Юлия Ломова. «Обитаемый остров»

Честно говоря, я совершенно не хотела идти на фильм «Обитаемый остров» по двум причинам. Первая: мне очень нравится произведение братьев Стругацких. Вторая: анонсы фильма не имели с означенным произведением ничего общего. Так что фильм, на премьере которого я благополучно и неизбежно оказалась, меня приятно удивил во многих отношениях. Хорошо уже то, что своеобразный юмор братьев Стругацких не исчез бесследно. Над каждой оставшейся шуткой зал хохотал дружно. В «Обитаемом острове» есть и другие достоинства, но прежде всего скажу о композиции данного фильма.

Фильм резко распадается на три неравные части: до Города (очень короткая часть, даже короче, чем у Стругацких), в Городе (очень длинная, самая длинная, чересчур длинная) и после Города (вполне приличная себе часть). Сразу надо сказать, что к «до» и «после» – вопросов мало. Все странное, что есть в этом фильме, удобно сосредоточено в центральной, «городской» части. Так что перейдем к странному (к хорошему мы всегда успеем вернуться). Недостатков в фильме три. И главный – соотношение картинки Федора Бондарчука с текстом.

Где-то на двадцатой минуте фильма меня начало одолевать подозрение, что Эдуард Володарский, прежде чем доверить свой сценарий, навел на режиссера дуло автомата и заставил поклясться страшной клятвой, что ни одно слово и ни одна буква из этого сценария не будут вырезаны. «Ага! – мстительно подумал Федор Бондарчук. – Вам же хуже!» Да, бережно сохраненные сценаристом, ироничные и восхитительно длинные стругацковские диалоги остались на месте, но… Но фон для диалогов подобран такой, что бедные актеры плюют на Станиславского и обреченно рубят лозунгами, как Ленин с броневика. А что им, собственно, остается в попытках перекричать бушующий огненный шквал?

В идеале режиссер должен был оставить что-нибудь одно. Либо, плюнув на клятву (комикс так комикс!), вычеркнуть к чертовой матери все реплики, кроме самых насущных. Либо – при неприкосновенном сценарии – убрать лишние эффекты. Потому что философский поток сознания, сдобренный мощным фейерверком, вызывает усталость даже в кратких дозах. В больших – начинаешь скучать, потому что не на чем сосредоточиться. Оригинальные мысли и суперпупертрахтарарахи рвутся с экрана монотоннее стада леммингов, часами, без малейшего оживления (правда, куда живее!) и ритма. Собственно, вся центральная, «городская» часть фильма так и идет. Конечно, красоты оформления могли бы сгладить странности монтажа, развлекая публику в процессе, но…

Про музыку ничего определенного сказать не могу. Я не музыкант. Да, она не произвела большого впечатления, но ее действительно чертовски трудно было услышать за криками, хрустом костей, топотом ног и, естественно, пальбой из всех орудий. Строго говоря, если бы музыка вдруг исчезла, никто бы этого не заметил. Что тут скажешь? Но вот о костюмах, декорациях, спецэффектах и, так сказать, художественной концепции фильма мне есть что сказать.

Это самое спорное место творения Федора Бондарчука. Я не фанат фантастических фильмов, но обилие и разнообразие цитат повеселило. Причем цитат более чем узнаваемых. Вот несколько, для примера…

Главная декорация Города, которая назойливо возвращается в кадр, – это чистый и неразбавленный «Метрополис» Фрица Ланга. Такая могучая классика, что ее не грех и повторить современными методами. Но почему у Фрица Ланга в 1927 году дирижабли летали, а у Бондарчука в 2009-м нахлобучены шапками на дома? Довольно забавный вопрос. Но дальше, дальше… По Городу толпами бродят двойники посла Деленн из «Вавилона 5», притом что остальные жители выглядят, в принципе, человеками… А вот палаты «Неизвестных отцов» – для полноты сходства не хватает только Анакина Скайуокера под ручку с принцессой. Обстановка для них была бы как родная, даже не заметишь, что попал в другой фильм… Вот входит секретарь Странника. Боже мой! Это явный Зорг из «Пятого элемента»…

