Ирина Бакке. Письма из 1943-го

О чем могут рассказать ровные треугольнички, написанные второпях в минуты затишья между атаками, в госпитале, на привале во время марш-броска?! И, главное, отличаются ли письма военной поры от писем, написанных в мирное время?

В домашнем архиве Валерии Иосифовны Избицкой хранятся дорогие ее сердцу письма, написанные другом юности Борисом Подладчиковым. В 30-е годы прошлого столетия семья Подладчиковых жила и работала в селе Надеждино. Там же в это время учительствовала мама Валерии Иосифовны. Мария Григорьевна и Клавдия Хрисанфовна, преподаватели литературы, быстро нашли общий язык и подружились. Затем случилось так, что родители Валерии стали жить в Уфе, а Подладчиковы переехали в Бирск. Тимофей Николаевич, отец Бориса, вел врачебную практику и стал известным на весь Бирск врачом. Впервые Борис и Валерия встретились в Уфе: Борис решил пойти по стопам отца и в 1939 году приехал поступать в медицинский институт. Валерия после окончания школы рискнула поехать в Москву и поступила в МИФЛИ. Обучение в престижном институте было платным, поэтому Валерии пришлось вернуться домой. В Уфе она поступила на географический факультет педагогического института, но годом позже перевелась на литературный факультет.

Борис был на два года старше. В белом костюме, рослый, красивый, он сразу поразил Валерию. Но не удивительно, что застенчивая девушка оставила неизгладимый след и в душе Бориса. Каждый вечер после занятий Борис приходил к ним домой. Вместе с Валерией они много читали, долгие часы проводя в библиотеке, обсуждали обстановку в стране и следили за изменениями в мире. Фашизм становился реальной угрозой человечеству. Удивительно, но уже в те годы они прочитали книгу Адольфа Гитлера «Моя борьба».

В 1940 году, когда Борису исполнилось 19 лет, он был призван в ряды Красной Армии. При прощании они пожали друг другу руки и расстались. «Даже не поцеловались», – добавляет Валерия Иосифовна. Он ушел, но пока еще не на войну.

Война нагонит его позже. Все это время он не переставал писать своей подруге. Военные будни и, более того, поражения Красной Армии в первые месяцы войны и отступление не помешали ему сохранить невидимую связь с родными и друзьями. Эта связь оберегала от отчаяния, учила терпению и выдержке, помогала стойко переносить все тяготы войны. В любую минуту, когда затихали вой и свист снарядов, бойцы старались устроиться поудобнее в траншее и написать несколько строчек. Иногда письмо, прерываемое боями, переходами, писалось в течение нескольких дней. Не сразу удавалось отправить письмо с почтой. Случалось, что пуля-дура мешала все карты и письмо отправлялось, становясь последней весточкой от солдата.

Борис воевал в составе зенитной артиллерии, сбивал фашистские самолеты, был дважды ранен, лечился в госпиталях и снова воевал.

Дорогая Валя!

Отвечаю на поздравительное письмо и письмо из Давлеканово. Поздравительное пришло очень аккуратно, т.е. вовремя. Новый год встретил хорошо, конечно, насколько позволяли условия. Был на концерте ансамбля Дома Красной Армии. В 12.00 артиллеристы горячо поздравляли бошей. Начинали катюши. Минометы создали сплошной гул. Было светло как днем. В 12 часов я заступил на пост. Через час нас поздравлял фриц. Снаряды легли спереди, сзади и правее. Видимо, по берлинскому времени 43 год начинался позже. Что ни говори, война – лотерея. Утром осматривали воронки. Глубина – 2 метра, диаметр – 8 метров. Поразило даже нас. Ансамбль хорош, позабыли и о войне. Из-за холода автомат отказывает, бывают задержки. С утра до вечера в маскировочном халате нахожусь на орудии. Дают полчарки – 50 гр. Закончил «Падение Парижа». На 200 страниц потребовалось 20 дней. Но не жалко. Книга редкая. Достойна внимания каждого. Мне пишет Трошин. В академии в Белебее он изучает дисциплины: всеобщая история, история народов СССР, отечественная война, тактика, военная география, топография и иностранные языки. Вайсберг молчит. О нем я могу писать и говорить только хорошее. Сама убедилась, что он даровит. Его образ мыслей полностью совпадает с моим.

Горячий привет домашним. Крепко жму пять. Борис. 2 января 1943 года.

Дорогая Валя!

