№3.2024. Мунир Кунафин. А в садах спела вишня...

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

В путь двинулись рано утром. Три машины, девять человек. Я оказался в машине вместе с председателем Союза журналистов Башкортостана, главным редактором газеты «Башкортостан» Вадутом Исхаковым, за рулем – Валера. Сегодня должны миновать Волгоград, где-то там переночевать и назавтра после обеда доехать до Луганска. Всего предстоит проехать около двух тысяч километров.

На границе Башкортостана нас встретили трое замечательных мужиков из Октябрьского. С ветеранами боевых действий, прошедшими Афган, Сергеем и Василием, а также «морпехом» Альбертом долго говорили в кафе за чашкой чая. Они по-мужски пожелали нам благополучно вернуться обратно. Отправляясь в этот долгий и опасный путь, мы, конечно, ощущали всю серьёзность нашей поездки, но, побывав там, ещё больше поняли её важность. В этих своих записках я часто буду использовать слово «поняли», потому что главная цель нашей поездки – своими глазами увидеть то, что происходит в зоне специальной военной операции, понять это, узнать и донести до читателей правдивую информацию.

Излишняя серьёзность лиц афганцев в какой-то момент вызвала даже некоторую тревогу в душе.

– Вы едете на войну, настоящую войну, не в гости, – сказал Сергей. – Аккуратно там ведите себя, смотрите друг за другом, берегите себя.

– Война, она везде одинакова, – включился в разговор Василий, показалось, что глубокий шрам на его лице дрогнул. – Её невидимые подводные течения грязны, отвратительны и коварны. В любой войне эта тактика не меняется, у врага одна цель – неожиданно, пусть даже обманным путём, сбить тебя с ног, убить.

«Не пугайте, мужики», – хотелось мне сказать, но их слишком серьёзные и озабоченные лица вынуждают задуматься.

Они дали два очень ценных совета.

Ни в коем случае не брать там из чужих рук еду, не пить. Для примера: девяностолетняя старушка, уверяя, что сама испекла, угощает наших солдат пирожками. Поели, двое солдат отравились. Девяностолетняя старушка? Сказки, наверное… Через два дня, общаясь в батальонах с солдатами, мне предстоит почти убедиться в реальности этого утверждения.

Не стесняться, не бояться, услышав свист в небе, сразу же ложиться на землю; не суетиться. Справлять малую нужду там же, на дороге: «Ни на шаг не уходите в сторону, можете подорваться...»

Мне грешным делом подумалось, не перебарщивают ли мужики. На верную смерть-то уж наверняка не поведут...

Генеральный директор издательства «Республика Башкортостан» Расуль Рауфович Сафаргалиев проводил нас от Дома печати, и мы отправились в путь. Остановившись возле расположенного рядом с Октябрьским кафе, вышли из машины и не поверили своим глазам – начальник наш уже стоит там. Не выдержал, сам за рулём доехал до границы республики. Сегодня в Уфе проходит праздник печати, успеет вернуться, ещё рано, солнце едва показало своё улыбающееся личико. В задумчивом взгляде начальника ощущаем отцовскую заботу. Он обнимает каждого из нас, улыбается и желает скорейшего возвращения обратно. Грустно, тоскливо улыбается. Когда готовились к этой поездке, мы ощутили очень большую поддержку с его стороны, он выполнял свою работу с осознанием всей серьёзности, важности этой поездки. Кстати сказать, этот его поступок, решение лично проводить, проехав двести километров, очень подняло наш дух. И, ощутив нужность, почувствовав тепло в душе, мы двинулись вперёд.

Покрытые шифером дома в Саратовской и Самарской области несколько портили настроение. Вывешенное на верёвках бельё, видневшиеся в окнах горшки с красивыми цветами свидетельствовали о том, что здесь живут люди. Покосившиеся изгороди… Позже, когда возвращались по этой же дороге домой, для меня эти дома казались уже красивыми, улыбающимися, и не было в мире домов дороже этих.

Когда проехали Саратов, стали чаще попадаться «буханки», военные машины. Подумалось, что в наших краях в этом плане гораздо спокойнее.

– Мой родной сват, тесть сына, сейчас находится там, этой весной ушёл, – сказал вдруг Вадут. Видимо, думал об этом по дороге.

– Сколько лет-то ему?

– Сорок восемь. Достаток в хозяйстве, хорошая работа, сказал: кто же пойдет, кроме нас, и ушёл. Послезавтра сын его возвращается со срочной службы из армии. На Дальнем Востоке служил.

– Вместо сына сам ушёл, значит.

– Может быть. Попросил меня привезти берёзовый веник, не знаю, встретится ли где, или нет. Наверняка, и там есть…

Назавтра, преодолев около двух тысяч километров, достигли границы Луганской республики. На блокпостах внимательно проверили наши документы, внесли данные в компьютер. В ту сторону особых очередей нет, а вот в сторону России поток людей не прекращается. Как объяснили потом, всех проверяют очень тщательно. На обратном пути хотел было взять на память патрон, но, когда сказали, что на блокпосту всё равно не пропустят, только проблем себе наживу, оставил его. Со смехом рассказывали, что находились и те, кто забывал в сумке гранату.

Сразу же за КПП увидели стелу с надписью «Луганская Народная Республика!», которая нас несколько воодушевила. Периодически появляются указатели на города Дебальцево, Антрацит. Знакомые названия. Одно из них осталось в памяти ожесточенными боями, второе – своим каменным углем.

С обеих сторон дороги нас встречают высохшие деревья. Их жгут у обочин дороги. Языки пламени причудливо пляшут, поднимаясь ввысь. Кажется, что они вот-вот охватят своим пламенем проходящие машины. Видимо, хотят расширять дорогу, с краю промелькнул работающий экскаватор. Таким образом, в прямом смысле слова, с самого начала мы вошли в огонь.

На первой же довольно заброшенной остановке ждёт автобус женщина с ослепительно белыми хризантемами в руках. Поросшая бурьяном территория вокруг заброшенной остановки и женщина с цветами. А мы едем в огонь и полымя. Предполагаю, что это к добру, белоснежные цветы – значит, всё будет хорошо. На другой остановке крупными буквами «такая-то такая (указано имя женщины) ш..ха!»

– Если есть занятия любовью, значит, есть и жизнь – улыбается из-под усов Валера.

– «Там, где любовь, войне нет места» – я бы ещё добавил, – не остался без ответа и Вадут.

Начались степные просторы. И посреди этой степи стоит, сверкая куполами, церковь. Непонятно, где дорога, которая ведет к ней, её и не видно вовсе. Все поля заполонил зверобой, весь мир покрыт желтым цветом. И в этом жёлтом мире церковные купола в золотистом цвете заливают округу своим светом. Божественное, дивное, чудное явление.

До самого Красного Луча, можно сказать, не встретилось ни одного поселения, деревни. В одном только месте увидели трёх женщин, торгующих ягодами, но мы даже не остановились, знаем: поешь этих ягод и останешься на всю жизнь калекой или того хуже. Попалось на глаза стадо коров количеством примерно в двадцать голов. На каждом шагу военные машины, многие из них покрыты маскировочными сетями. На душе становится всё тревожнее и тревожнее.

День жаркий. Со въездом в город нас встречают предвыборные плакаты. И самое интересное в том, что удивляет обилие автомобилей советского времени. «Волга», «копейка», «шестёрка», мотоцикл «Урал»… Остановились возле заправки. Оказывается, бензин здесь довольно дорогой. АИ-95 стоит 59 рублей. На девять рублей дороже, чем у нас.

Встречающего нас специального представителя Правительства Башкортостана в ЛНР Азамата Сафаргалеевича Идрисова и его помощника Ильдара Камиловича Гиззатуллина ждём здесь. Они подъехали через несколько минут. Заключили друг друга в крепкие объятия, как будто встретились с самыми сердечными друзьями. Тут такая традиция: каждый земляк, будь то простой солдат или большой командир, хазрат или премьер, здоровается и обнимается. В этом ритуале заключён глубокий смысл – мы с тобой на одной дороге, в одном строю, мы с тобой идём вместе плечом к плечу, если нужно, я за тебя, а ты за меня… Поэтому мы здесь, в каждом месте, не только рядом с земляками, но и с единоверцами, родными людьми встречались, обнимались, за одним столом беседовали, делились сокровенным, своими радостями и горестями.

Тронулись. Город живёт своей жизнью, по-своему шумит, гудит. Кто-то куда-то спешит, кто-то стоит, о чём-то с кем-то разговаривает, кто-то занят своими делами. Сроду не подумаешь, что это территория специальной военной операции. И всё же есть здесь что-то, окрашенное в серый цвет, вызывающее в душе тревогу. Это ощущается то ли в молча застывших домах, то ли в осторожных движениях людей, то ли в трескучем звуке моторов старых машин... Кажется, будто жизнь здесь когда-то на время остановилась, а потом постепенно начала приходить в движение. Непонятно. В один момент… в глаза бросилось большое разрушенное здание в центре города. Мы все вздрогнули. Та самая гостиница. Стоит вся почерневшая, безжизненная. В прошлом году, двадцать четвёртого июля, это место украинские военные обстреляли американскими ракетами М142 HIMARS. Как объяснили артиллеристы, эти ракеты были выпущены с расстояния 83,6 км, из города Бахмут. Построенное в советские годы здание гостиницы, видимо, оказалось прочным, не разрушилось, не рухнуло. А стоящие рядом с ним здания сильно пострадали. И зачем нужно было подвергать огню живущий мирной жизнью город? Видимо, в гостинице были военные, потому и нацелились на неё. Скорее всего, координаты сообщил кто-то из диверсантов. Кстати, в этот день журналист телеканала БСТ Азат Садрыев со своей съёмочной группой должен был разместиться в этой самой гостинице, и только благодаря тому, что им пришлось выехать на съёмки репортажа о местных детях, отправляющихся на отдых в Башкортостан, они остались живы.

