№12.2021. Милауша Годбодь. Юный разведчик бригады Яна Жижки. К 80‑летию начала Великой Отечественной войны и 100‑летию со дня рождения Даяна Мурзина

Милауша Муттигуловна Годбодь родилась в д. Канакаево Ишимбайского района в 1957 г. Окончила филологический факультет Башгосуниверситета. Работала на радио, литсотрудником районных газет, учителем башкирского и русского языка и литературы, методистом РОНО. Является автором методических разработок и учебных пособий по преподаванию башкирского языка и литературы. Отличник образования РБ. В 2015 г. вступила в Союз русскоязычных журналистов и писателей Чехии, является членом «Исторической группы 1-й партизанской бригады имени Яна Жижки».

Юный разведчик бригады Яна Жижки

Посвящается 80-летию начала Великой Отечественной войны и 100-летию со дня рождения Даяна Мурзина

С тех пор, как закончилась война, прошло 76 лет. Выросли новые поколения: на смену детям бывших партизан пришли их внуки. Однако и в Словакии, и в Чехии еще живут партизаны 1-й Чехословацкой партизанской бригады имени Яна Жижки, командиром которой был славный сын Башкортостана Даян Баянович Мурзин.

И хотя партизаны преклонного возраста не могут встречаться вместе из-за проблем со здоровьем, они общаются между собой по телефону, а некоторые из них, как Ян Гронек, не дают забывать молодежи об истории партизанской войны в 1944–1945 годах в Словакии и протекторате [15 марта 1939 года Богемия и Моравия были объявлены протекторатом Германии. – Ред.].

Яну Гронеку в этом году исполнилось 90 лет, и живет он в городе Бжеславе. Является председателем общества чехословацких легионеров – постоянно организует встречи и митинги, встречается с молодежью, чтобы молодое поколение не забывало подвигов отцов и дедов. Прекрасный садовод: у ветерана в саду растут вишни, сливы, виноград и ягоды, вокруг дома и чисто и аккуратно.

Мы встречались с ветераном у него дома. Наша беседа шла непринужденно и непрерывно с девяти часов до обеда. Хочу предложить читателям эту беседу.

– Расскажите, пожалуйста, о Вашей семье? Как вы жили во время войны?

– Мой отец, Ян Гронек, был директором школы в Поважска-Поланке Словакии, поэтому мы жили прямо в школе. Мне было 12 лет, когда немцы пришли в наше обце (деревню) и поселились в школе, которая превратилась в солдатскую казарму, а территория школы – в склад. А дети перестали ходить на занятия.

Я был скаутом, в 12 лет хорошо знал карту, научился ориентироваться в лесу и горах один и безошибочно находить своё местоположение, а также вынести все трудности дороги в любое время года – и в дождь, и в снег. Не раз приходилось спать одному в лесу.

Я был разведчиком 1-й Чехословацкой партизанской бригады имени Яна Жижки. Что бы ни делал, в каких операциях бы ни участвовал, всегда помнил всю ответственность и опасность возложенного на меня дела. Найденную информацию о живой силе немцев, о противопартизанских операциях, которые немцы собираются провести и др., сообщал командиру бригады и отряда. Ночью, ведь днем было нельзя.

– А как вы добывали информацию?

– Да прямо в нашей школе. Обращал внимание на немецкую почту, сколько они тут содержат солдат и оружия. И меня не трогали. Однажды ко мне подошел высокий немецкий офицер и спросил, что я здесь делаю и чем занимаюсь. Из ситуации я вышел благодаря знанию немецкого языка. А ведь у меня были донесения, предназначенные самому командиру бригады Даяну Мурзину!

– Вы хорошо знали немецкий язык?

– Да, я хорошо понимал и разговаривал на немецком языке, так как в школах протектората его преподавали каждый день. Учителями были немки.

