№10.2021. Светлана Гафурова. Из прошлой жизни. Основано на реальных событиях

Светлана Марсельевна Гафурова родилась в посёлке Маячный БАССР. Окончила БашГУ. Работала журналистом в республиканских и российских СМИ, в агентстве «Башинформ», на инфопорталах Уфа1.ру и ПроУфу. Была директором пиар-агентства «Продвижение». Издавала свои газеты «Сипайловская правда», «Народная газета Башкортостана», «Главный элемент». В настоящее время работает внештатным корреспондентом портала Уфа1.ру.

Светлана Гафурова

Из прошлой жизни

Основано на реальных событиях

 

Подарок судьбы

 

Мне повезло прожить пятнадцать лет с человеком, способным совершать поступки, причем поступки разные, порой героические, порой – смешные, иногда нелепые… Но все же это были поступки, а не только бесконечные рефлексии, ни к чему не приводящие. И потому у меня осталось ощущение, что мы прожили с моим супругом Александром Кочкиным пусть и короткую, но очень яркую, настоящую жизнь, насыщенную событиями, приключениями, путешествиями, различными историями, о которых я с удовольствием вспоминаю и делюсь ими с нашими читателями… Сейчас, пусть и поздно, осознаю, что этот человек был самым замечательным подарком в моей судьбе…

 

 

Ну, извини, Господи!

 

Однажды летом мы всей семьей сплавлялись на надувном резиновом рафте по горной реке Нугуш. В пути я заспорила с Сашей, моим мужем, о Боге.

– Бога нет! – утверждал Саша.

– Бог есть, – упрямо отвечала я.

Мы спорили очень долго. Приводили разные аргументы. И, наконец, Саша закричал:

– А хочешь, я докажу, что Бога нет.

И показал небу оскорбительный жест.

И тут среди ясного июльского полдня сгустились тучи, раздался гром, засверкали молнии, и мы на большой скорости врезались в торчащий из воды камень и порвали бок нашего резинового плота. Рафт начал тонуть. Кое-как мы выбрались на совершенно неудобный и непригодный для стоянки берег. Высушили вещи. Просушили порванный плот, и Саша начал его чинить: зашивать и клеить.

– Ну вот, – сказала я, – а ты говорил, что Бога нет. Богохульствовал. Видишь, как Он наказал нас за это!

– Ну, извини, Господи, – искренне воскликнул Саша. И посмотрел в небо...

 

 

Змеи

 

Ночь с 3-го на 4-е июня 1989 года мы с моим мужем Сашей Кочкиным проводили на берегу реки Сим в районе станции Улу-Теляк. Мы были там на рыбалке. Вечером сидим у костра, отмахиваемся от тучи комаров. И вдруг к огню поползли змеи. Ужи. Это был какой-то нереально жуткий ужас! Мы не могли ничего понять! Утром приехали в Уфу и увидели, как над городом кружатся вертолеты. Лишь дома из телевизора узнали о страшной трагедии, самой крупной в России железнодорожной катастрофе, которая произошла на перегоне Аша–Улу-Теляк. Мы были той ночью всего в десяти-двенадцати километрах от места трагедии. И змеи уползали из Ада...

 

 

Вот что значит правильная мотивация!

 

Баек и историй про нашу семейную жизнь с Сашей Кочкиным огромное количество. Интересно, что мои друзья и знакомые, знавшие Сашу, напоминают мне о них.

Но вот вспомнилась история, про которую никто не знает, кроме самых близких. Саша любил выпить. Потому и покинул этот мир рано, ушел в мир иной.

Однажды летом мы вдвоем отдыхали у себя на даче в деревне Юремис-Надеждинское. Вечером Саша пристал ко мне с требованием отдать спрятанную бутылку водки. На самом деле никакой бутылки не было. Но он пытал меня, как фашист партизанку: «Где бутылка?»

И тогда, чтобы он отвязался, я сказала, что закопала бутылку под одной из яблонь. А у нас в саду их семь.

На следующее утро старший сын впервые привез к нам на дачу свою невесту, чтобы познакомить ее с нами. Каково же было удивление молодых людей, когда в восемь утра они увидели Кочкина-старшего, усердно окапывающего яблони в саду в семейных трусах!

 

 

Контрабандный ребенок

 

На протяжении пятнадцати лет нашего брака мы с моим мужем Сашей Кочкиным каждый год ездили в Крым в поселок Приветное, где жили его родители. Летали самолетом, тряслись в поездах и, наконец, приобретя автомобиль, путешествовали через всю страну на машине.