– Только мы отъехали, и «бом» – звук взрыва, каким-то чудом нас Бог спас, – расскажет об этом вечером во время встречи Азат. Они здесь работают уже около месяца, и после нашего отъезда ещё остались.

– Российскими номерами в своих телефонах вообще не пользуйтесь. Всё время пусть будут в режиме полёта. Если в одном месте включится несколько российских номеров, тут же начинают работать вышки и сразу – бом! – в это место летит ракета, – предупреждает нас коллега. И мы следовали его совету, а по-другому и никак, кому же захочется быть взорванным.

На ступеньках этой мёртвой, безжизненной гостиницы сидят старик и две старушки, о чём-то ведут разговоры. Может, молодость свою вспоминают. Эта картина показалась мне интересной. Жизнь продолжается. Возле гостиницы бросаются в глаза рынок и больница.

Устроились в общежитии строительного колледжа. Спецпредставитель с помощником уехали по своим делам. Сегодня мы должны встретиться с первым заместителем Премьер-министра РБ Азатом Бадрановым, работающим сейчас в зоне СВО. Его помощники позвонили и велели ждать. Это общежитие будет нашей базой. В одной комнате – четыре-пять человек. Коридорная система. Старые, ещё советских времен, панцирные пружинные кровати. Построенное в 1967 году общежитие не изменилось – каким было тогда, таким и осталось. Вплоть до покрашенных в несколько слоёв дверей. Туалет, как в деревне, на улице. Лишь пластиковые окна придают некоторую современность. Кухни здесь нет. В конце коридора большая комната-умывальня, душ тоже там. Но воду вечером отключают. С самого начала нас предупредили, что воду здешнюю пить нельзя. Зная об этом, ещё в Ростове мы закупили много воды, заполнили бутылями все свободные места в машине. Питьевую воду здесь покупают. В магазине рядом с нами стоит большая бочка с водой, литр – 2 рубля.

В общем, жильём мы были очень довольны. Когда готовились к отправке в дорогу, взяли с собой спальники и всё, что можно постелить под себя, поскольку нас предупредили, что условий для ночлега может не быть – где получится, там и придётся заночевать (и такое может быть). А когда узнали, что в этом общежитии есть и вай-фай, ещё больше обрадовались. Только через него и выходили на связь с родными и близкими. Когда выдвинулись на передовую и от нас двое суток не было никаких известий, родственники сильно переживали. Сейчас, конечно, я сижу и легко пишу об этом, а между тем одному Богу известно, о чём только ни передумали за это время наши жёны, матери, дети. И теперь я всем сердцем понимаю, как тяжело приходится родным и близким тех, кто годами находится на полях сражений.

Хочу добавить ещё и то, что работники колледжа, начиная от директора Светланы Михайловны Чернеги до простого охранника, все относились к нам с большой теплотой. Когда Светлана Михайловна сказала: «Мы Башкортостан любим. Ваш Президент (Главу республики, конечно, она имела в виду) Хабиров в Красном Луче бывал. Очень отзывчивый, готовый прийти на помощь, работящий, всё время улыбающийся руководитель», – нам стало вдвойне радостнее. Нас даже каждое утро приглашали в столовую и кормили. Мы не стали отказываться, поверили их искренности. И правильно сделали: по сравнению с дошираком, приготовленная в казане лапша или гречневая каша с маслом и сыром намного вкуснее. В ответ на доброту мы, по их просьбе, купили три ящика, то есть пятнадцать пачек белой бумаги. Когда спросили, не можем ли мы помочь с древесиной, стройматериалами, досками (откуда же мы найдём там доски-брусья?!), перед отъездом сбросились с мужиками и оставили им около пятидесяти тысяч рублей денег. Они нас очень благодарили.

К этой поездке мы готовились около двух месяцев. Организационные вопросы, прохождение инструктажа, аккредитация через Министерство обороны – всё это заняло достаточно много времени. А, кроме того, важно ведь ещё и себя подготовить духовно, душевно, психологически. Сразу же после написания очерка о нашем отважном и отчаянном батыре Фанисе Хусаинове для себя я решил: во что бы то ни стало увидеть окопную жизнь солдат и написать репортаж с поля сражения. Потому что созданные по чьим-то рассказам и переживаниям произведения могут никак не соответствовать действительности. Как говорится, башкир пока своими глазами не увидит, не поверит. Как когда-то, в своё время Илья Эренбург, Константин Симонов, побывав в Башкирской кавалерийской дивизии, показали в своём творчестве настоящую боевую храбрость, отважность наших бойцов, так и мне захотелось вместе с солдатами понюхать пороха, поесть каши из одного казана.

Когда умерла моя бабушка, мне было одиннадцать или двенадцать лет. Два года я прожил только вдвоём с дедушкой. Дед мой, Сафиулла Гарифуллович Кунафин, героически сражался в Великую Отечественную войну. За проявленный героизм был награждён орденами Красной Звезды, Отечественной войны II степени, орденом Славы III степени, медалью «За отвагу» и множеством других медалей. В те свои подростковые годы я очень любил заставлять деда «рассказывать про войну». Его воспоминания о войне были для меня тогда сродни приключенческим фильмам. Только он почему-то с большей охотой, смакуя, рассказывал не о событиях на фронте, а о том, как познакомился с моей бабушкой, как жили с ней. Это и понятно, видно, очень скучал по ней.

– И всё же, ты хоть одного немца убил? – допытывался я с мальчишеской глупостью.

Дедушка долго сидит в молчании, прямо не отвечает. «Война без жертв не бывает, не быва-а-а-ет», – тянет он потом. На самом же деле, он ведь был настоящим батыром, героем, ходил в разведку, и «языка» доставал, и во время переправы через Дон спасал тонущих товарищей.

Однажды, в праздничный день, будучи немного навеселе, он нечаянно рассказал об одном случае, произошедшем в украинской деревне.

– Вечером заняли украинскую деревню. А утром немец снова пошёл в атаку и ворвался в неё. Командир дал команду немедленно и без промедления уходить. Сейчас это кажется удивительным, но, выходя из дома, я захватил, сам того не сознавая, топор из чулана. Крестьянская привычка, чего уж там. Большинство наших ушли по задам, через картофельные огороды. Рядом рвутся немецкие снаряды, над головами свистят пули. Стараясь найти укрытие, я юркнул в какую-то постройку рядом с сараем. В щель наблюдал, что происходит снаружи. Когда стрельба немного стихла, собрался было уже выбежать, но вдруг вижу: к постройке приближается здоровый немец. Думаю, будь что будет, сжал в руках топор и замер. Не хотелось стрелять из винтовки и поднимать шум. Только фашист открыл дверь, как я со всей силы ударил его по лбу топором. Даже не успев охнуть, он рухнул на землю. Я же со всех ног бросился за огороды...

Дедушка рассказывал эту историю спокойно. Не волновался, не преувеличивал, не махал руками. «Если бы этот немец сейчас был жив, он бы тоже, как я сейчас, сидел бы и смотрел в глаза внукам?» – произнёс он в конце. Если бы ты не поднял тогда тот топор, мы, твои дети, не родились бы на этот свет, дорогой мой и бесценный дедушка.

Я всегда любил встречаться с ветеранами Великой Отечественной войны, участвовавшими в реальных боевых сражениях, слушать их истории, надеясь обнаружить в них зерно для будущего произведения. Некоторые эпизоды даже стали основой для рассказов. Много писал также о ветеранах, прошедших Афганскую и Чеченскую войну. Но никогда не думал, что сам окажусь на полях сражений, что и на наше поколение выпадет пламя войны, заставит нас переживать, принесёт жертвы. Чудно...

В ходе подготовки к нашей поездке мы были на постоянной связи с участвовавшим в специальной военной операции первым вице-премьером Азатом Шамилевичем Бадрановым, он давал нам дельные советы, одобрил наше желание своими глазами увидеть жизнь бойцов, пообщаться с ними лично. И вот мы ожидаем возвращения его с передовой.

Вахтёр нашёл для нас  в общежитии два электрических чайника, попили чай с дороги, открыли первые консервы с тушёнкой.

– Началась солдатская жизнь, – сказал я, облизывая ложку. Вадут громко рассмеялся:

– Спросим, солдатская жизнь начинается с поднятия ложки или взятия в руки оружия?

