№6.2022. Казбек Исмагилов. Отставной мент. Повесть. Окончание. Начало в № 5, 2022

Казбек Исмагилов

 

ОТСТАВНОЙ МЕНТ

 

Всё тайное со временем становится явным.

Сократ

 

Окончание, начало в №5

 

Глава девятая. Мария Федоровна

 

На Курдайском перевале ночь не принесла прохладу. Раскаленные за день скалы сушили воздух, исключая выпадение росы. Посветлела полоска неба на Востоке. На противоположном склоне ущелья квохтала горная куропатка, сзывая выводок на утреннюю кормежку. Жилин осторожно, чтобы не разбудить Анну, освободил онемевшую руку из-под ее головы. Она счастливо улыбнулась во сне.

По знакомой тропке Василий спустился на дно ущелья. Вот и родник, из которого они с отцом набирали воду для чая. Василий умылся, сел на теплый округлый камень. Называл его в детстве слоником.

Монотонно журчит вода, как бы рассказывая о событиях минувших веков. Василий в душе так и остался ребенком. Прикрыл глаза, стал фантазировать под шум воды. Видение его внутреннему взору: саблезубый тигр, осторожно переставляя лапы, бесшумно крадется к роднику. И крик: «Вася!» Это уже наяву. Аня, неловко хватаясь за кустарники, спускается по крутому склону. Босая, в одной сорочке.

– Стой, где стоишь! – замахал руками Василий.

Он легко взобрался по откосу, словно взлетел, и, крепко держа за руку, помог Анне спуститься к роднику. Сели на слоника. Ему хоть бы что! Он и десятерых выдержит.

– Давным-давно, в прошлой жизни здесь был мой дом, – фантазирует Василий.

– А я? – тревожно посмотрела Анна. – А где я жила тогда?

– Здесь же, вместе и жили.

Анна задумчиво произнесла:

– Хорошо, что и в этой жизни встретились.

– Иначе и не могло, звезды же руководят, – сказал Василий, посмотрев оценивающе на фигуру жены. Вроде поправилась.

– До нас им, делать больше звёздам нечего, – улыбнулась Анна.

– Сам читал.

Анна подтрунила:

– На высокой сплошной ограде пацаны написали слово из трех букв. Старая дева вскарабкалась наверх и огорчилась. Дрова оказались там. Вот и верь всему написанному.

– Дрова – это хорошо, – прокомментировал серьезно Василий.

– Ты ничего не замечаешь?

– Что я должен заметить?

– Курить бросила. Два месяца как.

– И верно…

Анна прижалась к мужу.

– Врач сказал: ребеночку вредно, – прошептала.

Ее глаза светились счастьем.

Василию понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить информацию, а когда дошло, бурно прореагировал, подхватив, закружил жену.

– Э-э-эх!

– Тише ты, – стучала кулачками Аня по плечу мужа. – Головка у ребеночка закружится.

– Мальчика?!

– Мальчика, мальчика. Рожу тебе сразу сержанта полиции!

Василий пожалел, что рядом нет отца. Вот бы порадовался! У братьев, старшего и младшего, одни девки. А тут мальчик, продолжатель рода – Макар Васильевич! Уже и имя дал. Деда!

Ниже по ручью склон ущелья пологий, там и стали подниматься. Василий не отпускал руку жены. Да и она остерегалась:

– Осторожней, осторожней, папочка!

Вернувшись на трассу, Гриценко, давясь, перекусил. Будь они все прокляты! И его начальник, и этот мордастый со своей голой девкой. Надо же, удумала стриптиз устроить, чтобы отвлечь его.

Разложил сидения «Жигулей», стал устраиваться на неудобном ложе. Долго ворочался. Герой из него не получился, прокололся, как последний лох. Обида бередила душу, не давала покоя. Задремал только под утро. Сон ему: секретарша шефа Виктория глазки строит. Умеет старый хрен кадры подбирать! Обнял секретаршу, стал расстегивать кофточку.

– Я сама, – прошептала она.

И тут грохот!

Проснулся. Виктория исчезла, оставив Феликса на Курдайском перевале. Возле машины стоял субъект с бляхой гаишника на груди, нетерпеливо стучал жезлом по капоту. Гриценко вышел из машины, с капризной миной на заспанном лице. Подтянул сползающие полосатые трусы, презрительно посмотрел на гаишника, который, прищурив глаза, фокусировал взгляд на лохе. Что с такого возьмешь? Машина – развалюха, шофер, похоже, трезвый. Да и за что штрафовать? Стоянка здесь не запрещена.

– Че надо, козел? – процедил сквозь зубы Гриценко.

Мог Феликс позволить себе подобное, на погонах гаишника всего две маленькие звездочки.

Лейтенант с суровым лицом, постукивая жезлом по крыше автомобиля, потребовал:

– Права и документы на машину!

– А пошел бы ты, козел, знаешь куда…

Подошел второй гаишник, стоявший на противоположной стороне дороги возле машины с мигалками.

– Вован, – блеснул золотым зубом лейтенант, – слышал, как он нас обозначил?

– А ты возрази, – угрюмо посоветовал тот, в звании сержанта.

Получив удар под дых, Феликс согнулся пополам, хватая открытым ртом воздух. Гаишники закурили, ожидая, пока баклан надышится.

– Я майор КНБ, – простонал Гриценко.

– А я папа римский, – произнес первый гаишник, постукивая выразительно жезлом по ладони. – Права и документы на машину! – приказал повторно.

Разобрались. Гаишники виновато топтались возле «Жигулей», Феликс, натянув штаны и китель, принял надлежащий погонам вид. В голове подзуживал злобный хорек: «Сдай вчерашнего обидчика, сдай. Скажи этим, что наркоту в бензобаке с двойным дном перевозит». Однако здравый смысл прогнал хорька.

Тут и сам Жилин вырулил на асфальт. Гаишники радостно замахали жезлами. Деньги привалили! Наверняка мужик с бодуна, красотка вон рядом. Не чаи же распивали на природе…

Феликс дал отмашку: «Эти со мной».

Жилин развернул машину по направлению к Бишкеку, заглушил двигатель. Анна смотрела на мужа со страхом.

– Расслабься, Аня, – произнес Василий мягко. – Все схвачено! Посовещаемся сейчас и поедем.

– Куда? – шепотом спросила Анна.

– Куда и ехали, к киргизам.

Василий, демонстрируя строгость, специально для Анны, вальяжно пошел к гаишникам.

– Пост ваш где, служивые? – смерил их властным взглядом.

Те взяли под козырек:

– На семьдесят пятом километре!

– Свободны!

Гаишники поспешили к своей машине. Василий подошел к «Жигулям».

– Доброе утро! – дружески улыбнулся Феликсу, как будто и не было вчерашних недоразумений.

Феликс что-то буркнул в ответ и, подавившись слюной, закашлялся. Не спрашивая разрешения, вчерашний обидчик сел в машину Феликса и устроил нечто вроде планерки.

– Ну, – посмотрел начальственно, – докладывайте обстановку, майор.

– Вчера все сказал.

– Играем в одни ворота. И не дай вам Бог огорчить меня.

Гриценко тоскливым взглядом проводил отъезжающих гаишников.

– Обсудим совместные действия, – смягчил Жилин голос. – Ваши планы?

– Следить за вами, как и приказано.

– Чтобы упростить вам работу, проинформирую: в Бишкеке навещаю мать Нины Русиной. Выявлю местонахождение ее дочери. И вам же она нужна?

– Нужна.

– Зачем?

– Важной информацией владеет, – повторил агент чьи-то слова.

Жилин достал мобильный телефон. Посмотрел на дисплей – зона покрытия полная. Набрал номер. Голос Кулешова из трубки:

– Доброе утро, Василий! Ты где?

– Один момент, – ответил сыщик. – Погуляйте, – попросил майора, – с шефом секретный разговор.

Феликс нехотя вышел из машины. Командуют тут всякие…

– На Курдайском перевале, из автомобиля Гриценко звоню. Высадил его пока.

– Понятно.

– Через пару часов на месте будем. Нельзя Феликса оставлять без надзора. Да и в Бишкеке может пригодиться.

– Разумно!

– Вчерашний разговор остается в силе?

– Как и сказал – пять тысяч. За дело, понятно.

– Окей! Указания какие?

– Сам все решай по обстановке.

Совещание на этом завершилось. Василий просигналил Феликсу, считая его уже своим агентом. Вернулся тот с кислой миной на лице.

– Веселее, майор, – улыбнулся Василий. – Сообщение из центра приятное – ваша помощь будет щедро вознаграждена.

Гриценко с опаской посмотрел было на Жилина. Да нет, похоже, не провоцирует. Да и кто он такой? Частный сыщик всего-то.

– Сколько? – поинтересовался, демонстрируя спокойность.

– За ценную информацию пять тонн зелени.

Лицо агента посветлело Заторможенный мозг, при упоминании денег, прибавил обороты. С таким «довеском» к накопленному можно новую иномарку взять.

– Гарантии где? – спросил.

– Слово шефа.

Гриценко прогнал по извилинам мозга полученную информацию: за дачу взятки и за получение – один срок.

– Спрашивайте, – согласился.

– Кое-что нам известно, – начал Жилин допрос, – потому рекомендую не фантазировать. Русина вам зачем?

– Сказал же уже – обладает некой секретной информацией.

– Обладает, и пусть.

Гриценко задумался, как бы не продешевить.

– Говорите, – подстегнул сыщик.

– Опубликуй она прихваченные документы – большие чины полетят. А кое-кто, возможно, на зоне приземлится.

– Кто конкретно?

– Из окружения президента.

– Понятно. Зиновия Никонова, выходит, вы убрали?

– Этого я не знаю, но… – задвигал Феликс челюстями, словно пережевывая недосказанные слова.

– Что, но? – повысил голос Жилин.

Его начали раздражать театральные паузы и недомолвки агента. Платят – пой соловьем!

– Говорили, кто-то инкогнито помог нашим.

– И кто этот кто-то?

– Убийство явно спонтанное. Не стал бы профессионал инсценировать самоубийство двумя выстрелами. Да и вообще, киллеры предпочитают работать на свежем воздухе. Безопаснее.

Феликс опять замолчал, как бы отдыхая после длинной фразы. Болтуном не назовешь.

– Продолжайте, – примирительно сказал сыщик, уже свыкаясь с манерой Гриценко.

– Моего шефа интересует рукопись Зиновия Никонова. Незадолго до гибели обмолвился он на встрече с журналистами, что документальный роман пишет. Помогала ему журналистка Нина Русина. Предположительно, она и скрылась с этим компроматом на больших людей.

– Значит, киллер вас не интересует?

– Зачем он нам? – вопросом на вопрос ответил Феликс.

– Вдруг да упомянутые документы у него…

– Убийство совершено не по политическим соображениям. Аналитики КНБ просчитали.

– За что-то же тогда?

– Из-за денег, – изрек Гриценко. – Мировая статистика!

Жилин, расслабившись, откинулся на спинку сидения. Переключился на текущие дела.

– Феликс, давай на «ты», раз в одной команде. Меня Васей можешь звать.

Гриценко ухмыльнулся. В его поведении появились оттенки превосходства.

– Вася, говоришь? – сказал, уставившись на Жилина. – Хорошее русское имя…

– Наглеешь прямо на глазах, – бросил Жилин осудительный взгляд на майора. Да ладно, решил, сам такой.

– Адрес-то Русиных в Бишкеке знаешь?

– Садовая, 47. Дом частный, мать Нины одна там живет. Мужа в прошлом году похоронила.

– Бывал у них?

– Да, после убийства Никонова.

– Ну, и? – вопрошающе посмотрел Жилин.

– Дочь не приезжала даже на похороны отца. Остерегается, видать.

