№8.2024. Артур Ахметшин. В сиянии светодиодной лампочки

Вспоминаю свою поездку в Омск и думаю: погибающая любовь похожа на близкую смерть человека. В такие моменты веет холодом, но ты не понимаешь почему, ведь ещё ничего не случилось. А потом просто берёт и случается. Потому что так было должно. Потому что к этому давно всё шло. Просто ты не замечал.

Тогда Омск в июле встретил меня поистине осенним дождём, будто уже наступил сентябрь. Он не прекращался всё время, что я там находился. Из-за него мне пришлось сидеть одному в холодной съёмной квартире большую часть дня. Изредка я выходил из дома, чтобы посмотреть город, но каждый раз менял одни стены на другие – из квартиры шёл в кафе – и обратно.

Омск был очередным городом России, который я хотел посетить, поставив себе некую странную цель – побывать во всех областных центрах страны. По неделе в каждом. Всё равно в школе каникулы в это время, можно спокойно выбирать новый город каждое лето и уезжать просаживать все отпускные.

На четвёртый день в Омске я не захотел никуда идти. Все ближайшие кафешки я уже изучил. Да и ботинки, жалобно хлюпающие после первого шага в лужу, не внушали доверия. Начал понимать, почему Фёдора Достоевского сослали именно в Омский острог. Я как раз взял с собой «Преступление и наказание» в надежде вспомнить перед новым учебным годом все важные детали. Открыв роман в середине, где лежала закладка, и устроившись в кресле, я начал читать. В дверь постучали.

– Да кого ж принесло сюда… – проворчал я вслух и отложил книгу.

Открыл дверь. На пороге стояла девушка, чуть ниже меня ростом, брюнетка с голубыми глазами. Наверное, крашеная. Волосы немного всколыхнулись от сквозняка. Лет ей было примерно как мне. В глазах девушки мне тонуть не хотелось. Банально это, да и не были они глубокими. Они скорее пронизывали, поэтому от её взгляда хотелось отвернуться. Но и оторваться было невозможно.

– Здрасьте, вы наш новый сосед? – спросила она, хитро прищуриваясь.

– День добрый, – ответил я, почёсывая затылок, – и да, и нет.

– Это как?

– На неделю приехал, хочу город посмотреть.

– Думаете переезжать сюда?

– Нет, просто хочу побывать во всех областных центрах России, – начал оправдываться я, – ну, цель у меня такая.

– Странная цель.

– Какая есть.

Девушка на мгновение приподняла брови и сказала:

– В любом случае, я живу прямо над вами, – девушка указала на потолок, будто я не знал, что значит «над вами». – Если буду топить, смело поднимайтесь и говорите. Я всё равно на фрилансе дома работаю постоянно. В прошлый раз трубу на кухне прорвало, а я и не подозревала. Сильно затопила и в итоге за ремонт этой квартиры, – она кивнула мне за спину, – из собственного кармана платила. Не хочу повторения истории.

– Хорошо. Тоже не хотел бы. Как зовут-то вас?

– Алина.

В квартире было темно из-за туч, затянувших всё небо, и непрекращающегося дождя. Он то переходил в морось, то снова разражался порывистым ливнем. Самое то, чтобы читать «Преступление и наказание». Или писать его. Ухмыльнулся собственной шутке и проверил экран смартфона – ни одного сообщения. Даже никто не звонил. Одиночество тлеющим комком сжалось где-то глубоко внутри, так, что хотелось самому свернуться калачиком и укрыться одеялом с головой.

Может, написать самому? А какой смысл? Всё равно буду мешать. Как всегда, буду не вовремя.

Снова посмотрел в окно. Я жил на пятом этаже. Мрачная пелена дождя отделяла меня от всего мира. Вода стекала по окнам, стучала по подоконникам и скатывалась в бездну улицы. Она всё текла и текла, затапливая город.

Я оделся и вышел на тёмную лестничную площадку. Взглянул на место, где должна была находиться лампочка, но её выкрутили. Хоть самому покупай.

Поднялся на этаж выше и постучался в квартиру Алины. За дверью услышал несколько шагов, затем шорох возле глазка и шуршание замка.

