Ольга Черенцова. Неуловимый

Прочитав в его блоге, что он отдыхает на острове Косумель, я сразу же туда полетела. Сошла с самолёта, взяла напрокат машину и понеслась в отель. Шоссе здесь узкое, извивающееся. Вдоль него тянутся белые пляжи, деревья с красными цветами, чешуйчатые пальмы, похожие на гигантские ананасы. Но остановиться и полюбоваться местной красотой у меня не было времени – не терпелось побыстрее добраться до отеля. Там работал нужный мне человек по имени Мигель. Про него я узнала из блога.

Дорога кишела мотороллерами. За рулём – и стар и млад. Трёхколесных велосипедов на острове – тьма. Они – своего рода такси. В их багажных корзинах возят продукты, детей, глубоких стариков. А парни катают своих девушек – и не только худеньких: даже крупные каким-то образом умудряются там помещаться.

В центре городка тесно, едва развернёшься, а тут ещё, как назло, один из велосипедистов застопорил движение. Обогнать его не получалось. Помог ветер – сорвал с него бейсболку и покатил по тротуару к ряду лавочек. Он повернул в сторону, погнался за кепкой, и я вырвалась вперёд. Пролетела на одном дыхании оставшийся путь и вошла в отель.

– С приездом! – улыбнулся мне клерк. Широколицый, приземистый, смуглый.

Местные жители – радушный народ, а персонал в гостиницах – сама любезность: идя навстречу по коридору, приложат руку к сердцу, поклонятся. Если попросишь помочь, мгновенно всё сделают. При этом туземцы далеко не столь простодушны, как может показаться.

Пока клерк оформлял все бумаги, другой – тоже коренастый и круглолицый – угощал меня пряным напитком со льдом.

– Вкуснятина, – похвалила я. – Из чего это сделано?

Клерк, довольный, произнёс какое-то неведомое мне слово.

– Это что, фрукт?

– Фрукт, фрукт, – радостно закивал он. Улыбка у него, как у всех служащих в отеле, – лучезарная, белоснежная, словно им всем приказано отбеливать зубы с утра до вечера.

Когда с документами было покончено, я спросила, где мне найти Мигеля.

– У нас такого нет. Какая у него фамилия?

– К сожалению, не знаю.

– Хорошо, я поспрашиваю. Если ещё что-то понадобится, звоните, всегда к вашим услугам, – засиял он.

            «Опять всё впустую, – думала я позже, сидя на пляже. – Зря приехала». Нет, не зря – море всегда меня успокаивает, а Карибское – особенно. Оно мягкое и такое прозрачное, что на дне отчётливо видны стайки рыб. У берега их полно, к туристам они привыкли, не боятся. Сверкая как неоновые, они вертелись подо мной, когда я плавала. Покрутившись, они подмигнули мне и упорхнули в расщелину кораллов. Никто, конечно, не подмигивал, а включилось моё воображение. Я везде ищу сюжеты для сказок. Пишу для маленьких детей, как и Цезарь (вряд ли это его настоящее имя), ради которого я сюда приехала. Несколько лет назад он взялся ещё и за детективы. Говорит, что этот жанр ему близок, поскольку в прошлом работал следователем. Сомневаюсь, что он это правда. Он – выдумщик. Его недавние мемуары – тому пример. Не мемуары, а ложь: про меня, его дочь, в них – ни слова. Как будто меня нет на этом свете.

Увидеться с ним раньше не получалось. Постоянно что-то мешало: то обстоятельства, то мой страх, что он опять меня отвергнет. А, когда я набиралась смелости встретиться с ним, он ускользал от меня. Но в этот раз ему не удастся улизнуть. Для чего я его ищу? Я долго обманывала себя, что хочу выяснить, почему он подло со мной поступил. Да нет, чего лукавить – я надеялась, что он раскается и вернётся. Пустые мечты! «Я – волк-одиночка, держусь от всех на расстоянии. Семья – это не для меня», – написал он однажды в своём блоге.

