин, сменивший С.П. Королёва, не верил, что «Аполлон-8», командиром которого был Ф. Борман, уйдёт с околоземной орбиты.

«Этого не может быть, – повторял академик. – Они авантюристы, разыгрывают комедию в космосе…»

Василий Павлович был убеждён в своей правоте. И вдруг приходит сообщение, что включён маршевый двигатель и корабль взял курс на Луну. Мишин медленно встал, встряхнулся, словно сбрасывая с себя какой-то тяжкий груз, подошёл к двери, ещё раз взглянул на экран – «Аполлон-8» уже стартовал к Луне – и вышел, резко хлопнув дверью.

Мне показалось, что именно в этот момент в нашей лунной программе была поставлена финальная точка…»

И ладно бы «Аполлон-8» просто устремился, так он ее облетел и удачно вернулся на Землю и приводнился почти в расчетной точке океана! Думаю, наши до конца трансляции (или ретрансляции, реальную возможность наши же и доказали) не верили в благополучный исход этой авантюры – американцы не умели возвращать аппараты из дальнего космоса, т.е. летящие со второй космической скоростью. Но наши заокеанские соперники, у которых с недавних пор все вдруг начало получаться с первого раза, и здесь оказались на высоте, вернее, в океане возле своих кораблей.

Мы еще продолжали по инерции (как тот убитый в сердце солдат на картине Верещагина) бежать – через две недели после старта «Аполлона-8» СССР запустил к Луне очередной беспилотник, но неудача поджидала уже на этапе выведения – возникли неполадки в двигателях ракеты-носителя, и ее пришлось подорвать. Тут мы и опустили руки. Конечно, руки опустились не у космонавтов и не у конструкторов – проведена огромная работа, ничего еще не ясно, в гонках на длинные дистанции лидер может отставать и снова уходить в отрыв. Но наверху, видимо, были другие настроения. Что-то изменилось – и не в отношении к освоению космоса, а в отношении к соперничеству с США в лунной гонке. После объявления американцами о том, что их корабль с экипажем совершил облет Луны, советская пилотируемая лунная программа начала быстро сворачиваться. Но разворачивалась другая история – уже не гонка равных, а, скорее, погоня.

Высоко сидим, далеко глядим

Было молчаливо принято, что рисковать жизнями космонавтов – не наш метод, – эффективнее, дешевле и безопаснее исследовать Луну автоматами. И действительно, в этот период советские автоматические станции сновали между Землей и ее естественным спутником довольно активно, а главное, довольно успешно. Наши «Луны» до 1976 года три раза привезли с Луны грунт, доставили на Луну два «Лунохода», которые прошли по Луне десятки километров, передали на Землю десятки тысяч фотографий, многочасовые видеоматериалы. Кстати, 8 августа 1969 года и 20 октября 1970 года были запущены еще два беспилотных корабля «Зонд-7» и «Зонд-8», которые совершили облет Луны и благополучно вернулись на Землю. Вероятно, это был намек американцам, что и мы можем, – можем, но не будем вам мешать наслаждаться победой.

Ну а дальше у американцев все пошло как по маслу. «Аполлон-9» испытывает лунный модуль на орбите Земли, «Аполлон-10» в мае 1969 года выполняет ту же задачу на орбите Луны. Вот так, с одноразовыми испытаниями по каждому пункту программы (что невероятно для такого грандиозного и нового дела!), NASA выходит на финишную прямую, и уже в июле 1969 года американцы объявляют, что человек высадился на Луну.

Интересно, что к этому времени у СССР с Америкой зародился и явственно развивается некое подобие любовного романа. Перед объявленным стартом «Аполлона-11» в гости к советским космонавтам и конструкторам прибывает Фрэнк Борман – командир облетевшего Луну «Аполлона-8», т.е. тот, кто, говоря языком вероятного противника, надрал нам сами знаете что. И мы принимаем его радушно (по некоторым воспоминаниям, была рекомендация сверху проявить максимум гостеприимства), уверяем в нашем совершеннейшем почтении к успехам Америки в лунной гонке, и Фрэнк, посмотрев на часы, откланивается, – мол, нужно присутствовать на старте «Аполлона-11». Зачем он прилетал в такой острый момент? Конечно, на переговоры, причем срочные. Высоким договаривающимся сторонам требовался какой-то компромисс, – но какой? Дело в том, что на 13 июля 1969 г. – за три дня до заявленного старта «Аполлона-11» – СССР запланировал запуск автоматической станции «Луна-15». И в назначенный срок осуществил. Когда стартовал «Аполлон», советская станция уже вышла на окололунную орбиту. Сегодня ее целью объявляется забор лунного грунта и доставка его на Землю – типа, мы хотели опередить американцев хотя бы с лунным грунтом. Но почему наш лунник, подлетев к Луне, остался на орбите и совершил 52 витка вокруг Луны, прежде чем собрался сесть? А на посадку он пошел только тогда, когда астронавты собрались стартовать с Луны на взлетной ступени лунного модуля, чтобы, состыковавшись с оставшимся на орбите «Аполлоном», вернуться на Землю. Таким образом, «Луна-15» встретила на орбите Луны «Аполлон-8», крутилась вокруг Луны вместе с «Аполлоном», пока Армстронг и Олдрин садились на Луну, втыкали в нее флаг, оставляли отпечатки подошв и пр. – и решила садиться, когда те вознамерились взлетать. Есть мнение, что Борман договаривался с нами как раз по поводу этой предстоящей встречи на лунной орбите, просил соблюсти осторожность, чтобы, не дай бог, наш автомат случайно не навредил живым астронавтам, – и мы, конечно, согласились, – не звери, чай. И, как водится, наша доброта нас и подвела. При посадке все шло штатно, но вдруг связь прервалась, – есть мнение, что станция врезалась в лунную гору, возникшую на ее траектории. Водитель наших «луноходов» вспоминает:

«…Вместо трёх-четырёх витков «Луны-15» – 52 витка, пока они не сели (Армстронг и Олдрин. – И.Ф.). А когда уже поступила команда о том, чтобы провести мягкую посадку и взять лунный грунт, к этому времени баллистические данные были изменены, и никак их не могли рассчитать, потому что всё это делается заранее. «Луна-15» врезалась в гору. И лунный грунт не был доставлен».

Но здесь меня терзают смутные сомнения, – чтобы не помешать американцам сесть на Луну и взлететь с нее, логично было бы посадить «Луну-15» сразу по прилете ее к Луне – или даже через день – ни 17, ни 18 июля «Аполлон-11» еще не прибыл на окололунную орбиту, – спокойно осуществить забор грунта и стартовать к Земле. В этом случае, конечно, была мизерная вероятность столкнуться с подлетающим «Аполлоном», но куда более вероятным было сделать то же самое, крутясь вместе на окололунной орбите. Логичнее было бы предположить, что наша «Луна» была послана вперед, чтобы отследить и зафиксировать главное событие лунной гонки – или сделать вид, что фиксирует и, естественно, передает на Землю то, что видит. Что же она там и тогда увидела, мы до сих пор не знаем, но, думаю, тогда сам факт совместного полета к Луне стал для СССР неким козырем.

Потом был успешный полет «Аполлона-12», и после него, по законам шоу-бизнеса, американская публика заскучала – любимые замеры общественного мнения показали падение интереса к покорению Луны – и, правда, оно уже состоялось, зачем еще тратить народные доллары? Но на этот случай у режиссеров был заготовлен беспроигрышный ход. «Аполлон-13» стартовал хоть и 11 апреля 1970 года, зато в 13 ч. 13 мин. по среднеамериканскому времени. Три раза по чертовой дюжине – чувствуете, побежали мурашки в предвкушении чего-то ужасного? И оно, это ужасное, не замедлило произойти. По пути на Луну – конечно же, 13 апреля! – в служебном отсеке «Аполлона» взрывается кислородный бак! Америка прильнула к экранам. Мужественные астронавты, лишенные света, тепла, почти лишенные кислорода для дыхание, далеко от Земли, переходят в лунный модуль, стоя в нем плечом к плечу, огибают Луну и возвращаются к Земле, снова переходят в командный модуль, отстыковывают весь балласт и благополучно приводняются. Конечно, просмотрев этот волнующий фильм, американские зрители прониклись мужеством астронавтов, их готовностью рисковать жизнью ради Америки, – а то ведь казалось, что космос больно легко пошел, все там уже отработано до скуки. Полет «тринадцатого» освежил образ лунной программы Америки в глазах самой Америки, сделал его глубже, дал добро еще на четыре экспедиции.

Мне хочется задать устроителям только один вопрос – знают ли они, сколько «весит» взрыв 130-литрового баллона жидкого кислорода в тротиловом эквиваленте? Молчат, не дают ответа. Отвечу за них: пять килограммов тротила. А пять килограммов тротила – это нормальная противотанковая мина. Я видел результат наезда на противотанковую мину и танка, и БМП-2 с днищем, прикрытым 8-миллиметровой броней, – разорванные гусеницы и дыры в днищах – само собой, есть еще сильнейшая контузия экипажа при закрытых люках. Мне почему-то кажется, что в момент взрыва астронавты не сидели на броне, свесив ноги в открытый люк, – хотя, зная о начальных трех чертовых дюжинах, 13 апреля могли бы и вылезти на всякий случай.

Военная ассоциация возникла у автора не случайно. Дело в том, что 14 апреля, когда полуразрушенный «Аполлон» огибал Луну и устремлялся к Земле, там, на Земле, начались самые масштабные в истории военно-морских флотов всех времен и народов учения ВМФ СССР под кодовым названием «Океан». Открытые источники сообщают, что манёвры охватили акватории двух океанов (Атлантического и Тихого) и прилегающих к ним морей (Баренцева, Норвежского, Северного, Охотского, Японского, Филиппинского, Средиземного, Чёрного и Балтийского). Большинство учебных задач планом манёвров предполагалось решать в районах открытого моря, в стороне от основных путей судоходства, при строгом соблюдении норм международного права. На периоды проведения боевых стрельб районы, где последние должны были проходить, заблаговременно установленным порядком объявлялись временно опасными для плавания и полётов гражданской авиации. Отметим, что вторжение сотен военных надводных и подводных кораблей в океаны и моря началось по совпадению в момент поворота «Аполлона-13» к Земле. Чтобы было понятнее – космический корабль летел в Тихий океан (там всегда приводнялись «Аполлоны» с невероятной точностью – несколько километров от ждущего их американского корабля) из космоса, а советская армада двигалась туда же – и в Атлантику на всякий случай – по воде.

Представьте это советское вторжение в океаны и моря и соотнесите с ним обращение советского премьера Алексея Косыгина к президенту США Ричарду Никсону 16 апреля 1970 года (когда военно-морские силы СССР уже рассредоточились в двух океанах и множестве морей), в котором он предложил Америке всемерную помощь в спасении героического экипажа терпящего бедствие «Аполлона». И хотя Никсон от помощи отказался, было уже поздно – помощь шла на всех парах и в необоримом масштабе.

Есть свидетельства, что космический измерительный комплекс «Чумикан» подошел к месту ожидавшейся посадки, но остановился, не доходя двадцать километров, – видимо, чтобы не мешать радостной встрече американских кораблей – летящего с неба и ждущих его на воде. Зато на обратной стороне Земли, в Атлантике, наши корабли кое-что поймали. Через пять месяцев, 8 сентября 1970 года, в порту Мурманска это «кое-что» было передано американцам, приславшим за секретным грузом военный ледокол. По чистой случайности возле ледокола крутились венгерские корреспонденты, которые и засняли процесс подъема на борт командного модуля американского космического корабля «Аполлон». В коротком газетном сообщении было сказано, что советская сторона, демонстрируя жест доброй воли, передает американской стороне потерянный тренировочный макет космического корабля, выловленный советскими рыбаками в Бискайском заливе. Понятно, что и венгерские журналисты, и советские рыбаки – это все из разряда тонкого политического троллинга советской стороной стороны американской. На самом деле мы поймали (есть свидетельства «рыбаков»-очевидцев) не тренировочный макет, который должен быть идентичен по массе и габаритам для реальной тренировке по его эвакуации из воды спасательными кораблями. Здесь был пустой и легкий корпус из оцинкованного железа, но с проблесковым маячком для обнаружения его на воде. Трудно сказать, когда именно он выловлен и когда упал в океан, но сама операция советского военно-морского флота по спасению астронавтов – с охватом двух полушарий – говорит о многом, – как и место ловли – Бискайский залив, куда падали «Сатурны», не дотягивавшие до космоса в силу своей врожденной слабости.

