№12.2023. Рустам Хайруллин. Далан

В темноте сверкнуло несколько пар голодных глаз. Волки пытались окружить коня и сидевшего на нём всадника. Почуяв опасность, молодой жеребец тревожно заржал. На нём вздыбилась рыжая густая шерсть. Паренёк, сидевший на рысаке, схватился обеими руками за гриву своего верного друга и плотнее обхватил его ногами. Конь рванул по дороге, прочищенной трактором в лесу. С обеих сторон из кустов выскочили серые хищники и, утопая в глубоких сугробах, стали их преследовать. Убегающие, воспользовавшись секундным отставанием нападавших и тем, что те не могут быстро бежать в недавно выпавшем снеге, оторвались от преследовавших. Жеребец ещё несколько раз призывно заржал, увлекая за собой волчью стаю.

…Маленький Руслан приехал с отцом в конце мая в деревню, чтобы набраться сил перед школой. Первый класс – это всегда новое и неизведанное. А потому подготовиться необходимо было основательно. Освоив с горем пополам езду на новеньком зелёном велосипеде «Уралец», Руслан гонял от одного дедушки, живущего в тубян-якт[1] к другому, который ждал его в ур-якт[2]. Его бритая голова мелькала за заборами не только посреди аула, спрятавшегося за лесочком в предгорье величественных Уральских гор от зимних буранов. Но и в лугах, вокруг деревушки и на берегах трёх речек, окружающих её со всех сторон. Он носился по просёлочным дорогам на перегонки со слепнями и звонкими голосами жаворонков, подгоняющих маленького велосипедиста.

– У нас в конюшне в твой день рождения появился на свет жеребёнок, – вытирая помытые перед обедом руки, сказал внуку Хусаин-бабай. – Он родился самым последним. Такой маленький и слабенький. Я даже думал, что он не выживет. Хочешь на него посмотреть?

– Да, – с горящими глазами отвечал внук, жуя подготовленный бабушкой бутерброд из свежевыпеченного хлеба, залитого сегодняшней деревенской сметаной.

Старая колхозная конюшня находилась за огородами, недалеко от речки Берхомут. Речушка брала своё начало в горах Урала и несла свои холодные воды в Селеук. Вдоль берегов Берхомута рос небольшой ольховник. Сельчане затапливали по выходным баньки, стоящие вдоль речки, пахучими дровами из этого лесочка. И поэтому в воскресенье с утра над деревушкой стоял сладковатый запах дыма затопленных «по-чёрному» бань.

– Улым, догоняй, – после обеда дедушка, улыбаясь, махнул рукой внуку и, похлопывая ивовой веткой по кирзовому сапогу, пошёл через проулок, соединяющий основную деревенскую улицу с дорогой за огородами.

Руслан, запрыгнув на своего железного коня в сопровождении большого, похожего на немецкую овчарку чёрного пса по кличке Актуш, помчался вдогонку за дедом.

Мальчик оставил велосипед возле распахнутых ворот деревянной конюшни, покрытой шифером, и вошёл за дедом в её прохладу. Когда глаза привыкли к темноте, Руслан увидел справа загон, огороженный от остальной конюшни жердями в пять рядов. В самом тёмном углу маленького вольера он заметил рыжий холмик, лежащий на соломе. Приглядевшись, мальчуган различил уши, настороженно прислушивающиеся к вошедшим, и большие глаза жеребёнка.

– А можно его погладить?

– Нет. Он тебя не подпустит к себе. Малыш всех боится. Ему же всего неделя от роду.

– А что он ест?

– Сейчас мамка придёт с луга и покормит молоком.

– А можно его покормить?

– Пока нет. Он слишком маленький. Хочешь дать ему имя?

– Да. Конечно.

– Улым, имя даётся не просто так. Подумай сначала, как его назвать.

– Хорошо. А почему меня назвали Русланом?

– Родители хотели, чтобы ты, когда вырос, стал сильным и храбрым, как Арслан, лев.

– Тогда я его назову Даланом. Пусть он приносит всем удачу.