Не зная, чем заняться, решили заглянуть в расположенный напротив общежития магазин, посмотреть, что там есть, какие цены. Памятуя о том, что в одиночку ходить нельзя (нас об этом сразу предупредили), на улицу вышли втроём: Вадут, я и наш пожилой водитель Наиль-агай. Да, в одиночку нельзя, были случаи, когда люди пропадали, диверсанты затаскивали их в машину и увозили. Туда, на ту сторону, во вражескую армию. Об этом и охранники колледжа рассказывали.

С улыбкой разговаривавшая с кем-то продавщица, увидев нас, сразу стала мрачной, чему мы поначалу очень удивились. Оказывается, за секунду человек может так неузнаваемо измениться. Наилю-агаю нужна была зубная паста, мыло и другие туалетные принадлежности, но на его просьбы она отвечала односложно, сердито, мол, сами же видите, что есть на прилавке. Мы с Вадутом хотели купить кефир и молоко, однако, видя такое обращение, раздумали, в горле только застрянет. Увидев на прилавке стопку газет, по привычке, спросил:

– Распространяете?

– Как это, «распространяете»? Продаём, у нас тридцать рублей, в городе – тридцать пять рублей.

Купил.

Расплатившись за купленные вещи, Наиль-агай сказал:

– Поприветливее разве нельзя быть? Мы тут только гости.

Когда выходили, сзади до уха донеслось шипение: «Подумаешь, гости какие».

Уже на улице разменявший седьмой десяток Наиль-агай не выдержал:

– Оккупантами нас считает, а наши солдаты, рискуя жизнями, защищают их, – выругался он.

Позднее, как мы выяснили в беседах с местными жителями и бойцами, большинство населения относится к нам хорошо, выражает готовность помогать. По их словам, восемьдесят процентов здешних людей считают российских солдат своими.

Газета «Красный Луч», состоящая из двадцати четырёх страниц, похоже, начала выходить недавно. Это только второй её номер. Четыре страницы цветные, остальные – чёрно-белые. Газета открывается словами В. В. Путина: «Спасение народа Донбасса – одна из главных целей специальной военной операции. Мы эту проблему решим, я в это верю». Здесь есть также информация о документах, касающихся вхождения в состав России четырёх новых регионов. В газете написано о положительных изменениях в городе, о поставках современного медицинского оборудования, которого здесь никогда не видели. На третьей странице мы сразу же обратили на материал под заголовком «Премьер-министр Башкортостана посетил Красный Луч». В статье говорится о том, что Андрей Назаров осмотрел здесь социальные и жилищные объекты, встретился с жителями города и строителями, обсудил с местными руководителями отдельные жизненно важные вопросы. «Взявшая под своё шефство город Красный Луч наша республика в этом году восстановит жилой дом на двадцать с лишним квартир, три школы, два детских сада. В этом году также намерены начать реконструкцию Дворца культуры», – сообщает наш Премьер-министр. Забегая вперёд, скажу, что на четвёртый день нашего пребывания здесь мы познакомились со строительными работами и были свидетелями того, как тепло отзывались о нашем премьере работавшие там люди. Понравилось одно их высказывание:

– Поначалу мы даже не знали, что он премьер. Простой, очень обходительный. Прибыл и потихоньку, спокойно, никому не мешая, ознакомился со школой, с проводимыми работами. И только после этого приступил к деловым разговорам.

В упомянутой газете, в середине, на двух страницах цветного разворота в материале «Дорогая золотая моя Москва» сделан экскурс по достопримечательным местам столицы. Целая страница отведена информации о памятных датах, интересных событиях, которые произошли в истории России в июне. И это понятно: очень важно донести до людей, местного населения как можно больше информации, достоверных официальных новостей о России, о выбранной ими самими новой стране. Здесь все смотрят каналы российского телевидения. Да, информационная война страшнее, опаснее даже сражений на полях. Порой трудно понять, где фейк, а где – правда. Поэтому так важно, чтобы эта работа была поставлена на должный уровень.

Нашему приезду очень обрадовался ещё один человек, обитающий на территории колледжа, – пожилой мужчина, всё время носивший одежду с надписью «охранник». Каждый раз, завидев нас, он тут же подбегает. Если что нужно, какая-то нужда будет, сразу сообщайте, решим, говорит он. Познакомились. Зовут Михаил. Оказалось, он из Пскова. Потому и видит в нас близких людей.

– Ого, почти земляк, – воскликнул я, обращаясь к нему. Тут уж так, далеко ли этот русский Псков – всё равно, и сват, и брат.

– Да, да, мы все из России, – поддакивает он.

Оказалось, здесь каждый важный объект охраняется. Они из какой-то частной охранной организации прибыли из Пскова и охраняют территорию колледжа, если замечают сомнительную личность, сразу сообщают. Три месяца здесь, а потом полтора месяца отдыхают.

– Как вас принимает местное население? – спрашиваю. Старик оказался словоохотливым, говорит без умолку. Был бы только собеседник.

– Хорошо относятся. Красный Луч – спокойное место. И всё же здесь тоже есть диверсанты. Их называют «ждуны». Ждут своих. Знаете же ту взорванную гостиницу, это они и передали координаты её расположения, вызвав бомбовые удары ракетами.  А народ им говорит: «Не дождутся».

– Страшно это.

– «Ждуны» – люди опасные и коварные. Наши в Запорожье охраняют школы, детские сады. Вот там-то и поймали хорошо подготовленную группу, ждущую наступления украинцев. Когда «ждуны» уже готовы были атаковать наших парней, их внезапно накрыли. Если бы опоздали на один день… ладно, ещё кто-то из местных донёс.

«Тринадцатый ждёт вас, приезжайте!» – неожиданно пришло давно ожидаемое нами сообщение. «Тринадцатый», кто это на самом деле, мы, конечно же, знаем – это позывной Бадранова. Как правило, здесь на настоящее имя человека не обращают внимания, не пользуются им, обращаются друг к другу только по позывным.

Проехав почти через весь город, прибыли к назначенному месту. Территория, где разместился наш, из республики, асфальтобетонный завод. Азат Шамилевич с каждым из нас поздоровался объятиями. Бородой оброс. На поясе в удобной кобуре висит пистолет. Хотя на лице и отражается некоторая усталость, как всегда, шагает бодро. От души, искренне улыбается. Каждому уделяет отдельное внимание. Хотя, как и прежде, в глазах его искорки, в его лице, отдельных движениях заметна некоторая сдержанность, терпеливость. Подъехали ребята из БСТ – Азат Садрыев, оператор Вадим Исламов, водитель Иван Шабрин, блогер Ильяс Батыргареев. На чужбине каждое знакомое лицо желанно, снова шумно обнимаемся.

– Как доехали? Не страшно? – таинственно улыбается Азат Шамилевич.

– Мы работать приехали, – и у Вадута, и у всех нас настроение приподнятое.

Рядом проезжают груженые КамАЗы, слышится шум работающего завода, под этим грохотом мы стоим в центре заводской территории, смотрим друг на друга и разговариваем, интересуемся делами. К нам подошли ещё несколько бойцов – помощников Тринадцатого. Все они говорят по-башкирски. Видно, что сплочены, понимают товарищей с полуслова, двигаются и всё делают слаженно, как один единый механизм. Сам собой возникает какой-то душевный подъём. В то время как все расшумелись, Азат Шамилевич на какое-то время замолчал, отстранился, несколько притих, потом закурил. За пять дней пребывания здесь мы поняли: как в повести Мустая Карима «Долгое-долгое детство» весь мир крутится вокруг Старшей матери, так и здесь, все дела-заботы, все хлопоты-горести, все радости-геройства, все печали-потери крутятся вокруг Тринадцатого. Здесь он – соединяющий всех мост, скала. В ближайшие дни нам доведётся вместе с Азатом Шамилевичем побывать на передовой, мы будем есть из одного котелка, будем вести разговоры, спать под грохот снарядов. Но в эти минуты мы об этом пока не знаем. Сейчас он объясняет нам наши обязанности и задачи, разъясняет правила и нормы безопасности.

– Ваша задача одна – досконально довести до людей, до общественности всё о здешней жизни. До сегодняшнего дня ещё ни из одного региона России на территории специальной военной операции не было такой большой группы журналистов. За вашу безопасность в ответе и мы, и в первую очередь вы сами. Высказанные требования неукоснительно соблюдаем. Здесь на каждом шагу ждёт опасность, может случиться беда, – говорит командир. – Бронежилеты у вас есть?

– Есть. – Их нам предоставило, благодаря заботе нашего коллеги Рустама Камалетдинова, региональное управление Росгвардии.

– Очень хорошо. Бережёного Бог бережёт. Если приспичит по нужде, в сторону не уходим, не стесняемся. «Лепесток» (одна из грязных разновидностей мин) могли здесь оставить и год назад. Очень много противотанковых, противопехотных мин. Примерно полтора-два месяца назад был такой случай. Чуть в стороне от трассы в сторону жилого пункта перед линией фронта идет обычная дорога, кажется, не видно было ничего, что бы предвещало опасность. Намереваясь развернуться там, «буханка» сдала немного назад на эту дорогу и наехала на противотанковую мину. Есть жертвы… Не обращайте внимания на какие-то интересные предметы, лежащие у обочины дороги. Под ними также могут быть мины или не разорвавшиеся снаряды. Поэтому не играйте со своей судьбой, не испытывайте её.

