+12 °С
Дождь
Все новости
Публицистика
18 Июля 2018, 14:59
№6.2018. Карпухин Иван. Двуязычные частушки-токмаки
Иван Егорович Карпухин – доктор филологических наук, профессор, действительный член общественной академии менеджмента в образовании и культуре, заведующий лабораторией русской филологии Института прикладных исследований АН РБ. Отличник образования РБ, РФ и высшей школы СССР, заслуженный учитель школы БАССР и заслуженный деятель науки РБ, лауреат литературной премии им. Г. Ибрагимова, почётный работник высшего профессионального образования РФ, почётный гражданин Альшеевского района РБ (2012 г.) и почётный профессор СГПА им. З. Биишевой (2012 г.). Среди других наград – 4 медали, свыше десятка почётных правительственных и ведомственных грамот, в числе последних – Государственного Собрания – Курултая Республики Башкортостан (2010 г.) и Президента АН РБ (2011 г.). В многоязычной среде Башкортостана зафиксировано новое явление в жизни частушек – двуязычные частушки-такмаки. Они возникли и бытуют благодаря билингвизму практически всех местных нерусских народов, в том числе сохранивших своё этническое лицо. В одноязычной среде билингвистическое творчество невозможно. Не случайно больше таких текстов записано от чувашей, татар, башкир, марийцев и удмуртов. Гораздо меньше – от мордвы, украинцев и русских. Объясняется это просто: среди русского населения двуязычие встречается редко, а местные украинцы и мордва сильно обрусели и пользуются преимущественно русским языком (96,3 % мордвы и 93 % украинцев свободно владеют). Доказательством наличия такого творчества служат, к примеру, следующие тексты: Понапрасну, милый, ходишь, Понапрасну, милый, ходишь, Понапрасну ноги бьёшь. Понапрасну ноги бьёшь. Парахарь ты не получишь, Ни черта ты не получишь Карькотыми домой пойдёшь И в лаптях домой пойдёшь. Ой, дождик идэ, Ой, подружка моя, С крыши капае. В чуваша влюбилася, Меня замуж не берут, Поговорка «Кил кунта» (иди сюда) Тильки сватают . Четыре года снилася. [Приложение: № 65]. Частушки-такмаки возникали в разной этнической среде по-своему, хотя у них есть общие подходы и принципы. Мы выделяем четыре способа их создания. 1. Путём частичного перевода частушек на родной язык, о чём красноречиво говорит текст, напетый в сентябре 1984 г. татаркой Абубакировой Р., 1931 г. рожд., из дер. Каралачик Фёдоровского района: Жилләр дует и не дует, Ветер дует и не дует, Әллә дует, әллә нет. Когда дует, когда нет. Минем ярым базау кебек, Мой милёнок, как телёнок, Әллә любит, әллә нет . Когда любит, когда нет. [124: № 3684]. Аналогичного происхождения и этот текст: Милый Юра, синең атлар Милый Юра, твои кони Тау астында воду пьют. Под горою воду пьют. Милый Юра, синең кузләр Милый Юра, твои глазки Мне покоя не дают. Мне покоя не дают. Заметим, что на родной язык обычно переводятся такие русские слова, которым в национальном языке имеется эквивалентное слово не только по смыслу, но и по числу слогов, и по месту ударения в нём [жúлләр – вéтер, әллә – когдá, синéң – твой, áтлар – кóни, кýзләр – глáзки].
Иван Карпухин
Иван Егорович Карпухин – доктор филологических наук, профессор, действительный член общественной академии менеджмента в образовании и культуре, заведующий лабораторией русской филологии Института прикладных исследований АН РБ. Отличник образования РБ, РФ и высшей школы СССР, заслуженный учитель школы БАССР и заслуженный деятель науки РБ, лауреат литературной премии им. Г. Ибрагимова, почётный работник высшего профессионального образования РФ, почётный гражданин Альшеевского района РБ (2012 г.) и почётный профессор СГПА им. З. Биишевой (2012 г.). Среди других наград – 4 медали, свыше десятка почётных правительственных и ведомственных грамот, в числе последних – Государственного Собрания – Курултая Республики Башкортостан (2010 г.) и Президента АН РБ (2011 г.).
Двуязычные частушки-такмаки
В многоязычной среде Башкортостана зафиксировано новое явление в жизни частушек – двуязычные частушки-такмаки. Они возникли и бытуют благодаря билингвизму практически всех местных нерусских народов, в том числе сохранивших своё этническое лицо. В одноязычной среде билингвистическое творчество невозможно. Не случайно больше таких текстов записано от чувашей, татар, башкир, марийцев и удмуртов. Гораздо меньше – от мордвы, украинцев и русских. Объясняется это просто: среди русского населения двуязычие встречается редко, а местные украинцы и мордва сильно обрусели и пользуются преимущественно русским языком (96,3 % мордвы и 93 % украинцев свободно владеют). Доказательством наличия такого творчества служат, к примеру, следующие тексты:
Понапрасну, милый, ходишь, Понапрасну, милый, ходишь,
Понапрасну ноги бьёшь. Понапрасну ноги бьёшь.