Нелишне упомянуть, что в это время – с января 1970 года уже шли совещания советской и американской рабочих групп по проведению совместного полета кораблей «Союз» и «Аполлон» – то есть космический роман СССР и США развивался под прикрытием их как бы борьбы, и партнеры даже назначили свидание на нейтральной территории – на орбите должно было случиться добровольное слияние двух бывших антагонистов, и в этом слиянии были оговорены характеры стыковочных узлов – «Аполлон» будет выступать активной стороной, «Союз», соответственно, – пассивной... Понятно, что политическая любовь не вспыхивает так же внезапно, как человеческая, тут требуются дипломатические игры, военные демонстрации, шантаж под видом невинных газетных сообщений, то есть усилия по принуждению к любви. Ситуация, в которой оказались в начале 70-х обе сверхдержавы, была весьма пикантной, и, чтобы как-то из нее выпутаться, прилагать усилия по принуждению противника к любви пришлось обеим сторонам по очереди.

Но, прежде чем говорить об этом, договорим о том процессе, который стал и причиной, и предметом последовавшего политического торга – о лунной гонке.

Отказавшись от пилотируемых полетов к Луне и на Луну – тем более что четыре испытания ракеты-носителя Н-1 закончились неудачно, – Советский Союз продолжал удивлять мир достижениями автоматических станций. В сентябре того же 1970 года «Луна-16» доставила с Луны сто граммов лунного грунта. Конечно, к этому времени две американские экспедиции уже привезли десятки килограммов камней, но советская добыча нужна была хотя бы для того, чтобы сравнить американские булыжники со своего рода эталоном, в истинности которого у наших ученых сомнений не было. Мы продолжали сбор козырей. Следующая «Луна» уже в ноябре того же года доставила на Луну «Луноход-1». Вообще-то, до этой успешной высадки лунного самоходного аппарата было несколько попыток, сделанных еще до полета «Аполлона-11», – видимо, для того, чтобы американцы знали о соглядатае с телеглазами, колесящим по Луне в ожидании прилета гостей, который мог бы проконтролировать и сообщить куда надо о том, что было на самом деле. «Луноход-1» проработал на Луне больше десяти месяцев, проехал больше десяти километров. Он исследовал не Море Спокойствия, а Море Дождей, но, как мне кажется, эта упорная глазастая черепаха, движущаяся хоть и медленно, но без устали, изрядно напугала наших американских друзей, у которых в Море Спокойствия были заявленные следы от двух экспедиций. И кто даст гарантию, что русские не обманули, – в этом мире кто не обманывает, тот не ест, – и на самом деле их тачанка едет именно в Море Спокойствия?

Через год на окололунную орбиту вышла и проработала на ней 13 месяцев «Луна-19». Это был тяжелый лунный спутник – более четырех тонн весом, и его задачей было сканирование лунной поверхности двумя оптико-механическими телекамерами с углом зрения 185 градусов – в периселении станция сближалась с Луной до высоты всего 16 километров. Понятное дело, при таком откровенном контроле – и с поверхности, и с низкой орбиты – наши партнеры, как принято говорить сегодня, чувствовали себя буквально голыми.

«Луна-20» в феврале 1972-го доставила с Луны еще порцию реголита, а в январе 73-го «Луна-22» доставила на Луну «Луноход-2». Он прошел 37 км и по официальной версии перестал функционировать, зацепив крышкой с солнечной батареей край кратера, запылил приборы и умер. Есть версия, что он двигался в сторону посадки «Аполлона-17», прошел четверть пути и, если бы не досадное происшествие, мог бы добраться до цели, чтобы встретиться – или не встретиться – там со своим потомком – луномобилем, на котором рассекали лунную пыль астронавты двух последних экспедиций.

Высокие отношения

Кажется, мы набрали достаточно неоднозначных, но интересных фактов, для того чтобы понять, почему в мае 1972 года состоялась встреча на высшем уровне, – в Москву прилетел президент США Ричард Никсон. Причем поначалу встреча была явно с перекосом высот – Никсона встретили Подгорный и Косыгин, а не Брежнев. С формальной точки зрения, председатель Верховного Совета СССР Подгорный был, по западным меркам, президентом, как и Никсон, а Косыгин – премьер-министром. Но, конечно, на равных с Никсоном должен был разговаривать Брежнев. Спустя некоторое время они встретились и все обговорили. Итогом того саммита стала знаменитая политика разрядки, вершиной которой, в свою очередь, стал совместный полет кораблей «Союз» и «Аполлон» в июле 1975 года. Во время саммита-72 решение о рукопожатии на орбите было окончательно утверждено в рамках подписанного соглашения о космическом сотрудничестве двух держав. Тогда вообще много чего было подписано – и тот интересный период отношений СССР и США еще ждет своего глубокого и вдумчивого исследователя. Мы же ограничимся очень коротким списком преференций, полученных Советским Союзом сразу после поражения в лунной гонке – как-то так совпало.

Высокие стороны впервые признали военный и политический паритет – конечно, здесь именно СССР догнал Америку, считавшую себя единственной. Были заключены договоры по ограничению стратегических вооружений и ПРО, что положило начало политике разрядки, – и чего добивался СССР. Соглашения по научно-техническому сотрудничеству, экологии, торговой деятельности, удачный торг по ленд-лизу, за который мы все еще были должны 1,2 млрд долларов – нам простили половину суммы, – сделка по продаже Советскому Союзу американского зерна по цене ниже цены на внутреннем рынке США, снятие ограничений на торговлю Советским Союзом нефтью и газом – теперь можно тянуть трубопроводы в Европу – и, конечно, геополитическая победа – признание послевоенных границ незыблемыми, что означало решение (пусть и по умолчанию) спорных вопросов послевоенного устройства Европы, ее разделения на два лагеря, принадлежность Прибалтики и пр. Короче говоря, над миром запорхал голубь мира, а в Советском Союзе начали строиться всякие-разные иностранные заводы – от «КамАЗа» до «Пепси-колы».

Кстати, примерно в то же время, когда в Симферополе пустили завод по производству пепси-колы, незадолго до осуществления полета «Союз-Аполлон», в 1974 году сняли с работы главного конструктора Мишина. Пришедший ему на смену «двигателист» Глушко первым делом запретил пускать бывшего Главного на завод, потом закрыл программу по ракете Н-1, повелев уничтожить два полностью готовых к пуску экземпляра и десятки двигателей НК-33. И это понятно – когда-то Глушко отказался от работы над воплощением идеи Королева – ракеты Н-1, потому что у него был свой проект. Но тогда победил Королев, после его смерти работу продолжил Мишин, – своего звездного часа Глушко пришлось ждать почти десять лет.

По иронии судьбы – или по договору – вместе с так и не полетевшей ракетой Н-1 была уничтожена и ее победоносная соперница «Сатурн-5»! А ведь она могла выводить на околоземную орбиту грузы до 140 тонн! Как бы такой носитель пригодился на строительстве больших орбитальных станций, космических платформ для сборки тяжелых межпланетных кораблей для полетов на Марс и Венеру, – ну и Луну не нужно забывать, она же открыта, как Америка Колумбом или Америго Веспуччи, неужели на ней не нужно строить давно планируемые лунные станции? Но нет, мольбы не помогли, уникальный носитель был уничтожен вместе с документацией, не осталось даже какого-нибудь завалящего на складе двигателя. Вот от Н-1 двигатели остались – главный конструктор не выполнил приказ Глушко уничтожить все, касающееся ненавистной Н-1, и спрятал на складе в Куйбышеве несколько десятков законсервированных движков. Они пролежали там двадцать лет, пока в середине 90-х не попали на глаза американцам, искавшим хорошие двигатели для своих ракет. К этому времени уже была создана, подняла «Буран» и была по приказу новой власти уничтожена ракета «Энергия» – она тоже могла отправить на Луну пилотируемую экспедицию, если бы кто-нибудь уполномоченный захотел. Вот что писал в 1990 году бывший Главный конструктор Василий Мишин:

«…Мы могли и должны были осуществить такую экспедицию после США! Столь ли важно, что американцы опередили нас в осуществлении лунной программы? В науке и технике всегда бывают такие периоды, когда кто-то вырывается вперед, а кто-то отстает. Мы должны были использовать американский опыт (как это сделали они, используя наш опыт запуска первых ИСЗ и первого человека в космос) и осуществить более совершенную лунную экспедицию. И наша страна была способна решить эту задачу – даже при ограниченных тогда возможностях – при условии, если бы тогдашние руководители прислушались к мнениям специалистов и ученых, участвовавших в разработке пилотируемой лунной программы. Уже в 1971 г. были сделаны наши предложения по совершенствованию характеристик лунной экспедиции. В начале 1972 г. был разработан детальный проект более совершенной лунной программы HI-Л3М, одобренный всеми главными конструкторами и учеными, участвовавшими в этой разработке, в том числе и Главным конструктором академиком В.П. Глушко (есть их подписи под решением Совета Главных конструкторов). В этом проекте была предусмотрена однокорабельная оригинальная двухпусковая схема высадки трех советских космонавтов в любой район лунной поверхности со временем их пребывания на ней до 14 сут. (с дальнейшим увеличением до 30 сут.) и прямым возвращением с поверхности Луны на Землю в любой момент времени. Осуществить эту экспедицию можно было в 1978–1980 гг. К сожалению, этот проект не был принят, и все работы по программе HI-Л3 были прекращены».

Василий Павлович так и не смог сказать – почему была прекращена лунная программа СССР, несмотря на ее выполнимость. Когда в 1989 программа была рассекречена, Мишин высказался в том смысле, что в конце 60-х Советский Союз физически не мог высадить человека на Луне – не было такого финансирования, как в Америке, не было ракеты, зато были трения между конкурирующими фирмами, но мы могли первыми облететь Луну. А у американцев все получилось, потому что они все испытания провели на стендах в полном объеме, – нам же, в отсутствии денег, приходилось устранять неполадки в режиме реальных пусков. Думаю, это сочиненный Мишиным удобный для обеих сторон миф. Снять с себя часть ответственности за неудачу – мотив понятный. Но любой инженер знает, что никакие стендовые испытания не заменят испытаний изделия в боевых условиях. Там проявляются слабые места конструкции, которые нельзя предугадать на стенде. В частности, насколько хорошо были «отожжены» двигатели ракеты Н-1, настолько неожиданным оказался результат взаимодействия тридцати двигателей первой ступени. Понятно, что у испытателей «Сатурна-5» дело обстояло намного проще – у той ракеты первая ступень имела всего пять – но более мощных, чем у Н-1 – двигателей Ф-1 (про которые Королев сказал, что на них ракета не полетит). Казалось бы, мы и вправду проиграли, и до Луны нам – как до Америки пешком спиной вперед, – у них даже двигатель в шесть раз мощнее. Однако время все расставляет на свои места.

Сковорода в сухом остатке

В середине 90-х Америке до зарезу понадобились мощные ракетные двигатели. Те легендарные Ф-1 были почему-то – видимо, в пароксизме эйфории – уничтожены в середине 70-х. Был устроен тендер, и в нем столкнулись два двигателя от двух уничтоженных тяжелых носителей – русских ракет Н-1 и «Энергии»! Второй движок был не совсем от «Энергии», это была его модификация под названием Р-180. И она выиграла тендер, поскольку Роскосмосу важнее было получить деньги на доработку перспективного двигателя. Но и движки от Н-1 американцы скупили и тут же начали ставить их на свои ракеты. А Р-180 был куплен ими с условием, что запускать на нем можно только американские изделия. Наши, конечно, согласились – денег нет, а надо держаться, – ну а себе мы еще чего-нибудь изобретем.

Давно нет «Сатурна-5», корабля «Аполлон» – от лунной программы американцев остались сковородки с тефлоновым покрытием да «липучки» для одежды и обуви. Нет и «Шаттла». У нас тоже нет «Бурана», но продолжает летать созданный по лунной программе корабль «Союз», продолжает поднимать грузы ракета «Протон», мы построили международную космическую станцию, и американские астронавты выходят в открытый космос в наших скафандрах «Орлан» (модификация скафандра, в котором должен был оставаться на орбите Луны бортинженер лунного «Союза», пока командир в скафандре «Кречет» шагает по Луне), – и справляют свои естественные надобности в сделанном нашими инженерами туалете (если кто не знает – у американцев не было туалета ни в «Меркурии», ни в «Джемини», ни в «Аполлоне», ни в «Шаттле» – но это отдельная тема).