– Неужели затопила? – открыв дверь, воскликнула Алина и посмотрела на меня ошарашенными глазами.

– В общем-то, нет, – проговорил я и добавил: – Может, покажете город? Или скажете, куда сходить? Всё-таки вы – местная. Наверное, лучше знаете… Да и знакомых у меня тут вообще нет.

Она смерила меня взглядом и сказала:

– Давайте расскажу, всё равно у меня уже обед, так что… – Алина немного отошла в сторону, пропуская меня в квартиру. – Чай будете?

– Не отказался бы, – я улыбнулся и прошёл внутрь.

– Вы здесь на сколько?

– Приехал в понедельник, уеду вечером воскресенья, – я посчитал на пальцах и продолжил: – Не считая сегодня, осталось три неполных дня.

– Это мало для нашего города! Ужасно мало! ­Вы уже посмотрели на Омскую крепость? А в музее Достоевского были?

Я не успел посмотреть ни то, ни другое. На все остальные вопросы о достопримечательностях я ответил отрицательно.

– Да где ж вы были?

– Выходил из дома, проходил пару улиц и прозябал в кафе, потому что начинался ливень. А затем – шёл обратно.

– Зонт не взяли, что ли?

– А от него был бы толк?

– И то верно… У меня есть машина, могу повозить!

– Так вы же работаете, Алина. Мне как-то неудобно.

– Ничего страшного! Литературный редактор – свободная профессия, пока дедлайны не горят. У меня – не горят, – Алина весело подмигнула, – ещё успеем в пару мест заглянуть, пойдёмте!

Весь оставшийся день мы ездили по городу, который оказался просто огромным. Когда дождь стихал, мы выходили из машины и прогуливались. Алина рассказывала байки про разные районы Омска и спрашивала про Кемерово. На удивление, я мало что смог рассказать о родном городе.

– О боже. Это что, Дон Кихот? – воскликнул я, подходя к очередному памятнику.

– Да!

– Я читал его. Очень понравилось. Сервантес – гений! Но такая грустная вещь…

– Согласна.

– Мне кажется, она о человеке в вечном поиске чего-то.

Алина взглянула на меня, а затем сказала, потрогав нос устремлённого вперёд металлического Росинанта:

– А мне кажется, что в романе Дон Кихот как раз нашёл, что хотел. Это призвание быть рыцарем. Даже если оно отрицается окружающими.

Я возразил:

– А как же поиск приключений?

– Разве в этом не заключается сама суть жизни? Я бы даже сказала, что не он находил приключения, а они – его.

Мы постояли молча несколько мгновений.

– С меня ужин, – сказал я.

– Договорились, – ответила Алина и завела машину, нажав на кнопку на брелоке.

Вечер мы провели в кафе недалеко от дома и наконец-то перешли на «ты». Домой я пришёл уставший, но довольный. Взгляд упал на «Преступление и наказание».

– Не сегодня, Фёдор Михалыч. Мне слишком хорошо!

Я завалился на кровать. В квартире было холодно, потому что я забыл закрыть все форточки. Холодно и сыро. Закрыл глаза и услышал стук в дверь. За порогом стояла Алина.

– Можно к тебе?

– Да, конечно.

Она медленно прошагала в комнату и села на кровать.

– Ты ведь уже в воскресенье вечером уезжаешь?

– Да.

– Так мало времени… Мы точно не успеем всё-всё посмотреть!

– Не переживай! Главное, что Дон Кихота увидел, – попытался я приободрить Алину.

– Да, кстати, – она взглянула на меня так, будто что-то вспомнила, – ты знал, что конь на памятнике олицетворяет мчащееся вперёд время, а сам Дон Кихот, поскольку сидит слишком ровно, пытается как бы это время контролировать своей твёрдой волей к победе?

– Нет, не знал, – признался я, потом вспомнил памятник и удивился: – Да, и правда! Как я мог не понять образ?

– Эх, обыватель, – протянула Алина.

Я усмехнулся, сделал нам горячий чай и принёс чашки в комнату. Алина уже держала в руках томик Достоевского.

– А ты подготовился, – сказала она, указывая на книгу.

– Решил перечитать, раз уж приехал сюда.

– Открыл что-то новое для себя здесь?.. В Омске?