Каждый день мальчик то один, то с дедушкой приходил посмотреть на жеребёнка. Необъяснимая сила тянула его к Далану. Видно, рождённые в один день и воспринимали друг друга по-иному. Со временем мальчик со своими долгими разговорами понравился и внимательно слушавшему малыша жеребчику. Их взгляды встречались, и не было в них страха или недоверия. А только чувство любопытства. Любопытство бывает разное. Есть любопытство со страхом. Когда боишься тёмной ночью заглянуть под кровать, но всё же хочется понять: прячется ли там кто-то страшный? Или другое любопытство. Когда чувствуешь, что за дверью что-то новое, досель незнакомое. При этом есть опасение, но оно не ложится тяжестью на руки и ноги, а радует своей неизвестностью. Так и Далан стал потихоньку приближаться к маленькому человечку и втягивать ноздрями, исходящий от того запах. Подойдя на два шага, он, отбрыкиваясь, отскакивал обратно в тёмный угол загончика. Но через минуту с любопытством опять приближался к говорящему ласковым голосом мальчугану.

– Ты меня не бойся, – протягивал Руслан руку. – Я не сделаю тебе ничего плохого. Только почешу у тебя за ушком.

Через две недели мальчику позволили поить Далана коровьим молоком, разбавленным горячей водой из бутылки.

– Улым, ты в молоко добавляй ложечку сахара, – учил внука Хусаин-бабай. – Он тогда к тебе быстрее привыкнет.

И, действительно, жеребёнок с удовольствием отличал молоко, которым поил мальчик, от того, которым кормили женщины в белых халатах. Со временем дедушка разрешил Руслану приносить маленький кусочек сахара своему любимцу. Мальчик, оглядываясь, чтобы не видела бабушка, тайком за завтраком засовывал несколько кусочков рафинада в карман рубашки. И только дедушка, замечая, как внук прятал лакомство, тихонько ухмылялся.

«Слышу, как мальчик приехал. Сейчас он даст мне белую сладость, – ожидал друга Далан. – Мне так нравится, когда он меня расчёсывает».

– Далан, – кричит вбегающий Руслан. – Я опять принёс тебе немного сахара. Как мне не терпится, когда тебе разрешат выходить из загона! Дай я тебе причешу гриву.

Мальчик радостно смеётся, когда жеребчик, играя, пускается вскачь по кругу. Размахивая головой и взбрыкивая задними тоненькими ножками, тот носится внутри загона, изредка подбегая к человечку и заглядывая своими большими глазами с длинными ресницами в глаза другу.

Сначала подросшего жеребёнка стали отпускать с мамой на луг возле конюшни. А затем окрепшего смышлёного малыша кобылица брала с собой в общий колхозный табун. Руслан в своих путешествиях по окрестностям всегда отыскивал их и приветствовал своего «рыжика» с черными ушами. Далан, завидев своего друга верхом на зелёном «коне», отделялся от других и устремлялся навстречу человечку. Они играли в догонялки по лугу вокруг сородичей жеребёнка. При этом четвероногий сорванец то отбегал от велосипедиста, то обратно, вытянув шею, устремлялся к нему навстречу. Каждый раз у Руслана в кармане было припасено лакомство для друга. Даже выданный бабушкой мягкий пряник человечек не жалел для своего игривого жеребёнка. Накатавшись, мальчик ложился в густую траву, вдыхая аромат медоносных трав и слушая жаворонков, заливистые голоса которых раздавались откуда-то сверху с голубого-голубого небосвода. Жеребёнок успокаивался и, помахивая коротким хвостиком, подходил к лежащему Руслану. Вдыхая через широкие ноздри запах друга, он подходил близко-близко к человеку и губами начинал щекотать ухо и шею мальчика. Приятные мурашки покрывали всё тело мальчугана, и он, смеясь, пытался отпрянуть от мягких губ жеребёнка. Так они играли и наслаждались летним беззаботным днём.

Ближе к 1 сентября Руслан опять нашёл своего друга, пасущегося в табуне на одном из уже пожелтевших холмов возле деревни. Порезвившись, они долго прощались до следующего лета. Далан как будто чувствовал печаль в голосе уезжающего в город мальчика.

– Мне надо уезжать, – прижавшись головой к шее жеребёнка, со слезами на глазах шептал он другу. – Я буду стараться приезжать с папой к тебе.

Далан только недовольно фыркал и пристально вглядывался в печальные глаза Руслана. Когда мальчик, то и дело оборачиваясь и махая рукой, прощаясь, удалялся, жеребёнок печально ржал, вытянув в сторону человечка шею.