Однажды, в конце 90-х, мы поехали в Крым на новой белой «четверке», которую только купили. К нашей семейной компании присоединилась Танзиля Тултаева с двумя дочками. Тогда она жила в Уфе и работала журналисткой.

Мы успешно, без проблем доехали до российско-украинской таможни близ поселка Безымянный. Но на пропускном пункте выяснилось, что у нас нет справки о том, что наш сын является гражданином России. А без этой бумажки на Украину нас никак не пропускали. Вот интересно: мама с папой – граждане России, а ребенок – гражданин Китая, что ли? Как мы ни убеждали таможенников, как ни уговаривали – они стояли стеной. Один даже абсурдно предложил: «Оставьте ребенка в России, а на обратном пути заберете».

И тут Саша психанул: ударил по газам, отъехал подальше от таможни и пересек границу контрабандным путем безо всякого разрешения. Таможенники нас не заметили, потому что мы ехали по сельской грунтовой дороге в облаке пыли от идущего впереди грузовика. Танзиля Тултаева была просто в шоке тогда. А мне все было привычно: я хорошо знала решительный характер своего мужа. Обратно Таня с детьми поехала на поезде: не рискнула больше переходить границу контрабандой. А мы рискнули и перевезли через границу в вечерних сумерках нашего контрабандного мальчика, опять минуя таможню – окольными сельскими дорогами.

Впереди нас летела маленькая птичка, показывая путь на милую родину...

 

 

Звонок из американской тюрьмы

 

Однажды в три часа ночи, когда наша семья мирно спала, раздался звонок стационарного телефона.

– Але, – сонно проговорил мой муж Саша Кочкин. – Кто это?

– Это я – Инсур Фархутдинов, – ответил человек на том конце провода. (Инсур работал с нами в «Молодежной газете» и все звали его Помбуром, так как раньше он работал на Северах помощником бурового мастера).

– Звоню вам из американской тюрьмы, – сказал Инсур.

Мы замерли от неожиданности...

Наконец, Саша спросил на голливудский лад:

– Чем мы можем тебе помочь?

– Да ничем! – ответил Инсур и бросил трубку.

 

 

Гений вблизи

 

Как-то говорю своему мужу Саше Кочкину:

– Вот, послушай кассету. Какие гениальные песни поет Александр Башлачев.

– Это Сашка-то гений? – отвечает мне муж презрительно. – Я с ним в универе в Екате учился. Он с нами в одной общаге жил на Малышева, 10. Вечно сидел на нашем этаже, на подоконнике, с грязными волосами, с гнилыми зубами, немытый. Бренчал на гитаре и орал свои песни. Мы проходили мимо и кричали ему: «Заткнись, наконец, придурок! Спать мешаешь!»

 

 

Может, соточку нальешь?

 

В начале 90-х сидим с моим мужем Сашей Кочкиным в нашей крошечной кухоньке на девятом этаже. Пьем чай. Вдруг с крыши спускается какой-то мужик и стучит к нам в окно. Открываем. Мужик просит закурить. Он пьян вдрабадан. Стоит на узкой дощечке, держится за веревки, качается без страховки на высоте девятого этажа.

Саша дал ему сигарету, помог прикурить. Мужик исчез. Мы продолжили пить чай. И вдруг мужик снова появляется и кричит в открытое окно с надеждой:

– А, может, соточку нальешь?

 

 

Коммунисты не сдаются!

 

Вспомнилась вдруг одна смешная история из прошлой жизни.

В 90-е годы мы с мужем Александром Кочкиным создали свое рекламное агентство. Рекламировали все подряд. В середине 90-х в Уфе открылся первый интим-магазин. Он располагался за Центральным рынком в полуподвале на улице имени революционера Ивана Якутова. Мы и этот магазин рекламировали. Саша подружился с директором, кажется, его звали Димой. Как-то мы вместе поехали на рыбалку на одно озеро под Уфой, и Дима рассказал нам такую историю:

– Недавно я завез в свой магазин партию резиновых кукол. Однажды пришел ко мне древний такой старичок и купил куклу, несмотря на то, что стоила она очень дорого.

Через три дня старичок вернулся и устроил скандал, кинув в меня растерзанную, порванную в клочья куклу.

– Вы продали мне некачественный товар, – кричал он.– Замените! Я этого просто так не оставлю! Коммунисты никогда не сдаются!

Пришлось поменять…

 

 

Вагончик тронулся, перрон остался...

