№3.2023. Александр Речкин. Где искать корни научной фантастики?

С середины прошлого века многие критики, литературоведы и историки стали изучать генезис жанра научной фантастики (Science fiction). Так, например, британский писатель-фантаст Брайан Олдисс считал, что НФ начинается с публикации книги «Франкенштейн, или Современный Прометей» Мэри Шелли в 1818 году; американские фанаты и критики Алекс и Кори Паншины называют готическую фантазию Горация Уолпола «Замок Отранто» 1764 года в качестве отправной точки. Не раз отцами НФ именовали Г. Уэллса, Ж. Верна и Э. По (англичане, французы и американцы соответственно). Английский литературовед и писатель Адам Робертс считает, что НФ начинается с протестантской Реформации в Европе, и утверждает, что жанр появляется после казни Джордано Бруно в 1600 году, называя первым НФ Somnium («Сон, или Посмертное сочинение о лунной астрономии») Иоганна Кеплера. Писатель и критик Сэмюэл Дилэни считал, что в данном вопросе всё предельно ясно и НФ возникла в 1926 году, когда выходец из Люксембурга, ставший американским изобретателем, бизнесменом, писателем, редактором и издателем, Хьюго Гернсбек начал издавать журнал «Удивительные истории» (Amazing Stories). Отечественный историк литературы Е. Харитонов называет произведение Ф. И. Дмитриева-Мамонова «Дворянин-философ: аллегория», изданное в 1769 году первым русским фантастическим романом. Многие исследователи порой скептично, но всё же соглашаются проследить эволюцию жанра со второго века нашей эры, от сочинений «Правдивая история» и «Икароменипп, или Заоблачный полет» греческого писателя Лукиана из Самосаты.

Самое парадоксальное состоит в том, что все их предположения одновременно истинны и ложны, потому что в основе датировки тех или иных произведений лежит определение научной фантастики как жанра литературы. И в зависимости от того, какое из множества понятий и формулировок мы посчитаем научной фантастикой, от того и отсчёт станем вести. Например, если научная фантастика – это «игра понятийных значений», как считает Дилэни, и читатели воспринимают фантастику исходя из семантического значения слов и понятий, то читатель может понимать одни и те же слова по-разному, в зависимости от того, подходит ли он к тексту как к научной фантастике или как к описывающей повседневность беллетристике. Например, «её мир взорвался», в реалистическом тексте это лишь метафора, тогда как в фантастике событие могло бы произойти буквально. Но в таком случае я могу смело назвать греческого автора Гомера (IХ–VIII вв. до н. э.) первым писателем-фантастом. Не верите? Перечитаем «Илиаду», обратимся к XVIII песни бессмертного эпоса, в которой бог Гефест изготавливает оружие для знаменитого воина Ахиллеса, нас больше всего интересует описание щита:

И в начале работал он щит и огромный и крепкий,

Весь украшая изящно; кругом его вывел он обод

Белый, блестящий, тройной; и приделал ремень серебристый.

Щит из пяти составил листов и на круге обширном

Множество дивного бог по замыслам творческим сделал.

Там представил он землю, представил и небо, и море…

Там невест из чертогов, светильников ярких при блеске,

Брачных песней при кликах, по стогнам градским провожают…

В круге их отрок прекрасный по звонкорокочущей лире

Сладко бряцал, припевая прекрасно под льняные струны

Голосом тонким; они же вокруг его пляшучи стройно,

С пеньем, и с криком, и с топотом ног хороводом несутся…

Их он из злата одних, а других из олова сделал.

С рёвом волы из оград вырываяся, мчатся на паству,

К шумной реке, к камышу густому по влажному брегу...[1]

Сцены на божественно выкованном щите отражают чудесный искусственный мир, полный движения, звуков и живых фигур. Как в фильме из анимированного металла, люди на сценах щита энергичны и подвижны; они могут чувствовать, рассуждать и спорить, и у них есть голоса, как у живых смертных. Описание Гомера напоминает образы, предвосхищающие виртуальную реальность, включая звуки, музыку и свет. Гомер подчёркивает поразительный реализм изображенного, указывая различные металлы и методы, которые Гефест использовал для создания различных фигур.

Таким образом, щит представляется не технологическим достижением древних греков, а мощной игрой воображения современного человека, который подходит к эпосу как к научной фантастике.