– Кого она так боится, Нинка эта? – спросил Жилин как бы самого себя.

– Считает, видимо, Никонова мы убрали. Теперь за ней охотимся.

– Будете убивать? – простодушно спросил Жилин.

Агент помотал головой.

– Нужны только документы. Без них она не опасна, что угодно может болтать. Да и не станет, привлечь же могут.

– Пока все, – завершил Жилин предварительный допрос. – Встречаемся на въезде в Бишкек. Тебе же звонить надо своим, – как бы приказал. – Скажешь как есть: объект наблюдения заночевал на Курдайском перевале, едет в сторону Киргизии. Продолжаешь слежку.

Пригрозил на всякий случай:

– Не вздумай работать на два фронта! Себе навредишь…

– И так получается на два…

– Ладно, умничать!

…При пересечении киргизской границы пограничники долго мурыжили Жилина. Машину два раза досматривали, изображая, как Геннадий Хазанов на концертах, выразительные мины. Василий, простодушно улыбаясь, охотно отвечал на вопросы о цели поездки: «Жениться вот собрался, везу невесту друзьям армейским показать».

Гриценко же проехал пограничный пост без проблем. Даже козырнули ему киргизы, знают майора. Не первый раз границу пересекает.

– Хоть что-то дай, – шепнул Жилину, дернув подбородком, младший по званию пограничник. – Совсем, что ли, без понятий?

Пришлось отстегнуть установленные неведомо кем и неведомо какими соображениями двести баксов.

Поехал дальше. Аня дремала, вздрагивая время от времени. В полудреме ей не то снилось, не то она фантазировала, но была та логическая связь, какой не бывает в настоящих снах. Детство. Счастливое ощущение утра. Бежит она по бескрайнему полю к своей деревне Топорино. Никак не может добежать, деревня все отдаляется. А тут пропасть! Вскрикнула, падая. Голос матери: «Нюра, маши руками!» Полетела, взмахивая руками, как это делают птицы крыльями. Небо ясное, густо-синее. Внизу желтое, словно припудренное солнечной пылью пшеничное поле. А вот и деревня. Летит по улице Большевистской чуть выше телеграфных проводов, натянутых между столбами. Покружилась, приземлилась во дворе дома за номером 26. Дом, оказывается, снесли, остался только каменный фундамент и два сиротливых клена, под кронами которых она в детстве строила шалаш, создавая свой маленький мирок.

Подошла кошка, белая с рыжими подпалинами, стала, мурлыча, тереться о ее ноги…

При въезде в Бишкек Жилин, коротко посовещавшись с Гриценко, пристроился за его машиной. Пропетляв минут двадцать по окраине города, Феликс, свернув на улицу Садовую, остановился. Василий припарковался рядом. Анна проснулась.

– Нюра, – прильнул Василий к жене и как теркой провел по ее нежной щеке небритым подбородком. – Выйди ноги разомни. Мы тут недолго…

Подошел к «Жигулям».

– Четвертый дом за перекрестком, – махнул рукой Гриценко, – палисад перед домом.

– Ждешь меня здесь, – приказал Жилин. – Начальству своему доложишь, если надо. Что потом – война план покажет.

– Вот, – передал Гриценко миниатюрный микрофон со штырьком, – ближе к телефону городскому приколи. Мамашу Русиной Марией Федоровной зовут. Женщина сообразительная. Спровоцируй, чтобы она после твоего ухода дочке позвонила. Тогда и определим ее координаты.

– Класс! – первый раз доверительно посмотрел Жилин на Гриценко.

Дом Русиных – добротный, рубленый, с палисадником, заросшим бурьяном. На звонок Жилина никто не подошел к калитке.

Переступив через невысокий штакетник, огораживающий палисадник, Жилин деликатно постучал в створку. За окном появилась женщина с приятным лицом и ясным взглядом светло-голубых глаз. Помахала рукой: идите, дескать, к калитке, выйду.

Лязгнула задвижка.

– Электричество то и дело отключают, вот и не дозвонились, – сообщила хозяйка, как бы оправдываясь. И с запозданием поздоровалась:

– Здравствуйте! Проходите!

У Жилина уже была заготовлена легенда.

– Не узнали, Мария Федоровна? – вопросил приветливо, изобразив улыбку.

– Ну, как бы, – растерялась женщина.

– С Ниной в одном классе учились, Костя я. Чухонцев.

– Как же я сразу-то не признала, – окинула Мария Федоровна гостя оценивающим взглядом. – Изменились. Прошло-то сколько…

– В восемьдесят пятом школу закончили. Нинка-то дома?

Мария Федоровна насторожилась.

– В отъезде.

– Жаль…

– Передать, может, что? Звонит иногда.

– Так давайте сами и позвоним, – улыбнулся гость с напускным простодушием.

– Номера-то ее не знаю. Она звонит, чтобы не тратилась я.

– Записку можно оставлю?

– Проходите, – пригласила Русина, все еще медля у калитки. – Дома и напишете.

Жилин вслед за хозяйкой прошел в комнату, из окна которой та выглянула на стук. Комната просторная. Диван с валиками, ножная швейная машинка «Зингер» возле окна, стол круглый, застеленный льняной скатертью, посудный шкаф, нижний этаж которого представлен комодом.

Жилин попросил попить.

– Может, чаю? – засуетилась хозяйка.

– Тороплюсь я.

Пока Мария Федоровна ходила, Василий прикрепил микрофон к столешнице с нижней стороны. Написал записку на листке блокнота: «Нинок, позвони по номеру 8-701-111-12-80. Костя».

Силки расставлены. Вернулась Мария Федоровна со стаканом воды.

– Ну, пойду я. Завтра, если что, загляну, – засобирался Жилин.

– А не попили, – кивнула Мария Федоровна на стакан, что поставила перед ним.

Василий с удовольствием выпил колодезную воду.

 

Выйдя за калитку, Жилин метров двадцать прошел ускоренным шагом, потом побежал. Запыхавшись, заскочил в машину Феликса.

– Включай свою бандуру!

– Вот, – продемонстрировал чекист небольшое приемное устройство, что держал. – Включено.

– А теперь, Джеймс Бонд, мозги проветри! Далеко не уходи, скоро понадобишься.

Феликс обиженно покинул машину. «Слушай, слушай, – подумал злорадно. – Мы потом…» Приемник автоматически записывал поступающую информацию.

Жилин услышал жужжание диска телефона. Длинные гудки. На том конце сняли трубку.

– Рекламное агентство «Радуга». Чем можем быть полезны? – отозвался заинтересованный голос.

– Здравствуйте! Русину пригласите.

– Мама, это ты?

– Не узнала, доченька, волнуюсь…

– Случилось что?

– Ничего особенного, Костя Чухонцев заходил. Оставил номер своего мобильного телефона. Просил тебя позвонить.

Три секунды показались Жилину долгой паузой.

– Мама, ты уверена, что был Костя?

– Да, похож, такой же мордастый.

– Ты только не волнуйся, но у Кости есть мои координаты.

– Боже ты мой!

– Мама, ради Бога, не волнуйся. Звонила на прошлой неделе Насте. Свекор ее – Филипп Кузьмич, нанял частного детектива для повторного расследования убийства Зиновия. Скорее всего, он и был.

– Очень вежливый. Сказал, еще зайдет.

– Не говори, где я, и не сообщай мой номер. Скажи как есть: дочь сама звонит.

– Так и сказала. Юля как там?

– На музыку ходит, учится хорошо.

– Ну, ладно, за деньги же разговариваем. Сама не волнуйся. Юлю за меня поцелуй.

Щелчок, разговор прервался.

Жилин коротко просигналил, приоткрыв дверцу машины. Феликс занял свое место за рулем. Поинтересовался:

– Получилось?

– Отличная аппаратура! – похвалил Жилин, передавая приемник. – Включи записанный разговор. Только не говори, что нет такой функции. Не поверю.

– Я и не говорю, – сказал чекист, перехватив пристальный взгляд Василия. Не совсем дуб, каким показался вчера.

Жилин записал на диктофон звуки жужжания телефонного диска Марии Федоровны.

– Стоп, – скомандовал. – Теперь сотри все.

Феликс исполнил указание.

– Включи повторно.

Ровное тихое шипение. Запись стерта.

 

– Дальше что? – спросил Гриценко.

– Пока все, – улыбнулся Василий. – Берешь курс на Алматы. Доложишь там, что потерял меня.

– Деньги обещанные?

– Диктуй номер трубки. Созвонимся на той неделе. С тобой, Федя, – иронически улыбнулся Василий, записав продиктованный номер, – можно работать.

– Феликс, – поправил Гриценко. – Феликс Альбертович.

– Кличка у тебя будет конспиративная – Федя, – свойски обнял Василий агента за плечо. – Ну, давай, счастливой дороги, – похлопал по спине.

…После отъезда Гриценко Жилин позвонил Николаю Рябову, киргизскому коллеге. Раскручивали совместно при Советах запутанное дело о торговле наркотой в сопредельных республиках. Николай оказался на месте.

– Сейчас прямо и подруливай! – обрадовался.

Улицы Бишкека были меньше запружены автомобилями, чем в Алматы. Реже встречались дорогие иномарки, все больше «Жигули». Вот и знакомое Жилину серое здание УВД. Хотя и были свободные места на ведомственной стоянке, дежуривший у входа полицейский дал отмашку:

– Нельзя здесь ставить машину!

– К Николаю Петровичу! – высунулся Жилин.

Полицейский козырнул и стал усердно руководить парковкой «Опеля».

– Долго там? – спросила Анна.

– Как придется. Может, со мной?

Анна отказалась.

Пропуск выписан, Жилин поднялся на второй этаж. Прочитал на дверях: «Полковник РЯБОВ Н. П.». Василий помнил его еще майором. Порадовался – растут люди! Просторная приемная с блондиночкой азиатской внешности. Экзотика!

После объятий – обмен короткой информацией о житье-бытье Жилин попросил расшифровать записанные на диктофон звуки набираемого телефонного номера. Рябов пригласил специалиста. Небрежно одетый молодой человек, вслушиваясь в жужжание диктофона, записывал цифры.

– Вот, Николай Петрович, – передал начальнику листок. – Звонили в Москву.

– Не может быть ошибки? – спросил Рябов.

– Обижаете, товарищ полковник. Можем проверить.

– Надо? – посмотрел на гостя Рябов

Жилин, привыкший все делать основательно, кивнул.

– Хорошо бы.

– Кого спросить? – бросил лаборант взгляд на Жилина.

– Не нужно спрашивать, выясните, что за организация.

Молодой человек набрал номер, трубка отозвалась:

– Рекламное агентство «Радуга». Чем можем быть полезными?

– Проверка номеров, – буркнул лаборант, перед тем как отключиться.

– Все нормально, – улыбнулся Жилин. – Можешь меня с Михаилом Семеновичем соединить? Доложить надо.

– Все еще вместе работаете, – не то спросил, не то одобрил Рябов. – Это хорошо. Набирай сам, – пододвинул телефон.

Жилин коротко доложил:

– Объект в Москве, работает в рекламном агентстве «Радуга».

Назвал номер московского телефона.

– Кем она там? – спросил Кулешов.

– Этого я не знаю. Заподозрила бы, начни я звонить и выяснять. Феликс крепко помог. Отпустил. Звоню от Николая Рябова.

– О-о! Дай-ка его.

Минут через десять оживленного разговора Рябов, заговорщицки посмотрев на Жилина, сказал:

– Михаил, а мы тут с Васей на Иссык-Куль собрались. Порыбачить.

Кулешов попросил передать трубку Василию.

– Одних суток на отдых хватит? – спросил.

– Ну, с дорогой…

– Три дня! Расслабляйся.