Парахарь ты не получишь, Ни черта ты не получишь
Карькотыми домой пойдёшь И в лаптях домой пойдёшь.
Ой, дождик идэ, Ой, подружка моя,
С крыши капае. В чуваша влюбилася,
Меня замуж не берут, Поговорка «Кил кунта» (иди сюда)
Тильки сватают . Четыре года снилася.
[Приложение: № 65].
Частушки-такмаки возникали в разной этнической среде по-своему, хотя у них есть общие подходы и принципы. Мы выделяем четыре способа их создания.
1. Путём частичного перевода частушек на родной язык, о чём красноречиво говорит текст, напетый в сентябре 1984 г. татаркой Абубакировой Р., 1931 г. рожд., из дер. Каралачик Фёдоровского района:
Жилләр дует и не дует, Ветер дует и не дует,
Әллә дует, әллә нет. Когда дует, когда нет.
Минем ярым базау кебек, Мой милёнок, как телёнок,
Әллә любит, әллә нет . Когда любит, когда нет.
[124: № 3684].
Аналогичного происхождения и этот текст:
Милый Юра, синең атлар Милый Юра, твои кони
Тау астында воду пьют. Под горою воду пьют.
Милый Юра, синең кузләр Милый Юра, твои глазки
Мне покоя не дают. Мне покоя не дают.
Заметим, что на родной язык обычно переводятся такие русские слова, которым в национальном языке имеется эквивалентное слово не только по смыслу, но и по числу слогов, и по месту ударения в нём [жúлләр – вéтер, әллә – когдá, синéң – твой, áтлар – кóни, кýзләр – глáзки].
2. Путём творческой переработки русских частушек, привлёкших внимание нерусской молодёжи своей тематикой, образной системой и юмористическим характером. Это основной способ их создания. К примеру, русско-марийская частушка-такмак:
Ой, Бог, не дай, Бог, Ой, Бог, не дай, Бог,
Трактористым йораташ, Тракториста полюбить.
Умша йырже мазут веле, Вокруг рта у него мазут,
Тудым кузе шупшалаш? Как же его целовать?
[124: № 3745].
возникла под влиянием известной в ряде вариантов русской частушки:
Ох, ох, не дай, Бог, Ох, ох, не дай, Бог,
Со стариком знаться: С калашником знаться:
По колено борода, Руки в тесте, нос в муке,
Лезет целоваться. Лезет целоваться.
Аналогично поступают и другие этносы. Вот, к примеру, почти дословный перевод известной в Башкортостане частушки на чувашский язык: Мама, чаю, мама, чаю, Анне, чей, анне, чей, Мама, чаю не хочу. Анне, чей ĕçес килет. На дворе стоит мальчишка, Урамра иĕкĕт тăрать, Познакомиться хочу . Савăнпа паллашас килет. [124: № 3735].
3. Путём внесения в частушки отдельных нерусских (одного или даже двух языков) слов или наоборот: внесение отдельных русских слов, включая заимствованные неологизмы, в нерусские такмактар, такмаклар, такмакъёс, такмаксем и такмаквлак. Вот, к примеру, два текста, первый из которых записан от удмуртов, где использованы удмуртское слово «дереме» и тюркское «ярото», а второй – от чувашей:
У меня на дереме У меня на сарафане
Петушок да курочка. Петушок да курочка.
Меня трое ярото. Меня трое любят:
Петя, Ваня, Шурочка. [42: № 43]. Петя, Ваня, Шурочка.
Мана милый не целует, Меня милый не целует,
Только обещается. Только обещается.
Юрату без поцелуев А любовь без поцелуев
Строго запрещается. Строго запрещается.[Приложение: № 71].
Творческий подход в таких частушках-такмаках проявляется и в том, что в разнонациональной среде одно и то же внесённое в частушку выражение звучит на языке либо исполнителя, либо в угоду данной языковой среде, что подтверждают татарский, башкирский и чувашский варианты текста:
Ой, подружка моя, Ой, подружка моя,
В татарина влюбилася: В кого же я влюбилася?!
Поговорка «Киль мында» Поговорка «Киль бында»
Четыре года снилася. Четыре года снилася.
[124: № 3630]. [124: № 3579].
В чувашской частушке девушка влюблена в чуваша и ей четыре года снится поговорка «кил кунта» (иди сюда).
4. Создание новых текстов по аналогии с существующими частушками-такмаками.
Обычно зачин таких такмаков – довольно свободный перевод популярного зачина частушки, а исход или вывод бывает насыщен национальными образами и отражает специфическое для данного народа объяснение какого-то явления. Для связи зачина с выводом используется распространённый в частушках приём сквозного развития темы или объяснения. Сравни чувашский такмаксем и частушки:
Атте, ан вăрç-ха, мана, Папа, не ругай меня,
Анне, ан вăрç-ха, мана, Мама, не ругай меня.
