Анастасия Викторовна Картавцева родилась 25 сентября 1996 года в г. Ельце Липецкой области. Живёт в Воронеже. В 2020 году окончила магистратуру Воронежского государственного университета на факультете журналистики. В данный момент – корреспондент воронежской региональной газеты «Моё!».
Член литературной студии «Современник» при воронежском региональном отделении Союза писателей России. Член Гильдии межэтнической журналистики. Член Клуба поэтов сайта «Поэмбук». Полуфиналист V Всероссийского Фестиваля молодой поэзии имени Леонида Филатова «Филатов Фест – 2019». Заняла второе место на фестивале «Бунинские Озерки» (2019) в номинации «Авторское чтение», участница программы «Турнир поэтов», лонг-лист «Чемпионата Балтии по русской поэзии – 2020», лауреат фестиваля «КоРифеи» (Уфа, 2020) в номинации «Поэзия».
Тишину нарушает размеренный стук копыт.
Под шагами коня высыхают пустые степи,
Дурачок выбирает дорогу «богатому быть»,
Направляется в лес, запевая про Дон и Стеньку.
Лет пятнадцать пройдёт. Под густой колокольный звон
Он вернётся в деревню верхом на горбатом волке,
И карманы его будут полны сухой листвой,
И глаза его солнцем и золотом будут полны.
Люди тыкают пальцами, шепчутся, хмурят лбы,
Распускаются сплетни, как в майских садах деревья.
Дурачок выбирает дорогу «женатому быть»
И спешит в города, чтоб попасть на глаза царевне.
Двадцать лет пролетит. Он вернётся под лай собак,
У церквушки присядет, заплачет. А ближе к ночи,
Напевая романсы, пойдёт прямиком в кабак
Теребени рассказывать быль про царёву дочку.
На отшибе – хибара. Забором вокруг – дубы.
Он сидит на пороге и мнёт сапогом опята.
Дурачок выбирает дорогу «убитому быть».
Он вернётся наверно. Когда-нибудь... в сорок пятом.
Стоят кусты – мои ровесники –
Лет двадцать в скромном огородике.
Мать говорит, растила вместе нас:
Компоты закрывала к праздникам,
Варила джемы с апельсинами.
Вздыхала: «Ведь сажали ж красную...»
А я, узбечкой многокосою,
С кустов срывала виноградины.
Тогда мы с матерью до осени
Звенели банками... И ладили.
И в тот же год кусты все высохли.
Стоят теперь пустые, кволые,
А я живу, свободу выстрадав.
Всю жизнь меня белили дочиста:
Дом позабудешь, не воротишься.
Вздыхает мать: «Растила доченьку,
А вышла чёрная смородина».
Я живу под самой крышей старого здания –
Жёлтого, с обшарпанными колоннами.
Вроде архитектурного памятника...
Скоро его перекрасят заново
В такой же безжизненный жёлтый.
Строго по прежнему плану.
Местные жители ходят мимо,
«Угораздило поселиться...»
Я беру по листочку, сворачиваю,
И тают, не долетая до пола.
Пальцы сводит металлическим холодом,
Кольца ножниц покрываются инеем,
Примерзают к тёплой влажноватой коже.
Раскрываю крохотную снежинку,
Дурно, наверно, складывать их здесь,
Мудро, наверно, не дать растоптать,
Перемазать асфальтовой пылью,
Зажать между стылыми плитами,
Сделать серыми каплями на стекле.
Словно охотники возле логова?
Уставшие от работы бумажной?
Они говорят о ремонте здания,
Белая капля дождя пробивает крышу.
крадётся с опаской по улице,
Надевает заштопанный полушубок,
Шустрый кот за нею выскакивает во двор.
Странно, вчера был рыжий –
Оглядывается на колокольню,
И кричит в бело-серую хмарь:
И волчица ей вторит дрожащим: «У-у-у-у-у...»
И сливается вой с колокольным звоном.