 

Глава десятая. Нина Русина

 

Кулешов продолжал анализировать накопленную информацию. Круг подозреваемых сужался. Осталось допросить еще нескольких фигурантов дела, а потом, собрав всех, можно сказать: «Леди и джентльмены, убийца – один из вас!» Но такой метод приемлем разве что для криминальных романов.

Кулешов мысленно перебирал фигурантов дела, как когда-то камушки на берегу Черного моря. В 1963 году, ему тогда восемь исполнилось, отцу, члену Союза писателей Казахстана, дали путевку на две персоны в Дом творчества Коктебель. Мать не смогла поехать, готовилась к защите диссертации. Отец взял его. Стояли чудесные августовские дни. У отдыхающих было повальное увлечение – поиск среди прибрежных галек сердолика, розового минерала.

После завтрака отец садился за печатную машинку, а он шел к морю. В пределах поселка берег укреплен от размыва бетонными плитами. На них загорали лысые дядьки и толстые тетки, напоминающие моржей на лежбище.

С пирса удильщики ловили кефаль. Миша, наблюдая за ними, подолгу стоял на берегу. Было видно, как в прозрачной воде проплывают рыбки. Хотелось крикнуть: «Не подплывайте к приманке, вас обманывают!»

За пирсом берег безлюдный. Искупавшись и обсохнув, Миша начинал собирать камушки, блестевшие на солнце у уреза воды. Набрав, садился сортировать. Выбрасывал в море менее привлекательные. Сердолик не попадал. Но некоторые камушки, особенно мокрые, были очень красивые – синие, зеленые, красные, а то и полосатые, как тигры. Высыхая, камни тускнели. Выбрасывал их в море.

 

И сейчас Михаил Кулешов, сидя в кабинете, «выбросил в море» Гульжан, Екатерину и Ахмата. Все они наняты Зиновием Никановым, имеют хорошую зарплату, а Ахмат еще и жилье. Зиновий оплачивал обучение дочери Гульжан. Екатерина, помимо зарплаты, получала подарки. С гибелью Никонова любой из них мог потерять место по прихоти Анастасии.

Из своих в «круге подозреваемых» только она и осталась. После гибели мужа унаследовала не только два коттеджа и офис, но и нехилый домик на Лазурном берегу. Унаследует вдова по истечении времени и банковские счета покойного мужа. А разведись с ней Зиновий Никонов, к чему дело и шло, осталась бы «при своих интересах».

Непонятно поспешное исчезновение Нины Русиной. Если она прихватила компроматы на властную элиту и собиралась опубликовать, то давно бы сделала это. А если нет, то для спокойствия передала бы документы компетентным органам и жила не таясь.

«Талантливая, но взбалмошная» – так ее охарактеризовал редактор газеты «Свободная мысль», где она проработала почти три года до поступления к Никонову. В остальных газетах больше года не задерживалась. Такая в запале могла нажать и на курок… Что маловероятно, но требует проверки.

До встречи с Русиной Кулешов решил собрать о ней информацию. В Алматы этим занялся Василий Жилин, в Москве – нанятый по интернету агент Роберт.

 

Досье, представленное Жилиным

Русина Нина Семеновна, родилась во Фрунзе (ныне Бишкек) 12 мая 1968 года. Там же окончила с золотой медалью среднюю школу, а в 1991-м – факультет журналистики Киргизского государственного университета. Работала репортером на телеканалах и в оппозиционных газетах. Нигде подолгу не задерживалась из-за неуживчивого характера. В 92-м году вышла замуж, через два года развелась. Опять-таки из-за характера. Дочке Юле двенадцать. Последние три года до исчезновения работала в Алматы у Зиновия Никонова. Вначале помощником депутата, потом редактировала его первую книгу «В структуре власти».

Книга наделала много шума. Через пару недель после появления в продаже весь тираж скупила районная библиотека. Но на полках она не появилась.

Вскоре Русина начала редактировать вторую книгу Никонова «Казнь претендента».

Никонов брал редакторшу в заграничные поездки. Ходили слухи, что собирается узаконить отношения.

18 июня 2007 года, на следующий день после убийства Никонова, Русина поспешно улетела в Москву.

 

Сообщение агента Роберта, присланное по электронной почте:

Нина Русина проживает в Москве по адресу: улица Фестивальная, дом 26, квартира 137. Квартира двухкомнатная, куплена и оформлена на ее имя Центром недвижимости «Крыша».

Работает в рекламном агентстве «Радуга» по адресу: улица Октябрьской революции, 25 (рядом с Красной Площадью). Зарплата 80 000 рублей.

Изредка встречается с Константином Чухонцевым, тренером по дзюдо детской спортивной школы «Олимпийские надежды».

Вечером 10 июня в аэропорту «Домодедово» Михаила Кулешова встретил худощавый брюнет пенсионного возраста с табличкой «Роберт» в поднятой руке. Большой нос, серые глаза навыкате, сдобные губы выдавали его национальную принадлежность.

– Владимир Робертович, – представился частный сыщик, кособочась.

И для придания солидности легковесной фигуре добавил:

– Подполковник в отставке.

Большой фантазер! Из-за перенесенного в детстве полиомиелита даже в училище военное не взяли. А так хотелось быть красавцем: парадная форма, «золотые» погоны, кортик на боку…

Инженер-сантехник после сокращения переквалифицировался в частного сыщика. Детективов начитался. Специализировался на выслеживании неверных жен. Занятие малоприбыльное, но и не вредное для здоровья. А попробуй-ка за неверными мужьями шпионить, по мордасам можно заработать.

– Рад личному знакомству, – пожал Кулешов протянутую руку, недоверчиво обозрев кособокого подполковника.

– Тоже из бывших? – поежился Владимир Робертович от цепкого взгляда.

И добавил неопределенно:

– Да-а, приходится нам сейчас…

– Не понял, о чем дакаете? – посмотрел Кулешов на детектива изучающе.

– Да о жене вашей. Не вернется она, деньги только зря тратите. Физиономию разве что хахалю набить. Похаживает тут один. Но это уж, извините, не мой профиль.

И, оценивающе окинув фигуру клиента, добавил:

– Да вы и сами с таким пустяком справитесь. Вот, – порывшись, достал из конверта пачку фотографий, отобрал одну, – можете убедиться.

На фотографии была запечатлена счастливо улыбающаяся Нина с букетом цветов рядом с мужчиной почти на голову ниже ростом.

Михаил, рассмотрев снимок, сунул его в карман.

– Возьмите все, – протянул агент Роберт остальные фотографии, – мне-то они зачем, вам память о жене. Где она с хахалем, порвете.

Михаил раз за разом просмотрел снимки.

– Должен сколько?

– В счет тех денег, что перевели.

Помолчав, сказал сокрушенно:

– Зря только приехали.

Во всем, что он говорил, звучала самоуверенность.

– Да не жена она.

– А кто же? – разочарованно посмотрел агент Роберт на нанимателя. – Наняли меня, получается, не по профилю.

– Красивая, талантливая женщина.

– Вам-то она зачем, извиняюсь за любопытство?

– Поговорить надо.

– Так можно прямо сейчас, – неуверенно протянул свой мобильный телефон агент Роберт. – Нате, позвоните, номер ее записан.

– Поздно уже, завтра.

– Как угодно.

«Темнит, – подумал агент, посмотрев мимо Кулешова вглубь зала аэропорта. – Бросила, стыдится признаться. Да, ладно, не его это дело, главное – платит не торгуясь».

Владимир Робертович подвез на своей машине работодателя к гостинице «Ярославской», где заказан номер. Договорились встретиться утром возле дома Русиной.

Кулешов заполнил карточку гостя, взял у портье ключ от номера, поднялся на третий этаж. Просторный холл был погружен в полумрак, лишь небольшой светильник горел на столе дежурной. Она окинула гостя оценивающим взглядом стареющей красавицы. Улыбка растянула пухлые, оконтуренные яркой помадой губы.

– Надолго к нам? – выдала дежурную улыбку

– Только переночую.

– Чай, кофе или что послаще? – подмигнула свойски бывшая красотка.

– Чай, покрепче.

– Пирожное к чаю? – многозначительно посмотрела дежурная.

– Да, пожалуй.

– Виолетта, – тихо позвала дежурная.

Из сумрака холла появилась невысокая блондинка с ладной фигурой и большими, фиолетовыми от макияжа глазами.

– Вот, – скосила на нее глаза дежурная, – ваше пирожное.

– Стольник американский за час, триста за ночь, – бросила девица на гостя фиолетовый взгляд.

Михаилу не хотелось обижать девушку, да и стареющую красавицу, которая, несомненно, имела комиссионные от порочной любви. Соврал:

– Другая ориентация, девушки.

С улицы донесся вой сирены полицейской машины. Дежурная, открывшая было рот для сообщения о куда большей стоимости «другой ориентации», лязгнув зубами, закрыла его.

– Отдыхайте, – махнула рукой, – тридцать шестой номер, по коридору направо.

Комната была небольшая со стандартным набором мебели для второразрядных гостиниц.

Кулешов, приняв душ, выглянул на шум за окном – полицейский подгонял к автобусу стайку девиц.

Дежурная принесла чай. Прихлебывая горячий напиток, детектив стал изучать представленный агентом Робертом суточный график времяпровождения Нины Русиной. Окна квартиры объекта наблюдения начинают светить в семь утра. Выходит из дома в половине девятого и идет к станции метро «Водный стадион». Дальше расписан весь день до позднего вечера, когда гаснет свет в окнах.

Звонить надо утром, держа «под прицелом» входную дверь подъезда, решил детектив. Как бы опять деру не дала.

Утром одиннадцатого июня с перерывами, как бы отдыхая и набираясь сил, моросил дождь. Небо в перерывах светлело, проявлялось бледно-молочное пятно солнца. «Прямо-таки Германия, – подумал Кулешов. – Как там Марта? Зря, может, уехал. Андрюша не поймет…»

Посмотрел на часы – пятнадцать минут девятого. Набрал номер мобильника Нины.

– Да, говорите, слушаю, – отозвалась она.

Голос звонкий, доброжелательный. Никакая не скандалистка.

– Кулешов Михаил, – представился детектив. – Отец Зиновия Никонова…

Она не дала договорить:

– Ждала вас. Анастасия вчера звонила… Вы где, в Москве?

– Более того, перед вашим домом.

Нина, держа трубку, вышла на балкон. Увидев одиноко стоявшего мужчину, помахала рукой, как старому знакомому.

– Выйду сию минуту, – сказала в трубку.

Вышла скоро. Передвигалась легко, молодо. Подкрашена, наряжена, видимо, уже была собрана на работу. Карие глаза, открытые и ясные, лицо благородное, как на портретах придворных леди викторианской эпохи.

Обменялись улыбками. У Нины она была широкой, у Кулешова – сдержанной.

– Арестовывать будете? – спросила шутливо, протянув руки, как бы предлагая надеть наручники. – Или как?

– Поговорить надо.

Наступила небольшая пауза.

– Давайте так, – предложила Русина, – сейчас поеду на работу, отмечусь. Ближе к одиннадцати встречаемся у ресторана «Славянский базар». Это напротив моей работы. Уточнять где, или как? – посмотрела она в сторону агента Роберта. Тот курил около своей машины, припаркованной под аркой на въезде во двор.

– Он отвезет, – перехватил Кулешов ее взгляд.

– Давно приметила, думала, извиняюсь, старый ловелас, а оказывается, шпик.

 

Утром ресторан «Славянский базар» почти пуст. В большом зале, куда под руку, изображая хозяйку, Нина завела детектива, полумрак. Величавой походкой подошел рослый, широкоплечий, с копной желтых волос официант. Поклонился низко. Красная атласная рубаха на нем подпоясана кушаком с кисточками, широкие черные шаровары с напуском заправлены в хромовые сапоги.