Углубимся во тьму веков, во времена мифа о мастере Дедале, кстати, Гомер знал о Дедале и упоминал его в «Илиаде». Миф о Дедале – чистой воды научная фантастика, если же опять взглянуть на него с точки зрения читателя фантастики: тут и анималистический робот коровы, которого мастер создал для жены царя Миноса – Пасифаи. И уникальный лабиринт Минотавра, этакая стройка века с невнятной сметой, может, именно за неё Дедал с сыном загремели потом в лабиринт, а не за то, что мастер якобы помог Тесею и Ариадне клубком ниток? И полёты на искусственных крыльях, и многое другое. Поэтому, возможно, не совсем верно подходить к фантастике с точки зрения «игры понятийных значений».

Некоторые критики выдвигают тезис, что научная фантастика описывает контакты с нечеловеческим, внеземным разумом. Тогда пальму первенства вручим Аристофану за комедию «Птицы», созданную в 414 г. до н. э. В центре сюжета находятся два афинянина, Эвельпид и Писфетер, уставшие от интриг и судебных тяжб соотечественников. Они решают обосноваться в спокойном местечке, а в результате попадают к царю птиц Удоду и убеждают его создать прекрасный полис между небом и землёй под названием Утопи… то есть Тучекукуевск (или город облачных кукушек). Если птицы выглядят не слишком экзотично и совсем не тянут на внеземной разум, тогда золотую медаль получает автор II века н. э. Лукиан за его «лживый», как признаётся сам автор, полёт на Луну и общение с лунянами и гелиотами. А также за участие в их звёздной войне, на которую прибывают самые разные инопланетяне с Сириуса, Большой Медведицы и иных задворок Млечного пути.

Если мы подвергнем сомнению приведённый выше тезис и посчитаем, что научная фантастика описывает далёкое будущее и путешествия во времени, то в данной категории отличился датско-норвежский поэт Йохан (Юхан) Вессель, в конце XVIII века он написал фантастическую сатиру Anno 7603. Главные герои произведения оказываются в далёком будущем в 7603 году от Рождества Христова, где у мужчин и женщин поменялись гендерные роли, теперь девушки, подобно древним амазонкам, служат в армии и защищают мужчин. Единственный момент, который ставит под сомнение классификацию Anno 7603 в качестве НФ, – путешествие в грядущее совершается по воли магического существа – Феи, а не с помощью технологического средства, вроде машины времени Г. Уэллса. Если сюда присовокупить ещё альтернативную историю, то есть изображение реальности, которая могла бы быть, если бы история в один из своих переломных моментов, которые часто именуют точкой бифуркации или развилкой, пошла по другому пути. Тут критики жанра выделяют римского историка I в. н. э. Тита Ливия, который очень кратко описал в своём масштабном труде «История от основания города» возможную историю противостояния республиканского Рима и империи Александра Македонского, предположив, что Александр не умер в 323 году до н. э., а продолжил завоевания, отправившись на запад. Кстати, у древних историков есть упоминания о реально существовавших планах похода Александра на Апеннинский полуостров и дальше. Конечно, можно возразить, что Ливий провёл чисто мысленный эксперимент, тогда как итальянский писатель XVII века – Джованни Витторио Росси написал книгу Eudemiae libri decem. Действие романа разворачивается в I веке нашей эры и повествует о группе римлян, бегущих от власти Тиберия, чтобы основать римскую утопию на острове в Атлантике, названном Евдемией (Eudemia).

Канадский литературный критик хорватского происхождения Дарко Сувин именует НФ литературным жанром или словесным конструктом, необходимыми и достаточными условиями которого являются наличие и взаимодействие отчуждения и познания, а главным средством – образная структура, альтернативная эмпирической среде автора. Сергей Снегов сформулировал это намного проще: «…нечто выдуманное, нечто отличное от реальной действительности… соответствует законам развития и познания мира, выражает какую-то реальность природы и человека».

