№12.2022. Нина Турицина. «Моцарт и Сальери» и «Пир во время чумы»

Объединение вполне логичное: оба композитора из «Могучей кучки», само название – «Новая русская музыкальная школа», на Западе ее по аналогии с «Les Six» (Шестеркой) называют «Пятеркой». Либретто обеих опер следует тексту «Маленьких трагедий» А. С. Пушкина.

«Моцарт и Сальери» – первая опера Римского-Корсакова на не славянский сюжет. Создана за восемь месяцев 1897 года 53-летним композитором и является 7-й в ряду его пятнадцати опер. Сам Николай Андреевич назвал ее «Драматические сцены по А. Пушкину», наверное, в силу ее камерности. Всего три персонажа: Моцарт – тенор, Сальери – бас, Слепой скрипач – без пения.

Цезарь Антонович Кюи (скорее Антуанович: сын солдата наполеоновской армии, оставшегося после ранения под Смоленском в России) хоть и написал 14 опер, но, в отличие от коллеги, они не репертуарны. Даже нынешнее возрождение «Пира» связано с юбилеем Пушкина. Известен Кюи более всего как музыкальный критик, не всегда справедливый.

Интересна расстановка музыкального материала.

Вот отзвучала первая ария «Все говорят: нет правды на земле», где все оттенки переживаний Сальери так дивно отражены в музыке Римского-Корсакова и так точно переданы Артуром Каипкуловым: и подчеркнутое «Ремесло поставил я ПОДНОЖИЕМ искусству», и страшное piano в конце арии: «А ныне – сам скажу – я ныне завистник», которое обрушивается на зрителя и требует концентрации, осмысления истории, но тут со скрипачом на сцену вваливается подтанцовка (извините мой французский, но по-другому не скажешь), причем целая толпа, словно мы на концерте Киркорова and Со! И всю оперу они будут толкаться на сцене, мешая слушать и думать, потому что проблема эта – зависть, сжигающая и завистника (ведь реальный Сальери кончил дни в палате умалишенных, хотя, как доказано немецким музыковедом Германом Абертом, физически он Моцарта не устранял), а в опере – и самого Моцарта, никуда не делась. И вопрос тут не в том, что «если Бога нет, то всё позволено». Это из «Братьев Карамазовых», и непонятно, почему эту фразу ввели в программку к опере. Сальери был ревностным католиком. Далее. Герои – Моцарт и Сальери – то взбираются на стол (он же клавесин, он же атрибут кабачка «Золотой лев»), то валяются на полу. Все, за что критиковала современных режиссеров Галина Вишневская, прошло мимо ушей почти всех режиссеров. Или они вынуждены следовать нелепой моде и из всего делать шоу? Тогда выиграет тот, кто поставит классически. Но, боюсь, скоро это делать будет некому. Исчезает профессия театрального художника и заменяется сценографом и еще одним поветрием: все театры стараются сделать задник сцены непроницаемо-черным. Это так утомляет глаз. Что ж, не зря правильным является выражение: слушать оперу. Скоро это станет буквальным. Но не хотелось бы! Люди приходят в театр за красотой, которой нет в жизни. А заставлять балерину из подтанцовки (а как еще назвать сей кордебалет?), лихо нахлобучившую бейсболку набок и одетую в кожаную косуху, водить смычком, продевая его между ног, – ну, простите, только не в опере Римского-Корсакова!

Теперь о Моцарте. Партию исполняет молодой тенор, выпускник Саратовской и Ростовской консерваторий по классам сольного пения и оперного дирижирования Сергей Сидоров. Вот уж кто не только порадовал – восхитил! Кажется, таким и был сам Вольфганг Амадей! Даже Смоктуновский в известной экранизации 1962 года Владимира Гориккера не выглядит более убедительным. Теперь Сергей и сам ставит оперы в учебном театре Института искусств. О Рустэме Мидхатовиче отозвался как о грамотном эрудированном режиссере, который ходил на уроки с концертмейстером, помогая найти нужные интонации, много рассказывал о своем видении этого произведения (я цитирую нашу переписку).

Да, многое было: вдруг во второй картине первого акта на сцену выходит чуть ли не весь состав хора да еще миманс и одна балерина в пачке. И начинается совершенно другая по качеству, как сейчас любят говорить, музыка. Если музыка Римского-Корсакова по-настоящему захватывает слушателя, то Кюи очень однообразен. Впрочем, осуждать не смею. Сюжет известен: в городе чума, молодой человек (Ильгиз Хакимов) напоминает, что «невозможно быть, чтоб мы в своем веселом пированье забыли Джаксона», умершего от чумы два дня назад. И вот первый выход главного героя – Председателя. Его поет Ян Лейше. Всё есть – рост, стать. Уже много ролей в театре, победы в двух конкурсах – имени Исмагилова и Н. Сабитова. Потому хотелось бы от артиста такого уровня больше выразительности не просто в жестах, позах, но в мимике, глазах. И срочно улучшать дикцию. Мери (Екатерина Куликова) поет свою заунывную песню: «Было время, процветала в мире наша сторона», ее грубо перебивает Луиза (Лариса Потехина): «Не в моде теперь такие песни».

После антракта – 2-я картина оперы Цезаря Кюи. Удачен сценический ход с манекенами – кому же еще изображать покойников, которых неумолимо увозят и увозят на телеге? Что остается делать, если победить нельзя – петь гимн Чуме. Хотя пирующих грозно останавливает Священник (баритон Салават Киекбаев): «Я заклинаю вас святою кровью Спасителя, распятого за нас: прервите пир чудовищный… ступайте по своим домам». Единственный его недостаток для этой роли – он молод. Но ничего, как говорится, это быстро проходит.

Далее 2-я картина первой оперы – «Моцарт и Сальери». Как мне объяснили такую разбивку, это чтобы показать, что Моцарт на все века, а Сальери – для своего времени. Антонио Сальери был модным композитором, тогда было модно всё итальянское, и ему ли, придворному капельмейстеру императора Иосифа II, завидовать Моцарту? Моцарт первый в истории музыки свободный художник, но что это значит? Моцарт должен был сам предлагать свои оперы в разные театры, а уж поставят ли их – гарантии не было. Сальери тогда был удачливее в смысле почета и денег. Но гений Пушкина проник в самую суть этой зависти. Музыканты они далеко не одного уровня. Если Моцарт остался символом музыки, то Сальери был категорически отвергнут для исполнения в течение двухсот лет! Легенда преследовала его, шла за ним по пятам. Вот об этом великое произведение Пушкина.

В нашем театре сейчас идут четыре оперы на сюжеты Пушкина: «Евгений Онегин» Чайковского, «Алеко» Рахманинова, «Моцарт и Сальери» и «Пир». Первые две поставлены в лучших традициях оперных театров, последние, о которых и была речь, – камерные, скорее экспериментальны, но сама музыка, голоса дают настоящее наслаждение и не оставляют равнодушным никого.