– Рады дорогим гостям! – изобразил улыбку, продемонстрировав лошадиные зубы.

Проводил парочку вглубь зала.

– Здесь вам будет интимно, воркуйте, голубки.

Детектив галантно пододвинул стул даме, приглашая сесть. Нина, изящным движением подтянув платье, села. Как впервой обозрела зал, хотя иногда и бывала здесь.

Неловкое молчание. Михаил, не вникая, листал меню, мысленно задавал вопросы спутнице, исподволь наблюдая за ней.

У Нины вспоминания… Два года тому назад они с Зиновием, возможно, сидели за этим же столом. Говорили о будущем. Сейчас выражение лица Нины менялось сообразно мыслям. Походило лицо на загадочную картинку из детского журнала «Мурзилка», где в переплетенных ветвях дерева запрятаны образы: взглянул мельком на картинку – увидел морщинистое лицо старухи, меняешь ракурс – вырисовалась улыбка юной девы.

– Можно буду называть вас сообразно обстановке Мишей? – изящно махнула рукой «юная дева», как бы обращая внимание кавалера на интерьер ресторанного зала.

Кулешов бросил оценивающий взгляд на спутницу. Не понял, куда клонит. Промолчал.

– Миша, угощаю я, как хозяйка, – сказала она, манерно растягивая слова.

– А я плачу по счету, как дознаватель.

– Нетушки, кто угощает, тот и платит, – улыбнулась Нина.

Бросив вопрошающий взгляд на Михаила, к этой теме больше не возвращалась.

Официант нетерпеливо топтался возле, разглядывая парочку. Оценил наметанным глазом: он – деревенский вахлак, тракторист там или оператор машинного доения. Редко, но забредали они. Она – бывшая манекенщица. Подцепила дурачка на ярмарке в Лужниках. Угостит, но потом поимеет по тройному тарифу. Деревенщина оставляет хорошие чаевые или вообще ничего. Пересчитывают по несколько раз сдачу, сверяясь с представленным счетом.

Не заглядывая в меню, Русина заказала салат из крабов, похлебку купеческую, осетрину, кофе.

– Из напитков что заказать? – выразительно посмотрела на Михаила.

– Боржоми.

Лицо официанта Пьера (по паспорту – Пахом) вытянулось, стало похоже на печальный лик святого.

– Водочка Калашников, двойной очистки. Исключительная! – дернулась его рука с воображаемой стопкой. Выпивший человек становится щедрым. Кулешов проигнорировал рекламу.

– Свободен! – сказал приказным тоном. – Через полчаса подашь.

Пьер открыл и закрыл рот. Приказ предполагаемого «вахлака», особенно холодный взгляд, как удар тока. Да никакой он не оператор машинного доения, те заискивают перед официантами. А этот – натуральный браток. Или, круче того – вор в законе! Как же он так прокололся…

– Будет исполнено, – сказал официант, кланяясь. Хотел добавить «ваше благородие», но, перехватив взгляд «братка» («Ты все еще тут?!»), удалился, пятясь задом.

Наступила долгая пауза.

– Спрашивайте, – подняла Русина глаза.

Кулешов отозвался не сразу. Мысленно уже задал все вопросы. И вынес вердикт: «Не виновна!» Разве что она штрихи какие добавит к «портрету» Зиновия Никонова, выявив потайные черты его характера, что скорректирует расследование.

– Убийца Зиновия Филипповича до сих пор не найден, – сказал Михаил, посмотрев на спутницу, словно ожидая комментарии.

– Дело давно закрыто, как у вас говорят, «за отсутствием состава преступления».

– Но вы-то знаете: есть состав.

– Есть, нет, какая разница. Прошло-то сколько. Если вы даже найдете убийцу, упакуете нарядно, власти не захотят принять подарок.

Говорила она по-книжному образно.

– Убийца должен понести наказание, – сказал детектив. Прозвучало это как вопрос: «Так ведь?»

– Как вы собираетесь исполнить это?

– Найти надо вначале. Возможно, даже с вашей помощью.

– Спрашивайте.

– Какие-то вопросы можете проигнорировать, если считаете их некорректными.

– Спрашивайте, – повторила Нина.

– Любили ли вы Зиновия Филипповича?

Нина посмотрела на детектива удивленно: «О чем это он?»

– Такой вопрос можно задать неискушенной девушке, а не сорокалетней женщине. Как по-вашему, любит ли наложница своего господина? Тем не менее постараюсь ответить: уважала за талант, и искренность.

– И за щедрость, – не то спросил, не то досказал за нее Кулешов.

– Да, и за это!

Замолчала. Взгляд устремлен в прошлое.

Кулешов, разглядывая на ее лице отметины прожитых лет, не торопил.

– Зиновий нуждался в моей поддержке, – прервала она молчание. – Несмотря на напускную суровость, был человеком мягким, и я бы даже сказала слабохарактерным. С первого дня знакомства отношения у нас сложились доверительные. Рассказывал про свое детство, которое не назовешь счастливым. Отец, взрывник на руднике, из-за неосторожного обращения с детонатором лишился кисти правой руки. Начал пить. Скандалы в семье. Зиновий стал заикаться, что сказалось на учебе.

Уловив недоуменный взгляд слушателя, Нина пояснила:

– Филипп Кузьмич его приемный отец. Мать Зиновия умерла рано, пьяницу отца лишили родительских прав. Из приюта мальчик и попал к Никоновым. Сменил фамилию и отчество. Об этом Анастасия не знает. Исповедовался Зиновий только мне.

От заикания вылечился сам. В аэроклубе летал на учебных самолетах, под оглушительный рев мотора читал стихи. Заики, когда не слышат своего голоса, перестают заикаться. После института строил гидростанцию на Вахше. Задался целью стать властелином жизни. В какой-то степени ему это удалось. Рос по службе, успешно руководил тысячными коллективами. Но душевная травма, полученная в детстве, сказывалась в жизни. Нуждался в постоянном подтверждении собственной значимости. «Зарядными устройствами» для него были его женщины, одной из которых стала и я. Талантом Зиновий, безусловно, обладал – был советником президента, депутатом парламента. Приспешники наверху, – скосила Русина взгляд на потолок, – считали его слишком одаренным, потому и устраивали козни. Уйдя из политики, в последние годы, не воруя, сколотил немалый капитал.

Михаил слушал рассказчицу, не перебивая вопросами, хотя они возникали.

Помолчав, Нина продолжила:

– Вы сейчас думаете: «Зачем это она рассказывает, какое это имеет отношение к убийству?»

– Продолжайте.

– Понимаю, предаю его откровением, – вздохнула она тяжело, – но, возможно, это поможет вам в раскрытии преступления: Зиновий страдал бесплодием. Сильно переживал. О его бесплодии знала и Анастасия. Кстати, она и сама не могла иметь детей, что скрывала от Зиновия. По моему настоянию Зиновий начал лечиться. Сама нашла ему клинику. Когда врач выяснил, что лечение результатов не даст, вступила с ним в сговор.

– Не понял, – встрял детектив.

– Заплатила хорошо за враки, что лечение идет успешно. Стала присматривать донора, похожего внешне на Зиновия. Ему же сообщила – уже в положении. Радости не было предела.

– Честно ли?

– Посоветовалась с Филиппом Кузьмичом. Он ведь сам растил чужого ребенка как родного. Сказал – решай сама. Решила – приобретет Зиновий душевный покой на всю оставшуюся жизнь. Человек рядом будет расти, который утешит его в старости. Что в этом преступного? Или аморального?

– Анастасия знала о вашей якобы беременности?

– Да, конечно. Зиновий сообщил ей. Предупредил – будет разводиться.

– Что бы она имела после развода?

– Не знаю. Зиновий был исключительно порядочным. На улице бы не осталась.

Подошел Пьер. Потоптался, покашлял деликатно, стараясь перехватить взгляд «братка». Дождался.

– Блюда стынут! – ощерился.

Кулешов посмотрел на даму, брови его поднялись в немом вопросе.

– Я бы что-нибудь выпила…

– Пожалуй, и я. Мне – водку. Заказывайте себе.

– Солидарна.

– Сколько? – услужливо спросил Пьер, обращаясь к Михаилу.

– Бутылку самой дорогой. Откроешь здесь, – ткнул на стол.

– Будет исполнено, э-э, – проблеял официант и, пятясь, про себя добавил: «Ваша честь!»

– Как отреагировала Анастасия на ваше сообщение? – спросил детектив, возвращая Нину к прерванным воспоминаниям.

– Я не спрашивала у Зиновия. Но, думаю, не драматизировала. По сути, вместе они уже не жили несколько лет.

– За сколько дней до трагедии Зиновий сообщил жене о решении развестись.

– Скажу точно – за неделю.

Нина откинулась на спинку стула, прикрыла глаза. «Сколько пришлось пережить этой хрупкой женщине», – думал детектив, обозревая ее. Не могла она желать смерти Никонова. Хотела она того или нет, но ее откровения выдвигали Анастасию на «авансцену» подозреваемых.

Пьер, подкатив коляску со снедью, стал старательно протирать бокалы. Продемонстрировал бутылку.

– Калашников, це! – цокнул восхищенно. – Но не тот, который автоматы изобретает, хе-хе. А совсем другой. Бизнесмен!

Откупорив бутылку, умеренно плеснул в бокал Русиной. «Братку» же налил до краев. Основательные они мужики! Не интеллигенция копеечная. Подал похлебку купеческую.

– Приятно кушать! – ощерился, пятясь.

– Помянем Зиновия, – подняла бокал Нина и по-мужски выпила одним глотком.

Ели молча.

Пьер передал прочие свои столы напарнику, трагически шепнув: «Питерский». Этим было сказано все. И большие чаевые, и не дай Бог что не так – страшно и подумать! Стоял почтительно на отдалении. Не подслушивает!

За кофе разговор продолжился.

– Нина Семеновна, несколько формальных вопросов.

– Догадываюсь. Была ли у Зиновия в ночь трагедии?

– Угадали. Где находились с десяти вечера 17 июня 2007 года?

– У себя дома.

– Кто сообщил о гибели Никонова?

– Его шофер. Должен был заехать утром за мной. Запаздывал. Позвонила…

– Чем объясняется ваш поспешный вылет в Москву?

Русина долго молчала, уставившись в свою кофейную чашку. Михаил не понукал.

– У Зиновия был информатор в КНБ. Не буду вдаваться в их финансовые отношения.

– Знаете фамилию?

– Он был зашифрован для моей же безопасности – генерал Саид. После выхода книги «Казнь претендента» Зиновий намеревался передать имеющиеся у него копии секретных материалов, полученных от Саида, президенту. Понятно, не выдавая информатора.

– Вы не сказали о причине вашего бегства. Кстати, машина, которую вы бросили в аэропорту, стоит у Никоновых.

– Я боялась. Зиновию поступали анонимные звонки с угрозами: «Писака, заказывай гроб! Твою сучку ждет та же участь». Зиновий воспринимал звонки серьезно. Предупредил: «Случись что со мной – исчезай немедленно». Купил для меня квартиру здесь в Москве.

– У вас при вылете из Алматы были компрометирующие материалы на силовые структуры?

– Конечно, нет. Он держал их в сейфе.

– Самое доступное место.

– Не совсем. Сейф имел двойное дно. Чтобы открыть сейф, надо было набрать на кодовом замке год его рождения. Для открытия тайника сейфа на том же замке следовало набрать те же цифры в обратном порядке.

– На каком этапе книга, которую вы редактировали?

– Сюжетная линия закончена, оставалась литературная обработка.

– О чем она?

– Преступная группировка… – начала было Русина и, замолчав, подняла глаза на детектива. Улыбнулась.