Хăвăр çамрăк пулман-и, И вы были молоды,
Савнипе выляман-и? Разве не любили?
Не ругай меня, мамаша, Не ругай меня, мамаша,
Не ругай меня, отец, Не ругай так грозно.
На работе я ленива, Ты сама была такая –
На гулянье – молодец! Приходила поздно .
В такмаке видна несколько изменённая в чувашской среде практика частушечников, отмеченная И.В.Зыряновым, создавать новый текст путём творческого соединения готовых частушечных поэтических формул.
Некоторые такмаки представляют собой кальки частушек не по содержанию, а по композиции и ритму стихов. В них употребляются и отдельные поэтические приёмы частушек с первоначальным функциональным значением, которые иногда бывают выражены русским словом. К примеру, исходным материалом для чувашского такмака
Неужели утаймап, Неужели идти не смогу,
Неужели чупаймап? Неужели бежать не смогу?
Неужели хама вали Неужели для себя
Пěр хулиган тупаймап? Хулигана не найду?
[124: № 3716].
послужила одна из частушек:
Неужели нас погонят, Неужели я полынка,
Неужели повезут? Неужели горькая?
Неужели наши шмарочки Неужели пропадёт
Проститься не придут? Моя головка бойкая?
[122: 23].
Такмак (равно и частушка) представляет собой лирический монолог в форме вопроса. Анафора выражена русским словом «неужели» и выполняет те же, что и в частушках, функции: усиливает смысл вопроса и сохраняет ритмический строй стихов. Но, в отличие от частушки-прототипа, здесь использована распространённая в восточной поэзии рифма типа рубаи, когда рифмуются 1-й, 2-й и 4-й стихи при 3-м нерифмованном.
Двуязычные частушки-такмаки, как и макаронические книжные стихи, носят в основном шутливый или сатирический характер. Иноязычная лексика обычно вкрапливается в тексты с целью придания им комического эффекта, но, в отличие от книжных макаронических стихов, «текст которых пересыпан иностранными словами или словами, составленными на иностранный манер» [49: 142], двуязычные такмаки используют лексику народа, с которым народ-реципиент живёт на одной территории, совместно трудится и отдыхает, решает общие задачи и для которого русский язык стал вторым, а иногда и первым языком.
Билингвистические частушки-такмаки различаются между собой не только содержанием, но и степенью концентрации ресурсов родного и русского языков, характером заимствования русской лексики, отношением к ней, функциональными свойствами заимствованного слова в языке-реципиенте. В зависимости от этого их можно подразделить на три группы: 1) частушки-такмаки, в которых употребляются русские слова, не имеющие словесного эквивалента в национальном языке; 2) частушки-такмаки, где использована русская лексика, хотя в родном языке есть равнозначная ей; 3) частушки-такмаки, текст которых содержит слова, составленные на манер другого языка.
Рассмотрим каждую из этих групп.
Тексты первой группы частушек-такмаков использовали русские неологизмы, ставшие впоследствии достоянием ряда языков. Много таких слов появилось в советское время, когда решительно менялась жизнь малых народов и когда в их быт буквально врывались новые явления и понятия, обозначенные русскими (и не только русскими, но и усвоенные русским языком) словами. Эти слова входили в родные языки без изменения, заметно обогащая их словарный состав и основной словарный фонд. Они употреблялись в живой речи и проникли в народную поэзию. Сюда относятся различные термины и слова типа: совет, комсомол, колхоз, трактор, космос, бригадир, комбайн, целина и другие. Сотни таких текстов с неологизмами помещены в упоминавшемся выше сборнике «Башкирское народное творчество. Баиты. Песни. Такмаки». (Уфа, Баш.кн.изд-во, 1981. Подготовили книгу на башкирском языке М. Саитов и М. Мамбетов). Примером могут служить следующие тексты башкир и чувашей:
Совет, совет, тигәнем, Совет, совет говорю,
Совет өсөн койгәнем. Болею за Советы.
Ленин юлы тура юл ул, Ленина дорога – прямая дорога,
Иң яратып кәйгәнем . Самая любимая.
Трактор каять, трактор килет Трактор приезжает, уезжает
Çула пăсса хăварать. И дорогу портит.
Савни килет те, каять те, Милый приходит и уходит,
Хурлантарса хăварать. Настроенье портит.
[124: № 3711].
В последнем произведении, записанном нами от чувашки Ю. А. Ефимовой из дер. Месели Аургазинского района в 1985 г., использован распространенный в частушках положительный синтаксический параллелизм, композиционно перешедший в символико-реальный и возникший на основе сопоставления традиционных (порча дороги в частушках – символ грустной любви) и новых (трактор) образов с образами из личной жизни (порча настроения, савни – милый). Употрблён здесь и характерный для частушек повтор глагольных форм, усиливающий выразительность текста и связанный между собой рифмой во 2-м и 4-м стихах. Встречается этот композиционный приём во многих тюрко-язычных и финно-угорских частушках-такмаках.