Дальше. Нехороший злодей пристает к героине. Почему у него вид Панкующей Смерти из «Семиструнного самурая» (и еще десятка двух персонажей мирового кинематографа, начиная с 60-х)? Почему приспешники панка – это трезвые ниндзя? Помнится, у Стругацких речь шла о пьяных хулиганах. А ведь на этом в сцене драки цитаты не кончаются, и герой бодро начинает выделывать трюки Нео из «Матрицы», которые устали пародировать в КВН несколько сезонов назад… А вот совершенно чужеродный элемент в городском кинококтейле Молотова, и единственный миг затишья – любовная сцена в парке. Что чужеродный элемент – это в точку! Сцена приехала из «Властелина Колец». Ну, кроме тех инфернальных деток с их черной куклой. Это уже, как говорится, из еще одной оперы… Вот появляется персонаж Куценко, длинноволосый повстанец. Ба! Да это Арагорн! Нет, здесь его зовут по-другому…

Что за чудовищная петрушка! Почему хорошим считается только то, что откуда-нибудь слизано? Почему это экранизация именно Стругацких? Переименуй пару персонажей, перемонтируй пару сцен, и будет отличная экранизация: Пола Андерсона, Гамильтона, Желязны, Азимова, да чего угодно, просто чего угодно, и, во всяком случае, не хуже… Но самое, конечно, забавное, это те зверушки с «Планеты обезьян». А они явно оттуда, хотя у Стругацких были, помнится, мыслящие собаки. Но здесь это конкретные гориллы, которых все персонажи упорно называют собаками, хотя принять их за собак можно только с похмелья… Уфф!

…Помнится, за цитатность упрекали уже «9 роту». Упрекали режиссера в недостатке воображения, в безвкусии. Но, как мне кажется, дело не в этом. Дело в третьем недостатке (который не бросается сразу в глаза) – недостатке даже не фильма «Обитаемый остров», а Федора Бондарчука. И даже не режиссера, а скорее человека Федора Бондарчука. Вопрос спорный, дело вкуса и все такое прочее, – а Федор Бондарчук воспринимает мир безысходно. Первый встречный бомж, беженец из горячей точки, многодетная жена алкоголика, да что там – Валерия Ильинична Новодворская – могли бы давать ему уроки оптимизма. Зачем искать что-то новое – если все хорошее давно сказано режиссерами, которым повезло родиться чуть пораньше?! Для кого искать это новое – если подлое человечество приближается к позорному концу?!

Понятно, подобный взгляд на вещи несколько сковывает воображение и творческую потенцию даже такого нехилого человека, как наш режиссер. Уже «9 рота» тревожила в этом плане. Но там речь шла о реальных и любивших жизнь людях, с которыми нельзя было не считаться. Так вот. На не самом веселом литературном материале «Обитаемого острова» пессимизм наконец скрутил режиссера по полной. Федор Бондарчук даже не удержался и тоже плюнул на Станиславского. На его банальный совет искать в злом хорошее. Ведь фильм напоминает безличный винегрет не только из-за частоты цитат. Вся милая чебурашистость любых, даже мерзких, героев Стругацких, все Рыбы, Бегемоты и профессора Шапшу – сорваны в корзину. Жители Планеты почти поголовно, от детей до стариков, мрачные, злобные типы в чудовищной одежде, с чудовищными забавами, живущие в чудовищных квартирах в компании с испорченным чудовищной едой пищеварением (пресловутые мутанты, когда они появляются, наконец, в кадре, с первого взгляда не отличаются от простых граждан). Так-то, пессимизм режиссера почти губит фильм, делая его уже суперпуперпредсказуемым. Почти.

Странно, почему почти? Да, странно, каким образом при таком подходе режиссера отмороженный ротмистр Чачу ухитрился остаться милым офицером и маньяком в одном флаконе? И странно, почему фильм все же радует временами?

И вот теперь – только о хорошем!

Перед актерами снимаю шляпу. Среди этого чада они мужественно выполняли свой долг. Играли, причем играли Стругацких, и, насколько удавалось разглядеть, хорошо. Насколько удавалось, потому что роль многих и многих отличных актеров и актрис, приглашенных в фильм, была сведена к банальному «кушать подано», чтобы освободить на экране место для очередной полосы препятствий или компьютерной панорамы разрушений. И все равно – люди победили!.. Да, немного забавно, конечно, человеку, читавшему роман, увидеть в роли Птицы Аню Михалкову… Но – к чертовой матери, если человек хорошо и интересно играет! Подбор актеров и сами актеры (включая, между прочим, и самого Федора Бондарчука) отработали на 200%. Или на 300%. И это, в сущности, спасает фильм. Утверждая, вопреки всему, человека и человечество, как главную ценность и силу. Всего. Включая кинематограф!.. И побольше оптимизма!

Из архива: март 2009 г.