№8.2024. Фарида Сайфуллина. Когда зарождается любовь...

Окончание. Начало в №7

Перевод с татарского языка Алисы Шангаряевой

*  *  *

Годы промчались, как быстротечная река. Выпускные экзамены остались позади. Пришла пора расставаться со школой, с учителями и одноклассниками и разъехаться кто куда. Началась подготовка к выпускному вечеру. У школьников собрали деньги для его проведения. Мадина вместо денег принесла яиц. «Когда готовишься к застолью, без яиц не обойтись. Как хорошо получилось. И не надо ходить на базар, покупать», – обрадованно сказала тетя Марьям, уборщица школы, и с удовольствием взяла их. Она жила в маленькой комнатке в школе с сыном. Ей поручили готовить прощальный стол.

Когда Мадина пришла на вечер, все уже сидели за столом. Она задержалась в дверях.

– Ты что стоишь? Айда, присаживайся! Ты ведь тоже свою долю внесла! Необязательно только деньгами сложиться, можно и продуктами. Ты вот яиц принесла.

Она скромно уселась в углу, у края большого стола у входной двери. Девушка чувствовала себя виноватой, что не смогла, как все, сдать деньги. Ей было так неловко перед одноклассниками, что даже в глаза им смотреть стыдилась.

– Блюда на стол приготовила из яиц, которые принесла Мадина. Ешьте, ешьте! – повторяла тетя Марьям, угощая ребят. Девушка сидела как на углях. Хоть бы эта тетя Марьям не напоминала сто раз одно и то же. Видимо, ее прихода никто не ждал. Ведь она не внесла деньги в общую копилку. А ей очень хотелось посидеть с одноклассниками на выпускном вечере. Ой, как неловко получилось. Заметив чей-то взгляд, обращенный в ее сторону, она подняла голову и увидела, что это Василь смотрит на нее. Мадина еще ниже опустила голову. Пока не начались танцы, быстренько встала и ушла домой. Эх, почему она такая стеснительная и нерешительная?! А среди одноклассников есть те, которые считают ее гордой и неприступной. Где уж там! От стыда она чуть в землю не провалилась.

Дойдя до дома, девушка еще долго стояла у ворот. Стала мерзнуть. На улице стемнело. На небе появилась луна, засверкали звезды. Наконец-то одноклассники начали выходить из школы. Громко разговаривают, поют, смеются. Но Мадина не расслышала, о чем они говорят. Вот они дошли до моста. Голоса становились все дальше и тише. Затем вовсе прекратились. У Мадины почему-то было неспокойно на душе. Сердце щемило. Почему ‒ и сама не знала. Вроде надо бы радоваться, ликовать. Она – лучшая ученица в классе. И аттестат ей вручили первой. А она грустит. Немного постояв, девушка зашла в дом.

*  *  *

В ушах у девушки беспрестанно звучали слова Салимы. Эта новость ударила ей в голову. Голова разболелась, сердце ныло. По ее словам, Василь будто хвастался в клубе: «Стоит мне один раз моргнуть и поманить пальцем, пусть не все, но половина девушек в классе сразу же прибежит!»

Салима еще добавила:

– Сегодня все собираемся у Линеры. Ты, наверное, знаешь. Ребят в армию будем провожать. Думаю, будет весело. У Василя голова закружится, пока себе невесту будет выбирать. Ведь там будут все наши девушки.

Мадина в это время несла воду из родника.

– Да?! Нет, я ничего не знаю… – сказала она, сама не на шутку разволновалась.

Салима, довольная, ушла к себе домой. От этих слов Мадина не сразу пришла в себя. Пока стояла, обдумывая услышанное, к ней подошли Бахия и Рамзия. Мадина поставила ведра с водой на землю и встала, опираясь на коромысло.

– Мадина, сегодня будут проводы. Отнеси ведра домой и пойдем с нами.

– Я туда не пойду, девочки.

– Как это не пойдешь? Разве от такого вечера отказываются?

– Айда, айда! Не тяни!

– Сказала: не пойду! И все! Пусть меня не ждут! – Мадина была неумолима.

Девушки удивленно переглянулись. Всячески пытались ее уговорить.

– Ну, как хочешь. Мы сняли с себя груз. Пригласили тебя, – сказали они и ушли.

– Потом пеняй на себя! – крикнула Рамзия, уходя.

Словом можно убить, говорят в народе. Так и получается. Слова, сказанные Салимой, взбудоражили Мадину. И до этого девичью душу угнетали сомнения. Но она никак не ожидала услышать такое. Раз у него так много девушек на примете, пусть веселится, пусть ликует этот Василь. Пусть будет вместе, с кем хочет. Она твердо решила: сегодня ни за что не пойдет на проводы. Даже если бы сулили золотые горы. Она не собирается навязываться насильно. А может, и не имеет права. Мадина – наивная, простодушная и доверчивая девушка, к тому же страдает косоглазием.

Другие девушки вон какие красивые, смелые, уверенные в себе. А одеваются как! Салима носит шерстяные и крепдешиновые платья. Зимой ходит в пальто с воротником из меха. Даже валенки у нее не простые, а вышитые. Ходит в туфлях на высоких каблуках. Взять Рамзию. И она не отстает от Салимы. Сакина, Сария и другие девушки тоже одеваются прилично. Большинство из них живут безбедно, в полных семьях. А Мадина носит нагольную шубу из дубленой кожи, которую ее мама сама скроила и сшила для нее. Ее даже шубой назвать нельзя. Такая тоненькая, что еле держится, вот-вот разойдется по швам.