Аналогично проникли в частушки некоторые нерусские названия газет, селений, географических урочищ и имена собственные. Вот одна из них, записанная в 1984 г. в Стерлитамаке от Григорьевой Л., 1960 г. рожд.:
Подружка моя, Три газеты «Кызыл тан»
Я их залепляла (глаза). На ночь не хватало.
Разновидностью частушек-такмаков первой группы являются такие, в которых неологизмы получили национальную огласовку и стали употребляться с присущими языку-реципиенту аффиксами, что подтверждается выделенными словами в следующих башкирском и чувашском произведениях:
Дуглас штурвалда Когда Дуглас за штурвалом,
барган сакта, Золотые его руки.
Уйнап тора кулдары. Вырастили богатый урожай
Мул урожай устерәләр Наши сыновья-колхозники.
Беззең колхоз улдары.
[124: № 3610].
Балалайкăн виçе хěлěх, У балалайки три струны,
Пěр хěлěхě татăлнă. Одна струна оборвалась.
Мой милёнок ватăлнă, Мой милёнок постарел,
Малти шăлě катăлнă. Передний зуб обломился.
[124: № 3709].
В русле названного процесса оказались и общеупотребительные русские слова, которые имеют также общеупотребительные в быту рассматриваемых народов национальные эквиваленты. К примеру, в разговорной речи тюркских народов широко употребляется слово су (вода). Но это не мешает татарам вводить в текст частушки-такмака русский эквивалент с татарским аффиксом (подчёркнуто):
Бик сусадым, сулар эчтем, Выпила очень много воды,
Водасы холодная… Вода холодная.
Кого хочу, того люблю… Кого хочу, того люблю,
Ничего подобная. И ничего подобного
[124: № 3659].
Введение данного слова, состоящего из трёх слогов, последний из которых стоит под ударением, продиктовано необходимостью сохранения ритмического строя стиха.
Итак, частушки-такмаки первой группы можно считать двуязычными лишь относительно, поскольку отдельные бытовые слова и бывшие неологизмы, войдя в словарный состав и основной словарный фонд национальных языков, не воспринимаются теперь как слова иноязычные не только обрусевшей мордвой и украинцами, но и башкирами, татарами, чувашами, марийцами и удмуртами.
К подлинно билингвистическим мы относим частушки-такмаки второй группы, то есть частушки-такмаки, в которых используются слова неродного языка, хотя в родном языке имеются их эквиваленты. Так, русские ряда деревень Альшеевского и Стерлибашевского районов, контактируя с тюркским населением, переняли от него слова «бар» (есть) и «юк» (нет), которые в словарях современного русского литературного языка не зафиксированы, но которые используются русскими в частушке, построенной в форме повествование + диалог:
Меня милый не берёт, Меня милый не берёт,
Говорит: – Перина юк. Говорит: – Перины нет.
Говорю: – Дерюга бар, Говорю: – Дерюга есть,
Будешь спать как комиссар. Будешь спать как комиссар.
Сравни с вариантами, записанными от чувашки Акулининой А.Н., 1935 г.рожд., из дер. Надеждинск Зилаирского района и татарки Идрисовой Г.Х., 1978 г.рожд., из г.Стерлитамака:
Меня милый не берёт, Мой милок, мой милок,
Говорит: – Перина ёк! У меня перина ёк,
– А дерюжка моя бар, Но зато дерюга бар,
Будешь спать как комиссар. Будешь спать как комиссар.
[124: № 3581]. [124: № 3582].
Двуязычной является и следующая частушка-такмак, исполняемая молодёжью татарской дер. Кузяково Аургазинского района:
Баш авырта, сердце колет, Голова болит, сердце колет,
Невозможно тузәргә. Невозможно терпеть.
Если меня не полюбишь, Если меня не полюбишь,
То придётся уләргә. Ведь придётся умереть.
[124: № 3672].
Нетрудно заметить, что татарские глаголы «тузәргә» и «уләргә» здесь употреблены не с целью сохранения рифмы и ритма стихов, так как русские эквиваленты «терпеть» и «умереть» также рифмуются между собой, также состоят из трёх слогов, также имеют ударение на последнем слоге и могли бы успешно их заменить. Перед нами игра словом, сопоставление русского и родного языков, эстетическое отношение к их лексическим ресурсам с целью придания тексту определенного комического эффекта.
В частушках-такмаках второй группы можно выделить несколько разновидностей в зависимости от степени концентрации слов родного и русского языков, их места и функциональной роли в художественном тексте.
Простейшим шагом в формировании билингвистических частушек-такмаков было, как уже отмечалось, включение в такмаки отдельных русских слов (нерусских – в частушки), которые называли отдельные бытовые предметы или отношения в жизни людей, как-то: сапоги, носки, штаны, дорога, путь, шутка, любовь, окно, лампа и другие, что подтверждается следующими частушками-такмаками чувашей, татар и удмуртов:
Шурă носки пур-и сан Белые носки есть у вас
Çыхса парам-и сана? Или сама вам свяжу?
Улталаса çўренěшěн Или за обман
Çупса ярам-и сана? Пощечину дать?
