Алина ш... Субъективный обзор литтолстяков. Авторский взгляд

«Дружба народов» №8:

1. Вадим Месяц. Общество спектакля. Поэзия без смысловой нагрузки: Кривые бинтом коленца/тюльпаны овальным ртом/от брусники смурно/нутро и от морока/новогодних стрекоз. Из песни слов не выкинуть, брехня. Под-Месяц в обработке меня. Алешковский стебался в ФБ: учиться стихосложенью… ему смешно (у Кучерской онлайн поэтов Быков-Эдельштейн), он плетовирш не читает.

2. Артемий Морозов. Москва, Адонай. Роман. Собралась ругать начало, сплош лишнее описание, имя Лика фу, вот Элен, как раз к полиэтилен, и по Станиславскому «не верю» утопила в ванне, что ж мелодраматично вешаться и визжать. В помойном ведре топили, а потом жили, детей ростили, по всем правилам жанра обратилась к первоисточнику трагедии «Медея и ее дети» статья в Википедии. Бдительность потеряв, вляпалась в гря… диалоги физиономия с жопой, или рожа, или попа, Божечки, Сизя, божественный нектар, нащупать счастливый млечный путь, ебашит сердце, неа селезёнка, а Сизя гад: ты сосала член на МЦК, кстати ненавязчиво. Так и знала, чувства обосрет великие. Тема-Тема многократный липочник, там вроде учат под Бунина, а не под Набокова лабать. В любом случае пошлости и фальши научить невозможно, это в крови. Сомневаюсь, что найду хуже… Августовский чемпион даже без приставаний к водителю, безоблачного слишком сильного настра, взволнованного перебирания пальцами, вам должно быть очень стыдно перед утенком. Пусть он резиновый и желтый. Стыдно батенька.

…ect Олег Корионов. В театре. Рассказ. Белкина лучше всех и к очкарику, и к шкалику, и к пучине, и к скотине, и к хвостику, и к койке, и к реплике, и к публике. Лапин сатрап с осанкой. Остальные ни туда, ни сюда. Главное коротко, без претензий комедия-положений, и никаких Сизь, сосочек-пососочек и угрозы в следующем номере.

«Дружба народов» №9:

1. Ната Сучкова. Поэзия: В туче мух и ос/старенький узбек к тандыру/лепит Красный мост/из картона — теплоходы/из соломы — лес, а дальше c претенциозными ахами «Вологодский романс», аукнулась Ната.

2. Алексей Торк. Бунт. Фрагмент романа. Первый абзац, видимо дайджест, стыковалась, тыкалась об «ы» и шипящие, наткнулась на знакомый «Кыргызстан», туда собрались угнетенные жены. Скоро некуда будет бежать в балахонах до пят, платках, никабах, чуть ли не в парандже исламизация докатилась и до среднеазиатского островка демократии или хуже рядом с Бишкеком тренировочный лагерь террористов, говорят в ИГИЛ воюют 5 000 киргизов, минимум 30 000 узбеков, кавказцы, русские, хохлы, все родом из СССР дешевое мясо на убой, а матери, вдовы, дочери кандидатки в смертницы — зеленая мечта исламских фундаменталистов. Со второго абзаца пошло легче, хрипы и родовая смазка напрягали, обнадеживало предупреждение: я опьянел, но вместо цветистого белочкиного бреда или мрачных откровений на мортальные темы, философия а ля Лев Николаич уровнем пожиже с излишне восточным колоритом. Прах мудрецов — уныл, мой друг, — сказал Омар Хаям в XI веке. Через 27 страниц пьяный ГГ в поисках неизвестно чего, а вокруг опять хрипят и храпят.

ect… Дмитрий Володихин. Кандагар. Рассказ. Отгадайте, о чем это? За миллион. Ни о чем, каша-малаша из сечки разных сортов: сократить время твоего пребывания, трепещущих растратчиков, таберна, страгиков, Приказа тайных дел, Элиннороссия или Византороссия. Рыжики в сметане, говядина с черносливом, лимонный пирог, дикая бойня 15 человек, какой Империя не ведала под остапбендеровским соусом абсолютная тайна, я дам вам парабеллум. Причем на полном серьезе. Снизошло озарение в названии опечатка, правильно Кандругар от друнгарии.

