Юлия Прудникова. Литература как игра в «сифу»

– Это плохая книга! – признался я. – Но не потому, что

                                     Ширхан плох, а потому что сама книга получается пошлой!

                                     – Не надо писать пошлых книг! – дал резонный совет эмир. –

                                     Зачем тебе это?

                                     – Я живу за счет книг! – как бы возразил я…

                                     И. Абузяров. «Мутабор»

В детстве я зачитывалась сказками Вильгельма Гауфа. Особенно меня волновали две: «Маленький Мук» и «Калиф-аист». Эти добрые истории были непохожими на другие, услышанные или прочитанные мною – про Красную шапочку, про Мальчика-с-пальчик и других персонажей из европейских и, тем более, русских сказок. Существовал в сказках Гауфа какой-то непохожий ни на что известное мне тогда мирок, который был и сказочным и реальным одновременно. Мальчик, своим обликом походивший на Маленького Мука, одетый в длинную, с «барского плеча» старшего брата фуфайку и кепку, чей мятый козырек падал ему на глаза, как поломанное забрало у бумажного рыцаря, жил в соседнем дворе. Дворовые мальчишки насмехались над ним, кидали вслед камни. Он часто убегал к оврагу, где долго бродил с большой палкой в руках. Мальчишки думали, что он носит ее, чтобы они боялись его, но я-то знала, что это орудие для поиска несметных сокровищ.

А в деревне у бабушки я часто видела аистов, гнездившихся на столбах. И кто мог поручиться, что один из них не был халифом или его преданным визирем, забывшим заветное слово, которое позволило им вновь принять человеческий облик?

Нужно ли говорить, что магическое слово «мутабор» – родом из сказки Гауфа, – выведенное брусничного цвета буквами на обложке романа Ильдара Абузярова, привлекло мое внимание...

В аннотации к книге сообщалось, что «Мутабор» – «интеллектуальный шахматный детектив». Шахматы я не очень жалую, но в свое время за одну ночь проглотила роман А. Переса-Реверте «Фламандская доска». «Если роман Абузярова хотя бы на одну десятую так же хорош, как «Фламандская доска», он стоит потраченных двухсот рублей», – решила я.

Восточная поговорка гласит: чтобы понять яблоко, надо его надкусить. Я так и сделала...

Роман «Мутабор» начинается с того, что урки требуют от писателя, угодившего в тюрьму страны под названием Кашевар за свой предыдущий опус, «тискать» им роман, в противном случае угрожают сделать его своей наложницей: «…Будешь нам по вечерам романы тискать, Шахерезад, если тебе твой зад дорог», – громко хохочет Саур» (С. 9). Автора зовут не Шахерезад, это так – для восточного колорита придумано и для рифмы со словом «зад».

По-видимому, слова зэка так взволновали писателя, что он то и дело вспоминает в своем романе, за который без промедления берется, об этой части человеческого тела, по поводу и без повода: «Я алмаз Гальян… Вы можете прятать меня от воров и убийц в свой анус, но я знаю, что на самом деле я в ваших сердцах» (С. 244); «Далее судьба алмаза терялась в темных анналах истории и всплывала только в царствование Екатерины II. Возможно, он был вывезен из России в анусе какого-нибудь поляка…» (С. 81). Что бы сказал на эту тему Фрейд, если бы прочел об алмазе в анусе «у какого-нибудь поляка» или про снящиеся одному из героев анальные плавники рыб?

Кстати, Алмазом зовут одного из главных персонажей параллельно развивающихся сюжетных линий в романе. Алмаз Алексеевич – герой второй версии некоей мистической книги, в которой сокрыт ключ к пониманию великой тайны. Другому действующему лицу в «Мутаборе» – сотруднику международного фонда по защите животных Грегори Стюарту – загадочный книготорговец предлагает ознакомиться с обоими вариантами этой книги и выбрать ту версию, которая ему кажется более правильной. Но когда дочитываешь роман, задаешь себе вопрос: а в чем же мистический смысл этой книги?

На поверку первая версия загадочного опуса под названием «Необычайные приключения Благородного Принца Кашевара Алмаза I на великой шахматной доске» оказывается какой-то бессмысленной игрой слов. Куда только не попадал несчастный принц за свою долгую жизнь: «… Он видел суть человеческую с черной стороны. Ибо не раз его прятали в задний проход или вонючий рот» (С. 52).

Второй вариант книги, который по страницам изучают герои романа в перерывах между своими приключениями, представляет собой криминальное чтиво. В ней рассказывается о том, как мужики-работяги на заводе по производству изделий из драгоценных камней решили завалить упыря-хозяина Диаманта Демидова, жирующего за их счет и вознамерившегося перевести предприятие в Петербург из забытого Богом сибирского городка. Одна попытка взорвать джип и утопить его в проруби не удалась. Тогда Алмаз Алексеевич подсыпал директору в чашку с кофе алмазную крошку. Того и хватила кондрашка. Вот и вся история. Даже если дать стопроцентную фору автору, предполагая, что он имел в виду нечто другое, невидимое непосвященному взгляду, сложно обнаружить в этой банальной истории нечто большее, чем просто наскоро скроенный бандитский сюжет в стиле «кровавых девяностых».