Уфаларга барган чакта, Когда едешь в Уфу,
Кузяк кала по пути. Кузяково на пути.
Любовь сиңа не уенчык, Любовь тебе не игрушка,
Аның белән не шути. [124: № 3644]. С ней не шути.
Резинка, кырен чулка Резиновые калоши,
сиреневые чулки
Ми но кутчалом али. И мы наденем ещё.
Сычё алдан зäт пиосын Со стоящими чужими парнями
Ми но ветломы али [124: № 3761]. И мы погуляем ещё.
Установить закономерность размещения русских слов в частушках-такмаках вряд ли возможно, ибо они могут занимать там любое место: быть в начале стиха, в средине или конце его, употребляться в одном, двух, трёх и даже четырёх стихах одновременно, как в приводимом ниже тексте татар:
Люблю, диссең, люблю, Люблю, говоришь, люблю,
диссең, говоришь,
Любишь, яныма утыр. Любишь, так садись рядом.
А не любишь, дальше утыр, А не любишь, дальше садись,
Я найду другой матур. Я найду другую красавицу.
[124: № 3663. То же в вариантах: № 3652 и 3653].
Наряду с отдельными словами стали проникать в такмаки и простые словосочетания типа «от души гулять», «право иметь», «никуда не годится» и т.п., что видно в следующих частушках-такмаках татар и марийцев:
Кичә улде әтәчем, Вчера умер мой петух,
Буген улде песием. Сегодня умерла кошка.
Улсеннәр әйдә барысы да, Пусть хоть все они умрут,
От души гулять итәм. От души гулять буду.
Кÿшнö курык вуйыштыжо – На вершине горы –
Школ огыл, больница. Не школа, а больница.
Ай, йолташем, тыйын танет Ай, подруга, твой ухажёр
Никуда не годится. [124: № 3742]. Никуда не годится.
Следующим шагом в формировании билингвистических такмаков было введение в них целых стихов, как в приведённом марийском тексте, на русском языке. Они могли занимать в монострофе любое место.
Сравнительно часто встречаются такмаки, в которых два стиха исполняются на русском, а два других – на башкирском, татарском, чувашском, марийском, удмуртском и других языках. Русские стихи обычно занимают 1 и 3 или 2 и 4 места. Как правило, они рифмуются между собой. В таких частушках-такмаках употребляется параллелизм двух уровней. Первый служит, как и в частушках, для связи зачина с выводом, второй (языковый, в частушках отсутствует) – для связи одноязычных строк, в которых иногда применяется и звукопись. Например, русско-чувашский текст:
Я платочек вышивала Я платочек вышивала
Мăнтăр хăмăт йěппипе. Хомутной иглой.
Дни и ночи горевала: Дни и ночи горевала:
Хаман савни суккипе? – Где же миленький ты мой?
[124:№ 3719].
Творческий подход исполнителей к ресурсам родного и русского языков, игра ими в билингвистических частушках-такмаках зависит от ряда причин: от совершенства владения жанрами частушек и такмаков, а также упомянутых языков, от настроя певцов, желающих блеснуть своим мастерством, от конкретной ситуации, в которой поётся частушка-такмак, от реакции воспринимающих и т. д. Именно этим объясняются факты, когда в одних случаях творческой переработке больше подвергается русская часть билингвистического текста, а в других – национальная, что хорошо видно из сравнения следующих двух вариантов:
Петух поёт, петух поёт, Петух поёт, петух поёт,
Әллә таң атамыкән? Наверно, рассветает?
Часто, часто письма пишет, Часто, часто письма пишет,
Әллә яратамы икәң? [124: № 3588]. Наверно, любит?
Рано утром петух поёт, Рано утром петух поёт,
Әллә таң атамы икәң? Может быть, рассветает?
Каждый вечер к нам приходит, Каждый вечер к нам приходит,
Әллә яратамы икәң? [124: № 3589]. Может быть, любит?
В башкирской части текста обращает на себя внимание дактилическая составная римфа (таң атáмы икән – яратáмы икән), где последнее слово выполняет функцию энклитики.
Убедительным примером творческого подхода к переделке национальной части произведения являются варианты представленной ниже частушки-такмака татар:
Бер тауык, бер курица Одна курица, курица
Конькида катаются. На коньках катается.
Мин кем белән йөрием, Кого я люблю,
Тебя не касается. [124: № 3637].Тебя не касается.
Один петух, две курицы Один петух, две курицы
На коньках катаются. На коньках катаются.
Яратаммы, яратмыйммы, Люблю или не люблю,
Тебя не касается. [124: № 3638]. Тебя не касается.
Ике тауык, бер курица Две курицы, курица
Конькида катаются. На коньках катаются.
Сөясеңме, сөймисеңме, Любишь или нет,
Меня не касается . [124: №3655]. Меня не касается.
Замена татарских слов (бер тауык, бер; ике тавык, бер) русскими (один петух, две) основана не на смысловом, а слоговом и ритмическом калькировании. Третий измененный стих звучит на национальном языке, то есть перед нами уже иное построение произведения. Частушки-такмаки такой композиции встречаются не реже рассмотренных выше.
