№10.2022. Светлана Чураева. Опыт приручения чуда. О подборке «Книга песка» Леонида Фокина и группы авторов

Светлана Рустэмовна Чураева – поэт, прозаик, драматург, литературный переводчик. Родилась 13 июня 1970 года в новосибирском Академгородке. Окончила БашГУ. С 2007 года работает заместителем главного редактора литературно-художественного и общественно-публицистического журнала «Бельские просторы» (г. Уфа). Автор более десятка книг прозы, поэзии и публицистики. Соавтор перевода Государственного Гимна РБ. Лауреат и дипломант двух десятков литературных премий. Секретарь Союза писателей России. Председатель Объединения русских и русскоязычных писателей Союза писателей Республики Башкортостан.

Опыт приручения чуда

О подборке «Книга песка» Леонида Фокина и группы авторов

Поэзия – всегда немножко фокус. Смотрите, – говорит поэт, – вот обычное слово, такое есть и у вас. Вот ещё одно, и ещё. Вот строка, и другая... А между ними… – что? Ах! – восклицает публика: в пустоте между строками вдруг зарождаются молнии. Люди тянуться к ним, обжигаются, жмурятся, плачут, смеются, души их начинают искрить.

Поэзия – всегда немножечко фокус, но в основном, разумеется, – чудо. Дело поэта – служение, жреческое, сакральное. Он распят между верхним миром и нижним – именно сквозь него идёт электричество, искрящее между строк. И когда поэт, улыбаясь, уверяет публику: поэзия – это просто, это не больно, – он врёт.

Стихотворение – не трюк, где рассчитано всё до детали. В нём и нельзя просчитать абсолютно всё, поскольку автор у него не один. Автора – три. Первый – читатель, без восторженных глаз которого из ничего не появятся молнии. Второй – сам поэт, проводник, а вовсе не демиург. А демиург – третий соавтор, и кто он на самом деле, не знает никто.

Но вот приходит поэт Леонид Фокин и делает революцию, свергая поэзию и с пьедестала, и с креста, и со сцены. Публика, хватит глазеть, – восклицает Фокин, – каждый может писать стихи, бесконечно!

Леонид Фокин возглавил пятую колонну в битве нейросетей и поэтов, «креаторов», считающих, что именно в творчестве искусственный интеллект людей никогда не догонит. Создал алгоритм написания одного из самых сакральных видов стихотворения – сонета. Не надо замыкаться в башне из слоновой кости, – призвал он собратьев. – Поэзию можно и нужно кодировать, ведь не только искусственный интеллект, весь мир прописан, по сути, двоичным кодом: ноль – единица, толпа – создатель, свет – тьма, добро – зло, любит – не любит… Давайте, объединившись, вырабатывать стихи мегабайтами.

Фокин в предисловии к подборке «Книга песка» называет своих предшественников Раймона Кено и Франсуа Ле Лионне – они шестьдесят лет назад занимались «выработкой правил, по которым можно было бы без всякого вдохновения конструировать поэтические тексты». Поэтические – без вдохновения! Вот как.

Фокин пошёл ещё дальше: им «была поставлена творческая задача максимально упростить и сделать возможным написание бесконечной книги любым автором». И: «Это сделано, – объявляет поэт. – Свою бесконечную книгу любой автор может написать менее чем за месяц».

В подборке «Книга песка» предложен оригинальный сонетный канон: в его основе миниатюра, состоящая из двустишья и хоккуподобного трёхстишья, связанных общими рифмами. Каждая такая конструкция завершается «эхом»: полустишием, закрывающим четвёртую строку катрена. Всё это можно записать как традиционный катрен, но Фокиным предложена занятная игра: он высекает искры не только из рифм и тропов, но и благодаря столкновению восточной и западной стихотворных традиций. И считает, что от этого и появляются молнии – без чуда, без демиурга. Пишите двустишья, пишите хокку, тасуйте их, сколько хотите, и на выходе будете получать сонет за сонетом.

К примеру, так:

Мой сон забыт, а в нем и я пропащ.

Вернуться, но к кому? Куда податься?

………Конец зимы,

………на вешалке в прихожей

………осенний плащ,

…………………осенний, мятый плащ.