После инструктажа о безопасности получаем конкретные задачи, нам предлагают понятные маршруты. Как в настоящей войне – всё ясно и понятно, и никто не возражает против чёткого: «Есть исполнять!» Мне, Вадуту, директору информационного центра города Октябрьского Рустаму Камалетдинову, журналисту агентства «Башинформ» Эдуарду Кускарбекову предписано прибыть в расположение батальонов имени Шаймуратова и Доставалова, пообщаться с солдатами, досконально изучить их быт, условия проживания и повседневную боевую жизнь. Кроме того, в один из дней нам предстоит наведаться к другим нашим землякам – врачам, дорожникам, строителям, узнать, как у них идут дела. Заместитель главного редактора газеты «Кызыл тан» Фанис Гареев, Сергей Кудряшов из «Аргументов и фактов» поедут далеко, в Запорожскую и Херсонскую области. Наш молодой коллега с радио «Юлдаш» Венер Файзуллин вместе с сотрудниками телеканала БСТ направляются в сторону Волгограда. Они там будут встречать игреневого жеребца, которого должны доставить в полк. Затем Венер присоединится к нам.

Тринадцатый, кивнув в сторону «Миража», велел одному из своих помощников открыть построение и повёл нас туда

Подходим к огромному ангару, заходим. К слову сказать, этот участок, территорию с полным правом можно назвать точкой опоры нашей республики. Вся гуманитарная помощь прибывает сначала сюда и уже отсюда доставляется в предназначенное место. Нигде не застревает, не задерживается… Как мы поняли, система настолько умно и грамотно построена, что мы не слышали нареканий как со стороны солдат, так и со стороны командиров. «Что бы ни попросили, всё приходит вовремя, сыты, накормлены, одеты, ни в чём не нуждаемся», – говорили нам.

Сейчас склад, можно сказать, пуст. На отдельных только полках, стеллажах хранятся некоторые медикаменты, лекарства. И ещё вода. Есть также место, где хранятся зимние вещи бойцов. Склад очень большой, тут могло бы разместиться целое стадо слонов.

– С какими вопросами, просьбами обращаются военнослужащие, что их больше всего беспокоит? – спрашивает Эдуард Кускарбеков. Вообще, корреспондент агентства «Башинформ» удивил и поразил меня своей активностью, энергичностью, искренним и добросовестным отношением к делу. Он также был нашим фотографом. Здесь этот человек показал себя истинным профессионалом, не знающим страха. Но об этом позже.

– Вопросов много. К примеру, некоторых студентов перевели на бюджетное обучение, кого-то направили на лечение, кому-то сделали изгороди, привезли дрова, сено… Эти повседневные дела хотя и кажутся мелкими, но за каждым из них судьбы людей. Эти проблемы я не один решаю. Я лишь часть выстроенного большого механизма, большой системы. – Азат Шамилевич отвечает с удовольствием. Его усталое лицо открывается всё больше и больше. – Были шероховатости в федеральных выплатах, особенно в начале СВО. Хотя проблема и не в ведении нашей республики, тем не менее мы её решаем. Радий Фаритович обратился к министру обороны Сергею Шойгу и, обозначив проблему, передал ему список. Какие вопросы возникают, что нужно бойцам на передовой – обо всём мы осведомлены. Все вопросы, все проблемы решаются во взаимосвязи с каждым министерством, каждой организацией, с каждым главой администрации района. Говорю же, очень чёткая, грамотная система создана.

Мы приехали не с пустыми руками. Вместе с поэтическими сборниками поэтесс Зухры Кутлугильдиной и Ларисы Абдуллиной, а также моим очерком-книгой о нашем отважном парне Фанисе Хусаинове, захватили с собой и газеты, журналы. К слову сказать, они быстро разошлись по рукам бойцов. Также передали двухтомник сборника «Сто рассказов из “Агидели”». Азат Шамилевич очень внимательно и с интересом просмотрел этот сборник. «Что, и в самом деле сюда вошли написанные за сто лет самые лучшие произведения башкирских писателей?» – спросил он. И улыбнулся, довольный: для солдат это хороший подарок. Кстати, мы этот двухтомник отправили с нашими коллегами также в Херсонскую и Запорожскую области. Через три дня пришла весточка от директора Национальной библиотеки имени Заки Валиди Марата Зулькарнаева, который воюет в тех краях: «Когда узнали о выходе этого двухтомника, думали и ждали, что, может быть, он и до нас дойдёт. Солдаты очень рады, будут читать в свободное время». Для нас радостнее этой вести ничего нет.

Кроме этого, со всех журналистских коллективов и организаций собрано более семисот тысяч рублей денежных средств. На эту сумму закуплены три квадрокоптера, необходимые для них смартфоны, один тепловизор. Если бы могли, купили бы вертолёт или пушку, но и эти средства очень нужны и важны. Это мы поняли по тому, как просияло лицо Азата Шамилевича, когда мы вручали ему наши подарки.

– Сегодняшние современные военные действия отличаются прежде всего своей технологичностью. Квадрокоптер – это военная машина, в то же время глаза и уши Вооруженных Сил. Эти средства обязательно будут переданы нашим бойцам, – заверил нас Тринадцатый. Мы знаем, они обязательно дойдут до места назначения, спасут жизни наших солдат, а также помогут попасть нашим стрелкам точно по вражеским целям. Нам тоже искренне хотелось внести свой посильный вклад в победу.

Очень быстро стемнело. Мы должны успеть вернуться в общежитие до наступления комендантского часа. Оживлённый и шумный днём, ночью Красный Луч совсем другой, мрачный и пугающий. В окнах вытянувшихся вдоль улиц многоэтажных домов практически нет света. Лишь на уличных столбах тусклый свет как будто разгоняет тревогу. Дворец культуры, видно, когда-то был красивым, монументальным, об этом говорят его колонны и большие окна. Только теперь вся округа заросла сорной травой, бурьяном, кустарником, вековая пыль так состарила здание дворца, что даже, казалось, если выкрасить его в белоснежную краску, всё равно с его «лица» не сойдут печаль и тоска. В расположенном рядом с ним длинном четырехэтажном здании с надписью «техникум» выбиты стекла. Удобных, благоустроенных мест и территорий на дорогах очень мало. Видно, что за время специальной военной операции, то есть за полтора года, за городом не смотрели, не ухаживали. Чтобы довести город до такого плачевного, неприглядного состояния, нужно «стараться» не один год. В советское время здесь вовсю работали заводы, фабрики, шахты, жизнь кипела. По рассказам местных, украинские власти нещадно высасывали здешние богатства для того, чтобы Западная Украина хорошо жила и процветала. Здешнее население гнуло спины для обогащения отдельных богатеев-олигархов. До 2014 года это была одна из самых развитых в экономическом плане территорий Украины. Основное богатство – каменный уголь. Здешний сорт угля антрацит (его именем названы даже районы и города) считается самым качественным, отличается своей чернотой, ослепительным сверканием и, конечно же, высокой теплоотдачей. Люди здесь очень верят России, надеются, что заживут богатой, обеспеченной, счастливой жизнью, как это было некогда в советские времена. Долгие годы не видевшие пенсий старики сегодня радуются их получению. В прошлом году цены в магазинах были ниже. Когда вместе с военными сюда пришли и деньги, по законам экономики, цены стали подниматься.

Первый день прошёл. Пока в душе нет каких-то тяжёлых переживаний. Завтра с утра в дорогу. В расположение шаймуратовцев.

У ШАЙМУРАТОВЦЕВ

Во время Великой Отечественной войны на фронте, да и в тылу тоже, не было, наверное, человека известнее специального корреспондента газеты «Красная звезда», писателя Ильи Эренбурга. Обычно солдаты, прочитав газету, пускали её на курево – самокрутки. А если в этой газете была статья Эренбурга, её не трогали, хранили.

Илья Эренбург приезжал в расположение Башкирской кавалерийской дивизии под командованием генерала Шаймуратова, после чего 20 ноября 1942 года напечатал в газетах «Красная звезда» и «Красная Башкирия» своё эссе «Башкиры». Он с очень большой любовью написал о башкирских воинах. Там есть такие строки:

«Башкиры мирный и добрый народ, но башкиры любят свободу… В 1812 году вместе с русскими башкиры гнали Наполеона. Французский мемуарист Дюпюи писал. “Нас особенно угнетали отряды башкир, вооруженных копьями и луками”. Фрицы увидали башкир, вооруженных автоматами. Хайрулла Кулимбетов из миномёта уничтожил роту немцев. Салават Карымов истребил сто пятьдесят двух фрицев. Неудивительно, что некто доктор Мейер пишет в “Дойче цайтунг фюр Остланд”: “Нужно добавить, что в донских степях мы вынуждены сражаться с людьми дикими, но не ведающими страха, принадлежащими к племени башкир”».

