№6.2024. Анатолий Чечуха. Сюжеты с улицы Пушкина

Если мы рассмотрим схему города, приведённую в справочной книге на 1883 год, то обнаружим, что разные кварталы будущей Пушкинской именуются то Почтовой, то Большой Вавиловской, то Голубиной, то Голубиной или Почтовой. Когда-то эта улица вела к Вавиловской переправе через Белую в Нижегородке и дороге на Казань. Но называлась тогда она Голубиной (ударение на у), а ещё раньше просто Голубиной слободой – по первому поселенцу здешних мест Голубину. За нынешней улицей Цюрупы город кончался. С разрастанием же Уфы на запад по плану 1819 года улица удлинилась до Верхней Торговой площади, выше базара дорога к переправе получила название Большой Вавиловской улицы. Но, когда на улице обосновалась почтовая контора, уфимцы всё чаще стали забывать о первопоселенцах Вавиловых – почта была гораздо важнее. Так улица стала параллельно называться ещё и Почтовой (иногда Почтамтской). Но в 1899 году городская дума решила устранить недоумение с тройным названием одной из самых главных улиц, назвав её на всем протяжении Пушкинской, отметив тем самым столетие со дня рождения поэта. Соответственно, и липовую аллею, появившуюся на улице задолго до её переименования, стали со временем называть также Пушкинской.

В начале ХХ века на Пушкинской жили многие видные граждане. Так, Александр Верниковский являлся одним из учредителей частной мужской гимназии, а в 1914–1917 гг. городским головой; Генрих Диц был городским головой в 1909-м; Екатерина Ляхова (ныне её дом № 99) и Павел Нагарёв – знаменитые благотворители. Андрей Манаев, Пётр Кадкин, Александр Смоленцев – известные торговцы.

Три земельных участка на чётной стороне улицы принадлежали Дмитрию Берштейну – владельцу пряничной и «конфектной» фабрик, а также производителю мыла. В доме № 48 (на углу с Аксаковской улицей) часто гостил юный Игорь Курчатов – будущий руководитель атомного проекта. Заметный след в истории Уфы оставили жители Пушкинской Магипарваз Шейхалиева (Шейхали) и Салимгарей Джантюрин, Алексей Козлов и Павел Костерин, врач Николай Соколов и купец Николай Мамин.

Под № 82 числилась Мариинская гимназия, под № 88 – знаменитый Видинеевский сад (ныне сад имени С. Т. Аксакова).

Два Пушкина

Вряд ли кто затруднится с ответом на вопрос «Какое место в Уфе самое пушкинское?». Конечно, памятник Пушкину в Пушкинской аллее на Пушкинской же улице. А вот какой из этих трёх «пушкинских» атрибутов появился первым, знают немногие. Но и эти немногие, думаю, удивятся, узнав, что бюст «нашего» Пушкина – клон московского.

В 1948 году аллея (в те годы её чаще называли сквером) была ограждена чугунными решётками производства Каслинского завода, ранее применявшимися на строительстве канала Москва ‒ Волга (в свою очередь, они во многом повторяют один из видов чугунных решёток старого Петербурга). Проект архитектора Александра Михайловича Мышкина предполагал пять входов в аллею, а памятник Пушкину планировалось установить в створе улицы Героев Седовцев (Театральной), но в окончательном варианте главный вход в Пушкинскую аллею устроили со стороны улицы Ленина. Там установили две симметрично расположенные тумбы и металлические светильники. В середине июля 1949 г. (т. е. в год 150-летия поэта) из Москвы привезли и установили бетонную копию бюста работы Владимира Николаевича Домогацкого. По традиции тех давних лет бюст был выкрашен «серебрянкой» – алюминиевой пудрой на олифе.

Обращаю ваше внимание на последовательность: сначала появилась аллея (правда, Пушкинской она стала много позже), затем улица получила имя поэта, и лишь потом установили памятник.

На родине поэта, в Москве, известный памятник Александру Сергеевичу стоит хоть и на Пушкинской площади, но на улице Тверской. А вот другая московская улица, на которой когда-то стоял родной дом поэта, носит имя революционера Баумана. Да и Елоховский собор, в котором 225 лет назад Пушкина крестили, находится на Спартаковской улице. Правда, есть несколько «но», зато таких, которые перевесят все ваши недоумения.