Тут ей вспомнился один случай. Однажды они, как обычно, ждали лодку, чтобы переправиться через реку Юрюзань. Девушки все как на подбор красивые, веселые, похожие на полевые цветочки. Все в туфлях на каблуках. Мадине мама в этом году смогла купить кирзовые тапочки синего цвета. Она обулась примечательно, броско: розовые носки, купленные на базаре, были особо привлекательны. Сочетание синего и розового цветов выглядело ярко и красиво. Как-никак тапочки есть тапочки – все же лучше, чем лапти. Разумеется, не специально, а просто так получилось.

Василь всегда обращает внимание на то, чего другие не замечают. Увидит ‒ и тут же скажет в лицо. Он всегда говорит то, что думает.

– Смотрите, девочки! У Мадины ноги – как у голубя. Носки розовые, а туфли синие (тапочки назвал туфлями. Наверное, хотел подбодрить ее). – Ах, как красиво! – искренне любуясь, сказал он громко, чтобы все слышали. Василю, видно, нравится, что Мадина в такой обуви ходит. Остальные посмотрели на ее ноги, но никто ничего не сказал. «Нашел чем любоваться», – говорили их взгляды. Василь-то, он и не то скажет. Но Мадина, как ни говори, девушка с дефектом зрения. К тому же, очень упрямая. А Василь – вон какой красавец, здоровый, остроумный, находчивый. Конечно, у него есть все шансы выбрать себе любую из девушек. Пусть выбирает! Она не пойдет на проводы. Не будет там сидеть как истукан.

Если не пойдет, возможно, Василь ее никогда не сможет простить. Вполне вероятно. А может, сходить? Она на миг задумалась. Если трезво рассуждать, то даже не верится, что Василь мог сказать такие слова. Она считала его надежным парнем, на которого можно положиться в трудную минуту. Он вовсе не казался таким ветреным. Пока Мадина ходила, раздумывая над словами Василя, девушки снова пришли за ней. Сария, Маймуна, Сакина еще раз попытались уговорить ее пойти на проводы, чуть не со слезами умоляли:

– Все собрались. Только тебя ждут!

– Линера просила, чтобы ты непременно пришла, – сказали они.

Девушки долго стояли у ворот, ожидая, когда она соберется и они пойдут все вместе. Упрямая и своенравная девушка даже на эти уговоры не поддалась.

А Василь ждал Мадину. Он ведь именно сегодня намеревался раскрыть девушке свою душу, сказать, что очень любит ее, хотел получить у нее обещание, что будет ждать его из армии, и поэтому с особым волнением ждал этого дня. Он до сих пор и не сумел признаться ей в своих чувствах. Не то чтобы обнять, поцеловать, даже до руки ее дотронуться не посмел. Она всегда казалась ему суровой, строгой. Он боялся ее спугнуть и сдерживал свои порывы. Хотел сегодня с ней потанцевать и поговорить по душам. Они же теперь – совершеннолетние парень и девушка. Не школьники. Вступают во взрослую, самостоятельную жизнь. Может, и целоваться будут. До этого не осмеливался раскрыть свои чувства, боясь получить отказ.

Тот, кто спешит, людей насмешит, говорят в народе. «Сейчас, надеюсь, примет мою любовь. Я нисколько не сомневаюсь, что и она меня любит! Одного не пойму: почему сторонится меня? Может, не доверяет, сомневается? Может, считает меня неравным себе? Нет, я чувствую, что она верит мне и считает меня достойным ее любви. Ладно, когда придет, поговорим, и все прояснится», ‒ думал Василь и с нетерпением ждал ее.

Только Мадина все не появлялась. Что-то задерживается. «А-а, вон девчата пришли, она с ними, наверное», ‒ подумал он и пошел к ним навстречу. Оказывается, она им сказала: «Пусть не ждут! Я не приду!» Не придет она. Как это, не придет?! Разве можно остаться в стороне, когда одноклассники уходят в армию, и не проводить их?! «Неслыханное дело!» ‒ подумал Василь возмущенно. Ему было неловко перед друзьями, одноклассниками. Он же всегда считал, что Мадина – его половинка. И говорил: «Моя Мадина!»

Это только Мадине казалось, что никто ничего не видит, не догадывается. Все давно знали, просто молчали. Так и должно было быть. И вдруг…

Василь не знал, как быть. Ему не верилось, что она не пришла. Все ждал и надеялся, что вот-вот появится. Парень долго думал, случившееся никак не укладывалось у него в голове. Он ничего не видел перед собой, ничему не радовался. Только один вопрос крутился в его голове: «Почему? Что послужило причиной?» Ему было неудобно смотреть в глаза своим друзьям. Стыд-то какой!

*  *  *

– Слышал, что ты документы в Тимирязевку сдала, – сказал Василь Мадине, встретив однажды ее на улице около магазина. – Ты ведь там на первом же перекрестке попадешь под машину.