Какие бы ни были времена и эпохи, какие бы ни случались войны, башкир-воин всегда возвращался со славной победой. А мы сегодня направляемся в батальон имени Шаймуратова. На базе нас ждали Шаман и Шейх. Надели тяжелые бронежилеты, сели в машину. Выехали в сторону Дебальцево. Сказали, до поселка М...ск, куда мы направляемся, около 100 километров. Батальон имени Шаймуратова временно дислоцируется там. Дорога ужасно плохая, ямы и колдобины. Нет, не от бомбёжек она такая, просто, как нам объяснили, эти дороги в течение уже 35–40 лет не видели никакого маломальского ремонта, об асфальте там и речи нет. Военные машины с большими колесами несутся, как черти, мы еле-еле, с большой тряской, обгоняем их. Бронежилет, видимо, не очень хорошо закреплён, от этой тряски, при каждом подскоке, он то ударяется о подбородок, то тащит своей тяжестью вверх-вниз. Приходится терпеть. По дороге часто встречаются местные жители. Почти все они на советской технике. Сначала изумился, когда увидел мотоциклы «Днепр» и «Урал» с люльками, а когда проехали два древних «запорожца», глаза на лоб полезли. Самое интересное, что эти машины внешне выглядят очень даже ничего. Никаких вмятин, нигде не видно облезлой краски. Хотя на дороге и несусветная пыль, они вовсе даже и не грязные.

Мы – Шаман, Вадут и я – в одной машине. За рулём – Валера. А в той машине, что ведёт Рустам, – Эдуард и Венер, сопровождает их Шейх. Машины едут, едва не прицепившись друг к дружке, так предписано, отставать нельзя. Ямы, колдобины – неважно, всё равно не отставай. Как говорится, если что и суждено, то вместе.

Шаман. Отважный командир, с острым взглядом. Имени своего не скрывает: Айдар Шаяхметов. До сего времени трудился в Правительстве республики заведующим отделом. Занимался внутренней политикой. А до этого долгие годы работал в органах правопорядка, на заслуженный отдых, в отставку, вышел в звании подполковника. Это звание не имеет никакого отношения к военной службе, здесь он лейтенант, заместитель командира роты. Очень искренний, душевный собеседник, на каждый вопрос отвечает по-командирски чётко, ясно и полно, не уходит и от щепетильных, каверзных вопросов.

– Когда началась специальная операция, в наш отдел стали приходить родственники солдат с разными вопросами, в том числе о гибели, пропаже их мужей, сыновей, братьев. Ты там не был, не знаешь, что там происходит, поэтому не можешь дать толкового ответа. Скажу прямо, даже в сути вопроса невозможно до конца разобраться. Когда Азат Шамилевич собрался отправиться в зону СВО, я позвонил ему. «Меня тоже с собой возьми», – говорю. «В самом деле, не боишься?» – спрашивает он. «Нет, всю жизнь проработал в органах правопорядка, прошёл огонь и воду», – отвечаю. Да ещё и добавил, мол, когда ещё придется воевать против НАТО. Сказал, что по работе хочу реально помогать солдатам. В самом деле, здесь, рядом с солдатами, я могу делать более полезные дела.

Таким образом, с ноября месяца Шаман находится здесь. Я записываю всё, о чём он говорит, и прихожу к потрясающей мысли: этот решительный и смелый шаг Тринадцатого, первого заместителя Премьер-министра Бадранова, оказывается, стал для многих примером для подражания. Многие его друзья последовали за ним. Когда мы были на передовой линии, Азат Шамилевич и сам говорил об этом. Настоящий друг познаётся в битве, и о своих друзьях он говорил с любовью, приводил их в пример.

К примеру, его близкий друг Ильмир приехал в зону СВО из Москвы. В столице учится, работал на государственной службе. У него была бронь, поскольку трое детей, но это его не остановило, как только началась мобилизация, он сказал: «Азат, я пойду с тобой». Теперь он возле Азата. Вместе идут в огонь, одной ложкой едят солдатскую кашу. С другим близким и сердечным другом Азата, Салаватом, мы не смогли встретиться, он был на передовой, в самом пекле. С Тринадцатым они с самого детства вместе учились в республиканской гимназии-интернате имени Рами Гарипова, жили в одной комнате. Он тоже сказал: «Азат, я с тобой пойду», и взял в руки оружие.

– Салават служит командиром взвода связи, каждый день его жизнь подвергается опасности, со своими бойцами он обеспечивает связью подразделения батальона, – с гордостью рассказывал Тринадцатый. – Вы только представьте: кругом идёт сражение, свистят пули, взрываются мины, бомбы, а связисты со своими инструментами, оборудованием, кабелем по-пластунски пересекают поле битвы.

Лишь настоящие друзья, видно, могут быть друг для друга щитом, бронёй, защитой. Этим можно только восхищаться. Они навечно верны друг другу, настоящей дружбе, своей стране, это чувство как раз и помогает им, опираясь друг на друга, плечом к плечу идти вперёд, побеждать фашизм.

«Вы не сожалели о вашем решении служить в зоне специальной военной операции?» – и такой вопрос мы задали Азату Шамилевичу.

Даже не раздумывая, он тут же ответил:

– Нет. Когда я провожал на СВО своих земляков – ребят из Архангельского, Кармаскалинского района, в душе были тяжелые мысли, раздумья: они уходят на войну, а я остаюсь в республике. Как-то несправедливо. Это задело мою гордость. Говорим о патриотизме, а пример показать не могу, думал я. Когда началась мобилизация, понял: надо быть вместе с добровольцами и мобилизованными. У каждого из них своя мотивация, о которой знают только они сами. Мне казалось, что я должен быть рядом с ними, и я очень рад, что всё так и получилось.

Двоюродный брат Азата Шамилевича тоже здесь, служит танкистом. На одном из направлений сейчас идёт ожесточённая танковая битва, он принимает в ней участие. Иногда жизнь может состоять из очень жестоких законов. За страну, за народ, вместе со своими друзьями, с каждым солдатом, каждым отважным парнем, не жалея живота своего, вступаешь в сражение, получаешь раны, которые, возможно, окажутся смертельными. А здешние «диванные эксперты» всё равно не понимают, продолжают морочить другим головы: «Да откуда Бадранову быть на войне, он в Москве ошивается, говорят, его и в Уфе, в ресторане видели», – источают яд. Были и такие, которые представили Азата уже в качестве погибшего. Он жив, он заботится, чтобы воины из Башкортостана были обеспечены всем необходимым, были сыты, обуты и одеты, если нужно, и в Москву несётся, если требуется, жизни своей не жалея, и на передовой линии оказывается.

– Здесь я почувствовал себя нужным, полезным, достиг душевной гармонии. Приехал, устроился, изучил вопросы, с которыми обращаются военнослужащие, постарался понять и после этого приступил к их решению. Здесь всё ясно и понятно: если чёрное – то это чёрное, если белое – то белое, взаимоотношения между каждым видны насквозь. Не скрою, вначале было очень страшно. Первые дни службы на линии фронта для меня – это история преодоления страха, ведь пришлось встретиться с неизвестностью. Но это мой путь, и на нём я добился успеха, это я могу сегодня сказать точно. Многие вещи уже воспринимаю спокойно. Есть задачи, которые передо мной поставило командование. Их надо выполнять – обдуманно, внимательно, основательно! – Мой собеседник, как всегда, горд, как всегда, деловит. Я это потому и пишу, что видел своими глазами, слышал своими ушами.

Немного отвлёкся, отошёл в сторону, вернее, ушёл вперёд. Вместе с Шаманом всё в той же неимоверной тряске продолжаем свой путь вперёд.

– А семья как восприняла это ваше решение? – спрашиваю у него.

– Супруга вначале не хотела отпускать, что ты там потерял, сиди дома, сказала. Понятное дело, переживала, кому же захочется так легко отпускать мужа на поле боя. Спустя две недели поняла меня, она и сама чиновник. Да к тому же ещё и патриот.

– Работа у вас ответственная, – согласно кивает головой Вадут.

– Да, мы говорим «работа», не говорим «война».

– Говорите «работа», а на передовую-то ходите, в самом пекле бываете? – мой друг тоже вступает в разговор.

– Бываем, конечно, как же без этого, – живо улыбается командир.

– Много смертей видели, немало и таких, наверное, что в памяти остались? – мне нужно, чтобы был рассказан остающийся в памяти, душещипательный эпизод. Как приключенческое кино в детстве.

– Бывали, конечно, и такие… каждый солдат дорог, – он вздыхает и долго смотрит вперёд. Надеясь, что вспомнит-таки какую-нибудь историю, терпеливо ждём. Некоторое время стояла тишина. – И близких друзей приходилось терять. Гибель Носорога сильно потрясла. Ахмеров Рамис. Замечательный был джигит. Здоровяк за пятьдесят. Всё время улыбающийся, обаятельный, до сих пор стоит перед глазами. Шестое февраля было последним днём его подписанного на полгода контракта. Тогда он был на позиции. Штурмовую группу повёл в бой. Прикрывая своих парней, пошёл впереди всех. До окопов украинцев оставалось всего семь метров. Смерть его была такой же, как в кино. Двоих впереди «снял», третьего – с краю. Только вот чуть подальше засевший пулемётчик и ещё один в окопе прицельно начали стрелять в него. Пули прошли через грудь навылет, только Носорог всё не падал. Желая защитить своих бойцов, встал на колени, пытаясь достать гранату, стал наклоняться вниз и, только когда уже его «добили», упал. Вот так, своей грудью, спас он своих друзей. Когда начали работать пулемётчики, его боевые товарищи залегли и тем спаслись. Мы ещё долго не могли вытащить оттуда его тело.

