Виталий Федоров. Письма с «кумыса»

Редкий медицинский справочник обходится без упоминаний о башкирском кумысе. Богатырский напиток «дивных доителей кобылиц», как в «Илиаде» называл кочевников Гомер, снискал славу целебного средства от многих болезней. В 1770 году академик П. С. Паллас писал, что в башкирские степи «съезжался недужный люд из Московии и Дона для питья кумыса, так как оный большую пользу для здравия имеет». В конце XIX — начале XX веков в Башкирию «на кумыс» стали ездить как раньше — на Кавказ «на воды». Первая кумысолечебница здесь была открыта в 1890 году внучкой писателя С. Т. Аксакова О. Г. Аксаковой при станции Аксаково. В 1909 году в Уфимской губернии насчитывалось 4704 «кумысника» (так называли приезжавших поправить свое здоровье питьем кумыса) со всей России и из-за рубежа.

«Столицами» кумысного края были город Белебей и село Давлеканово. «Из всех городов губернии он самый захудалый, — гласит о Белебее путеводитель начала века, — не имеющий ни промышленного, ни торгового значения». Ироническая присказка «Пелепей — портовый город, там крапли (якобы _ «корабли») телают», имитирующая выговор окрестных чувашей, малосведущему человеку сообщала лишь о том, что в Белебее производят простейший сельскохозяйственный инвентарь (грабли). Шесть тысяч жителей, шесть церквей, женская прогимназия, городское четырехклассное училище, библиотека, банк… — вот и все, чем мог бы похвастать «самый захудалый» уездный город в начале прошлого века, если бы не кумыс. Про Давлеканово тому же путеводителю и вовсе сказать нечего — деревня она и есть деревня.

Кумыс, однако, оказался «золотым дном» для предприимчивых белебейцев, давлекановцев и обитателей окружающих их деревень и сел. Целая сеть кумысных заведений возникла в их ближайших окрестностях. Санатории с завлекательными названиями «Ключевка», «Алексеевская роща» и даже — «Русская Швейцария»(!) либо именовавшиеся сугубо научно — «Кумысолечебница д-ра Нагибина», «... д-ра Полфорова», «... д-ра Монастырева» наперебой зазывали пациентов. Здания кумысных заведений строились в живописнейших уголках, архитектура их часто отличалась выдумкой и даже вычурностью. Так, лечебница доктора Н. В. Жданова представляла собой как бы огромный пароход с каютами, трубой и гребными колесами (с гордой надписью: «Николай Жданов»), стоящий, однако, на твердой земле. Все-таки рядом «портовый город» ...

Кумысные санатории процветали, ибо отбоя от желающих подлечиться не было. «Для малокровных, изнуренных разными болезнями, переутомленных трудом, неврастеников, расположенных к чахотке, желудочно-кишечных больных, с плевритами, бронхитами и проч. Кумыс справедливо считается источником жизни и здоровья. Особенной же славой он пользуется в начальных стадиях туберкулеза, когда больные часто значительно поправляются, или даже излечиваются совсем», — писал доктор В. Н. Золотницкий в «Путеводителе по кумысолечебным местам», изданном в 1910 году. Многие чахоточные, отчаявшиеся победить болезнь, последнюю надежду возлагали на башкирский кумыс и ехали, ехали за тридевять земель — в степь, в неизведанную «дикую» Башкирию. Ведь «никакое искусство, никакая лаборатория не придадут кумысу той его терапевтической силы, которую придает ему степь, с ее чистым сухим воздухом, с ее палящим солнцем, роскошной растительностью, тишиной и спокойствием, со всей ее своеобразной жизнью» (доктор Михайлов).

Как и всякие уважающие себя курорты, Белебей и Давлеканово обзавелись своей рекламной индустрией, в которой немалое место занимали почтовые открытки. Дело было поставлено с размахом. Еще бы! Кому из отдыхающих не хотелось послать родным и знакомым весточку о себе на красивой открытке с характерным «кумысным» сюжетом? Если подлинно портовые города Стерлитамак и Бирск могли позволить себе издать крохотными тиражами лишь два-три десятка видовых почтовых карточек, то Белебей, например, печатал их сотнями и сотнями. Давлекановский же издатель открыток Абрам Петрович Фризен и вовсе превзошел все мыслимые и немыслимые пределы — подозреваю, что в «открыточном» деле он оставил далеко позади всех издателей губернского города Уфы вместе взятых!

