№7.2023. Лейла Фархутдинова. Главный врач Раис Исламович Ахмеров

Летом 1985 г., получив диплом врача и мечтая о подвигах на этом поприще, о романтике новой жизни, я собралась поехать в район. В мединституте рядом с библиотекой на стене висел большой лист со списком районов Башкирии, где требуются терапевты, среди них был Кугарчинский. Мне не раз приходилось там бывать с отцом в геологических экспедициях, оставивших в моих воспоминаниях горы, Мурадымовское ущелье, Большой Ик и его живописные берега с душицей. Намерение поработать в районе одобрил отец, и сам взялся отвезти меня. Когда я уже почти выходила из дома, зазвонил телефон, это был однокурсник, он переспросил, куда еду, и меня в первый раз смутило название райцентра – Мраково.

Преодолев 300 км, во второй половине дня мы подъехали к Мраковской районной больнице, перед которой была огромная лужа, почему-то умерившая мой энтузиазм. Главный врач Наиль Абдулович Сагитов встретил очень доброжелательно и сказал, что терапевт нужен в Максютовской участковой больнице, в 60 км отсюда. Необходимость ехать дальше была для меня неожиданностью, от которой вдруг появилась слабость в коленях. При мне Наиль Абдулович позвонил главному врачу в Максютово, чтобы тот встречал на повороте с трассы, оттуда до места было еще километра два, а в ответ слышно было, мягко говоря, возражение: время было горячее для сельских жителей, не до встреч. Мы поехали, и папа, чтобы подбодрить меня, говорил по дороге, что Чехов тоже был врачом.

На повороте в сторону Максютово нас ждала «Нива» Раиса Исламовича Ахмерова, главного врача участковой больницы. Здесь, на трассе, все вышли из машин, они с отцом пожали друг другу руки. В памяти осталась картина первого знакомства: жаркий летний день, клонившийся к вечеру, еще залитая солнцем дорога, энергичный и приветливый, вопреки моим опасениям, Раис Исламович в светлом костюме и шляпе.

Поселили меня на первое время в здании поликлиники. Раис Исламович дал дня три, чтобы обустроиться, и мы с отцом съездили в Тюльган и Исянгулово, где приобрели все необходимое для хозяйства – ведра, умывальник, кастрюли и пр. Кроме домашней утвари купили краску, которой я выкрасила мой рабочий кабинет. Выезд на трассу был в другом конце Максютово, проезжая через село, обращали внимание, что в дневные часы жизнь здесь как будто замирала. На третий день отец стал собираться в Уфу, и сердце у меня защемило.

Новое жилье было вполне пригодным для жизни – две смежные комнаты, газовая плита. Правда, туалет на улице, но других условий тогда и не было. Даже жители двух кирпичных двухэтажных домов в центре Максютово пользовались деревянными туалетами во дворе. Рядом со зданием поликлиники, за оградой, был стационар на 50 коек, выстроенный за год до моего приезда, – тоже одноэтажное кирпичное здание с просторными больничными палатами. Ближе к вечеру из окна моего жилища можно было видеть, как Раис Исламович подъезжал к стационару на телеге с дровами или продуктами.

В первые дни моего пребывания в Максютово не обошлось без курьезов. Приезжавшие навестить больных оставляли транспорт за забором, перед поликлиникой. Вечером приехал мужчина на лошади, привязал ее к ограде, а потом, видимо, не подозревая, что здесь живут, подошел к зданию поликлиники, и… послышался звук струи под моим окном. Подумалось тогда, что выход один – работать так, чтобы знали о моем присутствии. 

Надо сказать, что природа здесь отличалась от моих экспедиционных представлений о Кугарчинском районе. Максютово расположено ближе к Оренбургской области, в открытой ветрам степи. Больницу, находившуюся на окраине деревни, окружал простор, и во время врачебного обхода в стационаре взгляд невольно притягивал монотонный степной пейзаж, открывающийся из больших окон.

Рабочий день начинался с оперативки в кабинете главного врача, затем обход в стационаре и прием больных в поликлинике. На оперативках Раис Исламович был по-деловому немногословным, решал вопросы быстро и минут через пятнадцать все расходились по рабочим местам. Днем с часа до двух был обеденный перерыв, за это время сотрудники больницы успевали перекусить дома. Что касается чаепитий на работе, то их Раис Исламович не одобрял. Помню, как лаборант Галия принесла в поликлинику плов по случаю своего дня рождения, и мы пили чай стоя, чтобы вовремя заметить в окне приближение главного врача.