Итак, на месте родного дома поэта ещё в предвоенные годы выстроена школа. На ней установлена памятная доска, а в сквере перед школой стоит бронзовый бюст, изображающий юного поэта. На стене Елоховского собора также висит памятная доска, а неподалёку, в усадьбе конца XVIII – начала XIX века с 1912 года работает библиотека, получившая имя поэта.

В 1937-м перед библиотекой появился мраморный бюст Пушкина. Он был выполнен скульптором В. Н. Домогацким (1876–1939) по заказу «Всекохудожника» (Всероссийского союза кооперативных товариществ работников изобразительного искусства, существовавшего с 1928 по 1953 год) как модель для установки по стране нескольких десятков однотипных памятников. Однако сам скульптор не был удовлетворён созданным образом и, говорят, перед смертью поручил сыну уничтожить эталон бюста (видимо, речь идёт о форме для отливки бетонных копий). Вот почему я так много говорю о Москве, вот почему московский Пушкин так подозрительно похож на уфимского. Если говорить точно, то наш памятник не просто похож – это точная копия московского, только уфимский памятник поэту отлит из бетона.

Интересно, что точно такие же бюсты Пушкина, как уже говорилось, были установлены и в других городах России (Новосибирске, Сыктывкаре, Вологде, Ижевске, Калуге, Клинцах Брянской области, Алуште и др., в Пензе – гранитная копия), но не везде знают настоящее имя автора.

А в середине 70-х годов прошлого века началась эпоха перемен: полностью пересмотрев архитектурное решение Мышкина, бюст переместили к Дому актёра и перекрасили в чёрный цвет. Кроме того, переделали ограждение Пушкинской аллеи, точнее говоря, изящную чугунную ограду просто снесли и отправили на переплавку.

Удивительно, но к тому времени при отсутствии должного ухода развалились многие другие бетонные уфимские памятники – скульптурные «ровесники» Пушкина: Гоголь, Чернышевский, Некрасов и многочисленные садово-парковые изваяния. А Пушкин оказался живучим. Что, впрочем, и неудивительно, ведь практически всё, что касается великого русского поэта, живёт очень и очень долго: «Сижу за решёткой в темнице сырой. Вскормлённый в неволе орёл молодой…» – написано как будто вчера и вполне современным языком, а ведь эти строки появились аж двести с лишним лет назад! Будем надеяться, что и уфимский памятник поэту окажется столь же нестареющим.

На углу Почтамтской и Каретной

В 2001 году на выставке «Географическое открытие Башкирии» в музее имени М. В. Нестерова уфимцы увидели альбом 1867 года из запасников Государственного Эрмитажа с видами нашего города, выполненными фотоателье А. Петровой.

Цитата из № 37 «Уфимских губернских ведомостей» за 1866 г.: «От фотографии г-жи Петровой (на углу улиц Почтамтской и Каретной в доме г. Петрова). В течение нынешнего лета изготовлена фотографиею значительная коллекция видов города Уфы, представляющих лучшие перспективы города: улицы, площади, здания и пр. Коллекция продаётся в целом составе и отдельными экземплярами видов. Коллекцию можно видеть в фотографии ежедневно. А. Петрова».

Сегодня все интересующиеся знают, что Каретной когда-то называлась улица Аксакова, Почтамтской, как я уже говорил выше, исследователи уверенно называют улицу Пушкина. Легендарный Н. А. Гурвич писал, что с самых давних времён на этой улице была почтовая контора, в том числе и в 1860-е годы. Но где же на перекрёстке Каретной и Почтамтской стоял дом господина Петрова?

Подойдём к вопросу с другой стороны. В справочных книгах 1873 и 1876 годов ни Петрова, ни Бухгольц почему-то не указаны, а в 1879-м обе действовавшие на тот момент (но пока безымянные для нас) уфимские фотографии (т. е. фотоателье) отмечены уже на Большой Казанской (точнее, в квартале, прилегающем к этой улице). А на углу Каретной и Почтовой (Большой Вавиловской) домохозяина Петрова не наблюдается. Возможно, участок с домом был продан. «Ага, – добавит скептик, – и забита курица, нёсшая золотые яйца».

А может, участок вынужденно был передан под более насущные нужды? Например, под строительство Никольской церкви, заложенной в 1876 году. Но планом 1819 г. строительство храма на этом месте не предусматривалось. И тут мне почему-то вдруг приходит в голову, что дом Петровых мог сгореть. Со всеми «обжективами», копфгальтерами (держателями головы) и галереей. Именно поэтому информации о фотографии А. Петровой в последующие годы мы больше нигде не встречаем.