Он остаётся для меня загадкой, как и для читателей, которых водит по лабиринтам, – подогревает их интерес. Его мемуары полны намёков. В одной главе он приоткрывается, а в следующей убегает в тень. Подозреваю, что и в его блоге многое придумано, а правду узнать трудно. Я перерыла весь Интернет, но ничего толком не нашла. Его жизнь похожа на сетку – сплошные пустоты, которые я заполняю фантазией. Живо рисую в уме его семью (есть ли она у него?), ревную, ненавижу и мечтаю о нём. Представляя нашу встречу, переживаю и радуюсь с такой силой, как будто всё это происходит в действительности, а не в моей голове. Воображаемое переходит в реальность, и я уже не знаю, где нахожусь. И нередко задаю себе вопрос: такой ли он, каким я его слепила в своих фантазиях? Ведь я его совсем не помню.

На пляже – почти никого. Только пожилая женщина – белая, как и песок, на котором она неподвижно лежала, и двое низкорослых парней в широкополых шляпах. Один ходил вокруг грибков-беседок с соломенными крышами и подбирал мусор, а второй срезал с пальмы кокосы. Потом они отнесут орехи в ресторан отеля, там их разрежут пополам, выльют из них молоко, почистят, наполнят крепкими коктейлями и будут разносить по пляжу.

Я опустилась на топчан и окунула ноги в мелкий песок – ласковый по утрам, а после полудня обжигающий, так что босиком не очень-то походишь. Посидев немного, я встала и прыгнула в море. Поплавала. Выйдя из воды, поймала пристальный взгляд белотелой женщины, вернее – бело-розовой. Солнце быстро её поджарило. Её внимание напрягало. Не люблю бесцеремонные разглядывания.

Вернувшись к своему топчану, я распласталась на нём: руки и ноги – в разные стороны, чтобы солнце не пропустило ни одного кусочка кожи. Но ровно загореть помешала чья-то вторгшаяся тень. Открыв глаза, я увидела знакомого клерка.

            – Я узнал, что здесь есть один Мигель, он кормит неподалёку игуан, – сообщил он и сказал, где и во сколько того можно найти.

            У меня был в запасе час. Я вернулась в номер – просторный, светлый, чистый. На кровати лежали красные цветы гибискуса. В ванной комнате на стопке полотенец – лиловые, а из карманов белоснежного халата (каждое утро приносят новый) выглядывали жёлтые. Я их все собрала и воткнула в стакан с водой. К вечеру они завянут, но взамен принесут свежие и снова разложат по всему номеру вместе с леденцами. Я взяла один леденец, прожевала. Вкус лайма – кисловатый и прохладный. Пора идти.

На улице припекало. Солнце на острове – живое. Я шагнула вправо, оно – следом за мной. Я влево – оно тоже. Так мы с ним вдвоём и шли. Везде шныряли игуаны, подглядывали за мной из-под кустов гибискуса – наполовину общипанных горничными. В траве стояли домики ящериц – пирамидки с круглыми отверстиями, откуда высовывались рыбоподобные головки и хвосты. Туземцы носят игуан, как маленьких детей, на руках, и те сидят спокойно, неподвижно, смотрят на туристов с любопытством. Я приблизилась к одной пирамидке, чтобы их сфотографировать. Они вылезли и попозировали, затем побежали вперед и подвели меня к сидевшему на лавке миниатюрному старику. У его ног крутилось множество игуан. Они подпрыгивали и ловили дольки огурцов, которые он им кидал. Глядя на него, я засомневалась, что это тот Мигель, которого я искала. В блоге не было сказано, что он преклонного возраста.

            – Вы Мигель? – спросила я.

            – Да.

Его лицо было всё в бороздах. Не только годы постарались, солнце-огонь – тоже. А в глазах – живость и озорство. Как у мальчишки.

– Я ищу одного человека, мне говорили, что он у вас остановился, – сказала я. Эту информацию я почерпнула из блога. – Его зовут Цезарь, он русский писатель, эмигрант.

