Гилязова Эвелина Рустемовна Башкирский государственный университет, 2 курс. Последний день Власова. Совещание студенческих литобъединений

Гилязова Эвелина Рустемовна

Башкирский государственный университет, 2 курс

Семинар «Проза на русском языке»

Последний день Власова

Сердце у Андрея Федоровича с самого утра было каким-то неспокойны, тяжелым, как большой старый камень. Проснулся Власов от громкого звука удара. Видно, какой-то очень неосмотрительный голубь летел и врезался в оконное стекло. Но пока старик проснулся и пришел в себя, никакого голубя уже не было. Мужчина прокашлялся, не без труда поднялся с постели и, хромая на правую ногу и практически волоча ее за собой по полу, подошел к окну. Открыв его, Власов посмотрел вниз. И тут никаких голубей. Только грязный асфальт, пакеты с мусором, которые все почему-то ставят возле мусорного бака и никогда не бросают внутрь, и несколько припаркованных вдоль бордюра машин.

— Ну слава Богу, значит не разбился, — подумал про себя Андрей Федорович и хотел уже было закрыть окно, чтобы не пускать в квартиру морозный ноябрьский ветер, но взгляд его привлекли дети на площадке. Двое мальчишек лет десяти в одинаковых синих куртках бегали от девочки, которая, по всей видимости, была их младше минимум года на три. Девчонка так отчаянно старалась поймать их, постоянно роняла на землю съезжающую розовую шапочку с большим пампоном и брызгала на светлые джинсы водой из луж, которые почему-то считали своим долго постоянно попадаться ей под ноги. Мальчики заливисто хохотали и продолжали убегать, пока их преследовательница не споткнулась об бордюр и не упала в грязь. Девочка почти сразу начала рыдать. Розовая шапочка упала на землю и окрасилась в коричневый цвет. Ребята переглянулись испуганыи глазами, осознавая, что их конец уже близок. Из окна соседнего дома послышался гневный женский голос. Видимо, конец и правда не заставил себя долго ждать. Мальчишки быстро подобрали с земли шапку, подхватили под руки девочку и торопливо двинулись в сторону дома.

Власов вдруг вспомнил годы своей молодости. Вспомнил, как он, будучи еще ребенком, пришел с классом на фабрику по производству игрушек. Мечтательный Андрюша завораженно следил за процессо создания своих любимых солдатиков, матрешек и розовощеких куколок, которых так любили девчонки-одноклассницы. Та экскурсия перевернула всю Андрюшину жизнь. Вернувшись домой, он твердо сказал матери, стоящей у плиты, что пойдет работать на фабрику, когда вырастет. Маа лишь улыбнулась и нежно погладила сына по светлым волосам.

— Фабрика так фабрика, — сказала она своим привычным убийственно спокойным и мягким голосом. Ни мать, ни отец Андрюши Власова не восприняли его решение всеррьез. Как известно, все дети любят помечтать, и в процессе взросления их «хочухи» имеют привычку меняться.

Но вот двадцатилетний Андрей уже идет устраиваться на свою заветную фабрику. Счастливый, с дипломом техникума в руках. И какое же детское счастье охватило юношу, когдаего приняли на работу. Каждый день Андрея Власова был наполнен искренней радостью. Он старательно работал на станке, помогал опытным мастерам в качестве подмастерья и придумывал идеи для создания чудесных игрушек. Спустя года три он уже и сам стал опытным мастером и хорошим работником, женился на бывшей своей однокласснице Лидочке, которая работала воспитательницей в садике. Лида была его первой и единственной любовью еще с тех времен, когда они сидели за одной партой и юный Андрея дергал ее за каштановые косички, повязанные синими ленточками.

Детей у семьи Власовых никогда не было, но в то же время своими детьми они считали и всех воспитанников Лиды, и ребятишек, живущих в соседних домах. Андрей приносил с фабрики очень много разных игрушек и раздавал их детям во дворе, а его жена относила часть в свой детский сад. Власов был очень уважаемы человеком и среди коллег, и среди соседей. Его любила и ребетня, и родители. Соседи довольно часто приглашали в гости и приносили гостинцы. Лида в свои выходные иногда оставалась с соседскими детьми, но никогда не брала за это денег. Она им была как старшая сестра или вторая негласная мама. Каждый день, каждый миг пропитан был счастьем, похожим на яркое золотое солнышко.

Но счастье это длилось относительно недолго. На своем сорок третьем году жизни Андрей Власов вынужден был похоронить любимую жену, которая долгое время сильно болела. Ни дорогостоящие лекарства, ни походы к гениальным врачам и магическим колдуньям не помогли увядающей с каждым днем Лидочке выжить и выздороветь. И вот уже двадцать лет Власов живет с ее фотографией, вставленной в красивую рамку, украшенную ракушками. Ракушки эти Лида и Андрей привезли когда-то из Сочи, с отдыха. На фотографии Лида была очень счастливый, она улыбалась встречному ветру, что играл с ее шелковым голубым платьем.