Парень удивленно смотрел на нее, с ног до головы окинул взглядом. «И эта несмышленая девчонка собирается уехать в город, поступить учиться?» – говорили его глаза. Это означало беспокойство за нее или, возможно, усмешку? Странно! Мадина вроде никому не говорила, куда пойдет учиться, в какой институт будет подавать документы. Может, ясновидящий этот Василь? Откуда он мог узнать? Мадина не успела ему сказать ни слова, Василь резко повернулся и ушел. Ба, да он же сильно обижен на нее!

«Может, он думал, что я никуда не поеду учиться? Или у него были свои планы? И сестра его, и мама, встретив ее на улице, затеяли с ней разговор. Она даже заметила, как они рассматривали ее фигуру. Вот ведь как! Документы сдать – это еще не значит поступить. Прежде чем конкретно что-то сказать, сначала нужно добиться поставленной цели, поступить. Там видно будет. Лучше ничего не загадывать», ‒ подумала Мадина.

Она смогла поступить в институт. Вернувшись в деревню, пошла в правление колхоза за справкой.

– Я поступила учиться. Оказывается, нужна справка, чтобы получить паспорт, – сказала девушка. Тут все мужчины, находившиеся в это время в здании правления, в том числе главный бухгалтер, его заместитель, колхозный счетовод и те, кто любил околачиваться возле правления, заискивая перед начальством (пять-шесть человек), переглянувшись, все разом начали хохотать.

– Ты? – ехидно сказал один из них.

– Поступила учиться?                                                                                   

– Смотрите-ка, говорит, что в институт поступила!

– Сама такая худенькая, сильнее дунешь, улетит небось. Как же так? C твоим-то косоглазием! И в институт! Губа не дура!

– Хочешь от работы отлынивать и убежать в город? Завтра же выходи на работу! Будешь работать в колхозе.

– Ты посмотри на нее, научилась врать. Постыдилась бы!

– Скажешь тоже, ждут тебя там! Беги, не оборачивайся!

От таких насмешек и хохота, казалось, окна правления вот-вот разлетятся вдребезги. Мужчины так смеялись, что от их «хи-хи-хи» да «ха-ха-ха» Мадина чуть не расплакалась. Ей было так обидно и больно слушать эти упреки. Вот как ведут себя взрослые дяди! Одно дело, если бы это была молодежь, ее ровесники.

– У меня есть бумага. Вот справка о поступлении в институт, – сказала Мадина недоуменно.

– Ну-ка, ну-ка, посмотрим…

– Что за бумага? Сама, небось, написала?

«Хорошо еще, что додумалась привезти справку», ‒ подумала Мадина.

– Вот, возьмите!

Угодливые начальству мужчины тщательно рассматривали бумагу, поворачивая ее снова и снова.

– Печать есть на бумаге?

– Подай-ка сюда, сам посмотрю.

– А может, это поддельный документ?

Бумагу передавали из рук в руки, каждый хотел сам лично убедиться.

– Поступила ведь, слушай!

– И не говори! Вот тебе тихоня!

– Действительно, здесь написано, чтобы Фахриева Мадина к первому сентября приехала в институт со всеми документами.

– В таком случае придется дать…

– Да-а! В тихом омуте черти водятся…

– Дайте и я посмотрю… Ха, и точно поступила! – говорили находящиеся в здании правления, уставившись на девушку, как будто видели ее впервые. Интересно, а если бумагу из института отправили бы почтой, стали бы они показывать ее Мадине? Вряд ли. Кто знает, может быть, просто порвали и выбросили бы.

Наконец, она уехала учиться в город.

*  *  *

Прошло два года.

Мадина, сдав все экзамены, поспешила в родную деревню. В автобус, в который она села в районном центре, зашла одноклассница Дина и начала рассказывать ей новости деревни. Самая большая, радостная весть – ребята вернулись из армии! У Мадины сердце дрогнуло. «Она пойдет в клуб. Там среди демобилизовавшихся солдат будет и Василь. Наконец-то они увидятся и поговорят. Может, и объяснятся…» Девушка воодушевилась, подумав, что сможет увидеть Василя. Неподдельная радость отразилась на ее лице. Дина, оказывается, следила за ней. Увидев, как лицо Мадины засияло, она все поняла.

– Только их уже в деревне нет.

– Как?!

– Уехали в город, чтобы встать на военный учет и устроиться на работу.

Мадина загрустила. Ей хотелось плакать. Она ведь ехала в надежде увидеть Василя, встретиться с ним, поговорить, а теперь все рухнуло. Будто земля провалилась из-под ног. Зачем она едет в деревню? Тогда и ей не стоит возвращаться. «Прямо сейчас, пока автобус не тронулся с места, возьму и слезу с машины, поеду обратно в город!» С таким намерением она встала и вдруг резко села обратно. А мама?! Меня же мама ждет. И я соскучилась по ней, по братьям и сестрам, по родной деревне. Она сидела, понурив голову, сбитая с толку своими мыслями, ей не до разговоров. И Дина молчала.

Через несколько дней Мадине тоже придется уехать. Их группа едет на уборочные работы в район, на целинные земли. Оттуда приедут только в конце сентября. А там уже начнется учеба.

