№9.2022. Галим Хисамов. В отрогах Урала. Документальный роман. Перевод с башкирского Г. Хасанова. Продолжение. Начало в №№ 7–8

Галим Хисамов

 

В отрогах Урала

Документальный роман

 

Продолжение. Начало в № 7, 8

 

После съезда Габитов направился в Совет Министров СССР. Если не был бы народным депутатом, не только к председателю, даже к порогу этого здания, наверное, близко не смог бы подойти. Как только Габитов показал свое удостоверение, милиционер резко выпрямился, открыл дверь. Свою магическую силу удостоверение показало и в приемной председателя. Его пропустили вне очереди.

– Зря ходите, Исмагил Ахмадуллович, – сказал Павлов. – Нет у нас сейчас денег. И союзные республики, и автономные, ссылаясь на свои Декларации, не выделяют нам соответствующие средства. Должны же дать денег хотя бы для содержания министров иностранных дел, обороны, внутренних дел. Говорят: раз нет Союзного договора, не известно, сколько надо платить, поэтому пока воздерживаемся.

 Если вы не можете выделить средства, запланированные для союзных предприятий, расположенных у нас, то доходы, полученные от их деятельности, мы будем вынуждены расходовать на нужды республики.

– Дело хозяйское. Делайте что хотите. Сейчас вас нельзя привлекать к ответственности за нарушение порядков, установленных раньше. Потому что – демократия!

Из кабинета Павлова Габитов вышел в некотором замешательстве. В таком же состоянии он зашел в кабинет Рахимова, когда вернулся в Уфу.

– У нас в республике, Муртаза Губайдуллович, оказывается, есть порядок и дисциплина. Если руководителю района, города, предприятия или хозяйства скажешь, что это указание Председателя Верховного Совета, бежит его исполнять. А в Москве не поймешь, кто кого должен слушать.

– Говоришь, что Павлов не даст денег?

– Откуда он их возьмет? Даже не может выдать зарплату сотрудникам своего аппарата.

– В таком случае и мы в дальнейшем ни копейки не будем давать – ни Минфину СССР, ни Минфину РСФСР. Такое право нам дает наша Декларация.

– Придется так поступать. Без ссоры с Москвой, наверное, мы все равно не обойдемся.

– Ладно, что будет, то и будет. Хватит кормить Москву!

 

                                                                   

Национальный банк

 

Нью-Йорк. Экипаж американского космического корабля многоразового использования приступил к выполнению запланированных научных опытов.

Прага. Очереди около бензоколонок в Чехословакии растянулись на несколько километров.

(«Совет Башкортостаны», 9 октября 1990 года).

 

Это легко сказать: в дальнейшем Москве не дадим ни копейки. Только люди могут сунуть руки в карманы и думать – дать или не дать деньги. А тут – Башкортостан и Москва. Кроме того, нет ни карманов, ни звенящих монет. Рахимов понял, что слабо разбирается в финансовой системе. Раньше он знал, что за произведенную заводом продукцию главк из Москвы отправлял средства в банк и деньги хранились там. Завод по мере необходимости пользовался ими в виде бумажных денег или цифр на бланках. А как происходит весь кругооборот средств между Москвой и заводом – этим вопросом он особо не интересовался. Сейчас задумался. Ладно, решили впредь не перечислять деньги в Москву. А как это можно сделать на практике? С кем-то надо проконсультироваться. Только с кем? С министром финансов Насибуллиным? Нет, вдруг пойдут слухи, что Рахимов хочет запретить перечислять деньги в Москву. Тут он вспомнил о Сагетдинове. Как-то они раньше встречались, разговаривали о чем-то. Рахимову он показался человеком толковым, грамотным. Только вот где он сейчас работает? Раньше руководил финансовым отделом Уфимского горсовета, вроде оттуда уволился. А вот куда устроился?

Рахимов поднял трубку:

– Вилляр Юмагулович, найдите мне Сагетдинова. Работает в финансовой сфере. Как зовут? Как у нас, у мусульман, зовут пророка? Да, Мухамет. Раньше я его, шутя, называл пророком.

Прошло около получаса, когда секретарь Ляля сказала:

– Муртаза Губайдуллович, звонит Сагетдинов Мухамет Шамсетдинович.

– Привет, Мухамет. Где сейчас работаешь? Тебя и собакой не отыщешь.

– Здравствуйте, Муртаза Губайдуллович. Я сейчас в «Башкирэнерго». Заместитель директора.

– Ты всю жизнь заместитель. Когда же поднимешься выше?

– Нам, финансистам, всегда положено только второе место. Такова судьба нашей профессии. На первом месте всегда производство, на втором – финансы.

– Оказывается, ты философ.

– Жизнь учит.

– Вот и мне надо было кое-чему научиться. Не сможешь ко мне подъехать?

– Когда?

– Когда сможешь.

Сагетдинов – человек, прошедший через огни и воды. В своей жизни менял немало мест работы. Можно сказать, везде он – заместитель. Поэтому он хорошо знает, что означают слова руководителя «когда сможешь». Значит, уже сейчас. От «Башкирэнерго» до Белого дома не так уж далеко. Не прошло и пятнадцати минут, как Сагетдинов вошел в кабинет Рахимова.

– Как это ты так быстро? – удивился Рахимов.

– На машине же, – ответил тот.

– У тебя фамилия очень редкая. Нигде такой больше не встречал.

– Я сам родом из деревни Айдарале Стерлибашевского района. Моего дедушку звали Сагетдин. Люди с таким именем встречаются очень редко. Наша фамилия идет от имени дедушки.

– Ясно. А теперь скажи-ка мне, пророк, что означают цифры, которые ходят между предприятиями, учреждениями, и как они возникают?

– Это условные единицы, которые замещают золотые деньги. Во всем мире стоимость вещей определяют, сравнивая с ценой золота. Скажем, сегодня один грамм золота стоит столько-то рублей. Значит, стоимость вот этого стола равна стоимости стольких-то граммов золота. Вот так оценивается любое изделие. Вот ещё один пример. Ваш завод в прошлом месяце, скажем, произвел одну тысячу тонн бензина. Стоимость одной тонны – 250 рублей, одной тысячи тонны – 250 тысяч рублей. Вот так происходит ценообразование.

– Банк у себя записывает вот эти наши 250 тысяч рублей, потом их частями нам выдает?

– Да, именно так.

– А цену нашего бензина кто определяет?

– Государственный комитет СССР по ценам.

– Кто определяет, сколько денег мы заработали?

– Ваш главк. Объем произведенного вами за прошлый месяц бензина умножает на установленную цену. Вот и получится, сколько денег вы заработали за прошлый месяц.

– Как сообщают банку, что завод заработал столько-то денег?

– На практике не все так просто. Из общей суммы сначала высчитывают часть средств, которая должна направляться в виде налогов в Москву, затем удерживают еще часть денег, которую вы использовали для производства бензина – стоимости нефти, газа и тому подобное. Что остается – это средства завода, которые можно использовать на производственную деятельность. Об этой сумме и сообщают банку.

– Значит, сумму заработанных заводом денег определяет главк?

– Да.

– Главк находится в Москве?

– Да.

– Разве завод сам не может выполнить всю эту работу, которой сегодня занят главк?

– Конечно, может.

– Тогда зачем нам нужны главк и Москва? Не так ли?

– Если подумать, вы правильно рассуждаете. Главк – лишнее звено. Правительство и министерства его и придумали, чтобы облегчить свою работу.

– А банк зачем нужен?

– Банк собирает все ваши (не только ваши, а всей Уфы, Башкортостана) условные единицы денег, затем превращает их в бумажные и выдает вам для ваших нужд. В то же время банк занимается сбором бумажных денег со всех магазинов, столовых, других торговых точек и хранением их в своих специально оборудованных местах.

– Республиканский банк должен выполнять все указания Центрального банка, расположенного в Москве. Так?

– Так.

– Эти указания можно не выполнять?

– В некоторой степени можно. Но не всегда.

– Мухамет Шамсутдинович, у меня к тебе просьба: сможем ли мы в Башкортостане создать свой банк? Если сможем, то каким он должен быть? Подумай-ка об этом. Составь его проект, потом мне покажешь.

– Ладно.

Сагетдинов понял Рахимова, хотя тот перед ним до конца не раскрылся. Понял, что Рахимов хочет создать банковскую систему, которая была бы независимой от Москвы. «Молодец, далеко вперед смотрит», – подытожил Сагетдинов. Принять Декларацию о суверенитете – это одно, а осуществить ее на практике – это другое дело. Побеждает тот, кто, не боясь, каждый день хотя бы шаг делает вперед. Для достижения успеха нужны люди, мыслящие, как Рахимов, готовые работать днем и ночью. Он, наверное, хочет, чтобы Сагетдинов стал одним из них. Если доверяют, то почему бы не испытать себя? Работая многие годы, он всегда был на вторых ролях, находился в тени. Может, попробовать стать первым лицом? Неужели это ему не по плечу?

У Сагетдинова проснулось честолюбие, он энергично, с задором взялся за выполнение поручения Рахимова. Сначала решил изучить структуру отделения Государственного банка, расположенного в Уфе. Правда, здесь он никогда не работал, но, когда трудился в Министерстве финансов республики, приходилось иметь с ним дело. Вспомнив об этом, он переговорил со многими знакомыми, которые и сегодня продолжали там работать. Оказалось, что за многие годы структура банка не претерпела особых изменений.

Но всего того, что узнал о деятельности данного банка, явно не хватало для выполнения поручения Рахимова. Как-то по делам он приехал в Москву. Зашел в финансовый институт. Сагетдинова интересовало, какие банки существуют в мире и как они работают. Встретился с одним профессором, специалистом по банковской деятельности. Тот его внимательно выслушал, ответил на многие вопросы, в конце беседы протянул Сагетдинову книгу:

– Возьмите, здесь вы найдете ответы на многие ваши вопросы.

Уже в Уфе, когда Сагетдинов раскрыл книгу, понял, что ему подарил её сам автор. Она оказалась очень полезным пособием. Здесь была отражена деятельность банков многих стран, дана оценка их работы. Есть ответы на вопросы, какие банки в своей деятельности более независимы от кого-либо и как они этого добиваются. Давая оценку союзным банкам, отмечает и положительные, и отрицательные стороны их работы. Исходя из всего этого, сам и делаешь выводы.

Внимательно изучив данную книгу, Сагетдинов приступил к работе над проектом банка. Сначала он хотел дать название банку «Банк Башкортостана», затем передумал, написал: «Национальный банк». Так будет вернее. Каждая страна, каждый независимый регион дает именно такое название своему банку. Если назвать «Банк Башкортостана», то это как бы означает, что банк региональный, его деятельность ограничена пределами республики. Тогда теряется весь смысл создания данного банка, он должен быть связан со всем миром.

Сагетдинов завершил работу над проектом и задумался. Остался один вопрос, на который не смог найти ответа. Ладно, создадут Национальный банк, а кто будет его охранять? Решил посоветоваться с Рахимовым. Его пропустили к нему вне очереди. Рахимов поздоровался с ним и уставился на него: мол, ну, что скажешь?

– Муртаза Губайдуллович, я почти закончил работу над проектом нашего банка, но есть одна проблема.

– Какая?