— Как можешь ты улыбаться, когда оставила меня совсем одного? — спрашивал порой у снимка мужчина и горько плакал, омывая фотографию слезами.

Вскоре после смерть жены Власов на фабрике получил серьезную травму. Один из работников по неосторожности повредил ему ногу станком. С тех самых пор Андрей Федорович и стал хромым. Но никогда он не держал зла ни на поранившего его рабочего, ни на руководство фабрики, которое решило списать «инвалида» со счетов и ненавязчиво намекнуло ему покинуть свое рабочее место. Дети, некогда так обожавшие «дядю Андрея» быстро повзрослели. Не были им нужны уже фабричные отечественные игрушки. А Власов уже не казался волшебником Дроссельмейером. Все солдатики, мячики и куклы отправились на мусорку, а их места заняли импортные трансформеры, куклы барби и игровые приставки.

Стоя у окна, Власов тяжело вздохнул. Воспоминания тяжелым грузом легли ему на грудь. Печаль коснулась холодными пальцами грубых рук старика и нежно обняла его. Внезапно захотелось ему вернуться в те светлые дни и еще хоть на миг вдохнуть тот аромат счастья. И тогда старик твердо решил — надо сходить на фабрику, посмотреть, что там сейчас. Власов умылся, позавтракал пресной кашей, которую он так и ненаучился готовить так же хорошо, как делала это Лида, надел маою темно-зеленую куртку на пуху, тяжелые черные ботинки и выцветшую серую шапку.

На автобусной остановке старик встретил красивую рыжую девушку. Он хорошо помнил ее. Соседская девчонка, которая в детстве всегда приходила поиграть домой к Власову. Дед по-доброму улыбнулся и казалось, что морщинистое лицо его засияло и даже помолодело. Возле уголков глаз выступили слезы. Но девушка, кажется, не узнала его. Она обвела старика пустым, безразличным взглядом, сильнее укуталась в свой шарф и прошла мимо.

— Видно обознался, дурак старый, — подумал про себя Андрей Федорович. Но нет, он вовсе не обознался. Это была та самая соседская девчонка, когда-то, в далеком детстве, так искренне любившая Власова и его жену. Ведь они играли с ней, дарили чудесные игрушки и покупали сладости. А зачем ей сладости сейчас? Верно, незачем. Точно так же не нужен ей и этот седой сморщенный старик. Она давно уже выросла, забыла о беззаботном детстве. Власов для нее теперь просто соседский дед, доживающий последние свои годы. И не помнит она теперь ни ирушки, ни сладости, ни даже то, как звонко смеялась, играя с дядей Андреем и тетей Лидой. Она и имен-то их сейчас не вспомнит. И таких повзрослевших детей много. Они везде.

Приехав на свою любимую фабрику, Андрей Федорович не сразу ее нашел. Блуждал, хромая, почти час, пока наконец не обнаружил, что нет уже давно никакой фабрики. Превратилась в большой торговый центр. Вот и еще одна часть прошлого навсегда стерлась. За зданием большого торгового центра Власов обнаружил старого дворового пс. Тот лежал на грязном, выброшенном кем-то пледе и голодныи, полными тоски глазами глядел на прохожих.

— Ну что, дружок, и ты никому не нужен? — хриплым голосом спросил старик, не без труда склонившись к собаке. Он нежно погладил пса по грубой шерсти и почесал за ухом. Животное смотрело на него так, будто все понимало, будто отчаянно хотело что-то сказать в ответ, но не имело возможности. Сказать все за пса решили другие, не менее обделенные бездомные.

— Дружище, сто рублей на бутылочку «Честной» не найдется? — послышался голос за спиной Власова. Он обернулся и увидел перед собой двух мужиков лет сорока. Оба одеты были как попало, видимо, в те вещи, которые удалось найти в мусорном баке. Нос у одного из них был красный, будто бы покрашенный краской, а у второго лицо все заплывшее и глаза впалые. Власов пошарил по карманам и протянул смятую купюру. Мужики обрадовались такой удаче и сразу же оживились. Один потер грязные руки о куртку, поспешно схватил деньги и пошел в сторону магазина, а второй решил пригласить такого щедрого незнакомца «к столу». Старик растерялся, но из одной только вежливости согласился и сел на скамейку. Вскоре вернулся первый мужик, держа в левой руке бутылку водки, а во второй палку ливерной колбасы.

— Я по пути еще сотыгу нашел, это вот удача, — счастливо засмеялся он и плюхнулся на скамейку между Власовым и красноносым.