Добытая мною информация предназначалась в первую очередь для английской группы “Глай”, которую десантировали 13 апреля 1944 года в леса неподалеко от города Бжеслава, а также для подполья, руководителем которого был член компартии Соуседик. Он организовал антифашистскую борьбу и всячески поддерживал партизан. Например, постоянно давал деньги бригаде имени Яна Жижки, обеспечивал их одеждой, лекарствами, продуктами питания, которые трудно было достать. Особенно тяжело было найти оружие, не хватало также одежды, обуви, медикаментов. И вообще, такая работа велась по всему протекторату и Словакии, всем отрядам очень нужна была информация о живой силе немцев.

– Вспомните, пожалуйста, памятный случай получения вами какой-нибудь информации.

– В Поланке немцы любили ходить в пивнушку: боши очень любили чешское пиво. Чтобы прослушать их разговор, я находил какую-то причину и ходил туда, а потом увиденное и услышанное рассказывал командиру Мурзину или комиссару Степанову. Разведка – опасная работа. Была, конечно, конспирация. Например, как-то я получил такую записку: “Встреча после обеда в субботу. А там поклидами”. Последнее слово означало: “там и достанем”, значит, “решим проблему”.

А в другой раз мне передали записку, где было написано “пивнушка согласна”, что означало “готовы партизанам помочь продуктами”.

– Вам приходилось видеть гестаповцев. Скажите, как они себя вели?

– Отвратительно! Они нас, славян, ненавидели и не считали за людей. Сильно ненавидели партизан и подпольщиков-коммунистов. Гестаповцы были у нас всего четыре раза. Я помню, когда к нам домой пришли гестаповцы и начали искать книги президента Масарика [Томаш Масарик – первый президент Чехословакии в 1918–1935 гг. – Ред.], но не нашли, потому что мы их на время “похоронили”, то есть закопали в землю. Если бы нашли, расстреляли бы на месте или послали в концлагеря. Гестаповцы с людьми не церемонились: кричали, угрожали, когда у кого-то находили подобные книги, расстреливали на месте.

– А какими они были в конце войны?

– Понимали, что проиграли, но не сдавались. Особенно злыми были в мае 1945 года. Воевали они дерзко и фанатично, за каждый метр земли. С остатками гитлеровцев бои продолжались в отдельных районах Чехословакии и после капитуляции Германии. Кстати, Поланку сожгли не гвардисты (гвардейцы из числа словаков, которые воевали на стороне немцев), а немецкая артиллерия. Как разведчик, я был там и считал, сколько у них было снарядов. Было страшно!

– Расскажите, пожалуйста, о Даяне Мурзине. Как он тогда выглядел?

– Советских парашютистов десантировали в Склабину в ночь с 30 на 31 августа 1944 года. А до этого в ночь с 20 на 21 августа был десант группы отряда Яна Жижки, первым командиром которого был Ян Ушьяк. Даян Баянович был начальником штаба и советником командира. Местные люди советских офицеров приняли радушно, с хлебом и солью, верили им и всячески помогали. И записалось много добровольцев, в основном из словаков. Даян Мурзин был благодарен местному народу. И после войны командир бригады 22 раза приезжал в Чехословакию: каждый раз он выступал, хвалил словаков, называя их “золотым народом”, говоря, что “без их помощи мы сами ничего бы не сделали”.

Молодые советские разведчики-диверсанты, окончившие школу разведки в Киеве, были посланы для поддержки Словацкого национального восстания, организации партизанского отряда и для ослабления живой силы врага. А потом на местах они вырастали в крупные партизанские отряды и бригады.

В Склабине, когда образовался новый отряд, назвали его 1-м Чехословацким отрядом имени Яна Жижки. Официально он стал так называться в Штявнике. К нему примкнули и скрывавшиеся в лесу советские офицеры, бежавшие из лагерей для военнопленных. Среди них были Василий Настенко, Иван Петрович Степанов, Геннадий Гречин, Петр Москаленко, Юрий Куликов, Федор Зимин, Григорий Слепцов, Леонид Воронин, Дмитрий Куриненко, Николай Ефремов, П. Грековский и другие. Отряд был многонациональный – Даян Мурзин сумел объединить людей воевать против общего врага – фашизма. В то время в Словакии уже были и другие отряды под таким именем, но были они малочисленными.