Мадина по приезде, как обычно, пошла навестить Линеру. К сожалению, дома ее не застала. Оказывается, Линера уехала с братом. Вот тебе на! Было очень тяжело у нее на душе. Все надежды рухнули. Так хотела увидеть Василя, и не удалось. Она писала ему письма, когда он служил в армии. Но не отправляла их. «Как же, разве можно девушке первой написать письмо парню?!» ‒ думала она. Нет! Неудобно. Эх, вот бы если он сам написал. Но он не писал ей. Значит, сильно обиделся на нее, не смог простить. Даже в письмах, которые писал Линере, старался про нее не спрашивать. Только в одном своем письме упомянул. «Некоторые даже провожать нас не пришли», – написал он ей. Мол, «некоторые». Он даже имени ее не стал называть, как после этого от него ждать письма? Василь прав. «Я сама виновата», ‒ думала девушка, тяжело вздыхая. Она только теперь поняла, как сильно ошиблась, отказавшись пойти на вечер проводить одноклассников. К сожалению, после этого случая нить, до этого крепко связывающая две судьбы, две жизни, порвалась. Сложатся ли их отношения вновь?

Мадина, плакала навзрыд, снова и снова перечитывала написанные ему, но неотправленные письма, а потом порвала их и бросила в огонь. И дала себе слово больше никогда не думать о Василе, выкинуть его из головы и забыть. Слишком упрямая. Сказала – значит, все! И слово свое сдержит. Девушка всю неделю даже ни на одну секунду не вспоминала Василя. Душа ее молчала, как будто умерла. Однако теперь и смысла жизни для нее не осталось. Ни к чему душа не лежала. Чувствовала себя как живой труп, как безропотная тень. Стало казаться, что даже учеба ей теперь уже ни к чему. Какая-то страшная опустошенность овладела ею.

О Всевышний, неужели только Василь, лишь только он один давал ей силы жить? И только в нем был весь смысл жизни?! Мадина пыталась представить, что его вовсе нет и не было в ее жизни, старалась не думать о нем, забыть. После отречения от Василя мир стал таким тусклым – хоть стой, хоть падай, хоть вой.

Но терпения у нее хватило только на неделю.

Постой, а кто может мне запретить думать о Василе? Как смогу, так и буду жить. Без Василя мир неинтересен. От того, что я не думаю о нем, кому лучше или хуже? Только мне самой. Ведь никто не знает, что я его люблю, что безмерно скучаю по нему, с нетерпением жду встречи с ним. И не узнают. «Я ведь вроде никому не рассказывала про свои чувства к нему», ‒ оправдывала себя Мадина. «Нет, Василь, я не могу тебя забыть, и не хочу! Ты живешь в моей душе, в моем сердце. Умом не смогла обуздать душевные порывы», ‒ вздыхая, думала она.

С именем твоим, как с песней,

Связаны все краски жизни…

Теперь Мадина стала часто напевать про себя эту песню. Она чувствовала себя счастливой. Василь в ее сердце навсегда! Будто камень с души сняли! Казалось, за спиной выросли крылья. Так легче на душе, и кажется, что появился смысл жизни. Оказывается, любить – это счастье! В ее сердце живет образ Василя ‒ и вечно будет жить!

Вскоре приехала Линера и пригласила Мадину на свадьбу. Вот это новость! Оказывается, она выходит замуж за Ильяса, который в десятом классе сидел с Василем за одной партой. В день свадьбы подруги Мадина думала не о предстоящем вечере, а о том, что завтра с утра должна уехать. Она весь день готовилась в дорогу, собирала вещи. И на свадьбу пришла с некоторым опозданием.

Теплый летний вечер. Свадебный стол накрыли во дворе, соеди­нив несколько столов вместе. Получился большой длинный стол. И гостей было созвано много.

Свадьба была в разгаре. Мадина кивком головы поздоровалась со всеми и села на указанное место. И увидела, что Василь сидит на почетном месте рядом с Линерой. Значит, он свидетель со стороны невесты.

Получилось, что Василь и Мадина оказались на двух концах длинного стола. За свадебным столом не было возможности поговорить. Однако Василь сидит напротив. И они хорошо видят друг друга. Она заметила, как Василь встрепенулся, увидев ее, обрадовался, даже чуть привстал с места и обратно сел. Мадина не знала, что делать, от волнения у нее мысли путались в голове. Сама не отрывала глаз от Василя, все время наблюдала за ним. И в то же время пыталась скрыть свое волнение и нахлынувшие на нее чувства. Никого вокруг себя не видела, даже не обратила внимания, кто сидит рядом с ней.

А Василь давно ждал ее прихода. Когда увидел, как она появилась в двери, еле сдержал себя, чтобы не побежать к ней навстречу. Нельзя! «Эх, какая же она красивая, моя Мадина! Смотри-ка! Операцию, что ли, сделала? Ее косоглазие стало совсем незаметно. Как похорошела! Еще бы, это же моя Мадина! С пятого класса я на нее глаз положил, чем-то она мне приглянулась, и все! Хорошо, что она тоже обратила на меня внимание, полюбила. Надеюсь, мы с ней будем счастливы.

Я с каждым днем все сильнее влюблялся в нее, она незаметно вошла в мое сердце. Пока присматривал за ней, и сам не заметил, как по уши влюбился. Ребята меня поняли и не посмели встать между нами. Только девчата посмеивались надо мной. Мол, нашел в кого влюбиться, то да се. Мне не нужна девушка, любящая модную одежду и дорогие украшения, мне больше по нраву моя простая, скромная Мадина. Я всегда про себя любя называю ее: “Моя Мадина!” Только ей самой все еще не могу раскрыться! Сегодня скажу, как сильно ее люблю! Все равно будем вместе!»