Распространенность двуязычных частушек-такмаков, в которых только третий стих звучит на национальном языке, объясняется тем, что в них, как и в частушках, допускается отсутствие конечных рифм в 1-м и 3-м стихах, а подыскать рифмующиеся между собой слова разных языков труднее, чем одного языка.
В целях получения неожиданного эффекта может рифмоваться и разноязычная лексика, как, к примеру, русско-башкирская и русско-татарская:
Во уфимском магазине На столе стоит стакан,
Продаются волосá. А в стакане таракан.
Наши милые мальчишки Если ты меня не любишь,
Кыззар өсөн талашá. Щенок белөн талатам.
(дерутся из-за девушек) (Щенком затравлю).
[124: № 3596]. [124: № 3662].
В билингвистических частушках-такмаках по аналогии с частушками употребляются мужские, женские, дактилические, даже составные рифмы и все известные частушкам способы рифмовки, а именно: перекрестный (абаб), охватный (абба), смежный (аабб), типа рубаи (ааба). Могут также рифмоваться 2-й и 4-й стихи при 1-м и 3-м не рифмованных, последние три стиха (аббб) или же (редко) одной рифмой бывают связаны все 4 стиха. Причём рифма может быть одно- или двуязычной, как в приводимых текстах чувашей и татар:
Ой, сад – виноград, (а) Ой, сад – виноград,
Савни, эсě виноват. (а) Милый, ты виноват.
Савни, эсě виноват мар, Милый, ты не виноват,
Сивěтекен, виноват. (а) Виноват, кто разлучает. [Приложение: № 53].
Вообще рифме в двуязычных частушках-такмаках придаётся особое значение. Иногда в угоду ей исполнители даже меняют ударение в слове. Сравни башкирский и татарский варианты:
Меня милый очень любил: Меня милый очень любил,
Кофта, юбка подарил. Кофту, юбку подарил.
Через купер сыккан сакта, Через мостик проходила,
Палка менән ударúл. [124: № 3584]. Палкой меня ударил.
Мой милёнок бигерәк матур, Мой милёнок красивый,
Ак чәчәкләр подарил. Белые цветы подарил.
Тәрәзәдән чыккан чакта, Когда выходила из окошка,
Палка белән ударúл. [124: № 3635]. Палкой ударúл.
Особую разновидность билингвических частушек-такмаков представляют такие, в каждом стихе которых одна и та же мысль дублируется на разных языках. При этом в русской части произведения в целях создания дополнительного комического эффекта иногда нарушаются нормы глагольного управления, характерные для тюркских и финно-угорских народов. Игра словом здесь достигает особого уровня. Данное явление можно классифицировать как своеобразный двуязычный каламбур. Например, башкирский вариант:
Урам безгә – улица, Улица – для нас улица,
Тауык безгә – курица, Курица – курица,
Әтәс безгә – петуха, Петух для нас петух,
Ә егеттәр – чепуха. [124: № 3609]. А джигиты – чепуха.
К каламбурным следует относить также тексты, в которых вслед за употреблением русским или нерусским словом даётся его перевод на другой язык, как это делают, к примеру, татары и чуваши:
Чёрное дингез – Кара море. Чёрное море – Чёрное море,
Гуси – казлар йөзәләр. Гуси – гуси плавают.
Красивые – матур кызлар Красивые – красивые девушки
Умирают – уләләр.[124: № 3675]. Умирают – умирают.
Чёрное море – хура тинěс, Чёрное море – Чёрное море,
Гуси – хурсем ишеççě. Гуси – гуси плавают.
Бишкаинăн хěрěсем Бишкаинские девчата
Плачут – макараççě. [124: № 3724]. Плачут – плачут.
Ахатова Ф.Г. называет описанную практику перекрёстным чередованием слов [2: 199].
Вариациями каламбуров являются частушки-такмаки, где в одной строке помещены две противоположные по смыслу фразы на башкирском (равно другом) и русском языках (подчёркнуто):
Тау башында, под горою На горе, под горою
Гуси – каззар йөзәләр. Гуси – гуси плавают.
Почему кала кыззары Почему городские девушки
Умирают – уләләр? [124: № 3598]. Умирают – умирают?
Игра разноязычной лексикой этим не исчерпывается. Рассмотрим два татарских варианта этой же частушки-такмака:
Тау астында – под горою Под горою – под горою
Гуси – каззар йөзәләр. Гуси – гуси плавают.
Эх, красивые девушки Эх, красивые девушки
Узәгемне өзәләр. [124: № 3674]. Трогают мою душу.
Тау астында – под горой Под горой – под горой
Гуси – каззар йөзәләр. Гуси – гуси плавают.
Сандугачлар – соловейлар Соловьи – соловьи
Узәгемне өзәләр. [124: № 3673]. Мою душу трогают.
