Светлана Игнатенко. Художник и солдат Константин Головченко

Художник и солдат Константин Головченко

Жизненный и творческий путь заслуженного художника Башкортостана, участника Великой Отечественной войны Константина Александровича Головченко (1925–2003), без преувеличения, – путь солдата и путешественника: воспитанное в нём войной восприятие жизни как череды калейдоскопически меняющихся событий стало лейтмотивным для его мироощущения. Именно оно позволяло легко переносить бесконечные переезды из одного города в другой: в 1950–60-е годы по причине сценографической деятельности в различных театрах страны, в 1970-е – в связи с работой над портретами ветеранов 5-й Ударной армии. В середине 60-х, окончательно «осев» в Уфе, он не перестал путешествовать, теперь – больше по Башкирии, но иногда выезжал в популярные в те годы творческие командировки на север страны – к нефтяникам и газовикам. И каждое лето возвращался в Севастополь, где после Читы продолжил свою творческую деятельность в качестве художника-сценографа. Там, у моря, ему всегда было особенно хорошо. Наверное, оттого что здесь прошли лучшие годы его жизни – молодость. Но, как ни странно, именно в любимом им Севастополе он сразу же начинал тосковать по Уфе, и это несмотря на то, что многие моменты его «башкирского» детства были очень тяжёлыми.

Константин Головченко родился 16 августа 1925 года в деревне Князево, недалеко от Уфы. Его отец, Александр Ефимович, был настоящим крестьянином, но сполна хватил военного лиха: участвовал в Гражданской войне, прошёл плен, вернулся тяжело больным человеком и вскоре умер. Когда это случилось, Косте было всего два года, он и ещё трое детей остались только на иждивении матери. Жилось трудно и голодно, поэтому сразу же после окончания семилетки он, 16-летний, поступил кочегаром на пароход «Юнг-штурм». Этот нелегкий труд длился для него две навигации: в 1942 году он стал курсантом Рижского пехотного училища, дислоцировавшегося в годы войны в Башкирии, в Стерлитамаке. Окончив училище в 1943 году в звании старшего сержанта, сразу же был направлен на фронт – во 2-ю минометную роту 1180-го Сандимирского полка 350-й стрелковой дивизии 13-й армии 1-го Украинского фронта. 6 ноября 1943 года при освобождении Киева участвовал в одной из сложнейших военных операций – форсировании Днепра. Остался жив и за проявленное мужество был награждён медалью «За боевые заслуги». В боях под Житомиром получил тяжёлое ранение: начался долгий период лечения в госпиталях, завершившийся демобилизацией из армии в конце 1944 года. Войну солдат Головченко закончил инвалидом II группы, но с новой наградой на груди – орденом Отечественной войны I степени. К годовщине Победы был награждён ещё одной воинской медалью – «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов». Эту награду он получил уже будучи студентом II курса художественного отделения Башкирского театрально-художественного училища1. Училище, закрывшееся в первый год войны, открылось вновь в 1945 году, и курс, на котором учился Головченко, стал первым послевоенным набором. Это был исключительно талантливый курс, достаточно назвать имена Б. Ф. Домашникова, Р .М . Нурмухаметова и А. А. Кузнецова2 – в будущем корифеев башкирского и российского изобразительного искусства. Все трое испытывали к фронтовику Головченко чувство искреннего уважения, все четверо дружили, но самые тёплые отношения сложились у Константина Александровича с Алексеем Александровичем Кузнецовым. Их дружба была насколько крепка, что они даже писали совместные произведения и подписывали их забавным словом «Голокуз»: оно было составлено из начальных слогов их фамилий.