Благо сюжетов было не занимать. Вновь и вновь перебираю я «кумысные» открытки из своей коллекции. Чего тут только нет! Живописнейшие виды природы. Санаторные здания. Сценки из жизни отдыхающих. А главное, ни с чем не сравнимый «местный колорит» — башкирские деревни, типажи башкир, татар, чувашей во всем этнографическом великолепии. Сам процесс приготовления кумыса представлен во всех подробностях — от дойки кобылиц до разливания кумыса в бутылки.

Вот, например, давлекановская открытка «Приготовление кумыса». Явно театрализованное действо, все участники которого лишь имитируют кумысное производство, но сколько в нем интереснейших, живописнейших этнографических подробностей! Изображена большая башкирская семья. Родители — пожилая пара, исполненная достоинства — стоят в стороне, лишь мудрым словом руководя своим многочисленным потомством. Старший сын сбивает кумыс в деревянном сосуде. Второй разливает напиток через воронку в бутылку, третий деревянным молотком загоняет пробку, передавая затем бутылку младшему братишке. От него продукция попадает к молодому человеку с тонкими чертами лица, который укладывает бутылки в специальную тарную корзину, отличающуюся от современной только тем, что сделана из ивовых прутьев, а не из металла. И, наконец, самый маленький участник этой постановки наливает кумыс в пиалу.

Вот открытка Андреевской санатории «Врач на обходе». Изображенный на ней импозантный бородач, выслушивающий пациентку, удобно расположившуюся в шезлонге,— санкт-петербургский доктор Аркадий Николаевич Рубель, приглашенный владельцами санатории на правах директора с самыми широкими полномочиями. При нем лечебница стала прочно удерживать марку лучшей. «Живется в Андреевской санатории не скучно,— писал посетивший ее в 1913 году преподаватель уфимского женского епархиального училища А. А. Гуляев, — иногда устраиваются небольшие концерты (см. открытку «В гостиной курзала»), раза два в сезон бывают проездом артисты, чаще всего из Уфы... Кто играет на пианино, кто — идет на громадную площадку крокета; некоторые любители сражаются на бильярде, другие сосредоточенно сидят за шахматами. Или, если все это надоедает и если позволяют силы и здоровье, можно идти в горы... С гор открывается прекрасный вид на всю санаторию; можно видеть, между прочим, и тот (крайний) домик, в котором жил лечившийся от чахотки А. П. Чехов. Этот («Чеховский домик») стоит у самой степи, откуда одиноко-сиротливо выглядывает скамейка. На ней, говорят, любил сидеть покойный писатель. «Чеховская скамейка»!..» А вот и романтическая открытка с ее изображением (издание «Ежегодник кумысника»). А. П. Чехов отдыхал в Андреевской санатории 30 дней в июне 1901 года. Домик, где они жили с Ольгой Леонардовной, сохранился по сей день.

Вот еще открытка Андреевской санатории — «Обед в столовой курзала». Чинно-благородно восседает «кумысное» общество на венских стульях под керосиновыми лампами. Отдыхающие находились на полном пансионе. Очевидец так описывает эти совместные трапезы: «... Звонок к утреннему чаю собрал кумысников в столовую, где я мог лично убедиться в сердечном и внимательном отношении хозяев к кумысникам. Завтрак за утренним чаем был обильный. Кроме чая и кофе подавали яйца, масло и закуски (при мне были сардинки, селедка и балык), пансионеры в присутствии хозяев чувствовали себя как дома и нисколько не стеснялись. Сидевший против меня пансионер, например, съел 8 яиц за утренним чаем, вечерняя порция его была на одно яйцо меньше».

Популярность таких открыток была неимоверной, расходились они по всей России и даже за ее пределами. И не только расходились. Башкирские кумысные сюжеты, «позаимствованные» у неистощимого А. П. Фризена, издавались в Киеве, и даже — с надписями на польском языке, в городе Станиславове, относившемся в те времена к «царству Польскому». Но не только любопытные фотосюжеты привлекают внимание в этих старинных открытках. Они донесли до нас оживленную переписку «кумысников», сохранившую множество бытовых мелочей, колоритных подробностей, метких характеристик. Прочитаем некоторые из этих открыток.

