№4.2024. Анна Батырханова. Бегство в степь

ЖЕЗТЫРНАК[1]

О, земля моих предков, дай мне медные когти,

Чтоб могла защититься от шакала в пустыне,

Не залить своё счастье закипающим дёгтем,

Знать, что нужное сердце никогда не остынет;

Чтоб, твердя заклинание, слабой забыться,

А проснуться другой – Жезтырнак, не иначе;

Растащили чтоб горе по веточке птицы;

Чтобы новый рассвет избавленье означил.

Пусть домбра запоёт под когтями из меди,

А когда в сонной пустоши встречу шакала,

Я вспорю злую глотку, что лает и бредит,

Чтобы нужное сердце зарёй запылало.

*  *  *

Когда ни слов, ни сил, злой рок преследует –

И надо в бой, –

Хватаюсь за соломинку последнюю –

За палец твой.

Счастливой приползу или замученной –

Бранить не смей:

Краду огонь недополученный,

как Прометей, –

Когда давно пора отчаяться,

С молчаньем слечь,

Лишь из него ты получаешься,

Живая речь!

*  *  *

Мне ветер шепнёт с ухмылкою: «И тик-тик...» –

А сосны гудят безжалостно: «И так-так...»

Кукушка, отмерь-ка остаток длиною в миг:

Зачем эта жизнь обратилась в такой бардак?

Не звуки курая без ритма, а целый вальс –

Три такта, что могут натрое разорвать.

Я завтра не буду там, где я есть сейчас;

Завалена хламом заброшенная кровать.

Но пламя науки – единственный мой очаг,

А ночью ирландская джига не так плоха...

Молчать!

Даже если ч у в с т в у е ш ь просто так,

Хотя призывают лишь изредка – ради греха.

Меня убаюкает песня про нервный тик,

А утро – сплошное задумчивое «так-так».

И если однажды меня ты уже настиг,

Будь вечен и благословенен, родной бардак!

БАТЫРХАН

Там, где река струится, там, где поёт бархан,

Жил на земле когда-то доблестный Батырхан.

Бедного не оставит, речью осветит мир,

Не пощадит злодея – словом одним, батыр.

Все говорили: баем будет твой крепкий сын,

Главное – будь с ним рядом, чтобы не рос один:

Не оградят от мрака мать и струна домбры.

Будьте светлы, как прежде, будьте всегда добры!

В землю ушёл нежданно доблестный Батырхан,

Сын же его зачем-то двинулся в русский стан.

Дочь осудил безвинно и не любил жену,

Пил, стал слугой недуга, сгинул в его плену.

Не помогло богатство, коим был горд, как лев, –

Сын Батырхана нынче в чуждой лежит земле;

Внучка родное племя с детства за всё корит;

Правнучке всё не спится: сердце про степь стучит.

Грезит и днём и ночью тем, что поют пески.

Сыплются на девчонку вопли да тумаки.

Вместо любви встречают всюду вино и плеть;

Что ни дорога – пропасть, хочется умереть.

Правнучка Батырхана режет свою же плоть:

Нет у вас сердца – чёрт с ним, не прогоняйте хоть!

Пусть не взаимны чувства, просто делить бы хлеб...

Правнучка Батырхана с воем сбегает в степь.

Там на устах нежданно в песне родной язык.

В страхе дрожит ребёнок, что от тепла отвык:

Хвалят отцовский город, а не «зачем пришла?» –

Та, что в ногах валялась, будет теперь смела.

Пусть свистопляс несчастий кончится хоть на ней,

Пусть хоть она подымет голову в черни дней.

Голос её не смолкнет даже в пыланье ран:

Имя своё отдаст ей доблестный Батырхан.

*  *  *

Артисты никогда не умирают

своей смертью.

Они не лежат в постели

в окружении близких родственников,

не дают наказов,

не благословляют,

не молятся Господу.

Их никто не целует в лоб

и не отпевает в церкви.

Они шатаются пьяными в ночи,

разражаются признаниями,

а когда их отвергнут – слезами;

носятся ураганами

(а ножи порхают бабочками),

опрокидывают вещи,

пачкают кровью всё, к чему прикоснутся,

а потом засыпают.

Дрожащими голосами выводят песни,

тушат об себя последние сигареты,

нагие заворачиваются в покрывала,

ложатся на бетонный пол

и засыпают

навеки.

А потом они просыпаются

земледельцами,

рабочими,

учителями,

будущими примерными семьянинами –

кем угодно,

но уже не артистами.

Их господа вешают над порогом распятие

(а то мало ли что!),

отстирывают кровь,

собирают рассыпанный кофе,

сами покоряют сцену

и становятся великими;

и, выходя покурить на балкон,

даже и не догадываются,

что стоят прямо на могилах

своих горе-учеников.

Тем временем последние

встречают рассвет

в новых городах,

откуда больше не хотят возвращаться –

И в покинутых землях

навеки

наступает

гармония.

БУДЕТЕ ЖДАТЬ?

Иногда мне кажется, что всё не так плохо,

а наша жизнь – это просто спектакль

на огромной сцене.

Мы выходим каждый в свой час:

танцуем, поём, смеёмся и плачем;

сходимся и расходимся;

бьём посуду и размахиваем ножами,

делаем больно тем, кто считает нас близкими,

и протягиваем банку с собственным сердцем

тем, кому это не нужно

(да и не заслуживают они этого).

Мы все уйдём в надлежащий час.

Те, кто отверг признания.

Те, кто просто хотел попробовать.

Те, кто не смог.

Те, кто вечно ищет нового.

Те, кто почитает традиции.

Те, для кого нет ничего святого.

Те, кто ищет прикосновений.

Те, кто предпочитает пропадать.

Те, кто может дружить.

Те, кто принимает безусловную любовь.

Те, кто умеет понимать.

Те, кто сомневается.

Я люблю вас.

Давайте после всего этого пойдём в бар

и отпразднуем премьеру.

Вы будете ждать меня за кулисами?

Я буду.

[1] Жезтырнак – женский злой демонический персонаж казахской мифологии и некоторых соседних с ними тюркских народов. Обычно представляется в облике красивой молодой девушки или женщины с медным носом и медными когтями, обладавших злобным характером и невероятной силой.