№08.2018. Габдуллина Ася. Бой часов на старой башне. Рассказ. Проект - Прыгнуть в небо. "Литературная мастерская"

Ася Габдуллина - работает в сфере профессиональной рекламы

Бой часов на старой башне

Они возвышались над каменным пыльным городом вот уже полвека. Полвека они, как стражи, осматривали город свысока. Порой кто-то из торговцев поглядывал на них, и, охая-ахая, второпях раскладывал свой дешевый, потрепанный товар. Бывало, что тень от них закрывала смердящие опьяненные тела. Или мелкая, крикливая, как вороны, ребятня кидала мяч в толстую шкуру башни, что служила основанием для хрупкого механизма часов.

Высокую башню жители города воспринимали неоднозначно. Любителям рома, которые не просыхали в таверне, она загораживала вид на некогда скучный пейзаж. Уборщик, относившийся к своему делу со всей серьезностью, по утрам гонял крыс, потому что те пригрелись у сырой башни, и в знак почета метили ее. Помимо крыс, башню с громкими часами полюбили старушки, так что некоторые даже с постели не вставали, пока не прогремят очередные шесть ударов и не начнется новый, жаркий день.

Бой часов на старой башне слышал каждый житель города, как слышал не раз и историю про старого сапожника и воришку Джека, свидетелем которой были в ту пору еще молодые и любопытные часы.

То лето было особенно хорошим. Дождь сменялся сухой, солнечной погодой, так что первые плоды винограда и яблок тут же расходились на городском рынке, а что не скупали, на телегах увозили на винодельню. На одной из таких телег в город приехал малыш Джек – тринадцатилетний мальчишка с парой копеек в кармане и пустым желудком. «Я три дня не ел, матушка», – говорил Джек прохожим дамам, выпрашивая кусок хлеба или пару монет на похлебку. Но Джек врал. Своими лучезарными, голубыми глазами он обманывал легко и непринужденно, зарабатывая себе на жизнь. Часы не раз были свидетелями его проделок. Это было их любимым развлечением тем летом.

Однажды, когда на улице было настолько темно, что ориентиром служили лишь медные звезды и бледно-желтый месяц, Джек пробрался в дом старушки Гатильдо и стащил у нее масло, хлеб и пару яблок. Джек пришел к башне, которая, несмотря на поздний час, не спала. Мальчишка, сидя на лавке, достал из кулька небольшой, но острый нож и, отрезав пару ломтей, с удовольствием полакомился. После сытного ужина Джек, развалившись на лавке, уснул. Ночь была темна, и дул легкий, теплый ветер, а Джек, посапывая, спал в хлебных крошках. Не удивительно, что проснулся он от писка неугомонных крыс. Джек не струсил. Приоткрыв глаза и заметив на себе пару небольших серых грызунов, он схватил одного за горло так, что визг пронесся по округе, отчего проснулись и часы. А малыш Джек лишь посмеялся, глядя на крысу, щелкнул ее по носу и отпустил. Часы, погружаясь в сладкий сон, подумали, что не такой уж Джек и малыш, он не пропадет.

Прошло пару дней, как Джек освоился в новом городе. Завтракал он на высокой сосне, которая раскинула свои крепкие ветви над кухней семьи Лорецо. Джеку нужно было только протянуть руку в окошко, и молоко с медом были у него в корзинке. Кстати, эту корзинку он «одолжил» в лавке за углом, где обычно закупается тетушка Магдалина. Джек любил в дождливые ночи расположиться в ее дивном чулане. Так, босые ноги Джека больше не обивали порогов закусочных в поисках похлебки. Город его принял. За исключением одного старика.

Старик этот был отличным сапожником, и самые избирательные и богатые жители города обслуживались только в его мастерской. А звали его Генри – Ржавый Гвоздь. Почему Ржавый? Характер у него был тяжелый. Генри ворчал всегда, и не важно, леди стояла перед ним или работяга с метелкой. Но, несмотря на грубость, клиентов у него было хоть отбавляй. Слава о золотых руках мастера простиралась далеко за пределами города, и очередь в его подвальчик выстраивалась задолго до его прихода.