Литературный барометр Абдуллаева культурно-вяло возмущается цензуре в полиэтилене +18. Книжный развал «Тропинка в облаках» Огоджанова: Лишь глаза закрою и сном забудусь/душа серой цаплей над озером лесным закружит/облака его и на дне опавшие листья, — Карпенко пишет изложение «Кораблик-слово на реке забвения»: облака на дне озера и тропинка в облаках, опавший лист, — как третьеклашки, причем Карпенко отличник-заучка добавил от себя по мотивам, — шелестящий в груди, и тень чернеющей полыньей в закатных лучах.

Продолжим. 30 000 лет назад социальный отбор в условиях конкуренции с неандертальцами прекратился. Соответственно ускорился отбор по

социальной адаптированности, только теперь отдельные умные «изгои» не могут повлиять на ситуацию, слишком многочисленна популяция. Перевожу, кто играл по правилам, какими бы они ни были идиотскими, получал возможность размножиться и передать свой геном. А кто нарушал правила — тот не размножался. Так мозг постепенно уменьшился и продолжает усыхать, надо сказать: подобный катастрофический регресс не наблюдался ни у одного вида за всю историю гоминид, — мы тупиковый вариант. Принцип абсолютной заурядности. Откройте любой «толстяк-апельсин» и читайте подряд, как однояйцевые на взгляд близнецы «Знамя», «Новый мир», «Дружба народов», убогая хня в 99 случаях из ста. 1% пока еще не в деле, но они подровняются под общую массу ниже плинтуса, или пшел вон из мейнстрима.

В стаи сбиваются люмпены, интеллектуальная элита, в противовес командным бюрократам, — это одиночки. Западная цивилизация культивирует индивидуализм и толерантность на государственном уровне. Беженцы обосрали Берлин и европейские столицы, не в переносном смысле, а в прямом. Живописно так аутентично мусор, бутылки, кучки говна племянник-первоклассник нафотал. Граждане терпят, Ангела Меркель: пару поколений и вольются; они ж не виноватые, привыкли к свободе, природа до ветру бежать. На Востоке психология не-по-Юнгу-не-по-Фрейду, но и там государство заинтересованно в лучших из лучших, критерии отбора: трудоспособность и профессионализм. Система образования Кореи, карьерный рост в Японии, политическое устройство Китая — российские и снгшные проиграли безнадежно в экономике, а в культуре торричеллиева пус-то-та.

— Куда пропала, телефон не брала? В темноте сидишь…

— Свет не включай включай, пжлста, — с чаем помолчим.

Армянское кладбище, вход с Макеева, перед церковью первый ряд справа, 3-й участок у самой дороги слева, пройти мимо просто невозможно.

На черном горячем камне цветы. У Цветаевой нет могилы, у поэтов «Общества мертвых» нет ничего, только 20 секунд кратковременной памяти:

Сегодня всю ночь буду старательно отращивать бороду. Может, к утру она вырастет, как у старика Хоттабыча, и тогда я смогу выполнить любое твое желание, и даже не попрощавшись уйти. Сегодня думал я о смерти, бродил по лужам, щурился на солнце. Сегодня встретил я двадцать девять беременных женщин и решил, что не страшно умереть. Руслан Галимов.

«Знамя» № 9:

Знамя временами мне нравится. Этот номер спровоцировал ностальгию, умели же древние.

1. Бахыт Кенжеев. Бокал военного стекла. Первое и последнее стихотворение каммингс, без знаков препинания у автора с 76-го или с 74-го, лучшее в Вавилоне: и дева-мгла склоняется над книгой, для воронья, для вора, для говора и взора — дворами бродит тень, оставившая крест, кричит во сне пастух, ворочается конюх, и мать-и-мачеха, отрада здешних мест, еще теплеет в холодеющих ладонях. Все пишешь? Да, а ты? Нет, что ты. Ну, прощай. Прощай.

2. Марина Москвина. Вальсирующая. Повесть. Присоветовали выпадает из предложения, ну, прямо без неё никуда — непрямой речью смотрелось бы гармоничнее и сразу появился подтекст. Диоген с его бочкой так избито-привычно, Олимпы со всем пантеоном, треп об вышних эмпиреях, что-то феноменальное, 2 десятка имен или больше в основном импортных, надписи, как у Высоцкого на французском языке, незабвенный — в повторе, ибо, банально. Стоит ли давать героине имя Искра — Полякова «Завтра была война», и письма-фальшивки, конец просто добил. Борис Васильев 35 лет назад написал: мне уже не будет .больно, не будет горько и не будет стыдно... Мы пили чай и говорили о Маяковском. И я очень обрадовалась, что у меня есть теперь такая подружка, и стала гордиться нашей дружбой и мечтать. Ну да не надо об этом: мечты мои не сбылись. А книжки эти — тебе на память. Надписывать не хочу. А мы с тобой ни разу не поцеловались. Ни разу! И я сейчас целую тебя за все прошлое и будущее. И подпись «Твоя» без навек и навсегда.