            – Не-е, такого не знаю.

Почудилось или нет, что его маленькие глаза – точно кофейные зёрнышки – смеются?

– А кого-нибудь из русских вы здесь знаете? – спросила я, надеясь зацепиться хоть за какую-то ниточку. Хотя эта ниточка меня никуда бы не привела. В своём блоге Цезарь писал, что, когда путешествует по миру, сторонится иммигрантов. Почему – не объяснял.

– Не-е, – опять покачал головой старик. Взял ещё один огурец, отрезал перочинным ножиком несколько кружков и бросил игуанам. Одна из них, расталкивая остальных, схватила два куска и, метнувшись в сторону, чуть не сбила меня с ног.

– Не бойтесь, они ручные, – успокоил он.

– Это все ваши?

– Можно сказать, что мои. Я прихожу сюда их кормить, они меня хорошо знают.

Он прощупал меня пытливым взглядом и посоветовал походить по острову, поспрашивать. Может, найдётся кто-то из русских.

– Кем вам этот Цезарь приходится? – проявил он несвойственное местным жителям любопытство. Лишних вопросов они обычно не задают, в душу не лезут.

– Давний приятель, – обманула я и протянула ему визитку. – Позвоните, пожалуйста, если вдруг вспомните.

– Да как же я вспомню, если никогда его не видел?

Не врёт ли? Его плутоватый взгляд подтверждал мои подозрения.

– Где вы остановились? – спросил он.

– Вон там! – махнула я рукой в сторону отеля и, проверяя, тот ли это Мигель, о котором упоминалось в блоге, сказала: – Я слышала, что вы у них работаете.

– Не-е, никогда там не работал, а место у них красивое.

«Да, красивое», – думала я позже, гуляя по саду отеля. Я остановилась перед деревом с плоской, как придавленной верхушкой. Ветви – длиннющие и тянутся вширь, на них растут яркие цветы и чёрные стручки-серёжки. Я сорвала одну серьгу. Пахла она, как и всё на острове, влагой и пряностью. Сзади раздался шорох. Обернувшись, я заметила в щели между листьями лиан чей-то глаз. Подошла ближе, и он пропал. Моё воображение тотчас нарисовало картину: Мексика, измена, страсть, слежка – полный набор для триллера. Напишу детектив! У Цезаря (трудно мне называть его отцом) это хорошо получается, и у меня должно получиться. Мне так хотелось, чтобы он признал меня и оценил. В эту минуту из зарослей лиан выскочил мальчуган. Ах, вот кто за мной подглядывал!

Вечером я отправилась в ресторан отеля – уютный, с открытой верандой. «Такого вида на закат, как у нас, нигде не найдёте», – уговорила меня их рекламная брошюрка. Я выбрала столик в первом ряду «партера» – прямо у воды, без заслонявших солнце посетителей. Но мне и так никто бы не помешал. Кроме официантов, там – никого. Один из них подбежал, распахнул крылья меню, мгновенно обслужил. Готовят там великолепно. Пока я пила белое вино (прохладное, с приятной горчинкой), уплетала креветки (мясистые, с привкусом моря), расплывчатое жёлтое пятно на небе округлилось и, поменяв цвет, превратилось в огромный мандарин. Повисев над морем, солнце упало вниз и перекатило на другое полушарие. Реклама не обманула – такого заката я давно не видела. Сразу потемнело, и налетели комары. Жалят они там нещадно. Их укусы как уколы игл. Официант тут же притащил спрей от этих вампиров. «Это у нас вместо духов», – пошутил он. «Духи» помогли.

Тихо, плеск моря, вечерние запахи и звуки. Появился гитарист. Играл он вяло, делал паузы, чтобы подкрепиться вином, но потом внезапно разошёлся. То ли спиртное подействовало, то ли долго раскачивался. Слушая его, я думала о том, что Цезарь тоже на этом острове, совсем рядом. Я представила, что он входит, садится, смотрит на меня. Его сердце должно было ему подсказать, кто я… Взволнованная, я пробежалась взглядом по веранде. Его, конечно, в ресторане не было, а бело-розовая женщина была. Она, как и я, ужинала в одиночестве и также сверлила меня глазами. Но моё одиночество – временное. Через пару дней я вернусь домой, к Глебу. Я вытащила из сумки телефон и позвонила ему.