Для парня было счастьем и большой отрадой что, как Мадина, забыв про все и про всех, с упоением смотрела на него. «А-а, соскучилась? И я очень соскучился по тебе. Мы же теперь не видимся каждый день, как в школе. Эх, знать бы, о чем ты сейчас думаешь!» В душе он будто разговаривал с ней. «Ты думаешь, что я тебя так легко и просто прощу?! Сначала твое сердце брошу в огонь, затем остужу холодом. А потом согрею, надеюсь, не устоишь перед моими ласками». Хитро улыбаясь, Василь лукавым взглядом пронизывал девушку насквозь. «Весь вечер наш, вся ночь впереди. Успеем и поговорить, и поделиться своими секретами».

Гости распелись, затем пустились в пляс. Василь подошел к Мадине и как-то холодно пригласил ее на танец. Девушка охотно встала и положила руки ему на плечи. Во время танцев парень, наверное, забывшись, то нежно прижимал ее к своей груди, то вдруг отдалял от себя. А когда кружились, он осторожно держал Мадину, как бы стараясь не уронить, и, позабыв обо всем, готов был ее поднять на руки. Мадина танцевала легко и непринужденно, но не порхала, как бабочка, а вела себя скромно и сдержанно. Сваты и сватьи восхищенно смотрели на них. «Какая красивая пара!» – слышались одобрительные возгласы.

Василь, не глядя на девушку, начал осуществлять свой хитрый замысел. Он с нарочито надменным видом сказал Мадине: «Мы, наверное, не сможем быть вместе… Я тебе не ровня. Я – простой рабочий, а ты – инженер с высшим образованием…» В этот момент он держал себя высокомерно. Это означало, что и он, мол, не робкого десятка. Музыка прекратилась, и Василь пошел на свое место.

Мадина среди гостей отыскала Линеру, подошла к ней и, сказав:

– Я ухожу домой! Желаю тебе счастья! – повернула на улицу. Не обращая внимания на недоуменные выкрики Линеры: «Что случилось? Подожди!..» она решительно направилась в сторону своего дома.

Когда все расселись, Василь увидел, что Мадины нет на месте. У него сердце упало. «Где Мадина?» – спросил он у Линеры.

– Это у тебя надо спросить, ты же с ней танцевал. Она ушла домой…

– Как?

– Ты что ей сказал?

– Ну и дурень же я! Только подшутить хотел над ней. Кто мог подумать, что она уйдет. Давно ушла?

– Сразу же. Даже разговаривать не стала. Была совсем не в духе. Я не посмела ее остановить. И не смогла бы. Что ты ей сказал?

Василь молчал. Он оказался в затруднительном положении. Что делать теперь?! «Ну, ты, парень, заварил кашу», ‒ думал он, кусая губы. От неожиданного поворота событий он был в большом смятении. Посидев и поразмыслив, Василь пришел к конкретному решению.

– Линера, я сейчас схожу к Мадине.

– Нет, никуда не пойдешь!

– Линера! Мне надо увидеться с ней и немедленно сейчас же поговорить начистоту. Понимаешь?! Я не хочу ее терять. Потом может быть поздно.

– Ты забыл, где сидишь?! Ты на свадьбе! Даже не думай!

– Не губи меня! Я только схожу, и мы вместе придем сюда.

– Нет! – сказала Линера. Немного подумав, добавила:

– Вообще-то, на твоем месте должна была сидеть она. Я не была уверена, что она придет. Если бы точно знала, что придет, дождалась бы ее. Хоть ты останься! Пожалуйста, и ты уж не уходи!..

Василь без особого желания согласился остаться. Но для него свадебное веселье было испорчено. Он силой себя заставил досидеть до конца. Ради родственницы Линеры. А она, Линера, что говорит! Мол, в таком деле третий лишний. «Пригласив вас обоих на свадьбу, я свела вас вместе», – этими словами она закрыла рот парню. Мол, сам заварил, сам и расхлебывай. «Кто виноват, если сам ходишь, разинув рот?» После этих слов у парня горько было на душе.

Василь сам сидел на свадьбе, а мысли его были далеко отсюда. Почему она ушла? Что случилось? Сколько лет не виделись. Соскучились, еле дождались встречи. Наконец, представилась возможность поговорить, объясниться. А она взяла и ушла домой. Как это можно понять? Значит, не считает меня равным себе. Получается, я правду ей сказал?

А ведь она тогда могла написать ему. Можно было бы в письме все объяснить. Она должна была написать первой, ведь сама порвала отношения, отказавшись прийти на проводы. Она меня даже в армию не проводила. А сама ходила к Линере читать мои письма. Знала, как у меня дела на службе. Если бы захотела, могла бы взять мой адрес у Линеры и написать. Могла бы и письменно объяснить причину своего отсутствия на проводах. Так думал Василь. Поэтому он и не стал писать первым…

А любила ли она меня? Может, это было просто увлечением? Нет, нет! Мадина его очень любила. Разве можно так сильно любить и разом остыть, забыть?! Это не просто увлечение! Только свои чувства она, казалось, старалась прятать от людей, даже от меня, возможно, даже от себя. Но почему?