В последнем варианте частушки-такмака обнаруживается ещё одна особенность игры русской и нерусской лексикой. В третьем стихе переведённой на русский язык оказывается только часть слова (сандугач – соловей). Множественное число русского слова образовано по законам татарского языка, то есть при помощи добавления аффикса – лар, что, видимо, продиктовано желанием исполнителей сохранить ритм стиха (в 1-м и 3-м стихах по 8 слогов, а при образовании множественного числа по законам русского языка один слог теряется).
Творческий процесс не исчерпывается рассмотренными разновидностями. Он более обширен и многогранен, а потому породил и некоторые переходные явления. Так возникли частушки-такмаки, в которых смешиваются разные принципы игры русским и нерусским словом, а именно: каламбур, звучание третьего стиха на национальном языке, наличие русских рифмованных стихов. В целом такие произведения строятся по законам синтаксиса русского языка, как, например, татарский вариант:
Татарча: – Кая барасын? По-татарски: – Куда пойдёшь?
Ә русча: – Куда пойдёшь? По-русски: – Куда пойдёшь?
Ярларыңны ятлар алса, Если любимого отобьёт чужая,
Пожалуй, с ума сойдёшь. Пожалуй, с ума сойдёшь.
[124: № 3643].
В чувашском варианте к указанным принципам добавляется произношение некоторых русских слов на нерусский манер (подчёркнуто):
Чувашла: – Ăста каян? По-чувашски: – Куда пойдёшь?
Вырăсла: – Куда пойдёшь? По-русски: – Куда пойдёшь?
Савни çинген уйла-уйла, Всё думая о любимом,
Навернă, с ума сойдёшь. Наверно, с ума сойдёшь.
[124: № 3725].
Марийский вариант оказался уже трёхязычным:
Татарча: – Кая барасын? По-татарски: – Куда пойдёшь?
Орысса: – Куда пойдёшь? По-русски: –Куда пойдёшь?
Йолташетым йот налеш гын, Если друга отобьёт другая,
Пожалуй, с ума сойдёшь. Пожалуй, с ума сойдёшь.
[124: № 3762].
Первый стих в нём звучит по-татарски. Второй состоит из отатаренного слова (орысса) и повторённого уже на русском языке вопроса, прозвучавшего в первой строке. Третий стих представлен марийской лексикой с не совсем удавшейся попыткой срифмовать её с татарским словом барасың. Четвёртый состоит из русских слов, связанных рифмой со вторым стихом.
По Куторову, в марийских песнях рифма не играет строфообразующей роли [47: 42]. В нашей частушке-такмаке под русским влиянием (построена по законам синтаксиса русского языка) рифма выполняет важную метрическую функцию, разделяя и замыкая отдельные стихи, оформляя произведение в чёткую строфу.
Есть в творчестве всех упоминавшихся народов не отмеченные выше тонкости манипуляции двумя языками. Прокомментируем это на примерах, записанных от марийцев (5 текстов):
Эх-ма, Кострома, Эх-ма, Кострома,
Марийская сторона! Марийская сторона!
Марийский сторонаште В марийской стороне
Ила мемнан йолташна. [124: № 3751]. Живёт наш друг.
В данной частушке-такмаке первые два стиха даны на русском языке, третий представляет собой повторение второго, но в марийской огласовке. Четвёртый стих звучит по-марийски, но связан с рифмой с первым и вторым стихами. Перед нами пример рифмы типа рубаи, когда созвучными оказываются 1-й, 2-й, 4-й стихи при 3-м нерифмованном. Эмоциональность и выразительность частушки-такмака усиливается аллитерацией (м, н), связывающей русскую и марийскую лексику.
В частушках-такмаках русская лексика используется в качестве:
а) анафоры, которая служит для выделения наиболее значимого слова:
Неужели упаду? Неужели упаду?
Неужели пропаду? Неужели пропаду?
Неужели шÿм йолташым Неужели друга сердца
Шкаланем не найду? [124: № 3744]. Сама себе не найду?
б) анафористического повтора в синтаксическом единоначатии:
Неужели роза саска Неужели розы цветок
Вÿд йымала пеледеш? Цветёт под водой?
Неужели йораталмем Неужели мой друг
Ен кид йымалан кодеш? [124: № 3747]. Остаётся в чужих руках?
в) эпифоры:
Мо тугае в самом деле? Что такое в самом деле?
Кажне капка тÿкылмö. Все ворота заперты.
Мо тугае в самом деле? Что такое в самом деле?
Кажне каче пайлыме. [124: № 3748]. Все дни распределены.
г) определения к «омариенным» существительным, появление которых вызывается, видимо, трудностями подобрать к русскому слову рифмующееся марийское:
Мишкан лапкыш пасма толын, В мишкинский магазин ленты привезли,
Материалже бумажный. Материал
хлопчатобумажный.
Мемнан дене ит ойласе: С нами не разговаривай:
Характерна неважный. [124: № 3750]. Характер неважный.
Аналогично поступают и чуваши. Сравни:
Ёлки-палки, ёлки-палки, У него судьба такой –
Был Василий на рыбалке. Ловит рыбу он рукой.