– Ну как, нашла отца? – сразу спросил он.

– Пока нет.

– И не найдёшь. Пустая трата времени.

Зная, что Глеб будет против моей поездки, билет на самолёт я купила втайне от него. Призналась ему только за несколько часов до вылета. Да, некрасиво, но у меня не было выбора. Если бы он приехал в Косумель вместе со мной, то всё бы испортил. «Гоняешься за призраком», – сердился он. На моё возражение, что Цезарь – не призрак, а родной человек, Глеб спорил, что считать родным того, кому я не нужна, – по меньшей мере, глупо. «Хватит фантазировать!» – раздражался он. Доказывать ему, что фантазии часто материализуются, не имело смысла. Он бы только посмеялся.

            – Значит завтра – день поисков? – с сарказмом спросил он.

– Мне обидно, что ты не понимаешь.

– Леся, но посуди сама, это нелепо. Его там нет, а даже, если ты его найдёшь, что дальше? Он тебя избегает. Он же не ответил на твоё письмо. И вообще, что это за отец, который бегает от своей дочери!

– Письмо ему могли не передать, в издательства же тонны писем приходят.

            – Ты себя обманываешь. Ещё скажи, что он весь извёлся от тоски по тебе! Если бы он хотел, то давно бы сам объявился.

– Это мама не давала ему со мной видеться. Она вообще всё от меня скрывает.

– Ну, предположим, да, не давала видеться, но, если бы он хотел, его бы ничто не остановило.

Я подозревала, что его неприятие Цезаря вызвано личными причинами – его отец тоже ушёл из семьи, когда Глеб был маленький, и с тех пор ни разу не появлялся.

После разговора с Глебом я скисла. Наверное, он прав. Я живу иллюзией. Ищу человека, который бросил меня, когда мне было всего три года, – взял и запросто перечеркнул родную дочь, как делал с персонажами своих детективов. На вопрос читателей, зачем он расправился в конце своей трилогии с главным героем, он коротко ответил: «Надоел». Мы с мамой тоже ему надоели, и, не говоря ни слова, без всяких объяснений он ушёл. Поначалу мама утаивала от меня правду и обманывала, что мой отец давно умер. Оправдывала свою ложь тем, что оберегала меня. «Общение с этим негодяем  ни к чему хорошему не приведёт!» – говорила она. Чем больше она его ругала, тем меньше я ей верила. Нет, не мог он от меня отказаться!

            После ужина я поднялась в номер. Вышла на балкон. Косумель был густо синего цвета, в мигающих желтоватых точках. Как будто его облили ультрамарином, а сверху обрызгали из аэрозольного баллончика светлой краской. Звёзды-точки сливались с огнями острова, кружились, падали в море, плавали в нём. Одна приземлилась на соседний балкон и, вспыхнув, обернулась огоньком сигареты. «Привет!» – поприветствовал меня на английском куривший там мужчина. Тоже весь ультрамариновый.

Я вернулась в комнату и раскрыла ноутбук, чтобы быстро записать то, что созрело в голове, пока я наблюдала за танцующими звёздами. Но помешал телефонный звонок.

– Это вы ищите русского писателя? – раздалось в трубке. Голос был невнятный и жующий, как бывает у беззубых людей.

– Да, я. Вы его знаете? – разволновалась я.

– Знаю, он снимает у меня комнату. 

– Он сейчас у себя?

– Да, у себя.

– Я через пятнадцать минут приеду. Только не говорите ему ничего, хорошо?

– Не скажу, – прошамкала трубка. – Записывайте адрес.