А. Петрова… И всё же, как её имя – Анна, Александра, Анастасия?

В 1866 году усадьбой на углу улиц Почтамтской и Каретной (Аксакова и Пушкина) владел 41-летний титулярный советник Лука Сидорович Петров. Была у него жена – Елизавета Фёдоровна, 39 лет, и семь детей. А «вдова, надворная советница» Александра Дмитриевна Петрова, 37 лет, и её дочь Анна всего лишь квартиранты, даже если и родственники. Можно только добавить, что Александра Дмитриевна родилась в 1829 г. Да, её ателье (в XIX веке такого слова не употреблялось, но чтобы не запутать читателя, я буду использовать именно его) располагалось на том самом месте, где в 1876 г. начнут строить Никольскую церковь.

Давно нет того храма, не говоря уж о доме Петрова, зато, как уже говорилось, сохранился вышедший из него целый альбом – «Виды города Уфы, снятые в 1867 году». Беру на себя смелость утверждать, что входящие в него снимки сделаны на год раньше, в 1866-м, как это и обозначено в вышеприведённом газетном объявлении. Вот только не найдено до сих пор ни одного портрета, сделанного в стенах одного из первых фотозаведений Уфы.

Перечитывая заново

Сегодня, кажется, мало кто требует ввести раздельное обучение мальчиков и девочек. И как-то быстро подзабылось, что ещё в середине прошлого века (в 1943–1954 гг.) школы делились на женские и мужские. Тем более что факт этот не оставил большого следа на страницах книг. Другое дело ‒ более чем полуторавековой опыт раздельного обучения в дореволюционной России.

Каждое утро, почти как сегодня, воспитанные девочки шли на уроки в свою Мариинскую женскую гимназию на Пушкинскую, 82 (ныне Пушкина, 106). Вот только немецкий у них шёл плохо: красавица-учительница, придя на урок, раскрывала журнал, на котором «появлялся чудный носовой платочек, ножницы для ногтей, щёточки, лак и так далее». А если под окнами стояла тройка с бравыми офицерами, Анна Павловна быстренько задавала несколько вопросов и удалялась восвояси.

И вот как-то девчонки тайком насыпали в журнал хитрого порошка. Учительница, как обычно, положила свой платок на раскрытый журнал, а потом решила заняться своим носиком. «Вот тут и началось, – вспоминала Евфорицкая, – расчихалась… Начихавшись до одури, Анна Павловна догадалась и ушла из класса, не сказав ни слова, да и говорить она не могла – всё чихала».

Но наступали Рождественские каникулы и… «Завтра, т. е. 6 января, в нашей гимназии открывается каток, величиной с чайное блюдце, и гора, которая тянется на весь квартал», – писала в одном из писем брату ученица Мариинки Татьяна Евфорицкая (её воспоминания опубликовала в книге «Мариинка» Тамара Нефёдова). Большинство девчонок для общения с ровесниками шли на каток, чтобы «разрумяниться, схватить кашель и, пробегав с гимназистами по серебряным улицам, однообразно врать о каких-то подругах» (Борис Четвериков. «Уфимские зори» – с отличными рисунками 16-летней Юлии Деменковой. Башкнигоиздат, 1977 г. Если даже знакомы с этой книгой, перечитайте, не пожалеете!). Или же вносить свои потаённые мысли (да и мальчишки тогда этим тоже увлекались) в дневники, благодаря которым мы и можем сегодня узнать самые невероятные истории, происходившие в нашем городе сто с лишним лет назад.

К слову сказать, несмотря на во многом пропагандистско-критический настрой «Уфимских зорь», директриса женской гимназии Багратион-Имеретинская показана в книге вполне достойным человеком: пришедшие на адрес гимназии любовные послания к одной из воспитанниц Лидия Алексеевна фактически предложила самой девушке уничтожить, хотя по всем правилам должна была отдать их её родителям.

Солнце на Пушкинской

«Я родился в 1-м роддоме, на Советской площади», – сколько раз мы сами с гордостью произносили эти слова или слышали их от других. Мы с удовольствием показываем и дом на Пушкинской улице, и имя прежнего его владельца называем – Артемий Абрамович Нагарёв. Тем не менее многие из тех, кому под восемьдесят, искренне удивятся, узнав, что на свет они появились совсем не там, а в совершенно другом здании.