Где же правда? Что такое НФ и где её начало? Думаю, научная фантастика появилась сотни тысяч лет назад, когда первые охотники-собиратели сидели у костра и после сытного или не очень ужина делились впечатлениями о прошедшем дне и кто-то из них, обладая творческим, возвышенным чувством, мог рассказывать красочнее, интереснее, живописнее, приукрасив прошлое и действительность фантастическими элементами, добавив мечты о будущем, поведав о духах предков, отправившихся каким-то непостижимым образом в небеса и живущих среди звёзд. В эти фантазии мог вкрапляться и технический аспект, новое вооружение, средства передвижения, взаимодействие с невиданными существами, все эти фантазии и их технические аспекты мы видим в живописи первых художников в пещерах и гротах: от островов Индонезии до Испании и от петроглифов Чукотки до южноафриканских рисунков.

Сегодня научная фантастика представляет даже больше не литературный, а визуальный кластер культуры, особенно после успеха фильма «Звёздные войны» (1977). Но, похоже, фантастика изначально и возникла как визуальный кластер культуры, а уже позже с появлением письменности преобразовалась в литературную форму.

Возможно, стоит сойтись на том, что фантастика – это великолепное, широко раскинувшее ветви древо, на котором, помимо ажурных с завитушками листьев (мифы и легенды), произрастают яркие, спелые и сочные плоды (литературные произведения), а на самой вершине древа, подобно фрейзеровской золотой ветви, цветут новые воплощения – кино, комиксы, сериалы, графические романы и т. д. И где-то под всей этой громадой находятся неисчислимые корни НФ, питающие древо, которые стоит поливать чистой родниковой водой, приобщаясь к их многогранности, а не замерять глубину того или иного корня, так как глубина залегания не столь важна.

 Античная фантастика

Когда речь заходит о фантастической литературе древнего мира, в частности античности, то исследователи чаще всего ограничиваются лаконичными фразами, вроде: да, фантастика была изобретена, хотя использовалась и рассматривалась в качестве сатиры на современное писателям общество. А элементы вымысла применялись, чтобы подчеркнуть какие-либо вопиющие глупости или перенести место действия рассказываемой истории из Рима и Эллады, скажем, на Луну.

Критики чаще всего говорят о двух авторах и трёх произведениях. Первым называют греческого ритора и писателя Лукиана, который родился около 125 года н. э. в городе Самосате сирийской провинции Римской империи. Большая часть его жизни прошла во время «золотой эпохи» процветания и стабильности в период правления императоров из династии Антонинов. Лукиан много путешествовал и побывал в самых великолепных городах империи – Риме, Антиохии и Афинах. Эти поездки, общение с философами в центрах эллинистической и римской культуры, без сомнения, обогатили его жизненный опыт. Глубокие знание и понимание античной философии и религии находят отражения во всех произведениях Лукиана, а их сохранилось довольно много: более пятидесяти текстов. Но нас интересуют всего две его повести — «Правдивая история» и «Икароменипп, или Заоблачный полёт», написанные где-то между 150 и 180 годами н. э.

Начнём с «Правдивой истории», которая является первым сохранившимся подробным в западной традиции повествованием о путешествии к Луне. В начале повести Лукиан заявляет: «Подобно тому, как атлеты и люди, заботящиеся о силе и здоровье своего тела, посвящают своё внимание не только физическим упражнениям, но и своевременному отдыху… так и тем, кто занимается наукой, подобает, по-моему, после долгого напряжённого чтения дать уму отдых и укрепить его силы для предстоящих трудов. Лучшим способом отдохновения является такое чтение, которое не только доставит остроумное и приятное развлечение, но также будет заключать в себе не лишённое изящества наставление»[2]. Уверен, что под этими словами может подписаться почти любой писатель-фантаст. Ведь научная фантастика, как считали в эпоху Золотого века НФ (1940–1960 гг.), и я согласен с данной точкой зрения, даёт не только различные знания в области физики, астрономии, истории и других наук, но и дарит ни с чем не сравнимое отдохновение.

Само название книги Лукиана провоцирует читателя и отсылает к парадоксу древнегреческого философа VII века до н. э. Эпименида Критянина, который провозгласил, что «все критяне – лжецы», следовательно, если он говорит правду, то он лжёт, но если он лжёт, то он говорит правду. Точно так же, когда Лукиан называет свою фантастическую историю «Правдивой историей», то на самом деле он собирается лгать, о чём и говорит читателю прямо: «Одно я скажу правдиво: я буду писать лживо». Лукиан ведёт повествования от первого лица и рассказывает, что, пустившись в плаванье, он с командой миновал столпы Геракла, попав в Атлантический океан, где и начался целый ряд фантастических приключений, не уступающих по своему значению «Одиссеи» Гомера. На корабль Лукиана налетает вихрь и уносит судно вместе с экипажем в небеса. Парусник Лукиана отнюдь не космический корабль. Его искатели приключений не собираются лететь на Луну, и цель автора не в том, чтобы сделать такое путешествие правдоподобным или размышлять о том, что мы могли бы обнаружить на естественном спутнике Земли, если бы действительно смогли совершить такое путешествие. Но, как считают многие историки фантастики, парусный корабль не так уж сильно отличается от воздушного шара Эдгара Аллана По или пушечного снаряда Верна, и эту историю, вероятно, читали (или слушали) в основном из-за её приключений и изобретательности рассказчика.