 

Однажды в жуткий февральский мороз под сорок градусов мы с мужем искали моей маме подарок на день рождения. Я зашла в магазинчик в Сипайлово, купила легкое пуховое одеяло маме в подарок. Открыла заднюю дверь машины, положила одеяло, захлопнула дверь. И вдруг машина дернулась и уехала. Я стояла на морозе и чуть не плакала от обиды. А муж мой ехал домой и всю дорогу что-то мне рассказывал, не замечая, что никто ему не отвечает. И только во дворе нашего дома обернулся назад и увидел зияющую пустоту...

– Вагончик тронется, перрон останется! – долго потом вспоминали мы эту песню и этот случай.

 

 

Ностальгия

 

Первая наша машина «Москвич-21» сыпалась по частям. Каждый день приходилось ее ремонтировать: что-то подкручивать, подвинчивать... Однажды промозглым ноябрьским вечером мы возвращались с работы домой. На въезде в Сипайлово машина встала как вкопанная: ни звука, ни щелчка... Саша, мой муж, открыл капот, начал искать поломку. Долго копался в деталях. Я замерзла и пошла домой пешком. Примерно через час приходит и Саша. Счастливый, с целым пакетом вкусной еды: дефицитная по тем временам сырокопченая колбаса, сыр, какой-то очень вкусный хлеб, несколько бутылок дорогого чешского пива.

– Откуда такое богатство! – ахнула я.

– Да, – рассказал Саша, – стою, копаюсь в двигателе, машина не заводится. Вдруг рядом остановился крутой джип. Водитель подошел ко мне и говорит: «У меня такая же машина была, когда бизнес начинал. Ох и намучился я с ней! А сейчас ностальгия гложет по тем временам. Давай помогу!»

Что-то подкрутил, машина завелась. Вытаскивает из своего джипа этот пакет с едой, отдает мне и говорит: «Спасибо, мужик! Тепло на душе стало от воспоминаний!»

Так вот и зарождался в нашей стране класс предпринимателей и бизнесменов. От «Москвича» к «Ленд Крузеру»...

 

 

Страшнее тещи никого нет!

 

Прихожу однажды домой с работы. Жили мы тогда в микрорайоне Сипайлово, на берегу Уфимки.

Дома только старший сын.

– А где Саша-большой и Саша-маленький? – спрашиваю у него.

– А он, мама, – отвечает мне сын, – выпил бутылку водки, взял резиновую лодку и Сашульку, сказал, что поплыл в Дудкино по Уфимке, к бабуле на дачу.

Я обалдела! В этот день дул сильный ветер. На Уфимке волны гуляли в полметра высотой.

– Утопит ребенка, паразит! – стучала в голове одна мысль. Я побежала на автобус. Добралась до Дудкинской переправы, самой старинной в Уфе, что возле ВДНХ.

Переехала на катере на другой берег и побежала бегом к даче родителей, не надеясь уже застать в живых ни мужа, ни сына. Однако на подходе к дому услышала такой забористый многоколенный мат моей мамы, что успокоилась: «Значит, живы!»

Оказывается, Кочкин привязал ребенка бинтиком к своей ноге и таким образом совершил сплав на утлой одноместной резиновой лодке по бурной взволнованной реке.

Такой обсценной лексики от моей образованной, культурной, интеллигентной мамы я больше никогда не слышала. Папа убежал в дом и спрятался там. Муж мой тоже убежал куда-то...

Однако история на этом не кончается...

Через несколько лет теща и зять простили друг друга. Выяснилось, что Саша предпринял этот беспрецедентный сплав по бурной реке, дабы уличить меня в измене и застукать на даче моих родителей на месте преступления.

Тут уж пришла пора и мне посмеяться!

 

 

А такса узнала!

 

Странный все-таки человек этот С. Мы жили по соседству с коллегой-журналистом в Сипайлово. Я всегда удивлялась тому, как он менял свои машины, квартиры, словно перчатки. Про девушек вообще промолчу, чтобы никого не обидеть. О его амурных похождениях по Дому печати ходили легенды. Но его замечательная жена не обращала на это никакого внимания и во всем потакала мужу. Она работала в каком-то банке. Разбил муженек машину,  на тебе новую! Не понравилась эта квартира, давай переедем в другую. Но это дело личное, семейное и никого не касается.

Я же вспоминаю вот что. Мы вроде как дружили. Ходили друг к другу в гости. Ездили вместе в Балтику, где у друзей был деревенский дом.