…Цитата из книги «Уфа. Дебри жизни» Сергея Рудольфовича Минцлова, в 1910 году посетившего наш город: «Зелени в городе мало, грязь в изобилии… Особенно изумительно грязна Губернаторская улица – она залита жидкой грязью, и перейти через неё нечего и думать. Дважды был вынужден проехать по ней, и пролётка вязла более чем на четверть аршина». К чему цитата? Взгляните на фото: вот она Губернаторская. Во всей красе. Правда, грязи что-то не видно. «Да и насчёт Губернаторской возникают сомнения», – добавит проницательный читатель. Ну а если я скажу, что на снимке представлен перекрёсток с Пушкинской улицей, вид в сторону юга, то кое-кто просто возмутится: а где ж дом Нагарёва? Отвечу: не построен ещё, на его месте какой-то деревянный домишко да забор вокруг участка. Да и улица пока что (до 1899 года) называется Голубиной.

Слева видна крыша и часть стены дома, в котором жил сам А. А. Нагарёв. По свидетельству старожилов, дом этот был настолько крепок, что в 1953‒54 гг. при расчистке места для Советской площади его пришлось взрывать. А здание справа и сейчас стоит. Всё на том же углу. Когда-то оно было выстроено специально для Новиковского пансиона, и в нём жили «дворянские девицы недостаточного состояния» (попросту говоря, из небогатых семей) – ученицы расположенной ниже по улице Мариинской гимназии. Несмотря на то, что на старом снимке дом двухэтажный и неоштукатуренный, если вглядеться, вполне можно узнать обращённый к площади фасад нынешнего Института искусств.

После революции Новиковский пансион прекратил своё существование. Навсегда. И наверняка вселилась бы в его помещения важная советская канцелярия либо очередная партшкола, если бы не Ракия Аттаровна (Шейх-Аттаровна) Кутлубаева (1886–1966)...

Выпускница медицинского факультета Казанского университета Кутлубаева появилась в Уфе в 1913-м, её с двумя малолетними детьми взял к себе Мустафа Вильданович Кутлубаев – отец рано умершего мужа, имевший в Уфе значительный вес (он был депутатом дворянства от Белебеевского уезда и гласным Губернского земского собрания от Бирского уезда). 27-летнюю Ракию приняли на работу в родильное отделение городской больницы имени Фёдора Егоровича Чижова на Телеграфной улице (больница была построена на деньги этого знаменитого уфимского мецената и получила его имя. Дом по улице Цюрупы, 48, был снесён в 2006 году). А уже через три года она становится заведующей этой больницей.

Что столь быстрый карьерный рост не был случайностью, а тем более результатом протекции свёкра, доказывает вся дальнейшая жизнь Ракии Аттаровны. В советское время она стала одним из инициаторов создания и руководителем первого родильного дома в Уфе. В начале 1920-х Кутлубаева сумела выбить для него огромное по тем временам здание Новиковского пансиона. Почти невероятный факт, если учесть, что до революции в уфимских больницах имелось всего лишь около двух-трёх десятков коек для рожениц. Правда, ещё в 1908 году в Уфе была создана фельдшерско-акушерская школа и имелась гинекологическая больница на Большой Казанской, тем не менее большинство родов ещё долгое время по старинке проходило на дому. Время дало Кутлубаевой шанс сломать привычный порядок, и она с блеском выполнила возложенную на неё миссию. Сомневающихся отсылаю к странице 220 адресного справочника «Вся Башкирия» на 1925 год: «Родильный приют (Пушкинская, № 69). Завед. – врач Кутлубаева. Врач-консультант – Болондзь [кстати, Вячеслав Валерианович Болондзь был одним из жильцов знаменитого дома по Гоголевской, 21. – А. Ч.]. Приём во всякое время дня и ночи». Только не спешите смотреть, где нынче находится этот номер: участок на Пушкинской № 69 между Центральной и Губернаторской (Ленина и Советской) в уфимском справочнике 1911 г. числится за Дворянским собранием, к которому Новиковский пансион и был приписан. А в конце 20-х вся нумерация на улице сменилась.

В альбоме выпускников Башкирского мединститута 1939 года есть два фото, сделанные в уфимском родильном доме. Адрес не указан – тогда его знали все. Зато бросаются в глаза расположенные попарно огромные окна, которые при некотором размышлении укажут вам на адрес роддома – бывший Новиковский пансион. Попавшие в кадр малышки родились, скорее всего, в 1938-м. Совсем маленькими они пережили войну и голод, многие потеряли отцов. В свои первые годы они не видели новогодних ёлок, не получали сладких подарков от Деда Мороза. Но я почему-то уверен, что они не потеряли интереса к жизни, не превратились в бездушных и злых людей. Ведь в самом начале их пути было это тёплое солнце с уфимской улицы Пушкинской. Интересно, попадёт ли на глаза кому-нибудь из лежащих в кроватках под номерами мальчишек и девчонок моя статья? А ведь это самое первое фото в их жизни.