Вскоре партизаны Яна Жижки воевали за города Врутки и Турчанский Святой Мартин. Однако вначале отряд воевал в составе отряда П. Величко, а потом самостоятельно.

Даяна Мурзина помню как спокойного, с пристальным взглядом человека. Он был среднего роста, молодой и симпатичный. Умел держать данное слово. Был хорошим тактиком. Несмотря на молодость, был сильным и опытным командиром, у него уже имелся опыт командира партизанского отряда в оккупированной Белоруссии, а также Украине и Молдавии. Прошел три школы разведки, воевал в тылу врага, до командира бригады научился командовать ротой разведки, а потом и отряда, который вошел в соединение славного Ковпака. Партизаны его отряда отличались умением организовать “рельсовые” операции – по уничтожению немецких поездов, на счету его отряда было много диверсий. В своих вспоминаниях Даян Баянович пишет, что “войну он встретил в 10-й стрелковой дивизии Прибалтийского военного округа в звании младшего политрука, но настоящая война для него началась с осени 1944 года в Чехословакии”.

– Когда отряд получил приказ пробиваться в Моравию?

– Приказ пробиться в Моравию и Чехию и организовать там партизанское движение отряд получил неожиданно. Эта задача была не из легких. Партизаны шли болотами, лесистыми горами.У каждого был рюкзак с минами и боеприпасами. Несли рацию и пулеметы. Питались сухарями и салом, костры, как я уже говорил, разжигать было нельзя. Только на седьмые сутки под постоянным проливным дождем подошли к реке Ваг и лишь к утру добрались до лесной маленькой деревни Штявник. Здесь немного отдохнули, набрались сил перед тем, как перейти границу. В Штявнике к отряду присоединились новые люди. Советские офицеры, хоть и коротко, обучали новичков военным навыкам. Ночью подошли к границе, однако кругом были минные поля и проволочные заграждения. Но задание “прорваться любой ценой” надо было выполнить. Через два дня небольшая группа сбила пограничную заставу, захватила восемь тяжелых пулеметов, схему минного поля и карту охраны границы.

Марш партизан был скорый: прошли полтора десятка километров и на рассвете остановились в лесу. Отсюда до горы Княгиня, высота которой доходила до 1257 метров, оставалась всего ночь перехода. Выставили дозорных. Но утром в 6 часов доложили, что идут эсэсовцы с собаками. Идти было некуда, и партизаны заняли круговую оборону. Был тяжелый бой до вечера. Отряд потерял много людей, в живых остались около 80 человек.

Отошли в Штявник. Из окружающих деревень и сел в отряд снова вступали простые трудяги, которые хотели воевать против фашистов. Заново встал вопрос прорыва. И тут Даян Баянович, как опытный командир, предложил прорываться группами, чтобы беречь людей: он всегда помнил и любил повторять слова генерала Т. А. Строкача, возглавившего Украинский Штаб партизанского движения: “Мне нужен ваш успех, а не ваши героические трупы”.

Только третья попытка принесла успех. Границу пересекли под проливным дождем, проводником был учитель-подпольщик из Челадна Гаша Тошиновский. Мурзин сам шел впереди. Только на второй день утром начали взбираться на гору Княгиня. После этого подошли группы Ушьяка и остальных. И вот здесь все убедились в правоте Мурзина: сразу всем отрядом пробиться не смогли бы, отряд был бы разгромлен.

Спустя два дня Мурзин познакомился с лесником Инджихом Ткачем, который стал связным отряда. Очень хороший, добрый человек и большой трудяга. Связавшись с подпольной организацией Гаши Тошиновского, он приносил Мурзину много ценной информации.