Потрясающая история. Вот где то самое, Эренбургово, «мы вынуждены сражаться с людьми, не ведающими страха». Это уже не приключения...

Увидев на обочине дороги подбитый и сгоревший, с раскинутыми по сторонам гусеничными колесами танк, в очередной раз вздрогнули. Его остов покрыли пыль и грязь, видать, давно тут встал намертво. Такое «чудо-юдо», нынешние дети наверняка сравнят с каким-нибудь железным жуком-мутантом. Что и говорить, они ведь поколение, выросшее на фильме «Человек-паук».

– Приехать зарабатывать деньги и умереть… – невольно вырвалось у меня. Дёрнул чёрт за язык, что за невоспитанность и нетактичность, запоздало ругаю себя. Однако Шаман воспринял эти слова спокойно. «Может, оно и правда, но ты так не говори», – тихо произнёс. Проверил свой телефон и продолжил:

–  Многие берут оружие по зову сердца. Среди них много таких, кто когда-то уже воевал, прошел «горячие точки», служил в органах правопорядка и вышел в отставку. Я занимаюсь «выплатами». Со многими приходиться общаться по этому вопросу, разбираться. С уверенностью могу сказать, что среди контрактников тридцать процентов приехали зарабатывать деньги. А остальные считают службу здесь своей обязанностью, честью и совестью.

– Таким нашим джигитам, конечно, хвала и слава. И всё же дети, жена...

– Нет. Понимаю ваш вопрос, по выплатам проблем нет, – Шаман держится удивительно спокойно. – По крайней мере, у нас в Башкортостане все выплаты доходят в срок. Если же возникают какие-то проблемы, мы их решаем через Министерство семьи, труда и социальной защиты населения. Разумеется, какие-то вопросы возникают по линии Министерства обороны. Скажем, в компьютере может значиться неточное имя, фамилия, или могут быть какие-то другие проблемы, они тоже решаются своим порядком. В общем и целом, по этой части, можно сказать, сейчас вопросов нет.

Слово за слово, разговор переходит к теме патриотизма. По его мнению, для нас примером должны быть добывшие победу в Великой Отечественной войне наши дедушки и прадедушки. Оба его деда – ветераны той войны. Каждый год он в рядах «Бессмертного полка» держит портрет своего деда, Муллахана Хаерзаманова. Вспомнил Шаман и о том, как ещё школьником мама привезла его из Бураево в Уфу, чтобы показать Вечный огонь в парке Победы. Если подумать, то как раз вот с этих простых вещей, наверное, и просыпается любовь к Отечеству.

«Отечество – это деревни, города, в которых мы живём, взметнувшиеся в небо горы, серебристо журчащие родники… Родившись на этот свет, в качестве самого большого богатства человек берёт в наследство Отечество. Оно такое же единственное, как наша жизнь. Его нельзя ни изменить, ни поменять, ни обновить. Так же, как ты не можешь выбрать себе родителей, нельзя выбрать Отечество. И оно, это Отечество, хорошее ли, плохое ли, сделает ли оно тебя счастливым, либо ввергнет в несчастье – это твоя судьба. Ты должен принимать его таким, какое оно есть. Твой долг быть довольным тем, что есть, и оставаться его верным сыном. И в моменты радости, и в тяжелые печальные минуты, только ты его опора…» – так нас учили в школе. Наверное, и сейчас так.

В ходе разговора открыл для себя интересную информацию. О том, что погибших на войне называют «двухсотыми» («груз 200»), уже слышал. А вот о том, что сбежавших из своей военной части называют «пятисотыми», не знал. Оказывается, раненых называют «трёхсотыми», легко заболевших, временно госпитализированных – «сотыми». Об этом надо знать, потому что впоследствии при разговоре с солдатами придется общаться на их языке.

У коменданта Дебальцева корни из Башкортостана, отец его из Дюртюлинского района. Когда наши ребята попали в беду, Шаман поехал их вызволять. Дело приняло совсем нехороший оборот, и тогда решили вызвать коменданта. В ходе разбирательств, разговоров с ним выяснили, что они с Шаманом, оказывается, с одних краёв, в итоге наших ребят быстро отпустили. Вот так, везде оно нужно, родство-землячество.

– Родственникам погибших ребят похоронки вы отправляете? – спрашиваю.

– Нет, сообщает Министерство обороны. После того как тело выносят с поля боя, куда его отправляют – мы не знаем. Обычно медицинская рота отправляет труп в Ростов, в тамошний морг. Вскрытие, генетическая экспертиза, если она требуется, занимают достаточно много времени. Это длительный процесс. Только после этого отправляют сообщение.

– Шаман, скажите, мы вот бронежилеты надели, а вы почему нет? – спрашиваю я, едва поднимая тяжёлую железную амуницию. В этой одежде я ощущаю себя таскающей свой панцирь черепахой. Очень неудобно себя чувствую. Про себя думаю: в таком обмундировании, с автоматом в руках, с наполненными карманами, да ещё с гранатами, как можно бежать? Хочется снять, избавиться от всего. Но нельзя.   

Шаман от души смеётся:

– Да мы уже привыкли. На передовой, когда обстрел начинается, надеваем. Правильно сделали, что надели, будете чувствовать себя уверенно.

– Вчера Азат Шамилевич сетовал, что мы не взяли каски, а потом засмеялся и говорит: ладно, там солдаты не больно-то и пользуются касками, у них возьмёте, – оживился и Вадут. – У меня такой вопрос. Красный Луч, где мы устроились, считается местом спокойным, линия фронта вроде далеко, а ведь, если подумать, ракета и туда долетела же. Гостиницу имею в виду.

– Это американская ракета «Хаймерс», у неё большая дальность полёта.

– Что же получается, они знали, что ракета упадёт на мирное население? – недоумеваю я.

– Вот именно. В этой гостинице не только могут переночевать приезжающие, на первом этаже торговые точки, парикмахерская, маникюр-педикюр. Прекрасно зная об этом, они всё равно запустили ракету. То ли население хотят истребить, то ли запугать – варварство и дикость, одним словом. А сколько прилётов было в Горловке (завтра мы должны туда поехать). Бьют и по частному сектору Зайцево.

С приближением к Дебальцево движение оживляется. Везде военные. Вдали внезапно показался дым. Почти все мы вздрогнули. Что там горит? Шаман тоже посмотрел ту сторону. Потом спокойно произнёс:

– Опять прилёт, что ли, хотя звука никакого не было слышно. Рядом со Светлогорском часто бывают взрывы. Ни мирное население, ничто их не останавливает… Видимо, квадрокоптер запустили, уж больно густой дым, на солярку похоже, – резюмировал он.

За разговором не замечаем, как на ухабах подпрыгиваем едва ли не до потолка, то бишь крыши машины. Хотя Вадут постоянно напоминает Валере: «Осторожнее на ухабах», «Не бочки, люди в салоне – не забывай», «Как, интересно, будем добираться до дома со сломанной осью»… За рулём тоже нелегко. Валера вытирает пот со лба и продолжает следовать за Рустамом. А тот, словно сорвавшаяся с цепи собака, несётся во весь опор. Да и нельзя тут ездить медленно. Чем быстрее, тем безопаснее. За десять дней нашей поездки ни одна машина не сломалась, не прокололись шины, и оси-коленвалы остались целы. Водители не подкачали: хоть и приходилось порой и самих себя, и свои «танки» подвергать опасности; мчались вперёд, доезжали до назначенного места, показав во время этой поездки всё своё мастерство и умение.

Проехали два блокпоста. На первом только честь отдали Шаману, а на втором остановили. Внимательно посмотрели паспорта. Когда сказали, что журналисты, писатели, один из проверяющих, пожилой, с проседью в волосах, шутливо произнёс: «Братья по перу». Густой дым впереди ещё больше разогрел наш интерес.

– Что это там горит?

Долговязый военный нехотя ответил:

– Да что там может быть, шашлык начали готовить.

Как мы поняли, бойцы подразделения «Вагнер» отличаются своей суровостью, чувствуется, что по отношению к другим они держатся несколько свысока. Может, на посту так и положено, кто знает.

Район М...ска, куда мы направляемся, всего в 10 километрах от передовой линии.

И тут вдруг Вадут вспомнил о своём свате.

– Мой сват в вашем батальоне, кажется, на передовой, не смогу увидеть, наверное.

– Кто он?

• Реша.

Шаман включил свою рацию и попросил выяснить место расположения Реши.

На передовую линию днём проехать невозможно, объяснил Шаман. Оказывается, в небе весь день летают вражеские наблюдательные объекты. Стоит им увидеть чужую машину либо другую движущуюся неизвестную цель, тут же начинают бомбить. Да и наши тоже так же действуют. Поэтому въезжают на передовую только ночью. Причём с погашенными фарами машин. Ранним утром, часа в два-три. Сейчас мне это даже трудно представить.

Где-то минут через пять нашли свата. Оказалось, что он на краю той самой деревни, где мы будем, с передовой вышел.