– Банк – это очень своеобразная организация, он нуждается в надежной защите. Во-первых, необходимо надежное хранилище, так как в банке всегда будет находиться огромное количество денег и другое богатство. Во-вторых, нужны надежные охранники. До этого эту функцию выполнял специальный отряд при Министерстве внутренних дел России.

– И дальше он не сможет, что ли, охранять?

– Сможет. Только эта служба Российская. Подчиняется Министерству внутренних дел России. Поэтому вам, Председателю Верховного Совета Башкортостана, не будет подчиняться и выполнять ваши указания. Как мы можем доверить охрану нашего банка такой структуре? Это равносильно тому, что доверять козе охрану капусты.

– М-м-да… – задумался и Рахимов. – Коза и капуста… Ладно, Мухамет Шамсутдинович, я сейчас не готов ответить на этот вопрос. Давай подумаем, как можно разрешить эту проблему. Потом вновь встретимся.

 

Внутренние дела

Хотя и есть перемены

Варшава. (ТАСС). За последнее десятилетие хотя и произошли в Польше большие перемены, нельзя скрывать того, что большинство требований рабочих 1980 года остались не выполненными, сказал в своем докладе, посвященном 10-летию начала протестов на побережье, председатель профсоюза «Содружество-80» М. Юрчек Щецин. Он отметил, что польская семья сегодня живет значительно хуже, чем 10 лет тому назад. 

(«Совет Башкортостаны», 12 сентября 1990 года).

 

Второй этап организационного съезда

В печати опубликован проект рабочей программы коммунистической партии РСФСР. Он разработан на основе устава КПСС, материалов XXVIII съезда КПСС, организованного съезда компартии РСФСР, в нем отражены мнения делегатов съезда, многочисленные предложения партийных организаций, коммунистов.

(«Совет Башкортостаны», 12 сентября 1990 года).

 

Охрана объектов – один из несложных видов деятельности, которым в основном занимались органы внутренних дел. Хотя и называли органами внутренних дел, их полномочия не ограничивались в пределах республики, они могли действовать и за ее пределами, так как порядок должен быть везде. В доме устанавливает порядок хозяин дома, если он выходит на улицу, то, будучи членом общества, начинает подчиняться общественным порядкам. Независимо от того, ты дворник или председатель Верховного Совета, обязан соблюдать общественный порядок, который един для всех граждан СССР. Хорошо это или плохо? Эстонцы считают, что это плохо. Например, русский человек может хорошо выпить и идти туда, где собралось много народа. В этом он не видит ничего предосудительного, а для эстонца такое поведение неприемлемо. Раньше и башкиры считали большим грехом пить спиртное. Но дурной пример заразителен. Сейчас и среди них немало тех, кто появляется в общественных местах поддатым. Установление повсеместно одних и тех же порядков без учета внутреннего состояния общества может привести к плачевным последствиям. Так случилось, например, с северными народностями. Когда, не обращая внимания на физиологию этих людей, на состояние их здоровья, начали продавать на севере винно-водочные изделия, организовывать различные увеселительные мероприятия с употреблением спиртных напитков, эти народности быстро привыкли к ним. К этому состоянию приближаются и некоторые мусульманские народы, которые считали употребление спиртных напитков большим грехом.

Конечно, общественный порядок должен быть везде. Его обеспечивают органы внутренних дел. Управлять этим процессом из Москвы – довольно сложное дело. Поэтому у каждого региона должны быть свои органы внутренних дел, хорошо знающие специфику, особенности, а также традиции и обычаи проживающих там народов.

Думая об этом, Рахимов все же не смог прийти к однозначному выводу. Решил узнать мнения других. В первую очередь решил поговорить с министром внутренних дел республики Хасановым. С ним он встречался часто. Он заходил к нему каждую неделю с информацией о произошедших в республике правонарушениях. Рахимов как-то сказал ему, что бумагу с информацией мог бы отправить и курьером. Тот ответил, что некоторые происшествия требует разъяснения, поэтому лучше будет, если он сделает это сам.

Когда в очередной раз Хасанов зашел к нему, Рахимов неожиданно спросил его:

– Вот эти люди обвиняются в незаконной рубке леса. А привлекаются ли к ответственности те, кто берет у них эту древесину, грузит на машины и отправляет в соседние регионы, а также те, кто ее у них покупает?

– Законом для продавцов предусмотрена небольшая ответственность, а для покупателей ее вообще нет.

– Раз есть покупатель, есть продавец, раз есть продавец, есть и лесоруб. Значит, все должны нести равную ответственность. Не так ли?

– Конечно, так. Только вот закон говорит о другом.

– Вот в нашей соседней деревне был такой случай. Один из ее жителей собирался построить дом. Для заготовки стройматериалов решил организовать субботник. Люди у нас работящие, всегда готовые помочь друг другу. Мужики живо откликнулись на его просьбу, поехали в лес, заготовили в достаточном количестве стройматериала, привезли к нему домой. О самовольной рубке леса кто-то сообщил в милицию. Милиция приехала в деревню, забрала лесорубов и посадила их за решётку. А те, кто занимался перевозкой древесины, остались в стороне, им ничего не сказали, оказывается, они не нарушали закон. В то время мой отец работал председателем колхоза. Когда он узнал об этом событии, решил вмешаться в это дело, хотя к нему не имел никакого отношения, но хотели же посадить в тюрьму работяг его колхоза. Что же делать? Организовал собрание стариков деревни. Попросил их разобраться, кто же виноват во всем этом. Те долго совещались и вынесли свое решение: основной виновник – строитель дома. Отец поговорил с ним, сказал, чтобы он взял разрешение на рубку леса.

– Губайдулла, кто же мне его даст задним числом? Меня же просто посадят, – говорит тот. Но отец настоял, обещал помочь. И, действительно, отцу удалось ему помочь, строителю дома выдали разрешение задним числом. Тот с этой бумагой пошел в милицию, лесорубов выпустили, даже извинились перед ними, ведь произошла ошибка, оказывается, рубили лес по разрешению.

– Здесь мы видим столкновение двух философий. По одной из них – по закону виноваты лесорубы. По второй – по деревенскому обычаю виноват строитель дома. Какой из этих философий нам надо следовать?

– Мы работаем с жителями деревень, поэтому правильнее будет, если будем придерживаться их логики.

– Я тоже так думаю. Народу жилось бы намного комфортнее, если все правоохранительные органы – милиция, прокуратура, суды – в своей работе придерживались тех канонов и правил, по которым привыкли жить люди.

– Наверное, вы правы, Муртаза Губайдуллович.

– Если согласен со мной, подумай, как это можно претворить в жизнь. Потом продолжим об этом разговор.

Когда Хасанов ушел, Рахимов нажал на кнопку, прикрепленную к столу.

– Слушаю, Муртаза Губайдуллович, – на этот раз спокойно и учтиво произнесла Ляля.

– Позови ко мне Вилляра Юмагуловича.

Даутов, словно стоял около двери, зашел тотчас.

– Вилляр Юмагулович, ты на республиканском уровне работаешь долгие годы, очень хорошо знаешь людей.

– Наверное, но не всех.

– Подожди, не перебивай.

– Извините.

– Так вот, людей ты знаешь. Чтобы претворить в жизнь нашу Декларацию, я думаю, нужен какой-то государственный орган, который занимался бы проблемами собственности Союза и России. Кто может возглавить этот орган? Надо найти такого человека.

– Я вас понял.

Рахимов, давая понять, что разговор еще не окончен, продолжал стоять и смотреть в окно.

– На примете у меня есть человек, только вот не знаю, потянет ли.

– И кто же?

– Барлыбаев.

– Халил?

– Да.

– Он сможет. Толковый парень.

– Ладно, давай подумаем. Говорят же: прежде чем резать, семь раз отмерь.

– Ладно, – сказал Даутов, но продолжал стоять. Увидев это, Рахимов произнес:

– Пока на этом все.

– Муртаза Губайдуллович, у меня есть кое-какие соображения, хотел бы с ними поделиться, если позволите.

– Ну, говори, раз есть какие-то соображения.

– Вам нужен человек, который специально занимался бы вопросами кадров. Объем работы с каждым днем растет, да и решать проблемы нужно очень оперативно.

– А ты для чего? Я думал, ты хорошо знаешь людей.

– Я, конечно, знаю многих, но не всех. Кроме того, как у секретаря Верховного Совета, своих забот хватает. Если буду заниматься кадрами, моя основная работа будет стоять.

– Наверное, ты прав. А кто сможет работать с кадрами?

– Надо подумать.

– Ты же уже подумал. Если не подумал, об этом ты не завел бы разговор. – Рахимов хитро улыбнулся.

– Есть несколько предложений.

– Ладно, не тяни.

– Например, первый секретарь Илишевского райкома партии Ильдар Шаяхметов. Молодой, энергичный, грамотный, хорошо знает людей, может работать 24 часа в сутки.

– Еще кто?

– Министр культуры Салават Аминев. Тоже молодой, работает на республиканском уровне, очень ответственно относится к делу.

– К сожалению, я людей из области культуры еще мало знаю, на него внимания как-то не обращал. Ладно, вызывай обоих, поговорим.

После разговора с ними Рахимов сказал:

– Ладно, возьмем из Илишевского района. Могут обидеться представители западных районов, скажут, что Рахимов набирает кадры только из южных районов, среди руководителей уже немало людей со стороны Баймака.

«Откуда знает кадровую политику?» – подумал Даутов.

– Аминев – хорошо подготовленный кадр. Надо его поставить в резерв. А пока пусть работает министром культуры. Для работы с кадрами будет нужен не только заведующий, но и аппарат.

– Когда начнет работать заведующий, вот тогда и создадите отдел. Наверное, этот вопрос необходимо обсудить на заседании Президиума. До этого нужно подумать, как назовем этот отдел.

– Что тут думать? Отдел организационный и кадровой работы.

– Ладно, пусть пока будет так. Посоветуемся с членами Президиума, что они скажут.

 

Баш на баш

 

Помощь Уралу

Нью-Йорк. (ИТАР-ТАСС). Самая большая в мире частная организация «КЭР» по оказанию помощи зарубежным государствам ведет подготовку по перевозке продуктов малым и средним городам Урала.

Федеративный договор

31 марта в Москве руководители республик, краев, областей, входящих в Российскую Федерацию, и РСФСР подписали Федеративный договор. Чеченская Республика и Татарстан отказались его подписать.

(«Башкортостан», 1 апреля 1992 года).

 

После выступления Габитова на сессии Верховного Совета РСФСР многие ожидали, что в жизни республики произойдут какие-то изменения. Это было довольно смелое и жесткое выступление. Если такое выступление прозвучало бы лет пять, нет, даже года два-три тому назад, неизвестно, чем это закончилось бы для оратора. Вернее, такого выступления вообще не могло быть. В те времена контора с атрибутикой из трех букв этого бы не допустила. Независимо от того, ты депутат СССР, РСФСР или автономной республики, каждое выступление заранее читали, проверяли, вносили необходимые поправки, только потом давали разрешение «автору». Если кто прочитает не по тексту – не снести головы. Таких сначала лишали депутатства, затем увольняли с работы, потом начинали «разбираться» с его детьми, родственниками. Зная об этом, кто же будет нарушать установленный порядок?