После того как все группы взошли на Княгиню, быстро начали готовиться к зиме: копали бункеры и землянки, были созданы два отряда во главе со Степановым и Грековским, а Мурзин остался с Ушьяком на основной базе с отрядом в 200 человек.

Однако в Моравии условия не позволяли держать бригаду в одном месте: фашисты через многочисленную агентурную сеть обнаружили бы скопление такой массы людей и сразу же окружили бы. Поэтому отряды бригады действовали в разных местах Валашского края с учетом местных условий и легко ускользали, когда каратели принимались серьезно их преследовать. Штаб бригады тоже не стоял на одном месте. Против партизан бригады стояли восемь батальонов, контролировавших дороги, вокзалы, почты, автомобильные дороги и границу протектората.

Партизаны жили в бункерах, в которых не было условий для нормальной жизни: внутри находились сколоченные наспех деревянные столики, полы были устланы досками или же листьями деревьев. Зимой было очень холодно. Правда, иногда делали маленький камин, у которого можно было погреться. Но этого было мало: из-за холода многие простывали и болели. Мурзин тоже часто болел. Однажды когда он сильно простудился, его оставили в Сенинках. Лечил его отважный доктор Павел Жезничек. Но пробыл Мурзин здесь всего два дня, потому что агенты быстро узнали об этом и доложили в гестапо. Во время перестрелки Мурзин был серьезно ранен. Однако никто из партизан не знал, где спит и где живет Даян Мурзин. Сам Мурзин никогда не спал в одном и том же месте больше двух-трех дней: если два дня ночевал в Прлове, то в последующие два-три дня – в Поздехове и т. д. Все боялись немецких агентов и предателей, которые в протекторате были на каждом шагу. По этой причине часто меняли местонахождение, в новых бункерах партизаны жили максимум две-три недели, а потом уходили. Кстати, бункеры Прлова, Поважска-Поланки, Сенинка, Ясеня и др. были подготовлены еще в тридцатые годы, когда Гитлер пришел к власти и нависла угроза войны.

– А сколько раз он был ранен в Чехословакии?

– В феврале 1945 года раненый Мурзин лечился в бункере в Тесаке. А дальше в Южичком Млыне, где пробыл семь дней. И здесь его лечил тот же доктор Жезничек.

 – Когда вы первый раз увидели Мурзина?

– Впервые я видел его в Южичком Млыне, но не знал, кто он. Это было в марте 1945 года. Бородатый такой весь, а на вид очень усталый. Но серьезный. При разговоре вел себя тактично, голос не повышал. Вопросы задавал прямо, был очень аккуратным человеком. Говорил кратко и понятно. Принял он меня дружески, внимательно выслушал все мои сведения и остался доволен.

Тогда агенты быстро передали гестапо о местонахождении партизан в Южичком Млыне в Лесковице. В итоге 3 мая 1945 года он был сожжен.

– С кем из командиров отрядов вам приходилось чаще всего общаться?

– Как разведчику, мне приходилось общаться со многими командирами отрядов. Одним из них был Петр Будько. Партизаны его очень любили и любя называли “наш Петро”. Это был очень хороший, порядочный и отважный человек. Всегда ходил в униформе летчика. Так как я ему добывал полезную информацию, называл меня “шпионом” и говорил: “Ты, Ян, будешь моим личным шпионом”.

– Кого еще уважали партизаны?

– Большим уважением партизан пользовался комиссар Иван Петрович Степанов, тоже бывший летчик в звании майора. Но он своё звание скрывал, узнали мы об этом только после войны.

Желающих воевать против фашистов в бригаде было много, а вот оружия не было. Поэтому Степанов занимался добыванием оружия, которого катастрофически не хватало отрядам. Он случайно погиб во время столкновения с немцами 10 апреля 1945 года в районе Визовице. Его похоронили в Гошталкове, а после войны поставили памятник.

