№4.2019. Алла Докучаева. На теплоходе музыка играла… Детективная история

Алла Анатольевна Докучаева родилась 7 января 1935 года в г. Нижний Новгород. Окончила Горьковский университет. С 1970 года живёт в Уфе, работала зав. отделом, с 1982 года – секретарём, в 1993–2001 годах – заместителем главного редактора газеты «Вечерняя Уфа». Автор более 20 художественных и документальных книг. Член Союза писателей РБ с 1994 года. Заслуженный работник культуры Башкортостана. Лауреат премии им. Ш. Худайбердина (1997).

Алла Докучаева

На теплоходе музыка играла…

Детективная история

Трагедия на теплоходе «Антон Чехов» казалась просто невероятной, немыслимой. За тридцать лет службы старенького, но к навигации добротно залатанного и аккуратно почищенного двухпалубного судна на нем не случилось ни одного запомнившегося ЧП. Репутация опытного капитана Туктарова и в пароходстве, и позже в частной фирме была безупречной, да и многие пассажиры, не раз на себе испытавшие профессионализм и доброжелательность руководимого им экипажа, занимали очередь именно на «Чехова», хотя второй туристский теплоход по новизне и удобствам правомерно называли лайнером девушки из пункта продажи билетов. Но, видимо, внешний блеск не столь привлекателен, если у него нет подпитки вниманием и заботой. И вдруг…

Последний сентябрьский рейс «Чехова», который теплыми деньками и теплой компанией любителей общения «на воде» обещал приятный отдых плюс знакомство с городами, включенными в маршрут только с нынешнего лета, был ужасно нарушен. Смятение команды, тревожное беспокойство плывущей публики, особенно среди обитателей верхней палубы, где в каюте-люкс и развернулась неожиданная драма.

Табличка с надписью «Капитан» – как раз напротив люкса, и Туктаров первым после стука в свою дверь рыдающей женщины увидел распростертое на постели тело. «Господи, что же это? Антон…» – причитала она сквозь всхлипывания, натягивая сбившееся тонкое одеяло на кровавое пятно цветастой простыни, которой был укрыт покойный.

– Алина, ничего не трогайте, – быстро пришел в себя капитан. – Мы подплываем к стоянке, вызовем полицию. Небольшой райцентр, но следователь, конечно, найдется.

Осторожно тронул ее за руку: «Я вас переведу в свободную каюту – есть одна, в конце коридора, возле входа в ресторан. Возьмите необходимые вещи. Давайте ключ».

Ее трясло, она заслонила лицо руками. Капитан подвел ее к шкафу.

Провожая по коридору, попросил: «Особо пока не распространяйтесь». Однако было поздно – на ее стук и плач выглядывали из всех ближних кают. Уже усадив ее в кресло и окутав широким шарфом из кипы прихваченной ею одежды, спросил тихонько: «Что же произошло?.. Где вы находились?»

– Я… я… меня не было в каюте, – подбородок ее дрожал. – Это же тихий час, после обеда. Муж всегда засыпает. Ну, я и ушла. А когда вернулась…

– Через сколько вернулись?

– Примерно через час. И увидела кровь. Там… под простыней… Прямо в сердце… – и она опять зарыдала.

– Алина, успокойтесь, прошу вас. Надо взять себя в руки. Антона Юрьевича не вернуть, увы… Кто тот злодей?.. И за что?.. – он развел руками. – Я к вам Раилю Явдатовну пришлю. Хорошо? А мне идти необходимо.

Вызвал судового врача – подтвердить смерть, пригласил двух понятых из команды. Постучал жене: «Раиля, ты уж в ресторане перепоручи дела, посиди с Алиной… Золотова-то убили… Да не охай, сам ничего не знаю. Она в пустой, слева по коридору. А я с берегом свяжусь. Михаила как назло в деревню отпустил».