«Никогда я не видел раньше его с капельками у глаз. Он какой-то другой. Даже не улыбается мне. – думал Далан, прижимаясь к своему другу. – Что у тебя происходит? Почему голос такой тихий?»

– Я завтра тебя буду ждать, – кричал он мальчику вслед. – Мы с тобой ещё побегаем.

Подойдя к кобылице, Далан спросил: «Мама, что за капельки были на глазах у человечка?»

– Это слёзы, – отвечала кобылица, вглядываясь в сторону, куда ушёл друг сына.

– Слёзы? – не понимал жеребёнок. – А что это? И почему раньше я их не видел?

– Твой друг чем-то опечален. Ты подумай: не сделал ли ему больно, играя?

– Нет, мама, – задумался малыш. – Он уже пришёл сюда такой.

– Ничего, сынок, – мудро добавила кобылица. – Завтра он вернётся к тебе с другим настроением.

Но ни завтра, ни когда стали падать с неба белые снежинки, человечек не возвращался. Напрасно Далан вслушивался в белую даль. Не видно и не слышно было его друга. Он скучал по ласковым рукам мальчика, нежно чешущим его за ухом, и по весёлым играм на зелёных просторах. И сердился на то, что его друг перестал к нему ходить. В его снах мальчик приезжал на своём железном коньке и кормил его сладким сахаром. Далан, причмокивая губами, просыпался и, осмотрев вокруг себя, глубоко вздыхал. Теперь он стал понимать, что значит печаль и как она сжимает сердце толстыми кожаными ремнями, не давая радостно дышать.

Однажды, когда уже снег толстым белым одеялом укрыл землю и мороз сковал льдом речку, за конюшней жеребёнок услышал знакомый голос своего друга, доносящийся за воротами. Сердце радостно заколотилось, предчувствуя долгожданную встречу.

– Где же ты пропадал? – спрашивал он подбежавшего к загону друга. – Я уже так по тебе соскучился. Ну, иди же ко мне.

Перед ним стоял одетый в какое-то тёмно-коричневое клетчатое пальто и ушастую шапку, улыбающийся своей открытой улыбкой ЕГО мальчик. Жеребёнок, радостно фыркая, тянулся к рукам, которые протянул сквозь жерди, ограждающие загон, Руслан.

– Видишь, как радуется твоему приезду Далан, – отметил дедушка. – Перелазь к нему. Покорми его вкусняшками.

Руслан спустился к жеребёнку и крепко обнял своего друга. А Далан, не скрывая свою радость, напирал на мальчика, прижав его к забору. Глаза его светились, и казалось, сейчас выскочат из орбит. Они долго стояли молча, прижавшись друг к другу. Наконец, мальчик немного охрипшим от нахлынувших чувств голосом спросил: «Как ты тут, Далан? Не холодно тебе? Я приехал с папой в деревню, чтобы навестить тебя».

«Опять у мальчика слёзы на глазах, – недоумевал Далан. – Но при этом он улыбается. Какие же странные эти люди. И как их понять?» Мальчик что-то, смеясь, рассказывал своему другу про школу и новых друзей, про добрую учительницу и девочку с горбинкой на носу. А жеребёнок слушал и наслаждался голосом своего друга.

Когда мальчик с небольшой печалью в голосе стал прощаться с жеребёнком, Далан уже всё понял и просил его не уходить: «Ты не уходи надолго…»

– Далан не хочет тебя отпускать, – показывая на конюшню, заметил дедушка. – Слышишь, какой у него печальный голос?

Вот и снег сошёл с полей. И только в ущельях гор оставшийся потемневший рыхлый снег хранил остатки морозной зимы. А на солнечных сторонах холмов сквозь старую жёсткую пожелтевшую траву стали пробиваться ярко зелёные ростки новых растений. Они были такие мягкие и вкусные, не в пример сухой траве, которой кормили зимой. Далан с большим удовольствием пасся вдали от основного табуна, подставляя по очереди свои бока тёплому ласковому солнцу. Вдруг ветер из-за холма принёс знакомый звук железного коня Руслана. Повернувшись всем телом навстречу звуку, он вытянул шею и призывно заржал. Вскоре показался мальчик, который приветственно махал ему рукой.