– Увидитесь, – сказал Шаман. От этих слов всем стало хорошо.

– А я веник не привёз, вот балда, – смеётся Вадут, а у самого глаза загорелись.

– Зачем веник?

– Он просил, привези, говорит, берёзовый веник, хочется подышать им и попариться вволю, – радость была написана на лице моего друга, он даже перестал замечать, как подскакивает в машине на ухабах.

– На передовой их и без того, наверное, хорошо попарили, – иронично улыбается Шаман. После некоторой паузы добавил: – Всё потом, когда домой вернёмся...

Качаясь и подпрыгивая, продолжаем путь.

– Местное население как воспринимает вас?

– Разные есть. Хватает и таких, кто не любит, не принимает. И всё же искренне встречающих и принимающих больше. Они устали от войны, им хочется мирной жизни. Кто же этого не желает? Этим летом стало очень много возвращающихся. Прямо на глазах прибавилось и магазинов, и людей. Если бы не верили, разве стали бы приезжать обратно? Сейчас сами спросите.

Наверное, мы уже замучили командира своими вопросами. Но он слушает нас внимательно и отвечает обстоятельно, подробно. Я вспомнил о нашем отважном парне Фанисе Хусаинове.

– Говорят, он снимал одежду убитых врагов, надевал её и переходил на вражескую территорию. Потом в течение недели без страха жил там среди них в окопах. Там же разный народ, в том числе и чернокожие, они и сами друг друга не понимают, не знают даже, с кем разговаривают, так Фанис якобы рассказывал своим друзьям. Наёмники же. В самом деле, это так? – спрашиваю у Шамана.

– Это вы про того парня, что БТР угнал? Поскольку он был не из нашего батальона, я его лично не видел, не встречался с ним, но о подвигах его наслышан. А наёмники есть, конечно. Парни говорят, что из их окопов слышно, как там общаются между собой на английском, польском, арабском. Видели и чернокожих. Это и понятно, против НАТО же воюем.

Въезжаем в район М...ска. На месте въезда когда-то на трёх круглых железных щитах было что-то написано. Возможно, это была надпись «добро пожаловать». Железные щиты уже облезли и покрылись ржавчиной. Но одна умная голова – наш земляк, по-своему украсил три этих круглых щита. В первом и последнем круге он провел посередине горизонтально белую полосу, а в центральном круге эту белую жирную полосу провёл вертикально. Что получилось? Да: ӨФӨ! – УФА. Солдат на выдумку хитёр! На душе стало хорошо и тепло. И всё же пусть наша столица остаётся на своём месте, пусть там и расцветает благоухающим цветком.

Обычный посёлок, многоэтажные дома редко попадались на глаза, в основном небольшие строения. И люди ходят как ни в чём не бывало, многие даже на велосипедах едут. Военные проносятся на машинах, периодически проезжают БМП. Каждый в своём отдельном мире, судьбы наши не пересекаются, будто так идёт здесь жизнь. Военные, кажется, стараются не обременять местное население. Да и сельчане, словно говоря «нам до вас дела нет», кажется, заняты своими повседневными делами и заботами. Оказалось, это только на первый взгляд так.

Пройдя через улицы, мы останавливаемся возле одного дома. Здесь наш штаб, говорит заместитель командира роты. Мы стоим в растерянности, ничего не понимая. Где окопы, где блиндаж? «Шаман» объясняет: вышедшие с поля боя солдаты здесь отдыхают, а «сотые» лечатся. Дома здесь невысокие, хотя и многокомнатные, но низкие. Много саманных домов. То есть построенных из самодельных кирпичей.

Между тем рядом остановилась «буханка». Из неё вышли два здоровенных парня. Вид у них очень серьёзный. Все здороваемся объятиями. Оказалось, это командир взвода обеспечения. Позывной у него интересный – Певец.

– Настроение всех солдат, вся их повседневная жизнь зависит от Певца. Накормить-напоить солдат, вовремя обеспечить их одеждой, обувью, горюче-смазочными материалами, оружием, боеприпасами – большая ответственность. Это очень серьёзный вопрос. Остаётся только восхищаться его способностью выполнять эту работу с пониманием, с толком, с расстановкой, так, чтобы все подразделения были обеспечены необходимым, – Шаман крепко обнял своих парней. Видно, что он очень дорожит ими.

– А почему «Певец», а не повар, не кашевар? – спрашиваю.

Они лишь переглянулись между собой таинственно. После некоторого молчания Шаман произнес: «Потому что работу свою делает, как песню поёт».

– Да, чтобы жить полнокровной жизнью, эффективно работать и, конечно же, чтобы не тратить своё драгоценное время на заботы, важно обеспечить бойцам хорошее питание, должным образом организовать другие жизненно важные вопросы, – придав своей речи официальный тон, пустился в подробные объяснения наш Певец. Как будто заранее подготовился. Хотя здесь, как показалось мне, все достаточно разговорчивы, словоохотливы. Возможно, это идёт и от их искренности, желания выговориться перед новым земляком, выложить ему всё, как есть, ничего не тая. – Из логистического центра в Красном Луче один раз в четыре дня привозим еду, воду. Продукты доставляются и по линии Министерства обороны, и гумконвоями. В отношении питания никаких проблем нет.

– И на переднюю линию тоже выезжаете?

– Конечно, готовим горячую пищу и стационарной полевой кухней вывозим туда. И боеприпасы тоже доставляем.

– Ни-че-го себе.

– Мы не должны оставлять ребят голодными. У нас пять поваров. К сожалению, один… возле Бахмута. – Певец на некоторое время замолчал. – Он был командиром отделения, позывной Колыван… Погиб. Буханка на мину напоролась. Старший повар Кипиш получил ранение.

Чтобы оставить наших бойцов голодными, сломить их дух, были случаи, когда враги на передовой устраивали отдельную охоту на эти полевые кухни. А у нас же как, голодный гораздо злее – наоборот, вдвойне храбрее и ожесточеннее бьются наши парни. Чтобы ещё и отомстить за погибших поваров. Жаль, конечно, не стреляй в того, кто с пищей пришёл, говорят в народе. Я представляю, как возле расколотого надвое казана лежит в белом фартуке, не с автоматом в руке, а половником, совершенно невинный парень, и мне становится не по себе. Хочется со злостью броситься на врага… после повисшей паузы, продолжаем разговор.

– Что входит в меню?

– Кормим три раза. К примеру, если сегодня утром рисовая каша с маслом, то в обед щи с макаронами, а уже вечером даём гречку с мясом или тушёнкой.

– А для души, например, яблоки, конфеты?

– Солдаты частенько просят корот, мёд. Иногда всё это привозят Хамза-хазрат и отец Виктор. Во время Курбан-байрама барана режем. Бывают и сладости. Без чая, без кофе, без молока, без конфет солдаты не остаются.

– А нет таких, кто бэлиш спрашивает? – смеется Эдуард.

– Всем, конечно, хочется приготовленных дома салмы, бишбармака, бэлиша… Но всё это будет после возвращения домой с победой, за праздничным столом. Кстати, насчёт праздника, в декабре, накануне Нового года, Радий Фаритович организовал большое торжество, вместе с национальной кухней артистов привёз. Так было хорошо на душе после этого.

«В молоке – здоровье, в масле – движение, в мясе – сила» – так говорят в народе. Каждая ложка пищи придаёт нашим солдатам сил, выдержки, а песня – окрыляет, поднимает дух, это тоже крепкое оружие против врага. Поэтому солдаты так рады и благодарны каждому прибывшему с родных мест человеку, каждому привету, каждой помощи.

– Это наш «Дикий». Старшина. Хоть ему всего двадцать три года, он руководит своими старшими агаями. Очень любит порядок, требовательный. Авторитет у него большой, – знакомит нас Шаман с невысоким парнем крепкого, плотного телосложения. К слову, по поводу «Дикого», я вспоминаю строчки из эссе Эренбурга: «В донских степях мы вынуждены сражаться с людьми дикими, но не ведающими страха», вспоминаю и про себя смеюсь. Только увидев «Дикого», я сразу же сравнил его с актёром Арсланом Мубаряковым, сыгравшим главную роль в фильме «Салават Юлаев». Взгляд беркута, широкоплечий. И вместе с тем в глазах есть и детская непосредственность, уравновешенность, сдержанность, некоторая даже стеснительность.

– Дикий – это воин, который в будущем может стать большим военачальником, очень надёжный, не знающий страха, – вступает в разговор Певец. С этим замечательным парнем отходим в сторонку и начинаем говорить на родном башкирском языке. Обычно работящие, бесстрашные в бою бывают не очень разговорчивы. И всё же, слово за слово, парень постепенно открылся. Сам он из Ишимбая. С самого формирования батальона имени Шаймуратова он здесь. В мирной жизни был сварщиком. Отслужил срочную в армии.

– Горжусь тем, что здесь. Приехал сюда защищать родину. Родители тоже довольны мной. Переживают, конечно, – говорит он.

– Откуда у тебя этот патриотизм?

Дикий немного подумал и ответил так, что несколько озадачил меня:

– Просто надо очень крепко любить свою страну, родную землю. На войне умирает друг, близкий человек. Со временем к этому привыкаешь… нет, так не должно быть, конечно, и всё же к этому можно привыкнуть, – тяжёлый вздох.