* * *

…Владлена Васильевна Ратникова, известный краевед, чьи статьи о старинных особняках и досоветских названиях улиц публиковались в местной прессе, пятое лето подряд устраивала себе круизы на теплоходе «Чехов». Отдыхала вместе с подругой Майей Борисовной Гончаровой, которую счастливо заполучила, когда еще в бытность свою в филиале Академии наук, задолго до ухода на пенсию, занималась поиском потомков тех знаменитостей, что хоть каким-то боком прикасались к изучаемой ею истории родного города и широкой территории вокруг него. Автор «Обломова» и «Обыкновенной истории» привлек ее внимание. Обнаружилось много Гончаровых, но никто даже близко не стоял к родне великого писателя. Зато доцент педуниверситета с такой фамилией оказалась пра-пра-пратроюродной или четвероюродной племянницей тех Гончаровых, к которым принадлежала Натали Пушкина. Деликатная невысокая Майя Борисовна смотрелась полной противоположностью крупной и решительной Ратниковой, однако обеих накрепко связал интерес к книге, к литературным и историческим памятникам. Их творческий тандем был оценен другими туристами теплохода как своеобразный центр интеллектуального досуга. В противовес безмятежной палубной тусовке, что пела и плясала то под баян называвшего себя диджеем Алика, долговязого парня с крашеным желто-зеленым ежиком волос посреди бритой головы, то под оглушительные звуки музыкальной техники, которой он управлял с видимым удовольствием. Молодежи в этом рейсе набралось наперечет – учебный год был в разгаре, и далеко не все родители позволяли своим чадам продлять каникулы. Но и старшее поколение не отставало от юных счастливчиков, которым повезло вместо душного воздуха классов и аудиторий, прогретых нынче щедрым сентябрьским солнцем, вдыхать свежий ветер речного простора и, главное, «отрываться по полной» под командные призывы культдиректора круиза Эльвиры Андреевны – дамы средних лет, умерявшей свои пышные формы суровой зелено-крапчатой униформой. Соседи по столу – пара «начального пенсионного возраста» – постоянно теряли своего десятилетнего внука Эдика, который, едва поздоровавшись с Ратниковой и Гончаровой, единым махом глотал кашу и бежал к друзьям, гордясь, что они хоть и гораздо старше, но его привечают.

Одна из его «взрослых друзей» прехорошенькая двадцатилетняя Лола приходилась внучкой бывшей сослуживице Ратниковой – библиотекарю Лилии Ильиничне. Девушка перешла на второй курс актерского отделения и утверждала, что в институте искусств посещение занятий считается «не совсем обязательным», а потому радостно напросилась сопровождать бабушку в двухнедельном путешествии. Лилия Ильинична входила в круг теплоходных эстетов. Ее внучка, живая и артистичная, привлекала не только смазливого молодого человека – выпускника средней школы Кирилла, который не стал подавать документы в вуз, ожидая армейского призыва, но и более солидных пассажиров мужского пола, наперебой вьющихся в массовых танцах около Лолы. Она сияла обворожительной улыбкой, никого особо не выделяя, но и не отпуская из плена своей расцветающей победительной женственности. А когда однажды во время зеленой стоянки около царственно-величавого действующего монастыря прошлась за ручку с благоговеющим от счастья Кириллом, получила от бабушки такой нагоняй – вроде бы шепотом, однако Ратниковой услышанный, – что даже слезу проронила и уж прикоснуться к себе во время танца разрешала с оглядкой. Между тем ее более солидный эскорт не только не таял, но прирос двумя весьма внушительными фигурами – молодящимся пассажиром из люкса, который ехал с молодой женой, беспрестанно меняющей шикарные туалеты, и довольно угрюмым господином с тростью, который слегка прихрамывал, мало говорил, но находился в той группе, где за Лолой в открытую ухаживал мужчина из самой лучшей на теплоходе каюты. Справедливости ради, знающие завсегдатаи отмечали, что лучшей она могла считаться только среди «менее лучших». Однажды Владлена с Майей туда путевку купили, получив к совпадавшему у них юбилейному месяцу кое-какие конверты с виршами, трогательно намекающими на содержимое: «Пусть хор друзей вас не оставит, звучит пусть много теплых слов, и жизнь пусть непрестанно дарит здоровье, деньги и любовь».

