№12.2021. Шамиль Абдрахманов. Литературный перекрёсток. Старые часы. Быль

Шамиль Баянович Абдрахманов родился 26 июля 1950 года в с. Киргиз-Мияки Миякинского района БАССР. В 1968–1970 годы служил в СА ЮГВ (Венгрия).

Учился в БашГУ заочно. Работал в ПО «Искож» и «Башнефть». С 2007 по 2014 год преподавал в НФ БЭК. В настоящее время пенсионер, «Ветеран труда Республики Башкортостан».

Шамиль Абдрахманов

Старые часы

Быль

В далекие теперь 50–60-е годы прошлого века нашей семье довелось жить в центральной усадьбе Раевского совхоза Альшеевского района в селе Крымском, недалеко от станции «Раевка». Своим названием, по рассказам старожилов, село обязано очарованным красотой местности переселенцам, которым поросшая липовым лесом гора с находившимся рядом безымянным озером напомнила Аю-Даг у Черного моря в Крыму.

Родители уходили на работу, и нам, детям, приходилось проводить время с нашей бабушкой – папиной мамой. Был детсад, но почему-то мы туда ходили не всегда. Бабушка, вырастившая семерых детей, младшим из которых был наш папа, была довольно терпеливой с нами, тремя внуками. Мы с сестрой и младшим братом были совершенно разными: сестра целыми днями играла в куклы и домики, то есть хлопот не доставляла; младший брат пропадал во дворе и часто убегал с соседскими мальчишками купаться и загорать на озеро. Младшей сестры – Наили – тогда ещё не было. Мне, в то время шести-семилетнему, приходилось помогать по дому бабушке, которой уже было около восьмидесяти: занести хворост для печи, напоить теленка или принести воды для самовара.

Население в этих местах было очень пестрым. В основном в центральной усадьбе совхоза проживали украинцы (на хуторах Байдаковка, Нехвороща и других), большинство из которых переселились в ходе столыпинской земельной реформы. В некоторых остались проживать эвакуированные во время Великой Отечественной войны ленинградцы. В близлежащих деревнях – Маянган, Турумбет, Кипчак – жили башкиры; на хуторах Сядэ и Койт – эстонцы, прибывшие в конце XIX века в поисках свободных земель; в деревнях Нигматуллино, Чюинчи, Абдрашитово – татары с мишарскими корнями, тептяри, а деревне Гордеевке – мокша.

Наша семья оказалась в Крымском в связи с возвратом дома, изъятого во время раскулачивания у деда и возвращенного после демобилизации фронтовиков – папы и его братьев Галимуллы и Хабибуллы с медалями победителей. Четвертый брат – Губайдулла пропал без вести на фронте. Участок под перенос выделили в селе Крымском, так как деревня Сабанчи, в которой стоял раньше дом, разъехалась. Я, как и надлежит растущему человеку, донимал бабушку разными вопросами: «Почему небо голубое?» – или: «Почему дом высокий»? Бабушка, не имея образования, как могла, терпеливо давала ответы, которые в основном сводились к одному: «Аллах так велел». Поскольку любопытство моё росло с каждым днем вместе со мной, я задавал бабушке вопросов все больше и больше.

В один из дней я спросил у бабушки: «Откуда взялись тикающие часы с маятником, в темном корпусе, желтым циферблатом, римскими цифрами и гирями на цепочках, висящие на стене в большой комнате?» Надо отметить, что эти часы давно заинтересовали меня, и я подолгу простаивал напротив них, смотря на то, как раскачивается маятник. Бабушка очень дорожила этими часами и не разрешала нам близко подходить к ним. Раз в несколько дней она, с большой осторожностью вставая на стул, заводила часы при помощи гирек на цепочках. Призадумавшись, бабушка начала свой рассказ: «Твой дед, для того чтобы прокормить большую семью, часто ездил на лошади на базар в Давлеканово, в Стерлитамак или в Уфу (на старый рынок на месте нынешнего Гостиного двора), чтобы продать продукты, дрова и купить одежду детям или что-то для дома». Лошадей в семье было две: одна для поездок, вторая для работ по двору и в поле. На базаре он встречался и знакомился с разными людьми. По приезде произносил странные для бабушки, не знающей языков, слова: «знакум»[1], «кустым»[2] или «тере»[3]. Так было всегда, пока в 1917 году не случилась Октябрьская революция. После революции некоторое время уклад жизни в деревне сильно не менялся, то есть дед продолжал ездить на базар и вести свое хозяйство.

Однажды, приехав домой, дед, несколько взволнованный и возбужденный, рассказал бабушке о том, что один небедный «знакум» из эстонцев, занимающийся выращиванием арбузов и дынь за деревней в оврагах, оставшихся после глиняных выработок, рассказал ему о том, что скоро начнется война между бедными и богатыми. Человек сказал деду, что он с семьей, скорее всего, уедет отсюда, и предложил ехать с ним вместе. Поговорив с бабушкой, дед долго думал о предложении знакомого и решил, что ему трудно будет куда-то ехать и обустраиваться на новом месте, тем более что он простой крестьянин и богатств, кроме пятерых в то время детей, у него нет. А человек собрался уезжать и попросил деда отвезти его с семьей к поезду в Раевку. Он сказал, что едет в Санкт-Петербург. При расставании расчувствовавшийся человек как оплату за подвоз оставил деду эти часы. Возможно, отчасти потому, что часы в дальней дороге являлись обузой.

В 30-х годах дедушку Галиуллу с бабушкой Гайнией раскулачили и конфисковали дом, лошадь, корову и другое имущество. При раскулачивании, со слов тети Саимы, папиной сестры, солдаты действовали жёстко; один из них силой отобрал ложку у малолетнего, в то время нашего отца, которую он пытался засунуть в карман. Возможно, после этого все не раз вспомнили предложение «знакума» об отъезде. После раскулачивания семье с детьми некоторое время пришлось жить в бане. За дедом три раза приходили вооруженные люди, чтобы арестовать, но его всякий раз не оказывалось дома. Возможно, кто-то помогал деду, который прожил до 1948 года.

Каким чудом деду с бабушкой удалось спасти эти часы от конфискации, осталось для нас загадкой... В 50-е годы их возили на ремонт в Раевку, и они исправно ходили еще несколько лет. После того как перестали ходить окончательно, их вынесли в чулан и поставили на верхнюю полку. Дальнейшая судьба часов осталась для нас не известной.

Таким образом, подаренные часы прослужили моим дедушке с бабушкой около сорока лет, с 1918 года до конца 50-х годов. В 1962 году отца перевели на работу в Янаульский район, и наша семья переехала туда, на новое место жительства. Бабушка в силу возраста с нами не поехала и осталась жить у дочери, в деревне Нигматуллино, где тихо скончалась в девяностолетнем возрасте.

[1] Знакум (жаргон.) – знакомый.

[2] Кустым (баш.) – обращение к младшему.

[3] Тере (эстонск.) – приветствие.