– Стала употреблять ваши термины. Ну, да ладно, возможно, и к месту. Преступная группировка, грабят недра. На очередных выборах власть может смениться. Тогда преступники окажутся не у дел, а кое-кто и за решеткой. Решают убрать главного претендента на должность главы государства.

– В рукописи названа его фамилия?

– Конечно, это ни для кого не секрет.

– И, пожалуй, последний вопрос: врач, который лечил Никонова от бесплодия, кто он?

– Можно, не буду сдавать?

– Такой пустяк вычислю и сам. Лишняя трата времени.

– Пусть. Я и так всех предала.

– Могу ознакомиться с содержанием рукописи?

– Ждала вопроса. Вот, – достала из сумочки флешку.

– У вас осталась копия?

Нина утвердительно кивнула.

– Да.

Детектив пригласил официанта, рассчитался щедро. Тот поклонился, продемонстрировал крупные зубы.

 

Глава одиннадцатая. Тайник

 

Утром 12 июня Жилин встречал шефа из Москвы. Рейс задерживался, Василий, скучая, дважды посетил буфет. Наконец, самолет приземлился. Сразу поехали в офис. Анна уже суетилась на кухне. Как же, шеф вернулся! Подавая на стол, ревниво поинтересовалась:

– Как там поживает наша красотка?

Кулешов бросил взгляд на помощника, как бы спрашивая: «Она-то откуда знает?» Анна, выгораживая мужа, попыталась изобразить улыбку:

– Михаил Степанович, мне можно доверять. Не так, что ли?

– Анна, я что, сказал нельзя? Корень слова «секретарша» – секрет. Ты и должна их знать, но не больше меня

Перекусив, сыщики уединились. Кулешов не доверял стенам кабинета, разговор вели, прогуливаясь по аллеям усадьбы. Михаил Степанович рассказал о поездке, не упомянув о тайнике сейфа, сообщил лишь о наличии рукописи романа с условным названием «Казнь претендента».

– После одиннадцати поедем на усадьбу, – предупредил.

Вернувшись в кабинет, детектив позвонил Филиппу Кузьмичу. Доложил коротко о поездке. Попросил разрешения повторно осмотреть кабинет Зиновия Филипповича. И дать указание дворнику, чтобы тот не мельтешил.

– Я сам подъеду, – сказал старик. – Может, сгожусь.

Образовалась пауза. Детектив не решил, нужен ли он при осмотре секретной ячейки сейфа.

– Михаил Степанович! – прервал его молчание Никонов.

– Да.

– Молчите, подумал, связь прервалась.

– Стоит ли вам беспокоиться, Филипп Кузьмич?

– Стоит, стоит, подробнее о Москве расскажете, давно не был.

Детектив уже и сам решил: открывать тайник нужно при заказчике. Неизвестно, что там еще обнаружится кроме диска. Надобность в сопровождении Жилина отпала. Михаил приехал на усадьбу раньше Никонова. Было одиннадцать с минутами. Калитку открыл Ахмат.

– А-а-а! – вскинул руки дворник, ерничая и изображая радость. – Любитель частного сыска! Проходи, гостем будешь!

Михаил обратил внимание на «вольность» в поведении Ахмата.

– Ты что, усадьбу выкупил? – посмотрел испытующе.

Дворник натянуто улыбнулся:

– Откуда у меня деньги…

– Не знаешь, Анастасия дома у себя?

– Почему не знаю, знаю – звонила, просила не тревожить до обеда. Легла поздно.

У дворника отсутствовало связующее звено с его положением и поведением. Кулешов не стал пока акцентировать на этом внимание.

– Филипп Кузьмич должен подъехать, – сказал, глядя на Ахмата лишенными выражения глазами. – Кабинет надо повторно осмотреть.

– А что там осматривать, – недовольно пробубнил дворник, – ничего не изменилось.

– Это и хорошо, что не изменилось…

– Тогда и смотреть нечего, – пробурчал дворник неприязненно. – Полы топтать…

– Напомнить, с кем разговариваешь? – произнес детектив, не повышая голоса, просветив дворника долгим взглядом.

Ахмат промолчал.

 

Подъехал Филипп Кузьмич. Рукопожатие, обмен улыбками. Пошли к коттеджу. Ахмат поплелся следом. Никонов, оглянувшись, приказал:

– Занимайся своим делом, нам ты не понадобишься.

– Дверь отопру.

– Не запиралась же никогда.

– Стала запираться.

– Ну-ну, – промолвил старик. – Может, и надо.

Ахмат отпер входную дверь, ключи оказались при нем. Хотел пройти следом, но Никонов осадил:

– Свободен.

Ахмат оглянулся, словно желая кого-то увидеть за спиной. Потоптавшись, ушёл.

Кулешов проводил его долгим взглядом.

– Ахмат сегодня какой-то странный, – сказал. – Второй раз его вижу и как будто встречаюсь с другим человеком.

– Бывают у него заскоки. Человек непредсказуемый. Срок мотал за убийство. По ревности. Довольно образованный, начитанный.

Детектив окинул старика быстрым взглядом.

– Не он ли в вашего сына стрелял из-за Гульжан? Тоже по ревности.

– Думал я об этом, – без выражения сказал Филипп Кузьмич. Вздохнул, как от усталости. – Вряд ли.

Прошли в кабинет.

– Филипп Кузьмич, – кивнул детектив на картину, за которой тайник, – знаете ли о секретном отсеке сейфа?

– Ну, замок кодовый. Чтобы открыть, надо набрать год рождения Зиновия. Да он сейф никогда и не запирал. От семьи, говорил, у меня нет секретов.

– А тайник?

– Не понял, – округлил глаза старик.

– В сейфе двойное дно.

– Любопытно.

Кулешов снял картину. Сейф был не заперт и пуст. Набрал на кодовом замке цифры: пять, пять девять, один. Под мелодию из кинофильма «Крестный отец» со дна сейфа поднялись две створки. Изумление Никонова было детским, даже рот раскрыл. Кулешов выложил из тайника раз за разом с десяток увесистых пачек евро и долларов. В завершение извлек пластмассовую коробку с компакт-диском.

– То, что искало КНБ, – продемонстрировал находку Филиппу Кузьмичу.

– Опасная находка, – нервно облизал губы старик. – Тут я вам не советчик. А деньги надо передать Насте, она же наследница.

– На вашем месте не торопился бы.

– Почему?

– Дождитесь конца расследования.

– Вы что, ее подозреваете?

– Подозревать – моя специальность.

– Ну-ну. Запирайте тогда.

Детектив, покидав пачки денег в тайник, закрыл створки. Повесил картину. Диск оставил при себе.

Покинув кабинет, мужчины прошли к пруду, присели на скамью, под плакучей ивой. Михаил Степанович рассказал о встрече с Ниной Русиной.

– Все жду, что вернется, – грустно сказал Филипп Кузьмич. – Снохой считаю, а дочку ее – внучкой. Другой родни-то и нет.

Проводив старика до остановки автобуса, детектив вернулся в усадьбу. Надо задать несколько вопросов Ахмату. Во дворе его не видно. Прошел к флигелю, постучался. Постаревший голос Гульжан:

– Открыто.

Она сидела за тем же столом, за каким ее застал Кулешов при первом посещении. Раскрытая книга перед ней. Не определившись, с чего начать, детектив спросил:

– Читаете что?

– Что попадет, – захлопнув книгу, Гульжан откинулась на спинку стула. Кулешов посмотрел на обложку: «Преступление и наказание» Федора Достоевского.

– Преступления… преступления, – задумчиво произнес. – Были они и будут. А наказания не всегда сопутствуют им.

– Нашли убийцу?

– Пятьдесят на пятьдесят...

– И кто он, половинчатый?

– А вы на кого думаете?

Гульжан подняла голову. В глазах горечь.

– Не хочу ни думать, ни жить, – прошептала. В комнату вместе с шепотом вошла скорбь. – Пропади все пропадом!

Лицо женщины скукожилось, задергались губы, заплакала, хлюпая носом. Слезы бежали по щекам. Вытирая их тыльной стороной ладони, размазывала макияж по лицу.

Кулешов протянул платок.

– Ну, хватит, хватит…

Гульжан, захлебнувшись словом, замолчала.

– Вот и хорошо, – похлопал Михаил женщину по плечу. – А теперь выплескивайте горечь из души.

Гульжан, сев на край кровати, несколько успокоилась. Спросила:

– Ахмат вам ничего не рассказывал?

– Что он должен рассказать?

– Значит, не рассказал. Может, не имею права об этом говорить, но не сегодня, так завтра все узнаете.

– Конечно, узнаю. Говорите.

– Анастасия улетает в Америку. Насовсем.

– Ну и дела… Дальше что? – нетерпеливо спросил детектив.

– На Ахмата переписывает дом Зиновия Филипповича. Второй дом, живет где, продает.

– Теперь хозяйкой будете.

Гульжан покачала отрицательно головой.

– Ахмат сказал, чтобы убиралась.

Порывисто встав, шмыгая носом, Гульжан прильнула к груди Кулешова.

– Ну, перестали, перестали, – слегка похлопал ее по спине Кулешов.

– Возьмите меня в кухарки, – попросила она. – Хорошо готовлю, и вообще…

Подняв голову, женщина заглянула в глаза детектива.

– Все что угодно буду делать.

– Не получится, Гуля, зарплата моя не позволяет содержать домработницу.

– Остается пойти на панель, – обреченно вздохнула она. – Дочь надо доучивать.

– Есть у тебя сумка?

Гульжан вопрошающе подняла брови.

– Небольшая, – улыбнулся детектив.

Гульжан недоуменно принесла потрепанную хозяйственную сумку.

Выйдя из флигеля, Кулешов осмотрелся. Ахмата не видно. Пройдя в дом Зиновия Никонова, забрал деньги из сейфа. Оставлять их там, когда коттедж отошел Ахмату, неразумно.

Непредвиденные стечения проблем и радикальные решения их были редкостью в практике детектива. Но сегодня они случились.

Кулешов вернулся во флигель. Гульжан, выплеснув из души горечь, немного успокоилась. С безразличным видом сидела на кровати.

– Дочку-то как зовут? – спросил детектив.

– Бибигуль.

– Сколько долларов надо до конца обучения?

– Три тысячи колледжу и тысяча на одежду и проживание.

Кулешов покопался в сумке, достал увесистую упаковку.

– Вот, – выложил деньги на стол. – Хватит и на обучение, и на последующее обустройство.

– Откуда? – прошептала со страхом женщина.

– От Зиновия Филипповича.

– Делать что с ними? Я с ума сойду…

– Открой счета. Выбери два банка. Сделай это сегодня. Документы денежные, пока не купишь квартиру, можешь хранить у меня. Знаешь же, где офис?

Гульжан, глубоко вздохнув, улыбнулась.

 

Кулешов арендовал банковскую ячейку на имя Филиппа Кузьмича. Деньги Зиновия перекочевали из одного тайника в другой.

 

Глава двенадцатая. Федор Дудиков

 

Вернувшись в офис, Кулешов попросил Анну ни с кем его не соединять. Включил компьютер, вложил изъятый из тайника компакт-диск, нажал на нужные кнопки.

…После скрипа двери и стука каблучков – певучий женский голос:

– Аслям Ибраевич, к вам Луценко.

– Пусть заходит.

Приглушенный женский голос, видимо, из приемной:

– Проходите, Никита Петрович.

После повторного скрипа – бодрый голос:

– Доброе утро, Аслям Ибраевич! Про здоровье и не спрашиваю, видно невооруженным глазом. В порядке!

– С вами, мудозвонами, будет здоровье.

– Не понял, шеф?

– У тебя служба или шпана уличная? Одни твои охламоны ликвидируют Орумбаева. Ладно, хотя сработано непрофессионально. Другие – твои же! – вычисляют их и шантажируют. Комедия, обхохочешься! Общее руководство кто осуществляет? Или каждое подразделение само по себе дуркует?!