В 90-х годах кое-что изменилось. Не зря орали на каждом углу: «Демократия!» В это время не только депутаты, но и обычные люди с трибун начали говорить то, что думают. Поэтому Габитову на сессии Верховного Совета РСФСР высказать свое мнение было не так уж сложно. А вот действенность его выступления оказалась не такой, как ожидали. Если раньше не только выступление с такой высокой трибуны, даже публикация в небольшой провинциальной газете не оставалась без внимания, как-то на них реагировали. А сейчас…

С московской трибуны прозвучало выступление Габитова с резкой критикой в адрес Верховного Совета России. В итоге что? Ничего. Словно выступления Габитова вообще не было. Никакой реакции. Тишина. Удивлённые таким оборотом событий, Рахимов и Габитов решили беспрестанно повторять то, о чем говорил Исмагил на сессии Верховного Совета РСФСР, пока не произойдут те изменения, которых они добиваются. Прошло около десяти дней, как была принята Декларация о государственном суверенитете Башкортостана. Состоялась сессия Верховного Совета СССР. Будучи народным депутатом этого Совета, Рахимов выступил на его сессии. Голос его прозвучал на одной шестой части суши земного шара. Он сказал, что Башкортостан принял свою Декларацию о государственном суверенитете и призвал всех признать его независимость.

– Башкортостан еще в 1919 году с Россией образовал Федерацию, если сегодня правительство России не будет признавать наши права, это может привести к плачевным последствиям, – закончил он свое выступление.

Рахимов высказал не только свое мнение. К этому времени большинство автономных республик приняли свои Декларации о государственном суверенитете. Поэтому Рахимов озвучил и их позицию. Однако ни правительство, ни Верховный Совет России никак не выразили свое отношение к республикам. Словно ничего не происходит, словно Россия не гудит, словно уши руководителей России залиты свинцом. Такое безмолвие простой народ понял по-своему.

Как-то Рахимов проезжал по району, граничащему со Свердловской областью. Водитель, увидев заправку, попросил разрешения заправиться. На заправке была довольно большая очередь. Как только они подъехали, машина, стоявшая впереди, быстро отъехала в сторону, ее водитель выскочил из кабины и помахал рукой, мол, место свободное, заправляйтесь. «Наверное, узнали нашу машину, – подумал Рахимов, – поэтому пропустили без очереди». Когда заправились, спросил об этом водителя.

– Нет, – ответил тот, – наша машина с госномерами Башкортостана, а эти машины из Свердловской области. У них на заправках часто туговато с горючим. Поэтому на наших заправках установили такой порядок: сначала заправляются три машины из Башкортостана, потом одна из другого региона. Кроме того, наша машина оказалась в очереди третьей.

«Вот это и есть суверенитет на практике», – подумал Рахимов. Это по его указанию придумали такой порядок на заправках, чтобы нехватка топлива не сказалась на работе техники республики. Что поделаешь, где-то приходится быть пушистым, где-то колючим. Для этого образованы государства, установлены его границы. Зазвенел «правительственный» телефон (так между собой называли телефон прямой связи с Москвой). Рахимов поднял трубку:

– Слушаю.

– Сейчас с вами будет говорить премьер-министр России Гайдар.

– Да, слушаю.

– Здравствуйте, Муртаза Губайдуллович.

– Здравствуйте.

– Муртаза Губайдуллович, это правда, что вы запретили давать бензин Челябинской области?

– Правда.

– Муртаза Губайдуллович, вы же кровеносные сосуды целой области оставляете без крови. Вы это понимаете?

– Я знал вас как экономиста, а вы оказывается еще и медик. Поэтому вы должны знать, чтобы кровеносная система функционировала, должна быть кровь, чтобы была кровь, человек должен хорошо питаться. Так?

«Медик» промолчал.

– Чтобы функционировали кровеносные сосуды области, нужны деньги, – продолжил Рахимов, – а у Челябинска денег нет. Что, мы им бесплатно должны давать бензин? Выделяйте им из российского бюджета деньги, пусть ими они с нами расплачиваются. Вот тогда будет у них и бензин, и керосин, и многое другое.

– Муртаза Губайдуллович, подождите, не горячитесь. У меня есть предложение.

– Говорите.

– Вы ведь работаете на сибирской нефти?

– Да.

– За нефть расплачиваетесь?

– Если есть деньги, расплачиваемся.

– А если нет?

– Интересный вы человек. То рассуждаете, как медик, то как философ. У меня нет времени заниматься философией.

– Подождите, Муртаза Губайдуллович, не горячитесь. Я предлагаю увеличить поставку нефти заводу.

– На это у нас нет денег.

– Это как?

– Вы получаете нефть, перерабатываете и отправляете туда, куда мы вам укажем. Они рассчитаются с вами оборудованием, металлом и другой продукцией.

– Получается, как моя мама говорила: баш на баш.

– Как говорила?

– Баш на баш. Когда у нас не было коровы, мама брала молоко у соседей. За это им давала яйца, мы держали кур. Вот этот обмен она назвала: баш на баш. Сегодня этот способ решения проблем предлагает премьер- министр России.

– Язвительный человек вы, Муртаза Губайдуллович. Ладно, я человек терпеливый. Выдержу вашу насмешку. А как насчет моего предложения?

– Надо подумать. Баш на баш тоже требует расчета. Посчитаем, и я вам позвоню.

Спустя некоторое время Рахимов позвонил Гайдару. Но до этого он принимал экзамен у заместителя министра экономики Барлыбаева, так как сам министр Власов был в командировке.

– Ну, как у нас получается «баш на баш» – нефть на бензин? – спросил Рахимов у Барлыбаева.

– На одну тонну нефти – 300 литров бензина или 400 литров солярки, – показал тот свои расчеты.

– Не слишком ты жадничаешь? Мог бы немного и добавить.

– Но наших расходов и так много, их же надо покрыть, да и зарплату людям надо выдавать.

– Ладно. А что они нам могут дать? Например, Челябинск?

– Много чего. Вот мы составили список.

– В этот список включите и автозаправки. Надо забрать у них заправки и продавать там бензин. Тогда будут и наличные деньги.

– Ну и голова у вас, Муртаза Губайдуллович!

Рахимов расхохотался:

– Иди уж! Займись своими расчетами, – про себя подумал: «Похоже, что из этого парня выйдет толк».

 

Холодильник на яйцо

 

В понедельник в штаб-квартире Организации Объединенных Наций правительство Румынии призвало «использовать всё свое влияние для прекращения применения силы и террора против гражданского населения в районах левобережья Днестра правительствами Российской Федерации и Украины».

Кабинет Министров Украины принял решение о прекращении эксплуатации Чернобыльской атомной электростанции.

(«Башкортостан», 3 апреля 1992 года).

 

В последнее время Рахимов ездит в Москву без особого желания. Поедет – всегда возвращается изнуренный, уставший. Участвует на сессиях Верховного Совета, конференциях, совещаниях, затем ходит по комитетам, министерствам, стараясь решать проблемы республики. Выходит из метро, садится на автобус или троллейбус, иногда берет такси. Нередко приходится искать столовую, кафе, так как не слишком хорошо знает Москву. Находит, заходит, но качество питания – провинциальных городков. Тут еще Горбачев упорно стремится внедрить талонную систему. Якобы это поможет преодолеть временно возникшие трудности. Неизвестно, как она помогает москвичам, а приезжим создала дополнительные проблемы. Зайдешь в продуктовый магазин, а что сможешь купить без талонов?

Рахимов, только ночью прилетевший из Москвы, сидел в своем рабочем кабинете. Зашел Гарипов. Взглянув на изнуренный вид Муртазы, представился:

– Я – Фавзи Гарипович Гарипов. Башпотребсоюз.

Рахимов попытался приветливо улыбнуться, но это у него не слишком получилось.

– Думаешь, о тебе я забыл, Фавзи Гарипович? Нет, не забыл. Вот из Москвы вернулся, устал, поэтому и нет настроения. Извини.

– Как там Москва?

– Москва – город большой. Два дня мотался по министерствам и ведомствам. Сил не осталось.

– Да, все знакомо. Лучше не ездить в этот город. Может, для своих нужд открыть там гостиницу? Организовать ночлег, питание. Если вы разрешите, я сам найду место и открою  гостиницу, даже не стану просить денег от республики.

– Что? Если ты сможешь это сделать, для нас ты стал бы ангелом, избавил бы нас от этого кошмара в Москве.

– Хорошо, открою я гостиницу, – твердо сказал Гарипов, затем открыл папку, достал оттуда бумаги, положил их на стол: – Муртаза Губайдуллович, я не пришел к вам, чтобы просить помочь Башпотребсоюзу, знаю, как обстоят дела в республике. Мне нужно ваше разрешение, чтобы начать одно дело.

– Говори.

– Помните, раньше потребкооперация занималась закупкой у населения шкур, мяса, меда, масла, разных трав и тому подобного. Потом эта работа потихоньку начала свертываться, а затем полностью прекратилась. Думаю, не восстановить ли вот эту работу? Но, как говорится, есть тут обратная сторона медали. Дело в том, что обмен товарами происходил в далеком прошлом, когда не была развита денежная система, в период феодализма. Не скажут ли, что Гарипов хочет вернуть Башкортостан на 200–300 лет назад? Что будем делать, если вместе с моим именем  начнут склонять и ваше имя?

– Последнее меня не беспокоит. Когда работал на заводе, я открывал аграрные цеха, где мы содержали коров, выращивал и гусей. Тогда тоже говорили: Рахимов стал помещиком, феодалом. Зато рабочие сказали спасибо. За счет зарплаты мы им выдавали молоко, мясо и другие продукты. Что поделаешь, если полки государственных магазинов стояли пустые. Меня интересует другое. Скажем, вы закупили в деревнях продукты или какую-нибудь другую продукцию, на что вы можете их обменять?

– На товары повседневного обихода, на мебель. Сейчас большим спросом пользуются телевизоры, стиральные машины, ковры, паласы, кухонные гарнитуры… Постараемся ими обеспечить население республики.

– Хорошее дело задумал ты, Фавзи Гарипович, спасибо, что так заботишься о людях!

Весть о почине Гарипова распространилась быстро. Первыми об этом узнали члены правительства, руководители крупных предприятий. Причиной тому был сам Рахимов. Он рассказал им о встрече с Гариповым и как он его похвалил. Некоторые покачали головой. Вот все как обернулось. Многие хорошо знали об отношении прежнего руководителя республики Шакирова к Гарипову, что подбирают ему замену. Поменялась власть, изменилось и отношение.

Но дело было не только в Гарипове. Рахимову хотелось, чтобы руководители думали, проявляли инициативу, самостоятельность, брали на себя ответственность, без этого не улучшить состояние дел в республике.

Жизнь показала: почин Гарипова оказался бесценным. В условиях острой нехватки даже товаров первой необходимости селяне охотно сдавали заготовительным конторам не только продукты сельского хозяйства, но и собранные в лесах и лугах дары природы, а оттуда увозили домой телевизоры, стиральные машины, кухонные гарнитуры и другие товары. Особой популярностью пользовались холодильники. Хозяева их ставили в зале на самом видном месте. Как же такое богатство будет стоять на кухне где-то в углу!

Как и обещал Гарипов, открыл гостиницу в Москве. Она была небольшая. Заведовала ею уроженка Башкортостана, которая сейчас проживала в столице. В основном здесь останавливался Рахимов. Когда его не было, заезжали и другие руководители республики.