Видно, встретила такого же образованного парня, как сама, полюбила другого, равного себе. Василь не хотел смириться с этой мыслью. «Это невозможно. Она на свадьбе глаз не отрывала от меня. Мы без слов понимали друг друга. Она и без моего признания знала, что я ее люблю. С тех самых пор, когда впервые наши глаза встретились, я чувствовал, как она смотрит на меня, как понимает мою душу, сопереживает вместе со мной, любит меня. Другие девушки не понимали, за что я ее люблю, и смеялись надо мной», ‒ с улыбкой вспоминал он. Они, похоже, даже завидовали ей.

Почему да почему? Да уж известно почему. Конечно, ставит себя выше других. Слишком гордая! Так и есть, ей гордость не позволяет. Возгордилась, зазналась наша Мадина. А какая была тихая, скромная, даже замкнутая. Была молчаливой, стеснительной, чрезмерно пугливой. А может быть, есть другая причина, которую я не знаю?

И на свадьбе, и по пути домой, и дома Василь искал ответ на вопрос: «Почему?» Размышлял, раздумывал, но не мог найти ответа.

«Постой! А может, кто-то встал на их пути и разносит всякие слухи? Как змея подколодная, влезла в душу и исподтишка укусила? Ведь на меня многие девушки заглядывались. И эта змея смогла убедить ее в том, чего не было. Да, их отношения могли испортиться из-за сплетен. А я чего только не передумал! Возможно, она ни в чем не виновата. Нужно как можно скорее увидеть Мадину и поговорить обо всем с глазу на глаз. Вполне вероятно, что именно по этой причине она отказалась прийти на прощальный вечер и в армию провожать не захотела. Поэтому, наверное, и ведет себя так холодно. Как назло, и после армии не получилось встретиться и поговорить. Сейчас же надо пойти к ним и объясниться с ней, узнать истинную причину всего.

Она тихая и скромная, к тому же строгая. Это даже и к лучшему, что суровая. Никого к себе близко не подпускала ‒ и не подпустит. Она моя! Я ее никому не отдам! Она меня любит и никуда от меня не убежит. Разве можно отречься от своей любви? Рано или поздно признаемся друг другу в чувствах и будем вместе. А я, глупый, чего только не надумал, сомневался, тревожился!» ‒ так успокаивал себя Василь. А сам даже не подозревал, что наговорил лишнего, после чего отношения сошли на нет. Все еще упрямился, не хотел признать свою вину. Так и не понял, что теперь уж точно он сам должен был первым начать разговор. А он все ждал, все надеялся на что-то.

А Мадина с тяжелыми мыслями ушла домой. Может, ей совсем не надо было идти на свадьбу? Попробовала спать, но не смогла уснуть. Всю ночь переворачивалась с боку на бок и глаз не сомкнула. «Василь сильно обиделся на меня. Возможно, век не простит. Он же вроде конкретно сказал, что не сможем быть вместе. Но не сказал: “Я не могу тебя простить”. А слова о том, что мы не пара, – мне кажется, это просто отговорки. Наверное, хотел меня испытать. Разумеется, мы не подходим друг другу. Он вон как возмужал, стал таким деловым, еще более красивым, остроумным, находчивым. А я – все та же мямля, нерешительная и неспособная даже слово вымолвить…

Как бы там ни было, но первым должен был написать он, он же парень. Мог бы, скажем, обиду свою выразить в письме, написать, что злится на меня за то, что тогда на проводы не пошла, мог же даже поругать. А может быть, он с другой переписывался? Нет, наверное. На свадьбе не было никого, кто бы вертелся около него. Если бы у него была другая, Линера не стала бы приглашать ее на свадьбу». Мадина уверена, что Василь ее любит. Он же не сказал ей: «Я тебя не люблю». «Может, он и вправду думает, что я зазналась, возгордилась. Вполне возможно. Наверное, поэтому-то и сидел, скрывая свою обиду на меня. Может, он сожалеет об этом и завтра сам придет.

Но мне надо ехать. Опаздывать нельзя. Через день начинается новый учебный год. Дядя Хадый, водитель единственной в деревне машины, сказал, что нужно будет выехать с рассветом. Он едет на станцию по делам колхоза. Если останешься, придется до станции топать пешком». А до нее девяносто километров. Попробуй дойди! Пройдет не менее двух суток. Больше никакого транспорта нет. А ей несомненно нужно добраться в срок.

Мадина все думала, сопоставляла, сравнивала. Так и не смогла прийти к конкретному решению. А тут как раз дядя Хадый сам явился к ним. Благо живет по соседству.

Заря вот-вот занималась. Василь не стал ложиться спать. Зная, что все равно не уснет, взялся за дело. Из кладовой вытащил велосипед. Решил, пока Мадина не уехала, съездить к ней, поговорить обо всем и объясниться. Проверил исправность велосипеда, почистил от пыли. Велосипед был исправным. Садись и езжай. Пока осматривал его, пока сам перед зеркалом прихорашивался, взошло солнце. Расстояние до ее дома большое. Она живет на другом конце деревни, на берегу реки Сукаешлы. Василь один раз был там. Во время летних каникул, надеясь встретить Мадину на улице, на велосипеде ездил туда. Как раз девушка возвращалась с родника. Василь не посмел подъехать к ней. Из-за того, что за ней тоже с ведрами на коромысле шла Салима. Он резко повернул назад и укатил.