Порой только солнце спрячет свои лучи в зеленую рощу, а уличные бродяги уже стекались, будто мусор после дождя, к мастерской Генри. Еще бы! Золота у простого сапожника было так много, что об этом знали все местные воришки. Но Генри это не волновало: зачем старику такие богатства? Ему по сердцу был запах кожи и удары молотка. Генри догадывался, что кто-то ворует из его подвальных запасов, но что он мог поделать! Кроме страшных гнилых зубов и отсутствующего пальца на правой руке, в его боевом арсенале больше ничего не осталось, а этим разве что малолетнюю шпану напугаешь.

Прознал о деньжатах, что пылились в сапожной мастерской, и малыш Джек. Несколько раз на дню он обхаживал мастерскую Генри с высокими стенами из старого камня и тяжелой дверью с металлическим засовом. Джек знал, что уличные бродяги, пусть и с трудом, но открывали дверь в мастерскую. Щуплому мальчонке это было не под силу. Секретным оружием Джека были ловкость и смекалка, и, как только спадала дневная жара, он вновь и вновь изучал владения Генри.

Однажды, когда солнце медленно заходило за горизонт, ослепляя прохожих, Джек забрался на ветвистое дерево повыше, и, прикрыв рукой глаза, стал ждать, когда Генри закончит работу и покинет мастерскую. Он видел, как тень пробиралась в город и с точностью до миллиметра укрывала горячие камни домов, будто волна. Так тень подошла и к мастерской Генри. Джек заметил, что рядом с крышей то появляются, то исчезают солнечные зайчики. Хм-м-м, если это то, о чем он думает, то решение его проблемы есть. Осталось только дождаться наката волны. Джек не отрывал взгляда от точки на крыше. Тень подбиралась все ближе и ближе, и раз – в одну секунду проглотила всех зайчиков. Джек коварно улыбнулся и спрыгнул с дерева. Его догадка подтвердилась – на крыше мастерской было небольшое окно, через которое он и собирался проникнуть внутрь. Была лишь одна трудность – стены мастерской абсолютно непригодны для лазанья.

У Джека в закромах была веревка. Не раз она помогала ему забираться на голые стволы деревьев в поисках спелых плодов. Вот и в этот раз она ему пригодилась. Нужно только найти металлический крюк, чтобы зацепиться за стену. Джек облазил все мастерские в городе в поисках хоть какого-то предмета, отдаленно напоминающего крюк. Но все было без толку. И когда Джек наткнулся на сломанную мотыгу, без деревянной ручки со ржавыми краями, он тяжело вздохнул, но подобрал рабочий инструмент. Мальчишка сидел неподалеку от мастерской Генри, на пригорке, и точил острым камнем наконечник мотыги – кирку: длинный, немного изогнутый молот с острым лезвием на конце. Только металл на кирке покрылся ржавой пленкой, и от лезвия остались лишь воспоминания в виде смешанного с землей оранжевого налета. Металл не гнулся и мог соскочить с каменной стены, покалечив Джека. Поэтому тот упорно и долго пытался соскоблить останки былых рабочих дней с инструмента. Примитивная и однообразная работа злила Джека. Спустя пару часов он начал ругать себя, мотыгу и жизнь. Казалось, вот-вот он расплачется, от безысходности, он бросил камень на дорогу. Джек смотрел, как камешек спускается с пригорка вниз в самую гущу городских событий, и вдруг понял, что по горячей брусчатке катится не камень, а его кирка.

Джек будто взлетел над землей и помчался за инструментом. Он не отрывал глаз от поблёскивающего на солнце куска металла, пока под ногой не оказался высокий булыжник, он споткнулся и упал. У малыша были разбиты коленки, и сквозь кожу на ладонях проступала кровь. Только ему было все равно, что там с его конечностями, подняв голову повыше, Джек пытливо искал кирку. В стороне раздался знакомый звук, Джек повернул голову и с облегчением выдохнул – инструмент ударился о бордюр и остановился между колесом телеги и старым невысоким фонарем. Джек попытался подняться, когда тот же звук привлек его внимание – кучер взмахнул кнутом, как дирижер, и лошадь, напоминающая контрабас, заиграла свою партию. Ошеломленному Джеку только и оставалось, что наблюдать, как его кирка медленно и верно спускалась к дверному проему мастерской Генри. Джек даже зажмурил глаза. «Катастрофа, катастрофа», – проносилось в его голове. Тем временем кирка отскочила от выступающего камня и с легкость залетела прямо на рабочее место старого сапожника.