Грохот, похоже, удар по столу.

– Человеческий фактор, Аслям Ибраевич, на мобильные телефоны Орумбаева полицейские позарились. Вот и вычислила их без проблем другая моя служба.

– Пошел бы ты со своими факторами.

– Так точно, Аслям Ибраевич, уже иду! Адрес знаю…

– Дальше что?

– Человека надежного подготовил. Явится с повинной.

– И в чем повинится твой человек?

– Скажет, Орумбаев публично обозвал его двуликим Янусом. А он гордый. Вот и обиделся.

– И кто тот гордец?

– Сенатор бывший. Гипертоник, на ладан дышит! Семье деньги хочет оставить. Пол-лимона зелени за месяц отсидки затребовал. Врач надежный диагноз слил, долго не протянет. Расходы небольшие.

– Ты будешь платить?

– Аслям Ибраевич, откуда у меня такие деньги? Сократим расходы, если что.

– Ладно, решай.

– Все схвачено, Аслям Ибраевич. Личная неприязнь, хе-хе. Политика тут не причем.

 

Кулешов стал анализировать информацию. Запись чистая. Голоса узнаваемые. Она и могла стать сюжетом будущего романа Никонова «Казнь претендента». И она же могла стала причиной его гибели.

Существенная неувязка в деле – ликвидация Никонова произведена не профессионально. Надо искать исполнителя, а уж через него выходить на заказчика.

Детектив стал систематизировать уже выявленные факты. Наступал критический момент в расследовании.

Первое предположение. Анастасия Соловей после гибели Зиновия Никонова хорошо поимела. Но сообразив впоследствии, что итогом повторного расследования может стать потеря не только собственности, но и свободы, решила бежать в Америку.

Второе предположение. Анастасия переписала коттедж Ахмату за убийство мужа. Хватай его и тряси! Но арестовать Ахмата детектив не может. Расследование частное.

«Америка, Америка, – перескакивают мысли детектива. – Кто там ждет Анастасию, кому она там нужна?» В памяти всплыла фамилия: Вейтцнер. Патрик Вейтцнер. Бывший продюсер Анастасии Соловей. Был у них роман. Патрик улетел за океан задолго до убийства Никонова. Проживает в Лос-Анджелесе, где и его сын Андрей. Патрик мог, конечно, прилететь, убить Зиновия и снова улететь. Но зачем ему это?

Возможно, Анастасия, прилетев в Америку, сойдется с Патриком. Тогда почему она задержалась здесь на год?

Кулешов вышел из кабинета. Секретарша увлеченно играла в карты с компьютером. Вид сосредоточенный, прикусила нижнюю губу. Видно, наступила кульминация партии. Почесала затылок, но массаж не породил нужный результат. Развела руки – сдаюсь!

– Зайди, Анна.

– Ой! – вздрогнула она. – Я и не заметила вас.

Кулешов усадил секретаршу в кресло, сам прошел за стол. Посмотрел на нее внимательно: фигура округлилась, лицо подурнело. Перехватив взгляд шефа, Анна кивнула, как бы соглашаясь с его определением:

– Да, – виновато улыбнулась. – Декретные мне полагаются?

– Однозначно.

– Спасибо, Михаил Степанович. Вы для меня отец родной.

– Ладно. Василий где?

– Василий Макарыч, – сделала Анна ударение на отчестве мужа, – поехал трясти господина Коваля.

– Понятно. Позвони, пусть срочно возвращается. Нужен.

Анна согласно кивнула.

– Узнай, по каким маршрутам можно прилететь в Алматы из Лос-Анджелеса.

– Можно идти?

– Иди.

Оставшись один, Кулешов продолжил мысленно перебирать возможные причины убийства Зиновия Никонова. Гульжан говорила, в тот вечер звонили ему. Если звонил Луценко, вряд ли Зиновий Филиппович согласился бы принять его так поздно.

Звонил Патрик, прилетевший инкогнито из Америки? Требовал деньги, которые Никонов якобы не доплатил ему? Угрожал?

Анна задержалась в дверях.

– Не помешала?

– Кто-то пришел?

– Узнала, как можно прилететь к нам из Лос-Анджелеса.

– Ну, и…

– Прямого рейса нет. Есть рейсы через Москву, через Неаполь и Франкфурт. Стоимость билета – тысяча триста баксов.

– Василий? – посмотрел детектив на секретаршу.

– Будет минут через двадцать.

 

Вернулся Жилин. Кулешов коротко проинформировал помощника: Анастасия поспешно сваливает за океан, Ахмат становится хозяином усадьбы.

Детектив который раз сопоставлял эти факты. Искал взаимосвязь.

– Когда? – вторгся Жилин в мысли шефа.

– Она не должна улететь, пока не закончим расследование, – сказал Кулешов, не отвечая на вопрос.

– Задержим.

– На каком основании?

– Произведем несанкционированное изъятие паспорта у мадам. Куда она без документа? – развел руки Жилин.

– Как это сделать?

– Вчера мамашу навещал, встретил там во дворе Федора Дудикова.

– Дизеля?

Василий кивнул.

– Грубо как-то.

– Деликатно не получится. Да и так непросто. Изъятие документа можно осуществить только в сутолоке при регистрации перед посадкой в самолет. У Дизеля должен быть билет на тот же рейс.

– Скорее всего, она вылетает в Лос-Анджелес.

– Ну, можно точно узнать. Друган Валера служит в порту.

– Звони.

Через четверть часа сыщики знали: Соловей Анастасия Юрьевна взяла билет до Лос-Анджелеса через Москву на 16 июня.

– Надо срочно брать билет Дизелю до Москвы на тот же рейс, – засуетился Жилин.

– Проблемы могут возникнуть… В аэропорту Дизель – «нон грата». Знают его там.

– Приоденем, тросточку дадим. Да и билет же у него.

– Ладно, – сомнительно согласился Купцов.

 

Василий застал пожилого карманника по кличке Дизель во дворе дома № 76 по улице Гете, где тот и проживал со своей супругой, бывшей красавицей по кличке «Сонька золотая ручка». Лысеющий мужчина с беспокойными серыми глазами и с непомерно широкими плечами, за что и получил кличку Дизель, забивал козла в компании трех пенсионеров.

– Здоровье вам, отцы, – поздоровался Василий.

– И вам не хворать, – бросил Дизель настороженный взгляд на сыщика. Затем с размаха стукнул костяшкой домино по столу: – Рыба! Ну, ладно, – отодвинулся от стола. – Пришли тут ко мне.

Старики нехотя поднялись.

– Как насчет пивка? – изучающе посмотрел Василий на карманника.

Дизель оглянулся по сторонам, как бы остерегаясь кого-то.

– Зря, гражданин начальник, деньгами соришь. Отошел я от дел. Чист.

Карманник выставил руки, потер крючковатые пальцы, как бы демонстрируя непригодность их к тонкой работе.

– Артрит. Куда с такими граблями? – сказал сокрушенно. – Да и при моем возрасте зону топтать. Прошли времена, – сказал сокрушенно, демонстрируя в улыбке латанные желтым металлом зубы.

– Разговор есть интересный, – улыбнулся Жилин. – Хочу вас, Федор Харитонович, нанять на работу.

– Подметать если, так у нас с Сонькой и так три двора…

– По специальности, Федор Харитонович!

Долго толковали за щедрым столом на хате у Дизеля. Затраты на застолье взял на себя Жилин

 

Глава тринадцатая. Берик Акылбаев

 

Михаил Степанович позвонил полковнику Берику Акылбаеву, бывшему своему заместителю в бытность работы в УВД Алматы.

В департаменте внутренних дел Южной столицы Казахстана Акылбаев ныне ведал отделом по борьбе с организованной преступностью.

Встретились. Вспомнили прошлое, обсудили насущное.

Кулешов попросил полковника допросить в частном порядке двух фигурантов расследуемого дела, не информируя об этом прокуратуру.

 

Глава четырнадцатая. За океаном

 

Если посмотреть на глобус сверху, можно сделать любопытное «открытие»: когда на южную столицу Казахстана опускаются вечерние сумерки, на американском побережье Тихого океана, где расположен Лос-Анджелес, зарождается утро. Телефон Андрея Кулешова зазвонил ранним утром. Трубку сняла жена Юля, отозвалась певучим голосом:

– Хэлло.

– Кулешов Михаил из Казахстана, – представился детектив. – Здравствуй, Юля!

– Ой, папа, здравствуйте! – чисто по-русски назвала свекра сноха. – Как здоровье, папа?

– Как у вас говорят, все окей! Андрей дома?

– Андрюша-а, папа, – позвала Юля.

– Привет, па! Проблемы?

– Ты откуда знаешь?

– Ну… Так у нас принято. Зря не звонят за деньги.

– Получается, по-вашему.

– Выкладывай коротко, за мной уже напарник подъехал. Сигналит.

– Коротко: в Лос-Анджелесе надо найти человека по фамилии Вейтцнер. Патрик Вейтцнер.

– Адрес знаешь?

– Адреса не знаю. Эмигрировал из Казахстана где-то в конце девяностых прошлого века.

– Ты уверен, что он проживает в Лос-Анджелесе?

– Предполагаю.

– Думаю, найдем. А если он совершил какое-то, даже незначительное правонарушение, вообще, ноу проблэм.

– И, самое главное, надо выяснить, не вылетал ли он за океан в первой половине июня 2007-го?

– Понял, па. Отдыхай! Завтра утром жди доклада.

– Предположительно, преступление совершил у нас.

– Окей, па!

 

Утром Михаила разбудил звонок из-за океана. Информация от Андрея Кулешова была ожидаемой: Патрик Вейтцнер 12 июня 2007 года вылетал в Алматы через Москву. Вернулся двадцать второго июня.

– И чем он у вас промышляет? – поинтересовался Кулешов-старший.

– Таксует.

– Семейное положение?

– Холост.

– Все, сынок, спасибо.

– Па, извини, все хочу спросить: вы что, развелись с мамой?

– Да нет, просто живем врозь. Она в Европе, я в Азии.

– Жаль…

– Не захотела возвращаться. А я немчуру на дух не переношу.

– Сюда приезжайте, здесь вообще нет наций. Все американцы.

– Ладно, подумаю, – как бы оправдываясь, ответил Михаил.

 

Много событий совершилось в Алматы 16 июня 2008 года. И были они весьма значимые.

Гульжан разместила полученные деньги в двух банках. Жизнь ее стала простой и ясной, напевая про «бригантину в дальнем синем море», она просматривала объявления о продаже квартир.

Кулешов мысленно допрашивал трех фигурантов расследуемого дела – Анастасию, Патрика и Ахмата.

А за стойкой № 7 началась регистрация пассажиров на рейс 480 Алматы – Москва. За Анастасией Соловей занял очередь видный, благоухающий дорогим парфюмом мужчина, словно сошедший со страниц журнала мод. Костюм на нем белый, того же цвета туфли, светлая фетровая шляпа, тросточка с затейливым набалдашником. Рядом говорливая, нарядная дама.

– Ой, Феденька, ты же опять оставишь саквояж где попало. А там варенье абрикосовое для тети Пуси.

– Оставлю, – не стал спорить с женщиной упакованный в модный наряд Дизель.

– Не забудь пригласить тетю Пусю на август, на арбузы и дыни.

– Забуду.

Сонька с опаской взглянула на Анастасию, как бы прикидывая, можно ли ей передоверить мужа.

– Я дико извиняюсь, мадам, вы до самой Москвы?

– Да, – буркнула Анастасия, не удостоив Соньку взглядом.

– Не могли бы вы присмотреть за моим мужем, чтобы саквояж где попало не оставил.