Еще не достигнув и середины романа, с тоской осознаешь, что приключения Алмаза Алексеевича – это проекция всей книги Абузярова. Красивыми словами, закрученным, как старая леска от попавшего в руки ребенка спиннинга, сюжетом в параллельно развивающихся историях, автор пытается сформировать у читателя убеждение, что перед ним не просто детектив, а книга, полная магических смыслов. Однако, погружаясь в роман, с каждой преодоленной страницей убеждаешься, что за всей этой словесной эквилибристикой ничего не скрывается. Как заправский фокусник, Абузяров искусно жонглирует красивыми словами. Завороженный читатель, не успевая следить за руками мага, вскоре совершенно перестает улавливать смысл содержимого, не подозревая, что его не существовало с самого начала.

Поначалу фразы типа «Пока пили в кабинете чай с печенюшками, Карабанов разжевывал суть проблемы» или «Чин-чинарем», – чирикали нетерпеливо воробьи на чинарах, но Омар Чилим вовсе не чесался» забавляют, но через несколько страниц начинаешь смертельно уставать от всего этого, как от стакана чая, если в него высыпать полную упаковку заменителя сахара.

Весь сюжет в «Мутаборе» закручен вокруг таинственного набора шахмат, который является ключом к поиску сокровищ, запрятанных кашеварским святым Буль-Буль Вали. Шахматы эти приобрел сотрудник иностранного фонда, специализирующегося на защите животных, и по совместительству иностранный шпион, проживающий в Петербурге, – Леонардо Грегори Стюарт, – чтобы скоротать время в поездке в страну Кашевар. Он прибыл в эту восточную страну, напоминающую одну из среднеазиатских республик с заданием сфотографировать обитателей зверинца местного эмира. Но по оплошности он забывает их дома, в Петербурге, опаздывая на поезд в Москву.

На вокзал его доставляет рикша по имени Фарас – уроженец Кашевара. Демонстрируя поразительную для агента иностранной разведки рассеянность, Стюарт оставляет в повозке рикши свой мобильный телефон. Фарас поначалу собирается отдать телефон в милицию, но вскоре отказывается от этой шальной мысли – настолько, что принимается читать sms-ки на телефоне, в том числе переписку героя и его возлюбленной. Из нее он узнает, что Стюарт оставил ключ под ковриком у двери своей квартиры, чтобы его возлюбленная приходила кормить попугая Элиота. Недолго думая, рикша мчится в квартиру Стюарта и поселяется там. Фарас оказывается внешне как две капли воды (странно, что Абузяров не обыграл это выражение, имеющее непосредственное отношение к алмазной промышленности!) похожим на Стюарта и начинает жить его, Леонардо, жизнью. В квартире Фарас ведет себя по-хозяйски, облачается в халат Стюарта, усаживается за его компьютер, который почему-то оказывается невыключенным (ну и шпионы беспечные пошли!), и затевает интимную переписку с незнакомой девушкой, объявившейся в чате. Вскоре Фарас назначает девушке, которую зовут Кэт, свидание и приглашает в квартиру Стюарта. Длинноногая красотка Кэт с радостью отдается рикше…

Читая всю эту галиматью, я задавала себе резонный вопрос: а где же обещанный интеллектуальный шахматный детектив? Пока все прочитанное мною сильно походило на порнографический роман из жизни гастарбайтеров.

– Терпение, – продолжала говорить я себе. – Читай дальше. Выходит, что только съев, а не надкусив яблоко, можно с уверенностью говорить о его вкусе. И я продолжила чтение, невыносимо страдая с каждой осиленной страницей.

С самого начала знакомства с Фарасом Кэт постоянно твердит о шахматах. В качестве условия для второго свидания она требует, чтобы Фарас непременно имел при себе шахматы. Тот и в самом деле обнаруживает в квартире Стюарта шахматный набор с фигурками из янтаря с доисторическими насекомыми внутри. Как только шахматы попадают в руки Кэт, она сразу же исчезает в ближайшей подворотне, оставив рикшу с носом за рулем присвоенного им стюартовского «Ягуара».

Параллельно с приключениями рикши читателю предлагается наблюдать за похождениями еще нескольких персонажей. Это сам автор «Мутабора», в страхе за свой зад наскоро сочиняющий роман, владелец шахматного магазина Карабанов и его друг, бывший фээсбэшник Бабенко, занятые поиском проданного Стюарту шахматного набора и, конечно же, сам Стюарт, сменивший в Кашеваре имя на Омар Чилим.