Львиная доля писем — традиционные приветы: «Здравствуйте, дорогие Анюта, Григорий Алексеевич, Алекс. Иван., Клаша и Надя! Шлю из башкирской степи привет, желаю здоровья и всего лучшего!». А вот первые впечатления приехавших «на кумыс»: «Я устроился в очень хорошем месте. Кумыс пить начал, нахожусь в башкирской деревне Курменкеево Уфим. губ., подробно опишу на днях», «Пишите мне П. К. Давлеканово. Я переехал в эту деревню и очень доволен». Часто можно прочитать сообщения о погоде, и это неудивительно — как-никак, курорт. В основном они весьма благоприятные: «Погода, слава Богу, хорошая...», «Погода здесь стоит великолепная, мы много времени проводим на солнце, очень загорели...», «Слава Богу, погода 4-й день стоит отличная и мы пользуемся ею вовсю...», хотя, порой, проскакивают и разочарованные нотки: «Сегодня здесь идет дождь, вообще же здесь той жары, о которой я мечтала, нет».

А вот что писала о погоде в кумысных местах реклама того времени: «Необходимо остановить внимание на Белебеевском уезде, как главном кумысолечебном пункте. Особенность этого уезда в том, что его степное пространство со значительной абсолютной высотой (1148 фут.) представляет из себя открытое нагорье; климат его обладает в большой мере свойствами степей — с их резкими переходами от дневных жаров к ночной прохладе... Средняя годовая температура воздуха +3°, неблагоприятных ветров совершенно неизвестно. Гнилых зим нет. Весна наступает не особенно рано, но зато решительно и энергично, лето здесь нисколько не холоднее, чем в местностях, лежащих к западу. При этом в значительной части губернии совершенно неизвестны затяжные дожди. Воздух чистый и не особенно влажный...» («К сведению лиц, едущих на кумыс», 1914).

Как и во все времена, курортников волновала проблема питания. «Сегодня обедали и завтракали в новой столовой, очень довольны!» — это об уже знакомой нам столовой курзала Андреевской санатории. А вот выдержки из писем «диких» кумысников: «Милый Фимуля! Пришли нам чаю 1/4 ф., сыру не надо, у нас старого много», и ниже приписка детским почерком: «Пришли сахарнава песку». В чем тут дело? Неужели в кумысном крае негде было взять чай и сахар? А вот в чем. «Дикари» приезжали на свой страх и риск, останавливаясь в окрестных деревнях по избам. «Если больной сам знает все необходимые условия и предосторожности при кумысолечении, если он не требователен к жизненной обстановке и может мириться с самым первобытным укладом в питании и жилище, то он найдет у башкир и хороший кумыс, и более чистый воздух, и более спокойную, без суеты и толчеи курорта, повседневную жизнь», — писал в 1910 году в «Русских ведомостях» доктор В. В. Корсаков. Но при «плюсах» дикого лечения существовали и «минусы». «Большинство больных — лица малообеспеченные, — писал в своем очерке «О кумысных местах» уфимский врач доктор Ишерский, — вынужденные экономить на своем лечении. Устраиваясь на кумысе, кумысники расселяются по ближайшим к желдор. станциям деревням, переполняя их неимоверно в летний период, увеличивая почти вдвое население прижелезнодорожного района. Наученное к приему больных население башкирских деревень одновременно усвоило и отрицательные стороны эксплоатации приезжающих». Проще говоря, с «дикарей» за все драли втридорога, как и на любом уважающем себя курорте. Дешевле, видимо, было получать продукты из дому, по почте. Спешу успокоить тех, кого тронула щемящая детская приписка о сахарном песке. В следующем письме к «милому Фимуле» читаем: «Сию минуту получила повестку на посылку. Ребята заскакали!» Сомнений нет, что чай и сахар были получены, и дети без сладкого не остались.

Дети вообще были в восторге от пребывания «на кумысе». Вот еще одна открытка с детскими каракулями: «Здравствуй, милый папочка! Я сегодня ездила на мельницу с хозяином. Маму здесь зовут зажареной кумысницей. У хозяина пять лошадей и я не пропускаю ни одну лошадь, все катаюсь. До свидания. Целую. Зина». У взрослых были свои развлечения. Небрежно написанное карандашом письмецо на «фризеновской» открытке, датированное 10 июня 1917 года, в котором, к сожалению, не все понятно, гласит: «Здравствуйте моя дорогая Анастасия Герасим... Как живете, я прекрасно. Флирт вовсю. Герои два. Поручик и техник-механик, оба одна прелесть ребята. Погода только стоит неважная (далее неразборчиво). Крепко целую. Клава». Что ж, какой же это курорт без курортных романов?