Давно получил твое письмо, но не мог написать за это время – хворал. Три дня лежал в медсанбате: наблюдал жизнь медсанбата и отдыхал. Спал раздетый и на простыне. Но все же дома – в батарее – мне лучше. Снова предлагали артучилище. Видел кино: «Концерт фронту». Любое кино здесь будет встречено с восторгом. И я не могу сказать, насколько хорош или плох тот или иной фильм. Читаю «Руководство для санитарных инструкторов», бригврач Гурвич. Очень дельная книга, а я слаб в рецептуре. Сегодня получил письмо от мамы, она готовит тебе сюрприз. Я могу только пожелать тебе счастья в день рождения и сердечно поздравить. Сейчас чувствую себя хорошо. Был грипп. Поздравляю, заодно, с 25-летием Красной Армии.

Крепко целую. Борис. 8 февраля 43 года.

P.S. Самое главное, врачи совершенно объективно сказали, что легкие и сердце у меня здоровые. Скоро нам нацепят погоны, а возможно, и сменят форму. Плохо, что в новой гимнастерке нет карманов.

Дорогая Валя!

Временно ничего мне не посылай, я ничего не получу. Жди моего следующего письма. Напиши об этом же маме. Я не имею времени сам написать ей. Мой адрес изменится. Все же лично для меня ничего не изменилось. Вот пока ее и успокой этим. Пусть она тоже ничего не пишет. Февраль, как всегда, снежный, буранный. Впереди для меня будут перемены, но в какую сторону я не могу определить. Вайсберг не пишет. Эти дни отдыхали. Хорошо выспался и только я думаю о том, как ты встречаешь день своего рождения. Много снега. Каждый день сообщают о взятии новых городов, но как велика еще карта, хотя бы дойти до старой границы! От Сальского округа до границы 1600 км.

Я здоров. С морем наилучших пожеланий Борис. 15 февраля 1943 года.

А что Валерия? На следующий день после начала войны восемнадцатилетняя студентка пединститута пришла в военкомат. В числе других соучениц ее зачисляют на курсы медицинских сестер. Рассчитанные на 6 месяцев курсы они оканчивают за 2 с половиной. 4 октября 1941 года Валерия вместе с Раисой Думкиной и Харисой Терегуловой попадает в эвакогоспиталь № 3886, который находился в здании школы № 44 по улице Революционной. В госпитале Валерия проработала до конца 1944 года.

Дорогая Валя!

О себе писать почти нечего. В короткие свободные минуты занимаюсь анатомией. Хорошо знаю, что в будущем знания понадобятся.

…Мы недавно повесили русского предателя. Не подумай, что мы огрубели. Нет, другого выхода не было. Каждый наглядно почувствовал, что от трупа врага хорошо пахнет. Без этого не утвердишь будущей радостной жизни. Знаешь, как это дело сильно подействовало на всех. Это не тождественно немцам, а благородно. Вот так. Жизнь суровая школа. Видишь, не зря существуют такие правдивые слова. Пиши мне чаще.

С сердечным приветом Борис. 10 мая 1943 года.

Дорогая Валя!

15 июня получил твое первое письмо по новому адресу. Благодарю, что не забываешь. Моя дорогая девочка, пиши, не считаясь ни с чем. Ведь это немцы любят во всем счет и просчитываются. Письмо пришло очень кстати. Я имею свободное время. Твои мысли совпали с моими. В Уфе я осуществлял свою цель – стать советским врачом. Социалистической стройке общества более нужны педагоги, чем сестры. Пусть война. Ведь я не отступил от своих основных установок, не сбежал в училище (хотя, конечно, были колебания). Вот сейчас я снова вернулся к прежним попыткам – хлопочу об отправке в Военно-медицинскую академию. Трудности в том, что это дело можно вести только через санотделы и т.п., а я с ними ничем не связан. Пока никто не поддерживает мою надежду попасть в академию. Реально может быть такая возможность и отсутствует, но на моей совести (перед самим собой, конечно) не будет сожаления. Я солдат и сделал со своей стороны все. Пусть я промахнусь, тогда в следующий раз обстоятельства все же будут побеждены. Сейчас осуществил «программу-минимум», стал санинструктором. Работа идет по-прежнему. Последняя резолюция делегатского партсобрания полка отметила мою работу как коммуниста и сочла ее хорошей. Это большое дело. Наша батарея первая во всем: будь то подписка на заем или боевая подготовка. В 5-7 дней 2-3 ночные тревоги. Сегодня спали в противогазах. Много времени отнимают подворотнички, бритье, стирка и т.д. Одновременно со мной в академию просится и старший сержант медслужбы Вайсберг. Хорошая погода, растет хорошая рожь. Самое отрадное для меня то, что дома все в порядке, большего мне и не нужно. Ну, жду снова. Вайсберг аналогично Симонову написал: «Жди меня!». Привожу слова:

Жди меня, когда замрет

Орудийный гром.