– Далааан, – услышал жеребец крик мальчика.

Четвероногий друг ринулся во весь опор навстречу мальчугану. Не доскакав метров десять до велосипедиста, повернул чуть правее и стал кругами бегать вокруг остановившегося. Весело вставая на дыбы, закидывая голову и беспрестанно издавая радостное ржание, Далан кружил, не веря своим глазам. Мальчик, спешившись и раскинув руки, пошёл к своему другу. Обнимая шеей Руслана, жеребец притоптывал от нетерпения и кружился вокруг прижавшегося к нему мальчика.

– Я так соскучился, – восхищённо произнёс прямо в ухо коню мальчик. – Теперь мы три месяца будем вместе. А ты так вырос!

Каждый день Руслан приезжал на пастбище и в конюшню. Помогая старшим, он кормил и поил своего друга. Жёсткой щёткой счищал старую шерсть, аккуратно, чтобы не причинить боль, убирал с гривы и хвоста репейники. И всегда разговаривал с Даланом. По умному взгляду коня он прекрасно понимал, о чём думает его четвероногий друг.

– Мне так нравится здесь в деревне. Здесь не надо рано вставать, чтобы идти и сидеть за партой. Нет. Конечно же, учиться тоже надо, но не четыре же урока подряд. Как ты думаешь?

Далан взглядом показывал, как ему жаль своего «ученика».

– Я бы лучше с тобой проводил это время. Ты же согласен?

«Конечно же, вместе веселее», – отвечал, кивая головой, жеребец.

– Вот если бы взять тебя с собой… – вытирая немного смоченной в тёплой воде тряпкой, мечтал Руслан.

«Да, кто нам позволит», – фыркал и тряс головой Далан.

– Вот-вот.

В конце этого лета взрослые решили, что пора начать объезжать молодняк прошлого года. Но как ни старались, Далан не давал накинуть на себя уздечку.

– Хусаин-абзый, а пусть Руслан попробует, – предложили скотники.

– Да вы что! – возмутился дедушка. – Он же его зашибёт.

– Олатай, у меня получится. Вот увидишь.

– Ну, давай, – нехотя согласился дед. – Только очень осторожно. Ты лишь накинь уздечку на него. А мы уже дальше сами.

– Далан, иди ко мне, – протянул в руке сахар мальчик. – Не бойся. Я только надену на тебя уздечку.

Жеребец послушно, прекрасно понимая, что от него хочет его друг, наклонил голову, позволяя накинуть уздечку. Преданно глядя в глаза мальчику, он позволил подвести его к стоявшей посреди двора телеге. Руслан, взобравшись на неё, попросил жеребца подойти поближе. Потом мальчик тихонечко, не делая резких движений, перебросил ногу через круп Далана.

«Не бойся, – думал Далан, подставляя свою спину мальчику и чуть-чуть поднимая свою левую сторону, как будто пододвинул его. – Сядь ровно. Я пойду тихонько, чтобы ты не свалился».

Далан сделал шаг и почувствовал, что наездник съезжает опять налево. Он ещё раз пододвинул Руслана. И когда мальчик сел ровнее, тихонько, стараясь не спугнуть, начал движение. Спина коня была широкой, и всадник удобно, даже без седла уселся на коня.

– Молодец, Далан, – шептал Руслан, наклонившись к самому уху друга. – Не торопись, пожалуйста. Я ещё боюсь.

Сделав два круга по двору конюшни, Далан подошёл к телеге. Руслан под облегчённый вздох дедушки слез на неё и обнял своего коня. Со временем жеребец стал позволять надевать на него седло. Первый год дедушка не разрешал никому, кроме Руслана, садится на молодого коня. А мальчик иногда не дожидался, когда взрослые оседлают, и просил Далана подойти к телеге.

– Далан, покатай меня, пожалуйста, – махал он коню, взобравшись на телегу. И, держась только за гриву, управляя ногами, катался по дворику. – Олатай, смотри, какой Далан послушный.

Когда настало время опять прощаться на время учёбы, и мальчик, и конь уже не сильно печалились. Они прекрасно понимали, что при первой же возможности опять увидятся.