И, в завершение этой беглой хроники лунной гонки двух сверхдержав, нужно заметить, что наша программа изучения Луны автоматическими станциями как закончилась в 1976 году доставкой еще одной порции лунного грунта, так больше и не возобновлялась. И это при том, что ракета «Протон» все летает, она стала мощнее (правда, последнее время ее преследуют мелкие и крупные поломки), да и оптика нынче ушла далеко вперед – изучай Луну хоть с высоких, хоть с низких селеноцентрических орбит, ищи там воду и пресловутый гелий-3, ну и попутно сфоткай следы автоматов и людей, побывавших на ее поверхности. Но этого почему-то не делается. А еще говорят, что американцы вообще запретили кому-либо садиться или приближаться луноходами к точкам высадок экспедиций «аполлонов» – чтобы не запылили мемориальные зоны. Хорошо, я согласен не приближаться, – но сфотографировать же можно! А то жадные американцы после долгих уговоров выложили наконец снимки, сделанные станцией LOR с высоты 49 км камерой с разрешением в полметра, но, к большому нашему сожалению, снимки эти, сделанные к тому же в безвоздушном пространстве, вышли намного хуже, чем снимки вашего двора – погуглите), сделанные с тем же разрешением, но через 400 км пыльной и облачной земной атмосферы. Те, кто эти снимки следов видел, остался разочарован качеством, – не лучше ли нашим опубликовать то, что увидела со своих 16 км «Луна-15» или глазастая «Луна-19» полвека назад – кажется, порезче будет...

А недавно вдруг обнаружили, что и на Луне бывают пыльные бури, – так что в любом случае нужно поторапливаться, а то и знаменитый след Армстронга припорошит...

P.S. Отвернувшись от фотографий, я обратился к истории в надежде, что изучение событий восстановит пошатнувшуюся веру и в маленький шаг человека, и в большой скачок человечества. Но вопросов, как вы видите, у автора стало еще больше. Требуется продолжение...

3. Космическая любовь

Вероятность невероятного

Окинув беглым взглядом историю лунной гонки, автор решил, что без ее, гонки, пространственно-временного контекста не обойтись. Вопросы, возникающие при изучении программы «Аполлон» (какой эта программа представлена в официозных американо-советских источниках), требуют рассмотрения всей космической программы США – причем в ее связи как с советской космической программой, так и с геополитическими изменениями, случившимися на рассматриваемом нами временном отрезке. И, хотя намеченный путь кажется непреодолимым, – но это только так кажется. Главное – начать.

А начнем с того, что после всех отмеченных странностей программы «Аполлон», в результате которых американские астронавты шесть раз благополучно высадились на Луну и вернулись на Землю, у нас осталось чувство глубокого удивления – как все это могло случиться без сучка и с одной задоринкой (мужественный полет разорванного в клочья «Аполлона-13» – на необлетанных ракетах и сомнительных кораблях, при том что наши, имея такой отрыв, бились-бились и ничего не добились? Для того чтобы подкрепить беспристрастной математикой наше удивление, приведу только один простой расчет, сделанный одним из исследователей лунной эпопеи. При тех процентных соотношениях удачных и неудачных полетных испытаний каждого этапа полета «Аполлона» – начиная со старта, выхода на орбиту Земли, полета к Луне с перестыковкой корабля с лунным модулем, преодоления радиационных поясов и так далее – до благополучного приводнения – вероятность удачного исхода этого многоэтапного и рискованного предприятия оказалась равной пяти процентам. А вероятность удачного свершения шести полетов подряд, исходя из правил теории вероятности (просто перемножаем все вероятности, т.е. возводим пять сотых в шестую степень) получим две миллионные процента! Чтобы наглядно представить эту вероятность, нужно понять: шесть удачных полетов «Аполлонов» к Луне и обратно (шесть подряд!) выпадает только один раз из 50 млн реальных повторений серии из шести пусков подряд! Благополучный исход одного лунного путешествия выпадает, как вы наверняка уже подсчитали, один раз на двадцать пусков «Аполлона». Ну а верность этой математики может подтвердить, пусть и примерно, начало нашей лунной программы. Чтобы первые три «лунника» – пролет мимо Луны, попадание в Луну, облет Луны – состоялись, потребовалось более двадцати пусков (не забудем, что автомат менее привередлив, то есть вероятность удачи у него выше, чем у пилотируемого корабля).

Выходит, если верить в реальность декларируемых свершений миссии «Аполлона», то мы вынуждены признать необычайную везучесть этого детища НАСА. И тут возникает закономерное любопытство: были ли так же везучи дед и отец лунной миссии – программы «Меркурий» и «Джемини»? Все три программы имеют несомненное родство – типы кораблей весьма похожи, это конусовидные капсулы из очень тонкого металлического проката, что обусловлено во всех трех случаях слабостью ракет-носителей. Если дотошно анализировать (это многажды сделано сетевыми исследователями) соотношения тяговооруженности американских ракет «Ред Стоун», «Титан-2» и «Сатурнов» с весом выводимых на орбиту «Меркуриев», «Джемини» и «Аполлонов», оказывается, что при самом благожелательном к нашим партнерам взгляде, эти ракеты не могли вывести эти корабли даже на низкую околоземную орбиту, – разве что их пустые макеты. Конечно, как заметил один из защитников НАСА, это всего лишь наше незнание возможностей американских космических инженеров, – они спокойно варьировали тягу их ракет в зависимости от возникающих нужд – полтонны туда, полтонны обратно. Я вспоминаю, как наши глупые инженеры лезли из кожи, чтобы воткнуть лишние 200 кг на «Союз-19», который должен был состыковаться с «Аполлоном» в 1975 году, – им пришлось создать на космодроме гигантский холодильник, чтобы охладить керосин, увеличив тем самым его плотность и, соответственно, массу в прежнем объеме.

Видите, мы как-то незаметно от сомнений в реальности полетов «Аполлонов» подошли к сомнениям в реальности орбитальных полетов «Меркуриев» и «Джемини». Тема эта уже давно со всех сторон осмотрена и обсчитана добровольными исследователями, и возникло это направление в лунной конспирологии совершенно неизбежно, превратив недоверие к лунной программе НАСА в недоверие к пилотируемой программе НАСА на первых трех ее этапах – «Меркурий», «Джемини», «Аполлон». А неизбежность была обусловлена закономерным вопросом: если так сомнительна реальность успехов «Аполлонов», то как могла эта имитация вырасти из нормальных двух этапов покорения околоземного космического пространства? И когда задавшие этот вопрос обернулись и посмотрели назад, они увидели тот же дефект, что и в миссии «Аполлон» – тонкостенность капсул, заданную слабостью их носителей. Отсюда вытекали три основных проблемы, родственные всем трем программам. Давайте коротенько эти проблемы рассмотрим.

Честное слово джентльменов

Начать хочу с разницы космических заделов СССР и США, которая ошеломляла американских специалистов и одновременно вселяла в них уныние. Если корабль «Восток» весил почти пять тонн, то капсула «Меркурий» не дотягивала и до полутора. Короткая сравнительная информация: спускаемый аппарат «Востока» был сварен из листового алюминиевого сплава толщиной 3 мм плюс от 4 до 11 см теплозащиты.

У Меркурия внутренняя оболочка была из двойных титановых листов толщиной 0,25 мм (т.е. 0,5 мм?) внешняя, кобальт-никелиевая теплозащитная – 0,3–0,4 мм, – т.е. суммарная толщина стенок «Меркурия» «не дотягивала до одного миллиметра, а это и есть, конечно, не фольга, но – жесть.

Королев сразу отказался от суборбитальных прыжков – он мог себе позволить это с созданной им ракетой. Вернер фон Браун не мог, и его модернизированная «Фау» поначалу только подбрасывала капсулы с астронавтами, давая им ощутить невесомость в течение 15 сек. Джон Гленн еще готовился стать первым американцем, облетевшим Землю вслед за Юрием Гагариным, а русские, недолго почивая на гагаринских лаврах, нанесли еще один сокрушительный удар по американскому самолюбию. Об этом хорошо пишет летчик и писатель Мартин Кейден в своей книге «В плену у орбиты», изданной в США в 1964 году и переведенной в СССР в 1966-м. В рассказе о судьбе вымышленного астронавта, чуть не погибшего в «Меркурии-7» он точно передает тот благоговейный восторг американских астронавтов и космических инженеров перед русской космической мощью в первые годы пилотируемой космонавтики:

«...Полет русского космонавта Германа Титова вновь застал всех врасплох, хотя информация о Советском Союзе, как в виде сообщений разведки, так и в виде всяческих противоречивых слухов – продукции «фабрики сплетен» была довольно обильной. Вместе с группой летчиков, собравшихся на командном пункте авиабазы Эдвардс Пруэтт слушал доклады станций слежения, которые транслировал штаб командования ПВО Северной Америки в Колорадо-Спрингс. Американская сеть слежения засекла корабль «Восток-2» и сопровождала его на всем протяжении полета. Относительно размеров, рабочих характеристик и огромного – почти пять тонн! – веса русского корабля не оставалось ни малейших сомнений.

Они настроились на передатчики «Востока-2». Все американские станции, разбросанные по планете, принимали передачи Титова, когда он выходил на связь с советскими судами, самолетами и наземными пунктами слежения. Неожиданно молодой космонавт там, наверху, повернул ручку громкости до отказа, и, когда прерываемый помехами голос заполнил комнату, Пруэтт восхищенно закричал: «Послушайте этого чертенка! Он еще поет там, в этой дьявольской машине!»

Титов действительно пел, не без уныния признали летчики. Значит, ему было о чем петь...»

В этой книге автор восхищается русскими достижениями в космосе на протяжении всего повествования. Русские, узнав, что «Меркурий» с неисправными тормозными двигателями не может сойти с орбиты, а у астронавта кончается кислород, долго не думая, запустили «Восток-9» – уже 12-тонный корабль! – который с помощью двигателей изменил наклонение своей орбиты, перешел на орбиту американской капсулы, догнал ее, связался с астронавтом и предложил тому готовиться к переходу в «Восток». Но все же американцы смогли запустить первый двухместный «Джемини», и русский великодушно, подсветив своими мощными фарами «Меркурий», позволил «Джемини» найти на ночной стороне своего коллегу и спасти его. Не покривлю душой, если скажу, что в этой книге автор относится к русским космонавтам и конструкторам русской космической техники, как индеец майя к белым бородатым богам, приплывшим на огромных кораблях.

Но как раз с «Джемини» все начало меняться. Первые два беспилотных запуска были неудачны. А вот третий случился всего через пять дней после успешного выхода в открытый космос нашего Алексея Леонова. «Джемини-3» наконец-то вышел на орбиту, и все его собратья по «линейке» – все десять! – в течение года выходили и выходили на эту орбиту, совершая чудеса – от множества выходов в открытый космос до множества стыковок с ракетой «Аджена», не считая мелочей вроде сближения двух «Джемини» до 30 см и рекорда длительности пребывания людей в космосе – 14 суток! Правда, уже через несколько лет один американский непатриот обнаружил в книге про эти полеты фотографию первого выхода американского астронавта в открытый космос (без шлюзовой камеры, сразу – за дверь с разгерметизацией корабля). Оказалось, что это фото того же астронавта, тренирующегося в грузовой кабине самолета, создающего невесомость при пикировании с большой высоты, – только фото зеркально отображено и уменьшено, – ну и космос «подложен» под вырезанную фигуру в скафандре...

Этот беспроигрышный фейерверк петардами «Титан-Джемини» по странному совпадению происходил в отсутствии пилотируемых полетов советских кораблей, – напомню, что сразу после смерти Королева программа «Восход» была закрыта.

Почему-то вспомнился мне старый анекдот про Чапаева, который вернулся из Англии миллионером и на расспросы Петьки ответил: «Захожу я в клуб. Там все сидят, выпивают, в карты играют. Присмотрелся – в очко режутся! Сел я за столик, взял карты. У меня – 18. А мой соперник-англичанин говорит – 20. Я ему: “Покажи!” А он – мне: “Мы, джентльмены, верим на слово”. Вот тут-то мне как поперло, как поперло...»

Тяготы и лишения американского космоса

Итак, джентльменам поперло именно с выхода Леонова в открытый космос, – и больше переть не переставало до самой Луны и дальше. «Джемини» был так удачлив, что инженеры и астронавты наперебой предлагали начальству НАСА запустить его к Луне, – хотя бы облететь уже в 1966-м, и даже высадить одного астронавта на ее поверхность на открытом лунном модуле – астронавт в скафандре верхом на топливном баке с двигателем. Тогда начальство было еще не уверено в своем магическом везении и на этот риск не пошло, запустив программу «Аполлон».