Я неслась по дороге как одержимая. Ничто не могло меня остановить: ни сомнения, ни осторожность. Мой разум точно покрылся плесенью, а сердце так бешено билось – вот-вот выпрыгнет из груди и подкатится к ногам отца. Нет, не мог он так со мной поступить, не мог! Мама выдумала это от обиды, мстила ему, поэтому не давала встретиться со мной. Но зачем она продолжает меня обманывать, когда у неё уже есть новый муж? Несмотря на то, что я ей не верила, отца я не могла простить, даже ненавидела его. Но, мчась в машине по острову, рассекая синеву огнями фар, никакой ненависти к нему я уже не чувствовала. Я хотела его вернуть.

Вот, наконец, нужный мне дом. Точнее – хибара. Крыша с вмятиной. Перекошенные оконца. Всё косое и кривое, словно лачугу не строили, а наспех скрепили хилые стены степлером для картона. Открывший дверь субъект выглядел ничуть не лучше – потрёпанный, с пьяными глазами. Не повернуться ли и уехать? Моего отца здесь явно нет, этот поддатый мужик всё врёт, но отпустить надежду, пусть даже призрачную, я не хотела и шагнула внутрь. Ну а то, что произошло дальше, можно было предугадать. Этот тип лепетал что-то нечленораздельное, а я сидела на вонючем расшатанном диванчике (всё в хибарке дурно пахло), слушала его бред и, понимая, что он выманивает деньги, всё равно ждала, что случится чудо: откроется дверь и войдёт отец. Всё это уже было миллион раз. Я вычитывала из блога, что он будет там-то и там-то, спешила туда, чтобы посмотреть на него хотя бы одним глазком, но его там не было. Он снова и снова водил читателей за нос. Или убегал от меня? Глеб прав – поиск отца превратился в навязчивую идею. Я уже сама не знала, зачем ищу его. Чтобы простить и вернуть? Или чтобы выплеснуть ему в лицо боль и обиду?

Пока я размышляла, что делать, помятый мужичок мямлил о том, что Цезарь вышел, скоро вернётся, что у него крупные неприятности – скрывается от долгов, а публика на острове опасная, не любят, если долг не отдают, что будто бы он не раз его выручал, но тот с ним не расплатился… ну и всё в том же духе. В конце своей речи его голос ослаб. Похоже, он сознавал, что я ему не верю и вряд ли он что-то получит. Поэтому в его пьяных глазах мелькнула радость, когда я спросила, сколько Цезарь ему должен. К моему удивлению, он назвал довольно скромную сумму. Видимо, деньги были нужны только на бутылку. Я дала. Он стал суетливо благодарить, предложил выпить: «Сейчас сбегаю, принесу, а вы посидите здесь, подождите, ваш приятель скоро придёт». «Пока!» – оборвала его я и ушла. Легко я отделалась! Всё могло закончиться намного хуже. Никогда не считала себя трусливой, но в данном случае – это не смелость, а глупость.

Утром я позвонила Глебу сообщить, что прекращаю поиски и возвращаюсь домой. Про вчерашнее приключение не упоминала – мне бы от него влетело. Он обрадовался и предложил съездить в Нью-Йорк. «Давай лучше в горы», – попросила я. Нью-Йорк я не очень люблю. Не хватает мне там воздуха.

В дверь постучали.

– Ваш завтрак, – лучезарно улыбнулся мне служащий отеля.

Улыбка не сползала с его лица всё время, пока он аккуратно расставлял посуду на столе. Получив чаевые, он прижал руку к сердцу, поклонился и пожелал мне приятного аппетита. Завтрак был роскошный. Особенно впечатлили фрукты – порезанные и разложенные на тарелке в форме ромашек. Я выдрала из одной лепесток – дольку гуавы. Её аромат и вкус не передать. В арабских сказках, которыми я увлекалась в детстве, описывались подобные фрукты – утоляющие жажду и душистые.