Вскоре статус гостиницы изменился. Как-то к Рахимову зашел Зуфар Еникеев:

– Один из наших земляков служит в КГБ Узбекистана. Хочет вернуться на родину. Говорит, если напишете письмо в Москву с просьбой его перевести, он бы продолжил службу в Башкортостане. Нам же нужны такие надежные люди, Муртаза Губайдуллович?

– Да, нужны. Наших ребят в спецслужбах не так уж и много. Как его фамилия?

– Раянов. Гайса Раянов.

– Надежный человек?

– Служит в комитете государственной безопасности, не каждого берут туда работать, все проходят тщательную проверку, поэтому, думаю, надежный.

– А вы все же проверьте.

– Как? Попробовать навести справку о нем по месту его прежней работы?

– Можно и так, если сможете узнать, где он до этого служил. Лучше всего напишите письмо самому Раянову. Напишите на башкирском языке. Посоветуйтесь с графологами. Говорят, почерк честного человека отличается от того, кто хитрит, юлит.

– Спасибо, Муртаза Губайдуллович. Я об этом еще не знал.

– Молодой ещё. Поживешь, много нового узнаешь.

Через пару недель Еникеев вновь зашел к Рахимову.

– Пришел ответ от Раянова. Читали с лингвистами. Говорят, что письмо написал честный, открытый душой человек.

– Хорошо. Сейчас напишите письмо в Москву, руководству КГБ страны, просите, чтобы Раянова для дальнейшего прохождения службы перевели в Башкортостан.

– Кому конкретно адресовать письмо?

– Должностное лицо можете не указывать. Там разберутся, кому отдать ваше письмо.

Получилось так, как сказал Рахимов. Спустя месяц Раянов приехал в Уфу и начал служить в КГБ Башкортостана. Правда, не в такой высокой должности, которую он занимал в Узбекистане.

– Дело не в должности, – сказал Раянов, – главное – вернулся в родной Башкортостан. Думаю, не будет затягиваться и решение квартирного вопроса. Я все же ветеран, прошедший Афганскую войну.

 

Собрание автономий

Челябинск. Американский тележурналист Славомир Гюренберг назвал Челябинскую область самым экологически опасным местом на планете.

Тамбов. Каждый десятый пьяница, который попадает в Череповецкий вытрезвитель, называет себя родственником какого-нибудь местного начальника. Особенно много «детей» у прокурора города – их количество за год достигло пятидесяти.

(ИТАР-ТАСС).

(«Башкортостан», 4 апреля 1992 года).

 

Все автономные республики, входящие в состав Российской Федерации, приняли Декларацию о государственном суверенитете. Однако ни со стороны руководства России, ни со стороны руководства СССР нет никакой реакции. Как будто ничего не происходит. Сложилась интересная, вернее, печальная непонятная ситуация. Словно разжались пальцы кулака, и они говорят, что мы и между собой, и кулаком, и рукой равны. Но ни кулак, ни рука к этому не выражают своего отношения. Если нет пальцев, зачем нужна такая рука?

Размышляя об этом, Рахимов позвонил в Татарстан Шаймиеву.

– Минтимер, по-моему, наше положение плачевное. Мы объявили, что автономные республики добровольно входят в состав РСФСР и СССР. А сидящие наверху никак не хотят нас признавать. Наверное, нам что-то надо делать?

– Например?

– Например, собраться руководителям автономий, обсудить создающуюся ситуацию, дать ей свою оценку, подумать, что делать в дальнейшем.

– Правильно говоришь. Надо собираться. Как думаешь, кто поддержит наше предложение?

– Ты, я, Калмыкия, Чувашия.

– А где соберемся?

– Давай у меня в Уфе.

Шаймиев на некоторое время замолчал, затем сказал:

– Нет, ни у тебя, ни у меня собираться нельзя. Сразу нас обвинят в сепаратизме. Скажут, что не только сами хотят отделиться, но к этому подталкивают других.

– Тогда где?

– В Москве. На нейтральной земле.

– Под боком федералов?

– Да.

– Москва – большой город. А там где сможем собраться?

– Вроде у тебя в Москве есть представительство?

– Да, есть. Только вот, соберёмся мы в Уфе или в представительстве, всё равно обвинят нас в сепаратизме.

– Ты прав. Ладно, у меня в Москве есть друг, который работает директором театра. Попробую с ним переговорить. Если согласится, соберёмся у него.

– Почему не согласится? За аренду театра заплатим, у него появятся хоть какие-то деньги.

– Правильно. Ты еще раз подумай, кого еще можно пригласить на наше совещание. Я переговорю с Москвой и позвоню тебе.

Шаймиев позвонил Рахимову на следующий же день.

– Директор театра согласен. Если организовывать мероприятие, надо подумать и о питании его участников. Давай сделаем так: все расходы, связанные с организацией данного мероприятия, поделим между его участниками. А ты подумал, кого будем приглашать?

– Да. Думаю, надо приглашать всех руководителей автономий. Положение у всех одинаковое, не стоит их разделять.

– Наверное, ты прав. Было бы хорошо, если сможешь переговорить с каждым руководителем республики отдельно.

– Переговорю.

После этого разговора прошло пять дней, и председатели Верховных Советов бывших автономных республик собрались в Москве. Сначала хотели встретиться и поговорить в узком кругу, но затем решили пригласить работников средств массовой информации. Пусть о позиции автономных республик знает вся страна. О предстоящем мероприятии сообщили всем редакциям газет, агентствам печати, расположенным в Москве. Однако те проигнорировали данное мероприятие.

Когда все приглашенные собрались, Рахимов обратился Шаймиеву:

– Давай, Минтимер Шарипович, ты среди нас самый старший, на правах аксакала начинай наше совещание.

– Нет, Муртаза Губайдуллович, – ответил Шаймиев, – статус аксакала есть только у тюркских народов, а здесь кроме нас немало других. Как инициатор данного совещания, давай ты сам начни совещание.

Так Шаймиев вернул «вожжи» правления обратно Рахимову.

– Ладно, – сказал Рахимов и начал свое выступление: – Об огромном значении совещания руководителей прежних автономных республик можно говорить, даже смотря на то, какую площадь России занимают республики. Наши республики занимают почти половину России. Россия занимает одну шестую часть суши земного шара. Республики, находящиеся внутри нее, занимают ее половину, то есть одну двенадцатую часть всей суши земного шара. Тут, наверное, нет необходимости доказывать, какая эта огромная территория. Да и по численности населения – в них проживает половина народа России. Вот такие мы большие.

Уважаемые коллеги, мы позвали вас, чтобы поговорить об этом и других проблемах, которых я еще не поднимал. Спрашиваете: кто это мы? Мы – это я и руководитель Татарстана Шаймиев. Этому совещанию ни руководители РСФСР, ни СССР и других властных структур никакого отношения не имеют. Сейчас мы призываем всех к откровенному разговору. Минтимер Шарипович, вам дать слово?

– Я выступлю попозже. Вон рвется к трибуне наш самый молодой руководитель – Председатель Верховного Совета Калмыкии Илюмжинов. Дай ему слово.

– Об истории взаимоотношений Калмыкии и России, думаю, наверное, все знаете, – начал свое выступление Кирсан Илюмжинов. – Калмыкия, как и Башкортостан, вошла в состав России на основе договора с царской Россией. Мы участвовали во всех войнах, которая вела Россия. Тысячи и тысячи моих соплеменников сложили свои головы на полях сражений. Правда, поднимали и восстания, когда грубо нарушались наши права. Однако руководители России никогда до конца не выполняли данные свои обещания. Мы в числе первых приняли Декларацию о равноправии России и ее республик. До сих пор центральная власть от всех наших инициатив просто отмахивалась. Но так вечно продолжаться не может. Наступит день, когда придется понять и признать, что есть такой регион, который называется Калмыкия. Но в каком качестве его признают? В качестве равноправного или раба? По-моему, какими мы себя покажем, такими и признают.

Как только прозвучали последние слова Илюмжинова, открылась дверь, появился Шахрай.

– Прошу прощения, что опоздал. Борис Николаевич Ельцин назначил меня своим представителем на вашем совещании.

– Очень рады, что не забыли о нас, – Рахимов не смог не уколоть Шахрая. – Сейчас я слово для выступления даю руководителю Татарстана Шаймиеву Минтимеру Шариповичу.

– Может, мы сначала выслушаем представителя Ельцина? – предложил руководитель Коми.

– Я думал, пусть послушает нас, чтобы мог войти в курс дела.

– Да, да, – сразу согласился с Рахимовым Шахрай, – сначала послушаю вас.

– Я долго не буду говорить, – сказал Шаймиев. – Взаимоотношения с РСФСР и СССР давно волнуют и меня, и народ Татарстана, постоянно ищем пути их регулирования. Сегодня я говорю от имени всего татарского народа. Не только потому, что я руководитель Татарстана, – мы провели собрание представителей около шести миллионов татар, которые проживают во всех уголках земного шара. Поэтому я считаю, что имею право говорить от имени всего татарского мира. На этом собрании мы поднимали немало острых проблем. Самое главное из них – отношение окружающего мира к татарам и отношение татар к миру. До сих пор отношение русских и других народов к татарам было как к рабам. В 1554 году Иван Грозный завоевал Казань, заставил татар склонить перед ним голову. Происходили революции, менялся общественный строй, но отношение к татарам оставалось неизменным. Мы требуем в корне изменить такое положение. Или СССР и РСФСР признают государственный суверенитет Татарстана, объявляют о равенстве Татарстана со всеми другими республиками, или мы, опираясь на конвенцию ООН о равенстве всех народов и об их правах, выходим из состава СССР и РСФСР. Это воля татарского народа, и она никогда не изменится.

Шаймиев сел на свое место, и тут же вскочил Джахар Дудаев в форме генерала армии.

– Я приехал из Чеченской Республики. Как вы знаете, прежнюю Чечено-Ингушскую республику мы разделили на две части. Сейчас у чеченского народа есть своя республика, у ингушского народа – своя республика. Однако верховные власти СССР и РСФСР это не хотят признавать. Хасбулатов утверждает, что автономии – не субъекты государства. Поэтому они не могут делиться на отдельные республики. Поэтому эти республики Россия не признает отдельными субъектами. Хасбулатов, хотя и называет себя представителем горского народа и пытается говорить от его имени, для нас он никто. Если выступает против воли народа, и Ельцин для нас никто. Не мы их поставили во главе власти, и мы не хотим их признавать главами государства. Человек, не признающий волю народа, не может возглавлять народ, и у него нет права говорить от имени народа. Мы, например, не избирали Ельцина, и мы не собираемся подчиняться ему. Пусть власти СССР и РСФСР знают об этом.

После эмоционального выступления Дудаева на некоторое время установилась тишина. Затем слово взял руководитель Республики Коми.

– Товарищи, – сказал он, – выступившие до меня говорили не от имени прежних автономий, каждый выступал от своего имени. Это и правильно. Состояние республик разное, они не могут повторять друг друга. Мы, народ Коми, например, не собираемся выходить из состава РСФСР. Куда же мы пойдем? Сейчас мы полностью живем за счет дотации России. Прекратится субсидия, останется сидеть и смотреть в рот тому, кто даст милостыню. Да, мы тоже объявили свою Декларацию. Но наша самостоятельность отличается от независимости Татарстана или Чечни.

Мы разные. Но нас объединяет одно – мы республики. Поэтому просим, чтобы руководители РСФСР воспринимали нас равными себе и другим.

