№5.2024. Анатолий Чечуха. Былое и люди

(Окончание, начало в № 4)

Да, речь о русском художнике, живописце исторического и бытового жанра, академике живописи Оресте Исааковиче Тимашевском (1822–1866). «И при чём тут Аксаковская улица?» – спросите. А вот при чём. Одним из жителей этого отрезка улицы был другой Тимашевский, и тоже художник. Менее известный, но вполне популярный в рамках нашего города: «Был тогда в Уфе художник – Тимашевский. Портреты писал. Деревянные. Его в городе уважали. Художник тогда был в Уфе в диковинку. Он идёт по улице, а на него пальцами указывают: “Тимашевский идёт! Смотрите, вот он!”» – рассказывал своему биографу Сергею Дурылину наш великий земляк Михаил Васильевич Нестеров о временах своего детства, т. е. о конце 1860-х годов. А ещё С.Н. Дурылин в книге «Нестеров. Жизнь и творчество» пишет, что уфимский портретист Матвей Тимашевский в 1853 году «удостоен Академией художеств звания неклассного [т. е. свободного, не имеющего чина. – А.Ч.] художника за написанный с натуры портрет». В ревизской сказке 1850 года читаем запись от 15 октября: «Оренбургской губернии г. Уфы Матвей Исаков Тимашевский, 32 г., уволенный от услуг г. Булгаковых, причислен по указу Оренбургской казённой палаты от 9 марта 1846 г. Жена Анна Иванова, 22 г.». Так что Матвей Тимашевский (1818–1883) – это старший брат Ореста…

Слева от дома Тимашевского в начале ХХ века появился громадный деревянный особняк Я. Колотова, в котором в 1930-е гг. некоторое время находилась уфимская образцовая школа-семилетка № 1, а затем школа № 45 (об этом я писал в № 4 нашего журнала).

Но вернёмся на другую сторону, «церковную». В 1911-м в небольшом домишке здесь жил купец Нурмухамет Габдулвалиевич Булгаков, один из «бр. Булгаковых» – владельцев номеров (гостиницы) на соседней Малой Казанской улице. А в доме № 34 провёл детские годы первый главный редактор журнала «Бельские просторы» Юрий Анатольевич Андрианов.

Два дома на угловой усадьбе Аксаковской и Малой Казанской принадлежали супругам Бонье – Сергею Ивановичу и Ольге Николаевне. Позже один из этих домов числился за их сыном – Николаем Сергеевичем, членом Уфимской земской управы и помощником уфимско-златоустовского предводителя дворянства, а соседний, собственно угловой дом принадлежал их внучке – А.Н. Богданович (для самых продвинутых: муж Анны Николаевны Михаил Петрович ни к губернатору Н.М. Богдановичу, ни к вице-губернатору с такой же фамилией никакого отношения не имел, разве что их связывали очень дальние родственные связи).

Все эти дома снесены, но из истории, как из песни, слов не выкинешь.

Не удивлюсь, если вскоре признают аварийным и возведённый ровно девяносто лет назад 3-этажный дом на углу с Коммунистической. Дом Наркомфина – один из первых уфимских проектов архитектора Николая Юрьевича Лермонтова (1867–1949). Лермонтов приехал в Уфу в 1931 году из Ярославля – его пригласили на должность главного инженера треста «Башкирпроект», – уже имея богатый опыт. Он не только успешно справлялся с чисто организационными вопросами, но занимался и проектированием зданий, выбирая наиболее знаковые объекты. Народный комиссариат финансов республики наметил строительство для своих сотрудников отдельного жилого дома со всеми коммунальными удобствами. Многие государственные учреждения предпочитали в лучшем случае возводить кирпичные здания, в которых административная часть соседствовала с жилой, большинство же и вовсе строило дома-времянки из дерева либо шлакоблоков.

Дом Наркомфина возвели в 1934 году на пересечении улиц Аксакова и Егора Сазонова (Коммунистическая). Н.Ю. Лермонтов работал в период перемен, когда архитекторы стали отходить от увлечения геометрическими пропорциями и контурами сооружений в стиле конструктивизма, на смену которым пришла новая традиция декоративной отделки здания, часто называемая сталинским ампиром. Дом обращён фасадами на две улицы, при этом архитектор предложил смягчить некоторую суровость, возникающую от места расположения здания, за счёт цвета и деталей отделки: дом выкрасили в светло-жёлтые тона при контрастно-белых выступающих элементах (рустованные лопатки, ложные замки-сандрики окон и чуть очерченные карнизы-наличники). Это придало зданию торжественность классических сооружений XIX века. В доме Наркомфина – двенадцать четырёхкомнатных квартир, их планировка позволяет отнести здание к числу лучших жилых домов предвоенной Уфы.