Авторитет Раиса Исламовича был беспрекословным, ведь многие здесь были обязаны ему не только здоровьем, но и жизнью. Максютовская участковая больница обслуживала все близлежащие деревни. Когда я приехала, Раис Исламович был единственным врачом, потому что терапевт серьезно заболела и работать уже не могла, педиатра не было. Со всеми болезнями в любое время суток шли к нему, и те, кто работал в районе, знают, что значит быть бессменным дежурным. При этом лабораторные исследования ограничивались общим анализом крови и мочи, инструментальные – рентгеном. Но по тому, как Раис Исламович точно ставил диагнозы, порой казалось, что он видит больного насквозь. В таких случаях говорят «врач от Бога».

Еще говорят, что чем дальше от столиц, тем люди добрее. Коллектив больницы оказался очень доброжелательным. Вспоминая Максютово, ловлю себя на мысли, что в памяти всплывают улыбающиеся светлые лица. Спокойная и деликатная фельдшер Раиса Ахметовна, старшая медсестра Александра Васильевна, ее ласково называли Шурочка, интересный собеседник, зубной врач Евгений Михайлович, секретарь профкома, энергичная и жизнерадостная Антонина Васильевна, удивительно расторопная операционная сестра Гульсина, жизнерадостные медсестры Розалия и Хатима, акушерка Рамиля с ее доброй улыбкой, скромные и очень добрые санитарки Рая и Марьям-апа.

В первые дни моей работы, в августе, погода стояла знойная, пациентов было мало, и я старалась читать руководство по внутренним болезням, которое подарила мне на прощанье подруга, еще одна горячая сторонница моей практики в деревне, сама отработавшая в районе три года хирургом.

С этим внушительным томом я садилась после работы на лавочку перед поликлиникой, но одолеть его так и не смогла, каждый раз клонило ко сну. В один из таких дней, когда я в очередной раз пыталась сосредоточиться на книге, мимо проходила санитарка Марьям-апа. «Ляйля, что одна сидишь, идем к нам», – позвала она. Так я познакомилась и подружилась со всей ее семьей, а дом Марьям-апы стал для меня родной.

По утрам я могла обнаружить на крыльце банку парного молока, которую оставляла, как выяснилось, санитарка Рая.

Работа в Максютово преподнесла мне немало важных уроков в профессиональном отношении. И мне очень повезло, что моим наставником в самом начале трудового пути стал Раис Исламович.

Помню, как на прием пришел мужчина с жалобами на боли в правом боку. Я поставила диагноз «дискинезия желчевыводящих путей», это сравнительно неопасное заболевание, часто связанное с нарушением диеты. Дав рекомендации пациенту, я отпустила его домой. На следующий день, не почувствовав облегчения, мой пациент обратился за помощью к Раису Исламовичу. Он сразу диагностировал вирусный гепатит, что, в отличие от дискинезии, представляет собой серьезную угрозу здоровью. Раис Исламович направил больного на лечение в инфекционное отделение в Мраково, а потом зашел в мой кабинет в поликлинике и сказал, обращаясь ко мне: «Деревенские люди с дискинезией желчевыводящих путей к врачам не ходят».

Через некоторое время на прием пришла молодая женщина с жалобами на снижение артериального давления и слабость. Осмотрев пациентку, я остановилась на диагнозе «нейроциркуляторная дистония», это функциональное нарушение сосудистой регуляции, которое лечится амбулаторно, но женщина настояла на госпитализации. А на следующий день Раис Исламович сделал пациентке кюретаж матки. Оказалось, что она пыталась прервать нежелательную беременность, чтобы избежать огласки. Теперь уж мне самой пришлось сделать вывод: деревенские люди с нейроциркуляторной дистонией к врачам не ходят.

