№2.2020. Азалия Балгазина. Бежать, освобождаясь от вой ны. О спектакле «Биғылый»

В прошедшем году в Башкирском драматическом театре Стерлитамакского государственного театрально-концертного объединения прошла премьера спектакля «Биғылый» (Беглый) Спартака Ильясова. Спектакль был поставлен по проекту «Культура малой Родины» политической партии «Единая Россия». Режиссер постановки – заслуженный деятель искусств Республики Башкортостан Айрат Абушахманов. В постановочной группе также работали композитор, заслуженный деятель искусств Республики Башкортостан Ильшат Яхин, художник-постановщик Геннадий Скоморохов (г. Москва), балетмейстер Альмира Дорн.

В основе спектакля «Беглый» лежит реальная история бывшего солдата Великой Отечественной войны. Историю о беглом человеке, живущем в лесах Башкирии, автору романа Спартаку Ильясову когда-то рассказал местный лесник. Писатель встретился с беглецом и твердо решил написать о его судьбе. Но реальный персонаж поставил условие: только после его смерти.

В сценическом варианте история воплотилась в постановке Айрата Абушахманова. На протяжении большей части спектакля, труднее всего понять отношение самого режиссера к Беглому. Кто он для него? И не герой, и не предатель. Режиссер, как и во многих своих работах, беспристрастно рассказывает о простом человеке – несчастной жертве исторических обстоятельств. На самом деле, ответ на этот вопрос режиссер даст уже в прологе, но понятным для зрителя он станет только в финале, когда все события пройдут своим чередом. Сын репрессированного Биктимер Юмагулов (арт. Ильнур Атжитаров) был обычным деревенским парнем. С началом войны ушел на фронт, честно служил и боролся, успел уничтожить восемь фашистских танков, полюбил Гульзаду, девушку-гагаузку (арт. Зиляра Юлтаева), но увезти ее с собой на родину ему запретили. Гагаузия на тот момент не входила в состав СССР. А потом он попал в плен, где и начался кромешный ад с голодом, пытками и работой в крематории под падающим черным «снегом» из пепла. Советская власть почти во всех случаях относился к пленным как к предателям.

Биктимер решает бежать. Бежать на родину. Тяжелое сбивчивое дыхание бегущего человека окутывает зал, оно приближается и нарастает словно густой буран, поднимаясь над застывшими дремучими лесами, но все вокруг статично. От начала спектакля и до конца на сцене единая установка – перевернутые вагоны эшелонов и упирающаяся в них не прямая, а намеренно изогнутая железная дорога, стальные елки с колючей проволокой. Сценографический прием без использования трансформаций, движений, хронологических обозначений задает спектаклю контрастный эффект: персонаж бежит, но мир вокруг него стоит неподвижно. Герои дополнят эту конструкцию некоторыми элементами, и в финале у вагонов появятся колеса, как общепринятое понимание вечно движущихся «колес истории», но вагоны не встанут на рельсы, и сцена в своем оформлении останется неизменной (сценограф Геннадий Скоморохов). Использует режиссер и свои известные приемы и средства выразительности, метафоры, свою семиотику, как бы продолжая развивать затронутые им темы в спектаклях «Черноликие», «Джут», «Зулейха открывает глаза» (все – БАТД им. М. Гафури, г. Уфа).

Коса – не только сельхозорудие, но и атрибут смерти. В одной из сцен Биктимер радуется ей, целует её лезвие и обнаруживает, что изготовлена она на его родине. Крупяные зерна как семена жизни: измученный Биктимер, добравшись до дома, будет долго лежать между рельсами кривой железной дороги в беззащитной «позе эмбриона», а зерна будут лететь на него, осыпая и соединяя с землей, – пронзительная сцена возрождения жизни. «Банные сцены» в спектаклях режиссера всегда являются обрядом омовения, очищения перед инициацией героя, переходом его в новую ипостась. Биктимер с наслаждением, «отчаянно жадно» моется и парится в бане перед своим уходом в лес. И снова режиссер применяет «маски», обезличивая, но и уравнивая в своих злодействах представителей НКВД и фашистов. В первый раз человека в маске – тюремщика – мы увидим, когда он высунет голову из люка, чтобы забрать «передачу» для отца Биктимера, затем безликие люди будут и полицаями, и нацистами, жестоко пытающими пленных. Белые мокрые тряпки на их головах зрительно воспринимаются как белые блестящие черепа.