Год за годом дружба Руслана и Далана только становилась крепче. Коня со временем стали использовать и в упряжке. Он вырос в крепкого и послушного трудягу. Но пасся на пастбище всё равно один, и если ему не нравился человек, то он не подчинялся ему. А особенно если от человека пахло спиртным.

В деревне жила семья, которую за глаза местные называли Карайорақ[3]. Молчаливые и вечно угрюмые, они не поддерживали отношения ни с кем из соседей. Казалось, что, глядя на других исподлобья, они всем завидовали – что те веселятся и им всё легко даётся. В деревне ещё помнили, как один из них застрелил собаку Хусаина-бабая. Горько переживал дед потерю своего Актуша, но не стал мстить убившему человеку.

Однажды отец застрелившего пса выпросил в колхозе телегу перевезти шкаф для продажи в соседнем селе. Погрузив его в телегу, старик громко скомандовал Далану: «А ну-ка, скотина, трогай». Конь нехотя сделал первый шаг. Вдруг спину обожгло от удара кнута. От неожиданности жеребец даже немного присел, но терпеливо продолжил свою работу.

Продав шкаф, человек допоздна засиделся у хозяев. А когда вышел, то еле держался на ногах. Подойдя, подбоченясь вплотную к коню, он наклонился прямо к морде жеребца: «Вот кто вы все такие? Даже ты, безмозглая тварь, а ведёшь по отношению ко мне брезгливо. Я покажу вам всем».

– Поехали, – ударив кнутом по спине Далана, крикнул пьяный в стельку человек.

Конь, не понимая к себе такого отношения, не сделал ни шагу.

– Ты что, скотина, будешь артачиться? – удары кнутом посыпались по крупу и спине.

Но Далан упрямо, терпя боль, стоял на месте.

– Я тебе сейчас покажу, – угрожая, старик слез с телеги и направился к голове коня.

Далан резко, несмотря на боль от ран на спине, рванул, оставляя позади бегущего и ругающегося человека. Доскакав до конюшни, он встал возле ворот и стал смирно ждать.

Ранним утром Хусаин-бабай ужаснулся, увидев спину коня. На ней были глубокие раны с уже запёкшейся кровью. Освободив жеребца от упряжи, человек повёл его в здание конюшни и очень осторожно промыл раны тёплой водой. Затем обильно смазал балауыҙлы май[4], которым доярки смазывают вымя коров, чтобы соски не трескались, и укрыл чистой простынёй. Далан, понимая, что человек старается облегчить ему страданья, терпел все процедуры, изредка вздрагивая, когда резкая боль пронизывала его насквозь.

Ближе к обеду появился ещё не протрезвевший живодёр, который живого места не оставил на спине Далана. Хусаин-бабай, схватив за шиворот односельчанина, затащил его в тёмный угол конюшни: «Ещё раз увижу тебя возле Далана, так же попотчую тебя кнутом, понял?»

Ссутулившись от страха, сверкая гневными зенками и шепча что-то себе под нос, живодёр медленно удалился. Его молчаливо провожали осуждающими взглядами все присутствующие во дворе конюшни.

Приехавший через два дня на каникулы одиннадцатилетний Руслан сразу же бросился искать своего четвероногого друга. Но, не найдя на холмах, приехал к конюшне. Прислонив велосипед к воротам, заглянул в её тёмную прохладу. Из глубины длинного вытянутого здания послышался голос его друга. Радостно подбежав к жеребцу, Руслан не сразу понял, почему спина его коня укрыта простынёй. Но кровавые следы на белой простыне объяснили ему, что произошло, пока его не было. Слёзы брызнули из глаз мальчугана. Обняв своего друга, он зашептал: «Кто это тебя так? И за что?» Далан, чувствуя всем своим сердцем, какую боль ощущает его маленький друг, прижался к мальчику.

«Не плачь. Мне уже легче, – думал Далан, глядя на мальчика. – Теперь я понимаю, что за слёзы бывают у людей. Твои слёзы так же уменьшают мою боль, как масло, которым намазал твой дедушка».

– Пойдём, Далан, на лужайку, – обнимая правой рукой за шею, мальчик повёл друга под целебное тепло весенних лучей солнца.