Так случилось, что незадолго до приезда в Максютово меня беспокоил сильный кашель после вирусной инфекции. Это было во время прохождения интернатуры в одной из центральных больниц Уфы. В той клинике было пульмонологическое отделение, и я обратилась за консультацией. Глядя на мой рентгеновский снимок, врач-пульмонолог заключила с серьезным видом – хронический бронхит. Следует пояснить, что хронический бронхит – заболевание, которое со временем приводит к дыхательной недостаточности. Осенью в Максютово после простуды тоже был кашель, и я показала рентгеновский снимок Раису Исламовичу, поясняя, что у меня хронический бронхит. Он возмутился: «Нет у Вас никакого хронического бронхита! Банальная вирусная инфекция, и кашель скоро пройдет». И ведь был абсолютно прав.

В начале ноября я переехала из поликлиники в квартиру. Это был новый одноэтажный кирпичный дом на четырех хозяев с отдельными входами. Там была кухня, прихожая и довольно просторная комната. Отопление газовое. Тепло.

Теперь, если нужно было вызвать в больницу, посылали за мной санитарку, и она стучала в окно. Такой стук разбудил меня в одну из ноябрьских ночей, и я поспешила в больницу. В приемном покое Раис Исламович осматривал годовалого мальчика, у него оказалась ущемленная паховая грыжа, отчего он беспрестанно плакал, а у родителей был растерянный и страдальческий вид. Требовалась операция. Откладывать ее было опасно, и о том, чтобы отправить семью за 60 км в Мраково, не было и речи, и Раис Исламович решил оперировать сам. Пока операционная сестра Гульсина раскладывала инструменты, он вышел на больничное крыльцо покурить. Чувствовалось, что нервничал, хотя и не показывал виду. Но когда он докурил, мальчик успокоился, оказалось, что грыжа вправилась и экстренная операция не потребовалась. Раис Исламович сказал тогда с еле заметной лукавой улыбкой, что, прежде чем взяться за что-то серьезное, надо обязательно покурить.

Но больше всего мне врезался в память случай с роженицей. Тогда еще разрешалось принимать роды в участковых больницах. Практики такой у меня не было, и я просила акушерку Рамилю позвать меня при случае, который не заставил себя долго ждать. Привезли женщину, она родила, но началось кровотечение. Раис Исламович в тот день куда-то выезжал, и пока его разыскали, прошло время, которое показалось мне вечностью. А пациентка тем временем начинала терять сознание: она как будто засыпала и с трудом отвечала на вопросы Рамили, которая старалась тормошить ее и то и дело хлопала по щекам. Помню мою растерянность и три пары глаз, глядевшие на меня в ожидании распоряжений: акушерки, медсестры и санитарки. В голову мне пришла аминокапроновая кислота, которую тотчас стали вводить капельно. Это кровоостанавливающее средство, но в том случае необходимо было убрать причину кровотечения – неотделившуюся плаценту, из-за которой матка не сокращалась. Когда Раис Исламович приехал в больницу, помню, как сказал: «Я думал, что Вы хотя бы группу крови определите». Группа крови оказалась первая, такая же была у санитарки Раи, которая без малейших колебаний согласилась на прямое переливание крови. Рядом с роженицей поставили кушетку, куда положили Раю, и ее спасительная кровь потекла к пациентке. Раис Исламович провел ревизию матки и убрал плаценту. Под утро он развез всех нас по домам. Страшно подумать, чем это могло закончиться без Раиса Исламовича… На следующий день, когда я зашла на обход в палату, очень счастливая и совсем юная мама показывала новорожденного стоявшему за окном, тоже счастливо улыбавшемуся лысому мужчине. Годом позже вышел приказ о необходимости приема родов в условиях центральных районных больниц.

Со временем я все лучше осознаю, что во многом благодаря профессиональной и человеческой поддержке Раиса Исламовича, его мудрости и великодушию мой первый год работы не стал разочарованием в выбранном пути и собственных силах.