Однажды С. позвонил нам в пять вечера и спросил Сашу Кочкина:

– Съездим с тобой на вашей машине к одному моему другу. Не далеко.

Нам собраться – лишь подпоясаться. И вот мы уже едем. В сторону Челябинска по трассе М5. Едем час, второй. Уже и Башкирия закончилась. Началась Челябинская область. Тут я спрашиваю, наконец:

– Скоро приедем-то?

– Да, скоро,– отвечает немногословный С.

После этого едем еще час. Наконец, останавливаемся у какого-то шлагбаума, рядом с которым висит табличка: «Частная территория. Посторонним въезд категорически запрещен!»

Первый раз в жизни я видела такую табличку.

Но мы уверенно въехали под шлагбаум и вскоре очутились на берегу озера. У озера стоял двухэтажный кирпичный дом. Хозяин частной территории радушно встретил нас. Накрыл «поляну». Мы посидели часа два-три, поговорили. Потом хозяин велел своим работникам проверить сети. Каждому из нас досталось по ведру свежей, еще живой рыбы. И уже в сумерках мы поехали обратно в Уфу. Зачем мы туда ездили, я так и не поняла... За ведром свежей рыбы?

Но факт в том, что отношения с С. у Саши были весьма дружеские.

И вот однажды идем мы в Сипайлово по улице Гагарина. Навстречу – С. со своей собачкой-таксой. Он проходит мимо, не здороваясь ни со мной, ни с Сашей. И только такса узнала нас. Подбежала, обняла передними лапами, повиляла хвостом и... побежала вслед за своим странным и непонятным хозяином.

 

 

Солдат без родины становится бандитом

 

Однажды по дороге в Крым мы решили посмотреть на Азовское море. Свернули с трассы в районе Геническа, маленького приазовского городка. По дороге, вымощенной бетонными аэродромными плитами, доехали до побережья.

На белом песчаном пляже ставили палатку уже в темноте. Дул сильный ветер, песок забивался в рот, в глаза. Наш сын начал ныть и хныкать. Мы ему говорили:

– Сынок, но это же романтика! Терпи!

– На фига мне такая ваша романтика! – упорствовал ребенок.

Наконец, мы залезли в палатку и уснули.

Утро было теплым и светлым.

Мы решили позавтракать в прибрежной чебуречной. За столик к нам подсел мужчина приятной внешности. Назвался Анатолием. Сказал мужу:

– Можно мне с вами поговорить? Соскучился здесь, на Украине, по русскому лицу.

Анатолий поведал нам свою печальную историю. Воевал в Афгане, был тяжело ранен в живот. Жена, узнав об этом, развелась с ним. Выходила солдата медсестра в военном госпитале. Вспыхнула любовь. Она ушла от мужа.

– Теперь у нас семья и дочка растет, – рассказывал Анатолий.

– А чем занимаетесь, чем на жизнь зарабатываете? – спросила я.

– Крышую местные рестораны и кафе на побережье, – честно ответил наш собеседник.

– Знаете, после ранения я стал никому не нужен, ни родине своей России, ни тем более чужой мне Украине. Собрал таких же бедолаг, сколотил бригаду. Так и зарабатываем...

Вечером мы прошлись по заведениям, которые крышевал Анатолий. Так как Саша был за рулем, алкогольный удар на грудь пришлось принимать мне. И я так набралась, что уже в третьем кафе начала критиковать интерьер заведения, что явно не нравилось его директору. Но он молчал. Ведь мы были гостями его «крыши»...

На следующий день, когда я вышла из палатки, земля повернулась ко мне каким-то странным креном. Я упала на белый песок и поползла к морю. Долго лежала в его теплых водах, размышляя о превратностях жизни.

А Саша, вернувшись в Уфу, написал прекрасный очерк «Солдат без родины становится бандитом».

Мне кажется, эта тема и сегодня крайне актуальна в связи с событиями на Украине....

 

 

Ленивый угонщик самолета

 

Расскажу самую необыкновенную, самую веселую историю-байку из нашей семейной жизни с Сашей Кочкиным.