То ли от каждодневных масляных процедур, то ли от участия мальчика, но конь быстро пошёл на поправку и уже на третий день позволял запрягать его в телегу. Дождавшись, когда после работы лошадей отпустят на холмы, мальчик приезжал к другу. Пока Далан мирно пасся, Руслан сидел рядом и делился с ним своим сокровенным или рассказывал, как прошёл учебный год и какие были интересные случаи с ним и его одноклассниками.

– Недавно услышал одну песню, – размышлял вслух мальчуган. – Там есть такие слова: «Дорога без конца, дорога без начала и конца. Всегда в толпе, всегда один из многих». Наверное, тяжело быть одному? Как ты думаешь, Далан?

Жеребец фыркнул ему в ответ, тоже не понимая: как можно быть одиноким, когда рядом есть дружок?

– Там ещё есть такие слова: «Ну а если спросят вдруг: “Где любимая и друг?” Промолчи в ответ с улыбкой, пусть никто не видит сердце поседевшим от разлук». Я никак не могу понять: как может сердце поседеть от разлук?

Далан подошёл к мальчику, смотрящему на солнце, заходящее за горизонт, и положил голову ему на плечо.

– Ты же меня никогда не предашь, а? Настоящие друзья не предают же?

Глядя на багровый шар, обжигающий зелёные верхушки деревьев на горизонте, приятели, прижавшись головами друг к другу, молча дали клятву верности.

Повзрослевший, четырнадцатилетний Руслан даже зимой стал приезжать один в деревню. И каждый раз, в день, когда приезжал паренёк, возле центральной колхозной усадьбы его ожидал Далан. Он как-то чувствовал, что должен был вернуться его друг, и пробегал три километра, отделяющие его аул от автобусной остановки. Руслан обнимал коня, угощал «городской» вкусняшкой и садился на крепкую спину дружка. Мирно разговаривая, они направлялись домой.

Летом дорога от центральной усадьбы до их деревни проходила по полю. А зимой её заметало, и люди вынуждены были срезать путь через лесок, росший вдоль речки Селеук. Небольшой перелесок скрывал изредка очищаемую трактором дорогу от буранов. Но в этом было и своё очарование. Если летом, идя по дороге, можно было любоваться росшей на полях пшеницей и утопающими в зелени склонами Уральских гор, слушая переливчатую трель жаворонков, то зимний лес завораживал своим волшебством. Кристаллики снега, щедро одевшие деревья в белые пушистые шубы, блестели на солнце. То и дело от рябины к калине перелетали стайки жирных снегирей или хохлатых свиристелей. Деревья, скрипящие на ветру, придавали зарослям сказочный загадочный вид.

В эти моменты Руслан даже замолкал, любуясь этой первозданной красотой. А Далан мудро не перебивал его созерцание и тихо шёл по очищенной дороге, отгороженной от лесочка снежными «бордюрами». Иногда под впечатлением от приезда друга конь переходил на легкий галоп. И тогда паренёк хватался за гриву обеими руками и крепко сжимал бока друга ногами. Возле выхода из леса Далан переходил на рысь. Щёки наездника краснели от морозца, удовольствия и юности. Из ноздрей коня валил густой пар, и сердце радостно билось. Руслан кричал во весь голос и обнимал за шею Далана. В эти моменты они как будто бы врастали друг в друга одной радостью на двоих.

Однажды, уже после Нового года, Далан почувствовал, что сегодня должен приехать его друг к дедушке, и неспешной рысью двинулся к остановке через перелесок по вычищенной трактором дорожке. Небольшой мороз совсем не беспокоил заросшего в густую рыжую шерсть жеребчика. Да и настроение от предстоящей встречи было приподнятое. Вдруг навстречу молодому рысаку из-за поворота появился ссутулившийся старик, который когда-то до крови избил его кнутом. Перейдя на шаг, Далан старался как можно дальше от человека пройти мимо и фыркнул недовольно, когда миновал злобно облокотившегося на палку старикашку. Даже запах вокруг живодера витал какой-то тяжёлый, а взгляд не скрывал желания сделать что-то худое. Пройдя мимо и не получив удара палкой по спине, Далан вскоре позабыл о неожиданной встрече на узкой дорожке.