Убедившись, что люкс отличается от обычной с удобствами каюты только наличием второй комнатки, а стоит вдвое дороже, отказались в дальнейшем от ненужного шика. Однако проходя нынче мимо знакомой двери, которую как раз открывала державшаяся особняком обитательница люкса, заметили, что внутри произошли изменения: стены отделаны золотистым пластиком, на столе в вычурно изогнутой вазе красовались розы, а воздушные занавески на окне драпировались тяжелой переливчатой тканью. Владлена Васильевна не преминула перекинуться парой слов насчет обновления люкса с капитаном, который в свободное от вахт время охотно общался с пассажирами, и тот объяснил, что фирма, зафрахтовавшая теплоход на эту навигацию, закрепила люкс за своими сотрудниками, сделав предварительно евроремонт, и сейчас там отдыхает сам владелец с супругой.

Теплоход направлялся в длинный круиз, раздольные дни складывались не в одну неделю, потому, видимо, «культурница-милитари», как, посмеиваясь, называли громогласную Эльвиру Андреевну в «клубе Ратниковой», перенесла на чуть более поздний срок разрекламированный по радио вечер знакомств. Когда же он состоялся, то уровень самодеятельного концерта, в котором участвовали и «наиболее отважные» пассажиры, и наделенные талантами члены команды, превзошел все ожидания. Особенно отличились молодые из тусовки, возглавляемой Лолой, придумавшие несколько смешных сценок, и дети, чьи выступления готовила сама Эльвира при помощи своей внучки Регины. Та явно соперничала с Лолой – и внешне была хороша восточным разрезом ярких глаз, пунцовыми губками, ленивой грацией, но, главное, украсила концерт профессионально поставленными танцами в сверкающих блестками костюмах, смелые разрезы которых выгодно приоткрывали ее налитое смуглое тело. Она немного подрабатывала администратором по выдаче информации и ключей, поэтому не всегда присутствовала на танцах или экскурсиях, но молодежные полуночные бдения на корме не пропускала. В своих пристрастиях она была абсолютно свободна, не испытывая никакой видимой опеки со стороны вечно занятой Эльвиры Андреевны. В отличие от Лолы, которую бдительно «пасла» Лилия Ильинична, путешествующая за нею следом по палубам и кают-компаниям с неизменной книжкой в руках и готовой оправдательной фразой, что спасается от солнца.

В концерте приятно удивил старпом Виктор. Обладая приятным тенором, исполнил под гитару две песни Олега Митяева и одну свою с вполне приемлемым текстом. Ратникова даже позвала его на встречу «интеллектуального клуба», где Майя Борисовна обещала показать фильм о династии Гончаровых и связующих нитях с Пушкиным. Он пришел, причем вместе с высокомерной особой из каюты-люкс, что вызвало потом несколько минут шутливого обсуждения и расширило сферу «попутных» наблюдений Владлены, которыми она делилась с Майей, хотя та мягко протестовала: «Перестань вовлекать меня в свои фантазии». Но в данном случае быстро сдалась, когда сама заметила, как, оглядевшись по сторонам, взбежала на верхнюю палубу и юркнула в капитанскую рубку жена теплоходного хозяина. А в том, что вахту нес в этот час не Туктаров, а его главный помощник, убедилась чуть раньше, когда капитан спускался вниз и с ней поздоровался.

В общем отдыхательные романы и флирты набирали обороты. Во время очередной стоянки Владлена Васильевна «застукала» на укрытой деревьями скамейке целующуюся парочку и с удивлением узнала в объятиях ловеласа из люкса прелестную внучку круиз-директора Эльвиры. Однако когда вечером на отплытии из города пляшущая на палубе публика манипулировала флажками, тарахтелками и воздушными шариками, прощаясь с махавшими с пирса провожающими, то теплоходный босс по-прежнему пританцовывал рядом с Лолой. А Регина не спускала с него глаз. Но ее ритмичными призывно-обольстительными движениями, похоже, больше любовался желто-зеленый диджей Алик, который норовил отделиться от бурлящей толпы, чтобы нескладно дергаться в танце напротив юной красотки.