После переезда роддома здание бывшего Новиковского пансиона (по адресу Советская, 11 а) передали Театрально-художественному училищу (Театрально-музыкальный техникум, Училище искусств, позже Институт искусств). В конце 1950-х здание решили надстроить и удлинить фасад по улице Советской.

Самый первый дом

В 1901-м Нагарёв возводит на Пушкинской дом-красавец, в который сразу вселяются многочисленные конторы – от редакции газеты до школы поваров. В мае 1918 года Губернаторская улица стала называться Советской. В нагарёвском доме разместился Башкирский педагогический техникум, но к середине 30-х здание было подреставрировано, и его занял Башкирский научно-исследовательский институт нацкультуры (нынешний Институт истории, языка и литературы). Мариинка осенью 1919-го уже носила новое гордое название – 1-я Советская школа. В середине 30-х вышла открытка с изображением дома Нагарёва, затем ещё одна – дом продолжал оставаться одним из узнаваемых символов города. Точной даты, когда здание передали под родильный дом, пока установить не удалось, но, по воспоминаниям старожилов, случилось это ещё до окончания Великой Отечественной войны. Во всяком случае, телефонный справочник 1951 года уже отсылает нас в бывший нагарёвский дом: «Акушерско-гинекологическая клиническая больница. Акушерское отделение, ул. Пушкина, 104». Любопытно, что следующей строчкой идёт вовсе не вполне ожидаемый телефон главного врача, а вот такое: «Профессор. 2-73-80». Нечто небывалое – не консультант, не заведующий кафедрой, а именно профессор, то есть имелся в виду конкретный человек.

…В конце 1960-х это было. Стояла в магазине «Галантерея» на Ленина очередь за мужскими перчатками. Народ волновался, хватит ли на всех. А тут вдруг заходит представительный мужчина и… прямо через головы стоящих, по живой цепочке передаёт продавщице деньги. А та беспрекословно отпускает ему при помощи той же «цепочки» вожделенный товар. И никто не возражает. Мужчин в очереди, понятно, не было, а для женщин (едва ли не для всех без исключения!) этот солидный мужчина являлся чем-то вроде живого титана. Ведь покупателем был знаменитый акушер и гинеколог профессор Владимир Всеволодович Третьяков (1890–1970). Это его рабочий телефон в телефонном справочнике 1951 года стоит выше строки с указанием номера главного врача Акушерско-гинекологической больницы.

В 1981 году нагарёвский дом передали Институту искусств для Средней специальной музыкальной школы (колледжа). Так что роддом на Пушкина, 104, существовал не более 35‒38 лет. Однако, если учитывать и время нахождения его в здании Новиковского пансиона, получится шесть десятилетий! Срок солидный.

Уфимское музыкальное училище

В 1922 году в двухэтажном здании бывшей гостиницы «Метрополь» (Ленина, 10) открылся Театрально-музыкальный техникум. В годы войны здесь разместили госпиталь, а техникум переехал в здание бывшего Новиковского пансиона. Сюда же вселилась и детская музыкальная школа.

После войны техникум был преобразован в Уфимское училище искусств. Когда встал вопрос о надстройке здания, архитекторам пришлось учитывать, что восточный его фасад стал выходить на новую Советскую площадь. Выполнить проект по реконструкции здания было поручено архитектору Самигулле Гибатовичу Калимуллину (институт «Башпроект»). Требовалось не только надстроить здание, но и сделать пристрой со стороны улицы Советской. Предусматривалось устройство большого числа помещений для индивидуальных занятий с учащимися, в музыкальных классах устраивались двойные перегородки и двери с повышенной звуконепроницаемостью.

В 1968 году после капитального ремонта в здании бывшего Дворянского собрания открылся Уфимский институт искусств. В 1973 году в связи с расширением института Уфимское училище искусств переводится в специально выстроенный для него ниже по улице Пушкина комплекс учебных зданий с большим концертным залом и общежитием. А детскую музыкальную школу № 1 имени Наримана Сабитова переселили в стоящий неподалёку бывший дом Суйковской-Штехер.

(Окончание следует)