Вот он снова сел на свой велосипед и помчался в ту сторону. По дороге к ним, немного не доехав, встретился с мамой Мадины. Она поднималась с нижней улицы. Василь, поздоровавшись с ней, попросил ее: «Хамида-апа, скажите, пожалуйста, Мадине, пусть выйдет!»

– Она уехала. Только что проводила ее.

После этих слов Василь быстро сел на велосипед и помчался следом за ней.

– Она уехала на машине. Они до горы Бурлы доехали, наверное, – кричала за ним Хамида-апа.

Но Василь ничего не слышал.

– За теми, кто уехал на машине, можно последовать, но ясно: на велосипеде его уже не догонишь… Погоди, чей же это был сын? – приговаривая так про себя, Хамида закрыла за собой калитку.

Разумеется, Василь не смог догнать машину. Чуть не доезжая до погоста, увидел мужчину, выходящего из ворот своего дома.

– Куда так гонишь?! Никому еще не удалось на велосипеде догнать машину, – сказал он.

Василю ничего не оставалось, кроме как повернуть обратно.

*  *  *

Мадине почти два года подряд раза три в неделю снился один и тот же сон. Будто смотрит цветной фильм! Она видит большую светлую комнату, которая сияет от ярких солнечных лучей. В углу стоит большая кровать, зашторенная занавесом. И в комнате, и на кровати никого нет. А красного цвета занавес вокруг кровати такой красивый! На нем нарисованы светло-розовые, желтые, ярко-красные цветы. Василь заходит в комнату и, подойдя к кровати, стоит в задумчивости, открывает занавес и смотрит. А кровать пустая. Как только он направляется обратно к выходу, на этом месте сон прерывается, и Мадина просыпается.

Девушка не знала, что и думать. Сон как сон. Чего только не увидишь во сне! Она решила не обращать внимания на странный повторяющийся сон. Никому о нем не рассказывала, ни с кем не советовалась. А может, нужно было рассказать? Это, наверное, был вещий сон, не зря же он повторялся не один год.

Комната пуста, кровать пуста – разве это не означает, что я одинок?! Разглядывать кровать, открывая занавес, – возможно, означало, что он ждет вестей от нее. Говорили же, что Василь все еще ходит холостой. Мадина по-прежнему думала, что парень сам должен сделать первый шаг, и ждала от него вестей. Сама не осмеливалась написать письмо. Все ждала и надеялась, что вот-вот объявится. Вполне возможно, что Василь ждал, когда она окончит институт и напишет ему письмо, будет просить прощения. Этот сон также мог означать весть от Василя о том, что он тоже одинок, что ни с кем не разделяет свою любовь, свое ложе, ждет ее. Да, да, сон говорит об этом! Василь не женился потому, что ждал ее. «А я не смогла сразу догадаться об этом!» ‒ с сожалением думала Мадина. Ей показалось, что на той свадьбе, когда они танцевали вдвоем, Василь конкретно сказал: «Мы не сможем быть вместе». У девушки душа разрывалась от безысходности. Ей все казалось, что он очень сильно обижен на нее и никогда не простит. Ее терзали сомнения. И, как говорится, варилась в собственном соку...

И сон этот однажды вдруг прекратился, подобно тому, как неожиданно рвется кинолента во время просмотра фильма. После этого Мадине стало будто чего-то не хватать, как будто она потеряла очень нужную для нее вещь. Оказывается, она успела привыкнуть к этому периодически повторяющемуся сну. Ее душевные страдания еще больше усилились. Постоянно беспокоила какая-то опустошенность, грусть-тоска разъедала ее сердце. Сколько бы она ни ждала, больше этот сон ни разу не повторился. Раньше, видя Василя хотя бы во сне, она, оказывается, была довольна и этим, находила успокоение для души. Спустя некоторое время до нее дошла весть, что Василь женился.

Когда после учебы Мадина устроилась на работу, у нее не было жилья в городе. Она поселилась на квартире у одной женщины. Комната была маленькая и тусклая, единственное окно смотрело в чулан. В этой комнате жили пять девушек. Одна из них, которая работала телеграфисткой, ни с того ни с сего стала придираться к ней. Остальные три девушки были студентками кооперативного техникума, а Мадина – специалист с высшим образованием. Эта девушка-телеграфистка однажды грубо накричала на нее: «Тебе нет места среди нас! Посмотри на себя в зеркало!» Мадина окаменела от этих слов. Ничего не смогла ответить ей. Одна из девушек услышала это и донесла хозяйке квартиры. После этого Римму (так звали девушку-телеграфистку) хозяйка выгнала.

Как дальше жить?! По какому пути следовать? В чем виновата Мадина? Когда-нибудь перестанут ее унижать или нет? Уж сколько можно придираться к ней, упрекать ее в том, что один глаз у нее косит? Ведь найдутся же люди, которые так и норовят уколоть ее язвительным словом. Через столько лет, когда она и сама уже забыла про этот свой недостаток, – такое услышать. Как так можно?