ect… Виталий Мамай. Сандал, ваниль и немного цедры. Поэзия. Оксфордский модернистский эксперимент: выпускникам филологии предлагают вставить пропущенные слова, русскоязычным в стихах Мандельштама, Пастернака, Цветаевой, Рэмбо (британцы неанглоязычную поэзию презирают) и, например, Демьяна Бедного. Мандельштама не отгадывают 99%, Бедного с точностью до наоборот — 99 отгадывают. А я Пастернака с Венецией-баранкой стреляли бы не сказала, если бы не выучила наизусть. Краткий миг удивления — любовь и краткий миг удивления — модерн. Совпадение? Единственный критерий, когда читая текст кайфуешь не представляя, куда принесет, и каждое следующее слово открытие. Получается модерн, как любовь. Ага, одна на всю жизнь, не истертая миллиардом губ, F 63.9 психзаболевание, а та самая вечная. А Мамай причем? Ну, Мамая я не люблю совсем, 100 из 100, с моим-то рейтингом «Эрудита», ноут рвет с третьего уровня.

«Бельские просторы» №9:

Обаяние историй про золушку.

Алина Гребешкова. Мамонт. Рассказ. Девчонки с детства любят сказки. Вы помните свою первую сказку, которую знали наизусть, но просили почитать каждый вечер. Сколько вам тогда было года два или три? Потому что если позже свою первую сказку вы умудрились забыть или как я упустили. Где? Детство прошло под эгидой: ты взрослая; в полтора года родился мой младший брат, который болел и болел. Тебе запретили бегать, смеяться, шуметь. Когда в доме кто-то серьезно болен остальные живут от ремиссии до рецессии, а улучшения нет и нет. И тут не до сказок. Уже позже найдя в Библио-Глобусе «Миф о рождении героя» Отто Ранка узнала, что запрограммирована, как и 80% женского населения, стать золушкой, ждать принца и страдать, ведь принцев на принцесс не хватает, куда уж нам уж. Алина Гребешкова — ее героиня типичная золушка, а «Мамонт» смачный такой, вредный и вкусный кус психотерапии то ли для автора, то ли для читательниц определенного возраста, не потерявших оптимизма и артемидовской хватки, кстати, в Древнем Риме Артемиду-охотницу переименовали в Диану, ее культ считался плебейским, достойным только рабов. Мы не римские патриции, нам их снобизм до фонаря. И заезженный сценарий в тысячный раз от «Гордости и предубеждения» до симпатичного рассказа из Уфы трогает своей наивностью, упертой верой и надеждой в то, что принц найдется, в то, что он вообще существует в природе. И язык у автора отличный, современный, живой, и вкус не изменил, чтобы не затошнило от приторно-сладкого.

— Польза от подобной литературы большая, — трудоголичка-подруга, — камеди-клуб и сопливые сериалы наше все. На работе председатель и совет директоров мозг трахают, дома муж непризнанный гений, — тоже из бывших принцев, капитальный ремонт в квартире не кончается, свекровь, как оловянный солдатик из почетного караула, на пороге каждые выходные, кошак призер и победитель сбежал, дети выросли, но не определились еще, а ты с Платоновым и Шаламовым. Мне трэшей в жизни хватает, лишь бы буквы, — про книжки, — картинки, — про фильмы, — бегали, думать сил нет.

Смотрим «Красотку», заедаем поздний ужин доставка «Ковер самолет», а в туалете Яхина дубль-2, собственноручно на 8 марта принесенная, сама не осилю, хоть сюжет узнаю.

— Прости дорогая. Квартальный отчет сдам, тарталеткой с Бейлис отметим и «Детей» добью. Ты что мне подсунула? — через неделю совесть замучила.

— Зулейха тебе понравилась и отзывы 4+, — читательские.

— Не помню никакой Зулейхи, а это вялотекущий бред бессюжетный. Герой раздражает своей инфантильностью, и в жизни такое еле-еле терплю, жалкий неудачник, амеба. Занудство короче. Подкинь «Чужестранку», вот там любовь, мужчины, романтика. Или про мелких волшебников симпатичных первый том.

— Оки, — Геблдон и Гарри Поттера в Россотрудничестве бесплатно не выдают, у знакомой дочка-фанатка фантастики в магистратуру уехала, а книги тяжелые 7 евро кэгэ. Главное, чтобы не все англоязычное фэнтези растащили.