№3.2024. Людмила Русских. Счастье как особое одиночество

Сколько раз мы задумывались о том, что такое счастье? Но вряд ли нам приходилось размышлять о нём так, как это делает автор книги «Вторая жизнь Уве».

Да, я не оговорилась, Уве – счастливый человек. Он дожил до 59 лет, его научили принимать решения самостоятельно, он всегда привык брать ответственность на себя, и даже свой уход из жизни он тщательно планировал. И это тоже счастье.

Кто из нас не задумывался, что старость – это страшно? Разве мы так же, как и Уве, не думаем со страхом о том, что пенсионер – это лишняя обуза для остального общества, что старость – это «забиться в свою конуру и ждать смертного часа, страшнее только немощь и богадельня», что просить, «чтобы тебя в сортир сводили», – это ужасно…

Разве мы так же, как и Уве, не думаем о том, что нас пытаются обмануть? Его восприятие нового – это процесс старения. Его нежелание доверчиво воспринимать новый мир – это осторожность, это нежелание быть обманутым и это привычка полагаться на свой жизненный опыт. «Как айпад может заменить компьютер, ведь у него и клавиатуры-то нет?..» То, чего он не понимает, воспринимается настороженно. Но в то же время Уве старается показать юному продавцу, что знает, что такое ноутбук. Знает значение слова «портативный», с помощью которого продавец хочет ввести Уве в заблуждение – «портативный компьютер» (это же ноутбук).

Всё то, к чему мы привыкаем за нашу жизнь, – это наше мировоззрение, и изменить его невозможно, это физически больно… Так же больно и Уве, в этом новом, чуждом для него мире, в котором разучились красиво писать – везде компьютеры; разучились готовить нормальный кофе – везде эспрессо-машины; а нынешние соседи Уве – сплошь индивидуальные предприниматели и прочий никудышный народ.

Уве обработал пропиткой столешницу – не поверил «соплюхе» со склада «Икеи», что их столешницы не требуют дополнительного ухода. У Уве все счета в порядке, а как иначе – Уве вкалывал, не уходил на больничный, всегда был ответственным. А нынче всяк в «ипотеках как в шелках»; «а работать ни-ни» – все подались в программисты да в айтишники; начальники ходят по порноклубам и сдают квартиры нелегальным путём, оффшоры да инвестпортфели; страна, где только бы всем обедать с утра до вечера… «Бестолковый мир – мир, который несёт одни разочарования», – подводит итог Уве.

Уве не доверяет интернету, пишет его со строчной буквы… Это особая степень унижения – писать со строчной буквы, возможно, глубокая степень иронии...

Уве – счастливый человек, у него чёткие, непоколебимые понятия. Например, что такое справедливость? «Батарейки в комплект не входят» – для Уве это трагедия. Клавиатуру надо докупать за «хрен знает какие деньжищи» – это несправедливо. Не стал платить 3 кроны (если рассчитываешься картой – это комиссия) – и это несправедливо. Уве сам прогоняет кошака, но, когда в кошака швыряет камнями соседка («немочь», как он её называет), он защищает его: «он в крови – значит, квиты». Вернуть кошелёк с деньгами – это значит поступить по совести. Когда умер отец – Уве хотел вернуть часть полученной им зарплаты, которую тот не успел отработать. Тогда начальство попросило его отработать за отца – и он устроился на работу и проработал треть века. По-другому и быть не могло. Уве не из тех, кто закладывает других. Жить так и никогда не сомневаться в своих представлениях – это счастье.

Уве любил математику, обогнал всех в классе на два года по этому предмету, правда, в остальных предметах толку не видел. Школу не окончил, но был счастлив, что там была математика…

Уве рано осиротел, в 17 лет – это «особое одиночество», как сказал сам Уве. Сначала умерла мать, и тогда у него сложились тёплые отношения с отцом: они много не разговаривали, они – делали. Отец научил его разбираться в моторах. Отец никогда ни с кем не ссорился на работе. Отец, несмотря на то что был худым, мог победить всех в единоборстве. Отец был для него примером. «Буду как отец» – разве это не счастье, иметь такого отца?!