 ***

Стоит сказать, почему в 1891 г., когда отмечалось 100-летие со дня рождения знаменитого уроженца нашего города, именно бывшая улица Каретная «сменила» имя. Объясняется всё просто: после подъёма по серпантину улицы Шоссейной (ныне Дзержинского) она была первой, куда попадали приехавшие на поезде на вокзал гости города.

Забавно, что, когда в 1899 г. гласные Уфимской городской думы в честь векового юбилея Александра Сергеевича Пушкина постановили переименовать на всём протяжении улицу Голубиную и Почтовую, назвав её Пушкинской, в уже упомянутом Николае Александровиче Гурвиче что-то, как бы сейчас сказали, замкнуло: он начал требовать, чтобы улицы Аксаковская и Пушкинская немедленно поменялись названиями. Мотивировал он это тем, что родной дом Аксакова когда-то стоял на территории Видинеевского сада, т. е. именно на улице Пушкинской. Но здравомыслящие купчины в Городской думе эти требования по вполне понятным причинам игнорировали – PR-подход оказался сильнее узко краеведческого, и улица продолжала и продолжает носить имя Аксакова. Хотя въезд в город давным-давно устроен в другом месте.

Получается, Аксаковская стала как бы визитной карточкой Уфы, в связи с этим обстоятельством на улице стали появляться красивые большие дома. В 1905 году новоселье в здании, которое стало одним из самых ярких образцов популярного на границе веков «кирпичного стиля», справило реальное училище. «Реальным» образование называлось в противовес классическому, т. е. гимназическому, – наряду с русским языком, литературой, историей и географией ученики проходили расширенный курс математики, а также химию, физику, космографию (астрономию), черчение и рисование, немецкий и французский языки. Выпускникам реального училища открывалось больше возможностей для поступления в высшие технические учебные заведения. Форменная одежда учащихся реального училища по крою повторяла одежду гимназическую, с той лишь принципиальной разницей, что была чёрного цвета с жёлтой выпушкой (вставками), из-за которой колкие на язык гимназисты прозвали «реалистов» тухлой яичницей (сами-то они были «синей говядиной»). В 1907 году чёрные фуражки реалистов в Уфе носило 228 мальчишек, в 1915 году – почти триста.

Когда в июне 1901 года в Уфе реальное училище только ещё было создано, занятия проходили на 2-м и 3-м этажах дома Поносова на углу Центральной (Ленина) и Большой Казанской (Октябрьской революции). Сооружение собственного здания началось лишь после того, как домовладелица Хасабова дала своё согласие продать городу принадлежащее ей усадебное место на углу Успенской и Аксаковской улиц.

В советское время здание бывшего реального училища занял Институт народного образования – ИНО, в 1929-м преобразованный в Пединститут имени Тимирязева. В его стенах работали и учились такие видные деятели республики, как Ш. Сюнчелей, Г. Давлетшин, Д. Киекбаев, З. Шакиров, М. Карим, Н. Наджми и др. В конце 1930-х здание было надстроено, причём архитектурное обрамление верхнего этажа и псевдоготические аттики крыши были тщательно перенесены теперь уже на третий этаж. Тогда же рядом были выстроены два солидных здания для общежитий (№ 71 и 73 по Аксакова). Но началась война, и в 1942 г. здания института и общежитий заняло эвакуированное предприятие, которое не освобождало здания долгие годы. Ныне здание бывшего реального училища пустует.

Вообще перекрёсток Аксакова и Коммунистической до самого последнего времени выглядел как своеобразный музей уфимской архитектуры: псевдоготика и «кирпичный стиль» реального училища, обильно покрытые резьбой дома Ольги Раевской (№ 46. В 1911–1917 гг. дом принадлежал потомственному почётному гражданину, товарищу председателя губернского отдела «Союза русского народа» Василию Поликарповичу Бессарабову) и Марии Бухартовской (№ 48), постконструктивизм с зачатками «сталинского ампира» жилого дома Наркомфина и общежитий Пединститута…

Мария Александровна и её муж – уфимский полицмейстер Генрих Генрихович Бухартовский, в принадлежащем им доходном доме на Аксаковской не жили, их вполне устраивала служебная квартира со всеми удобствами в здании пожарно-полицейской части на Большой Казанской улице. Квартиры в доме сдавались внаём. На первом этаже работал аптекарский и парфюмерный магазин (или Аксаковская аптека – по названию улицы) В.Г. Бухартовского – брата «усатого Генриха». Да и в советское время, едва ли не до начала 60-х годов, в этом ныне знаменитом доме работала аптека под № 7. Потом даже вход в неё замуровали. Так и висел над этим бывшим входом великолепный ажурный балкон. До той самой поры, пока кому-то не приглянулся. Балкон разобрали и увезли в неизвестном направлении. В это время дом уже расселялся, потом в него под покровом ночи въехали новые «квартиранты», имевшие привычки жечь костры прямо на полу…