Столкнувшись после вечера знакомств у входа в ресторан с Эльвирой Андреевной, вежливая Майя Борисовна поблагодарила ее за удачный концерт и отдельно за выступление Регины, и та, отлепив от лица словно написанную на нем сверхзанятость, нацеленную на туристскую массу, а не на отдельных индивидов, тут неожиданно разговорилась: внучка учится в колледже, танцами увлечена, прима в коллективе городского Дворца культуры, даже ездила на конкурс в Варну. Надо бы поступать в вуз, где есть такое отделение, но, беда, учиться не заставишь…

Майя Борисовна с неким лукавством похвасталась Владлене, что на сей раз превзошла ее в «детективном жанре» наблюдений за теплоходными «звездами». Подруга, рассмеявшись, оторвалась от чтения новой книжки, о которой обещала рассказать на «литературном полднике», что нынче взялась провести Лилия Ильинична, продолжая свою библиотечную миссию. На этот сбор книголюбов, кроме речных старожилов, напросились несколько новеньких, в том числе соседи по столу – «прародители» Эдика, как они сами себя называли: Нонна Игоревна, главный бухгалтер почитаемого в городе стройтреста, и Степан Никифорович, который именовал себя «бывшим инженером», теперь абсолютно ненужным на родном заводе, когда-то крупнейшем в регионе, где уже больше половины цехов используется под торговый комплекс. Присоединилась и шумная кругленькая Зинаида, представившаяся мастером из модного салона, которая поделилась с Лилией Ильиничной воспоминаниями школьной юности – сплошными пятерками по сочинениям и двойками по математике, из-за чего пришлось поступить только на парикмахерские курсы. Было удивительно узнать, что угрюмый тип с тростью – ее муж, который когда-то работал в фирме теплоходного босса. «И вот прикипел здесь к этому Золотову, вообще своего благоверного не вижу», – похохатывала неунывающая Зинаида.

Книжникам в тот день не суждено было собраться: свершившаяся во время тихого часа трагедия перевернула весь устоявшийся на судне уклад, породив самые разные эмоции – недоумение, отчаяние, сочувствие, а у кого-то и усмешку: дескать, наказание за неправедное богатство. Да в России бывает ли другое? – пожимали плечами скептики. Одни жалели молодую вдову, другие пытались вычислить преступника. Кто-то обмолвился – не маньяк ли? И это вселило страх в наиболее тонкострунные души.

* * *

«Чехов» причалил к пристани, и строгим радиоголосом Эльвиры на берег попросили не выходить. Все сгрудились на палубе, едва не накренив судно в одну сторону, зато увидели, как по сходням поднялись двое в полицейской форме. Капитан встретил их у трапа, повел на второй этаж. Протянул ключ от люкса. Рядом уже стояла Алина, сменившая свои фешенебельные платья на джинсовый костюм.

– Это супруга погибшего, – представил ее Туктаров. Полицейский, что был возрастом постарше, кивнул: «Далеко не уходите, понадобитесь следователю». И повернулся к Туктарову: «Следователя вызывали с садового участка – только успел доехать туда. Это далековато, но скоро уже прибудет. Мы все формальности пока проделаем – работы хватит…»

Туктаров лишних вопросов не задавал, и без того сообразил, что теплоход тут задержится не на полтора часа по расписанию. Хотел было спросить, как будет с трупом, но решил подождать до следователя. С теплохода, конечно, снимут. Наверняка оставят в здешнем морге. А дальше что? Как же родне хоронить будет сложно. От дома ведь солидно отплыли.

Пока полицейские фотографировали и что-то измеряли, капитан стоял в дверях и не мог уяснить, зачем он тут нужен, но стоило ему сделать движение к выходу, как старший полицейский словно этого ждал: «Время не заметили, когда труп обнаружили?»

– Я в акте все указал, – ответил Туктаров, но назвал три часа дня, пояснив, что примерно тогда к нему постучала Алина: «С двух до четырех у нас на судне мертвый час, – сказал и спешно поправился, – тихий час. Он еще тогда не кончился, грохот в дверь да громкий плач всех перебудили». И добавил после паузы: «Супруга его подскажет точнее, она покойного обнаружила».

Появился следователь – довольно молодой, в модных усах и бородке. Пожал руку капитану:

– Ваше имя-отчество? Здравия желаю, Марат Загирович. Я Кузовлев Олег Викторович.

Подошел к полицейским:

– Эко его угораздило… Говорят, большой босс. Хозяин ваш, да, Марат Загирович?