Таким образом, на совещании руководителей бывших автономных республик выявилось три взгляда на взаимоотношения с верховной властью. В то же время все были едины в том, что бывшие автономные республики предстоящий союзный договор должны подписать на равных условиях с союзными республиками и РСФСР. Лишь в этом случае они станут государствами, выросшими из автономий, будут обладать такими же правами и обязанностями, как и союзные республики.

Во время совещания Рахимов несколько раз пытался дать слово для выступления Шахраю, но из уст того ничего существенного не прозвучало. Видимо, Ельцин назначал Шахрая своим представителем, а вот что надо говорить руководителям республик, забыл сказать.

На совещании не было принято никакой резолюции или специального решения. В этом не было и необходимости. Самое главное – совещание показало, что автономий не удовлетворяет их статус. Они уже выросли, расправили плечи, надо признавать их равенство союзным республикам, в том числе РСФСР. Лишь в этом случае возможно движение вперед. Иначе… Но это уже покажет время.

О данном мероприятии народ СССР, можно сказать, даже не знал. ИТАР-ТАСС ограничился небольшим сообщением. Некоторые газеты его опубликовали, но большинство сделало вид, что его не заметили.

 

Самостоятельность поневоле

 

Каир. Заместитель премьер-министра Ирака Тарик Азиз в Совете Безопасности ООН обвинил «США и Великобританию в господстве».

 

Работники главпочтамта города Читы не приняли письмо группы людей, адресованное в Москву, Михаилу Горбачеву.

(«Башкортостан». № 64. 1 апреля 1992 года.)

 

Муртаза часто задумывался над природой человека, о его жизнедеятельности, переходе его в другой мир. Особенно в последние годы, когда он стал одним их самых пожилых руководителей республики. Как строят свою жизнь люди, народы, государства? Почему одни бесятся с жиру, не зная, что делать со своим богатством, другие кое-как сводят концы с концами? В чем же причина и к каким последствиям это может привести? Муртаза пытался найти ответы на эти вопросы.

Человек не может жить один. Люди живут группами. В то же время у каждой группы есть глава, то есть большинство подчиняется одному. Это особенно заметно, когда видишь двух человек. Один руководит, другой ему подчиняется. То же наблюдается и в семьях. Как правило, мужчина подчиняет женщину, потому что он сильнее. Но бывают исключения из правил, в некоторых случаях мужчина подчиняется женщине. Подобное бывает тогда, когда женщина по своему физическому развитию сильнее, по интеллекту выше мужчины. Такие отношения между парами, группами людей сначала переходят к родам, затем и государствам. Если соседствуют два государства, то одно из них всегда стремится господствовать над другим. Вот такие отношения сложились между Россией и республиками, входящими в ее состав. Четыре века назад Башкортостан заключил соглашение с Россией. Оно оформлено в виде грамот, которые были даны русским царем башкирским родам. По соглашению Башкортостан и Россия – равноправные государства. Каждое из них свою внутреннюю жизнь строит по-своему (то есть полная самостоятельность), а внешние дела – защита границ, военные действия против внешних врагов – совместные (то есть на основе равенства). Но проходят годы, государства начинают чувствовать себя неравными. Одно из них стремится доминировать над другим. Второе государство не хочет господства первого и напоминает о соглашении, заключенном между ними. Однако первое государство не соглашается со вторым. На напоминание о соглашении оно смотрит как на детский лепет. Естественно, второе государство не хочет смириться с таким отношением, оно хочет заставить первого признать соглашение и начинает борьбу. Прошли века, а отношения между ними так и остались.

Конечно, Рахимову не всегда удается думать о глобальных проблемах. Большую часть времени занимает решение конкретных задач.

Открылась дверь кабинета, вошел Даутов.

– Муртаза Губайдуллович, может, посмотрите на перечень вопросов, которые планируется внести на повестку дня предстоящей сессии Верховного Совета?

– Давай, – Рахимов начал читать написанное. – Конечно, Вилляр Юмагулович, все эти вопросы важные. Но мне кажется, есть вопросы важнее их. На территории Башкортостана расположено немало предприятий, которые до этого времени находились в собственности СССР и РСФСР, надо бы рассмотреть вопрос перевода их в собственность республики.

– Муртаза Губайдуллович, слишком уж серьезный вопрос хотите поднять, надо бы сначала его рассмотреть на заседании Президиума.

– Ты, наверное, прав. Давай рассмотрим сначала на заседании Президиума. Потом посмотрим.

Спустя неделю состоялось заседание Президиума Верховного Совета, где на повестке дня стояли вопросы о собственности. Присутствовали все члены Президиума.

– Товарищи, – начал свое выступление Рахимов. – Думаю, нет необходимости кому-то объяснять, доказывать, какое огромное значение имеют вопросы, поставленные на повестку дня сегодняшнего нашего заседания. Собственность Союза, России и собственность Башкортостана. До сих пор над этими вопросами мы особо и не задумывались. Наша республика – один из самых развитых регионов не только России, но и СССР. Наверное, нет ни одной отрасли промышленности, которая не была бы связана с Башкортостаном. Выращиваем довольно много зерна, производим мясо, молоко и другую сельскохозяйственную продукцию. В то же время только три процента из всей собственности, расположенной на территории республики, относится к Башкортостану. В основном это предприятия, производящие товары для житья-бытья. На них изготавливают ручные грабли, лопаты, банные веники, мочалки и другие товары повседневного спроса. А вот крупные предприятия, связанные с производством космических аппаратов, авиации, вооружений, нефти, различных горюче-смазочных материалов, металлов, драгоценных камней, не относятся к собственности республики. Еще в старину в Башкортостане занимались добычей золота. Во главе таких предприятий стояло объединение «Башзолото». В последующем его ликвидировали, вместо него организовали «Уралзолото» и органы управления этой отраслью увели из республики. Наверное, подумали, что слишком жирный кусок достался Башкортостану.

Что дает хозяину собственность? До сих пор вся собственность была государственной, то есть Союза ССР, небольшая часть находилась в собственности РСФСР. Все предприятия, зарегистрированные как собственность Союза ССР, отправляли всю свою прибыль в Москву, а Москва в свою очередь распоряжалась ею как хотела. Уфе, другим городам, где расположено то или иное предприятие, что остается? Отходы производства, неблагополучная экологическая обстановка и другие проблемы. Возьмем для примера то же «Уралзолото». Когда добычей золота занималась республика, «Башзолото» строило для своих рабочих жилье, школы, детские сады, обучало рабочих, организовывало их отдых, выделяло им путевки в санатории и дома отдыха. Перевели управление в Свердловск – все это исчезло. А предприятие же осталось здесь, и рабочие живут и работают у нас в Башкортостане. Вся прибыль уходит в Свердловск. Вот что значит быть хозяином собственности.

Принятая нашим Верховным Советом Декларация о государственном суверенитете Башкортостана дает нам возможность перевести все предприятия, расположенные на территории республики, в собственность Башкортостана, управлять ими самим и оставлять полученную прибыль у себя. Наши предприятия тысячами нитей связаны с предприятиями других республик и областей. Разрываем эти связи? Конечно, нет. Все необходимое будем покупать у них, что мы сами производим, продадим им. Так устанавливаются рыночные отношения.

Ладно, объявим, что прежняя собственность Союза принадлежит республике. А на практике кто будет осуществлять перевод собственности Башкортостану? Это огромная работа, начиная с ее регистрации, кончая тем, что надо определиться, куда, кому, в каком объеме надо платить налоги.

Это довольно сложное, хлопотное дело, которое потребует немало усилий и времени. Поэтому при Совете Министров нам, наверное, необходимо создать структуру, которая занималась бы вплотную всей этой работой. Возможно, и этого будет недостаточно. Сейчас меняются взаимоотношения между Союзом и республиками, особенно в финансовой и правовой сфере. Поэтому, наверное, нам нужно создавать специальные организации по делам банков, органов внутренних дел и правопорядка. Все эти вопросы нужно тщательно изучить и в самое ближайшее время принять необходимые решения.

На данном заседании Президиума не приняли никаких решений. Однако были определены повестки для последующих нескольких заседаний, где предстояло решать нужные и неотложные задачи.

Размышляя обо всем этом, Рахимов пришел к выводу: прежде всего нужно придумать механизм перевода собственности Союза ССР и РСФСР республике. Естественно, такого «механизма» до сих пор не существовало. Не было его ни в Башкирской АССР, ни в других автономных или союзных республиках. В этом не было и необходимости. Вся собственность в стране считалась всенародной. А, по сути, вся собственность находилась в руках государства. Народ ею не управлял, эту работу выполняли министерства, ведомства, к которым были прикреплены предприятия и организации. К негосударственной относилась собственность партии (КПСС), профсоюза, комсомола, пионерской, других общественных организаций и колхозов.

Переход на рыночные отношения предусматривал деление собственности на частную, кооперативную, колхозную и государственную. В свою очередь государственную собственность необходимо было поделить между районами, республиками, РСФСР и СССР.

Предстояла огромная и кропотливая работа. Необходимо было не только взять на учет всю собственность, находящуюся на территории Башкортостана, но и в дальнейшем ею управлять. Тут без создания специальной государственной службы не обойтись, иначе в этой сфере может возникнуть хаос. Когда Рахимов размышлял о необходимости создания такой структуры, он почему-то вспоминал о Барлыбаеве. Недавно он его назначил заместителем министра экономики. Как работает, как-то не интересовался. Может, его поставить во главе этой государственной службы? Справится? Так-то Барлыбаев показался ему человеком ответственным. Но одно дело встретиться, поговорить с человеком, другое дело – как он исполняет свои обязанности.

Рахимов поднял трубку, хотел позвонить министру Власову и расспросить его о Барлыбаеве, но передумал, положил трубку. Конечно, если он позвонит Власову, тот о Барлыбаеве вряд ли что плохого скажет, если и скажет, то не до конца всю правду. О Барлыбаеве надо разузнать каким-то другим путем. Может, это дело надо поручить кому-то? Кому? Давало о себе знать отсутствие специального человека, который занимался бы кадрами. Рахимов поднял трубку и начал набирать номер. Что за телефоны, каждый раз, чтобы позвонить кому-то, сидишь и набираешь цифры! Неужели это нельзя сделать как-то по-другому?

Вошел Даутов.

– Вызывали, Муртаза Губайдуллович?

– Да. С чего бы начать… У нас есть человек, который хорошо разбирается в телефонный связи и сможет усовершенствовать ее работу?

– Есть. Салават Гайсин. Директор «Башинформсвязи». Раньше работал заместителем, был ответственным за телефонную связь. Родом из Учалинского района.

– Пригласи-ка его ко мне, надо с ним переговорить.

– Хорошо.

Даутов направился к выходу.

– Подожди, Вилляр Юмагулович, – остановил его Рахимов, – это еще не все. Мы с тобой договорились организовать отдел кадров. Где он?

– Завершаю подготовку документов.

– Кто его возглавит?

– Я предлагал вам кандидатуру.

– Из Илишевского района?

– Да.

– Но я с ним еще даже не переговорил. Пригласи его.

– Ладно.

Даутов опять направился в сторону двери.

– Подожди, Вилляр Юмагулович. Я еще не закончил.

– Слушаю вас.

– Ты ведь знаешь Барлыбаева?

– Да, знаю.

– Мы его направили на работу в Министерство экономики. Как там он работает?

– Специально не интересовался. Он не может плохо работать.