Но не будем покидать «Джемини» так быстро. Тем более что астронавты Борман и Ловелл провели в его капсуле объемом 2,5 кубометра целых две недели! Т.е. на каждого приходилось по 1,25 кубометра, – это шкаф габаритами 0,8–0,8–2 метра – при ширине плеч нормального мужчины в 50–60 см – без одежды, не говоря уже о скафандре. Пролежать две недели в двухместном платяном шкафу, разминая затекшие члены только при выходах в открытый космос, – такое я даже представить себе не могу. А они – смогли...

Мало места – это еще не вся беда. Тонкие стенки капсулы не могли выдержать атмосферного давления воздушной смеси кислорода и азота, поэтому американцы выбрали чисто кислородную атмосферу при давлении в среднем около 0,3 атм. Это давление соответствует высоте Джомолунгмы – под 9 000 метров. Много было разговоров о кессонной болезни, подстерегающей астронавтов при перепадах давления. Дело в том, что резкое понижение давления вдыхаемой воздушной смеси ведет к образованию пузырьков и пузырей азота в сосудах и даже в суставах человека. Чтобы избежать этого, астронавты должны были, усевшись в кабину перед стартом, дышать чистым кислородом, вымывая из крови азот, не менее часа, – говорят, так они и делали. Правда, нужна была синхронизированная система вентиляции корабля и скафандра, чтобы при взлете атмосфера корабля стравливалась за борт, заменяясь на чистый кислород, и при этом строго соблюдая небольшой перепад внутри корабля и вне его. Есть такое понятие, как имплозия – взрыв внутрь. Если давление внутри емкости будет ниже, чем вовне ее, то атмосферное давление просто сплющит, – на этом основан принцип работы парового двигателя. Известны случаи, когда после просушки железнодорожных цистерн их закрывали, не дав остыть и конденсироваться пару, – и по мере остывания цистерны плющило, – а толщина их стенок составляет 2–3 см, а не 0,9 мм. Достаточно сказать, что в безвоздушном пространстве при давлении внутри кабины 0,3 атм на один квадратный сантиметр стенки корабля изнутри давит сила, равная 300 грамм. На один квадратный метр давит уже три тонны, и тут уместно вспомнить, что дверь-люк «Джемини» открывалась наружу – и какой нужен замок, чтобы предотвратить вспучивание двери вдоль резинки уплотнителя, – я уже не говорю о рояльных петлях, над которыми не смеялся только наивный антискептик (ненаивный, конечно, смеялся, но про себя). Если вы все еще не можете перевести все эти цифры в картинку, то я помогу. В наших панельных «хрущевках» по строительным нормам бетонное перекрытие – т.е. полы-потолки – должны выносить нагрузку не более 150 килограмм на квадратный метр – с максимумом у несущих стен до 800 кг. А теперь сравните с тремя тоннами на квадратный метр жести в 0,9 мм. Если скептик начнет говорить про ребра жесткости, шпангоуты, ячеистую структуру, то напомню ему слова одного астронавта, сравнившего толщину такого шпангоута с толщиной листка бумаги, – как ни крути, а ограничение по весу не позволяет сделать и прочный каркас.

И еще о дыхании. Дышать кислородом долго вообще-то вредно, – но тут тоже защитники могут повыкручиваться, говоря о низком его давлении. Однако американские инженеры не знали одной тонкости, которую знали советские ученые – и предупредили о ней Королева. Сначала Королев планировал создать дыхательную смесь из кислорода и гелия (инертный, как и азот). Но оказалось, что азот не только усваивается организмом человека из атмосферы, но и производится этим организмом при усвоении белковой пищи с последующим выводом в атмосферу через выдох. И выводит немало – более двух литров в час. То есть за три дня пребывания в капсуле с кислородом два человека надышат азотом так, что он вытеснит половину кислорода из корабельной атмосферы. А у американцев в кораблях стояли только датчики контроля углекислоты, то есть они бы не заметили, что в атмосфере убывает кислород и прирастает азот. А после падения давления кислорода до 0,2 атм (т.е. на 30 процентов) уже начинается кислородное голодание со всеми его минусами вплоть до... Но и это еще не все. Ладно, предположим, вам не выдавило дверь давлением, и вы не уснули от убывания кислорода – вы же периодически открываете эту дверь и «проветриваете» кабину разгерметизацией с последующим наполнением ее свежим кислородом. (Кстати, разгерметизация кабины не так безобидна, как кажется, – при этом взрывается все, где есть давление, – от лампочек с инертным газом до тюбиков с пищей). Мы забыли, что после еды человек выделяет не только азот. И как же здоровые мужчины, сидя две недели бок о бок в платяном шкафу, справляли естественную нужду? Как я уже замечал, ничего подобного туалету во всех трех миссиях у американцев не было. У них было два пути – основной и запасной, – а какой из них какой, астронавты решали сами. Первый путь – все мужчины были одеты в большие резиновые панталоны с поглощающим внутренним слоем, т.е. говоря нынешним языком, в памперсы. Для того чтобы извлечь туда положенное, нужно было снимать скафандр. В скафандре у пояса еще крепился мочесборник с шлангом, который венчался резиновым патрубком типа презерватива. К слову, скафандры шила фирма, специализирующаяся на пошиве бюстгальтеров и бандажей для чулок. Если вам лень снимать скафандр в платяном шкафу, остается на всем этом сидеть. Две недели. А запах, согласно инструкции, вентиляцией скафандра выводится наружу. То есть в кабину, в платяной шкаф. А если вы решили снять скафандр и жить в корабле налегке, то к вашим услугам простые полиэтиленовые пакеты с липкой лентой по краю – чтобы приклеивать пакет к ягодицам. Напомню, что в вашем платяном шкафу царит невесомость, и ничего не падает вниз. Представили? Да, оно вырывается из пакета и плавает по кабине. Есть записи забавных разговоров Стаффорда и (по чистому совпадению) Сернана, – посмеиваясь, они обсуждают, чье это плавает по кабине. Они смеялись и в «Меркуриях», и в «Джемини», и в «Аполлонах», – а в «Шаттлах» резко перестали. Потому что там, где туалет у них поначалу тоже не получался, вдруг оказалось, что фекалии в воздухе вызывают рост кишечной палочки во рту. Астронавты даже перестали есть, чтобы не увеличивать плотность фекалий на кубический метр кабины. Помню, как в начале 80-х в авиационном институте, где я учился, проходила встреча с одним из наших космонавтов. И он, посмеиваясь, рассказал, что у американцев на «Шаттле» не получается сделать туалет, они просят нас помочь.

Если вы так же мужественны и терпеливы, как американские астронавты, и стойко перенесли тяготы и лишения космического полета в американских капсулах, то не спешите радоваться, – вам предстоит посадка. То есть капсула входит в плотные слои атмосферы с первой космической скоростью – почти 8 километров в секунду – и начинает в этих плотных слоях тормозить, превращая воздух вокруг себя в высокотемпературную плазму. Спускаемый аппарат летит объятый пламенем, как болид, и температура на его поверхности достигает нескольких тысяч градусов Цельсия. Именно на этот случай у советских спускаемых аппаратов предусмотрена так называемая абляционная (от латинского ablatio – уносить, отнимать) защита. Это толстый – до 11 сантиметров в наиболее горячих местах – слой вещества, которое при высокой температуре испаряется, минуя фазу плавления (типа эбонита), тем самым отдавая свое тепло набегающему потоку. Это очень эффективный способ охлаждения даже в аду – чтобы примерно понять его эффективность, обмотайте бутылку с теплой водой мокрой тряпкой и высушите тряпку феном, – к вашему удивлению, вода в бутылке охладится, потому что вода, испаряясь, будет уносить внутреннее тепло, – кстати, система потоотделения нашего организма служит и для терморегуляции, спасает организм от перегрева в жару.

У пилотируемых капсул НАСА, судя по фотографиям после их приводнения (они все падали в океан, где их ждали корабли), такой защиты нет. Только днище конусовидной капсулы, которым она и входит в плотные слои, закрыто теплозащитным слоем, и этот щит сбрасывается, когда раскрываются тормозные парашюты. А вот на боковых поверхностях не обгорала даже краска. Отсек с парашютами предохраняло бериллиевое покрытие толщиной 5 мм, а сам корпус, как мы помним, складывался из двухлистовой титановой подложки и кобальтового жаропрочного сплава толщиной в 0,3 мм (температура плавления – около 800 градусов). Бериллий – тоже жаропрочный металл, он плавится при 1 300 градусов. Защитники НАСА говорят, что форма американских капсул такова, что широкое днище создает ударную волну, принимая весь огонь на себя, а скошенным бокам достается турбулентное завихрение максимум до 700 градусов, и эту температуру вполне выдерживают тугоплавкие сплавы из кобальта и бериллия. Но тут и таится неприятное для защитников физическое явление. Оно называется теплопроводностью. Тугоплавкие сплавы тем и славны, что не плавятся и не испаряются до определенной температуры. Но они хорошо проводят тепло. То есть подводимое к ним извне тепло плазмы они проводят, естественно, внутрь. Вы падаете в своем платяном шкафу, стенки которого – раскаленная минимум до 700 градусов жесть – и эта жесть (забудем про всякие провода и шланги, змеящиеся по обшивке) отстоит от вашего плеча на 10 см. Поднесите на такое расстояние к своему телу включенный утюг, температура которого на максимуме – всего 200 градусов. И это мы говорим о том температурном режиме на боковых поверхностях, который навязали нам защитники. Но это тоже не есть истина, и о новом взгляде НАСА на теплозащиту космического корабля сегодня говорит нам проект корабля «Орион», формой почти повторяющего «Аполлон», только погабаритнее, – и у этого корабля вся поверхность покрыта плитками, подобными теплозащитным плиткам «Шаттлов». Правда, несмотря на правильную теплозащиту, проект «Орион» в рамках программы «Созвездие» был закрыт, так и не став реальным, как стали «Меркурий» «Джемини» и «Аполлон». Но это случилось уже в третьем тысячелетии, а мы все же интересуемся первыми десятилетиями космической эры...

Это просто монтана!

Все, что вы прочитали выше, можно детализировать, погуглив по темам и ключевым словам. Все это к нашему времени весьма детально проработано и на Западе, и у нас. Техническая сторона полетов американцев не только на Луну, но и на орбиту Земли до «Шаттла» вызывает очень большие сомнения. Это мягко говоря. С другой стороны, компетентность так называемых экспертов – будь то космонавт или космический инженер, верящий в созданные НАСА мифы, – вызывает не то что сомнения, но, скорее, понимание нестопроцентности этой компетентности. Дело в том, что в человеческом сообществе рулит психология. И если власть и газеты говорят, что это было так, то не остается ничего другого, как верить: это было так. И, если были какие-то сомнения, то находить аргументы и эти сомнения опровергать.

Суть этого феномена заключается в том, что мы – и я это помню – считали, что Запад более успешен технологически, что «фирма веников не вяжет» и что «мэйд ин юэсэй» много выше Знака качества, что это «просто монтана!» Мы априори считали, что автомобили, музыка, одежда, электроника, даже пейзажи – все это лучше на порядок их советских собратьев, – и с этим ничего нельзя было поделать, – только изжить, что и произошло позже. Но тогда, в шестидесятые, чувство нашей отсталости от Запада охватило нашу творческую – и физическую, и лирическую – интеллигенцию.

Космос не был исключением.

Мы верили словам джентльменов. Не зная деталей, мы основывали нашу веру на старом фундаменте – Запад есть цитадель технического прогресса. И если он говорит, что сделал то-то и то-то, значит, он это действительно сделал! Мы же не врем! Мы же, запуская корабль, сообщаем о предстоящем запуске западным радиолокационным станциям и обсерваториям, сообщаем частоты наших переговоров с ЦУПом, – лишь бы технически продвинутый Запад не усомнился в правдивости отсталого Востока.