Каждую неделю по четвергам Раис Исламович, старшая медсестра Александра Васильевна и я выезжали на больничном уазике-буханке в Мраково на медсовет. Медсоветы решали текущие вопросы, были похожи один на другой, и я о них, пожалуй, не вспомнила бы, если бы не один из них. В тот год начмедом в районе стал А. Г. Евсюков, приехавший из Уфы, где он преподавал в мединституте на военной кафедре. Ездил он на мотоцикле с коляской, на нем приехал и в нашу больницу с проверкой. Помню, как, сойдя с мотоцикла возле поликлиники и оглядывая окрестности, он сказал: «Да, Магадан…» К тому времени я уже привыкла к Максютово, и было за него немного обидно. А пару недель спустя, когда на очередном медсовете я сидела и мечтала о чем-то, вдруг прозвучала моя фамилия, что сразу вернуло меня в реальность. Речь шла об истории болезни пациента, которому я поставила диагноз «язвенная болезнь желудка и 12-перстной кишки», хотя в действительности язва обычно имеет одну из этих локализаций. Говорил Евсюков и о допущенных мною недостатках в оформлении дневников в историях болезни. Он критиковал, иронизировал, и я сидела красная как рак. Все закончилось выговором, но не мне, а Раису Исламовичу – как «не доглядевшему за молодым специалистом». Когда медсовет закончился и все уже расходились, одна из сотрудниц Мраковской больницы сказала мне, что никогда прежде Раис Исламович не получал взысканий.

Как-то в те дни, подходя утром к больнице, встретилась с Раисом Исламовичем, он пожаловался, что его мучают головокружения и то и дело снится, что он падает с крыши. Хотя до этого не помню случая, чтоб он жаловался на здоровье. Мне было совестно, на работу идти не хотелось. Хорошо, что время лечит. По прошествии времени у меня сложилось впечатление, что дело было не только в моих недоработках – или не столько в них. У Раиса Исламовича, успешного врача и руководителя, по обыкновению, были завистники и недоброжелатели.

Здесь, в Максютово, я узнала, что жители деревни фактически за бесценок обязаны были сдавать государству молоко. Для сбора молока утром по селу проезжала телега с цистерной. Люди в основном безропотно подчинялись этому требованию. Но находились и те, кто возражал, мол, самим не хватает. Целой бригадой – главный врач, секретарь сельсовета, профорг больницы и я, проехали по деревням с разъяснительной работой, что нужно менять корову, если молока не хватает. Когда одна из жительниц Максютово написала письмо Горбачеву, что у нее нет излишков молока, потому что дети маленькие и муж болен, письмо до адресата не дошло, а автора заклеймили позором. В 1990-е годы с переходом страны на рыночную экономику молочные поборы прекратились.

Зима в Максютово была снежной, временами бушевали метели, не зная преград в степи. В один из таких дней из-за разгулявшегося ветра я с большим трудом шла из больницы домой: ветер сбивал с ног, перехватывал дыхание. Пришлось идти спиной вперед, из-за чего неожиданно наткнулась на какого-то подвыпившего шутника, развеселившегося от моего испуга. Но зато в хорошую погоду сверкающий снег лежал до самого горизонта и с дочерью Марьям-апы, Флюрой, мы иногда выбирались на лыжные прогулки.

Зимой у сельских жителей забот поменьше, и я стала проводить в клубе занятия с женщинами по модной тогда аэробике, для этого из Уфы мне прислали кассеты с популярной музыкой. Среди кассет была запись интересной лекции Владимира Жданова о вреде алкоголя, и здесь же, в клубе, для жителей села я прочла лекцию на эту тему, такую же злободневную, как и во всей России. Раис Исламович поддерживал все эти инициативы, будучи и сам активным сторонником здорового образа жизни.

Надо сказать, что Раис Исламович с пониманием относился к тому, что я впервые надолго оказалась вдали от дома и не имела опыта жизни в деревне, и по возможности старался, чтобы я не раскисала: отправил на медицинскую конференцию в Ишимбай, отпускал на праздники домой. А ведь у моей однокурсницы, например, ситуация сложилась совсем по-другому. Она с горечью делилась в своем письме, что с первых дней работы на нее возложили ответственность по акушерству по всему району, что из-за дежурств даже в выходные нет возможности поехать в Уфу, что почти сразу получила взбучку от начальства и никакие оправдания и ссылки на отсутствие опыта не помогли. Меня же Раис Исламович щадил, и одному Богу известно, чего ему это стоило.