– Почему? Такой большой универсал?

– Случалось, что иногда он выполнял мои просьбы. Ко всему относится со всей ответственностью, если возьмется за что-то, всегда доводит до конца.

– Скажи ему, пусть позвонит мне. 

– Ладно.

Даутов опять хотел повернуться в сторону выхода, но остановился и вопросительно взглянул на Рахимова.

– Иди, иди. Пока на этом все.

Спустя некоторое время позвонил Барлыбаев.

– Как дела, Халил?

– Средне, Муртаза Губайдуллович.

– Почему так – средне?

– Скажешь – плохо, во-первых, это значит, что ты жалуешься, во-вторых, показываешь, что ты плохо работаешь. Скажешь – хорошо, значит, ты глупец. Только глупцы могут хвалиться перед хозяином.

– Хороший ответ. Ладно, Халил, сделай-ка ты мне анализ об экономических возможностях на предстоящие два года Уфимского завода резиновых технических изделий.

– Хорошо, постараюсь. Только нужно будет письмо с вашей подписью. Это предприятие союзного значения, нам не подчиняется. Поэтому необходимые документы мне могут не показать.

– Ладно. Подготовь письмо. Подпишу.

На следующий день ранним утром в кабинете Рахимова вновь появился Даутов.

– Муртаза Губайдуллович, из Илишевского района прибыл кандидат на должность начальника отдела кадров. Вот его анкета. Пока он заходит, поставьте, пожалуйста, свою подпись.

– Что это?

– О направлении Барлыбаева на завод резиновых технических изделий.

– Давай. Пусть заходит илишевец.

Беседа с Шаяхметовым получалась довольно долгой.

– Как дела, Ильдар?

– Все нормально, Муртаза Губайдуллович.

– Как поживает «Сюнь»?

– Как бы не сглазить, хорошо идут дела. Ведь настали их времена. Только успевай откармливать гусей, за ними целая очередь. Да и цена хорошая. Можно сказать, что колхоз все свои основные затраты покрывает за счет продажи гусей. Ведь за сданные зерно, овощи и за другую продукцию сельскохозяйственного производства государство не торопится расплачиваться. А гусей покупают за наличные деньги, вот и процветает «Сюнь». Народ не знает, как вас отблагодарить, Муртаза Губайдуллович.

В конце восьмидесятых годов обком КПСС принял постановление о закреплении сельских хозяйств республики за промышленными предприятиями. Согласно данному постановлению Уфимский нефтеперерабатывающий завод, руководимый Рахимовым, взял шефство над одним из совхозов Благовещенского района и колхозом «Сюнь» Илишевского района.

– В то время мы думали, что это постановление – очередная шумиха, пошумят и вскоре о нем забудут, – продолжил первый секретарь Илишевского райкома КПСС Ильдар Шаяхметов. – Думали, и вам шефство нужно только для отчета. Поэтому за вами закрепили одно из самых отдаленных хозяйств – колхоз «Сюнь». Думали, пару раз приедете, на этом и закончится ваше шефство. А Рахимов побывал в каждой деревне, на каждой ферме, встречался с людьми, как настоящий агроном или зоотехник старался вникнуть во все тонкости сельскохозяйственного производства и решил на речке Сюнь выращивать венгерских гусей. Тогда очень удивили нас, Муртаза Губайдуллович, ведь никому из нас и в голову не приходила такая мысль.

– Да, все просто. Как-то я был в Венгрии, там мне показали гусиную ферму. Крупные, белые. Растут очень быстро, в то же время не слишком жирные. Когда я приезжал в деревню, как дорогому гостю, родители мне всегда варили гусиное мясо. Ел всегда с большим удовольствием.

Вспомнил об этом и предложил вам заняться выращиванием гусей. Экономисты посчитали и сказали, что дело очень выгодное. Сам же говоришь, что гуси приносят хороший доход колхозу. У меня есть и просьба к руководителям колхоза.

– Какая?

– Хотелось, чтобы вы не забывали о рабочем классе, который когда-то взял над вами шефство. Организовали гусиную ферму на их средства. Хотя бы изредка дали возможность рабочим попробовать гусиное мясо. Конечно, не бесплатно, пусть покупают на свои деньги.

– Конечно, Муртаза Губайдуллович. Разве мы похожи на ребят, которые забывают добро?

– Ладно. Вилляр Юмагулович тебе сказал, зачем вызвали?

– Ничего особенного. Сказал, что могут предложить новую работу.

– Ильдар, мы в Верховном Совете хотим организовать отдел по работе с кадрами. Сам понимаешь, это очень нужная служба. Раньше этим делом занимался обком партии, сейчас его нет. А работа с кадрами не прекращается ни на один день. Надо избавляться от нерадивых, находить способных, грамотных, заниматься их обучением и т. д. Словом, работы непочатый край. Наш секретариат хорошо тебя знает. Думаю, что найдешь с работниками общий язык и быстро войдешь в курс дела.

– Тогда ведь мне придется переезжать в Уфу?

– Конечно. Как ты каждый день с Илишево будешь приезжать сюда на работу? Вопрос с квартирой решим.

– Если оказали мне такое большое доверие, Муртаза Губайдуллович, постараюсь вас не подвести, приложу все свои силы и энергию порученному делу.

– Ладно. Выходи завтра на работу.

На предстоящем заседании Президиума Верховного Совета собирались обсудить вопросы управления собственностью, но неожиданно возник вопрос с банком. Оказывается, руководитель Башкортостанского отделения банка СССР подал заявление об увольнении по собственному желанию. По старой привычке об этом даже не стали сообщать руководству Башкортостана. Ладно, об этом узнал Шаяхметов. Иначе отправили бы сюда кого-нибудь, потом написали бы письмо Совету Министров республики, где сообщили, что у вас главным банкиром начал работать Иван Иванович или Сидор Сидорович. На этом все бы закончилось.

Шаяхметов сразу же позвонил в Москву в управление банка.

– Без согласования с нами нового руководителя не назначайте, – сказал он. – Это будет противоречить Декларации о государственном суверенитете нашей республики. Будет правильно, если этот вопрос решим совместно.

В ответ на том конце провода пробормотали что-то невнятное. «Ничего, никуда вы не денетесь, согласитесь с нашими условиями», – подумал Ильдар и сказал об этом Рахимову. Неожиданно для Шаяхметова тот эту новость воспринял очень серьезно.

– Когда у нас заседание Президиума? Завтра? На повестке дня какие вопросы? О собственности?

Шаяхметов кивнул головой:

– Да.

– Поговори с Даутовым. Пусть пока отложит вопросы о собственности, на повестку дня внесет вопрос о банке. Скажи Ляле, пусть соединит меня с Сагетдиновым.

– А кто это – Сагетдинов?

– Ляля знает.

Вскоре нашли Сагетдинова.

– Мухамет Шамсутдинович, ты, наверное, все обдумал о банковской системе? Зайди, расскажи.

Сагетдинов пришел быстро.

– Вроде все изучил, осталось только написать на бумаге, – сказал он, поздоровавшись с Рахимовым.

– Ладно, рассказывай.

– Центральный банк республики я предлагаю назвать Национальным банком Башкортостана, так как во всех странах мира своему основному банку дают такое название – Национальный банк. Мы же не хуже других.

– Ладно, согласен.

– Национальный банк объединяет все банки республики и решает вопросы открытия новых банков или закрытия старых, следит за их работой с клиентами, как они выполняют свои обязанности перед ними. Ежедневно из банков, предприятий и организаций собирает наличные деньги и при необходимости их им раздает, принимает на хранение драгоценные металлы и камни, принимает у населения деньги и им их обратно выдает, по заявкам дает наличные деньги юридическим и физическим лицам. Вот основные виды деятельности Национального банка.

– Кому подчиняется такой банк?

– Национальный банк подчиняется только закону республики, у нас должен быть свой закон о банковской деятельности.

– Каковы его взаимоотношения с Москвой?

– Взаимоотношения – чисто деловые. Но в работе с денежными средствами должен выполнять указания и решения Центрального банка России. Вот и все.

– А какому республиканскому органу подчиняется?

– Никому. Банк о своих клиентах никому никакой информации не даёт. Если в законе прописано, что он обязан дать информацию Верховному Совету, суду, прокурору, то, естественно, закон должен выполняться.

– Все?

– Да. Эти правила основные.

– Не так уж все сложно. Мухамет Шамсутдинович, об этих своих

соображениях расскажи на следующем заседании Президиума Верховного Совета. Обсудим. Рассмотрим и вопрос о назначении тебя директором Национального банка. Ты не против?

– Не против.

На другой день состоялось заседание Президиума Верховного Совета, на нем рассмотрели вопрос о Национальном банке Башкортостана. Казалось, он особых сложностей не вызовет, но не все прошло так гладко. Особенно много вопросов было о взаимоотношениях с Центром. Никак не могли понять, как Национальный банк может выполнять или не выполнять указания Московского банка. Жизнь в условиях автономии давала о себе знать, каждый шаг к самостоятельности, независимости давался с трудом.

Президиум принял решение: вопрос о Национальном банке Башкортостана внести на повестку дня очередной сессии Верховного Совета, одобрить его устав, разработать проект закона о банковской деятельности, кандидатуру Сагетдинова предложить на должность руководителя банка.

На последующих заседаниях Президиума рассмотрели вопросы об организации Государственного комитета по государственной собственности, министерства внутренних дел. На последнем заседании Президиума Муртаза Рахимов подвел итоги проделанной работы.

– Наши постоянные комитеты, комиссии и депутаты подготовили поправки и дополнения к Конституции Башкирской ССР, – сказал он. – Они позволят нам принять правовые акты, которые составят основу жизнедеятельности республики. Разрабатываются очень важные законы, в первую очередь – правовые акты, касающиеся социально-экономического развития Башкортостана. Подготовлены проекты законов о земельной реформе, собственности, об аренде, инвестициях, о борьбе против монополизма, об экономической самостоятельности Башкирской ССР и о ее правах, экологический кодекс и другие правовые акты. Создается своя система по социальным гарантиям. Все эти вопросы будут внесены на повестку дня последующих сессий Верховного Совета.

Когда все намеченное было выполнено, Рахимов почувствовал, что он действительно начинает жить в самостоятельной республике. До сих пор они больше говорили о независимости Башкортостана, а подлинной самостоятельности не было.

 

х х х

 

На следующей сессии Верховного Совета решили обсудить вопрос о переводе предприятий Союза и РСФСР, расположенных на территории республики, в собственность Башкортостана. В пригласительных, направленных депутатам, напомнили о необходимости подготовить свои предложения по данному вопросу.

Открывая сессию Верховного Совета, Рахимов долго говорил о важности обсуждаемого вопроса. Конечно, многие хорошо знали, что он скажет, какими доводами подкрепит сказанное. Об этом Рахимов не раз говорил в своих выступлениях, во время встреч с населением, в своих интервью разным изданиям. Своей основной целью он считал претворение в жизнь Декларации о государственном суверенитете Башкортостана, для этого перевести собственность Союза и РСФСР, находящуюся на территории республики, в собственность Башкортостана. Чужое имущество, кроме вреда окружающей среде, Башкортостану и его народу ничего не дает.

