№12.2024. Алсу Халитова. Клад Пирата-бабая

– Ишмурат, у нас сейчас ОБЖ.

– Бли-и-и-ин. Везет же. А у нас сейчас матика, но я обязательно что-нибудь придумаю. Оставьте мне клюшку. Я на воротах, – допивая кисель, – сказал Ишмурат. А сам быстренько посчитал ребят и мысленно расставил их по льду на речке, что была у мастерской школы.

– Да кто ж тебя с матики отпустит? – будто посмеялся Самат.

– Сказал же, что что-нибудь придумаю. Не твое это дело. Главное – не забудьте: я вратарем буду, – уже выбегая из школьной столовой, крикнул Ишмурат.

– Малайлар[1], если Ишмурат не придет, нужно будет Анварыча уговорить встать на ворота. В прошлый раз Анварыч две шайбы отбил, помните? – сказал одноклассникам Самат, кивая.

Прошло пять минут урока. Мальчики не могли больше ждать и, уговорив Фуата Анваровича стать на ворота, начали игру.

– Э-э-э, пацаны, вы чего?! Я же сказал, что приду. А вы уже Анварыча, то есть Фуата Анваровича, на мое место поставили… – обиженно протянул Ишмурат и скатился с берега на лед как раз в тот момент, когда учитель ОБЖ отбивал шайбу. Шайба, прочертив прямую на льду, прилетела Ишмурату прямо между глаз. Мальчик сам не понял, как упал на спину.

– Может, ему искусственное дыхание сделать, Фуат Анварович? – услышал Ишмурат, открывая глаза.

– Щас еще! Какое дыхание, живой я. Просто немного устал и решил прилечь.

Засмеялись все, кроме учителя. «Наверно, синяк будет», – подумал он про себя.

К концу урока у вратаря Ишмурата был не один синяк, а два. Словно это не глаза, а спелые сливы. А он не понимал, почему во время игры все улыбались, а Самат ехидно хихикал.

– Ишмурат, иди-ка ты домой. Тебе с таким лицом обратно на уроки нельзя, – уговаривал Фуат Анварович мальчика в конце урока.

– Не переживайте, у меня последний урок. Биологичка плохо видит, сяду за последнюю парту. Домой мне нельзя. Вчера только эсей[2] в школу вызывали.

– Ну, смотри сам. От мамы все равно попадет, от нее ты теперь эту игру в хоккей не скроешь.

Когда Ишмурат забежал в кабинет биологии, звонка на урок еще не было. Мальчик успел взять черный фломастер, нарисовать круги вокруг глаз и сесть за последнюю парту.

– Хватит ржать! Хотите, чтобы меня спалили? – крикнул он классу, как в кабинет вошел учитель. Домашнее задание у Ишмурата не спрашивали, но, когда учитель подошел к шкафу за микроскопом, он обратил внимание на сидящего за последней партой ученика.

– А почему это Ишмурат у нас сегодня в черных очках? Солнце глаза режет? Вроде бы за окном зима.

Ну, а после этих слов в кабинете стоял такой хохот, что даже директор вошел в класс, услышав шум через стенку.

«Повезло же, блин. Думал, биологичка слепая, зато директор не глухой оказался», – пробежала в голове мысль у Ишмурата.

– Опять Ишмурат? Вчера же только маму вызывали, – строго сказал директор и, взяв мальчика «в очках» за ухо, вывел из кабинета. Долго директор «пытал» ученика, но тот так и не признался, откуда у него синяки. Ну, как он мог выдать Фуата Анваровича?

– Ладно. Иди на урок! – приказал директор. – Придется к вам домой сходить, поговорить с мамой!

А вот этого Ишмурат точно не хотел. Директор школы, конечно, жил с ним на одной улице, но чтобы он был дома у какого-нибудь ученика… Чего ждать от его визита? Домой, что ли, не идти? Так, раздумывая, Ишмурат дошел до дома и стал срочно искать мамину записку. Каждый день после уроков он выполнял задания мамы, которые она оставляла, уходя на работу.

– А-а-а вот и записка. Нужно быстро все сделать, могу даже полы помыть. Успею до прихода директора. – И Ишмурат стал читать:

1) Напоить корову

2) Дать овцам соломы

3) Занести домой дров

4) Отнести Хакиму-бабаю хлеб и молоко

– Что? Отнести Хакиму-бабаю хлеб и молоко? Неужели эсей могла мне такое написать? – Ишмурат перечитал записку еще раз. – Точно, так и написано «отнести Хакиму-бабаю». Вот так повезло. Я никогда не ходил к Пирату-бабаю. Вот тебе на!

Ишмурат всегда называл Хакима-бабая пиратом, потому что у него не было одной ноги. У Пирату-бабая не было попугая, но клад должен был быть обязательно, считал мальчик. Дом Пирата-бабая стоял у самой речки на конце улицы. Бабай часто сидел на берегу, он и Разия-иняй держали много гусей. А если на берегу речки не было Пирата-бабая, значит, Разия-иняй спрятала его ногу-протез.

– Разия, отдай ногу. Разия, отдай ногу, – слышали живущие рядом односельчане в те дни, когда Пират-бабай выпивал. Односельчанам было жалко бабая, да кто же пойдет против его жены.