«Вот нелепость!» – пробормотал Джек.

– Чего ты там топчешься! А?! – проворчал Ржавый Гвоздь. – А мусор кто свой забирать будет?

Джек подошел к сапожнику.

– Вот теперь жди, пока закончу, – спокойно сказал Генри.

Джек искал глазами темный угол, чтобы спрятаться и пропасть во времени.

– Раскидываются тут мотыгами! – не унимался Генри, осматривая шов на сапоге через огромную лупу. – Ты чей будешь-то?

Генри первый раз посмотрел на Джека, и тот заметил, что морщин у старика было не так уж и много, может, потому, что полжизни он провел в темном подвале, вдали от обжигающих лучей солнца. Старик молчал. А Джек, все еще цепенея от страха, не мог повернуть голову и осматривал лишь те уголки мастерской, что позволяли ему глаза. Ничего интересного и впечатляющего Джек в его конуре не нашел. Поэтому от скуки стал поглядывать наверх, где наконец заметил небольшое, запылившееся окошко.

– Ты если морковь будешь обрабатывать, то не ленись, поли руками. А то я знаю вас! Лишь бы орать и мяч гонять по улице, а как потрудиться, матери помочь, то вас и след простыл. Совести нет. – Ворчал старик. – Это почему она у тебя ржавая такая? Говорю же – ленишься! Разве у работящего человека может быть инструмент испорчен?

Джек моментально перевел взгляд на Генри и замер, увидев, как Генри точит его кирку.

– Что уставился? Глухой, что ль? Держи свою мотыгу. Ручку сам-то сделаешь? – Генри убрал лупу с глаза, и на Джека посмотрели темно-синие глаза.

Джек одобрительно покачал головой, осторожно взял кирку и направился к выходу.

– Только это, постой, ручку надо делать из кленового дерева. Понял? Кленовое дерево за ущельем растет! Не поленись, сходи! – не унимался старик.

Как только Джек вышел из мастерской, он заплакал. Точнее, хотел заплакать, пролил три слезинки и быстро спрятал их в подоле рубашки – Джеку было стыдно. Часы видели это; видели, как Джек просидел остаток дня на месте, где некогда стояла телега. Часы хотели утешить малыша Джека, но не знали как. Поэтому они просто прогремели двенадцать ударов так, как если бы заботливая мать гладила своего ребенка перед сном.

Наступил новый день. Он обещал быть жарким, а к вечеру ожидали грозу. Но часы не слушали разговоров прохожих. Они «сбились» в поисках малыша Джека. Всю ночь его не было в городе, и уже прошло время завтрака, а воришка Джек все не появлялся. Может, он ограбил сапожника и сбежал из города? Дошло до того, что часы чуть не забыли пробить полдень – уж очень им не хотелось греметь на весь город с плохим настроением. Но неожиданно на пороге мастерской Генри появился Джек. В его руках была собака, грязная, но довольная. Джек был в приподнятом настроении и смело прошел в мастерскую сапожника.

– Ты зачем с собакой пришел? А ну-ка убери эту шавку на улицу! – разорался Генри.

– Это не шавка, это Стежок.

Лупа Генри упала на стол.

– Теперь, когда воры будут пробираться к вам в мастерскую, в темном углу их будет ждать ваш новый друг. У него очень острые клыки! – Джек, не дожидаясь ответа, привязал Стежка к полке с обувью и, помахав Генри перебинтованной рукой, покинул мастерскую.

Наконец, на лице Джека появилась знакомая улыбка. Он слышал, как Генри кричал на Стежка, а Стежок ему отвечал. Возможно, они друг друга понимали. А малыш Джек постоял на площади перед часами, осмотрел город в последний раз, и побежал за телегой. Когда та выезжала из города, малыш Джек незаметно запрыгнул на нее, достал из кармана яблоко, протер о рукав, и, подмигнув часам, скрылся в зеленой роще.