Слов нет, Председатель Верховного Совета прав. Собственность, которая до сих пор считалась государственной, должна была принести какую-нибудь пользу местному населению. Но этого не было. «Значит, надо принять какие-то радикальные меры», – думал Мусин. Да, он согласен с Рахимовым. Но что-то ему не давало покоя. Может быть, это связано с тем, что Разиль долгие годы работал в партийных органах. Партия всегда утверждала: государственное богатство – богатство всего народа. Может, давала о себе знать национальность. Башкиры с малых лет приучали детей, чтобы они никогда не трогали чужие вещи.

Большинство желающих выступили, высказали свою позицию. Мусин и еще двое сидели молча, словно в рот набрали воды.

– А вы как думаете? – обратился к ним Рахимов.

– Нельзя ли перевести собственность Союза или РСФСР в собственность республики, предварительно переговорив, согласовав с их хозяевами? – сказал Мусин. – Нехорошо получается. Что, заходим в предприятие и говорим: с сегодняшнего дня предприятие принадлежит нам, а не Москве? Так отбирали имущество у капиталистов и помещиков после революции 1917 года. Ладно, тогда шла борьба классов. Сегодня обстоит все по-другому. Собственность – государственная, а государство – народное. Получается, мы отбираем сами у себя.

– Нет, – резко сказал Рахимов. – Мы у народа ничего не отбираем. Мы собственность передаем от одной части народа к другой. Здесь нет никакой революции, даже приватизации. Речь не идет о грабеже или воровстве. Еще какие есть вопросы или предложения?

– Есть вопрос. Мы готовимся заключать договор с Российской Федерацией. Здесь мы защиту республики, военную службу, общую безопасность, атомную энергетику, железнодорожные пути, дороги, связь и некоторые другие дела хотим отдать РСФСР. А как быть с собственностью, назначение которой – обслуживание этих служб? Скажем, завод резиновых технических изделий? Выпускаемая им продукция используется в космической, авиационной промышленности, на морском и речном флоте. Словом, служит народу. Как быть с этим предприятием? Сейчас завод находится в собственности Союза. Его тоже будем переводить в собственность республики?

Муртаза Рахимов, как студент на экзамене, отвечал на каждый вопрос. Однако, оказалось, не во всех проблемах он еще до конца хорошо разбирается. Данный вопрос был из этого ряда.

– Товарищи, – сказал он, – вопросы собственности очень сложные. Поэтому над ними пусть поработают эксперты. А нам нужно разрешить основной вопрос: собственность Союза и РСФСР будем переводить в собственность республики или нет? Естественно, нельзя трогать промышленный комплекс, который относится к вооруженным силам, космосу, предприятия, обеспечивающие государственную безопасность.

– А как быть с предприятиями, которые выпускают продукцию вооруженных сил и народно-хозяйственные товары?

– Думаю, что здесь надо определить соотношение таких товаров к общему объему выпускаемой ими продукции. Это соотношение пусть определяют эксперты. Ещё есть вопросы? Если нет, ставлю на голосование. Кто за то, чтобы прежнее имущество Союза и РСФСР, расположенное на территории республики, кроме того, которое обеспечивает безопасность страны, а так же железнодорожных, автомобильных, водных путей, связи, трубопроводов, перевести под управление республики, прошу поднять руки.

Один воздержался, остальные – «за». Таким образом, принимается Указ Президиума Верховного Совета «Об обеспечении экономических основ государственного суверенитета в Башкирской ССР».

Тут поднялся со своего места Мусин:

– Товарищи, – сказал он, – я считаю, что к сегодняшнему нашему решению надо добавить еще одно предложение.

– Какое?

– Будет целесообразным, если напишем: «Определить перечень предприятий при подписании межгосударственного соглашения РСФСР и Башкирской ССР».

– Есть вопросы к автору данного предложения? Если нет, ставлю на голосование предложение товарища Мусина. Кто за данное предложение? Кто воздержался? Кто против? Принято единогласно. Поздравляю, товарищ Мусин.

 

Х Х Х

 

Разиль Мусин среди руководителей Башкортостана был одним из самых уважаемых и авторитетных. Где бы ни работал, какую бы должность ни занимал, не было сомнения в том, что он справится с порученным делом. Вдобавок, как некоторые, он никогда не кичился занимаемой должностью, своими успехами. Если ты уж появился на этот свет, живи хорошо, образцово, отдай порученному делу все свои силы и энергию – таково было кредо его жизни.

Разиль Мусин работал первым секретарем Дюртюлинского райкома партии. Мечтал поднять Дюртюли до уровня лучших в республике, но вскоре была прекращена деятельность КПСС. Мусин оказался не у дел. Вчера только руководил крупным районом, а сегодня – безработный, не знает, чем заняться. Да, таковы были реальности того времени. Тут его вызвали в Уфу.

– Давай в районный Совет, – сказали ему.

– На какую должность?

– Председателем районного Совета.

– Но эта же выборная должность.

– Думаешь, что тебя не изберут? У тебя большой авторитет, должны тебя избрать.

– Ну, давайте попробуем.

В связи с уходом с работы по собственному желанию прежнего председателя райсовета на повестку дня следующей сессии районного Совета был поставлен вопрос о выборе нового председателя. Сторонники Мусина выдвинули его кандидатуру. Была и альтернативная кандидатура. В результате тайного голосования Мусин одержал победу большим преимуществом. Позднее его избрали депутатом Верховного Совета Башкортостана по Дюртюлинскому округу. А Верховный Совет на своей сессии избрал его заместителем председателя. В то же время он продолжил свою работу в районе. Часто приходилось ездить в Уфу по делам района, на заседания Президиума. Что поделаешь, должность заместителя председателя Верховного Совета не требовала от него ухода с поста председателя райсовета.

Как-то в исполком райсовета к нему зашел некий Радик. Мусин его знал, но хорошими знакомыми они не были. Радик жил в Дюртюлях, занимал различные должности. Нельзя сказать, что плохо работал, но почему-то в одном месте долго не задерживался. «Напоминает бабочку, которая летает от одного цветка к другому, словно ищет что-то без конца», – как-то подумал о нем Мусин.

– Элеватор в нашем районе плохо работает, – начал разговор Радик. – Возникало немало проблем при приеме нынешнего урожая, наверное, не справится и с его обработкой и хранением.

– Что предлагаешь?

– Дайте мне его в аренду. Скажем, на пять лет. Элеватор будет работать как часы. И у вас не будет головной боли.

– В законе не предусмотрена передача в аренду государственного имущества физическим лицам.

– Почему физическому лицу? Юридическому! У меня есть свой кооператив.

– Где документы?

– Вот.

Мусин ознакомился с его документами и сказал:

– Было бы большой глупостью отдать в аренду предприятие, где работает около двухсот человек, кооперативу, который состоит из трех человек. Лучше организуй своим кооперативом вспашку, обработку земельных участков для жителей района, вот это будет настоящей помощью.

Через несколько дней к нему зашел другой кооператор, просил в аренду кирпичный завод, затем пытались взять в аренду столовую райпо. Удивился Мусин: почему в его небольшом городе так активизировались арендаторы? Но ответа на этот вопрос так и не нашел.

В тот день заседание Президиума Верховного Совета началось после обеда и закончилось спустя полтора часа. Мусин по делам района зашел в Совет Министров, затем в министерства культуры и образования. Не забыл о проблемах архивистов района, зашел в государственный комитет по архивным делам.

Когда Разиль, завершив все свои дела, собрался домой, уже смеркалось. Сидя в машине, он вскоре вздремнул, затем вовсе заснул. Наверное, очень устал. Встает каждый день очень рано, ложится поздно. Ведь проблем в районе – выше крыши, все их надо решать. Проснулся от резкой остановки машины. Смотрит: самосвал разгружает на дорогу гравий, а по встречной полосе идет поток автомобилей. Поэтому, оказывается, остановилась «Волга» председателя райсовета. Тут откуда-то появился милиционер, остановил встречный поток и пропустил «Волгу».

– Кто это? – спросил Разиль.

Водитель понял, о ком идет речь.

– Заместитель начальника нашего РОВД. Вон там, на перепутье присоединилась к нам его машина.

Ни Мусин, ни заместитель начальника РОВД тогда не знали, какой трагедии удалось избежать. И самосвал, и гравий были частями заранее тщательно подготовленного плана. Мусина, сидевшего в  «Волге», которая остановилась перед кучей гравия, должен был застрелить снайпер. Только появление милицейской машины спасло в тот день ему жизнь. Снайпер не рискнул нажать на курок.

Разиль – человек деревенский: надо ухаживать за скотом, затем завтракает и уходит на работу. В это время жена доит корову, провожает ее в стадо и заходит в дом. В тот день она замешкалась. Когда Разиль вышел из дома и сказал, что он пошел на работу, продолжая доить корову, не поднимая голову, произнесла:

– Ладно.

Спустя пару минут она закончила дойку, поставила ведро в сторону и поднялась. В этот момент раздался мощный взрыв, отчего даже все стекла окон разбились вдребезги. Женщина несколько секунд от неожиданности и испуга стояла как вкопанная, потом взглянула в сторону улицы и увидела, что ворота превращены в щепки, железные столбы стоят согнутые. Она, еле шевеля ногами, пошла в ту сторону и обомлела от ужаса: на месте взрыва лежало превращенное осколками в решето тело мужа…

Убийство Мусина потрясло Рахимова. И не только его, все недоумевали, зачем надо было его убивать. Можно было хоть немного понять, если бы у него были несметные богатства, которые он добыл неправдивыми путями, круша все, обижая других, и те отомстили ему или это сделали его завистники. Но Разиль жил в небольшом деревенском доме, всю свою жизнь посвятил служению людям, всегда старался делать им добро. Зачем же надо было убивать такого человека? Куда мы идем? Какое мы общество строим? Эти вопросы Рахимов прежде всего задавал самому себе. А во время похоронной церемонии сказал:

– Пусть знают все дюртюлинцы, весь народ Башкортостана: убийц Мусина мы, безусловно, найдем! Найдем и привлечем к законной ответственности! Пусть знают все преступники: от правосудия им не уйти!

Сдержал свое слово Рахимов. Ход следствия взял под личный контроль, следил, при необходимости помогал. Нашли преступников. Нити расследования привели к Радику, который в то время пытался взять в аренду элеватор. Оказалось, что он пытался взять в аренду элеватор по заказу «воров в законе». Такой же заказ поступил и на кирпичный завод, и на столовую райпо. Сначала они хотели взять их в аренду, а затем продать. Даже нашли покупателя. Достижению их цели помешал Мусин. «Воры в законе» вынесли решение: надо убрать это «препятствие». Этим они хотели разрешить и свои вопросы, и преподнести урок другим.

За выполнение решения «воров в законе» взялся один из офицеров запаса, который давно уже находился с ними в тесном контакте. Сначала он хотел застрелить Мусина из снайперской винтовки. Когда это не получилось, он установил гранату на калитку двора его дома. Разиль открыл калитку и…

А ведь на его месте могла оказаться его жена, которая каждый день в это время выгоняла корову в стадо.

Случай с Мусиным был началом череды стрельб и взрывов, которые получили широкое распространение в 90-е годы.

 

Министр не нужен

Рим. Как сообщает агентство АНСА, оппозиционная демократическая партия Албании набрала 62 процента голосов избирателей и победила правящую социалистическую партию.

 

***

 

Пермь. Вместе с молочными продуктами и хлебобулочные изделия начали отпускать по рыночным ценам. Булка хлеба стоит 4–7 рублей.