Именно поэтому мы – включая инженеров и конструкторов! – верили известиям с той стороны железного занавеса, – они стыковались, они установили рекорд длительности, они гуляют в открытом космосе! И в самом деле они делали все, что делали или могли сделать мы, но не сделали в силу нашего извечного раздолбайства и отсталости, а у них все получается красиво, мы это знаем по ленд-лизу, по тушенке и по кожаным регланам для водителей «студебеккеров». Конечно, они не могут отстать в космической гонке, – мы просто раньше начали, но теперь все становится на свои места, хозяин прогресса нагоняет и перегоняет нас совершенно закономерно. Так думала наша техническая интеллигенция, и эта дума была готовностью сдать свои позиции. Особенно после смерти Королева, который был не только конструктором, но и гонщиком, и не собирался отдавать первенства никому – даже господу Богу. Но он был один такой. Пришедший ему на смену Мишин такой решимостью и уверенностью в своей исторической роли не обладал. Я не знаю, что сделал бы Королев на месте Мишина в 1968 году, когда американцы объявили о предстоящем облете Луны. Тогда Мишин не дал команды нашим космонавтам на облет (именно он, а не Политбюро, отвечал за решение). Причина была проста: пилотируемый корабль в облет Луны могла послать только ракета УР-500 (современный «Протон») производства КБ Челомея – конкурирующей с ОКБ-1 фирмы. Эта ракета выводила на околоземную орбиту 20 тонн, тогда как сверхтяжелая Н-1 все еще была в процессе разработки. Но суть в том, что челомеевская ракета летала на ядовитом топливе – гептил плюс тетраоксид азота, – оно было в несколько раз ядовитее синильной кислоты, – тогда как королевские ракеты летали на экологически чистом керосине с окислителем кислородом. И Королев как-то сказал: «Пока я жив, человек на ядовитой ракете не полетит!» И его зам. Мишин, став Главным, не послал в облет Луны пилотируемый корабль на ядовитой челомеевской ракете. Повторю – не знаю, как поступил бы на его месте Королев. Думаю, к 1968 году он бы создал тяжелый носитель – первые две ступени Н-1, – а если бы не успел, то не погнушался бы и ядовитой ракетой Челомея, – но судьба распорядилась так, что Королева к этому моменту на Земле не было, – был Мишин, который не решился. Самое интересное, что Мишин как конструктор не верил, что «Аполлон-8» пойдет на облет Луны. Но, когда тот на это пошел, Мишин, уже как русский западопоклонник, поверил не то что в реальность события, а в его возможность, которая недоступна нам, лапотным, но вполне доступна им, владеющим передовыми технологиями. И, когда он хлопнул дверью, это означало не его неверие в случившееся, а досаду, оттого что мы не смогли угнаться за ними.

Именно Мишин первым, когда стало можно говорить о нашем участии в лунной гонке, написал маленькую книжку о том, почему мы проиграли американцам. Там он сделал упор на несравнимость финансирования американской и советской лунных программ и на единении всего американского народа вокруг идеи Кеннеди покорить Луну, обогнав тем самым русских. Потом эти доводы с теми или иными вариациями повторялись в статьях и книгах на тему лунной эпопеи. Космонавт Феоктистов, который был проектантом корабля «Восток», т.е. не понаслышке знал, что такое космос и как и на чем его покоряют, побывав в Америке в 1969-м, уже после полета «Аполлона-11», и посмотрев показанные ему цеха и тренажеры, пришел к выводу, что американцы победили нас еще и потому, что все отработали на стендах, которые строились, конечно же, потому, что НАСА хорошо финансировалось правительством. Феоктистову даже показывали стенды и тренажеры:

«Заехали на базу в Лэнгли, где нам показали тренажер для отработки ручного управления при прилунении. Макет кабины подвешивался на кране-балке с тельфером, перемещающимся на огромной эстакаде, и снабжен двигателем (имитирующим посадочный), управляющими двигателями и штатными органами управления лунной кабины. При отработке спуска имитировались динамические процессы (скорости снижения и горизонтального перемещения, угловые ускорения кабины и так далее). Посадочная площадка была сделана «под Луну»: на поверхности из шлака, залитой сверху бетоном, – кратеры, горки и все такое прочее. Имитировались и условия освещения солнцем места посадки. Для этого отработка могла производиться ночью, а прожекторы поднимались и опускались, имитируя различные углы возвышения Солнца над горизонтом Луны...»

И действительно, шлак по отражательной способности весьма похож на лунный реголит. Конечно, камеры, которыми снимали тренировки астронавтов по выходу на Луну, советским гостям не показали.

Правда, Феоктистов с сомнением отнесся к теплозащите американских капсул, списав названные температуры на неточность перевода, а потом, потрогав лунный скафандр, удивился его однослойности и легкости. Но Феоктистов был типичным представителем советской научной интеллигенции, ориентированной на Запад как светоч технического прогресса, и ему легче было поверить, что король одет в платье из суперсовременной невидимой ткани, секрет которой нам, лапотникам, еще неведом, чем принять простую мысль об отсутствии какой-либо ткани. Королев же не был подвержен этому гипнозу и знал, что американы, как он их называл, отстают от него, что их можно бить, – и это сыграло главную роль в нашем отрыве в начале космической эры. Королев был уверен, что американы сами пока не в состоянии сделать хорошую ракету – ее им делали немцы, пятьсот немецких инженеров во главе с Вернером фон Брауном, которых американцы вывезли из Германии. Королеву тоже навязывали немецких ракетчиков, но он от их помощи отказался, идея «Фау» не была ему дорога и не держала его инженерную мысль за фалды, – и он пошел вперед. Кстати, его спор с Челомеем и Глушко по поводу сверхтяжелой ракеты называют в качестве одной из причин нашего проигрыша. Мол, не могли решить, распылялись, тогда как американцы работали только на «Аполлон». На самом деле никакого особенного спора не было. Ракета Н-1 Королева была поставлена им в центр амбициозной космической программы, в которой Луне было отведено лишь промежуточное место. Королев с начала 60-х, заручившись поддержкой Хрущева и президента Академии наук Келдыша, начал работу над пилотируемым полетом на Марс. Проектировался тяжелый корабль с замкнутым жизненным циклом – вплоть до оранжерей и миниферм по выращиванию кроликов. Луну в этом проекте планировалось посетить в качестве тренировки, отработки взаимодействия. Начало полета Королев планировал на первую половину 70-х. Его Н-1 должна была выводить на околоземную орбиту модули до 75 тонн, где они собирались бы в станцию и в марсианский корабль, – т.е. ракета предназначалась для многопусковой схемы. Даже полет к Луне вначале планировался по двухпусковой схеме со стыковкой на орбите лунного орбитального корабля и лунного модуля с последующим отлетом к Луне. Но в 1964 году Хрущев, обеспокоенный тем, что американцы наращивают – по их уверениям – свою вавилонскую башню и, не дай бог, доберутся до Луны вперед нас, дал Королеву и Келдышу приказ: Луну американцам не отдавать. Вот тут и пришлось оставить марсианский путь и временно переключиться на лунное направление, да еще в спешке. Потребовалось ускорить работы по Н-1, которую в нормальном темпе можно было довести до ума в течение нескольких лет. А в это время Челомей работал над своей универсальной ракетой (УР) с ядовитыми компонентами топлива – и выбор топлива понятен, его ракета в первую очередь была межконтинентальной баллистической, шахтного базирования, а в отличие от керосин-кислородного, топлива, которым ракета заправляется перед стартом, гептил с тетраоксидом азота можно держать в баках ракеты несколько месяцев, и ракета в шахте может быть запущена в течение нескольких минут после приказа на старт. УР стала полезным носителем для автоматов и, в принципе, могла унести к Луне и двух космонавтов, но мы уже говорили о том, почему этого не случилось. Хотя, вероятно, не только опасения Мишина за здоровье космонавтов сыграли главную роль. Сами космонавты были готовы лететь, – а сегодня на этом ядовитом топливе летают в космос китайские тейконавты...

Как подружились Никита Сергеевич и Джон Фитцджеральдович

Между прочим, убеждение наших проигравших конструкторов, что в Америке с самого начала реализовывался лозунг «Все для Луны, все для победы!», и весь народ как один поднялся на выполнение задачи, поставленной президентом Кеннеди в мае 1961-го, – следствие все того же самогипноза. На самом деле и у американов все обстояло не так. Америка – свободная страна, – о чем не устают напоминать западники славянофилам. Там правителю не забалуешь, – его указания и пожелания никто не бросается выполнять, теряя штаны. Есть в Сети одна интересная стенограмма – разговор Кеннеди с директором НАСА Уэббом. Президент требует от директора ускорить работы по достижению Луны, директор же пытается объяснить президенту, что для реального достижения Луны нужно много научных исследований – т.е. отработки всех этапов полета, разведка условий в дальнем космосе, на самой Луне и т.д. Кеннеди с досадой несколько раз перебивает директора НАСА, говоря, что наука наукой, никто не запрещает вам ею заниматься, но отложите ее на шесть-девять месяцев, сосредоточьтесь на достижении Луны, потом вернетесь к науке. Уэбб сообщает президенту, что ученое сообщество, рассредоточенное по университетам, не горит желанием заниматься политикой, а лунную гонку оно считает политикой. Уэбб был прав – в шестидесятые ученое сообщество Америки было весьма левым по взглядам и не горело желанием выполнять политический заказ. Видимо, Кеннеди понимал, что в своем желании дотянуться до Луны ему попросту не на кого опереться, – военным Луна была не нужна, ученые встали в позу свободных от политики, руководство НАСА было настроено на длительные изыскания, а в это время авторитарный СССР одерживал победу за победой. И тогда Джон Кеннеди взял курс на сотрудничество с Москвой. Он несколько раз – и через посредников, и напрямую во время встреч – предлагал Хрущеву лететь на Луну вместе. Хрущев все время отнекивался, отшучивался. Однажды даже предложил такой, явно издевательский вариант: СССР доставляет человека на Луну, а США возвращают его на Землю. Но, несмотря ни на что, Кеннеди продолжал добиваться взаимности, – он даже сделал Советам предложение с трибуны ООН. Президент явно понимал, что с такими подручными, как НАСА и ученые, лунной каши быстро в одиночку не сваришь, при том что советские повара уже начали ее варить, – и решил войти в долю с Советами. Заодно советские инженеры подтянут его двоечников из НАСА до приемлемого уровня, порепетиторствуют, так сказать, а потом насовцы и сами смогут, может, обгонят СССР в марсианской гонке. И Кеннеди почти приблизился к исполнению своего плана. К осени 1963-го Хрущев начал склоняться к сотрудничеству с американцами в космосе, – он вообще симпатизировал Джону Кеннеди, на это чувство не особенно повлиял даже Карибский кризис. И вот 12 ноября Кеннеди дает Уэббу указание проработать план космического сотрудничества США и СССР, включая полет на Луну. А через десять дней в Далласе эти благие помыслы были буквально выбиты из президентской головы двумя пулями неизвестных снайперов, прикрытых картонной фигурой Ли Харви Освальда.

Доклад НАСА, сделанный по указанию Кеннеди, Уэбб сдал уже и.о. президента Джонсону в январе 1964-го. В этом докладе в общем признавалась возможность сотрудничества в обмене метеорологическими данными, – но в основном были перечислены минусы вследствие закрытости и советского космоса, нежелании русских делиться секретами. Джонсон, который будучи вице-президентом курировал космическую отрасль, принял позицию НАСА (или НАСА подыграло Джонсону), но больше предложений о совместном полете к Луне от США в СССР не поступало. Зато, как по заказу, с политической сцены убрали Хрущева, началась победная серия полетов «Джемини», во время которой ушел из жизни Королев, – и перед программой «Аполлон» открылась широкая дорога к Луне.