– Приходилось ли попадать в опасные, страшные ситуации? Были ли досадные, скорбные моменты?

– В самый первый раз, в середине сентября это было, попали под «обстрел». Снаряд угодил в блиндаж, где находились три офицера. Мы погрузили их в машину, повезли к врачам, но не довезли. На руках у нас умерли. Все трое. Сначала адреналин, думаешь, как бы помочь, спасти, а потом… когда уже всё позади, становится тяжело, начинаешь думать, размышлять. И тем не менее к смерти, к потерям привыкать нельзя. Нельзя. Иначе очерствеешь душой.

– Когда в первый раз пошёл в атаку, боялся?

– Да как сказать, растерянность какая-то наступает. Это естественно, и руки дрожат. Не знающий страха, дурак быстрее умирает, говорят у нас. И от шальных, необдуманных, безрассудных шагов может спасти этот страх. Но если, не закрыв собой друзей, не защитив страну, побежал назад, то это уже не страх, это – измена, предательство. Этого нельзя.

– На передовой часто бываете?

– Через день. Я в составе подразделения минометчиков. Беру с собой БК, другое оружие.

– Вы же ночью туда уходите, в бронежилете, каске… Темно… даже представить трудно. Не бывает такой мысли, что убьют?

– Нет, правду говорю, нет. Если так думаешь, то лучше не ходить пока туда. Подождать, к себе, к сердцу прислушаться, оно подскажет. Если душевно готов, только тогда двигайся. А потом ведь есть ещё большая ответственность: ребята впереди ждут от тебя оружия.

Хорошая это штука, ответственность. Слушаю башкирского воина и быстро прихожу к выводу: в будущем к победе нас приведут три условия – современное оружие, любовь к родине и ответственное отношение каждого солдата к своему делу!

– А почему это ты Дикий?

– Службу в подразделении я начинал простым водителем. Ездил на машине очень быстро. И скорость большая, и страха особого нет. Чёрт на арбе, одним словом. Ребята стали звать меня «дикий водитель», так и осталось.

– Жениться-то успел?

– Нет ещё. Провожала одна, но не дождалась…

Не знаю даже, что сказать ему, успокаиваю, молодой, ещё встретишь, говорю. Главное, возвращайся здоровым. Что поделаешь, это ведь жизнь. И всё же главная опора солдата в тылу – это любимый человек. Об этом нам рассказал уфимский парень Грин. Он водитель БТР. У него трое детей двенадцати, девяти и пяти лет. В октябре он попал под общую мобилизацию. Пока проверяли документы, прошло какое-то время, наступил февраль, выяснилось, что поскольку он отец троих детей, то не должен был быть мобилизован, и его отправили обратно домой. Однако через несколько месяцев он снова прибыл сюда. Заключил контракт.

– В середине февраля мы были на позиции. Пришли и сказали: вы уволены. Я ничего не понимаю, как это так? Пришёл в штаб. Они тоже ничего не могут сказать, сами, говорят, изумлены. Настроение упало, не хочется с друзьями, которые уже братьями стали, расставаться, с одного котелка же ели, в холод друг друга спинами согревали. Ещё тогда я думал остаться, не получилось. Не положено. Жене тоже надо как-то объяснить, не скажешь же просто: я тут остаюсь. Вернулся домой.

Жена, дети, конечно же, обрадовались, что вернулся. А потом, когда узнали, что он снова хочет уйти туда… Жена, возможно, сказала, у тебя же трое детей, зачем тебе это нужно? Но воин не может со спокойной душой сидеть дома. Ребят во сне видит, по телефону с ними разговаривает.

– Сели с супругой и стали разговаривать. Я поведал обо всём, что здесь происходит, о своих ребятах, друзьях рассказал. Сказал, что соскучился по ним. Объяснил, что им очень нужна помощь. Разговор, конечно, шёл нелегко. Не один день и не одну неделю продолжался. Слушали друг друга, взвешивали и только после этого пришли к единому, общему решению. Не было никакого шума, скандала. Я очень благодарен ей. Умнейшая женщина, моя жена. Знаю, ей трудно. И всё же я бы памятник поставил тем женщинам, которые понимают, что душа дома – в матери, а сила страны – в мужчинах.

Взрослые дети понимают, что отец ушёл «на работу» под названием война. Вместе с матерью периодически смотрят по телевизору, что происходит в этих местах. «Наш папа – герой», – говорят с гордостью. Каждый, кто находится здесь, – герой, это правильно. Геройство, отцовская доблесть – для детей это пример на всю жизнь, их наследие. Умение матери спокойно, с достоинством ждать – это тоже большое геройство, хочется мне добавить.

– Тем, кто размышляет, сомневается, стоит или нет заключать контракт и приезжать сюда, что бы вы сказали? – и такой вопрос мы задали.

– Слов нет, приезжать или не приезжать, это всё зависит от них самих. Здесь не так уж и страшно, – загадочно улыбается. – Заработная плата, то бишь выплаты, приходит в полном объёме и вовремя. Конечно, сам я не слежу. Этим жена занимается, она говорит, проблем нет, всё вовремя приходит. Нет никаких переживаний и в плане жизненных условий, питания.

Да, для всех, кто служит по контракту, предусмотрены хорошие выплаты. Говорят, что ежемесячные выплаты начинаются с двухсот четырёх тысяч рублей. Если контракт заключен больше, чем на один год, положена  дополнительная единовременная выплата в размере ста девяноста пяти тысяч рублей. Видимо, время такое. Не обойтись, наверное, и без того, чтобы заинтересовать материально, деньгами. Ведь если подумать, защищать страну – это самый тяжкий труд и груз, но и самый почётный долг. Соответственно, и цена должна быть достойной. Только у ушедших жизней нет оценки – они вечные.

Между тем из соседнего дома вышла женщина пожилых лет. Она всё время вздыхала, заложив тревогу в неспокойную душу.

– Снова «прилёт», там же горит что-то.

Имела в виду тот самый густой дым, который мы видели на дороге.

Поздоровалась, узнав, откуда мы приехали и что мы журналисты, тоже разговорилась. Очень хвалит башкирских воинов:

– За башкирских парней вам большое спасибо, правду говорю. Их родителям, жёнам-девушкам передаю большой, горячий привет и говорю спасибо, благовоспитанные, очень хорошие люди. Можно только восхищаться. Ни одного плохого слова не могу сказать. Отзывчивые, всегда готовы прийти на помощь. Это я только иногда ругаюсь. А они спокойные.

Шаман похлопал её по спине:

– Тётя Лена с самых первых дней, как мы тут, помогает нам. Свой дом предложила. Постоянно звоним ей по телефону, если нужно нам что-то, и мужа своего подключает.

– Нет, нет, не успеваю я, рук на всё не хватает, не говорите так.

– А свои дети у вас есть?

– Трое у меня их, родненьких: две дочери, сын есть. Сын уже большой, взрослый, всё время в России был, а когда началась спецоперация, как раз на Украине находился, не успел выйти на эту сторону. Сейчас в Киеве. Это моя самая больная сердечная рана, не знаю, как и когда увидимся, – мать с тоской посмотрела мне в глаза, – он там не воюет, ему хочется домой вернуться. Сердцем здесь. Он за Россию! Девять лет провёл в России, и надо же, что так получилось. Очень жаль.

Жаль, конечно, слов нет.

– А про Башкортостан вы когда-нибудь слышали?

– Кажется, Цезарь, много где побывал, много чего видел, но самым красивым местом для него стал Башкортостан, райский уголок.

В голове дурацкая мысль: откуда знает про Башкортостан живший до нашей эры греческий полководец? Ну, и балбес же я! Никак не могу привыкнуть к позывным. Елене очень хочется увидеть нашу республику, когда наступит мирная жизнь, она приедет к нам, увидит всё своими глазами. А почему думаете?

– Обязательно приеду. Попробовала ваш мёд и… шапку вашу примерила. Мне очень идёт, – просияла она лицом.

С недоумением смотрю на командира: что ещё за шапка?

– Да это шапка наша башкирская, со свисающим лисьим хвостом сзади, кто-то из наших привёз сюда, – объяснил на башкирском языке Шаман. От души смеёмся. Не столько оттого, что представили украинскую женщину в башкирской национальной шапке, сколько душа радуется за того парня-орла, который, понимая, что ему придется бросаться в огонь, привёз с собой для поднятия духа вот эту самую шапку. Оттого и смеёмся, оттого и настроение поднялось.

Когда женщина ушла по своим делам, Шаман продолжил:

– Искренне принимает нас, как своих. В самом деле, и Россию очень любит. А сестра ушла к украинцам, велела в её дом никого не пускать, чтобы, мол, русского духа там не было, а Елена нам его предложила, – показал рукой на тот дом, что напротив дома этой женщины. – Старается никому не показывать, что помогает нам, не хочет, чтобы кто-то знал об этом, боится, что это может навредить её сыну...

Судьбы, удивительные судьбы. Два родных человека – на одном и другом берегу, а между ними, бурля и пенясь, выливаясь то в любовь, то в ненависть, текут два разных взгляда, две страны.

(Продолжение следует)