Большой популярностью партизан пользовался также командир отряда Дмитрий Лаврентьевич Куриненко. Его отряд воевал в районе Славкова. Спокойный, умный, отважный командир. Шел всегда впереди. Но и он погиб, случайно, во время взрыва в диверсионной операции. Командиры отрядов нередко погибали в боях против немцев или во время диверсионных операций. Или же по доносу агентов. Поэтому часто менялись. Например, из-за доноса агента Яна Дворжака погиб первый командир отряда Ян Ушьяк.

– Это правда, что в многонациональной бригаде воевали и англичане?

– Английские партизаны воевали в отдельной группе, причем очень хорошо. Это были дисциплинированные, храбрые партизаны. Одним из них был Джек Ховланд, который после войны написал книгу о бригаде Яна Жижки. После демобилизации в мае 1945 года они сдали боевое оружие и уехали в Англию.

– Вы были знакомы с Яном Ондровчаком?

– Конечно! Он был с Поздехова. В бригаду пришел сам. Так как отлично знал окружающую местность, добывал для бригады много ценной информации. Стал командиром отряда. Благодаря его усилиям в бригаду пришло много молодых партизан. После войны Ян Ондровчак стал министром обороны, до конца жизни дружил с Даяном Мурзиным.

– Часто ли вы встречались с Мурзиным после войны?

– После войны партизаны бригады Яна Жижки встречались постоянно: в Карловых Варах, в Оломоуце или в Словакии... Сейчас уже наших осталось совсем мало.

Как-то я встретился с Петром Будько. Вы знаете, его первыми словами были: “О, кого я вижу! Пришел мой личный шпион!” Было приятно, что помнит.

После войны мы встречались и с Даяном Мурзиным. Как-то он рассказывал свою послевоенную жизнь. Оказывается, из-за объединения сил с английскими парашютистами групп “Вольфрам” и “Глай” его обвиняли в измене Родине.

– Хотелось бы услышать и о пропагандистской работе бригады.

– У немцев пропагандистская работа была поставлена очень сильно: они постоянно выбрасывали с самолетов “летаки” – листовки, в которых призывали партизан не поддаваться большевизму. Но и бригада имела свою, хоть и маленькую, типографию, где отпечатывались “летаки” для населения и партизан. Помогал коллективу пропагандистской группы талантливый словацкий художник Ян Кобзан, который написал портрет Даяна Мурзина.

Я тоже распространял эти листовки, а немецкие – нес командиру бригады. К сожалению, партизанские листовки нельзя было прилепить на столбах и стенах домов – агенты сразу бы сдали. По этой причине я отдавал их только в руки подпольщиков.

– В каких операциях вам приходилось участвовать непосредственно?

– В самых разных. Без этого я бы не был разведчиком. Например, доводил до командиров отрядов и командира бригады ценные сведения в специальных тайных местах, зимой на лыжах, а летом – на велосипеде ездил в Всетин, чтоб помочь раненым. Все это было очень опасным делом, так как на каждом шагу встречались гестаповцы и агенты.

Как уже рассказывал, бригаде катастрофически не хватало оружия, вплоть до конца войны. Чтобы добыть оружие, партизаны обезоруживали немецких, румынских и мадьярских солдат. Но все равно не хватало. Поэтому мы с отцом в начале апреля 1945 года решили помочь. Дело было так.

Так как дети в школу не ходили, немцы в подвальном помещении держали склад оружия. Я отлично знал свою школу, поэтому согласился помочь. Группа состояла из пяти человек, руководителем был Ярослав Коважик, который разработал план незаметного проникновения в склад с целью вынести оттуда оружие.

Я проник в склад через маленькое окно подвала. Пролез осторожно, в носках, чтобы не было шума, и начал подавать моему отцу автоматы и винтовки.