В сентябре 1992 года Саша решил отправить меня и нашего совсем еще тогда маленького, годовалого сына отдыхать к своим родителям в Крым. Я собрала огромный чемодан с вещами, совершенно неподъемный. Саша, который работал тогда в двух местах: корреспондентом в «Молодежной газете» и ночным сторожем в киоске у нашего соседа с шестого этажа по кличке Сладенький (так его звала жена), поехал нас провожать в аэропорт. Знамо дело, до регистрации раза три сбегал в буфет и «причастился». И тут началось: «Я тебя одну не отпущу, – сказал он. – Полечу с вами!» «Да как же, – спросила я. – У тебя нет ни билета, ни паспорта с собой. Да и одет ты в треники и в домашние тапочки. Кто ж тебя пустит в самолет?» «Пустят! – уверенно заявил мой муж. – У меня есть план.  Я тебя провожу до трапа. Когда начнешь подниматься в самолет, сделай вид, что уронила ребенка. Стюардессы отвлекутся на тебя, а я в это время пройду в самолет!» «Ну, вот еще, – возмутилась я. – Буду я ронять ребенка!» «Ну, тогда я и так пройду», – ответил он мне. И прошел, и сел в самолет! Тогда самолеты в Симферополь летали полупустые. Сидим, ждем взлета. Стюардессы пересчитали всех пассажиров по головам, и самолет взлетел. Вот мы веселились тогда! Саша даже написал записку и положил под коврик, типа: «Сел в ваш самолет без билета и без паспорта и лечу. Хотел угнать его в Турцию, да что-то лень!»

Веселились мы до тех пор, пока самолет не приземлился в Симферополе и стюардесса не объявила, мол, приготовьте паспорта для таможенного досмотра. Тогда Крым был в другой стране. Тут мне стало дурно. Я уже представила себе наше черное будущее в украинской тюрьме...

Что делать-то! «Ладно, – решила я: – Возьму ребенка на руки, а ты выходи из самолета по моему паспорту». Так и сделали. И спокойно вышли на летное поле. Моего мужа почему-то не отличили по фото от меня.

Мы отлично провели тогда две недели в Крыму у Сашиных родителей. На работу дали телеграммы, что, мол, Сашины родители заболели, и мы срочно вылетели в Крым.

Дали телеграмму и старшему сыну такого содержания: «Мы в Крыму, деньги в кубышке. Скажи Сладенькому». Сын пошел и отдал деньги из кубышки Сладенькому, то есть нашему соседу Володе....

Витя Скворцов, который был тогда редактором «Молодежки», все понял и простил Сашу.

И только на обратном пути уже на российской таможне Сашу, как беспаспортного, сняли с поезда. Мне пришлось достать из бюстгальтера всю заначку и отдать таможенникам, чтобы его отпустили. Мы вернулись домой, и Саша написал материал «Как я угонял самолет». Нам в редакцию потом долго еще звонили из Уфимского аэропорта. Уточняли номер рейса. День вылета. Но Витя Скворцов нас не сдал.

С тех пор в нашем аэропорту сильно ужесточили проход на летное поле. Стали заставлять снимать ремни и обувь и вообще ввели всякие строгости. Вот это настоящая репортерская работа. На результат.

 

 

Как мы отшельника поженили

 

Однажды наш друг фотограф Саша Дульцев заглянул к нам в гости в выходной день и возбужденно сообщил:

– Мы отшельника нашли. Мужик живет один в глухой тайге уже тридцать лет...

Разве могли мы упустить чудесный инфоповод? Расспросили Дульцева подробно, как найти отшельника. Оказалось, обитает он рядом с речкой Урман-Реветь в Южно-Уральском заповеднике. Деревню объединили с другими поселениями при Никите Хрущеве в период создания совхозов. Все переехали. А этот упорный башкир не захотел покидать родной дом и остался жить один.

Мы позвонили в дирекцию заповедника, попросили выделить нам транспорт до Урман-Ревети, взяли командировку в редакции и поехали.

Я тогда была на шестом месяце беременности. Как моего ребенка не вытряхнуло из меня, пока мы добирались до этой самой Урман-Ревети, до сих пор не понимаю. Мы ехали на грузовой машине практически по бездорожью, по глухой тайге, где давно не ступала нога человека. Но нашли-таки нашего отшельника.

Буранбай, назову его так, оказался низеньким башкиром. Он действительно тридцать лет прожил один в лесу. Последний раз выезжал из своего дома для службы в армии.

Жил он без адреса, без паспорта, без человеческого общения, без каких-либо социальных моментов: без лекарств, магазинов, Пенсионного фонда. Единственное, что еще напоминало ему о другом мире – это приемник на батарейках. Батарейки приносили ему пастухи, иногда они давали ему и чай. Питался Буранбай картошкой, которую сам сажал. Лечился травами. Он оказался интересным собеседником, своеобразным философом со своим мировоззрением и со своим взглядом на многие вещи. Мы провели два замечательных дня в доме у Буранбая. Спали в сенях на нарах.