— Дружище, я вот слышал, ты говоришь никому не нужен. Чего это? Семья кинула? — заговорил красноносый и вытер лицо рукавом. Он взял в руки бутылку, ловким движением открял ее и сделал несколько глотков прямо из горла, издавая довольный вздох.

— Да у меня ее и нет, в общем-то, — растерянно ответил старик, сложив ладони на коленях, а затем продолжил свою речь, — Жена умерла, а детей нет.

Мужики переглянулись и протянули бутылку Власову. Тот принялся отмахиваться, ведь за всю свою жизнь выпивал довольно редко, а водку — никогда. Но красноносый принялся настаивать, мол, брат ты наш, у нас так не делается, ты нас обижаешь. Старик в конце концов сдался и сделал глоток, перед этим протерев горлышко бутылки ладонью. Горло неприятно обожгло, и он закашлял. Но мужики буквально стали заливать водку ему в рот, приговаривая, что так и жить легче и вообще так уж принято в их обществе.

— Меня вот жена, стерва, года два назад из дома выгнала, — начал рассказывать человек со впалыми глазами. Он так активно размахивал руками, что аж сорвал со своей головы шапку. — Так вот лучше б она сдохла! Я все свои лучшие годы потратил, чтоб ее на море свозить, шубу купить. А она мне говорит, мол, ты бутылку любишь сильнее меня. И выбросила вещи в окно. Даже с сынишкой увидеться не дает. Сколько ему там лет…

Он попытался сосчитать на пальцах, но кажется, так и не смог вспомнить возраст сына. Впрочем, когда к нему в руки попала водка, это стало уже не важно. Мужик совершенно забыл, о чем он говорил ранее. Добавил лишь, что теперь только водочка-то его и греет и что тоько она его не придаст. Мужики заставили Власова выпить снова. «За горе Филиппа Максимыча», — сказал красноносый. Его, к слову, оказалось звали Ренатом. А отчества он своего никогда не говорил. Лишь сказал, что квартиру у него отобрали за долги, и живет он теперь на улице.

На улице быстро стемнело. Небо окрасилось черной краской, и лишь тусклые фонари отражались в ноябрьских лужах. Власов понимал, что ему пора бы отправляться домой, иначе он либо не успеет на последнюю маршрутку, либо заблудится в поисках остановки. Голова кружилась от алкоголя, а перед глазами все расплывалось. Недовольные бродяги никак не хотели отпускать своего «брата», но Андрей Федорович таки смог от них отделаться. Хромая и шатаясь, старик с трудом добрался до остановки. Маршрутку ждать пришлось около получаса. Большая удача, что она вообще появилась на горизонте.

— Баязита Бикбая? — единственное, что смог сказать Власов. Водитель грубым голосом ответил, что едет до такой остановки, и дед начал карабкаться по лесенкам в транспорт. По дороге он еще несколько раз переспросил про свою остановку. Люди в маршрутке смотрели на него с негодованием и искренним отвращением. Считали, будто это какой-то алкаш, недостойный человек. А Власову было так душно и плохо. На сердце становилось все тяжелее и почему-то хотелось плакать. Дышать было абсолютно нечем. Старик расстегнул куртку, но это не особо ему помогло.

— Баязита Бикбая! — громко озвучил водитель, и Андрей Федорович грузно поднялся с места и захромал к выходу. Он наклонился к водителю, протянул деньги и сказал:

— Можете остановить у магазина? У меня болит нога, — невнятно произнес старик. Водитель не услышал его, а возможно, просто не понял. Власов, сам того не осознавая, повторил просьбу еще дважды. Однако, когда маршрутчик уже собирался отъезжать от остановки и спросил, возле какого магазина, мужчина уже медленно начал спускаться по лестнице. О совершенно не заметил того, что выронил сберегательную книжку, пока выходил из транспорта. За спиной старика послышались женские крики. Власов обернулся и увидев, что сбер книжка лежит на дороге, между маршруткой и бордюром, выдал лишь: «Ох, блин!». Водитель терпеливо ждал, пока старик поднимет документы, чтобы тот не расшибся, но осознав, что это займет слишком много времени, все же поехал дальше. Андрей Федорович, приложив все оставшиеся еще в нем силы, наклонился вниз. И когда в непроглядной тьме шершавые пальцы таки нащупали заветный документ, у старика вдруг закружилась голова. Ноги затряслись, а перед глазами все расплылось черным туманом. Его ослепил яркий свет фар, и старик повернул голову в сторону. Силы вдруг покинули его, и Власов упал на дорогу прямо перед проезжающей машиной. Тишину нарушил громкий гудок автомобиля и звук удара. Вот и еще одна игрушка сломалась. Вот и еще одна часть прошлого навсегда стерлась…