– Хозяин теплохода, – уточнил тот с твердостью, неожиданной при его приветливой улыбке и открытой доброжелательности ясных голубых глаз. Но, видно, потому и стал «маяком», как было принято писать о нем в газетах еще с советских времен, что сочетал в своем характере качества, без которых руководитель только таковым числится.

– Рана колотая. Нож или кинжал… Наверняка концы в воду, – следователь объяснялся с полицейскими, вызывал по телефону скорую. К капитану обратился по-деловому: – Когда труп увезут, буду с людьми встречаться. Кроме его супруги, подскажите, с кем есть смысл побеседовать. С вами позже поговорим, отдельно».

Туктаров, позвав Алину, сказал ей, что покойного оставят в здешнем морге, и услышал, как, едва открыв дверь к следователю, она запричитала, всхлипывая: «Я только с ним. Я тоже высажусь». Уловил, как тот спокойно возразил: «Не смогу вас отпустить. Здесь совершено…»

«…преступление», – мысленно закончил фразу капитан и согласился с ним, ведь Алину можно считать первой подозреваемой. Пока что раздумывал, кто был бы полезен следователю, и остановился на Ратниковой: они с Майей Борисовной все и всех здесь знают, наверняка видели, с кем Золотов общался, а уж о том, что Алина водила шашни со старпомом, в курсе вся команда. С другой стороны, ее понять можно: благоверный возле молоденьких крутится, она вроде его-то куда моложе, но для юных девчонок уж почти старуха, вот и сама ему назло загуляла, а потом взяла и ткнула в самое его любвеобильное сердце. Видок у нее, правда, такой, что в гулянках на стороне вряд ли от мужа отстает…

Санитары прошли с носилками. Пассажиры сгрудились у борта. Ни привычного шума, ни досужих толков. Тихо и печально. Ратникова сидела у следователя. Гончарова ждала своей очереди. После обменялись впечатлениями.

Майя Борисовна предположила, что ее скромные сведения об адюльтере Алины и кое-какие познания о танцевальном хобби Регины вряд ли особо заинтересовали следователя. А Владлена Васильевна похвалилась, что ее слушал очень внимательно и в конце поименовал «мисс Марпл». «А я его поправила на «миссис».

– И кого вы с ним назначили в преступники? – улыбнулась Майя Борисовна.

– У меня на подозрении пятеро, – невозмутимо продолжала Владлена Васильевна. – Алина, конечно, в первую очередь. На чем бы не был основан ее брак – на богатстве Золотова или, во что трудно поверить, на внезапной в него влюбленности, их отношения развалились. Но даже если муж ей глубоко безразличен, все равно, согласись, женщину заденет его к ней невнимание.

– Теперь такие нравы, что они могли договориться о полной свободе друг друга, – усомнилась ее слушательница.

– Нет, в этом случае ей обидно: он же на людях не скрывает своего равнодушия. В общем, для отмщения повод есть, тем более что и капиталы ей отойдут немалые.

– Ладно. Давай следующих кандидатов, – кивнула Майя Борисовна.

– Номер два – восточная соблазнительница Регина. После их поцелуев на скамейке она вечером такие взгляды на него кидала, когда он с Лолой любезничал. Словно Зарема из «Бахчисарайского фонтана».

– Ну и что? На ее месте любая бы ревновала.

– Да, Майечка, любая, но не такая, как она. Вот смотри: для Лолы этот Золотов – один из поклонников, тешил самолюбие, что не только молодые у ее ног. Она девушка с правильным воспитанием, и женатый, пусть хоть богатый, ей не нужен, она нацелена на серьезный роман с обязательной свадьбой. Регина же из другой среды. Ее хамоватая командирша-бабка далека от Лилии Ильиничны, как черт от ангела. Ну даже если на бабушек не смотреть – и в хороших семьях из дочек порой вырастают такие сексуально-меркантильные девицы, никто уже этому не удивляется.

– Откуда ты взяла, что Регина меркантильная?

– Из своего жизненного опыта. Уверена, что она готова была пойти к нему на содержание. А там, глядишь, и жену вытеснить. Видела рекламу? Какой-то тип кричит даме, когда она садится в машину к другому: «Чем он лучше?» – и она в ответ: «Моложе».