Внутри склада я тоже ходил бесшумно и в носках очень-очень осторожно. Оружие передавалось через окно в руки отца, командира операции Яна Коважика, Йозефа Зрник и Йозефа Срба, которые тут же отправили все это в Прловские пасеки. За эту операцию я получил из рук генерала Карела Клапалека медаль “За отвагу.”

– А сколько ж лет вам тогда было?

– Примерно 14. И вообще, бригада была молодая, средний возраст партизан был приблизительно 20–25 лет. А тридцатилетних называли “дедами”. В те годы, как и наша семья, против фашистов воевали семьями.

– Сколько партизан было в бригаде в конце войны?

– Всего около полутора тысяч. Почему так говорю: количество людей то увеличивалось, то уменьшалось в зависимости от серьезных вооруженных столкновений с немцами. А к маю 1945 года в бригаде насчитывалось всего 1229 партизан, в том числе 257 советских солдат.

– Чем вы занимались после войны?

– Я всегда мечтал быть военным. После войны поступил учиться в Военно-техническую академию и до 1989 года служил командиром дивизии ракетных войск, дослужился до полковника и обучал молодых солдат на территории где-то между Волгой и Уралом. А потом вышел на заслуженный отдых.

Я был женат. Моей женой стала Власта Лажова, которая родила мне дочку. К сожалению, дочь погибла в автомобильной катастрофе, а жена умерла. Но остался, слава Богу, 26-летний внук, с которым общаемся.

– Что бы вы хотели передать читателям России и Башкортостана?

– Все эти годы, несмотря на то, что имею солидный возраст, стараюсь с сохранить добрую память о партизанах 1-й Чехословацкой бригады имени Яна Жижки. Когда бываю в студенческих аудиториях, рассказываю молодежи о незаурядном волевом характере, отваге, честности и решительности командиров – Яна Ушьяка, Даяна Мурзина, комиссара Степанова. Хочу, чтобы молодые люди знали их и не забывали.

На прощание хочу поблагодарить всех граждан СССР за то, что помогали Чехословакии победить страшного врага – фашизм. Мы, оставшиеся еще в живых ветераны 1-й Чехословацкой партизанской бригады имени Яна Жижки, с глубоким уважением вспоминаем сегодня наших братьев – партизан СССР, в том числе Даяна Мурзина, с которым бок о бок воевали против сильного врага. Конечно, многие не дожили до победы, но их имена записаны в наших сердцах и никогда не будут стираться. Пусть память о них живет вечно!

Также я очень надеюсь, что мое выступление поможет обновлению дружбы и братства между нашими народами, что было закреплено борьбой против фашизма. Как бы ни изменилась жизнь, такая дружба не должна забываться!

Также хочу пожелать следующее: прошу вас, не подражайте Европе, не принимайте европейский образ жизни – это не годится для России. Почему? У каждого народа, у каждого государства есть свое лицо, традиции и обычаи. К тому же Россия и Башкортостан многонациональны. Нельзя терять свое лицо, подражая другим. Любите свою Родину, свою землю, где родились и выросли. Уважайте ветеранов войны и не забывайте их! Я вам желаю, уважаемые россияне и башкортостанцы, здоровья, добра и мира!

– Спасибо вам, пан полковник! Мы тоже желаем вам и вашим близким, всем гражданам Чешской и Словацкой республик здоровья, мира и благополучия! Приезжайте в Башкортостан!

На фотографиях:

1. Генерал Карел Клапалек вручает четырнадцатилетнему Яну Гронеку медаль “За отвагу”, 1945 год.
2. Визовице, 1945 год. Справа – Д. Мурзин, слева – партизан,который работал разведчиком под скрытым именем “Шрек”. Фотография взята из архива ветерана.
3. Ветеран Ян Гронек с автором очерка. Автор фотографии Владимир Годбодь.
4. Ян Гронек во время интервью с автором.
5. В саду ветерана растут овощи и фрукты.