В спектакле невозможно выделить отдельные актерские работы, все подчинено единому режиссерскому замыслу: актеры олицетворяют людей-винтиков в «великом государственном механизме», они безропотны, блеклы, беспомощны. Либо схематичны и поверхностны. Нет ярко выраженного личностного начала и в актерской игре главного героя. Это кажется спорным моментом, основанным на стереотипе, что если речь идет о главном герое, то он обязательно должен обладать некой харизмой и влиянием. Соответственно, создавая образ сильного человека, актер, как правило, вкладывает в него больше посыла и открытой энергии, но режиссер в данном случае отдает ему позицию тихого бунтаря, отсюда невыразительный внешний рисунок роли и спокойная, нелидирующая манера игры. Еще одна особенность, выделяющая последние работы Абушахманова среди региональных режиссеров, – они двуязычны. Иногда персонажи говорят то на башкирском, то на русском языке. И это двуязычие, как прием, позволяет повествованию быть более органичным, правдоподобным и, как ни странно, усиливающим драматический эффект.

Уйдя в лес, Биктимер станет его «хозяином» на 10 лет. Словно снежный человек в звериной шкуре, он будет тенью бродить по лесу, оберегая людей от волков и медведей. Когда деревенский мужик взывает к Беглому, умоляя убить медведя, становится ясным: жители знают о существовании Беглого в их лесах, знают, но не сдают его властям: «Беглый, это я, Фома! Ты слышишь меня? Не бойся, это не НКВД, их здесь нет. У меня будет просьба великая! Феклу, женушку мою, съел медведь… Прошу тебя, убей этого медведя. Он никому не даст покоя, он попробовал мясо человека! Ты слышишь, Беглый, он опасен для деревенских жителей!». Кстати, именно с этого крика о помощи и начинается спектакль, именно в этом сценическом прологе, на мой взгляд, и заключен ответ на вопрос про отношение самого режиссера к Беглому. Беглый для него, является, прежде всего, беглецом от ужасов войны, бегущим человеком к миру, жизни, природе, своему народу, пусть и в качестве его невидимого защитника. Это официально он пленный, беглый, трус, предатель, по факту он обыкновенный человек, жаждущий мирной жизни. Есть в этом своя индивидуальная миротворческая философия сопротивления злу и насилию, пацифистский призыв к «бегству» от всех войн. Жизнь как самоценность, как дар. И, конечно же, в образе Биктимера существует отсылка к глубинному, исконно башкирскому преклонению перед своей исторической родиной, Уралом, памятью предков, свободолюбием и независимостью. Беглый никогда не считал себя виноватым, он так и скажет, что жил по совести, как мог, как умел, как чувствовал. Он ничей, он свободен. Его просьба рассказать о нем только после его смерти говорит о страхе потери мучительно им добытой свободной жизни и последнего шанса защитить ее от посягательств. И в тоже время он легко и бесстрашно был готов пожертвовать своей жизнью ради жизни другого человека. Однажды в плену Биктимер совершил человеческий подвиг: бросился под поезд, спасая маленькую немецкую девочку. Говорят: спасший одного человека – спас весь мир.

В Берлине стоит памятник Воину-освободителю, изображающий советского солдата, стоящего на обломках свастики с немецкой девочкой на руках. Если учесть, что это собирательный образ, то может ли Биктимер иметь к нему непосредственное отношение? Во всяком случае, для меня эти образы едины.

Фото: Олега Машковского и из официальной страницы театра ВК https://vk.com/tko_sterlitamak