Когда счастье вновь войдет

В опустелый дом.

Жди меня, когда придет

Светлая весна.

Жди меня, когда пройдет

Грозная война.

Жди меня, когда друзья

Перестанут ждать.

Жди меня, как ждет моя

Старенькая мать.

Жди меня! Ты ждешь давно

Нашей встречи дня:

Он далек, но все равно

Жди, люби меня!

Видишь, стихотворение очень удачное. У другого возьмешь стихотворение: и язык современный, и большую хорошую тему раскрывает, но впечатления нет. Значит, тот, кто писал, не имеет чувства поэта.

Большой привет домашним. Крепко целую. Твой Борис. 16 июня 1943 года.

Дорогая Валя!

За последнее время получил массу твоих писем вместе с фотокарточками. В следующем письме вышлю фото. Мечты о В.Мед.Академии будут утопическими. На днях мне дали сумку для книг и записей. Я очень доволен. Сумка неплохая. Главное, что меня мучит – это моя халатность. Время от времени я теряю вещи, исключительно по своей невнимательности. Пусть домашние будут спокойны. Достал Шекспира, но, видимо, так почитать и не придется. Вайсберг ждет вызова в сан. отдел армии. Его цель понятна. И у него очень хорошие шансы.

Моя дорогая, я буду писать, конечно, реже твоего, но ты не смущайся. Крепко, крепко целую. Твой Боря. Привет близким. 2 июля 1943 года.

Дорогая Валя!

У меня все по-прежнему. В управлении выучился тянуть связь, подвешивать ее, искать порывы. Сейчас снова в расчете, но это временно. Усилилась активность авиации, видимо, в таких случаях боевая платформа и прицел будут за мной. Ты хочешь, чтобы я писал часто-часто. Поверь, я пишу, как только имею время. И чаще писать мне мешают бои. Каждый день вижу много техники, есть новинки. Пойдем вперед, буду агитировать делом. У солдат своя этика, и я ее не нарушу. Здоровье у меня действительно великолепное, но курить я воздерживаюсь только когда нет табаку. Даже несмотря на твои просьбы. Ну, я закругляюсь, так как хочется завтра отослать. Надеюсь, что последние экзамены сдашь с честью. В августе погода улучшилась. Привет домашним.

Крепко целую. Борис. 3 августа 1943 года.

Дорогая Валя!

Сегодня могу сообщить о боевых действиях. Сейчас мы на переднем крае. Тут есть все: и арт. нападения (корректируемые немецкими наблюдателями с помощью ракет), и звездные налеты Хе-111 (бомбардировщик Хейнкель. – И.Б.), и другие «приятные» вещи. Слушать визг бомб противно. Кругом воронки, окопы, завалы. Были потери. Ночи темные-темные. Попробуй найти порыв, не ругаясь. Один связист, проверяя линию днем, пропал. Вероятно, где-нибудь завалило песком или разнесло прямым попаданием. Наваливают земляной работы, она очень хорошо сокращает потери. У меня все в порядке, только раз завалило песком, да в 10-15 шагах от орудия разорвались маленькие бомбы. Я, конечно, здоров. 4 августа сбили два Хе-111. Посмотрела бы ты, как они великолепно горели и крутились, пока не врезались в землю. Ну, у меня все. Пехота двигается вперед, очередь за нами.

Крепко целую. Боря. 8 августа 1943 года.

Валя, дорогая, я скажу про себя одно: пока будет искра сознания, к немцам не попаду. Обратно было очень много работы. Напролет сутки копали землю, а затем 4 – 6 часов отдых – и опять копали двое суток. Спина и ноги болят и сейчас. Мама улаживала квартирный вопрос в Бирске. Подробности пусть опишет сама. Ты два раза писала про Минусинск. Привожу для сведения справку. Этот речной порт по Енисею, в 250 км от Красноярска, имеет хорошую природу. Карточку, конечно, присылай. Ведь она предназначалась мне, значит, моя – и все. Солдату всегда приятно взглянуть на милые черты. Советовать издалека насчет учебы опасно. Слушайся во всем мамашу. Быть послушной дочерью – добродетель немалая.

 Привет домашним. Добивайся успеха всеми силами. Крепко целую. 29 августа 1943 года.

Дорогая Валя!