Подошёл к Алине, дал ей кружку чая и забрал книгу.

– Да.

– И что же?

– Ещё и не такое напишешь, находясь в ссылке в Сибири, – сказал я, обхватив ладонями горячую кружку.

– Да ты сам из Сибири.

– Ну, да.

– И даже ничего хорошего для себя не открыл?

Хлебнул чай и сказал:

– Вообще-то открыл.

Её взгляд был устремлён прямо в мои глаза и буквально на секунду скользнул в сторону губ, а затем обратно. Меня тянуло к Алине. Просто хотелось подойти насколько возможно близко, вдохнуть запах её духов, раствориться в нём. По телу пробежала дрожь. Я так давно не испытывал ничего подобного. Так давно не было столь сильного чувства, которое заставляло бы отзываться не только мысленно, но и всем телом. Замечаю, что и Алину пробил озноб. Мы, как две ленточки на дереве желаний, вздрагивали, будто по квартире разносился ветер. Но он был там, за окном.

За окном были слякоть и грязь, холод и тьма. А у нас было тепло, уютно и светло. Но мы дрожали, словно старшеклассники во время первого в жизни поцелуя.

Я отложил книгу на тумбочку, поставил кружку рядом и поцеловал Алину. Она ответила. Мы не могли остановиться.

И только одна предательская мысль не выходила у меня из головы: «Это не она, не ту девушку ты целуешь». Я спрашивал себя вновь и вновь: «Почему? Как она может быть не той?» Но внутренний голос лишь отвечал из раза в раз: «А то ты и сам не знаешь». А я не хотел знать. Выбросив мысли из головы, я только и мог обнимать девушку и радоваться своему счастью. Про чай мы тогда забыли. Как и про всё, что было в мире вне нас.

Все оставшиеся дни мы провели в разъездах по Омску. Алина будто рекламировала мне его, рассказывала, как здорово у них в любое время, сколько событий происходит. Город и правда жил так активно, что мне всё больше не хотелось уезжать. Но я уехал.

Вечером и ночью Алина оставалась у меня. Каждый раз, когда она стучалась в мою дверь, я радовался и грустил, ведь с каждым днём я был всё ближе к отъезду, который унесёт меня от Алины обратно в Кемерово. Я боялся воскресенья. Боялся, что придётся покинуть квартиру, подъезд с отсутствующей лампочкой на лестничной клетке пятого этажа, город, в котором ни дня не останавливался дождь, хоть Алина и уверяла меня, что такое случается нечасто.

Утром воскресенья я тихо оделся и вышел на улицу, чтобы не разбудить Алину. Зайдя в магазин, я направился в бытовой отдел, где находились лампочки. Мне нужен был широкий цоколь. Взгляд упал на светодиодную с тёплым светом. Пускай горит долго. Вернувшись, я вкрутил лампочку, и лестничную площадку залил яркий свет.

– Лампочку купил? – проговорила Алина у меня за спиной. Она открыла дверь квартиры и стояла на пороге в моей футболке.

– Да, решил сделать прощальный подарок.

У Алины дёрнулся подбородок, и она отвернулся. Не хотела, чтобы я уезжал. Мы даже не обменялись контактами, потому что не хотели давать ложных надежд. «То, что было в Омске, останется в Омске», – так мы говорили друг другу.

На перроне железнодорожного вокзала Алина и спросила меня:

– Тебе страшно?

Я почти сразу ответил:

– Да, страшно. А тебе?

– Тоже.

Я знал, почему страшно ей, но я был уверен, что она даже не догадывалась, почему страшно мне.

Уже в поезде я надел обручальное кольцо.

Дома меня ждала жена. Теперь уже бывшая жена. Даша.

Она меня ждала.

Ждала.

Даша редко показывала свои чувства, она их прятала где-то глубоко внутри. Хорошие, плохие… И смотреть на неё было больно, когда я зашёл в дом. В наш бывший с Дашей дом. Переступая его порог, я уже понял, что всё кончено. И было кончено ещё очень давно, просто я почему-то не догадывался. Догадывалась ли Даша? Сейчас я с каждым днём всё больше убеждаюсь в том, что догадывалась, поэтому так остыла ко мне в последние месяцы отношений.