А старикан, которого тяжёлые мысли сгибали к земле, плёлся в деревню и, густо ругаясь, мечтал отомстить. Приглядевшись к склону горы, он заметил десяток тёмных точек, движущихся цепочкой. «Ага, – ухмыляясь, подумал дед. – Вот и волки, которые отомстят за моё унижение. Бегите, ребятки, он вон туда поскакал». Местные жители очень удивились, видя идущего по деревне со злобным оскалом односельчанина. «Давно его не видели таким довольным, – переговаривались между собой. – Что же его так обрадовало?»

Ничего не подозревающий Далан на выходе из леска возле центральной усадьбы заметил пасущихся на тебенёвке кобылиц с годовалыми жеребятами. Когда-то и он с мамой так же мирно учился добывать траву под сугробами.

«Сейчас я встречу друга, – оглядывал остановку Далан. – Он будет любоваться блестящим от луны снегом. А я постараюсь осыпать его им с низко свисающей ветки.

А вот и он. Как же я соскучился по его голосу и рукам!

Чем ты меня угостишь сегодня? Мягкими и ароматными пряниками!

Ну, всё, садись уже. Поехали. И так стемнело.

Как же хорошо, что ты приехал! Мы с тобой завтра покатаемся по холмам. Ты мне вычистишь шерсть и расчешешь гриву и хвост. Ах, как хорошо скакать по тихому засыпающему лесочку!

Но что это за тревожный запах? Что за тень мелькнула в кустах? Да это же волки! А возле деревни пасутся кобылицы с жеребятами. Стая специально пробирается к ним скрытно в лесу. Сейчас нападут и успеют загрызть нескольких жеребят. Их надо предупредить. Друг, держись за гриву.

– Волки! Спасайтесь!

Держись. Им нас не догнать. По снегу волкам тяжелее бежать.

Нет. Нет. Только не сползай. Держись.

Вот высокое дерево. Давай залезай скорее на него. Вдвоём нам не спастись. Я их уведу за собой.

Прощаааай!»

Когда Далан яростно заржал и поскакал в сторону своего аула, всадник успел схватиться за гриву обеими руками. Но сидеть без седла было очень неудобно. Позади слышен вой вожака, управляющего стаей.

Вдруг конь подскочил к высокому дереву и всем видом стал показывать, чтобы Руслан залез на него. Пока парень, неуклюжий в зимней одежде, взбирался по веткам, стая нагнала их. По одному волки начали подскакивать сзади, пытаясь укусить скакуна за ноги. Далан ударом копыта отбросил заскулившего первого нападающего.

Конь, тяжело дыша от бега и возбуждения, взглянул на своего друга. Его взгляд был полон любви и преданности этому пареньку, который первым из всех людей приласкал его и поил необыкновенно вкусным молоком, кто нежно мазал масло ему на раны и рассказывал о своей первой любви. Отчаянно заржав, Далан рванул по дороге, уводя стаю за собой. Последнее, что он увидел: это слёзы, ручьём текущие из глаз его друга.

Руслан пытался разглядеть в темноте, куда поскакал его дружище. Но только по удаляющемуся прощальному ржанию он понимал, что конь уводил хищников от селения в сторону ущелья.

Когда Руслан спрыгнул с дерева и добежал до изб, то увидел, что на улице стоят почти все взрослые жители, выскочившие на неистовый лай собак.

– Далан увёл стаю от деревни и табуна с жеребятами в гору. Надо ему помочь! – кричал внук деду.

– Нет, улым. Мы не успеем. Он будет бежать, пока силы его не покинут. А в сугробах в лесу волки быстрее.

Руслан как будто бы сразу же обессилел. Ноги налились свинцом, а руки опустились. Дедушка отвёл его домой и, раздев, уложил в кровать. Два дня паренёк пролежал в горячке. На его горячий лоб прикладывали холодные компрессы и отпаивали чаем с мёдом. В бреду он звал своего друга и повторял: «Теперь, я понял, как сердце седеет…»

Весной конюх соседней деревни привёл Хусаину-бабаю рыжего годовалого жеребёнка.

– Абзый, примите к себе в табун одного из тех, кого спас ваш Далан. Как Вы его назовёте?

– Арслан.

[1] Тубян-як (башк.) – нижняя часть деревни относительно течения арыка.

[2] Ур-як (башк.) – верхняя часть деревни относительно течения арыка.

[3] Карайорақ (башк.) – чёрное сердце.

[4] Балауыҙлы май (башк.) – мазь на основе пчелиного мёда и гусиного жира.