Ишмурат вспомнил, как его мама говорила, что Разию-иняй положили в больницу и за Пиратом-бабаем присматривать будут они. Мальчик разволновался, что, возможно, скоро увидит клад, и побежал выполнять поручения мамы. Через полчаса он выполнил всю работу и словно конь поскакал навстречу кладу, предчувствуя, что скоро исполнится его мечта.

Прибежав ко двору бабая, мальчик заметил, что дорожки от снега не расчищены, а следов нет. Ишмурат вошел домой и крикнул:

– Хаким-бабай, вы дома? Я Ишмурат. Принес вам молоко с хлебом.

– Заходи, улым[3]. Я тут, – послышался голос. Оказалось, что хозяин дома был в постели. Ишмурат, с любопытством разглядывая дом Пирата-бабая, делал то, что ему было велено. На стульчик у кровати поставил молоко и положил хлеб.

– Бабай, у тебя что, выходной? До сих пор лежишь. Ты давай покушай, а я пойду снег уберу во дворе, – словно командуя, сказал Ишмурат.

Хакиму-бабаю было не до шуток. С утра ему было плохо, на улицу выходить сил не было. Ишмурат старательно вычищал снег во дворе, будто искал там пиратский клад. Он дал козам сено и, собрав яйца в курятнике, вернулся в дом:

– Та-а-к, Хаким-бабай. Молоко ты выпил, но хватит лежать. Давай я помогу тебе встать.

– Я смотрю ты храбрый малай[4]. Прям как я в детстве. Принеси-ка мне ногу, попробуем встать, – сказал бабай, показывая рукой за шкаф. Ишмурат заглянул за шкаф и увидел протез Пирата-бабая.

– Вот это нога! Ничего себе! – не смог удержаться Ишмурат. Синие глаза мальчика округлились от удивления. Теперь это были не сливы, а шайбы. Полная тишина стояла в доме, пока мальчик разглядывал протез Хакима-бабая. На деревянной ноге были вырезаны птицы, летящие над лесом, медвежата, играющиеся в тени деревьев, рыбы, плавающие в бурной речке, и среди всей этой красоты храбрый малай разглядел поезд, бегущий по густому лесу.

 – Хаким-бабай, у тебя такая красивая нога. Поэтому Разия-иняй ее прячет? – спросил мальчик, протягивая протез хозяину.

– Да. Нога, конечно, красивая, но у моей жены есть свои. Зачем ей третья? Она просто боится, что я далеко уйду, вот и прячет мою деревянную, – ответил бабай и громко рассмеялся. – Хорошо, что ты пришел, улым. Спасибо Всевышнему, что направил тебя ко мне. Давно я так не смеялся.

– Твоя нога, наверно, дорого стоит?

– Смешной ты. Кто ж ее знает, дорогая или нет. Я ведь ее не купил. Эту ногу, которая тебе так понравилась, я сделал сам. Каким бы красивым ни был протез, остаться без своей ноги никто не желает. Помоги-ка мне подняться, я покажу тебе кое-что, – довольным голосом сказал Хаким-бабай. Когда черноглазый хоккеист вошел в мастерскую Пирата-бабая, он застыл, как будто клюшку проглотил. Вырезанные из дерева звери, птицы, рыбы словно приветствовали мальчика.

 – Кажется, твои синяки не дают глазам смотреть, – смеялся бабай, – проходи давай, посмотришь, что у меня тут есть.

– Я так и знал, что ты Пират-бабай. Вот же он кла-а-а-д! – показывая вокруг рукой, прокричал Ишмурат.

– Пират-бабай, говоришь? Только клад этот я сам сделал. Видимо, пришло время передать свое мастерство молодому поколению. Вот с этими инструментами я работаю. Будешь приходить ко мне, научишься резьбе, – похлопывая по плечу мальчика, сказал Хаким-бабай.

Домой Ишмурат прибежал, когда стемнело.

– Эсей, я нашел клад Пирата-бабая! – вбегая в дом, крикнул он. Впереди у него должен был быть серьезный разговор с мамой. Но разговора не получилось, потому что сын не дал маме и рта открыть. Козы, снег, нога, птицы, медведи, дерево, рыбы – все, о чем говорил Ишмурат, смешалось настолько, что мама ничего не понимала. Да она толком не слушала сына, а разглядывала его синяки вокруг глаз. Только когда услышала слова: «Теперь я каждый день буду ходить в мастерскую Пирата-бабая. Обещаю, мама, что буду вести себя хорошо», расплакалась:

– Улым, как бы я хотела верить этим словам. Хаким-бабай плохому не научит. Ходи, конечно. У них с Разией-иняй нет сыновей. Будешь и для них сыном.

Успокоившись, мама рассказала Ишмурату, как Хаким-бабай потерял ногу. Потерял он ногу на железной дороге, когда служил в армии. Спасая друга, упавшего под поезд, сам лишился ноги. Так еще совсем молодым стал бабай инвалидом.

Ишмурат сдержал слово, данное матери. Всю зиму он ходил в мастерскую, а когда растаял снег, принес свою первую работу – резную клюшку. Лед на речке уже давно растаял, но хоккеист не терял надежды. К следующей зиме Ишмурат сделал резные клюшки для всей школьной хоккейной команды, а его маме не пришлось больше краснеть в кабинете директора, потому что сын сдержал данное маме слово.

[1] Мальчики (баш.).

[2] Мама (баш.).

[3] Сынок (башк.).

[4] Мальчик (башк.).