– Влада, с твоими фантазиями трудно спорить. Ты всегда забиваешь своей темпераментной логикой, – ласково попеняла Майя Борисовна. – Значит, Регина… А еще кто пал жертвой твоих умозаключений?

– Старпом Виктор. Ему сверхвыгодно избавиться от Золотова. Расчистить дорогу к Алине. Допускаю, что она ему действительно нравится. Он производит неплохое впечатление. Но, с другой стороны, можно и прикинуться ради немалой наживы и собственного теплохода. А еще лучше совместить и возлюбленную, и деньги. Может, они вообще сговорились, и все это на пару проделали. Почти как у Лескова в «Леди Макбет Мценского уезда».

– У тебя то Зарема, то Катерина Измайлова. Будто собрались здесь герои литературной классики. Скажи, а такой законный путь, как развод, уже не действует? Обязательно убивать? Зачем сразу отказывать человеку в порядочности, да просто в разумности? – попыталась защитить Виктора Майя Борисовна. – Сама же говоришь, что производит неплохое впечатление. Мне так он симпатичен, да и капитан его, помнишь, как-то похвалил.

– Да, как серьезного своего помощника. Но это профессиональная характеристика. А человеческие качества могут быть совсем иными. Впрочем, разве я против того, чтобы мое предположение не подтвердилось? – мирно развела руками Ратникова.

Репродуктор зашипел и защелкал.

– Сейчас наш культорганизатор прикажет ужинать, – усмехнулась Майя Борисовна, а та произнесла неожиданно любезным тоном: «Уважаемые туристы, работники ресторана приглашают вас на запоздавший ужин. Всем приятного аппетита!»

– Видишь, как можно ошибиться в оценках, – уже в коридоре продолжила Гончарова. – Обычно короткое «Просим на ужин», а тут сама приветливость. Хоть как-то поднять людям настроение… Даже такой сухарь, как Эльвира, заслуживает за эту попытку положительного балла.

Теплоход тронулся ближе к ночи. Владлена Васильевна подняла ставни на окнах, проверила, плотно ли закрыла. Майя Борисовна одобрила: «Маньяк – не маньяк, а осторожность нам не помешает». Подруги улеглись, выключили свет, но прерванное обсуждение не прекратили.

– Диджея тоже будешь выгораживать? – Владлене Васильевне не терпелось высказаться. – Этот с петушиным гребешком верзила не так прост, как кажется. За Региной следит неотступно. У нее с Золотовым вполне могло зайти дальше поцелуев, и убрать мешающего разлучника, самому попасть на его место, – почему бы нет? Станешь возражать? Но ведь задействованные в моих выводах персонажи так или иначе знакомы друг с другом. Регина и этот Алик здесь работают – не только же в нашем рейсе, их отношения завязались не сейчас. Как и у Алины с Виктором. Золотов нанимал команду, она как-никак жена его, и уж капитан с главным помощником наверняка ей давно известны.

– Пожалуй, что так. А диджей и у меня, Владочка, особого доверия не вызывает. Какой-то скользкий, из нынешних оболтусов, – откликнулась Майя Борисовна. – Среди моих студентов добрая треть таких. Будущие учителя, они и не помышляют о школе. Получат «корочки», как сами безапелляционно заявляют, и устроятся, где работы поменьше, а лишь бы деньги платили. Я поражаюсь: зайдешь в магазин – не техники, нет, в какой-нибудь обувной или даже женской одежды, – а там «продавец-консультант» – молодой парень, высоченный крепыш, ему бы дома строить, самолеты водить, да мало ли какой есть истинно мужской труд, а он с приклеенной улыбкой на чужие ножки туфельки примеряет.

– Вот именно, – подтвердила Ратникова. – Таким деньги посветят, они и убьют хладнокровно… Но последний мой кандидат вроде из другого теста. Это Кирилл, в Лолу влюблен по уши. Я даже сама сомневалась, назвать ли его следователю. Но этот юноша, видимо, впервые потерял голову из-за любви, мог возненавидеть такого Золотова за одно только его постоянное присутствие рядом с «единственной и неповторимой». Будешь смеяться, но я опять обращусь к классике. Кавалер де Грие ради своей Манон…

(Продолжение в следующем номере)