Но она ждала. Возможно, по инерции, уже не любила, но всё равно ждала.

А я подвёл. Но как был счастлив. И как гадко было на душе.

«Предатель, нашедший то, что давно потерял», – я осуждал сам себя. Спустя месяц выяснения отношений мы с Дашей, наконец, расстались, словно усыпили любимого кота, умирающего от продолжительной неизлечимой болезни.

Когда мы подписывали документы о разводе в ЗАГС, на улице было так зябко, что казалось, будто вот-вот пойдёт снег. Я вспоминал непоколебимого Дон Кихота, грозно сидящего на стремительно скачущем Росинанте. Как тогда Алина сказала? Конь олицетворяет мчащееся вперёд время. Я чувствовал, что время также неумолимо скакало подо мной вперёд, события пробегали перед глазами: вот – мы обнимались, Даша обрадовалась моему возвращению, а вот – разобрали, где и чьи вещи. И вот – мы уже в кабинете у женщины, которая только что спросила Дашу:

– Оставляете фамилию мужа?

– Нет, возвращаю свою.

Или время мчалось назад? Даша пыталась обратить его вспять, вспомнить, какой она была со своей старой фамилией и стереть меня из своей жизни, как досадную глупую ошибку. А я просто чего-то ждал. Пытался затормозить время и упирался мыслями в иллюзии.

Трудно поверить, что это было всего месяц назад. Ощущение такое, будто прошла вечность. Недалеко меня увёз Росинант. Открываю на смартфоне приложение для покупок билетов на поезд и нахожу место в плацкарте. Как раз сегодняшний поезд через два часа. Ещё успеваю. Пора искать приключения. Пора продолжать жить.

К вечеру распогодилось, поэтому на перроне я стою в расстёгнутой куртке. Дождь прекратился ещё час назад. Вместе со мной на поезд садится семейная пара с маленьким мальчиком лет трёх, которого я чем-то сильно заинтересовал. Он смотрит прямо на меня и улыбается, прячась за папу. Подмигиваю ему и корчу лицо, чтобы мальчик рассмеялся. Когда я так же беззаботно мог играть? Лет семь назад, когда учился в универе. Или нет – два месяца назад, когда повстречался с Алиной.

В плацкарте душно, но около полутора суток на верхней полке можно потерпеть. Лесные чащи сменяются пустыми полями, небо разрезают линии электропередачи.

На этот раз Омск встречает меня тёплым безоблачным вечереющим небом. Я не снял квартиру, номер в отеле и даже место в хостеле. Просто не успел. Мне и не нужно было. Почему-то я сразу знал, что смогу остановиться у единственного человека, которого я здесь знаю. Точнее – у единственной.

Я захожу в подъезд. По привычке иду до шестого этажа пешком. Помню каждую ступеньку, каждую дверь, каждую надпись маркером на стенах. На пятом этаже светло. Горит светодиодная лампочка.

Остаётся пройти ещё немного. Слышу, как на шестом этаже знакомо хлопает дверь и по ступенькам начинает спускаться человек. Сердце замирает. Вдруг она?.. Но навстречу мне идёт мужчина. Примерно моего возраста.

Я останавливаюсь и понимаю, что не могу пошевелиться. Застываю на месте. Мужчина обходит меня и странно пялится. Я и правда, наверное, выгляжу подозрительно – незнакомец стоит в подъезде и не может пошевелиться, когда видит жильца дома. Пытаюсь привести себя в чувство. На этаже помимо квартиры Алины есть ещё две. Успокойся.

Нахожу в себе силы двигаться дальше. Подхожу к заветной двери, стучу. Знакомые шаги за дверью, шуршит глазок, и гремят замки. Дверь открывается – Алина.

– Ну, привет?.. – говорю.

Она не может ничего сказать, только бросается мне на шею.

– Там парень спускался, – начинаю я осторожно, ведь прошло уже два месяца, вдруг кого-то нашла. – Не от тебя?

Алина кивает и плачет, не может говорить.

– Понятно, – шепчу.

– Да это… – говорит Алина сквозь слёзы. – Это… брат мой.

Я обнимаю её ещё крепче и шепчу на ухо:

– Можно к тебе?