С наступлением весны открылись дороги, и в один из выходных дней приехал папа. Я выбежала из дома, а он стоял немного усталый, облокотившись на штакетник, и улыбался, вдыхая свежий максютовский воздух. А потом отец (он был директором Института геологии Башкирского филиала Академии наук) прислал фотографа из своего института, чтобы оформить стенд с фотографиями сотрудников больницы. Стенд получился большой, и, чтобы доставить его в Максютово, Раис Исламович отпустил меня в Уфу на больничном уазике. Воспользовавшись случаем, Марьям-апа отправила мешок картошки в Уфу для своей старшей дочери, которая жила за сельхозинститутом. Водитель привык к деревенским дорогам и в городе чувствовал себя неуверенно. Небольшой опыт вождения у меня был, и я как могла старалась подсказывать. Но когда подъехали к сложному перекрестку перед сельхозинститутом, водитель растерялся и меня охватил страх от мелькавших вокруг машин, из-за которого захотелось просто зажмуриться. Долго потом этот перекресток напоминал мне пережитое волнение.

В мае Раис Исламович вышел в отпуск, и мне пришлось исполнять обязанности главного врача. Всем коллективом взялись за ремонт больницы. За известкой ездили в Исянгулово, где нам давали ее в обмен на спирт. Сами белили, красили, и помню, что делали это с удовольствием, очень хотелось успеть к выходу на работу Раиса Исламовича, поэтому оставались после работы и приходили в выходные. 25 мая у Раиса Исламовича день рожденья, и мне сказали, что в этот день на его стол всегда ставят букет полевых цветов. Так было и в тот раз.

С приходом лета дни стали сменяться еще быстрее. Приехала мама, а после ее отъезда сестра с маленьким сыном Рустемом. К гостеприимной Марьям-апе ходили в баню, а когда направлялись домой, Рустем, едва начавший говорить, категорически возражал: «У них чай попьем!» Дети ведь особенно хорошо чувствуют людей.

Отработка моя подходила к концу в связи со сменой семейного положения – в июле в Уфе предстояла свадьба. Максютово и здесь, видимо, сыграло свою роль, подтолкнув моего будущего супруга к этому судьбоносному решению. Перед моим отъездом на больничной оперативке Раис Исламович сказал на прощанье, что в жизни всякое бывает, что у меня всегда есть возможность снова приехать и работать здесь. В жизни, действительно, было разное, но эти слова я помнила, и они были для меня доброй поддержкой.

Вернувшись в Уфу, помню, не сразу привыкла к мысли, что ночью не вызовут в больницу. Когда родился мой старший сын, Раис Исламович позвонил, поздравил, спросил, как назвали, но слышимость была плохая, он не расслышал, потом сказал, ладно, назвала как-нибудь. Он, как всегда, не был многословным.

А еще помню телефонный звонок Раиса Исламовича в июле 2013 г., когда не стало отца. Узнав о причине его кончины из газетной статьи, Раис Исламович со свойственной ему эмоциональностью сказал, что, если бы знал, не дал бы его в обиду… А ведь в Уфе тогда не нашлось такого человека.

Максютово дало мне многое. Подруга, заверявшая меня, что воспоминания о работе в районе станут одними из лучших в моей жизни, оказалась права. Да и сам процесс написания этих воспоминаний доставил мне радость, оживляя память о хороших людях.

С тех пор прошло почти сорок лет. На месте старого здания Мраковской больницы и той лужи стоят современные корпуса. В Максютово много новых жилых домов и бытовые условия такие же, как в городе. Вместо Максютовской участковой больницы – дневной стационар – оптимизация, но, как и много лет назад, здесь нет врача, не приживаются.

А Раис Исламович остался верен Максютово. Он был направлен сюда в 1967 г. после окончания мединститута и проработал более сорока лет. Раис Исламович – заслуженный врач РБ, отличник здравоохранения СССР, кавалер ордена «Знак Почета». Он неоднократно награждался почетными грамотами МЗ РБ, администрации района и районной больницы, а Максютовская сельская участковая больница считалась одной из лучших в районе.

Теперь Раис Исламович на пенсии. У него прекрасная семья – жена Флиза Хасановна, много лет проработавшая в школе учителем русского языка и литературы. Старший сын Рустем пошел по стопам отца, работает врачом в Мурманске, дочь Аниса – завуч средней школы в Кушнаренковском районе, младший сын Руслан – секретарь Совета Кугарчинского района, а еще семь внуков и четыре правнука.

О таких людях, как Раис Исламович, говорят – на них мир держится. И я благодарна судьбе, которая привела меня в Максютово, где довелось работать под руководством выдающегося врача и замечательного человека – Раиса Исламовича Ахмерова.