На лунной поверхности, куда попадает рассказчик, мы встречаем причудливых зверей: трёхголовых конекоршунов, на которых ездят воины лунян, огромных блох, комаров и других гигантских насекомых. Фантазия Лукиана отнюдь не ограничивается гигантоманией, он уделяет особое внимание инновационным методам воспроизводства, необходимым в стране, лишённой женщин, которой является Луна. В одной части Луны младенцы появляются из распухших икр мужчин. У народа, известного как «древесники», существует другой способ: у человека отрезают правую половую железу, сажают её, и из неё вырастает «огромное мясистое дерево», напоминающее символ Приапа, а из его плодов – огромных желудей – «вылупляются» люди.

Погостив у лунного царя и приняв участие в «звёздных войнах» между селенитами (лунянами) и гелиотами (жителями солнца), экипаж рассказчика возвращается на Землю, там путешественники попадают на съедение к огромному киту и живут в его брюхе (подобно библейскому Ионе) два года; они посещают острова, на которых молоко течёт, как вода; видят народы, которые живут на поверхности океана; побывают со знаменитыми мертвецами – героями Троянской и других войн – на острове блаженных. Фантазия Лукиана поистине безгранична.

Следующая работа Лукиана, озаглавленная «Икароменипп, или Заоблачный полёт», также включает путешествие на Луну, хотя, в отличие от «Правдивой истории», этот рассказ является более явной сатирой. «Икароменипп» представляет собой диалог между Мениппом и его другом, в котором первый рассказывает, как он прикрепил орлиное крыло к правой руке и крыло коршуна к левой и использовал их, чтобы взлететь в небеса (на манер легендарных Делала и Икара; отсюда и название).

Диалог начинается с представления Мениппа, разочарованного своим невежеством относительно знания бытия: «Наиболее непонятным и загадочным представлялось мне всё, что касалось Луны, многообразие её видоизменений, казалось мне, вызывается какою-то тайною причиной»[3]. Поэтому он решает обратиться к философам, однако ответы, которые они дали, – не более чем вымысел, они «не будучи в состоянии ответить даже на такой простой вопрос, какое расстояние от Мегар до Афин, они точно знают, каково расстояние между Луною и Солнцем». Поэтому Менипп, разочарованный противоречивыми спорами земных философов, каждый из которых претендует на непогрешимую истину, решает спросить Зевса на небесах о реальном положении дел. Сначала он взлетает на Луну, где получает великолепный наблюдательный пункт, с которого может обозревать Землю. Затем он пролетел мимо Солнца и поднялся к самому небу, чтобы посоветоваться с Зевсом. Философы несут основную тяжесть сатирического остроумия Лукиана, и диалог фактически достигает своего апогея, когда Зевс клянётся Мениппу, что «все философы вместе с их диалектикой будут истреблены».

С Луны Менипп видит мир как маленький и хрупкий объект, на поверхности которого войны и империи кажутся абсурдными: «Бросил я взгляд и на Пелопоннес и, заметив Кинурию, вспомнил, как много аргивян и лакедемонян пало в однодневной битве за обладание клочком земли, размером не более зерна египетской чечевицы». Лукиан выразил чувство, которое испытывал почти каждый человек, которому посчастливилось побывать в космосе и посмотреть на Землю, также высказал: глубокое и почти религиозное чувство хрупкости нашей планеты.