Большую часть нашей жизни мы проводим на работе. И здесь Уве посчастливилось: хорошая работа, хорошие инструменты… Уве почувствовал вкус к работе, «в ней высвобождалась его воля: не отлынивал, не скулил, не хворал, он просто каждый день ходил на работу и добросовестно трудился». В этом ли не счастье – ходить на любимую работу? И вдруг он стал никому не нужен. Пенсию Уве воспринимает как обиду, как и многие из нас. ОБИДА – треть века служил на одном месте – не пора ли на заслуженный отдых? А сейчас «хлыщи по тридцать одному годку, с холёными бородёнками, меняют работу, жён, машины при первом удобном случае…». Каждый день Уве встает в 05:45 без будильника и отправляется инспектировать улицу. Он не привык сидеть без дела. Он его себе придумывает. Кто-то идет в парк, кто-то в магазин к 7 утра. Когда человек 40–45 лет работает – происходит деформация сознания. Что? Никуда не надо идти? Ты на пенсии? А что делать с огромным количеством освободившегося времени? И мы начинаем придумывать себе дела.

Конечно, есть в Уве и то, что может вызвать у нас улыбку. Для Уве проверить вещь на прочность – это хорошо её пнуть (столб со знаком на стоянке) – это как в советские времена стукнуть по телевизору сверху, чтобы появилось изображение. «Трижды подёргать дверь гаража» – на всякий случай… Переписать номера машин в блокнотик и сверить на следующий день, ведь стоянка только 24 часа – «эти долбаные дятлы, которые не способны прочесть вывеску на родном языке» – законопослушность или нерусский менталитет? Хотя кто знает… «Проверить мусорку» – не то чтобы кто-то поручил ему следить за ней, но пусти Уве всё на самотёк, в мире настанет анархия… Зачем камеры, обойдемся – его обходы эффективней… сразу видно, кто чего бросил… Сорвать объявление со стены – «тут вам стена, а не доска объявлений». 4 часа – Уве уже погасил все лампочки, убавил тепло в батареях (а то жена ведь прибавляла) – жилищная компания не дождётся, чтобы он платил им тыщи… «Одна ложка на чашку плюс ещё одна на кофейник» – это нормальный кофе (и так 40 лет). Открывал гараж ключом – Уве не жаловал автоматику, ни один уважающий себя человек не станет пользоваться пультом, если можно открыть вручную… Ездить строго по правилам – доставляет ему удовольствие. Но особое удовольствие доставляет возможность поучить водилу «мерса», который сигналит, моргает, брызжет слюной на стекло… Но, может быть, кто-то в этих мелочах увидит и себя… счастливого, и он такой не один…

Уве называли бирюком… Но нашлась та, которая смогла полюбить его… Кто же она, та, которая сделала Уве счастливым? Она учила его, как правильно произносить «энтернет». Всё, что она покупала, было изящно, красиво – Уве покупал вещи полезные (малый инструментальный ящик…), сейчас сами ремонт не делают… в домах полезных вещей не держат – 20 пар обуви, и ни одного рожка… У неё было много вещей (вешалка с её многочисленными пальто) – и одна синяя куртка Уве. Чтобы заставить Уве купить новые стулья, она сказала, что старые скрипят, и Уве послушно отнёс их на чердак. Жена смешливо замечала, что Уве – единственный человек, который на своих похоронах лучше сам уляжется в могилу, чем закажет катафалк.

Каждое утро Уве варит кофе для жены, которая умерла полгода назад. Если жена жалуется, что в спальне зябко, – значит, выпадет снег. Жена может разозлиться, если узнает, что Уве прогнал кошака: она бы весь дом набила этими спиногрызами, с хвостами и без. Жена вечно учит – не застёгивай последнюю пуговицу на рубашке, но Уве застёгивается на все пуговицы («я шезлонгами не торгую»). Жена упрекает Уве, что он скандалит из-за всякой ерунды, но Уве считает, что жить надо по справедливости… Он собрал для неё книжный шкаф, она набила его книгами про чувства… Уве раздражал толстый юноша («это ж сколько надо лопать, чтобы удвоиться вдвое») – жене тот нравился, и, когда у толстяка умерла мать, она носила ему коробки с едой. Жена безумно расстраивалась, если некуда было смотреть – лишь бы было что-то живое, чтобы было на что любоваться. Жена придумала перекрашивать стены раз в полгода… Уве состоял из чёрного и белого – она раскрасила его мир.

И вот теперь, потеряв её, он вдруг принимается тосковать по тем самым вздорным пустякам… Больше всего на свете он страшно желал держать Соню за руку. «Как она вкладывала свой указательный пальчик в его ладонь, словно в пенал», и Уве чувствовал, что нет ничего невозможного. В жизни Уве была такая искренняя любовь – это ли не счастье?

Может быть, счастье и есть «особое одиночество»…

И вроде бы Уве – счастливый человек, но нам почему-то грустно… Молодым грустно оттого, что всё это у них ещё впереди, а пожилым оттого, что всё уже прошло…