Приехав в Уфу, конечно же, написали каждый по материалу, разместили во многих изданиях. К Буранбаю потянулся поток журналистов. К нему добралось даже башкирское телевидение. А после передачи на БСТ приблудилась какая-то женщина. Остался ли он после этого жив – история умалчивает!

 

 

Муж пошел за сигаретами

 

Однажды Саша Кочкин пошел в магазин за сигаретами и ... исчез на двое суток. Такое не часто, но случалось. В эти моменты, чтобы снять стресс, я обычно ходила по комиссионкам и покупала себе новое платье. Мне казалось, что если сменить шкурку, то и жизнь поменяется. Наконец, мой суженый объявился. Оказывается, он отправился вместе с купленными сигаретами и кое с чем еще в гости к журналисту Ямилю Бурангулову. Ямиль, которого все звали Бурый, жил в частном доме на улице Красина в центре Уфы, рядом с отделением милиции Ленинского района. Этот дом был настоящей черной дырой для журналистов молодежной республиканской газеты «Ленинец». Если кто-то в него попадал, то исчезал из жизни на несколько дней, погружаясь на дно алкогольного кайфа. Так случилось и на этот раз. Через сутки Ямиль очнулся на лафете тепловоза на железнодорожной станции Черниковка, где он почему-то спал. А Саша очнулся в его квартире, запертый снаружи и без ключа.

Тогда в моей обширной коллекции антистрессовых платьев появилось еще одно...

 

 

Красные революционные трусы

 

В начале 90-х к нам пришел полный пипец: кушать нечего, одеваться не во что. А мы с Сашей Кочкиным только поженились, только родили ребенка. Но не унывали. Саша в свободное от работы время ловил на озерах карасей. Я их продавала на стихийных рыночках. На хлеб и молоко хватало. А одежду кое- какую я шила сама. Нашла где-то большой отрез красного сатина и сшила из него дюжину семейных трусов мужу. Как-то постирала эти трусы, повесила в прихожей на веревку. Рано утром Саша отправился на зимнюю рыбалку на Уфимку. Взял с собой ледоруб, чтобы лунки проверчивать. Выходя из квартиры, зацепил ледорубом трусы. Так и шел по берегу Уфимки с красными революционными трусами на ледорубе, как с флагом. На него все встречные оглядывались. А он не мог понять, в чем дело. Посмотрел вниз: ширинка вроде застегнута. Потрогал лицо – вроде чистое...

И только дойдя до места, обнаружил трусы на ледорубе.

Эта история стала одной из наших самых любимых семейных баек...

 

 

Приди и поклонись!

 

Неслыханное дело! В начале 90-х годов в Уфе появилась первая оппозиционная газета «Экономика и мы» с грандиозным тиражом. Ее учредил молодой банкир, возглавивший банк «Восток» Рафис Кадыров. Лучшие журналисты Уфы стали туда стекаться. И не только потому, что там очень хорошо платили. Когда я пришла туда, моя зарплата выросла почти в двадцать раз. А зарплата моего мужа Саши Кочкина составляла тогда двенадцать тысяч рублей при средней журналистской зарплате пятьсот рублей. Мы наконец-то купили себе кое-какую мебель в дом. Но дело не в этом. Мы получили возможность свободно писать обо всем. Вести журналистские расследования. Власть в те года совсем распадалась. Коррупция, воровство, мздоимство процветали махровым цветом. Саша начал расследовать коррупцию в системе кооперации в республике. Ниточки тянулись на самый верх. Властвовала система «приди, поклонись, поделись, дай». Кто не подчинялся этой системе, сопротивлялся – или попадал в тюрьму, или терял все, или просто погибал. Это сейчас издалека Бабай (так звали в народе первого и последнего президента Республики Башкортостан) кажется белым и пушистым. А тогда все было по-другому. Журналисты боялись рот раскрыть. И вот на таком фоне появляется Сашин материал в газете «Экономика и мы» под заголовком «Приди и поклонись!» под псевдонимом Александр Росс о коррупции в системе «Башпотребсоюза».

Шуму этот материал наделал много. Нам звонили, писали восторженные письма.

А одна женщина даже пришла в редакцию и, подобно Хлопуше из поэмы Есенина «Пугачев», кричала: «Проведите меня к этому человеку! Я хочу видеть этого человека!» – имея в виду журналиста Александра Росса...