Как «Аполлон» не явился на свидание

С 1967 года, когда брежневская группа вполне освоилась во власти и на должность председателя КГБ был назначен Андропов, началось реальное сближение двух систем – для начала в космосе. Уже в 1968 году прошли первые переговоры между представителями НАСА и АН СССР по возможности совместного полета в космос. Реальные черты проект обрел в 1970-м, а его воплощение началось после встречи Никсона и Брежнева в 1972 году – той самой, после которой на СССР пролился дождь политических и экономических благодеяний. В этом же году была досрочно завершена программа лунных экспедиций «Аполлонов» – вообще-то было запланировано двенадцать экспедиций, – пять так и остались неосуществленными. Оставшиеся ракеты и корабли были использованы на краткосрочную программу космической станции «Скайлэб», посещение которой астронавтами тоже невозможно подтвердить – на эту тему есть много исследований. Но один «Сатурн» и один «Аполлон» оставили для рукопожатия на орбите – проекта «Союз-Аполлон», намеченный Никсоном и Брежневым на 1975 год – тот самый год, когда к Марсу должен был стартовать королевский корабль. Теперь на этот полет есть в среде «конспирологов» устойчивое мнение. Чтобы понять – какое, – достаточно сказать, что для осуществления этого полета СССР построил шесть модифицированных кораблей «Союз», разработал и воплотил в металле стыковочные узлы (кстати, на «Союз» поставили «пассивный», т.е. причаливать и «входить» должен был наш американский друг), провел испытания на Земле и в к космосе, а к моменту старта на Байконуре было готово к запуску два корабля – основной и дублирующий. Мы подошли к решению поставленной задачи привычно ответственно, возможно – излишне ответственно, но такова была заложенная Королевым традиция. Американцы же ничего делать не стали – у них был один старый «Аполлон», одна ракета «Сатурн», – и этого, конечно же, было достаточно для успеха. Ну а то, что русские там у себя суетятся, так им по рангу проигравших так положено. Вот с такими начальными условиями обе стороны подошли к 15 июля 1975 года. Для полноты картины нужно упомянуть и нашу станцию «Салют-4» с космонавтами Климуком и Севастьяновым на борту, которым в июне, когда они должны были вернуться на Землю, продлили пребывание на станции еще на месяц. Каким был полет 15 июля 1975 года, был ли он вообще, а может, летал только «Союз-19», транслируя на Землю записанные кадры рукопожатий на орбите, – точно сказать мы не можем. Это может сделать летчик-космонавт Алексей Леонов, бывший тогда командиром «Союза-19», а до этого тренировавшийся для высадки на Луну в лунном экипаже вместе с Олегом Макаровым. Интересно, что эти космонавты потом разошлись во мнениях относительно результатов лунной гонки. Сегодня Алексей Леонов, вице-президент «Альфа-банка», является самым рьяным защитником НАСА и лунной победы американцев. А его товарищ по лунному экипажу в ответ на вопрос, верит ли он в то, что американцы побывали на Луне, ответил с хитрой улыбкой: «Приказано считать, что они там были, хотя у нас БЕЗУСЛОВНЫХ подтверждений этому нет».

Интересное кино

Алексей Леонов – фигура для меня загадочная. Не буду гадать, что он знает, чего не знает, что скрывает. Есть какая-то тайна и в том, что его имя в 1984 году использовал известный американский фантаст Артур Кларк – тот самый, что написал сценарий для фильма Стенли Кубрика «2001. Космическая одиссея», который вышел в Америке в 1968 году, а в СССР был внеконкурсно показан на Московском кинофестивале 16 июля 1969 года, т.е. в день старта к Луне «Аполлона-11». В начале 80-х Кларк написал продолжение – «2010. Космическая одиссея», а поскольку Артур Кларк с некоторых пор был большим другом Советского Союза, то роман в 1984-м начал публиковать журнал «Техника – молодежи». Через два номера публикация была остановлена, а главный редактор Захарченко снят с работы. Во второй «Одиссее» советский космический корабль летит к Юпитеру, где с первой «Одиссеи» болтается на орбите мертвый американский корабль. Вместе с русскими летят американцы во главе с директором НАСА. Русский корабль называется «Алексей Леонов», двигатели его носят имя Андрея Сахарова (он уже несколько лет в ссылке в Горьком), а все члены русского экипажа носят имена известных в ту пору советских диссидентов. Вот за этот просмотр и был снят Захарченко. Занятно то, что диссиденты летят в корабле, движимом силой по имени Андрей Сахаров, а защищает их от космической недружелюбной среды оболочка и система жизнеобеспечения по имени Алексей Леонов. С Сахаровым здесь более-менее понятно. Он начал свою диссидентскую деятельность с брошюры, в которой обосновывал возможность конвергенции – постепенного слияния двух систем – капитализма и социализма (на Западе эту теорию развивал Джон Гэлбрэйт). Сахаров написал брошюру в 1968 году. В ней он, в частности, говорил:

«Продолжающееся при капиталистическом строе развитие производительных сил является для всякого недогматического марксиста фактом первостепенного теоретического, принципиального значения, именно этот факт является теоретической основой мирного сосуществования, дает принципиальную возможность того, что заведенный в экономический тупик капитализм не будет обязательно вынужден броситься в отчаянную военную авантюру. И капиталистический, и социалистический строй имеют возможности длительно развиваться, черпая друг у друга положительные черты (и фактически сближаясь в существенных отношениях)».

Но тогда при чем тут наш первопроходец открытого космоса Леонов?

Дальше – еще интереснее. В 1984-м выходит фильм «2010. Космическая одиссея». В работе над сценарием принимает участие Артур Кларк, но снимает фильм уже не Кубрик, а Питер Хаймс. И с согласия Кларка Хаймс вносит изменения в сценарий. Теперь капитан корабля у него носит фамилию Кирбук – т.е. Кубрик наоборот. Сам Кубрик появляется в фильме в роли советского премьера, а Кларк – в роли президента США. И в фильме, в отличие от романа, Америка и СССР едва не вступают в ядерный конфликт, но мир спасает превращение Юпитера во второе солнце – и появление на экране двух солнц в конце фильма символизировало двуполярность мира, в котором могут мирно ужиться две, казалось бы, непримиримые политические системы. Фильм, между прочим, вышел в разгар нового противостояния США и СССР – Рейган уже объявил нас империей зла после сбитого нами южнокорейского «Боинга» (водолазы, обшарив дно в месте падения, найдут все, кроме тел, но это уже никак не повлияло на категоричность Рейгана), мы бойкотировали Олимпиаду в Лос-Анджелесе – том самом, который Москва обошла при голосовании в МОКе в 1976-м, – сегодня мы знаем, как зависит олимпийское движение от политики, и подарок Москве Олимпиады-80 выглядит действительно как подарок, – наравне с подаренными за несколько лет разрядки Брежневу Западом пяти автомобилей суперкласса.

Остается добавить, что Питер Хаймс был и до второй «Одиссеи» известен советскому зрителю. В конце семидесятых на наши экраны вышел новый американский фильм «Козерог-1», режиссером и сценаристом которого был Пиер Хаймс, а фильм был фантастической историей о том, как Америка обманула весь мир, якобы совершив пилотируемый полет на Марс в начале 80-х, который на самом деле прошел в съемочном павильоне. И детали марсианской аферы прозрачно намекали на лунную программу США. Тогда это кино получило в нашей стране широкий прокат – все школьники конца 70-х, в их числе и автор этих строк, посмотрели его не раз и не два.

Так что ко времени, когда сначала вдова Кубрика заявила, что все высадки на Луну снимал ее муж, а потом и появилось последнее интервью Кубрика (тут же объявленное фальшивкой), где он раскрывает тайну своего самого главного фильма, наше поколение уже было знакомо с версией студийного Марса, так что и студийная Луна нас не удивила.

Артур Кларк и Стенли Кубрик работали над «Одиссеей-2001» несколько лет в самом тесном сотрудничестве с НАСА – об этом периоде есть воспоминания самого Кларка. А еще есть одно интересное письмо Артура Кларка, написанное им после успешной премьеры «Одиссеи» известному советскому ученому и писателю-фантасту Ивану Ефремову. Известно шесть писем Кларка Ефремову, но пока не найдены ответы Ефремова, которые, судя по смыслу кларковских текстов, были. И Ефремов с самого начала переписки Кларка не щадил. По реакции Кларка в первом из известных писем и по предисловию Ефремова к русскому переводу «Космической одиссеи-2001» этот роман ему не понравился в первую очередь своей «бесчеловечностью» – и особенно тем, что в романе нет лирической линии, отношений мужчины и женщины. Сам большой ценитель красивых и умных женщин, умудрившийся в условиях советской цензуры, стоявшей на страже нравственности, провести множество эротических сцен в своих романах, Ефремов был просто не в курсе, что живущий на Цейлоне (по совпадению Остров Забвения в романе «Туманность Андромеды») американский фантаст любит молодых дайверов. Но обратимся к письму Кларка от 13 декабря 1968 года – выходит, оно написано за неделю до полета «Аполлона-8» вокруг Луны. Кларк уже сообщал Ефремову, что присутствовал на старте «Аполлона-7», и в других письмах будет хвастать, что вел вместе с телеведущим Кронкайтом прямые трансляции полетов «Аполлонов-11, 12, 15». Сейчас он сообщает Ефремову: «Я пробуду здесь (на Цейлоне. – И.Ф.) всего лишь два месяца, и в течение этого времени мне необходимо написать сценарий еще одного широкоэкранного фильма продолжительностью два с половиной часа. Должна получиться документальная кинолента о программе освоения космоса человеком. В ней будут задействованы американские астронавты, и мы предполагаем использовать доставленные ими с Луны кино-фотоматериалы. Думаю, также можно будет вставить широкоформатные снимки космических запусков в СССР, поскольку хотелось бы осветить тему полнее...» То есть Кларк – сценарист «Космической одиссеи» должен написать сценарий еще одного фильма, в котором будут уже материалы с Луны, хотя не было еще и облета, не то что высадок.

Роль Кларка в лунной эпопее кажется мне загадочной. Я бы даже назвал его вдохновителем и идеологом лунных устремлений некоторых кругов Америки, влиявших на развитие космической сферы. В романе «Лунная пыль» (1961) есть одна маленькая проходная деталь – флаги на Луне колышутся. «...Если говорить начистоту, иллюзия была полная. Пестрые вымпелы, украсившие здание Космопорта, развевались на несуществующем ветру. Сделано это было очень просто, пружины и электрические моторчики помогали морочить голову телезрителям на Земле...» И вот теперь не утихает битва между скептиками и защитниками вокруг колеблющегося на Луне флага США – ветер в студии или просто упругие колебания в вакууме?

А в романе «Одиссея-2001» (1968) директор НАСА летит на Луну в космическом челноке: «Ну что ж, вот великая птица уже и летит там, куда не достигали мечты Леонардо, а ее усталая спутница плавно опускается назад, на Землю. Описав кривую в пятнадцать тысяч километров, опустевшая первая ступень войдет в атмосферу и, постепенно тормозясь, приземлится на мысе Кеннеди. Через несколько часов, после проверки и повторной заправки, она вновь будет готова поднять на своей спине новую птицу к тем сверкающим высям вечного молчания, которых сама никогда не достигнет».

А вот оговорочка по Фрейду – описание обеда в невесомости: «...вопреки мрачным предсказаниям первых астронавтов, есть в условиях невесомости было не так уж затруднительно. Флойд сидел за обыкновенным столом, тарелки на столе были закреплены, как на морских судах во время качки. В каждое блюдо было добавлено что-нибудь клейкое, чтобы еда не сорвалась с тарелки и не пошла плавать по салону. Так, котлету удерживал густой соус, а салат подавали с клейкой подливкой. При некотором навыке и осторожности можно было справиться почти с любыми блюдами; настрого запрещались здесь только горячие супы и чересчур рассыпчатые торты и печенье...»

Наивность Кларка в вопросе космической трапезы удивляет – и это представление существует у человека с физматобразованием, вхожего в космические круги, водящего дружбу с астронавтами, которые, конечно же, завтракали, обедали и ужинали на орбите! Или они не делали этого? Или скрыли от Артура Кларка истинную картину?

А еще фантаст заложил своими «Одиссеями» фундамент для будущей операции прикрытия. В первой «Одиссее» на Луне обнаружен инопланетный артефакт – загадочный черный мегалит, оставленный пришельцами три миллиона лет назад. Итак – вброшена тема пришельцев, – осознанно или нет, в данном случае значения не имеет, поскольку мы переходим к главному действующему лицу этой операции – к Ричарду Хогленду. Вот его самохарактеристика (пишет о себе в третьем лице): «В 1969 году Ричард Хогленд был научным советником знаменитого американского телеведущего Уолтера Кронкайта и отдела новостей национального телеканала CBS во время реализации лунной программы США «Apollo». В те годы Хогленд также являлся консультантом NASA. Тогда Хогленд, по его собственным воспоминаниям, на несколько месяцев с головой ушел в работу по освещению на телевидении всех аспектов лунной экспедиции NASA. Ко времени полета «Apollo-11» он был командирован телеканалом CBS в город Дауни, штат Калифорния, где находился завод генерального подрядчика по производству командного и служебного модулей «Apollo» – компании «North American Rockwell». В одном из ангаров служащие компании соорудили временную студию, воссоздающую модель Солнечной системы для обеспечения непрерывного всемирного 32-часового телевизионного шоу «День посадки на Луну» в июле 1969 года. Кстати говоря, в числе консультантов этого проекта были корифеи американской фантастики – Роберт Хайнлайн и Артур Кларк».