В училище к Константину Александровичу пришла любовь: он встретил очаровательную светловолосую девушку с маленьким курносым носиком и ясными глазами и сразу же влюбился. Студентка актёрского отделения Маша Буторина, покорив однажды его сердце, стала спутницей на всю жизнь. В 1946 году он нарисовал её карандашный портрет, но рисовал не один, а вместе с Кузнецовым, хотя, наверное, хотел быть единственным автором: так был влюблён. Но изменить дружбе он, фронтовик, не мог, поэтому даже над портретом своей любимой они, как всегда, работали вместе. Этот портрет, бережно хранящийся и сейчас у Марии Петровны, отличается безупречным графическим мастерством Головченко и Кузнецова: лёгкая линия, мягкая растушёвка, создающая эффект пушистости волос и бархатистости кожи юного лица, смущённый взгляд из-под опущенных век, сдержанная эмоция… Всё вместе – яркий пример психологического портрета, свидетельство серьёзной изученности обоими традиций русского классического портретного искусства. Для Головченко же эти профессиональные навыки имели особое значение: через некоторое время они выразятся в живописных портретах Бориса Домашникова (1947), А. Э. Тюлькина (1948), режиссёра Е. А. Сахарова (1965), а в 1970-е – в галерее портретов ветеранов 5-й Ударной армии.

В 1950 году Константин Александрович и Мария Петровна окончили училище: он – с дипломом художника театра, она – с дипломом актрисы. Их направили на работу в Читинский областной драматический театр, но Головченко проработал в нём только два сезона: в 1953 году он поступил в Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина. Поступил успешно, но по семейным обстоятельствам не смог продолжить учёбу. Вернулся в Читу и начал колесить по всей стране, оформляя всё новые и новые спектакли. Мария Петровна, ставшая к тому времени примой многих театров, переезжала вместе с ним. Так, уже в 1953–1955 годах он – художник Севастопольского драматического театра Краснознамённого Черноморского флота, в 1955–1957-м – главный художник Амурского областного драматического театра в Благовещенске-на-Амуре, в 1957–1958-м – главный художник Хабаровского краевого театра драмы и краевого театра юного зрителя. В 1958 году вместе с Марией Петровной вновь возвращается в Севастополь, в любимый ими театр Черноморского флота, в 1958–1959 годах – уже в Ирбите, в драматическом театре им. А. Н. Островского. И снова – дальний переезд: в 1959–1960 годах Головченко – главный художник Семипалатинского областного объединённого казахского и русского театра драмы им. Абая, в 1961–1964-м – главный художник драматического театра в г. Бийске. Всего за 14 лет своей сценографической деятельности он оформил свыше 110 спектаклей классической и современной драматургии. Назвать их все невозможно: премьеры следовали одна за другой, постановочные сроки были почти стахановскими. А всё потому, что советская страна, ещё залечивавшая свои военные раны, переживала настоящий театральный бум. Да, любили кино, жадно читали книги, яростно хотели учиться, но театр… Он был воплощённой мечтой народа о счастье, которую можно было «примерить» на себя каждый вечер, причём в обстановке особой красоты. Этот театральный «марафон» был для Головченко явно по душе: он работал буквально запоем. Свидетельством его сценографических удач стало участие в 1956 году во всесоюзной выставке художников театра и кино в Москве.

В 1964 году Константин Александрович вместе с женой и 9-летним сыном вернулся в Уфу. Вернулся сложившимся театральным художником, но в театр не пошёл, а стал художником Башкирского отделения Художественного фонда РСФСР, где плодотворно трудился до 1985 года. Фондовская работа кормила семью, а это позволяло свободно работать в станковой живописи, к которой в годы своей «театральной» молодости он обращался только в минуты отдыха от сценографии. Но и тогда эта работа «урывками» позволяла ему с успехом экспонировать свою живопись на выставках самого высокого уровня: в 1951 и 1953 годах – на всесоюзных выставках в Москве, в 1952-м – на V областной выставке в Чите, в 1957-м – на ХII краевой выставке в Хабаровске и на выставке произведений художников РСФСР в Москве, в 1958-м – на выставке произведений художников Сибири и Дальнего Востока в Иркутске, в 1961-м – на республиканской выставке в Алма-Ате, посвящённой 40-летию Казахстана, в 1962 и 1963-м в той же Алма-Ате – на областной и предсъездовской выставках произведений художников Казахстана. Ещё раньше, в 1960 году, и опять в Алма-Ате Головченко принял участие в выставке графики: как будто вспомнилась уфимская училищная молодость и трогательно-серьёзный портрет любимой Маши. И разве мог он тогда представить, что в его семье уже растёт будущий художник – сын Анатолий3, ставший в 1988 году обладателем Гран-при III Международной выставки-конкурса графики малых форм в канадском Торонто. Как не мог он представить тогда и самого счастливого события в своей жизни – совместную выставку с сыном в Башкирском государственном художественном музее им. М. В. Нестерова в 2002 году.