Второй автор был современником Лукиана – Антоний Диоген, о нём нам почти ничего не известно, однако его книга «Невероятные приключения по ту сторону Туле (Фуле)» датируется примерно 100 г. н. э., но сегодня она доступна лишь в сжатом виде пересказа, обобщённого византийским учёным IX века Фотием в его «Библиотеке». Также отрывки его сохранились в сочинении писателя III в. н. э. Порфирия «Жизнь Пифагора». Как и в случае с упомянутыми повестями Лукиана, визит на Луну в произведении – лишь малая часть большой серии приключений. Однако Диоген, в отличие от «лживого» Лукиана, указывает имена тех людей, которые до него описывали подобные чудеса, чтобы не показалось, будто его невероятные повествования не подкреплены чужими свидетельствами, то есть пытается выступать в качестве историка, а не прозаика.

Произведение представляет собой рассказы основных героев романа о своих скитаниях и приключениях, которые полны невероятных вымыслов. Так, Диний сообщает Кимбу о необычных вещах, увиденных им во время странствия, либо слышимых от других очевидцев, а также передаёт то, что он узнал из рассказов женщины Деркиллиды, ещё одной героини произведения, на острове Туле (греческий термин для далёкого северного острова, возможно Исландии). От Туле к Полярному кругу, откуда можно добраться до Луны.

Лунный мир описывается как «более чистая земля»[4], когда «они достигли её [Луны], а достигши, узрели там такие чудеса, которые во многом превзошли все прежние фантастические истории», однако Фотий не приводит описание этих чудес, что крайне разочаровывает современного читателя. И нам приходится довольствоваться лишь тем, что герои благополучно вернулись домой посредством сна.

Чтобы подчеркнуть фантастический характер произведения Антония Диогена, стоит упомянуть, что помимо Луны в нём описываются лошади, которые меняют цвет; люди, которые видят ночью, но слепы днём; персонажи умирают и возвращаются к жизни и многое другое.

Вообще необычайные путешествия на небеса имеют длинную историю. Трагедия Еврипида «Беллерофонт» написана, возможно, в 430 году до н. э. и драматизирует попытку Беллерофонта взлететь на небо на спине Пегаса, крылатого коня, чтобы там противостоять богам и различным несправедливостям. Аристофан, комический поэт, высмеивал Еврипида во многих пьесах, так, в «Мире» (421 г. до н. э.) он потешается над Беллерофонтом. А его пьеса «Птицы» (414 г. до н. э.) продолжает воздушную тему, рассказывая про утопический Тучекукуевск (город облачных кукушек).

По словам Адама Робертса «существует любопытная ирония в традиционном убеждении, что Лукиан – первый автор научной фантастики. На самом деле он является скорее концом, чем началом мощной традиции фантастических путешествий в небо и к планетам классического мира. Многочисленные пробелы в наших записях о древней литературе означают, что существовал, по всей вероятности, более или менее непрерывный жанр воображаемых, умозрительных приключенческих историй».

В подтверждение слов, приведённых выше, можно сказать, что из-за нашего евроцентрического мышления, мы упускаем значительный пласт литературы и отрывочных, кратких сведений из истории древнего Китая, которые порой находятся на гране реальности и вымысла. Например, существует миф о китайском императоре из династии Чжоу, Му-ване (Х в. до н. э.), которому приснился сон о том, что он обрёл бессмертие. Му-ван посетил небеса, где вкусил груши, дающие вечную жизнь. Или рассказы о «роботе» – нефритовом механическом человеке, который мог поворачиваться и двигаться сам по себе, из рассказа Ван Цзя (Wang Chia) (цитирует по книге Джозефа Нидема Science and Civilisation in China, Vol. 4. – 1965. С. 159). Древняя фантастика была, по всей видимости, более многогранной, чем нам представляется сегодня.

[1] Пер. Н. И. Гнедича.

[2] Перевод К. В. Тревера.

[3] Перевод С. С. Лукьянова.

[4] Перевод Н. Мильштейна.

Александр Речкин — российский исследователь фантастики, литератор, популяризатор жанра и переводчик. В 2013 году окончил Институт истории и политических наук Тюменского
университета по специальности «История». С 2009 по 2017 годы был координатором литературного клуба «Тюмень». Победитель конкурса эссе «Образ страны будущего» ОНФ. Пишет статьи об известных астрономах и писателях-фантастах для научно-популярных журналов «Химия и жизнь», «Троицкий вариант», «Техника — молодёжи», «Уральский следопыт» и других. В 2021 году в рамках серии «Всемирная история» издательства «Вече» вышла книга «Королева железного века против Рима».