НАСА под колпаком у Хогленда

В своей нашумевшей книге «Темная миссия (секретная история НАСА)» Ричард Хогленд вскрывает истинную, по его мнению, суть лунной эпопеи НАСА. Чтобы не занимать много места, ограничусь одной цитатой, из которой позиция Хогленда станет ясна: «Явное стремление НАСА предоставлять прессе и общественности только обработанные фото «Аполлона» – после незамедлительного приказа Джонстону уничтожить все «лишние» копии имеющегося фотоархива «Аполлона» – аукнулось Агентству; это побудило Джонстона изолировать один нетронутый комплект в спрятанной «капсуле времени». Затем Хогленд смог найти две необработанные панорамные фотографии с места посадки «Аполлона-14» – составленные из нескольких отдельных снимков, сделанных на камеру «Хассенблад», отпечатанные на глянцевой бумаге размером 8х10. Отсканировав эти снимки и просто отрегулировав контрастность и цветовую гамму получившихся цифровых изображений, Хогленд был ошеломлен тем огромным количеством появившихся новых деталей с геометрическими очертаниями, которые до этого не были видны, и они висели в черном, как смоль, безвоздушном лунном небе.

Совершенно очевидное полученное с поверхности подтверждение его гипотезы существования «стеклянных лунных куполов», расположенных в другом море, – и в мельчайших подробностях».

Итак, ретушируя фотографии лунных экспедиций, НАСА скрывало от человечества следы присутствия на Луне представителей внеземной цивилизации. Также он выяснил, что астронавты подвергались гипнозу с целью стереть у них из памяти увиденное на Луне. Он описывает некие конструкции на фоне лунного неба, вздымающиеся по лунному горизонту, считая, что это гигантские несущие фермы стеклянных куполов, вернее, того, что от них осталось. И мне вспоминается рассказ Эдгара По «Сфинкс», где рассказчик, увидев, как в окне по холму взбирается гигантское чудовище, падает в обморок от ужаса. Потом выяснилось, что по окну ползла обычная бабочка – на фоне дальних холмов. Я, конечно, люблю тему инопланетян и совсем не против, чтобы нашли наконец следы их пребывания на Земле или Луне. Но в данном конкретном случае я все же на стороне Оккама и его принципа – многообразие не следует предполагать без необходимости. Соединяя принципы По и Оккама, я пришел к выводу, что на неотретушированных фото НАСА Хогленд увидел конструкции каркаса съемочного павильона, на которые навешивалось осветительное оборудование – не более того.

Тут самое время замкнуть это длинное путешествие по артефактам лунной гонки. В качестве одного из доказательств своей правоты Хогленд приводит картину астронавта-художника Алана Бина. Бин летал в составе экипажа «Аполлона-12», выходил на поверхность Луны и потом, уже в земной своей жизни, создал много картин. Вот одна из них (см. фото) – «Рок-н-ролл в Море Спокойствия». На ней ясно видны косые параллельные полосы, прочерченные по небу и уходящие за горизонт. Видны свисающие с них темные лианы – вроде электрических кабелей. Почему мне приглянулась эта картина Алана, игриво скачущего по Луне, как лошадка, и погоняемого командиром? Потому что в начале этой статьи я привел свой анализ 15-летней давности одного лунного снимка экспедиции «Аполлона-16» – «Чарльз Дюк возле лунного ровера», – на котором я обнаружил следы ретуширования в фоторедакторе «Фотошоп». И следы эти были косыми и параллельными и шли по небу с заходом на размытую, идущую вдоль горизонта часть лунного пейзажа. Только на «моей» фотографии эти линии шли под углом около 60 градусов к горизонту, а на картине Бина они были наклонены под углом 30 градусов. Мне остается предположить, что это – круги склонения, на которые вешались прожекторы, чтобы воссоздать склонение Солнца, его угловую высоту над горизонтом Луны в том месте и в то время, которые обозначены в описании фотографий. Правда, как выяснилось по расхождению длин теней на снимках с заявленной высотой Солнца, этот каркас оказался не очень-то и нужен.

Операция прикрытия, о которой я сказал выше, заключается в том, что после массовой «вскрыши» фотофальшивок НАСА, где-то было принято решение запустить в народ версию о плохом скрытном НАСА, утаивавшем от человечества грандиозные открытия на Луне. И этот ход троянским конем имеет некоторый успех – читал воспоминания одного нашего старого телеметриста с Байконура, – он сегодня вполне верит в версию Хогленда. Романтика космоса тоже играет свою роль, – старым космическим инженерам не хочется верить в свой проигрыш в результате обыкновенного мошенничества, зато хочется верить в инопланетян.

Вторая попытка космической любви

А теперь – самое трудное для восприятия. Все, что описано выше, стало интернет-притчей во языцех. Мнения разделились. Последние вциомовские опросы показывают, что не верят в американцев на Луне более половины опрошенных, верят – менее четверти, и четверть вообще ничего об этом споре не знает или не определилась. Но в общем и целом все с скептики в отношении лунной миссии и долунных пилотируемых программ американцев сходятся на том, что впервые американские астронавты совершили орбитальный полет 12 апреля 1981 года на космическом челноке «Спейс шаттл». Но в таком случае у меня возникает закономерный вопрос: если мы, заподозрив неладное с данными по Луне, обратились к долунным полетам и нашли, что и эти скорее имитация, чем реальность, то почему мы так уверены в «Шаттлах»? Наверное, потому, что на этих космических лайнерах, длина которых была более 50 м, а диаметр – более 8 м, вмещающих до 10 человек и могущих нести полезную нагрузку до 25 тонн, – на этих кораблях летали и наши космонавты, и эти корабли стыковались как со станцией «Мир», так и с МКС. То есть, в отличие от «Меркуриев», «Джемини», «Аполлонов» и «Скайлэбов» у «Шаттлов» есть независимые свидетели, и эти свидетели подтверждают полетную реальность этих кораблей. Но вопрос все же возникает. Если мы принимаем, что до «Шаттлов» американцы могли создать только жестяные «ведра» для суборбитальных прыжков, то как им удалось через пять лет после последнего полета «Аполлона» вывести на орбиту такого в хорошем смысле слова монстра, как «Шаттл»?

Небольшое отступление в свое советское детство. Это было в июле 1975 года, я был пионером, фанатом космоса и ждал стыковки нашего «Союза» с их «Аполлоном». Я покупал все газеты и журналы, где было хоть несколько строчек о предстоящем событии, я даже выпросил у мамы рубль сорок на чудесную темно-синюю книжку с длинным названием «Расчет траектории спуска космического корабля с орбиты», на обложке которой летел к Земле крылатый космический корабль. Через несколько лет я снова увижу этот корабль, но называться он будет не по-нашему – шаттлом. А тогда, жарким июльским днем, открыв купленную книжку, я чуть не заплакал от разочарования, – в ней совсем не было текста! Ну, почти не было. Страницы заполняли только формулы и схемы, – это было настоящее методическое пособие на заявленную на обложке тему! Теперь я думаю, как могло это пособие вырваться в годы холодной войны, пусть и в оттепель разрядки, на прилавки курортных книжных магазинов? Да и корабль, траекторию которого предлагалось рассчитать, был кораблем многоразового пользования, над которым тогда (как мы знаем сейчас) упорно работали американцы, – программе «Аполлон» только что наступил конец, ей осталось спеть лебединую песню, состыковав последний из «Аполлонов» с русским кораблем. Неужели эта книжка была нашим щелчком по их носу – мол, добыли ваши космические передовые разработки и даже публикуем их, предлагая ознакомиться всем желающим. Но повременим с выводами...

Итак, откуда у американского космического хлопца взялась эта неамериканская мощь? Да такая, что не нашлось, куда ее приложить, и челноки через тридцать лет полетов сошли с космической сцены, так и не совершив ничего, стоящего их силы и красоты? При мало-мальски внимательном рассмотрении становится видно, что «Шаттлы» создавались под какую-то большую работу, но что-то не срослось, и не появилось точки приложения их сил, которая по замыслу их создателей должна была появиться. Было создано пять челноков, один из них был прототип, два погибло, и программа была закрыта, – почему не строили еще, усовершенствуя, учитывая ошибки, как это делается в любой ветке техники? Кстати, попытка была – сразу после гибели «Челленджера» началась разработка «Шаттла-С», который должен был в основном летать в беспилотном режиме, выводя на орбиту большие грузы, – но через три года попыток эти разработки закрылись без какого-либо результата. Та же история, что и с «Сатурном-Аполлоном» – отлетали и сгинули в музеях, не став ступенькой для дальнейшей эволюции космической пилотируемой техники.

Википедия говорит, что программа многоразового космического корабля началась в 1971 году, – НАСА озаботилось, чем будет прирастать космическая программа США после окончания лунной эпопеи. Когда «Шаттл» появился, советские военные якобы забеспокоились – в его грузовой отсек входили модули наших орбитальных станций «Салют», а потом и «Мир». Это могло значить только одно – космический самолет был предназначен для снятия с орбиты, т.е. кражи, наших станций – цоп ее рукой-манипулятором – и к себе в «ранец». Хотя, нашу станцию не так просто загрузить – ее нужно подготовить к погрузке, снять солнечные батареи, другие выступающие части и только потом грузить. А за это время поналетят спутники «Полет» с безынерционными пушками Нудельмана и останется от космического вора облако теплозащитных плиток...

Сегодня всезнающий Леонов божится, что истинной причиной гибели самолета был несанкционированный пролет на сверхзвуке какого-то Су-15, который и перевернул самолет Гагарина, а почему об этом пилоте-убийце до сего дня мы не знаем, – да просто не захотели портить биографию летчика, он потом, мол, стал Героем, до сих пор жив. И хлопок был не звуком взрыва в кабине, а звуком перехода на сверхзвук «сушки» после включения форсажа. Как бы то ни было, Гагарин погиб, защитив диплом по конструированию многоразового корабля. А через год, но по совпадению 1 апреля, будущий отец «Шаттла» Макс Фаже собрал своих сотрудников, чтобы продемонстрировать им первый вариант модели многоразового корабля. Взгляните на фото, какую деревяшку держит в руках «отец» (в детстве мы из почтовых ящиков мастерили самолетики куда профессиональнее) – и сравните ее с деревянной моделью «ЮГ» на фото 1965 года, вокруг которой собралась группа космонавтов-дипломников во главе с Гагариным. Сравнили? Мне кажется, теперь вам понятно, что я думаю по поводу возникновения у НАСА идеи многоразового корабля и ее воплощения. А я думаю, что после того, как мы заглотили наживку в виде американских щедрот после «проигрыша» в лунной гонке, а потом и стали подельниками в «полете» «Союз-Аполлон», пришлось помогать нашим партнерам и дальше – не терять же им лицо после триумфальной высадки на Луну, нужно продолжать доказывать неслучайность победы, подтверждать завоеванное лидерство в космосе. И тут появляется идея совместного проекта. Чтобы эту идею понять, послушаем конструктора стыковочных узлов Сыромятникова: «Проект “Союз-Аполлон” был еще в разгаре, когда мы получили дополнительное задание – начать работы над созданием средств сближения и стыковки для новых программ. (...) Программа “Салют-4” завершилась успешно, активно велась работа по станции второго поколения “Салют-6” с двумя причалами. Создание космической системы «Спейс шаттл» в США тоже находилось в разгаре. Казалось естественным, что следующим логическим шагом в сотрудничестве на космических орбитах будет стыковка американского Орбитера с советским “Салютом”...»

Итак, мы дали нашим американским партнерам «Шаттл» – могу предполагать широкий диапазон возможного дара – от технической документации до производства всех узлов в СССР и сборки в Америке – первый выкат «Энтерпрайза» (нелетающий прототип) состоялся уже в 1976 году. По логике моего предположения, «челнок» мы разрабатывали для себя, были созданы производственные мощности, – тем более что уже лет десять шли испытания по программе «Спираль» – многоразовый многоцелевой военный космический корабль – разведчик, перехватчик, истребитель спутников и станций, формы которого были почти такими же, как у гагаринского дипломного «челнока», – между прочим, первый выход на орбиту нашего пракетоплана состоялся 15 июля 1969 года, за день до старта «Аполлона-11». И еще – наш беспилотный орбитальный ракетоплан БОР был недавно полностью скопирован американцами – они испытывают многоразовый Dream Chaser, который, как предполагается, будет использоваться для доставки астронавтов на околоземную орбиту. Говорят, что американец – вылитый БОР потому, что когда-то при испытаниях наш БОР после возвращения с орбиты приводнился в океан и был во время подъема его на борт советского корабля сфотографирован с корабля австралийского. Но одними обводами тут при копировании не обойдешься. В свете вышесказанного, думаю, секреты наших многоразников были отданы американцам добровольно и великодушно во времена попытки конвергенции.