После завтрака я отправилась в центр. Там была давка. Только что подошёл экскурсионный корабль – многоэтажная махина, вроде небоскрёба на воде. Из него бежали, растекаясь в разных направлениях, струйки туристов и попадали прямиком в объятия владельцев лавочек. Те выстраивались перед входом в свои магазинчики в то время, когда причаливали корабли. На приезжих они набрасывались, как и жалящие по вечерам комары. Проще что-то купить, чем отвязаться от них. Я так и сделала – взяла медный браслет, который всучил мне сладкоречивый продавец. «Возьмите ещё бусы», – не отставал он. С трудом от него отлипнув, я вышла из лавочки.

Рестораны, бистро, бары – на каждом шагу. В них тоже зазывали туристов. В одно кафе меня буквально втащила девушка с причудливой причёской: пряди её волос были разного цвета и разной длины. Она говорила с акцентом. Усадив меня на веранде, она стала уговаривать купить бокалы, сделанные местным художником. В одном из них она принесла коктейль «Маргарита» – замороженную башню с воткнутым в неё кусочком фрукта.

За столиком напротив пристроился мужчина в тёмных очках, футболке и шортах. Лицо уставшее, с возрастными складками, а фигура – спортивная. Официантка поздоровалась с ним как со знакомым, взяла заказ и побежала к новым посетителям. Пока она всех обслуживала, что-то весело напевая, солнце перескакивало с браслетов на её руках на посуду, которую она расставляла, на льдинки «Маргариты», на вилки и ножи. Здешнее солнце, как я заметила, имеет привычку бегать за всеми по пятам.

Официантка мне понравилась. Лёгкая, изящная, с разноцветными волосами, она как бабочка порхала по кафе, словно прилетела из другого мира. И я тоже находилась в ином мире, создала его в своём воображении – поверила, что отец скучает по мне. Не искать его надо, а забыть. Надо спросить у официантки, не русская ли она. Зачем? Я же решила прекратить поиски. Да и как я отца узнаю? У матери остались только старые снимки, на которых он молодой и на Цезаря совсем не похож. А Цезарь примерно такого же возраста, как мужчина за соседним столиком – тоже в солнечных очках, со складками на лице. На фотографиях в Интернете он всегда в тёмных очках.

– Простите, вы, случайно, не русская? – окликнула я девушку.

– Я – нет, а вон тот господин – да, – махнула она рукой в сторону мужчины.

– Вы с ним знакомы? – спросила я. И задрожало у меня сердце, как было накануне, когда позвонил вымогатель-пьяница.

– Нет, он просто часто сюда заходит.

– А как его зовут?

– Не знаю, да вы у него спросите, он вам улыбается, – произнесла она и убежала.

Тот и впрямь улыбался. Хотя, может, не мне – из-за его тёмных очков было неясно, на кого он смотрит. Я встала и, невзирая на решение забыть, на все свои разумные доводы, подошла к нему и спросила, не русский ли он.

– Да, русский.

Содрать бы с него очки и увидеть его глаза!  

– Вы здесь живёте?

– Ну-у, в общем да.

– Я ищу одного человека, он тоже русский, писатель, его зовут Цезарь. Может, вы его знаете?

– Может, и знаю. Как вас зовут?

– Леся.  

– Очень приятно, а меня зовут Цезарь.

– Цезарь? – выдохнула я.

– Ну да, вы меня искали, вот и нашли, – сказал он и снял, наконец, очки. Его глаза были прозрачные и сахарные, как леденцы. – Да ладно, я пошутил, меня зовут Николай. Присаживайтесь, закажем вина.

– Извините, – произнесла я. Повернулась и пошла.

– Эй, постойте, куда же вы?! – закричал он мне вслед.

«Дура, дура, дура!» – ругала я себя по дороге в отель. Там, как обычно, было пустынно и тихо, словно я их единственный постоялец. На пляже те же парни в широкополых шляпах возили по песку метлой, оставляя на нём ровные дорожки – подметали. Они дружно мне заулыбались. Я кивнула в ответ, села на топчан. Подбежал официант, спросил, что принести. Он тоже улыбался. Приветливость заразительна, и я, желая сделать ему приятное, сказала, что рада снова его видеть, вчерашний ужин был восхитительный. И тут сообразила, что накануне меня обслуживал кто-то другой. Так они все похожи друг на друга, что немудрено перепутать.