Поначалу Стюарт-Чилим живет в роскошном отеле, но вскоре он вынужден покинуть его, спасаясь от преследований фанатиков из ордена мутаборитов (в чем заключается идеология ордена, автор таинственно умалчивает) и спецслужб Кашевара. Стюарт-Чилим начинает вести жизнь бродяги. Опустившись на самое дно кашеварского общества, он понимает, что вполне вписывается в местную легенду о святом, который способен сокрушить власть местного тирана – эмира и мэра по совместительству, – тем более что все окружающие убеждают его в этом – от уличных сказителей до книготорговцев. А революция тем временем набирает обороты, в нее вовлечены все: от министра внутренних дел и по совместительству шейха ордена мутаборитов до уголовников во главе с Ширханом, по требованию которого писатель в начале книги начинает «тискать» роман. Чилим как компромиссная, устраивающая все партии фигура, становится духовным лидером революции, неким аятоллой Хомейни лондонско-петербургского розлива.

Между тем, все более-менее значимые персонажи романа стекаются к месту развязки, в том числе Фарас, который вместе со своим другом Мухой на машине Стюарта приезжает на охваченную революцией родину. Друзей берут под белые руки и от самой границы ведут к духовному лидеру – его двойнику Стюарту-Чилиму.

Тот выглядит неважно, подозревает, что его отравили, словом, готовится к встрече с Богом. Чтобы спаси демократию и Кашевар от хищных бандитов и фанатиков, рвущихся к власти, он просит Фараса заменить его на посту. Рикша колеблется. Тогда агент иностранной разведки Стюарт проводит ему ликбез по политической ситуации в мире, заканчивая свое выступление пафосными словами: «Кроме нас, некому для Кашевара постараться» (С. 474). Как говорится, кто, если не мы?! Но Фарас, не раздумывая, отвечает, что намерен честно трудиться и отмаливать грехи своего рода. Интересный и, главное, логически необъяснимый поступок со стороны человека, который может позволить себе присвоить чужое имя, чужую квартиру, машину и даже женщину! Но это еще не все! Прочитав последнюю страницу из лежавшей рядом с троном книги об Алмазе Алексеевиче, где описывается мучительный конец Диаманта Демидова, отведавшего кофе с алмазной крошкой, Фарас вдруг меняет свое решение и принимает предложение Стюарта.

Подобную нелогичность в поступках персонажей романа невозможно даже списать на особенности жанра мистического, или магического, реализма, в котором работает Абузяров. К тому же, едва ли апелляция к законам жанра способна оправдать шаблонность действующих лиц в романе. Люди разной судьбы словно списаны с одного человека: похоть, алчность, любовь к халяве – все они в равной степени наделены этими дарами шайтана: «…я гордился тем, что у меня хватило силы духа и сообразительности проникнуть в чужой мир, а не тащиться в свою конуру на другой конец города. Что я нахожусь в квартире один, а не с кучей вонючих гастарбайтеров, ибо частенько в нашей с Мухой комнате проводили ночи наши многочисленные земляки» (С. 67).

В этом фрагменте забавляют две вещи: то, что кашеварец Фарас говорит о «вонючих гастрабайтерах» еще можно понять, если вспомнить поговорку про князей, вылезших из грязи, но старомодное «ибо» в устах рикши не может вызвать ничего, кроме усмешки. Вообще Фарас выражается если не как академик Лихачев, то, как минимум, как профессор филологического факультета. Лишь время от времени его прорывает на низкий «штиль»: «Только вот с поведением я лоханулся и оплошал» (С. 203). На отсутствие правдоподобия в чертах героев абузяровских произведений, кстати, указывала в свое время Анастасия Ежова, певшая дифирамбы в адрес скучнейшего романа «Хуш», который она назвала русским прорывом исламской литературы или, наоборот, исламским прорывом русской литературы – точно не помню.

Не отличаются «выпуклостью» и другие персонажи романа: от Стюарта до полковника ФСБ Бабенко, который рассуждает о падении нравов и погоне за наживой (прямо-таки плачущий чекист!). Про уголовников и говорить нечего! Даже не посвященный в традиции криминального мира человек знает, что слово «садись» является табу на зоне. Но Абузяров, ничтоже сумняшеся, вкладывает эти слова в уста пахана Ширхана.

Наиболее естественно и правдоподобно автор, пожалуй, выглядит лишь, когда приступает к описанию пикантных сцен. Здесь Абузяров изменяет своему ориенталистско-игривому стилю и изъясняется как заправский автор дешевых порнографических изданий, продаваемых в пригородных электричках:

«…Я почувствовал, как похоть от паха подбирается к глотке. Затем я не выдержал и приблизился поближе. Так близко, что ощутил жар своего дыхания и биение своего сердца. Я был наедине с девушкой Грегора Стюарта, я потянул одеяло на себя.