Четыре «челнока» были собраны в течение последующих нескольких лет. Но «Шаттлу» не повезло – он пал жертвой политики (впрочем, и порожден был ею). В конце 1979-го началась война в Афганистане, произошло охлаждение отношений между космопартнерами, и в 1981-м, когда первый «Шаттл» вышел на орбиту, ему уже не светила стыковка с его русской «половинкой», для которой он создавался, – станцией «Салют-6» с двумя стыковочными причалами. Именно в силу этой потери проект «Шаттла» стал чрезвычайно нерентабельным для американской экономики – ему некуда было возить грузы в его огромной грузовой кабине, ему нечего было спускать с орбиты, он так и промотался, то вынимая рукой-манипулятором из своей кабины какой-нибудь спутник, то делая вид, что чинит телескоп «Хаббл». Зная характер американских космоменеджеров, рискну предположить, что из 135 объявленных полетов «Шаттлов» многие, если не большинство, были фейковыми. Ну а когда из четырех кораблей осталось два, а новых американцы сделать сами не могли, программу пришлось закрыть. И сегодня наши бедные партнеры, как те котята, вынуждены проситься на старые добрые «Союзы», чтобы подняться на сделанную русскими по лекалам «Мира-2» международную космическую станцию. Вот и получилось, что русский медведь оказал американскому орлу (дав ему космические крылья) воистину медвежью услугу. Ну а почему Америка не могла и не может создать собственную пилотируемую космическую программу, попытаемся догадаться в конце нашего повествования.

Романтика двух типов

Если космическая гонка ССР и США действительно случилась по мошеннической схеме, то возникает неизбежный вопрос: почему молчал СССР? Конечно, этот вопрос сделали козырной картой защитники НАСА, а скептики увидели в политике разрядки плату, полученную Советским Союзом за молчание. Но мне не очень нравится схема, по которой мы, посчитав, что отстаем, сначала бросили бороться, потом выловили муляж «Аполлона-13» и начали шантажировать Америку, вымогая из нее все, что можно, – от автомобилей для Брежнева до дешевого зерна и разрешения торговать углеводородами за твердую валюту. Когда начинаешь погружаться в политические глубины того времени, оказывается, что все не так просто и не так безобидно – мы все из себя д'артаньяны, а они все – нет. Когда начинаешь отслеживать кривые пути технической и политической мысли 60-х, оказывается, все они ведут в 1968 год – переломный для нашей цивилизации. Это был бурный год – де Голль решил выйти из НАТО и обменять американские доллары на золото, вспыхнула великая сексуальная революция, Америка развернулась во Вьетнаме во всю мощь, Советский Союз вторгся в Чехословакию, погиб Гагарин, «Аполлон-8» облетел Луну. А еще был создан Римский клуб, главным призванием которого было руководство строительством глобального мира, выведение грязных производств за пределы Золотого миллиарда, сокращение человечества, – словом, создание рая на экологически чистой Земле для аристократов духа и тела. Но для начала нужно было что-то решать с разделившей мир враждой капитализма и социализма. Была создана теория конвергенции, адептом которой в СССР и стал академик Сахаров (напомню – двигатель корабля «Алексей Леонов»). Римский клуб образовал Международный институт прикладного системного анализа, где должны были готовить кадры для переустройства мира. Председателем Научного совета института был назначен член Римского клуба советский академик Д. Гвишиани, по совместительству – зять советского премьера Косыгина. В СССР с 1965 года, сразу после смещения Хрущева, развернулась косыгинская реформа, суть которой состояла в переходе от сталинской экономической модели, где рентабельна была вся экономика страны в целом, а главным экономическим показателем предприятий считался план, к элементам рыночной экономики, где каждое предприятие и каждая республика должны были стать прибыльными, а для этого должны решать сами, что и как производить, как эту продукцию реализовывать. Словом, началась экономическая децентрализация СССР – понятно, что следующим закономерным шагом должна была стать децентрализация политическая. Кстати, в том институте системного анализа при Римском клубе и в открытом в СССР его филиале в 70-е годы проходила обучение вся будущая младореформаторская рать – Гайдар, Чубайс, Нечаев, Зурабов и др. В это же время возглавивший КГБ Андропов создает 5-е управление по идеологии, которое начинает пестовать и взращивать диссидентское движение, периодически высылая на Запад особенно ярких его представителей, которые там начинают уже свободно бороться с социализмом, вещая через радиоголоса, трудясь в издательствах, становясь светочами для запертой в СССР свободолюбивой интеллигенции. Между Западом и СССР возникает мост – говорят, так и называлась совместная операция их и нашей тайных служб, в результате которой появились первые сдвиги навстречу друг другу двух систем – или элит этих систем. Вероятно, Андропов, который управлял процессом с нашей стороны, считал, что в результате конвергенции именно социализм, окрепнув, переварит капитализм. Но капитализм думал явно противоположно. Когда в начале 80-х отношения снова обострились и Андропов решил показать, что шутить доверием не стоит, здроровье его внезапно кончилось, и он умер. А дальше пришли подготовленные им молодые кадры – и не только молодые, но и те, кто составил первую либеральную волну советников и референтов Брежнева и его коллег по Политбюро – Арбатов, Бовин, Бурлацкий и др., которых подобрал и расставил все тот же Андропов, чтобы начать процесс диффузии, взаимопроникновения политических элит СССР и США на неофициальном уровне. Тогда, в 60-е, конвергенция началась, и она сразу потребовала значимого жеста с обеих сторон. Нужно было подтвердить договор о намерениях материально, взаимными дарами. Таким даром с нашей стороны и стала сдача лунной гонки, а потом и создание как бы совместной программы «Шаттл-Салют» – этакое космическое бракосочетание на орбите американского ковбоя с русской красавицей. То, что ковбой по происхождению тоже русский, знать народам не полагалось. Когда Рейган расстроил эту свадьбу, мы произвели по старой памяти, но по более совершенной схеме своего кавалера – «Буран», – но тут-то как раз и пришла полная конвергенция в лице любимца Андропова, Гоорбачева, который не дал «Бурану» даже разок слетать в пилотируемом режиме (беспилотно он показал себя великолепно). Тут же были уничтожены и наш «челнок», и наша сверхтяжелая ракета-носитель «Энергия», позволявшая СССР высадить человека на Луну.

Теперь и у нас капитализм. Обратили внимание, что ничего великого и даже мало-мальски выдающегося в космосе с нашей стороны не происходит? Все та же станция – МКС как большой «Мир», – все те же рабочие лошадки «Союзы» и «Прогрессы». Мы даже не посылаем автоматы к Марсу и Венере – неужели и про них нам приказано забыть? Или просто нет сил и былой романтики, а место генеральных конструкторов заняли гениальные менеджеры, для которых важна сиюминутная прибыль? Вот ключевой слово, которое открывает нам тайну, почему американцы не смогли создать пилотируемую космонавтику.

Да потому, что пилотируемая космонавтика с ее затратами на жизнеобеспечение космонавтов не окупается ни при каких условиях. Наш космонавт Георгий Гречко как-то заметил, что рентабельность орбитальной станции – всего один процент. И зачем капитализму этот золотой, инкрустированный бриллиантами космический дом, в котором годами живут и неизвестно чем занимаются несколько человек, а воздух и пищу им доставляют с Земли опять же золотые в бриллиантах грузовики? Ну разве что для престижа и в складчину, как сейчас... А в шестидесятых, несмотря на хитрый ход – создание государственного, а не частного агентства, координирующего космическую программу США, ничего не получилось даже после вливания десятков, если не сотен по совокупности миллиардов долларов. Потому что в госагентстве работали люди капиталистической формации, которые в среднем любили деньги больше, чем романтику прорыва человека в космос. Только поэтому у них ничего не получилось – кроме имитации.

Таким образом, в космической гонке СССР и США столкнулись две романтики – большого космоса и большой дороги. Первая была доверчива, вторая – хитра. Победила, понятное дело, вторая. Но проигранное сражение не означает проигрыша всей битвы.

Приведу одну цитату из воспоминаний известного ракетчика, соратника Королева, Бориса Чертока: «Сколь угодно можно критиковать утопические планы построения коммунизма, попрание прав человека и диктатуру коммунистической партии в тоталитарном государстве. Однако невозможно вычеркнуть из истории хрущевской эпохи создание благоприятных условий для развития космонавтики и сопутствующих ей наук. Космонавтики отнюдь не милитаризованной и не только с чисто пропагандистскими целями. В первые послеспутниковые годы были заложены основы для подлинно научных исследований в космосе, представляющих общечеловеческие интересы. Не только мы, непосредственные участники ракетно-космических программ, но и все советские люди испытывали гордость и восхищались тем, что они граждане страны, которая прокладывает человечеству путь во Вселенную».

А вот цитата из письма антисталиниста Ивана Ефремова, написанного в том знаковом 1968-м: «...То, чему мы ничего пока не противопоставили (мне кажется даже, что там, где надо, этого не понимают), – медленное и верное отравление нас цинизмом, отвращением к простому труду, уважению к человеку и его делам, приучение к безделью, тряпкам, дикарской музыке и вообще шизофреническому искусству, выдающемуся за подлинное познание действительности, – словом, вся та смесь фрейдо-кафкиано-пикассовского искажения жизни, смешанного ещё с негритянским кривлянием и сексом на самом низком уровне, которая всё шире захватывает нашу молодёжь и смущает плохо образованных старших. А под всем этим ползёт антигуманистическая гоньба за материальным успехом, накоплением вещей и преклонение перед модой, никогда прежде не свойственными русскому народу.

Вот где диверсия, а мы вместо того, чтобы бороться с ней не на живот, а на смерть, услужливо подставляем ей, как ковёр, печать, телевидение, театр, магазины и ориентируем планы государства на удовлетворение этих мнимых потребностей якобы нового советского человека.

Извините за длинную тираду, но Вы зацепили за больное место, так как не могу равнодушно смотреть, как идёт воспитание второсортных людей вместо первосортных.»

И еще одна его цитата – из письма 1971 года: «Когда для всех людей честная и напряженная работа станет непривычной, какое будущее может ожидать человечество? Кто сможет кормить, одевать, исцелять и перевозить людей? Бесчестные, каковыми они являются в настоящее время, как они смогут проводить научные и медицинские исследования? Поколения, привыкшие к честному образу жизни, должны вымереть в течение последующих 20 лет, а затем произойдет величайшая катастрофа в истории в виде широко распространяемой технической монокультуры, основы которой сейчас упорно внедряются во всех странах».

Как видим, Иван Антонович предсказал с абсолютной точностью. В 1991-м и случилась геополитическая катастрофа, которая назревала даже не с середины 60-х, – поворот к обществу потребления от общества идеала начался в СССР при Хрущеве. Догнать и перегнать Америку именно в потребительском аспекте – этот лозунг стал руководящей и направляющей силой «оттепели». А для того чтобы догонять, нужно было перенимать, значит, сотрудничать. Отсюда берет исток политика мирного сосуществования и сотрудничества двух систем, переросшая в теорию конвергенции. Прекращение войны в Корее, XX съезд,, фестиваль молодежи и студентов, программа обмена студентами, по которой в Америку поехали стажироваться такие «студенты», как сотрудник ЦК КПСС, будущий прораб перестройки Александр Яковлев и сотрудник КГБ СССР, будущий «крот» Олег Калугин, – с их стороны студенты тоже были из университетов ЦРУ и Госдепа, – началось направленное с двух сторон взаимопроникновение будущих политических элит. Этому процессу не помешали даже полет Пауэрса и Карибский кризис. Убийством Кеннеди и смещением Хрущева направление немного подправили – в частности, по космосу договорились конкретно, свернув романтический проект Королева, обещавший к середине семидесятых высадку советского человека на Марс, потом на Венеру, и далее – везде, – оставив человечеству народно-хозяйственные орбитальные группировки – «через двести метров поверните направо». Повернули и продолжаем движение прямо. Но наш опыт показал, что период с 1917 по 1991 гг был всего лишь суборбитальным прыжком в социализм. Пока не хватило тяговооруженности носителя, но время для выхода на устойчивую орбиту обязательно придет. И вот тогда человечество вырвется в настоящий космос – не только к Марсу, но и к звездам.