 

 

Денежный дождь

 

17 августа 1998 года в нашей стране произошел дефолт. Для многих это стало настоящей трагедией. У кого-то рухнул бизнес, у кого-то – семья, кто-то и вовсе ушел из жизни. Нам терять было нечего, и мы спокойно пережили дефолт, практически не заметив его. Но в августовский вечер, ужиная у себя на кухне в доме на Набережной реки Уфы, 11 мы вдруг увидели за окном – денежный дождь. Соседи с верхних этажей выбрасывали в окна ненужные уже бумажные денежные знаки. Таким я и запомнила дефолт 98-го...

 

 

Заботливая любовница

 

Все никак не отпускают меня воспоминания о моем муже Саше Кочкине. Смешные и забавные, порой печальные и даже трагические... Сегодня я вижу все совсем в другом свете. И часто думаю: «Вот если бы произошло чудо, и Саша вернулся в эту жизнь живым и невредимым, то как бы он сегодня посмотрел на меня? Вот удивился бы, наверное?» Без него я многому научилась, многое пережила, стала более самостоятельной, перестав ощущать себя за каменной стеной. Научилась, например, водить машину, хотя права у меня были и при Саше.

Но тогда я и с ним-то боялась ездить, не то что сама за рулем. Да и что греха таить, я стала более свободной, раскрепощенной, творческой, полюбила, наконец, не только своего мужчину, но и себя. С Сашей на себя у меня не хватало ни времени, ни сил. Но зато сколько любви и нежности дарил он мне! Хотя... успевал осчастливить и многих других женщин...

Вот и припомнилась мне такая история....

Однажды прихожу домой с работы. Саша лежит, спит, сильно «усталый» от излишков принятого алкоголя. Я на кухне начала готовить ужин. Вдруг – звонок в дверь. Открываю. Стоит очень ухоженная красивая статная женщина.

– Александр Петрович дома? – спрашивает.

– Дома, – отвечаю. – Но принять вас не сможет. А что вы хотели?

– Да... – замялась женщина, – мне помощь его нужна, с одним письмом надо разобраться.

Я-то сразу узнала эту женщину, сослуживицу моего супруга, жену очень высокопоставленного чиновника, министра, одним словом. Я знала, что у них роман.

Но не бросаться же на нее с кулаками, не вырывать волосы...

Как интеллигентная женщина, я пригласила ее на кухню, чашку чая предложила. Спросила:

– Может, я чем-то смогу вам помочь?

– Да нет, – ответила она. Выпила чай и собралась уходить разочарованно.

Проходя мимо нашего туалета, она укоризненно спросила:

– А почему у вас бачок течет? И добавила строго: «Непорядок! Надо наладить!»

На следующий день я передала эту просьбу заботливой любовницы своему мужу.

Как ни странно, это подействовало быстрее, чем мои нудные укоризны. Бачок быстро был исправлен.

Ныне эта женщина вяжет чудные модные женские шляпки. Вот думаю прикупить одну. Я на нее совсем не обижаюсь. Понимаю, что такого мужчину, как мой муж, невозможно было не любить!

 

 

Дарить подарки – целое искусство

 

Саша Кочкин владел этим искусством на все сто процентов. Мы только поженились. Он повел меня в магазин и купил мне кокетливые полуботиночки с бантиком и изумительное розовое пальто. Я чуть не расплакалась от счастья. Мне никогда никто ничего не дарил и никто обо мне не заботился, кроме мамы с папой, разумеется. Хотя замужем я уже побывала. Саша дарил мне прелестные украшения ручной работы. Они до сих пор целы. Однажды на кураже, заработав большую сумму денег, он повел меня в ювелирный магазин и обвешал меня как новогоднюю елку золотом, бриллиантами, жемчугами. Это было очень приятно. Но вспоминаются почему-то подарки не материальные. Главный из них – наш сын Сашуля. В первые минуты после его рождения я испытывала настоящий инсайт, божественное озарение. Больше такого состояния полного и глубокого счастья мне не приходилось переживать никогда в жизни.

Запомнились и последние подарки мужа. В последний год жизни на 8 Марта Саша подарил мне... себя, совершенно нового и неузнаваемого. Он уехал на рыбалку и вернулся, сбрив наголо волосы, усы и бороду. Я обомлела, когда его увидела. Не узнала. Долго привыкала. Это было новое счастье. А на последний мой день рождения Саша подарил мне свою картину: белый квадрат в черном обрамлении. Он назвал ее «Белый квадрат Петровича». И через несколько месяцев ушел туда... В белый квадрат с черной рамкой...