Чудесные стихи, не поспоришь. Но спорить с Фокиным хочется, больно уж небесспорны лозунги, похожие на «нет царя, нет Бога, есть только народ». Поэтому рука так и тянется исправить корявости в его прозаической преамбуле: «Жизнь поэта – это его стихи, сколько он их напишет за свою жизнь – сто, тысячу… маленьких железных солдатиков, которые всегда будут все теми же железными солдатиками; страницами, из которых не вырубить топором, не изменить», – после «изменить» у автора точка. Ошибка, словесная недостаточность: изменить – что? Дальше так же неэлегантно: «Интерес был попытаться…» Но дальше читаешь завороженно: «…попытаться создать живое, постоянно меняющееся, вневременное, бесконечное…» По сути ведь это – живое, постоянно меняющееся, вневременное – и есть вся мировая поэзия, где отдельный поэт лишь песчинка, что бы он о себе ни мнил. Песчинки шуршат, перебирая звуки, создавая бесконечную вневременную книгу песка на всех языках.

Фокин прав – сейчас, как в средние века, снова не важно, кто автор. Времена вновь изменились, и сегодня молнии бьют не в башни из слоновой кости, не в громоотводы пьедесталов, трибун и сцен – током пронизан мир, искры шипят в каждом, человечество слилось в нейросеть. Фокин расширил идею причастности и причастия в поэзии – мы вместе, мы – люди, что может один, может каждый. Есть прецеденты: если один человек смог умереть и воскреснуть, сможете вы. Главное не бояться. И не врать.

Но в этом «не врать, не бояться» и спрятан тайный для публики механизм. Вот слова, вот строки, такие есть и у вас, – говорит людям Фокин. Берите, пишите стихи. Пишите сонеты! А что ещё, ведь сонет – модель мироздания. Творите миры, чтобы наш, общий, не рухнул. Вы – люди, но вы и боги, ведь в любом homo sapiens есть жажда творения, есть искра. Да, есть божья искра, но есть и животный страх, опаска выдать себя. От страха отлично помогают ритуалы. Предложенную Фокиным формулу сотворения миров легко использовать для создания стихосодержащих продуктов – ритуальных действий, имитирующих божественный труд.

В подборке дана, допустим, попытка Ольги Иорданской написать сонет о том, что за штормами всегда наступает штиль, за холодным вечером – новый день. Но получилось нечто более достойное соцсетей, чем книг песка:

Приехала к тебе, о, море-море…

Рукой коснулась… здравствуй, это я.

………..Соленая волна

………..И мир покоя.

………..З а р я ...

………..………..встречает новая заря.

Где поэзия – та, что между? Автор и сама пытается найти: раздвигает буквы пробелами – З а р я. Но и там пусто.

«Конструктор», предложенный Фокиным, интересен. Но в какой момент сбродивший сок и тесто превращаются в кровь и плоть? А когда кровь и плоть становятся вином и хлебом? Тут не фокус – тайна.

Наверное, если не бояться выдать себя – встать в полный рост, подставившись под молнии, бьющие между землёй и небом, отказавшись от уютного «я», будут стихи. Хоть из готовых двустиший, трёхстиший, хоть из инструкции к телевизору. Если нет – будет просто игра в поэзию. Милая, безопасная – детская. Тоже неплохо. Ведь детские игры – всегда тренировка, подготовка к чему-то взрослому.

И, конечно, нельзя удержаться, не попробовать в деле «конструктор Фокина», не написать по предложенному канону сонет:

*  *  *

                            Леониду Фокину

Алхимия любви – нелёгкий хлеб.

Но лёгкий хлеб тяжёл желудкам сердца.

………Коль ты крылат,

………то – никуда не деться –

………всегда нелеп.

………………Ты на земле нелеп.

Хотя профаны превозносят случай,

Основа мироздания – сонет.

………Сердечный ритм –

………искание созвучий

………иных планет.

………………Безжизненных планет.

В бессмысленных метаниях людских

Душа желает рифмы как причастья.

………Всю жизнь тасуй

………стихотворений части,

………пока не стих.

………………Пока навек не стих.

Ведь рифмы умолкают в одночасье,

и впереди – безмолвный белый стих.