Дальше по нечётной стороне улицы среди малозаметных деревянных домиков стояли три примечательных здания, из которых ныне осталось всего одно. Под номером 81 до поры до времени прятался от застройщиков возведённый без особых затей кирпичный 2-этажный дом Кочкина. Во времена борьбы с архитектурными излишествами ему, наверное, присудили бы место за… отсутствие предмета борьбы – декор всех фасадов, включая главный, был предельно прост.

Во втором, тоже кирпичном и 2-этажном, но со срезанным углом доме Фёдора Дикушина, на углу с улицей Красина (Казарменной), когда-то размещалось заведение, которое в разное время называлось и гостиницей с номерами Алексея Кочурова (именно так: в Уфе гостиницами одно время называли столовые), и гостиницей «Саратов», и гостиницей «Кавказ». В буйные 90-е, несмотря на протесты общественности, дом был запросто сметён с лица земли.

Ну, а трёхэтажка между этими зданиями, навсегда унесёнными ветрами кампании борьбы с малодоходностью, стоит себе (Аксакова, 93). В роли её спасителя выступила наша милиция, вполне уютно в нём расположившаяся. За что ей, нынешней полиции (как и за здания на Ленина, 7), отдельное спасибо! Когда-то это здание принадлежало Илье Дмитриевичу Кошкину (знаете Кошкин лес за горсоветом? – Это на его землях). О том, что в нём было, коротко сообщает рекламное объявление 1909 года: «Европейская гостиница с номерами на Аксаковской ул. в д. Кошкина. Буфет с русскими и иностранными винами. Кухня под управлением опытного повара. Ресторан под упр. Ф.Р. Кузнецова». Словом, заведение весьма высокого разряда, каким могли похвалиться только центральные улицы города.

Но времена меняются, гостиницы с номерами стали не столь востребованы, и в здание въехала контора, связанная с лесозаготовками. А в годы Великой Отечественной войны сюда переехал Лесотехникум, здание которого в Глумилино было занято под госпиталь.

Давно снесены когда-то очень популярные среди автолюбителей здания на другой стороне улицы. Ну, или не очень популярные, если соискатель заваливал экзамены на звание автолюбителя. Да, много лет в доме № 62 находилась автошкола ДОСААФ. И здесь пахло резиной и бензином. А лет 120 назад отсюда выплывал и расползался по всей округе запах мёда.

Когда-то он именовался уфимским – по названию губернии, в которой производился. В те времена наш мёд не был «обременён» медалями всемирных выставок. А слово липец (т. е. мёд с цветов липы) для московского и петербургского обывателя в те годы ассоциировалось главным образом с мёдом казанским. Так сложилось исторически – весь ясак московскому царю башкиры везли именно в Казань. К счастью, уфимские купцы, торгующие мёдом (первым среди них был Илья Платонович Алексеев), своё дело знали: изящная, золотистая, в цветочек коробка, подчёркивая высокое качество товара, определила успех в конкурентной борьбе. Великое множество жестянок самых разных размеров с сотовым уфимским мёдом стало развозиться по России начиная с конца 1880-х годов, то есть сразу после прокладки железной дороги. В этой упаковке, должно быть, уфимский мёд в 1900 году попал и в Париж – на II Международный конгресс по пчеловодству, где вполне заслуженно получил золотую медаль.

Новостройки наступают, и последний жилой квартал Аксаковской улицы в старинном исполнении, возможно, вскоре перестанет существовать. А пока здесь, на чётной стороне улицы ещё стоят красивый деревянный дом Лопатиных (№ 82), кирпичные дома усадьбы Судаковых и другие, менее примечательные строения. Ничто не угрожает, пожалуй, лишь бывшему дворцу культуры «Авангард». Пока никто не поднимает вопрос и о переносе из этой части города и завода, возникшего здесь, на бывшей Тюремной (позже Щепной) площади, в годы войны. Но, думаю, такой вопрос, скорее всего, возникнет. Когда-то на этой площади торговали дровами, сеном и, видимо, скотом. Некоторое время городская управа сдавала место на Щепной площади под устройство цирка.

Сразу за улицей Тюремной (с 1901 г. – Достоевская) за высокими каменными стенами с колючей проволокой поверху скрывалось от глаз прохожих население «тюремного» квартала, за которым до недавнего времени ещё стояли казармы времён Первой мировой войны.