Ожидая, когда принесут коктейль, я смотрела на одинокого пловца в море. Бойко плывёт. Взлетает над водой, как дельфин. Вон и сам дельфин несётся ему навстречу. Да нет, это опять заработало моё воображение. Сколько разных сюжетов можно найти на острове. Напишу про ручных игуан, про бегающее за всеми солнце, а ещё про фантазёрку, приехавшую в Косумель искать отца. Вряд ли Цезарь вообще мой отец. Как это я не догадалась, что мама тоже сочинительница! Наверное, нашла его имя в Интернете и решила: неплохая идея, почему бы не выдать его за моего отца. Иначе чем объяснить его нежелание со мной увидеться? Не сомневаюсь, что он разорвал все мои письма – четыре, а не одно, как я обманула Глеба. Принял меня за сумасшедшую фанатку.

– Я всё смотрю на вас и думаю, вы это или не вы! – раздалось на английском языке. И передо мной предстала знакомая молочно-розовая женщина.  

– Вы меня с кем-то перепутали, – произнесла я.

– Разве здесь не ваша фотография? – она вытащила из пляжной сумки книгу и протянула мне. Это был сборник моих сказок.

– Да, моя, – кивнула я, отчего-то смутившись. – Не ожидала, что книга продаётся на острове.

– Возможно, что и продаётся, но я купила по дороге сюда. Я путешествую, решила доставить себе такое удовольствие, я вдова, на пенсии, вот и езжу по миру, – и попросила подписать сборник. – Моя внучка будет очень довольна!

Немного поболтав, мы разошлись. Она вернулась к своей подстилке и, не боясь поджарившего её солнца, разлеглась на ней, а я из предосторожности спряталась в тень под соломенный навес. Сидела, смотрела на тихое море и думала о том, что воображение помогает мне писать, но жизнь портит. Часто вижу то, чего нет: в настырном взгляде этой женщины я прочла невежливость, почти поверила, что мужчина в кафе – Цезарь, внушила себе, что нужна отцу, а отца у меня нет и не будет. Мне самой было непонятно, почему я, уже взрослый человек, гоняюсь по свету за незнакомцем. Да, именно незнакомцем, раз он отказался от меня. Я же не ребёнок, которому нужен родитель, надо отпустить и забыть. Глеб прав – бессмысленно пытаться вернуть того, кто тебя не хочет. Только травить себя.

Я вернулась в номер, раскрыла ноутбук. Не терпелось поработать. Пока писала, с руки свалился браслет, который навязал мне продавец. Сломался. Я подняла и кинула в мусорную корзину. Чинить нет смысла – паршиво сделан.

Закончив, я откинулась на спинку стула и посмотрела в окно. Красота! Ради этого, а не ради отца стоило сюда приехать. Ну что ж, заглянем напоследок на его сайт. Я набрала адрес. Почитала. На остров он, конечно, не приехал – якобы поменялись планы и надо срочно лететь в Нью-Йорк на встречу с литераторами. Место и время он указал. Ясно, что его там не будет – опять обманывает.

Я захлопнула ноутбук. Походила по комнате. Потянулась к телефону позвонить Глебу, но сдержала себя и начала собирать вещи. Пока засовывала их в дорожную сумку, поглядывала на телефон. Затем, уговаривая себя одуматься, заварила кофе. Растягивая время, стала пить мелкими глотками. Я уже знала, что сделаю то, что запретила себе делать. Вышла на балкон, постояла, попрощалась с Мексикой. Вернулась в комнату и позвонила Глебу.

– Ты предлагал прокатиться в Нью-Йорк, – сказала я. – Давай. Я утром вернусь и сразу поедем.

Из архива: апрель 2016 г.