[Приложение: № 5].
Таким образом, частушки-такмаки именно второй группы могут считаться подлинно двуязычными. В них звучат голоса людей разных национальностей с их миром чувств и переживаний, с их взглядом на жизнь. Эти частушки-такмаки позволяют проследить и увидеть завидное разнообразие способов и приёмов взаимодействия ресурсов разных языков в процессе создания поэтических произведений.
Теперь рассмотрим третью группу макаронических произведений, в которых употребляются слова, составленные на манер другого языка. В нашей классификации они также названы частушками-такмаками. Это по существу одноязычные тексты, так как используется лексика только русского языка. Но в отличие от частушек в них отдельные русские слова или целые выражения как бы имитируют типичные ошибки, встречающиеся в русской речи башкир, татар, чувашей, марийцев, мордвы, удмуртов и других народов.
Чаще бывают нарушены нормы отнесенности русских слов к мужскому, женскому или среднему роду, нормы согласования в числе, а также нормы глагольного управления.
Первоначально ошибки возникали в речи нерусских исполнителей из-за неглубокого знания ими русского языка и неумения разобраться в его сложной грамматической структуре, отличной от грамматического строя родных языков. Затем характерные языковые ошибки рассматриваемых народов заметили русские и стали употреблять их в частушках с комической или сатирической целью. Возможно, что часть таких частушек перенята представителями нерусских народов. Не исключено также их участие в творческом создании таких частушек-такмаков.
Как показывают специальные наблюдения, финно-угорские и тюркоязычные исполнители частушек-такмаков, хорошо говорящие по-русски, не пытаются исправить текст, привести его в соответствие с нормами русского языка и тем самым добиваются комического эффекта. Воспринимающие чувствуют его.
Рассмотрим только два таких произведения:
Едет трактор, чёрный дым, Через наша улица
А на нём мой мать родной. Течёт холодный вода.
– Почему он там сидит? Моё сердце пожар горит,
– У него судьба такой. Не потухнет никогда.
[124: № 3564]. [124: № 3565].
Внимательное прочтение текстов свидетельствует, что ошибки выполняют в них определённую художественную функцию. Их не всегда можно исправить, не нарушив при этом характера частушки-такмака, ритмического строя стихов, рифмы или лексического состава. Так, исправление в первом произведении второго стиха (А на нём мать родная), третьего (Почему она там сидит?) и четвёртого (У неё судьба такая) нарушает его ритм и превращает стихотворное произведение в прозаическое.
Во второй частушке-такмаке переделке поддаётся только первый стих (Через нашу улицу). Изменение же окончания -ый в слове «холодный» из второго стиха на -ая также вызывает перебои в ритме. Чтобы придать русское звучание третьей строке, требуется добавить отсутствующий предлог «в» (В моём сердце пожар горит).
Итак, перед нами не просто ошибки, вызванные слабым знанием русского языка финно-угорскими и тюркоязычными певцами, а явление художественного порядка, что даёт основание рассматривать частушки-такмаки как особый вид макаронической поэзии (по аналогии с книжными стихами, где отдельные слова составлялись на иностранный манер). Записи же билингвистических частушек-такмаков, осуществленные в последние 5–7 лет ХХI в., свидетельствуют, что эта разновидность художественного творчества не затухает в Башкортостане и является живым свидетельством межэтнического сотворчества разных народов, осуществляемого по зову сердца безымянными авторами.
Читайте нас:
© 1998-2024, «Бельские просторы» - литературно-художественный и общественно-политический журнал. Издается с декабря 1998 года. Относится к категории «литературных толстяков», таких, как «Новый мир», «Наш современник», «Знамя», «Дружба народов», «Урал».
Передавая рукописи в редакцию журнала, авторы соглашаются с условиями договора оферты, размещенного на сайте belprost.ru. Рукописи не рецензируются и не возвращаются. Редакция не вступает в переписку с авторами. Положительное решение сообщается. Мнение редакции не всегда совпадает с точкой зрения того или иного автора. При перепечатывании материалов ссылка на «Бельские просторы» обязательна.
____________________________________________________________________________
Свидетельство о регистрации средства массовой
информации ПИ № ТУ 02-01564 выданное
Управлением Федеральной службы по надзору
в сфере связи, информационных технологий
и массовых коммуникаций по Республике
Башкортостан от 31 октября 2016 года.
Главный редактор: Горюхин Юрий Александрович
_________________________________________________________
Единый телефон доверия для детей, подростков и их родителей: 8-800-2000-122 (звонок бесплатный и анонимный для всех жителей России).
Телефон доверия Республики Башкортостан: 8 (800) 700-01-83.
Телефон психологической поддержки детей и родителей: 8-800-347-5000.
Телефон
(347)292-77-62
Эл. почта
Адрес
450079, Республика Башкортостан, г. Уфа, ул. 50-летия Октября, 13, 9 этаж, каб. 912, 923
Рекламная служба
(347)292-77-62
Редакция
(347)292-77-62
Приемная
(347)292-77-62