 

 

Пьяный корабль

 

В пятьдесят лет я овдовела. И меня, как корабль с оторвавшимся якорем, понесло по бурным волнам жизни. Куда меня только не заносило в то время, чем я только не занималась! От сетевого маркетинга до тренингов личностного роста меня болтало как маятник в сломанных часах. Я училась двигать предметы силой  мысли, левитировать, телепортироваться и проходить сквозь стены. Верила  в космоэнергетику и в басни Гробового и Мрченко. Пила сок Нони с тропических островов, то ли с Таити, то ли с Гаити, и керосин из хозяйственной лавки. Ела порошок кораллового кальция и употребляла красное пальмовое масло, которое считалось тогда панацеей от всех болезней. Я шарахалась по городам и весям, знакомилась с колдунами, экстрасенсами, магами и шаманами. Училась видеть ауру человека. Бесконечно влюблялась и разочаровывалась. Подарила женатому любовнику автомобиль. За это он отблагодарил меня белыми кожаными австрийскими сапогами. Снимала клипы про звезд российского шоу-бизнеса и еще черт знает про что. Издавала газету для садоводов и огородников, давая им советы, как выращивать овощи по лунному календарю. Хотя сама вырастила один раз три помидорки, да и те съели слизни. Организовывала корпоративные вечеринки. Таксовала. Возила ночью по Черниковке наркоманов, проституток и цыган. Вкладывала деньги в финансовые пирамиды и, конечно же, теряла их. Работала в «Комсомольской правде» копирайтером. Делать там было нечего, и я от безделья написала свою первую повесть «Жизнь удалась!», которую даже издали в «Китапе», что крайне удивительно! Продвигала изобретателей вечного двигателя и летательного аппарата, управляемого силой мысли. С последним, который жил у меня в прихожей, моталась на его «девятке» по России и по Украине, встречалась с легендарными людьми советской эпохи, например с физиком Иваном Степановичем Филимоненко, работавшим над созданием НЛО, и с физиком Виктором Федоровичем Шарковым, разработчиком советского лазерного оружия. Моталась по ночным клубам Стерлитамака с председателем Ассоциации южнокорейского бизнеса в России Кван Де Квоном. Под утро, набухавшись, мы уже называли друг друга просто: я его – Димоном, он меня – Светиком. На прощание я ему кричала: «Димон, будут проблемы, звони! Помогу!» Я пыталась вместе с одним муллой создать агентство по организации мусульманских хаджей в Мекку… Потом мы с ним поссорились, и он подал на меня в суд, требуя отдать семь тысяч, на которые я зарегистрировала турагентство. Но суд проиграл. Я общалась тогда с контактерами, уфологами и просто сумасшедшими, считающими себя то новыми царями России, то ментальными женами Путина…

Словом, жила обычной жизнью среднестатистического россиянина в эпоху перемен.

Но самая, пожалуй, смешная история о том, как я стала, наконец, женщиной после двух браков и рождения двух сыновей.

В наш город часто приезжал некий экстрасенс и маг Г. Я ходила на его лекции и обучалась в его школе. Добралась даже до второй ступени. Г. проповедовал фишку, что все люди делятся на особей с плюсовым и с минусовым зарядом. От этого, по его мнению, и зависит ментальная принадлежность к полу. То есть и мужчина по своей ментальности может быть на самом деле женщиной и наоборот. Мне стало любопытно, кто же я на самом деле – мужчина или женщина? Я пришла к Г. на индивидуальный прием. И он меня совершенно ошарашил, заявив, что я – мужчина. Я была в шоке!

 – Что же мне теперь делать? – спросила у мага растерянно.

– Если хотите, я могу все исправить! – ответил он мне бодро.

Конечно же, я хотела! И даже не пожалела заплатить за это полторы тысячи рублей.

После оплаты Г. щелкнул пальцами и сказал:

– Поздравляю! Теперь вы женщина!

Так он нащелкал на домик в Ялте…

Мне не жалко тех денег. Зато есть что вспомнить, как говорила моя приятельница, чемпионка СССР по стоклеточным шашкам, незабвенная и остроумнейшая писательница и журналистка Лидия Михайловна Ильясова.

Меня кидало по жизни, как пьяный корабль в самом моем любимом стихотворении Артюра Рембо. Оно так и называется - «Пьяный корабль».

И только теперь, когда мне стукнуло шестьдесят шесть, я поняла, почему меня тогда так мотало. Я испугалась. И пыталась хоть как-то выжить, потеряв мужа и оставшись без опоры и без колышка, который привязывал меня к твердой почве.