Более всего места в письмах, понятно, уделено лечению кумысом и своему самочувствию. Все встреченные мною, автором этой статьи, отзывы являются самыми лучшими. «Сегодня у меня желудок отличный. Я пью третий день по 4 бут., завтра ребята начнут пить по 2 бутылки, а теперь пьют только по 3 бут. вдвоем», или просто: «... чувствую себя лутше некуда слава бога...». Особенно следили многие кумысники за колебаниями веса. «Сегодня взвешивались. Зоя на эту неделю прибыла на 3 1/2 ф, Зина убыла на 3/4 ф (она болела) и я убыла на 1/4 ф. Зина себя чувствует теперь хорошо...», «... еще не пополнели. Тоня прибавила за неделю первую 1 фунт, а Зина ничего. Пока довольны, чувствуем себя хорошо», «У меня вес прибавился до июля 4 п 2/8 ф» ... Заметьте, курортники пристально следят именно за прибытием веса, а не за убытием его, как в наши дни. И не мудрено, ведь в числе их было немало туберкулезников, делающих, быть может, на башкирский кумыс свою последнюю ставку... У кого-то эти надежды явно оправдывались. В совершенно безграмотном письме на открытке с изображением башкирской деревни Старые Ябалаклы, отправленной из «кумысного края» в г. Казань в «Ветеренарный Институд II курса Ф. Афинеевскаму», некая С.К.Б., после долгих благодарностей за поздравление с днем ангела («вы себе ниможете притставеть как мне была приятна четать я срадасти прослезилась и подумала о Господи неужели Федя вспомнел обомне четаю и не верю себе...»), не без гордости пишет: «Уважаемый Федя я была на кумысе и прибыла на 21 фун и Ена тоже поправелся мы вдваем ездели и я была два месяца и Ена 3 недели и провела время весела часта вспоменала вас и жалела зачем вас не была уважаемый Федя...» «21 фун» — это, по-нашему, 8,5 кг, совсем неплохо! С.К.Б. заканчивает свой эпистолярный шедевр так: «Эсли получу от вет тожа пишу письмо и все подробна кланею ривочке и цалую вас», и еще есть крохотная приписка: «Эта наша деревня где я жела», то есть, Ябалаклы.

Есть в кумысной переписке и весьма неожиданные подробности. В открытке, датированной июлем 1912 года, некая Настя, столь же малограмотная, как и С.К.Б. (напомню слова доктора Ишерского: «Большинство больных — лица малообеспеченные»), сообщает своей подруге Анюте: «Милая Анюта сегодня 8 июля здесь доктор Постников читал лекций и праздноволи в день ромашки». Забытое имя. Забытая дата. А ведь Нестор Васильевич Постников — зачинатель кумысного дела в России! Именно он основал в 1858 году первый кумысный санаторий в Самарской губернии. Именно его стараниями кумысолечение превратилось в науку, а кумысные края стали всероссийскими курортами. И через 44 года, стало быть, доктор Постников продолжал главное дело своей жизни! А «день ромашки»? Когда-то в этот день на улицах городов мира можно было увидеть людей, в петлицах которых находился цветок белой ромашки. Так отмечали свою солидарность, свою решимость побороть болезнь больные туберкулезом. «Праздник белой ромашки» преследовал, среди прочих, благотворительные цели. В этот день проводились широкие пожертвования на борьбу с туберкулезом, афишировались адреса неимущих, одиноких, потерявших всякую надежду больных с просьбами оказать им материальную поддержку. Немалая доля пожертвований шла на развитие кумысного дела. Так, в Башкирии крупный землевладелец М. И. Дурилин, в память об умершем от чахотки брате, пожертвовал на кумысолечение до 150 тысяч рублей — неслыханная для того времени сумма! «...Нет другой более щедрой руки, которая по примеру г-на Дурилина протянулась бы на помощь несчастным страдальцам — для защиты их от того ужасного, ненасытного чудовища, которое называется туберкулез...», — писал об этом автор многих книжек о кумысолечении уфимский учитель А. А. Гуляев.

Не хочется завершать рассказ о «письмах с кумыса» на печальной ноте. У меня в руках последняя открытка «Кумысная колония Аксаковой» с изображением идиллического курортного домика. На обороте надпись: «Вспоминай этот домик, в котором мы так весело, весело проводили время... 11 июля 1916 года. Нюра».

Из архива: июль 2001 г.