А ведь она очень старалась – сначала учебой, затем работой – доказать, что ничем не хуже других и имеет право жить так, как все. Только вот слишком поздно поняла, что и за свою любовь нужно было бороться. Как говорится, собака лает, волки ходят. Надо было и на вечер проводов пойти, не обращая внимания на сплетни, и в армию проводить Василя. Хотя бы письма, которые писала ему, нужно было отправить. Ни на что не нужно было обращать внимания. А она, все время принижая себя перед другими, так и не смогла быть вместе с любимым человеком. Боялась пересудов, поверила сплетням. А он ссылался на ее образованность, хотел доказать, что тоже, мол, не лыком шит. Два глупца! Вот так сами и разрушили свое счастье. Осталось лишь локти кусать. Жизнь – как быстротечная река, обратно не повернешь.

Мадина только потом поняла, что была бессердечной по отношению к Василю. Не смогла найти теплого слова, доброго взгляда для парня, который относился к ней, как к сестре, не давал ее в обиду, всегда за нее переживал, в трудные моменты помогал ей. Хорошо, хоть Василь был мудрее, все это время терпел, не проронил ни одного грубого слова, понимал ее девичью душу и оберегал ее. А Мадина – такая наивная, к тому же еще и трусиха. Боялась, что скажут люди. Мол, еще подумают, что все время около Василя крутится, и старалась с ним не общаться. А счастье было так близко, ходило рядом… А она, дуреха, не понимала этого. Считала себя недостойной его и пыталась держаться подальше от него. Вбила себе в голову, что она не такая, как все, и ей до него не дотянуться и лучше смириться с судьбой. Вновь и вновь терзая себя такими мыслями, Мадина снова и снова возвращалась к воспоминаниям молодости, пропуская все через свою душу и сердце.

«Я нанесла ему глубокую рану, и поэтому он так и не смог, наверное, простить меня. Где это видано: не пойти на проводы одноклассника, которого любишь, не проводить его в армию. Любой бы обиделся. Проводить односельчан, уходящих служить, – это же неписаный закон для всех. Остаться в стороне – значит не соблюдать традицию. Проводить в армию – это ведь не грех. Сама, сама виновата, что он постепенно остыл к тебе», ‒ не унималась она. «Даже письма, которые писала ему, не отправила. И что плохого в том, чтобы написать письмо солдату-однокласснику? Мог бы и сам написать, но он, видно, не смог себя пересилить. А меня погубила моя стеснительность, нерешительность. Так же, как и его, считавшего, что первой шаг навстречу должна сделать она. Не зря ведь говорят, что смелость – половина счастья. Да уж, к сожалению, она была слишком нерешительной».

Спустя более десяти лет, когда Линера приехала к дяде в гости, одноклассницы Сакина и Линера встретились у Мадины. Потом изредка переговаривались по телефону. И даже тогда Мадина ни разу не осмелилась спросить у Линеры о Василе. И Линера про него ничего не рассказывала, тоже молчала.

Годы чередою текли друг за другом в тоске и унынии. В повседневных хлопотах и в работе незаметно пронеслась вся жизнь. Однако Мадина так и не смогла забыть Василя и все это время жила с надеждой на встречу с ним.

Когда грусть-печаль одолевала ее душу, она про себя тихонько напевала:

Волосы волнистые                                              

В две косички заплети.

Эх, увидеть бы хоть раз

Милого, да нет пути найти!

Наконец, Мадина решила съездить к Линере. Надеялась, что там, возможно, сможет увидеть Василя и заодно поговорить с ним. В одном из разговоров по телефону сказала подруге, что собирается поехать к ним. Лишь тогда Линера сообщила ей страшную весть. «Василь ушел в мир иной…» – сказала она. «Как?! Когда?! Почему мне не сказала?!» – осыпала Мадина ее вопросами. Но не смогла получить конкретного ответа. «Скоро будет год, как его не стало», – лишь был ответ Линеры.

…Мадина в горьких раздумьях стоит у могилы Василя, держась за ограду. Мыслям и сожалениям нет конца. Вспоминая школьные годы, немного отвела душу, даже всплакнула. Лишь себя винила в том, что они не смогли быть вместе. Даже в последний путь не смогла проводить… Значит, остаток жизни суждено провести в бесконечных душевных терзаниях, горести и печали.

Из ее груди невольно выплеснулись строки, полные любви и отчаяния.

Куда с пробитым сердцем деться,

С навеки раненной душой?

Ты вынул душу мне и сердце,

А сам в небытие ушел.

Зачем во мне ты зародилась,

Любовь – и радость, и печаль?

Стрелой пронзила мое сердце

И без меня умчалась вдаль…

Мне подарил все краски мира,

И взор твой счастье обещал,

Но, не посмев признаться, милый,

Ты жизнь мою с собой забрал…

Ее Василь, в школьные годы постоянно заботившийся о ней и оберегавший ее, называвший: «Моя Мадина!», ушел из этой жизни навсегда. И теперь не суждено им больше встретиться, посидеть по-дружески, вдоволь поговорить по душам, вспомнить былую молодость. Если бы хоть это было возможно, ей было бы легче и не терзали бы ее муки раскаяния. Оборвалась последняя нить надежды. Какая досада! Даже в последний путь не смогла проводить его! Хоть тогда не было бы столь мучительно тяжело и горестно…