Немного задержал ответ, но уверен, что это неважно. Ты не слушаешься меня, и следовало бы подождать до недельки, но я человек не гордый. У меня все по-прежнему, нахожусь на переднем крае. Присвоили звание младшего сержанта. Недавно ободрал себе нос и руку, потому что грузить снаряды приходится всегда ночью. Работы вполне достаточно. Главным образом, основная работа – копать землю. Отдых ночью  3 – 4 часа и днем. То там урвешь часик, то здесь. Бои понемногу затихают, и я курю меньше. А вот несколько дней назад махорка у меня таяла как снег. Зубы от беспрерывного курения почернели. Вот как курят на фронте. Только сегодня привел себя в порядок – почистил все свои вещи. Раньше было некогда и нецелесообразно. Стояли на просматриваемой местности. Кругом воронка на воронке, и среди разных обломков – всевозможные мины и фугасы. Рта разевать было никак нельзя. Ночью самолеты засевают новые мины. Таких мин ранее я еще не видел. Б.С.Энциклопедия (Большая советская энциклопедия. – И.Б.) на «Р» была у меня на руках более месяца, но многого из нее прочитать не успел. Твоя библиотека будет меня очень интересовать. Видел, как действительно отважно дерутся артиллеристы, выезжая на прямую наводку. А пехота, доходя до проволочных заграждений, залегает, и ее ничем не поднять далее. Продвижения в результате в большинстве случаев нет. На одном участке сидели «русские освободители». Это местные смоленские предатели. Нелегкая задача перевешать их. Они атаки отбили. Молодые парни  23 – 24 года и старички не идут в решительную атаку до конца, как делали это мы в 1941 году вот в этом месяце, т.е. в августе.

Привет близким. Крепко целую. Борис. 20 августа 1943 года.

Дорогая Валя!

Писать некогда. Наступаем. Днем марш. Вечером окапываемся, разведываем. Мешают мины. Встречаем деревни, которые не пострадали. Население встречает хлебом и солью, снимают шапки. «Видим вас как во сне», – и плачут. Ты это понимаешь? Впервые за многие месяцы попробовали молока. Со мной разные происшествия, как с разведчиком. Благодаря разным случайностям остаюсь цел. Каждый раз зарекаюсь, а потом добровольно снова иду. Немец бежит, мы летим следом. Пехота позади. Мы входим в деревню первые. Об этих днях я расскажу многое. Несмотря на тяжелую работу и бессонницу от постов и секретов настроение великолепное.

Привет в Давлеканово и домашним. Желаю успеха. Крепко целую. 4 сентября 1943 года.

Полевая почта 44174 «Б».

Это письмо стало последним.

Обычные на первый взгляд письма. Но в них – жизнь, жизнь солдата на фронте. 1943 год в ходе Великой Отечественной войны стал переломным. Огромные людские потери, отступления армии начинают уходить в прошлое. Красная Армия набирает мощь и подходит к границам страны. Меняются и письма. Тон их из обеспокоенно-потрясенного, зовущего к действию, медленно и настойчиво превращается в успокоительно-радостный. Не только жизнь на передовой, но и в тылу становится более размеренной. Происходит некое привыкание к войне, к состоянию жизни в условиях войны. Борис с удовольствием читает, когда это ему удается. Он строит будущую жизнь, мечтает о карьере врача. Война не ожесточила, не внесла хаос в душу солдата, война обострила романтические чувства. Его любовь сохранила свою сентиментальность, трогательность, какую-то даже – из-за боязни оказаться безответной – беспомощность. И эта любовь рождает стихи.

Может быть, те дни вы не забыли.

Может быть, остался в сердце след.

Может быть, и вы меня любили.

Может быть, а может быть, и нет.

Приносил мне счастье каждый вечер.

Были вы – вся жизнь моя, весь свет.

Может быть, вернутся наши встречи.

Может быть, а может быть, и нет.

Смотрит солнце из-за горизонта,

Я встречал его лишь двадцать лет.

Может быть, живым вернусь я с фронта,

Может быть. А может быть, и нет.

Сержант Борис Подладчиков погиб вечером 6 сентября 1943 года. Немецкий самолет заходил на последний вираж. Он летел так низко над землей, что был виден летчик в кабине. Он уже израсходовал весь запас бомб и, видимо, хотел «порисоваться» в глазах зенитчиков. Борис навел орудие и нажал гашетку. Снаряд попал в самолет. Но и немец успел выстрелить в зенитчика. Борис Подладчиков был посмертно награжден орденом Отечественной войны 2-й степени.

После гибели Подладчикова его фронтовые друзья прислали родным его записи и дневники. Погиб Борис, но не угасла в мире любовь. Она сохранилась и в письмах, и в стихах Бориса. С ними Валерия Иосифовна не расстается почти семь десятилетий.

Из архива: май 2011 г.