Но вернёмся в Уфу 1964 года. Как показало время, многолетний сценографический опыт не прошёл для Головченко даром: композиционно-пластические решения, воплощённые им в театральных декорациях, решительно повлияли на формирование его стилистической манеры живописца. Дело в том, что начало его сценографической практики совпало со временем господства в советском театрально-декорационном искусстве натуралистических тенденций, проявившихся в особо пристальном внимании к бытовым подробностям, вплоть до деталей. Большинство сценографов не смогли избежать влияния этой официально признанной стилистики. Другие, «сопротивлявшиеся», обратились к наследию русской классической сценографии конца ХIХ – начала ХХ века, критериями художественности которой были масштабность творческой фантазии, эмоциональное звучание цвета, конструктивная чёткость объёмно-пространственных построений и психологически выразительный образ. Вслед за «сопротивлявшимися» и работая к тому же со многими талантливыми режиссёрами, такими как севастополец Е. И. Сахаров, Головченко ориентировался именно на традиции русской классической сценографии: концептуальным для него стал живописно-объёмный принцип построения декорации. Эмоционально звучащий цвет и конструктивные, почти скульптурно «вылепленные» декорации составили существо его авторской концепции. Безусловно, большую роль в формировании его сценографического мышления сыграла и учёба у выдающихся башкирских художников А. Э. Тюлькина4 и П. М. Лебедева5. Унаследованную от них культуру тона, как и свободный, эскизно подвижный мазок, Головченко воплотил в каждом своём сценографическом произведении и позже – в живописи.

Практически все его пейзажи композиционно построены по сценографическому принципу, то есть с обязательным выявлением нескольких пространственных планов, что позволяло передать ощущение воздуха и избежать излишней детализации. Таковы пейзажи «Закат над Белой» (1976), «Море штормит» (1978), «Башкортау» (1987), «Чайки над морем» (1988), «Гора Белуха» (1989), «Дождь заходит» (2001). Причём размеры полотна здесь не имеют значения: даже в небольших по размерам пейзажах художник создаёт эпический образ природы. С точки же зрения образа-типа – это пейзажи-настроения: каждый из них рождает в зрителе живую эмоцию, душевный отклик, каким бы незатейливым на первый взгляд ни казался натурный мотив. В этом смысле все они – своеобразные реминисценции той великой духовной традиции, которая связана с живописным наследием выдающегося русского пейзажиста И. И. Левитана6. Картины «В степях Башкирии» (1982), «Зимний вечер» (1983), «Косой дождь» (1987), «В разливе» (1999), «Весне навстречу» (2000), «Хутор в лесу» (2002) убеждают в этом сразу, уже на первом, визуальном уровне. Нередко пейзажный мотив обогащается у Головченко присутствием в нём человека, но настроение человека никогда не диссонирует с состоянием пейзажа – напротив, оно всегда созвучно ему. Яркие примеры здесь – картины «Майская ночь» (1967), «На протоке» (1982), «Лето» (1989), «Дождь заходит» (2001), «Утро туманное» (2001), «Ожидание» (2002).

Состояние психологической уравновешенности, близкое пейзажной гармоничности, – эмоциональный лейтмотив и портретных образов, решённых Головченко в рамках как камерного, так и репрезентативного портрета. В первом случае речь идёт об уже известных нам портретах Б. Домашникова, А. Э. Тюлькина, Е. И. Сахарова, а также о портрете корреспондента 5-й Ударной армии В. В. Рудима (1975–1977). Во втором, главным образом, – о галерее портретов ветеранов 5-й Ударной армии (в которую, кстати, входит и портрет В. В. Рудима). Если в камерном портрете Головченко интересует персонифицированный и всегда эмоционально неоднозначный образ, то в портрете репрезентативном – образ типизированный, представляющий собой симбиоз черт характера целого поколения, в данном случае – поколения победителей. В контексте же ретроспективы его творчества галерея портретов ветеранов 5-й Ударной армии – отдельная и одна из наиболее ответственных её страниц.