Трясущимися руками я поднял край простыни и взглянул на соблазнительное тело. Ноги слегка раздвинуты и согнуты. На бедрах аппетитная корочка целлюлита. Округлая грудь. Большой рыжий сосок.

Рядом, на столике, крем для массажа, чтобы мышцы не атрофировались. Я потянул простыню вниз, обнажая покрытый волосами пах. Теперь и возлюбленная Леонардо принадлежала мне. Какая-то ненависть ко всем женщинам, в первую очередь к Кэт, охватила меня. Напряжение требовало выхода.

Чему быть, того не миновать. Я взял крем и выдавил большую порцию на палец. Другой я стал спешно расстегивать штаны.

Так вот что представляет из себя человек без божественной искры сознания и духа! Вот его настоящее лицо. Передо мной, ровно дыша, лежала соблазнительная, сверкающая чистотой плоть, в которой я, как в речном отражении, увидел склонившегося над куском мяса дикого зверя.

Мое падение продолжалось. Я разглядывал Таисию, сам пребывая в некоем помутнении рассудка…» (С. 345–346).

Создается впечатление, что автор руками своих героев мстит женскому полу за свои неведомые читателю неудачи. Невеста Стюарта в Петербурге (та самая, что должна была кормить попугая Элиота) умирает от странной инфекции, приобретенной от своего любимого. Но этого Абузярову недостаточно и перед смертью возлюбленную иностранного агента насилует рикша Фарас. Отдавшаяся рикше Кэт половину дороги от Москвы до Кашевара едет связанная, с мешком на голове в багажнике присвоенного Фарасом «Ягуара».

Кэт – вообще странный персонаж. С первого момента ее появления понятно, что ей что-то нужно от Фараса. Когда она первый раз говорит о шахматах, становится очевидно, что ее цель – завладеть набором. В конце же романа выясняется, что она – агент Стюарта-Чилима и по совместительству – патриот Кашевара. Ей было дано задание, привести шахматы, от которых зависит будущее ее страны. Кем? Эмиром? Или Стюартом, когда он скитался по злачным местам Кашевара, скрываясь от преследований властей и фанатиков?.. Словом, белиберда полная. Поскольку так и не понятно, удалось ли кому-нибудь найти сокровища Буль-Буль Вали с помощью этих шахмат, создается впечатление, что Кэт была введена в роман исключительно для клубнички. Да и сами шахматы в «Мутаборе» фигурируют в качестве фетиша, а не ключа к разгадке тайны. Перес-Реверте нервно курит в сторонке, завистливо поглядывая в сторону автора шахматного детектива Абузярова.

Похоже, поторопились авторы аннотации, назвав роман интеллектуальным. Даже если понимать под «интеллектуальным» использование умных заморских словечек, то и тогда «Мутабор» едва ли можно признать таковым. Стремление Абузярова блеснуть эрудицией по поводу и без повода порождает многочисленные ляпы, незаметные разве что совсем невзыскательному читателю. Так, шахматиста Рауля Капабланку автор именует Касабланкой. Играя арабскими словами, Абузяров не понимает их подлинного смысла («мунафик» и «лицемер» – это одно и то же).

Да и само диковинное слово «мутабор», вынесенное в название романа, несмотря на явные и скрытые цитаты из других сказок Гауфа на протяжении всей книги, как оказалось, не имеет к «Калифу-аисту» никакого отношения: «А еще Омар вспомнил детскую игру «сифа», в которой, если в тебя плюнут и сделают заразным или замают, достаточно потереть оскверненное место со словами «Мутабор» и проклятье пропадет» (С. 194). А я-то, наивная, думала, что хоть напоследок автор порадует меня либо чем-то по-настоящему мистическим. Ничего подобного, вместо сказки с чудесными превращениями – игра «сифа», с детства известная каждому нормальному англичанину, как и глагол «замать».

Авторам аннотации к «Мутабору» следовало бы честно указать, что роман Абузярова – это не интеллектуальный шахматный детектив, а игра в «сифу» с читателем. А книготорговцам же – продавать книгу не иначе, как в целлофане с предупредительной надписью, адресованной детям и людям, ценящим свое время: «Не замай!» Чтобы не попадались на наживку в виде красивого названия и умной аннотации. Не все же читатели такие догадливые, как заключенные тюрьмы, в которой отбывал срок писатель, сочинивший «Мутабора» в страхе за свой зад. Они, не задумываясь, сожгли эту макулатуру, когда представилась возможность.

Я поступила гуманнее: бросила роман в мусорное ведро, затем опустила руки под струю холодной воды, омыла ими лицо и, в особенности, глаза, мысленно пополоскала свой засоренный мозг и едва слышно прошептала: «мутабор»! 

Из архива: декабрь 2013 г.