– За мной бы кто присмотрел, – ни к кому не адресуясь, вполголоса произнесла Анастасия.

Дальше произошла странная неурядица. У Соньки подвернулась нога из-за непомерно высоких каблуков, она, сохраняя равновесие, вцепилась за рукав жакета Анастасии. Та выронила сумочку, которую прижимала к себе локтем. Дизель услужливо поднял сумочку, обтер платком, задержав в руках на несколько секунд.

– Извините мою благоверную, – улыбнулся. – Ну, говорил же, дурехе, не по твоему возрасту такие каблуки.

– С вашей стороны, Федор Харитонович, бестактно публично мудировать мой возраст, – обиделась супруга, перейдя в обращении к мужу на «вы».

– Будировать, а не мудировать, сколько раз говорил. Шла бы ты домой, Софья Абрамовна. Утюг, наверное, опять забыла выключить…

– Вот он, – продемонстрировала электроприбор Сонька, достав его из сумки. Чмокнула мужа. Очередь заулыбалась. Паспорт Анастасии из рукава Дизеля незаметно для окружающих «перекочевал» в сумку жены.

– Так, не забудь пригласить тетю Пусю на арбузы, – напутствовала Сонька.

И, пожелав мягкой посадки, попросила Анастасию:

– Вы уж присмотрите за моим, чтобы из самолета не выпал. Ну, прямо малое дите, – опять рассмешила окружающих.

Выйдя из здания аэропорта, Сонька передала паспорт певицы Жилину.

– Теперь Феденьке и лететь, может, не надо? – спросила у сыщика. – А то ведь он, как дите малое, балует без присмотра.

– Надо, мать, надо. Человек наш его там встретит. Конкретный! Погостит у него пару дней и обратно, – сказал Василий, напустив строгость.

 

Подошла очередь Анастасии. Тревожные мысли беспризорно витали в другом пространстве и времени. Регистраторша слегка постучала по столу накрашенными ноготками:

– Гражданочка…

– Ах, да, – стала рыться в сумочке женщина. – Вот, – протянула билет.

– Паспорт.

– Ах, да…

Ревизовав содержимое сумочки, Анастасия недоуменно посмотрела на окружающих, словно ища поддержку.

– О, Боже, – посмотрела под ноги, не выронила ли.

– Гражданочка!

– Наверное, дома оставила.

– Еще полтора часа до вылета, может, и успеете, – сочувственно сказала регистраторша. – Без документа никак, – словно извинялась. – Следующий!

Дизель подал свои билет и паспорт…

 

В Москве Федора встретил агент Роберт. Три дня они беспробудно пьянствовали в дорогих ресторанах. Двадцатого июня агент Роберт посадил изрядно помятого Федора в самолет, вылетающий в Алматы.

 

Глава пятнадцатая. Накануне

 

Полковник Берик Акылбаев тем временем допрашивал Ахмата Садыкова, ранее судимого за убийство.

– Догадываетесь о причине моего интереса к вашей скромной персоне? – задал первый вопрос.

– Ни грамма, – покрутил головой Ахмат из стороны в сторону.

Был он внешне спокоен, сидел с безразличным видом, откинувшись на спинку стула.

– Курить можно? – спросил, закидывая ногу на ногу.

– Курите.

Ахмат закурил. На его лице застыло напускное благочестивое выражение. Но от Акылбаева невозможно скрыть проблески тревоги. Не зря в департаменте коллеги одарили кличкой – «Детектор лжи».

– Вы раньше с Кулешовым, частным сыщиком, не работали? – спросил Ахмат, настраивая следователя на мысль, что тот «пустой базар трет».

– Вопросы здесь задаю я, – прервал его следователь.

– Я что, арестован, рот затыкаете?

– Задержали вас, – посмотрел следователь пристально, – по подозрению в убийстве.

– Когда это было-то, – подобрал ноги Ахмат, как бы собираясь встать. – Отмотал положенное, начальник.

– А выводы не сделали.

– Какие еще выводы?

– Надлежащие.

– Я вас что-то, гражданин начальник, не пойму.

– Сейчас поймете. Но сначала задам несколько вопросов, которые, возможно, вам не понравятся.

– Валяйте. Однако думаю, не обязан отвечать на все ваши дурацкие вопросы. Есть презумпация невиновности.

– Хотели сказать «презумпция»?

– Хотел не хотел, – огрызнулся Ахмат, – задавайте ваши вопросы.

– Анастасия Соловей переписала на вас коттедж стоимостью полтора миллиона условных единиц. Вопрос: за какие заслуги? Уж не за ликвидацию ли ее мужа?

Ахмат искренне возмутился:

– Подозреваете в убийстве Филиппыча? – брызнув слюной, вытер пятерней влажный рот. Был не из тех, кто стесняется своих чувств и манер.

– Возможно. Только не сочиняйте про любовные связи с его женой Анастасией.

Акылбаев смотрел на Ахмата, как на блефующего покерного партнера. Тот отвел глаза и, уставившись на ботинки, закурил.

– Много курите.

– Тебя это, гражданин начальник, заботит? – перешел на «ты» Ахмат.

– Абсолютно нет. Отвечайте на вопрос.

– Отвечу, но при одном условии, – произнес Ахмат неубедительно.

– Условия диктую я.

– При одном условии, – повторил Ахмат, собираясь с мыслями. – Не хочу иметь неприятности, выгораживая других. Пусть даже за коттедж. Свобода дороже!

– Хорошо, что за условия?

– Запишете в протоколе, что после отлета в Америку гражданки Анастасии Соловей пришел к вам с сообщением.

– Сообщайте, слушаю.

Вздохнув глубоко, Ахмат посмотрел с недоверием на следователя.

– В тот вечер мы с хозяином играли в карты – я и Гульжанка. Кухарка, пассия его тогдашняя. Любил он в подкидного перекинуться, – начал Ахмат, исподволь наблюдая за восприятием следователя. – Я ушел, когда пробило десять, выпить захотелось. Филиппыч не поощрял пристрастие к спиртному, сам не пил и не курил. До ста лет хотел дожить. Выпил у себя в каморке, посмотрел передачу по телевизору. Вздремнув, вышел во двор.

– Дату и время назовите, – перебил следователь.

– Поздно вечером семнадцатого июня две тысячи седьмого года. Возможно, уже и восемнадцатое было. На часы не смотрел. Пошел по дорожке в сторону коттеджа. Частенько ночью прогуливался, бессонницей страдаю. Вижу, человек вышел от хозяина. Прикрыв за собой дверь, стал что-то засовывать в карман. Возможно, пистолет. Окликнул его. Человек поднял голову: очки, вижу, необычно большие. Тут его и признал – Патрик, бывший продюсер хозяйки. Говорили, уехал куда-то. А тут, выходит, вернулся. Подходить не стал, побоялся. Да и Патрик поспешно пошел к воротам. А утром все и выяснилось.

– Выяснилось что?

– Убийство хозяина.

– Что же вы о Патрике следователям не рассказали?

Ахмат зевнул, не прикрывая рта, демонстрируя крепкие коренные зубы.

– Вот, рассказал.

– Почему тогда не рассказали?

– Не спрашивали, – зевнул Ахмат повторно.

– А когда хозяйка собралась в Америку, предположительно к бывшему продюсеру, стали шантажировать ее. Потребовали вознаграждение за ваше годичное молчание. Так?

– Угадали! Но не совсем. Свое потребовал! Кто такая Анастасия и кто такой Зиновий? Создали они что-либо своими руками? Нуль. Она – порхала и чирикала, он – с парламентской трибуны чепуху молол. Коттедж этот я построил, имею на него право. Вот и воспользовался правом. Свое вернул! А как – не имеет значения.

– Ошибаетесь, гражданин Садыков. За сокрытие фактов преступления – одна статья, за вымогательство – другая, – выставил Акылбаев для наглядности вначале один палец, затем другой. – В совокупности пятнадцать лет светит.

– Все, что я тебе рассказал, начальник, сказки, – провел Ахмат пятерней по уголкам губ. – К делу не пришьешь.

– Проверим. Проведем очную ставку с Анастасией Соловей.

– В Америке? – ехидно ухмыльнулся Ахмат, посмотрев на свои часы.

– Не улетела она.

– Как, – дернулся подследственный. – Погода вон, – кивнул на раскрытое окно, через которое в комнату проникали солнечные лучи.

– Паспорт потеряла.

– Помогли. Догадываюсь кто. Напрасно ты, гражданин начальник, с этим шабашником связался. Дело давно закрыто с одобрения верхов, – ткнул на потолок. – Там не одобрят твою самодеятельность.

– Иного мнения. А вам в интересах следствия придется задержаться у нас.

– Не имеете права!

– На семьдесят два часа – имею.

Ахмат стал подыматься.

– Сидеть!

Арестант беспомощно опустился на стул.

 

– Алло, – грустно отозвалась Анастасия на телефонный звонок.      

– Добрый день! По поводу вашего паспорта беспокою, Анастасия Юрьевна, – представившись, сообщил полковник Акылбаев.

– Нашли? – спросила Анастасия грустно.

– Можно и так сказать. Пришлю машину за вами, маленькие формальности.

– Уже не к спеху.

– Разговор есть, Анастасия Юрьевна.

– Заинтриговали.

– Взаимно. Машина будет минут через двадцать. Не отлучайтесь.

Голос мягкий, но настойчивый. Анастасию начала обволакивать паника. Она покрылась испариной, и в то же время ее знобило. Сжало горло, стала тяжело дышать. Заметалась по комнате, как бы ища выход из замкнутого пространства. Исчезновение паспорта, звонок полковника, как он представился, «по борьбе с организованной преступностью». Прознали-таки про Патрика. Про его встречу с Зиновием накануне убийства. Но он клялся в непричастности. Могут ее обвинить – почему не заявила тогда, что Патрик в тот вечер заходил к ней? Бежать! Бежать в Киргизию, а оттуда вылететь в Америку. Паспорт? Взять у Кати. Внешне они схожи. Деньги на карточках, дорожная сумка, вот она, собрана.

Позвонила Екатерине на трубку:

– Еду к тебе!

Выходя из дома, по привычке взглянула в зеркало. Из его глубины глянуло на нее изображение во всем черном, со впавшими глазами.

За калиткой певице улыбнулся молодой человек приятного облика.

– Анастасия Юрьевна, здравствуйте! – поклонился театрально.       

«Фанат», – подумала певица.

– Потом, мальчик, потом…

– Спешите куда?

– Спешу.

– Подвезем, – встал на ее пути молодой человек.

Догадалась, задерживают. Стыдобушка, дожила до чего!

– Вещички дома оставьте, – предупредил молодой человек.

Прошел с ней в дом. Выйдя, сопроводил до подъехавшей полицейской машины, из которой навстречу вышел человек в бронежилете, с автоматом на плече.

– Наркотики, оружие? – произнес сухо. Глаза в прорезях маски голубые, окаймленные белесыми ресницами.

Анастасия промолчала. Она не могла говорить, вот-вот грохнется. Полицейский без трепета, как манекен, прощупал живую плоть. Чисто! Пригнув ее голову, затолкал на заднее сидение автомобиля. Сел рядом, положив автомат на колени.

– Поехали! – скомандовал шоферу.

Доставив Анастасию в Департамент внутренних дел, полицейский в бронежилете сопроводил ее до кабинета Акылбаева.

– Товарищ полковник, задержанная Соловей…

– Свободен, – прервал его полковник.

И приветливо, как старой знакомой, улыбнулся певице:

– Анастасия Юрьевна, поклонник вашего вокала! Извините за моих твердолобых. Этих, – ткнул рукой с выставленным указательным пальцем на закрытую дверь, – занарядили совсем по другому адресу. Дежурный перепутал. А та машина, которая должна была забрать вас, попала в аварию. Наш прокол – приносим извинении. Хо-хо-хо, – выдохнул старчески, хотя годков-то ему чуть больше сорока.