Начало галерее было положено летом 1974 года, когда в Севастополе Константин Александрович познакомился с Героем Советского Союза Фёдором Кузьмичём Шаповаловым (1921–?). Командир 2-го стрелкового батальона 1050-го стрелкового полка 5-й Ударной армии майор Шаповалов был активным участником штурма Берлина. Воины его батальона первыми ворвались в наземные и подземные апартаменты Гитлера, в том числе в здание имперской канцелярии и в «фюрер бункер», где обнаружили оперативную карту Гитлера (эта карта в послевоенные годы экспонировалась в Карлхорсте, где подписывался акт о безоговорочной капитуляции Германии). Находившийся под большим впечатлением от встречи с Шаповаловым, наполненный его рассказами, вспомнивший своё военное прошлое, Головченко уже в 1975 году написал его портрет и тогда же, по предложению Шаповалова, начал переписку с героями штурма Берлина. После переписки были поездки в Гулистан, Одессу, Москву, где жили ветераны 5-й Ударной армии, и там же, на месте, писались их портреты. За два года было создано 14 портретов, экспонировавшихся на персональных выставках Головченко в Уфе, Стерлитамаке, Донецке, Николаеве и Москве. Галерея была встречена ветеранами 5-й Ударной с восторгом, переписка хранит слова их искренней благодарности художнику. В смысле же персонификации истории Великой Отечественной войны эта галерея имеет культурологический аналог – военную галерею 1812 года7. Что же касается современного искусства, то найти в нём ещё один пример подобного портретного цикла, посвящённого не просто героям Великой Отечественной войны, а героям штурма Берлина, невозможно. Каждая из портретируемых личностей – отдельный подвиг, достаточно только вслушаться в эти легендарные имена: Антонов, Боков, Галай, Рослый, Берзарин, Никулина…8

Своеобразной смысловой доминантой галереи, напрямую раскрывающей стратегическую задачу 5-й Ударной армии, стал триптих «5-й Ударной посвящается» (к сожалению, правая и левая части триптиха не сохранились: они погибли при пожаре в мастерской художника). В его основе – реальные фрагменты штурма правительственных кварталов Берлина, в первую очередь имперской канцелярии, где находилась ставка Гитлера.

…Последний бой за имперскую канцелярию, который вели 301-я и 248- я стрелковые дивизии, был очень труден. Схватка на подступах и внутри здания носила особо ожесточённый характер. Предельно смело действовала старший инструктор политотдела 9-го стрелкового корпуса Анна Владимировна Никулина. В составе штурмовой группы батальона Ф. К. Шаповалова она пробралась через пролом в крыше наверх и, вытащив красное полотнище из-под куртки, с помощью телеграфного провода привязала его к металлическому шпилю. Над имперской канцелярией взвилось знамя Советского Союза9. Именно этому героическому фрагменту посвящена центральная часть триптиха, которая так и названа художником – «Водружение знамени Победы над имперской канцелярией. Подвиг А. В. Никулиной».

…В далёком 1943 году раненый солдат Константин Головченко лечился в уфимском госпитале. Тогда в госпитальную палату ему принесли письмо и вышитый кисет. В записке незнакомая девушка-башкирка желала ему скорейшего выздоровления и приглашала после лечения в гости. Такие письма и кисеты получали на фронте все солдаты и раненые в госпиталях. Для будней войны они стали более чем привычными. Но художник всю свою жизнь хранил этот бесценный подарок, как хранил он фронтовую фляжку и ложку с гильзой вместо ручки (ручка была отсечена попавшим в неё осколком мины в один из тяжелейших боёв под Житомиром, 27 ноября 1943 года, и именно это спасло Головченко жизнь; другие осколки буквально избороздили всё его тело). Но мог ли он тогда предположить, что эти драгоценные атрибуты войны станут для него той связующей нитью с памятью, без которой, возможно, и не было бы его галереи портретов ветеранов 5-й Ударной? Как, возможно, не было бы и проникновенных лирических пейзажей, если бы не его любовь к природе, к Родине, которая воспитывалась в нём с детства, в деревне Князево, расположенной в редком по красоте месте – на берегу реки Белой, среди озёр и лесов.