(«Башкортостан», № 66, 3 апреля 1992 года).

 

После вступления в свою силу Декларации многие промышленные предприятия перешли под управление Башкортостана. «Для осуществления государственного управления ими необходимо создать министерство, а регулирование его деятельности надо поручить одному из заместителей председателя Совета Министров, – подумал Рахимов. – Нужен человек, который мог бы возглавить данное министерство». Рахимов вызвал к себе Шаяхметова. Когда тот зашел в его кабинет, сказал:

– Ильдар, в республике много промышленных предприятий. Для работы с ними создадим специальное министерство. На должность министра кого мог бы предложить? Я думаю, что этот человек должен быть по национальности русский. Среди руководителей башкир и татар и так много. Пора и здесь что-то делать.

Шаяхметов некоторое время стоял молча, затем произнес:

– Муртаза Губайдуллович, я сразу не могу ответить на этот вопрос. Дайте немного времени, чтобы подумать.

– Ладно, подумай.

Об этом он завел разговор и с Даутовым, когда тот зашел в кабинет после ухода Шаяхметова.

– На должность министра хочу поставить русского. Правильно думаю?

– Наверное, правильно. Только вот министр экономики – русский. Он курирует и вопросы промышленности.

Рахимов промолчал. Когда вышел Даутов, задумался: «Вопросы промышленности курирует министерство экономики… министр Власов». Затем взял справочник органов правительства, начал считать. Русские – один, два, три, четыре, пять, шесть… Татар столько же… Башкир… Оказывается, их маловато… Нет, все же на этой должности должен быть русский. Промышленность – эта наиболее развитая и сложная отрасль. В этой области в основном всегда работали русские. Кроме Рахимова…

После обеда зашел Шаяхметов.

– Муртаза Губайдуллович, нашел одного кандидата на должность министра промышленности, – Ильдар положил листок бумаги на стол.

Рахимов начал читать:

– Сафронов Леонид Павлович… Подожди, это же тот Сафронов?

– Да, тот Сафронов.

– А где он сейчас работает?

– Директором предприятия снабжения.

– Был вторым секретарем Уфимского горкома партии. Осужден за преступление, но затем оправдан и восстановлен в правах. Он же был одним из кандидатов на должность председателя Верховного Совета республики?

– Да.

– Когда он брал самоотвод, что сказал?

– Сказал, что это Башкирская республика и ее должен возглавлять башкир. А я не башкир. Поэтому снимаю свою кандидатуру.

– Да… Чтобы так сказать, надо иметь ясный ум, горячее сердце и хладнокровие. Пригласи-ка его ко мне.

Сафронов пришел ровно в назначенное время. Зашел в кабинет неторопливо, без суеты.

– Добрый день, Муртаза Губайдуллович. Я – Сафронов Леонид Павлович, – пожал протянутую руку Рахимова.

– Леонид Павлович, вам, наверное, сказали, зачем я вас пригласил?

– Да, сказали.

– Как думаете? Работали бы министром промышленности?

– Муртаза Губайдуллович, у меня иное мнение.

– Какое?

– Наша республика – регион хорошо развитой промышленности. У нас есть целая сеть по подготовке кадров. Хорошо поставлена работа по обработке полезных ископаемых, по завозу тех, которых у нас не хватает. Неплохо у нас работают и в области прогнозирования и планирования. Конечно, в связи с переводом предприятий в собственность республики хлопоты по руководству ими добавятся. Но не до такой степени, чтобы для этого организовывать новое министерство. Достаточно министерство экономики реорганизовать в министерство экономики и промышленности, обогатить его специалистами по промышленности.

– И назначить Сафронова его министром…

– Нет, Муртаза Губайдуллович, я только что начал работать в сфере снабжения. Работы там очень много. Особенно сейчас, когда не хватает товара. Я предлагаю расширить сеть снабжения, ненужные отрасли закрыть, необходимо укрепить, словом, надо всю эту систему реформировать. Свои предложения я записал в эту тетрадь, если заинтересуетесь, прочтите.

– Говорите, новое министерство не организовывать?

– Нужно, что есть, укрепить и добиться, чтобы оно хорошо работало. Говорю же, возможности там есть.

– А как вы смотрите на министра экономики Власова?

– Очень хорошо подготовленный экономист, но не промышленник.

Рахимов некоторое время сидел молча, затем вновь обратился к Сафронову:

– Хочу тебе сказать, что Чубайс и его окружение без конца твердят: рыночная экономика, рынок сам все отрегулирует. Рынок не отрегулирует. В этом я твердо убежден. Рынок – это как костер во дворе. Чтобы он хорошо горел, надо постоянно подкладывать сухие дрова, а мокрые убирать в сторонку, если слишком сильно разгорится, надо его немного убавить. И в жизни так. Чтобы рыночный костер сварил суп, нужны люди, которые умели бы его регулировать. Толковые, знающие жизнь, которые думают об интересах общества. Нужны руководители, которые могли бы собрать таких людей и на основе их предложений принять необходимые решения.

– Иными словами, нужна партия?

– Нет, не партия. Партия – это общегосударственная организация. Я имею в виду только промышленность и торговлю.

– То есть только часть жизни?

– Можно сказать и так.

– Но такая организация же есть.

– Где?

– Ну, вы. Во главе этой организации стоит Рахимов. А министерства объединяют в себе все отрасли. Это, конечно, так. Но это государственная власть. Сегодня одна власть, а завтра может быть другая. Нередко возглавляющие эту власть стремятся использовать ее в личных целях, прибрать к рукам государственную собственность. А их приспешники, чтобы угодить им, готовы на все, даже на преступление. Тут нужна общественная организация, но она не должна иметь никакого отношения к материальным ценностям. Ее решения должны носить только рекомендательный характер.

– Все это, конечно, довольно интересно.

– А ты, Леонид Павлович, тоже подумай-ка об этом.

– Ладно… У меня было еще одно предложение. Ладно, об этом поговорим в следующий раз. И так отнял у вас слишком много времени, – Сафронов резко встал и направился в сторону двери, Рахимов только успел сказать:

– Спасибо, Леонид Павлович!

– Желаю удачи. До свидания.

Сафронов по-разному думал о предложении Рахимова. Говорят же: одна голова хорошо, две – лучше. Решил посоветоваться с генеральным директором авиационного завода. Они часто общались в период работы Сафронова в городском комитете партии. Это он уговорил его смелее выступать против шакировщины – Сафронов ввязался в эту борьбу и вышел победителем.

Он набрал номер телефона директора завода. Ему ответил женский голос:

– Спрашиваете Владимира Николаевича? Его здесь нет.

– Где же он? Когда будет?

– Его не будет. Владимир Николаевич сейчас здесь не работает.

– Как? А где работает?

– Не работает. Он на пенсии.

Сафронов так и застыл с открытым ртом.

– А-а…

Пришел в себя, когда услышал короткие гудки телефона. Спустя некоторое время набрал номер домашнего телефона бывшего генерального директора завода. Трубку долго не поднимали, только потом сиплый голос произнес:

– Да.

– Это ты, Владимир Николаевич? А что с голосом?

– Да, ничего. Не хватило ста граммов.

– Выпил, что ли? Еще нет и одиннадцати часов. Нехорошо, Владимир Николаевич.

– Пенсионерам никогда не бывает нехорошо. Им всегда хорошо.

– А почему ушел на пенсию?

– Не ушел, меня ушли.

– Как?

– Вот так. Позвонили из Москвы и сказали: пенсионерам пора отдыхать, надо дать дорогу молодым.

– А Рахимов об этом знает? Вроде умный человек, наверное, заступился бы за тебя.

– Эх, слишком наивный человек ты, Леша. Меня же выкинули после звонка Рахимова.

– Что он сказал?

– Сказал, чтобы меня отправили на пенсию.

– За что же он так с тобой?

– Ну, конечно, есть за что.

– Ладно, не тяни. Скажи правду.

– Ладно, расскажу правду. Сам знаешь, мы, промышленники Уфы, довольно большая сила. Перед выборами Председателя Верховного Совета мы собрались и посоветовались. Среди кандидатов на этот пост, который устроил бы нас, никого нет. Ты отказался. Поэтому остановились на Рахимове, все же промышленник. Думали, пусть он поработает пару месяцев, потом сместим его с этой должности, поставим на его место своего человека. Прошло два месяца, мы опоздали. Рахимов потихоньку начал выкидывать нас из наших кресел. Ушел директор нефтеперерабатывающего завода, ушел и химик. Причина – якобы объединяют эти два предприятия. Меня отправил на пенсию. Остались еще несколько директоров. Они молчат, боятся, что с ними тоже могут так поступить.

Сафронов был ошеломлен услышанным. Он думал, что Рахимов умный, но наивный. Вот тебе и наивный! Сначала Сафронов про себя материл Рахимова, затем успокоился, потом даже его похвалил. «А почему он должен сидеть и ждать, когда его освободят от должности? Если бы он об этом не знал, другое дело. Был бы он большим глупцом, если обо всем хорошо знал и не принял никаких мер. Знал, принял меры, правильно сделал. Если он не смог бы защитить себя, как сможет защитить республику? Молодец, Муртаза!» – так подвел итоги своим размышлениям.

Тут Сафронов вспомнил о просьбе Рахимова, решил зайти к нему. Рахимов пригласил его в свой кабинет сразу, как только он подошел.

– Муртаза Губайдуллович, я полностью одобряю ваше предложение о создании на основе промышленных предприятий общественных организаций, – начал разговор Сафронов. – Но этого недостаточно. Предлагаю предприятия торговли в городах объединить с промышленностью, тогда будет полный комплекс. Было бы правильно, если дать название данной организации – «Торгово-промышленный союз». В союз должны входить руководители предприятий, они работают на общественных началах, а работу по организации  мероприятий и ведению документации поручить небольшому аппарату, который функционирует на взносы предприятий. Все это прописать в уставе союза.

– Правильно мыслишь, Леонид Павлович. Я, оказывается, не все до конца продумал. Спасибо за совет.

– Муртаза Губайдуллович, хочу вам задать один вопрос, но никак не получается.

– Давай спрашивай.

– Почему вы до сих пор живете в Черниковке? Каждый день ездите сюда на работу, а потом домой. Туда и сюда – это же почти шестьдесят километров. Нет квартиры?

– Квартира, конечно, есть.

– А что мешает?

– Квартира находится в доме, который был построен когда-то для работников обкома партии.

– Прекрасно. Там квартиры очень хорошие.

– Но… В городе распространили слух, что Рахимов не лучше прежних чинуш, в некоторых случаях может и их перещеголять. Раньше изображал из себя демократа, якобы вместе с рабочим классом. Вон, смотрите, переезжает в элитный дом.

– Пусть говорят. Как говорят башкиры: рот страны ситом не закроешь? Если начнешь каждого слушать, ушей не хватит. В этих домах установлена очень хорошая связь, телетайп. Как главе республике, вам они очень нужны.

– Спасибо, Леонид Павлович, – голос Муртазы вздрогнул, до сих пор никто не проявлял о нем такую заботу. Сафронов понял состояние Рахимова, неторопливо встал со своего места, протянул руку для прощания и сказал:

– Эх, такие добродушные вы люди, башкиры. Поэтому я вас очень люблю.

У Муртазы увлажнились глаза. Эти слова русского человека о башкирском народе тронули его до глубины души.

 

(Продолжение следует)