Состояние Анастасии полуобморочное, самое подходящее для «душевного разговора» и чистосердечного признания.

– Анастасия Юрьевна, с чего начнем? – спросил Акылбаев, изобразив улыбку телеведущего Эдварда Радзинского.

И сам себе же ответил:

– Давайте с кофе.

Секретарша не первой молодости, и как бы сказал известный политик, «но и не второй», принесла кофе и печенье.

– Я заплачу, – прошептала Анастасия, еле шевеля губами. В голове была полная неразбериха.

– За кофе? – недоуменно взглянул на нее полковник.

– За все… Лишь бы улететь.

– Будем считать, что этого вы не говорили, а я не слышал. Задам несколько вопросов, а вы коротко и обдуманно ответите. Производится аудиозапись. Фамилия, имя, отчество, год рождения, место проживания.

Анастасия, запинаясь, ответила.

– В каких отношениях вы находитесь с гражданином Соединенных Штатов Америки Патриком?

– Мы были любовниками до его отъезда в Америку.

– С какого по какой год?

Анастасия задумалась, вспоминая.

– Где-то с конца девяностых до его отбытия.

– Встречались ли с гражданином Патриком после его отъезда в Америку?

– Да, ездила на гастроли в Америку.

– И только?

– Накануне убийства Зиновия он прилетал в Алматы. Но он не убивал. – И закричала: – Не убивал!!!

– Успокойтесь. Кто сказал, что он убил Никонова?

– Подозреваете!

– Ладно, дальше поехали. В ночь с 17 на 18 июня 2007 года встречался ли гражданин Патрик с Зиновием Никоновым?

– Да.

– Цель встречи?

– Никонов задолжал ему какие-то деньги.

– Оружие у него было?

– У Патрика, что ли?

– Да.

– Думаю, нет. Он вряд ли когда-то держал в руках пистолет или что-то подобное.

– Посетил ли он вас после встречи с Никоновым?

– Зашел. Остался до утра.

– Ваши показания должен подтвердить Патрик Вейтцнер.

– Ну, позвоните ему. Номер телефона подскажу.

– Весьма разумно. Вы же там, в Америке, должны с ним встретиться?

– Да, – ответила вконец замороченная Анастасия.

– Встречу организуем здесь. Выясним все, а потом, голубки, вместе и улетите.

– Я вас не поняла.

– Сейчас из моего кабинета звоните Патрику. Говорите: «Милый мой, хороший, прилетай, поможешь продать недвижимость. Потом вместе и улетим». Иначе вы проходите по делу как соучастница убийства. Он за океаном получит срок заочно, а вы здесь – на всю катушку.

– Я согласна, – тихо произнесла Анастасия.

– Согласны звонить?

– Да.

 

Глава шестнадцатая. Патрик

 

Вечером 20 июня 2008 года «Боинг-747» из Америки приземлился в аэропорту Алматы по расписанию. Патрик вышел из зоны таможенного досмотра одним из первых, багажа у него не было. Анастасия грустно улыбнулась, словно и не рада встрече. Отстранилась от объятий:

– Ну, люди же смотрят, Пат, – прошептала. – Вот телефон с набранным номером вашего консула в Алматы. Вернись в зону досмотра, как бы за вещами и звони консулу, проси убежища.

Разговор прослушивается Кулешовым. Крошечный микрофон был закреплён на воротничке Анастасии.

Вейтцнер посмотрел на нее с недоумением.

– О чем чирикаешь, Птенчик? – назвал ее любимым прозвищем.

– Тебя подозревают в убийстве Зиновия.

– Да ты сама знаешь – не убивал.

– Предупредила, поступай как угодно. Здесь тебе не Америка! Так раскрутят, будешь не рад!

На звонок Патрика «консулу», случись такое, отозвался бы Кулешов. Отказ от звонка весомый довод непричастности Патрика к убийству Зиновия.

Анастасия, исполнив порученную роль, отступила. Ее место занял крепко скроенный, тепло, не по погоде, одетый человек.

– Патрик Арнольдович, – улыбнулся Жилин, он и был тепло одет, – с вами хотят потолковать.

– Уже предупредили.

– Не возражаете, провожу вас?

Патрик кивнул, не задавая вопросов.

 

Кабинет принял прежний вид, каким был при жизни Зиновия Никонова. Диван, верно, другой. За журнальным столиком расположился Михаил Кулешов. Напротив, в удобных креслах, сидели Гульжан и Ахмат. Жилин топтался возле двери.

– Проводится следственный эксперимент, – сказал Михаил Кулешов. – Итак, год тому назад, вечером 17 июня в этом кабинете вы, Гульжан, и вы, Ахмат, играли с Зиновием Никоновым в карты? – посмотрел детектив на Ахмата.

– Ну, примерно, так, – ответил тот нехотя, как бы подчеркивая несерьезность и никчемность мероприятия.

– Да, – подтвердила Гульжан.

– Кто ушел первым? – обозрел Кулешов допрашиваемых.

– Я ушел сразу после того, как десять пробило, – сказал Ахмат, не удостоив следователя взглядом, – она, – ткнул пальцем на Гульжан, – тогдашняя любовница хозяина, осталась на десерт. Любил хозяин сладких женщин, – скривил губы, изображая улыбку.

– Вы пока свободны.

Жилин вышел следом за Ахматом, ловко защелкнул на его правом запястье клешню наручников. Другая клешня была пристегнута к его левой руке.

– Не дергайся, – предупредил.

Ахмат что-то угрожающе пробурчал. Жилин не обратил на это внимания.

– Что было после ухода Ахмата? – посмотрел детектив дружелюбно на Гульжан.

– Какое-то время мы еще играли, может, полчаса, может, час. Зазвонил телефон.

– Городской или мобильный?

– Мобильный, – сказала Гульжан с некоторым сомнением и уверенно добавила: – Да, мобильный. К городскому вставать бы хозяину пришлось.

– Вы слышали разговор?

– Зиновий Филиппович слушал молча. Сообщение ему не понравилось. Только и сказал одно слово: «Хорошо».

– Ушли когда?

– Около двенадцати.

– Спасибо, свободны. Скажите там, – указал на дверь, – Вейтцнер пусть зайдет.

Зашел Патрик. Близоруко щурясь, посмотрел на детектива.

– Присаживайтесь, Патрик Арнольдович, – кивнул детектив на кресло. – Отмотаем время назад.

– Ноу проблэм, – сказал Патрик, сев в кресло напротив Кулешова. Закинул руки на затылок, устало прикрыл глаза. – Спрашивайте.

– Вы Патрик Вейтцнер, гражданин Соединенных Штатов Америки, бывший продюсер певицы Анастасии Соловей.

– Все так.

– В ночь с 17 на 18 июня 2007 года в этом кабинете вы встречались с Никоновым Зиновием Филипповичем.

– Предварительно позвонил, он любезно согласился принять.

– Отвечаете только «да» или «нет».

– Да.

– Цель вашего посещения?

– Нет.

Кулешов недоуменно посмотрел на Патрика.

– Что нет?

– Не убивал Никонова.

– А я что, сказал: убивали?

– Сказали же, отвечать да или нет, – саркастически улыбнулся допрашиваемый. – Подозреваете, вот и сказал – нет.

– Цель вашего посещения?

– Пришел за долгом. Не доплатил он мне ранее.

– За какие услуги?

– За раскрутку его будущей жены, певицы Анастасии.

– Угрожали ему?

– Нет.

– Дал он вам денег?

– Да.

– Сколько?

– Двадцать пять тысяч американских долларов. Обещал еще столько же, если заберу Анастасию.

– Заберете как?

– Увезу в Америку.

– Согласились?

– Сказал – надо бы увеличить приданое.

– Согласился?

– Ответил, подумает.

– Дальше что было?

– Поблагодарил, пожелал спокойной ночи. Выйдя из дома, стал рассовывать деньги по карманам. Тут меня окликнули. Человек стоял довольно далеко, рассмотрел только силуэт.

– Высокий, низкий?

– Не могу сказать уверенно, скорее высокий.

– Куда пошли от Никонова?

– К Анастасии. Теперь уже не таясь.

– Почему тогда сразу не забрали ее в Америку?

– После убийства Зиновия могли что угодно подумать.

– Почему не забрали Анастасию год тому назад, после закрытия дела?

– Были причины…

– Какие?

– Как говорят у вас – мотал срок в Америке. Человека сбил, будучи пьяным за рулем.

– Спасибо, пока свободны.

 

Тем временем «пристегнутые» дошли до флигеля. Молча курили. На звонок мобильного телефона Жилин коротко ответил: «Да, хорошо». Дернул пристегнутой рукой, как бы призывая «сиамского близнеца» к общению. Последовало сердитое ворчание, как у собаки во сне.

– Итак, гражданин Садыков, – начал Жилин монотонным голосом прилежного судебного исполнителя, – ночью с 17 на 18 июня 2007 года с большого бодуна ты вышел из этого флигеля. Помочился на цветник…

– По себе судишь, мусор.

– Пистолет Макарова, калибра девять миллиметров, – продолжил сыщик, не реагируя на реплику, – у тебя был заткнут…

– Не было у меня никакого пистолета.

– Вот он, – протянул пистолет сыщик. – Весь двор миноискателем проутюжили, пока ты в кутузке у Акылбаева парился, а нашли у тебя во флигеле в мешке с рисом. Хитер, папаша! Но и жаден: выбросить надо было улику куда подальше.

– Суешь оружие, чтобы отпечатки оставил? Знаю ваши ментовские приемчики.

– Эксперт по дактилоскопии уже их зафиксировал. Обнаружил на патронах. Неаккуратно работаешь, киллер хренов!

Свободной рукой Ахмат выхватил у сыщика пистолет, коротко взмахнув, ударил рукояткой Жилина по голове. Удар получился скользящий, слегка рассек левый висок. Василий платком прижал рану.

– Мог бы искалечить, но не буду, – сказал с ноткой сожаления в голосе. – Чтобы перед прокурором предстал во всей красе. Пошли, пистолет за пояс заткни. Разряженный, покажешь, как стрелял.

 

***

В кабинете царил полумрак, включена была только настольная лампа. На диване сидел Никонов-старший. Короткая стрижка, как у сына, молодила его. Ахмат дернулся испуганно, но тут же признал – Филипп Кузьмич загримирован под сына.

– Кончайте комедию, – махнул свободной рукой. – Да, я его застрелил! Вот этим, – стал наставлять пистолет на Никонова.

Сухо прозвучал выстрел. Ахмат, оседая, увлек за собой пристегнутого Жилина. Василий снял наручники сначала с Ахмата, потом с себя.

– Сдаю оружие, – положил Филипп Кузьмич револьвер сына на стол перед Кулешовом. – Вы, Михаил Степанович, спрашивали, – грустно улыбнулся, – как бы я поступил с убийцей Зиновия. Показал наглядно.

 

Эпилог

 

Ахмат выжил. На суде, когда предоставили последнее слово, сказал в свое оправдание, что стрелял по капитализму, который забрал у него веру в справедливость.

Филиппу Кузьмичу дали условный срок за хранение незарегистрированного оружия, посчитав выстрел за самооборону.

Кулешов посетил Ахмата в изоляторе временного содержания перед его отправкой в колонию. Помнили там бывшего мента, допустили к осужденному.

– Кто же все-таки заказал Зиновия? – задал детектив единственный вопрос.

– Меньше буду болтать, дольше проживу, – ответил Ахмат, посмотрев на массивную дверь камеры.

– Да и на зоне будет спокойнее, – улыбнулся. – Не любят там стукачей.