Примечания

1 Ныне – отделение изобразительных искусств Уфимского училища искусств.

2 Домашников Борис Фёдорович (1924–2003) – живописец, народный художник СССР (1982) и РСФСР (1975), заслуженный деятель искусств БАССР (1965), лауреат Государственной премии БАССР им. С. Юлаева (1977), член-корреспондент РАХ (1997).

Нурмухаметов Рашит Мухаметбареевич (1925–1986) – живописец, народный художник РСФСР (1977), заслуженный художник БАССР (1966), лауреат Государственной премии БАССР им. С. Юлаева (1969).

Кузнецов Алексей Александрович (1927–1992) – живописец, график, заслуженный художник БАССР (1964).

3 Головченко Анатолий Константинович (1955–2009) – график, живописец, член СХ РФ, участник республиканских, зональных всероссийских, всесоюзных, международных и зарубежных выставок.

4 Тюлькин Александр Эрастович (1888–1980) – живописец, один из основоположников профессионального изобразительного искусства РБ. Заслуженный деятель искусств РСФСР (1960) и БАССР (1944), народный художник БАССР (1955), лауреат Государственной премии БАССР им. С. Юлаева (1975). В 1933–1941 и в 1945–1950 преподаватель художественного отделения Башкирского театрально-художественного училища.

5 Лебедев Порфирий Маркович (1882–1974) – живописец, график. В 1906–1918, 1944–1957 жил и работал в Башкирии. После 1920 преподавал в учебных заведениях Москвы. В 1937 репрессирован. В 1944 получил разрешение жить и работать в Уфе, преподавал в нефтяном институте, на художественном отделении Башкирского театрально-художественного училища. На протяжении ряда лет жил в доме родной тётки К. А. Головченко в Князево. В 1956 реабилитирован. С 1957 жил и работал в Москве, умер там же.

6 Левитан Исаак Ильич (1860–1900) – основатель пейзажа-настроения. Во многом предвосхитил эстетику русского пейзажа нач. ХХ в.

7 Военная галерея 1812 года экспонируется в Государственном Эрмитаже в Санкт-Петербурге. Была задумана императором Александром I после триумфальной победы над Наполеоном как галерея портретов прославленных полководцев Отечественной войны 1812 года для размещения её в Зимнем дворце (ныне – Эрмитаж). Автор портретов – известный английский художник Джордж Доу (1781–1829).

8 Антонов Владимир Семёнович (1909–1993) – Герой Советского Союза, генерал-майор, командир 301-й стрелковой дивизии и начальник штаба 5-й Ударной армии.

Боков Фёдор Ефимович (1904–1984) – Герой Советского Союза, генерал-лейтенант, военный комиссар, член военных советов ряда фронтов, заместитель начальника Генерального штаба 5-й Ударной армии по организационным вопросам, член Военного совета и начальник политотдела 5-й Ударной армии.

Галай Николай Захарович (1901–1980) – Герой Советского Союза, генерал-майор, командир 248-й стрелковой дивизии 5-й Ударной армии.

Рослый Иван Павлович (1902–1980) – Герой Советского Союза, генерал-лейтенант, командир 9-го Краснознамённого стрелкового корпуса 5-й Ударной армии. На параде Победы 24 июня 1945 года командовал сводным полком 1-го Белорусского фронта, бросавшего к подножию Мавзолея В. И. Ленина знамёна разбитых фашистских соединений, в том числе и парадный штандарт Гитлера.

Берзарин Николай Эрастович (1904–1945) – Герой Советского Союза, генерал-майор, командующий 5-й Ударной армии, первый советский комендант Берлина.

9 См.: Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В 3-х т. – М.: АПН, 1986. – Т. 3. – С. 259–260.

Из архива: май 2010 г.